– Ах, как же я не хочу, чтобы ты уезжала! – воскликнула Роза, наблюдая за тем, как Шона пакует вещи. – Пожалуйста, останься еще хоть на пару деньков!

– Не могу, детка! Никак! – Шона грустно улыбнулась. – Я и так отсутствую дома уже больше недели. Мама там, поди, совсем запарилась с моими сорванцами. Да и я успела соскучиться по ним. Мне пора домой, Роза! Ты навела порядок в своей жизни. Теперь моя очередь.

По правде говоря, Роза была далека от мысли, что навела порядок в своей жизни. Прошло четыре дня после той ночи, которую она провела во флигеле с Тедом. Она проснулась на рассвете. Тусклая полоска зари осветила комнату, и Роза обнаружила, что лежит нагая в объятиях Теда. Часов у нее при себе не было, но, судя по сумеркам за окном, Дженни проснется еще не скоро. Однако самое время быстро ретироваться к себе в номер.

Все события минувшей ночи еще следует хорошенько обдумать, чтобы понять, что произошло. Они с Тедом забылись сном лишь меньше часа тому назад. Все же Теду удалось увлечь ее своей страстью до такой степени, что она окончательно потеряла голову. Лежа в его объятиях, она забыла обо всем на свете, ей не хотелось ни говорить, ни думать, ни осмыслять то, что она сейчас делает. Просто лежать и наслаждаться его ласками. Упоительные мгновенья! И так приятно было видеть, что он получает такое же удовольствие, как и она. Так вот что это значит – заниматься любовью с мужчиной, который не собирается унижать тебя или причинять тебе боль! Тед был сама нежность, сама заботливость и предусмотрительность. Поначалу он действовал очень осторожно, зная, что Роза совсем не готова к сексу. И сам бы он ни за что не стал форсировать развитие событий в таком направлении. Но его ласки, наслаждение, которое он дарил, наслаивались на Розу одно за другим, и после нескольких часов упоительных любовных игр она была уже готова ко всему, начисто вычеркнув из памяти все свои былые горести и оставив за дверью флигеля свою неудавшуюся жизнь.

При холодном свете дня трудно было, однако, представить себе, что она и та женщина, которая провела ночь с Тедом, – это одно и то же лицо. Неужели то робкое забитое создание, такое маленькое, такое жалкое, какой она себя помнит и знает, может быть столь страстной женщиной? Что, впрочем, не помешало ей сохранить все же остатки здравомыслия и не пойти до конца. Тихонько она высвободилась из объятий сильного молодого мужчины, спавшего беспробудным сном после столь изнурительного любовного марафона, быстро натянула на себя ночную сорочку и, крадучись по лестнице, почти бегом вернулась к себе в комнату. Очутившись в своем номере, она с облегчением рухнула на кровать и стала ждать утра, неотступно следя за стрелками циферблата. Ей нужно встать с постели, не вызвав ни у кого подозрений.

По-видимому, Тед, когда обнаружил, проснувшись, что он в постели один, предпочел исчезнуть из дома еще до того, как мать спустится на кухню готовить завтрак. Потому что, когда Роза наконец осмелилась появиться внизу, Дженни весело хлопотала у плиты, и настроение у нее было самое что ни на есть распрекрасное. Она и понятия не имела о том, что ее драгоценный сынок почти всю ночь миловался с ее постоялицей у нее же под носом. Впрочем, полной уверенности в том, что Тед смолчит и не похвастается своей очередной победой матери, у Розы не было. Но поскольку Дженни пока не порывалась убивать ее сковородкой или сжить со свету каким-либо другим способом, то это следовало расценить как добрый знак. Теда она тоже после событий той ночи не встречала. Судя по всему, парень целенаправленно избегал ее всеми возможными способами, что вызывало у Розы тревогу и растерянность. Вдруг она чем-то ненароком его обидела? Или что-то сделала не так? Или даже вызвала у него отвращение? Быть может, все, что стало для нее звездным часом как для женщины, для него было делом вполне обыденным. А она, по своей наивности, приняла его пылкость за истинную страсть.

И вот, в довершение ко всему, Шона тоже бросает ее одну и уезжает домой.

– А что, если ты привезешь мальчишек сюда? И переедешь в Милтуэйт. Как было бы здорово! Мы бы поселились здесь вместе, подыскали бы подходящее жилье, а? – завороженная собственными фантазиями, Роза негромко хлопнула в ладоши. Так обычно ведут себя дети, стоя перед витринами магазина, заставленными всякими игрушками. Однако Шону предложение подруги совсем не впечатлило.

Нахмурившись, она приложила руку Розе ко лбу. Лоб был холодный. Тогда она посмотрела ей в глаза.

– Ты что, заболела, детка? Никуда я не собираюсь переезжать. Тем более в такую глухомань! Чем я здесь стану заниматься? Овец разводить? Конечно, они милые животные и глазки у них ласковые, но я плохо соображаю по части сельского хозяйства. Зачем же выдергивать мальчишек из их родной школы, лишать их привычной обстановки, друзей? И разве я могу оставить маму? Или город, в котором я выросла и в котором прожила столько лет? Конечно, я люблю тебя! Конечно, я буду скучать по тебе. И я горжусь тобой, горжусь тем, что ты смогла зайти так далеко, причем и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Воистину, так далеко и здесь! – Шона взглянула на подругу с веселой ухмылкой. – Я ведь приехала в Милтуэйт, чтобы протянуть тебе руку помощи, но, как оказалось, она тебе не очень-то и нужна. Значит, самое время мне заняться своей жизнью.

– Ты… ты имеешь в виду Райана? – спросила Роза неуверенным тоном, страшась ответа Шоны.

– При чем здесь Райан! – бросила ей в сердцах Шона и, отвернувшись, снова принялась паковать вещи.

– То есть ты собираешься вернуться к нему, да?

Шона молча свернула лифчик и швырнула его в дорожную сумку, полностью проигнорировав вопрос Розы.

– Я слышала, как ты говорила с ним по телефону.

Роза действительно подслушала пару дней тому назад разговор Шоны с Райаном. Подруга сидела у себя в комнате, курила у открытого окна и негромко беседовала о чем-то. Расслышать Розе удалось немногое, но вот голос Шоны ее поразил. Он был таким нежным, таким ласковым, журчал, словно весенний ручеек. Ну и как объяснить такое с точки зрения здравого смысла? Даже Роза, на своей шкуре испытавшая, как легко можно попасть в силки опытного мужчины, который потом сделает с тобой бог знает что, даже она не понимала причин такой близорукости Шоны. Разве можно с такой любовью разговаривать с человеком, который столько раз бессовестно обманывал ее и предавал?

– Все же ты решила вернуться к нему, да?

– Пока еще не знаю, – тихо ответила Шона.

– Шона, не смей! Вычеркни его из своей жизни раз и навсегда! Ты должна, ты просто обязана это сделать! – В голосе Розы послышались нотки отчаяния. – Вспомни, что ты говорила, когда меня стали одолевать сомнения и я даже начала искать какие-то оправдания поступкам Ричарда. Я сказала тогда, что вполне возможно, мне стоит вернуться домой, что Ричард не так уж и плох. На что ты тут же пригрозила убить меня.

– Это совсем другое! – протестующе воскликнула Шона. – Совсем другое! Райан ведь не псих. Да, он, конечно, кобель! Но он любит меня. Любит! Я знаю это наверняка!

– То есть ты к нему возвращаешься! – с тяжелым вздохом констатировала Роза, понимая, что ей никогда не выиграть у подруги этот спор. Остается лишь надеяться, что ее планы расстроятся сами собой.

– Ну, не прямо сейчас! – уклончиво ответила Шона. – Быть может, со временем… Посмотрю, как станут развиваться события. Если я увижу, что он действительно изменился в лучшую сторону, тогда… я же ведь не идиотка какая-нибудь, чтобы бросаться в его объятия прямо с порога. Но я люблю его, и с этим тоже ничего не поделаешь. Вот тебе вся моя правда, подруга! И больше мне добавить нечего.

– Пожалуй, мне тоже. Искренне надеюсь, Шона, что ты поступаешь правильно. Дай бог, чтобы у вас с Райаном все наладилось. Если кто и заслуживает счастья в этой жизни, так это в первую очередь ты!

Шона снова грустно улыбнулась.

– Спасибо тебе на добром слове!

– Но останься хоть переночевать! Куда же ехать на ночь глядя?

– Нет, это решено! Я пообещала Дженни помочь ей окончательно навести порядок в тех помещениях, где мы убирались вчера. А потом она сама будет решать, что с ними делать дальше. Вот управимся, и сразу же после ужина в путь! Хочу успеть вернуться домой еще до того, как мои мальчишки проснутся. Так хочется побыстрее обнять их и расцеловать. Сказать по правде, хоть мне было очень хорошо здесь с тобой, но я успела соскучиться по своим сорванцам. Зато благодаря тебе я сейчас точно знаю, как мне жить дальше. И я тоже сделаю еще одну попытку, чтобы стать счастливой.

– Я буду скучать по тебе! – слезы навернулись Розе на глаза. – У меня такое чувство, будто мы с тобой прощаемся навсегда.

– Глупости! – Шона слегка взъерошила волосы на макушке у Розы. – Не говори ерунды. Мы скоро снова увидимся! И потом, сейчас у тебя появилась собственная жизнь, и ее нужно… ээээ… Обживать! Ты теперь стала свободной! Проникнись этим чувством, оно новое для тебя. И тебе это на пользу. Это у тебя и на лице написано. И как хорошо, что вы нашли общий язык с отцом! Это ведь гораздо важнее твоей надуманной любви к этому идиоту! Хотя для тебя, понимаю, и твои чувства к Фрейзеру тоже важны и нужны.

– Да, мне здесь очень нравится, – согласилась с подругой Роза и, подавшись к ней, обняла ее за плечи и уселась рядом на полу. – Но твой отъезд – и то, что я остаюсь… Смахивает на то, что окончательное решение принято.

– Ну и замечательно! Чем плохой выбор? Оставайся здесь и начинай все сначала! Вот только не знаю, как ты решишь дилемму: Фрейзер или Тед. Кого предпочтешь?

– Никого! – отрезала Роза. – Ни того, ни другого!

А про себя подумала, что, быть может, это даже к лучшему, что все последние дни они не виделись с Тедом. Он много чего наговорил ей в ту ночь, гораздо больше, чем она могла сказать ему в ответ. А потому то, что Тед сознательно отдалился от нее в последние дни, только к лучшему. Поцелуи поцелуями, даже если они сопровождаются самыми неистовыми ласками, а вот любовь – это любовь. И для нее это нечто принципиально иное, чем для Теда.

– Поживем – увидим! – засмеялась Шона. – На этой неделе Фрейзер уже дважды наведывался в Милтуэйт. Собирается завтра вести вас с Мэдди в Эдинбург. Тебе не кажется, что такое повышенное внимание к вам с его стороны требует немалых усилий? Постоянно мотаться из Шотландии в Англию – это, знаешь ли… И женщина у него другая имеется.

– Чушь! Фрейзер – очень милый и обходительный человек, только и всего. Ты же сама говорила, что он из породы людей, всегда готовых прийти на помощь. Он в курсе того, что у меня сейчас не самые простые времена, вот и старается, как может, облегчить мне жизнь. Но главным образом помогает отцу держаться на плаву. Он настоящий друг! – Роза почувствовала, как разлилось у нее в груди приятное тепло при одном только упоминании имени Фрейзера. – Разве я могла мечтать о таком друге, когда только заявилась в Милтуэйт с всего лишь открыткой в кармане? И вид у меня тогда был безумный!

Но Шона права. Фрейзер действительно зачастил к ним. Так, в понедельник он пришел к ним в гостиницу во второй половине дня, перед пятичасовым чаем, и пригласил Розу и Мэдди в Кесвик полакомиться в тамошнем ресторане любимым национальным блюдом – рыбой и картошкой по-английски.

Роза долго и тщательно смывала с себя следы бурной ночи, проведенной с Тедом, так, что все тело, еще помнящее его нежные прикосновения, стало болеть от перенапряжения. Она отправилась за Мэдди с самого утра и застала деда и внучку погруженными в работу. Оба молча трудились в студии, причем в полном согласии. По всему было видно, что им хорошо работается вместе, так что Розе стало совестно, что своим непрошеным вторжением она разрушает их творческую гармонию. Заслышав, как хлопнула дверь, Мэдди оторвалась от мольберта и радостно приветствовала мать.

– Ой, мамочка! Это ты? Привет! Посмотри, что у меня получается!

Джон был тоже в хорошем расположении духа, хотя вид у него был явно уставший. И какая-то болезненная бледность проступила на лице. Розе это не понравилось. Неужели он действительно питается только хлебом да засохшим сыром?

– Долго она тебе не давала заснуть?

– Да нет! – покачал головой Джон. – К полуночи угомонилась. У меня обычная старческая бессонница. Забавная штуковина! Чем дольше живешь, чем сильнее устаешь, тем строптивее становится твой организм, отказывая напрочь в праве на сон.

– Может быть, что-то нужно купить? – предложила свои услуги Роза. – Я могу съездить.

Ее мучило раскаяние. Усталый вид отца она приписала присутствию дочери. Это Мэдди так его измотала за вечер!

– Нет, спасибо! Мне привозят все, что нужно.

Получив вежливый, но твердый отказ, Роза стала теряться в догадках, кто же тот таинственный человек, который прислуживает отцу. В таких раздумьях Роза провела все утро в студии, наблюдая за тем, как творит ее дочь. Солнце, льющееся потоками сквозь окна-иллюминаторы в крыше, приятно грело шею и спину. Время от времени она бросала украдкой взгляды в сторону Джона. Судя по всему, он закладывал основу для той картины, которую, по его словам, еще не был готов продемонстрировать ей. Словом, утро оказалось на редкость спокойным после всех бурных перипетий минувшей ночи. А после обеда за ними приехал Фрейзер и повез их с Мэдди кормить рыбой и картошкой фри. Свой неожиданный визит он объяснил тем, что просто проезжал мимо и не смог отказать себе в удовольствии провести вечер в обществе двух самых очаровательных дам Милтуэйта. Трудно было понять, какие такие обстоятельства вынудили его проезжать мимо. Разве что… разве что он специально свернул с пути и сделал изрядный крюк, чтобы увидеться с ней, подумала Роза.

Они провели приятный тихий вечер втроем. Настоящая семейная идиллия! При всем своем желании Роза не могла припомнить, чтобы подобные вечера случались когда-то в ее совместной с Ричардом жизни даже в первые годы их супружества. Мэдди без конца атаковала Фрейзера вопросами об искусстве, потом проверила его познания по части теории цвета – это испытание Фрейзер благополучно завалил, сделав это, скорее, намеренно, чтобы дать Мэдди возможность самой объяснить ему все подробности теории. За трапезой он старательно выбирал косточки из рыбы на тарелке Мэдди, ибо она тут же сообщила ему, что боится подавиться какой-нибудь маленькой косточкой. Редкий случай, подумала Роза, чтобы одинокий мужчина умел так обращаться с детьми. Тем более с таким непростым ребенком, как ее дочь. И чем больше Фрейзер обхаживал Мэдди, угождая всем ее желаниям и потакая всем ее капризам, тем сильнее обожала его Роза. Безнадежная любовь, сокрушалась она мысленно, и не могла ничего с собой поделать. Потому что настоящий Фрейзер оказался еще более привлекательным и милым человеком, чем тот, который рисовался ей столько лет в ее фантазиях. Утешало лишь одно. Все же не зря она все эти годы так лелеяла свою мечту. Гораздо ведь страшнее было бы пережить, если бы объект ее воздыханий в реальной жизни оказался откровенно отвратительным типом.

– Вы так быстро нашли с ней общий язык, – тихо проронила она, когда Мэдди отошла от столика, решив пополнить набор цветных шариковых ручек в своем стакане. – Вы очень добры. Многие находят, что моя Мэдди – трудный ребенок.

– Не замечаю никаких трудностей! – живо возразил ей Фрейзер. – Да, она немного эксцентрична, неординарная девочка. Не такая, как все. И вне всякого сомнения, она очень талантлива. У нее огромные способности к рисованию. Ее дарование не может не впечатлять. Мне очень нравится ваша Мэдди. Глядя на нее, я невольно ловлю себя на мысли, что когда-то мне так хотелось обзавестись собственными ребятишками.

– Но ведь еще не поздно сделать это сейчас! – воскликнула Роза. Хотя мысль, что Сесилия станет вынашивать ребенка Фрейзера, показалась ей нестерпимой.

– О, Сесилия равнодушна к детям! – сдержанно отреагировал Фрейзер, и в его голосе послышались нотки горечи. – Ее вполне устраивает наша жизнь вдвоем.

– Забавно! – невольно сорвалось с уст Розы. – То же самое мне в свое время не уставал повторять Ричард. А что Сесилия? Это уже ваш окончательный выбор на всю жизнь?

Довольно двусмысленный вопрос. Но он так давно вертелся у нее на кончике языка и вот теперь сорвался, вопреки всем нормам приличия. Склонив голову набок, Фрезер смотрел на нее долгим внимательным взглядом, словно пытаясь понять, что она имела в виду.

– Пока я не собираюсь расставаться с Сесилией. Мы уже вместе почти два года, и она просто замечательная женщина.

– Замечательно! – выдавила из себя Роза, изобразив жалкое подобие улыбки. – Простите за излишнее любопытство. Это все дурное влияние моей хозяйки Дженни. Она у нас очень любопытная особа. И большое спасибо за чудесное угощение. Однако вам пора. Ведь предстоит еще долгий путь домой.

– Нет, сегодня я никуда не тороплюсь. Я остаюсь ночевать у Джона. Он от этого, правда, не в особом восторге, но придется ему меня потерпеть. Завтра утром придет фургон за его третьей картиной. Хочу сам проследить за отгрузкой. А заодно, может быть, удастся поговорить с Джоном об очередном заказе. Кстати, во второй половине дня я буду свободен. Можем сходить куда-нибудь прогуляться. Я с удовольствием покажу вам свои любимые места.

– Чудесная мысль! – обрадовалась Роза. – Спасибо за приглашение. – Ей стало немного неловко от того, что она не сумела скрыть свои истинные чувства. Только что она объявила Шоне, что точно знает, что в ее жизни не будет никого Фрейзера, и вот он снова спутал все правила игры. – Вы очень добры ко мне.

– Что дается мне безо всякого труда, – улыбнулся Фрейзер немного стеснительной улыбкой. – Я рад, что мне наконец выпала такая возможность. В пятницу я планирую забрать вас с Мэдди с самого раннего утра. Хочу показать вам свою галерею в Эдинбурге. Там выставлены и некоторые работы вашего отца. Думаю, Мэдди будет интересно познакомиться и с другими произведениями искусства. Если она изъявит желание, мы можем даже осилить еще и культпоход в Национальную галерею.

– Но вы уверены, что можете потратить на нас целый день? А как же ваша работа? А Сесилия?

– О, Сесилия слишком занята, чтобы докучать мне по будним дням! – рассмеялся Фрейзер влюбленно. – Обычно наше совместное времяпрепровождение начинается с шести часов вечера пятницы и потом длится все выходные. Мы чудесно проводим время. Кстати! У вас сейчас непростой период в жизни… я понимаю. Понимаю и то, что вы не расположены обсуждать это с кем бы то ни было. Но ведь дружеское общение вам тоже не помешает. Пара новых друзей в этой ситуации совсем не будут лишними. Вы прекрасно держитесь. И с Джоном… тоже управляетесь на редкость превосходно. Не стану лезть в вашу личную жизнь, в то, как складывались ваши отношения с мужем… Скажу лишь одно. Когда я увидел вас впервые тогда, семь лет тому назад, вы показались мне такой печальной, такой потерянной и… одинокой. Если начистоту, я не переставал думать о вас все минувшие годы, все пытался представить себе, где вы сейчас, как вы. Уговаривал себя, что просто попал к вам в плохую минуту, а на самом деле вы счастливы и все у вас хорошо. И как же мне было больно узнать, что это было далеко не так. Как же я ошибался!

Лицо Розы исказилось от внутренней боли.

– Знаете, – начала она едва слышно, – в тот день, когда вы пришли ко мне, точнее, незадолго до этого, мне наконец открылось, какой ужасной ошибкой явился мой брак. Но тогда я еще не представляла себе, что нужно сделать, чтобы покончить с ним и вырваться на свободу. То время, что я провела, беседуя с вами, – Роза запнулась в поисках нужных слов, не желая придавать излишнюю многозначительность всему тому, что она собирается сказать, – оно стало для меня лучом света, который внезапно вырвал из темноты картинку того, какой может быть нормальная человеческая жизнь.

Повисла тишина. Вернулась Мэдди с двумя охапками ручек, которые она умудрилась собрать за другими столиками. Выгрузила их на стол и отправилась собирать остальные, к неудовольствию официантки.

– Это про запас, – важно сказала Мэдди.

– Мне больно думать, что вы чувствуете себя одинокой и никому не нужной! И я этого не допущу! – Фрейзер ободряюще улыбнулся, стараясь разрядить то напряжение, которое возникло у них за столом. – Вот вы сидите передо мной, полная жизни, надежд, планов… Значит, все будет хорошо! – Мэдди принялась сортировать ручки, раскладывая их по цветам. – Несмотря на то что мы пока еще плохо знаем друг друга, заявляю вам со всей ответственностью. Я всегда рад встрече с вами! В любое время дня и ночи! Всегда! Можете полагаться на меня, как на своего надежного друга.

– Спасибо вам! – растроганно улыбнулась Роза и подумала, как же мало в ее жизни настоящих друзей. – Не скрою, мне очень повезло! Обзавестись таким хорошим другом, всегда готовым прийти на помощь по первому зову, – это большое счастье.

– Вот поэтому можете не стесняться… эксплуатировать меня! А я с удовольствием покажу вам свою империю.

– У вас своя империя? – удивилась Мэдди, оторвавшись от раскладывания ручек. Теперь она собиралась приступить к рисованию, не обращая внимания на официантку, мечущую глазами стрелы в ее сторону.

– Ну, да, есть. Моя империя состоит из галереи, нескольких офисов и магазина, – скромно признался девочке Фрейзер.

– Никакая это не империя! – констатировала Мэдди разочарованно. – Империя – это когда тысяча стран находится под твоим правлением. Вот это настоящая империя. А тут какой-то офис и магазин!

– Справедливое замечание! – был вынужден согласиться с ней Фрейзер.

А потом он отвез их домой, и Мэдди, объевшись в ресторане картофелем с рыбой, сразу уснула, едва машина успела тронуться, и всю дорогу до гостиницы сладко посапывала на заднем сиденье, нагоняя сон и на взрослых.

– До завтрашней встречи! – попрощался Фрейзер с Розой и, наклонившись к ней, запечатлел легкий поцелуй на ее щеке. – Буду с нетерпением ждать нашей прогулки.

Прогулка получилась приятной во всех отношениях. Ярко светило солнышко, дул теплый ветерок, Мэдди щебетала без умолку, пугала их гоблинами и троллями, подкарауливающими свои жертвы за каждой новой извилиной тропы или притаившимися в каком-нибудь чахлом деревце. Роза в основном молчала. Фрейзер тоже был немногословен. Но ей было вполне достаточно просто находиться в его обществе, а когда он предложил им подняться на одну из небольших скал и подал Розе руку, чтобы поддержать ее, то она с замиранием сердца отметила, что он не сразу отпустил ее пальцы, задержав их несколько дольше положенного. Они распрощались, как обычно, возле дома Джона. Словом, ничего такого.

Тем не менее Роза чувствовала себя необыкновенно счастливой. Безусловно, Фрейзер Макклеод смущал ее своими ненавязчивыми проявлениями внимания. А как он мил с ее дочерью! Но если это даже всего лишь дань элементарной вежливости, которую он просто обязан продемонстрировать к дочери своего самого важного клиента, все равно это чудесно! И что ей до того, что Тед где-то мучается, раздираемый безответной страстью к ней? Насколько же более приятно жить такой насыщенной, такой волнующей жизнью в сопоставлении с тем унылым существованием, какое она вела раньше, будучи всего лишь женой Ричарда.

– О чем размечталась? – вернул ее в день сегодняшний ироничный голос Шоны. – Что-то ты часто стала впадать в задумчивость в последние дни, моя дорогая! Явный признак, что ты запала на какого-то мужчину. Но на кого именно? Тед – само воплощение молодости и страсти. Зато Фрейзер так надежен, хотя по-прежнему неуловим и недоступен.

– Давай сменим тему, ладно? – предложила Роза, вспыхнув от смущения. Наивная эта Шона! Думает, что оба кавалера уже лежат у ее ног и готовы ринуться к ней по мановению ее руки. Меж тем никого из них нет рядом. – Давай лучше поговорим о тебе. Честное слово, Шона! Я не знаю, как я буду обходиться без тебя!

– Перестань ныть! – прикрикнула на нее Шона. – Ты уже вполне взрослая девочка. Справлялась без меня до, справишься и после. По-моему, сейчас тебе вообще не нужен поводырь.

– Мамочка! – бросилась к ней Мэдди, когда она спустилась вниз. – Когда мы поедем?

Девочка уже топталась у парадных дверей с альбомом под мышкой.

– Куда? – спросила Роза без особенного настроения – его ей изрядно подпортила Шона, объявив о своем отъезде. Впервые после восемнадцати лет она снова остается жить одна, предоставленная только себе.

– Как куда? – возмутилась Мэдди. – К дедушке!

– Но мы ведь не планировали навещать его сегодня. И он нас совсем не ждет. Мы и так ему изрядно надоели за последние дни. Посмотри, какая замечательная погода. Давай куда-нибудь прогуляемся пешком. Или возьмем машину и отправимся на какое-нибудь озеро, покатаемся там на лодке.

Мэдди посмотрела на мать с таким видом, будто та предложила ей совершить путешествие на луну.

– Я хочу к дедушке! – строптиво отрезала она. – Разве для этого нам нужны какие-то особые приготовления? Нужно просто сесть в машину и поехать к нему. Мы и так вчера нагулялись! А сегодня я хочу увидеть дедушку и рисовать вместе с ним.

Роза подавила тяжелый вздох. Ей и самой хотелось навестить отца. Их отношения за последние несколько дней приняли ровный дружеский характер. Но она отлично понимала, что если станет чересчур навязчивой, то может легко получить отпор. Конечно, ей хотелось более глубоких, более родственных отношений, однако она перестала донимать его своими неудобными вопросами и вообще старалась не докучать ему. Внешне Джон не проявлял никаких признаков раздражения от ее присутствия рядом. Со стороны даже могло показаться, что между ними возродилась прежняя любовь отца к дочери и дочери к отцу. Когда процесс налаживания их отношений был еще в самом начале, когда она еще только-только начала общаться с отцом, тогда ей казалось, что именно таких отношений с ним ей будет более чем достаточно. Но вот Шона уезжает, а впереди ее ждет неминуемая встреча с Ричардом. Нельзя и далее продолжать игнорировать его требования. В такую тяжкую минуту всегда хорошо иметь рядом близкого человека, на которого можно положиться во всем. К своему удивлению, Роза обнаружила, что отец вполне подходит на эту роль.

Странно, рядом с отцом она обрела ту уверенность, какой не испытывала многие и многие годы. Она настолько привыкла обходиться без родителей, что даже и не представляла себе, как это хорошо, когда есть родной человек, который заботится о тебе и которому ты можешь безоглядно доверять. Впрочем, нельзя ждать от Джона большего, чем он способен ей дать. Розе совсем не хотелось питать иллюзии на его счет или впускать его в свою жизнь до такой степени, когда у нее появится потребность в его постоянном присутствии рядом. Даже сейчас, в такое смутное и невнятное для нее время, когда отец был ей нужен, как никто другой. Но слишком рискованно возлагать излишне большие надежды на столь ненадежного человека, каким оказался в жизни ее отец, даже несмотря на все перемены к лучшему, произошедшие в нем за последние годы. Конечно, пока худо-бедно она справляется и сама, без всяких подпорок извне. Более того, Шона даже сказала, что ей вообще не нужен никакой поводырь, в чем Роза сильно сомневалась. Сама же она казалась себе неопытным безмозглым цыпленком, мечущимся от одной кучки вкусных зернышек – к другой. Где вкуснее? А ведь подобные суетливые метания – авантюрны, если вдуматься! А неплохо бы подумать об их последствиях. Никакого здравого смысла ни в чем! А здравый смысл подсказывал, что очень скоро все ее ухищрения делать вид, что якобы с ее ужасной прежней жизнью покончено, это всего лишь детские уловки, и не сегодня завтра ей придется снова сойтись со своим прошлым в очень тесной и бескомпромиссной схватке.

Да, но, к счастью, у нее есть отец, и он живет рядом с ней. Он не возражает против того, чтобы она его навещала. И всегда рад видеть Мэдди. Так интересно наблюдать, как день ото дня крепнет дружба и приязнь между стариком и семилетним ребенком. Что, кстати, благотворно сказалось на отношениях Розы и с дочерью, и с отцом. Ее отношения с Мэдди стали более свободными, ровными, из них постепенно уходит тревожное недоверие и напряжение, отпала необходимость в постоянной привязке друг к другу, чему обе были страшно рады, сохраняя связь на расстоянии, радуясь встрече и спокойно принимая временное отсутствие рядом для Розы – Мэдди, для Мэдди – Розы.

Да, приходится признать очевидное. Отец вошел в ее жизнь и стал частью этой жизни, независимо от того, как станут развиваться их отношения. Захочет ли он приоткрыть ей душу, рассказать побольше о своем прошлом или нет, вопрос другой. Но факт остается фактом: Розе совсем не хотелось, чтобы отец снова исчез из ее жизни.

– Хорошо! Поехали! – согласилась она и улыбнулась, представив себе, как приятно будет провести еще один день в студии отца, в кругу семьи. – Проведаем дедушку и посмотрим, как он там сегодня управляется.

Они уже садились в машину, когда Роза заметила Теда. Он шел по улице в их сторону. Роза почему-то сразу решила, что он идет к ней и, подняв руку, поприветствовала его.

– Здравствуй, Тед!

Парень резко остановился и замер на месте, молча созерцая ее фигуру – Роза так и стояла, подняв руку в непринужденном приветственном жесте. Но вот рука ее безвольно повисла в воздухе – Тед круто развернулся и демонстративно зашагал в противоположную сторону. Он никак не отреагировал на ее приветствие, сделав вид, что не заметил ее. Это подтвердило худшие опасения Розы: Тед намеренно избегает ее. И его вряд ли можно винить за подобное поведение.

А ты, дурочка, корила себя Роза, поддалась сиюминутному порыву и только вышибла парня из душевного равновесия.

– Тед сделал вид, что не заметил тебя! – не преминула зафиксировать произошедшее Мэдди, как всегда, добиваясь предельной ясности в любом вопросе. – Должно быть, ты ему уже разонравилась. Точно так же повели себя Люси и Каролина: просто перестали играть со мной. А потом и другие ребята в классе.

– Ох, уж эти противные девчонки! – воскликнула в сердцах Роза, глядя в спину удаляющемуся Теду. Настроение у нее упало. – Удивляюсь, кто с ними станет дружить после этого?

– Я бы дружила! – вдруг с неожиданной грустью ответила ей Мэдди и уставилась задумчивым взглядом куда-то вдаль. А после короткой паузы добавила уже совсем другим тоном: – Поехали же скорее! Так хочется увидеть дедушку!

Мэдди толкнула дверь, ведущую в амбар, и обнаружила, что она заперта.

– Деда там нет! – воскликнула она растерянно. – Где же он может быть? Он ведь всегда работает у себя в студии.

– Но живет-то он не в студии, – резонно заметила Роза. – Дедушка, скорее всего, дома. И потом, мы ведь не договаривались с ним, что приедем. Вполне возможно, он отлучился куда-то по делам.

– Дедушка никуда не отлучается! – твердо отчеканила ей Мэдди, зная наверняка, о чем говорит. И Роза мысленно была вынуждена согласиться с дочерью. У нее тоже сложилось впечатление, что отец редко покидает имение и почти не появляется в деревне. Пожалуй, тот день, когда он явился в гостиницу, чтобы забрать их с Мэдди к себе, был исключением из правила, но никак не самим правилом. А уж срываться с места и ехать куда-то ни с того ни с сего, это и вовсе не в его духе.

Мэдди опрометью бросилась бежать по тропинке, ведущей к дому. Дверь в коттедж была не заперта, что, впрочем, ни о чем не говорило. Вполне возможно, отец никогда ее не запирает, даже когда отлучается куда-то. Они вошли, заглянули на кухню, потом обозрели жилую комнату внизу. Везде было тихо и никого. В окна ярко светило солнце, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, окружающих дом. По стенам скользили резные тени от листьев. На столе стояла полупустая пачка прокисшего молока, возле лестницы валялись стоптанные сапоги, измазанные краской.

– Он где-то здесь! – Мэдди пнула мысочком в сапоги и закричала во весь голос: – Дедушка! Где ты?

– Тише! – прикрикнула на нее Роза, испытывая неловкость от того, что они вторглись в дом отца без спросу. Она огляделась по сторонам, но отца нигде не было видно.

– Почему тише? – обиделась Мэдди. И голос ее прозвучал как-то непривычно громко, нарушив тишину, царящую в затхлых стенах Грозового дома. – Если дедушки нет дома, так он и не узнает, что я кричала. А если он здесь, то услышит меня и отзовется.

– Скорее всего, его нет дома, а потому… – начала было Роза, но сверху послышался глухой стук.

– Он там! – возрадовалась Мэдди и вихрем метнулась к лестнице.

– Подожди! – окликнула ее Роза, заподозрив неладное. Дурные предчувствия заставили ее мгновенно собраться. Что бы там ни было, а нельзя, чтобы ребенок увидел это первым. – Дедушка, возможно, еще лежит в постели, или сидит в туалете, или… – Валяется мертвецки пьяным у себя в комнате, добавила она мысленно. Не смог выдержать всех потрясений, связанных с появлением в его жизни взрослой дочери, и решил сбросить с себя напряжение единственным известным ему способом. – Стой здесь! Я сама схожу и посмотрю.

– Я тоже хочу! – закапризничала Мэдди.

– Мэдди! – неожиданно сердито прикрикнула на нее Роза. Девочка, не привыкшая к подобным интонациям в голосе матери, послушно отошла от лестницы и, вернувшись на кухню, уселась за стол с надутым лицом, подперев голову кулачком.

Роза сделала глубокий вдох и стала медленно подниматься по крутым ступенькам старой рассохшейся лестницы. Самые страшные картины проносились перед ее мысленным взором. Отец, мертвый, лежит на кровати, а рядом с ним валяется бутылка водки. Или он сейчас в постели не один, а с женщиной, той самой таинственной незнакомкой, которая ведет его хозяйство. Да мало ли что еще может она увидеть, переступив порог его спальни? Может быть, его до смерти загрызли прожорливые крысы? Огромные такие крысы…

– Отец! – окликнула она его негромко, почти шепотом. – Ты у себя?

Ответа не последовало. Никакого стука, ни малейших шорохов, выдающих присутствие живого человека или сказочно больших грызунов. Роза тихонько приблизилась к ванной комнате и открыла дверь. Ванная была пуста. Она слегка приоткрыла дверь в комнатку, в которой раньше отец складывал все ненужные ему вещи. Почти весь хлам был вынесен вон. В крохотной комнатке стояла одна кровать, но было чисто, свежо и даже уютно. Скорее всего, отца действительно нет дома. А тот глухой звук, который так напугал ее… Дом ведь старый, вот и кряхтит, издает самые разнообразные звуки, напоминая, что он еще жив. Роза машинально толкнула последнюю дверь, ведущую в спальню, просто так, на всякий случай, чтобы окончательно убедиться, что ее догадка верна и можно со спокойной совестью возвращаться домой.

То, что предстало ее взору, ужаснуло. Роза прижала руки ко рту, чтобы не закричать. По всей видимости, отец упал, точнее, выпал из кровати, его длинные ноги, запутавшись в простынях, торчали вверх, а тело безвольно скрючилось на полу. Он лежал к ней затылком, лицом к стене. Оно было мертвенно белым, что смотрелось особенно неестественно в потоках золотистого солнечного света, заливающего сиянием комнату.

– Отец! – прошептала Роза, опускаясь перед ним на колени, снова чувствуя себя маленькой девочкой, сидящей у постели матери. – Отец!

Но вот Джон медленно повернул к ней голову, и Роза издала радостное восклицание. Жив! Но радость ее сразу же улетучилась, стоило взглянуть на его лицо. Глаза ввалились, под глазами залегли черные круги, кожа на лице приобрела болезненно желтоватый оттенок. Сколько же он пролежал в таком положении?

Воздух в комнате был затхлым, пахло чем-то кислым, простыни тоже были влажными на ощупь. Скорее всего, он упал давно.

– Ты пьян? – спросила она, брезгливо отдергивая руку.

– Роза! – едва слышно выдохнул Джон. И Роза увидела, с каким трудом далось ему произнести это короткое слово и сделать вдох. – Черт знает что! Ни на что негодная развалина, вот кто я! Неловко повернулся, вставая с кровати, и упал. Видно, повредил спину. Не могу пошевелиться.

– Спину? Как давно это случилось? – испуганно спросила Роза, не осмеливаясь коснуться его рукой. – Ты выпил перед этим? Или… что? Что случилось, что ты упал?

– Ничего я не пил! – ответил ей Джон, собрав все остатки сил для того, чтобы ответ прозвучал убедительно. – Даже глотка воды! Умираю от жажды! А валяюсь я здесь часов, наверное, с пяти. Вот попал в переделку, так попал!

– Подожди! Я сейчас попытаюсь помочь тебе! – Роза обхватила отца обеими руками. Сколько раз ей приходилось точно так же укладывать в кровать пьяную мать. А ведь она тогда была еще совсем ребенком. Но даром что отец был худ и на вид почти невесом, она не смогла даже приподнять его с полу. Она сделала еще несколько попыток. Безрезультатно! А каждое ее новое усилие причиняло ему нестерпимую боль.

– Прости! Но одной мне не справиться! – проговорила она с отчаянием. – Придется вызывать подмогу.

– Там есть номер телефона…

– Я сейчас вызову «Скорую»!

– Не надо «Скорой»! – упрямо возразил Джон. – Рядом с кроватью лежит листок. На нем записан номер телефона. Позвони по нему.

– Кому? – она взяла листок и взглянула на номер. Насколько она уже могла ориентироваться в здешних реалиях, абонент находится в Кесвике. – Это твой врач?

– Нет! Терпеть не могу всех этих докторов! От них никогда никакой пользы!

– А кто же это? – Розу распирало любопытство.

Джон погрузился в длительное молчание, видно собираясь с силами. Из его груди вырвался стон.

– Это телефон Тильды, – ответил он наконец и снова застонал. – Она знает… она знает, что делать.