Глава 8
Лазутчик в глубоком аггеловском тылу
Пустынный тракт вился через реденький лесок, каких много в пригороде Ветиха. От накрапывающего дождя, мелкой пудрой оседавшего на лобовом стекле автокара, яркие весенние краски померкли, будто сдрейфив перед серостью непогоды. Сочно-зеленые влажные папоротники скрывали землю, и листва шумела от задиристого ветра.
Остались позади опрятные городки-спутники, киснувшие под дождем. Стриж, не поспевавший за нами на чудом оживленной «Чайке», потерялся еще на выезде из города, и теперь нас разделяли несколько верст пути. В салоне стояла взрывоопасная тишина, лишь мурлыкала поминутно сбивавшаяся от помех музыкальная волна.
Ратмир упорно молчал, следя за дорогой. Сжавшись в глубоком кожаном сиденье, я украдкой поглядывала на водителя, и отчего-то чувствовала страшную робость. То и дело взор цеплялся за расслабленно лежащие на руле мужские руки с длинными пальцами. Конфузило безмолвие, но особенно смущало крайне неправильное внутреннее волнение от вида широкого кожаного браслета, закрывавшего крепкое запястье с татуировкой четырехлистного клевера на внутренней стороне. Меня даже в жар кидало от неожиданно вспыхивавших в воображении смутных картин.
В конце концов, чтобы заполнить неловкую бесконечную паузу, я спросила:
– Не хочешь сейчас поговорить? – прозвучало ворчливо.
– Нет, – Ратмир даже и не подумал повернуть головы, – сейчас – нет.
Стало обидно, и насуплено я отвернулась к окну, прекрасно понимая, что похожу на избалованную барышню, полагающую, будто все без исключения ей чем-то должны.
Между тем, лес резко оборвался, и мелькнул указатель «поселок Огненный». Отсюда начинались фермерские угодья. С двух сторон потянулись вспаханные поля, строго разделенные изгородями. Дорога разветвлялась и разбегалась неровными лучами к ладным деревенским домикам. На обочинах одноногими лакеями нас встречали почтовые ящики, мокрые от зачастившего дождя. Безлюдность и тишина тревожили. Рожденной в городе-оазисе мне не приходилось бывать в фермерских поселках, и окрестный пейзаж казался сошедшим с картинки в газетном листке.
Нам на встречу протарахтел грузовой забрызганный грязью до самой крыши автокар с поднятым над землей ковшом. В высокой будочке трясся шофер, лихо крутивший руль, чтобы удержать рычащее чудовище на колесах. Цвет кожи усатого водителя отливал темной бронзой, и кончик гладкого хвоста вместе с пальцами барабанил по баранке, выбивая такт неслышной песенки. У меня покруглели глаза. Не осознавая, я до боли прикусила губу и даже сморгнула, но, выдержав ровно секунду, все-таки ткнула пальцем в окно:
– Это поселение аггелов?
– А что тебя смущает? – сухо уточнил Ратмир, съезжая с основной дороги.
Автокар нырнул под очень крутую горку, едва не тюкнувшись носом, и съехал на засыпанную щебенкой одноколейку.
– Меня смущает то, что это аггелы! – воскликнула я обвинительно. – Если бы мой отец меня сейчас увидел, его бы удар хватил!
– Веда, – Ратмир бросил на меня острый, как иголка, взор, пригвождая к сиденью, – а позволь тебя спросить – с кем, по-твоему, ты сейчас едешь в автокаре?
Я открыла рот, пытаясь придумать достойный ответ, и моментально сникла, потупившись. Пораненная ладонь, намазанная чудодейственным средством профессорского изготовления, зачесалась под туго забинтованными полосками ткани, будто тоже укоряя меня за высокомерие.
Автокар швыряло на колдобинах и, наконец, вкатив в открытые настежь металлические ворота, мы остановились посреди двора перед двухэтажным ладным домиком с балкончиком над крыльцом. У изгороди, отделявшей дворовое хозяйство от черного мокрого поля, рос высоченный ветвистый дуб. От старости его ветви давно переплелись и срослись, а коряжистый ствол скрючило, как больного радикулитом пенсионера. Из шумевшей от ветра кроны спускались привязанные к сучьям веревки, и на них маятником раскачивалась старая покрышка, заменявшая хозяевам качели. В самом конце двора притулились запертые подсобные клети, и под дождем мок автокар с будкой и открытым кузовом, из-под которого с оглушительным лаем выскочил огромный пятнистый дог. От одного вида оскаленной пасти пса с брылами, у меня боязливо округлились глаза.
Между тем, входная дверь дома хлопнула, и от резкого звука вспыхнул зыбкий уличный светильник, спрятанный под круглую шляпку. С деревянного крылечка, держась за перила, спускалась невысокая полнотелая женщина в простом домашнем платье. Из-под косынки выбивались темные с проседью волосы, желтые глаза резко выделялись на коричнево-бордовом лице. Только у незнакомки они излучали душевность. К моему изумлению при виде хозяйки фермы Ратмир засветился улыбкой, настоящей, теплой и удивительно мягкой. Вот уж не знала, что жестяная банка может испытывать радость!
Он резво вышел навстречу женщине, и сжал ее в крепких объятиях, чуть оторвав от земли. В салон автокара ворвались прохладная свежесть и аромат влажной листвы. Тут же и дог сунул голову, принюхиваясь ко мне, и с чавканьем подозрительно облизался, пустив на водительское кресло струйку слюны.
Женщина, между тем, ласково закудахтала непонятные слова и расцеловала Ратмира.
– Едет за нами… – ответил тот, вероятно, имея в виду Стрижа.
Пес залез в салон еще глубже и басовито тявкнул, похоже, желая познакомиться поближе. Мое сердце испуганно сжалось. Никогда не любила собак, особенно больших.
Неожиданно дверь распахнулась и я, прильнувшая к обшивке подальше от дога, едва не вывалилась кулем.
– Выходи, – Ратмир и не думал мне помогать выбраться. От прохлады и дождя меня передернуло, ботинки моментально промокли от влаги, впитавшейся в хлюпающую траву.
– А это что за ягненок? – сложив руки на груди, кивнула женщина.
Хорошо овцой не назвала, прости господи мое ехидство.
Непроизвольно я заприметила хвост, обвернутый вокруг лодыжки хозяйки. Подоспевший дог с упоением обнюхивал мои штаны, вероятно, приглядывая на ноге кусок помясистей. Тут его ждало разочарование, ведь доставленный из большого города ужин отличался худосочностью и выглядел неаппетитным.
– Это Веда, – Ратмир положил горячую руку мне на плечо, и от прикосновения порядочно пробрало.
– Она с тобой или со Стрижом? – с выжидательной улыбкой уточнила женщина, разглядывая меня. – Или…
– Или они меня спасают, – быстро отозвалась я, ответив за Ратмира, и от смущения сцепила за спиной в замок руки. В детстве подобный жест помогал почувствовать уверенность, но под внимательным взором желтоглазой женщины проверенный способ ни коем образом не подействовал.
– Она поживет здесь несколько дней, – спокойно объявил Ратмир, вероятно, не ожидая отказа.
Наверное, микроб под увеличительным стеклом изучали бы не так внимательно, как меня в тот момент.
– Мое имя Людмила, – произнесла женщина, и серьезное лицо расплылось в улыбке, будто все это время она лишь играла роль сердитой тетушки. – Обещаю, что тебе здесь будет весело!
Куда уж веселее, чем в поселении чистокровных аггелов!
Ошарашив, она потрепала меня по щеке, как малого милого ребенка, и почти насильно подтолкнула к крылечку. Я шла, словно приговоренная к смертной казни, и мечтала сбежать в город первым утренним поездом.
Оказавшись в доме, Ратмир тут же заперся в гостиной с камином, наконец, ответив на звонок разрывавшегося персонального коммуникатора.
Сидя в кухне за добротным длинным столом, застеленным белой льняной скатертью, я чувствовала себя лазутчиком в глубоком аггеловском тылу. Разместившись напротив, меня нахально разглядывала Любава, девчонка лет пятнадцати, лицеистка, походившая на наливное сочное яблочко. В ее подкрашенных зелеными каплями глазах светилось легкое презрение. Во главе стола, вероятно, в роли хозяина дома, спокойно расправлялся с ужином взрослый коротко стриженый Пересвет, старательно игнорируя мое присутствие. В отличие от братьев Ветровых, типичных горожан, он не прятал смешные черные рожки под густой шевелюрой или шапкой.
Тетушка хлопотала у плиты, и от шипящей сковороды шел соблазнительный аромат жареного бекона. Есть хотелось страшно, но под пристальным взором вертлявой остроглазой соседки кусок в горло не лез.
Неожиданно девочка, не сводя с меня взгляда, сказала что-то брату на латыни и растянула губы в издевательской улыбке. Она явно выдала гадость в мой адрес и наслаждалась тем, что я не понимала ни слова. Парень резко вскинулся, в раздражении швырнув на стол ложку. От неловкости я только ниже опустила голову, а тетушка предупреждающе зыкнула на дочь. Та передернула плечами и вдруг обратилась ко мне:
– Имя Веда на вашем, межрасовом, означает русалка?
Она говорила, чуть грассируя, с заметным акцентом.
– Ну да, – пробормотала я, краснея.
Историю возникновения имени меня не заставили бы рассказать и под пытками. Кому ж захочется признаваться, что матушка назвала чадо в честь городской команды пловчих, выигравших общемировые соревнования в год рождения дочери?
– В честь городской команды пловчих? – неожиданно уточнила девушка, и я, только-только засунувшая в рот ложку с супом, отчаянно подавилась.
– Любава! – осекла ее тетушка, сердито оглянувшись через плечо. – Дай девочке поесть.
Меня будто бы поджаривали на медленном огне, совсем как готовившийся бекон. Неуютно поерзав на стуле, я вытянула ноги и, что-то нащупав ботинком, похлопала для проверки. Пересвета странно перекосило, бедолага поперхнулся и выдавил:
– Хвост…
– Что? – испуганно пролепетала я.
– Ты мне на хвост наступила, – простонала жертва моей неуклюжести. Я мгновенно подогнула колени, хорошенько шарахнувшись о столешницу. Незамедлительно из тарелки с супом выскользнула ложка, и на скатерти появилось жирное пятно.
– Извини, – пробормотала я, становясь отличного багряного цвета. Мне отчаянно захотелось сбежать во двор, но и там меня поджидал огромный любвеобильный дог, отчего-то проникшийся ко мне нежными чувствами и особым собачьим доверием. В общем, сплошные засады на вражеской территории.
– Доводите Птаху до нервного тика? – раздался веселый голос Стрижа, и у меня вырвался непроизвольный вздох облегчения.
Долговязый приятель стоял в дверях кухни, и рядом с ним пытался протиснуться перепачканный в глине пес, проникший в прихожую через неплотно закрытую входную дверь.
– Стриж! – с визгом девчонка соскочила со стула и бросилась к приятелю, не сдерживая восторг, как будто он являлся музыкальной звездой, неожиданно заскочившей на огонек в далекую ферму. Мы с Пересветом понимающе переглянулись, и парень многозначительно изогнул чернявые брови. Любава затараторила, не останавливаясь ни на секунду, будто заранее подготовила речь. Тетушка заспешила расцеловать припозднившегося гостя, смешно протискиваясь между стульями и кухонными шкафчиками.
Собственно, услыхав вопли юной поклонницы младшего брата, в кухне появился Ратмир. Девочка тут же поутихла и поскучнела, вероятно, побаиваясь Ветрова старшего. Более того, наступила долгожданная тишина, от какой бы зазвенело в ушах, если бы не брызгавшее в сковороде раскаленное масло.
– Ты закончила? – проигнорировав всеобщую настороженность, обратился ко мне Ратмир.
От его серьезности у меня подвело живот, и аппетит пропал напрочь. Стриж озабоченно покосился на брата, а девочка бросила на меня скорбный взор, как если бы прощалась с покойником, в тайне злорадствуя, что сама-то цела и невредима. Тетушка обеспокоено нахмурилась и уперла руки в бока, но вмешиваться постеснялась.
– Тогда пойдем, – коротко кивнул Ратмир, но помедлил и сухо приказал Стрижу: – ты тоже.
– Добрался без проблем. Спасибо, что спросил, – отозвался тот кисло, проследив скрывшимся в гостиной за братом.
Семейство переглядывалось, совершенно не понимая происходящего. Не объяснишь же гостеприимным добрым хозяевам, что в соседней комнате нас ждал грандиозный скандал с подробным разбором совершенных оплошностей.
– А ужин? – опечалилась тетушка.
– Обязательно поужинаем, – пообещал Стриж, задорно подмигнув, и в противовес наигранной веселости нервно развернул козырек кепки на затылок.
Ратмир застыл посреди гостиной, скрестив руки на груди. Выглядел он хмурым и, по всей видимости, жаждал накостылять нам по полной программе за утреннюю авантюру. Стриж галантно пропустил меня и плотно закрыл дверь, чтобы разговор остался в уютных стенах маленькой комнаты, освещенной теплым желтоватым светом горевшего под потолком шара-светильника, заключенного в хрустальный плафон. На каминной полке теснились фотоснимки в простых деревянных рамочках. Лица на фотографиях улыбались. Заливался смехом маленький Стриж, пухлый и хорошенький малыш. Рядом с ним вертелась перед фотокамерой Любава. В самом центре стоял портрет Ратмира, копию которого я случайно обнаружила между документов в профессорской лаборатории.
– Садись, – Ветров старший сдержанно кивнул на диван напротив камина.
Я плюхнулась на мягкие подушки с мелким цветочным рисунком, едва ли не утопая в них, и вздернула подбородок.
– Значит так, Птаха, – Ратмир, прежде чем начать обличительную речь, кашлянул в кулак, – это был первый и последний раз, когда ты вмешиваешься в наши дела. Ясно?
Опешив, я негодующе выдохнула и ткнула пальцем себе в грудь:
– Постой, ты отчитываешь исключительно меня?!
– С ним, – тот кивнул в сторону моментально подобравшегося брата, – у нас будет отдельный разговор!
– Превосходно! – зло пробормотала я, в груди стало очень горячо.
– Все, что ты должна делать, это не высовываться! – жестко продолжил Ветров старший. – Не вмешиваться – вот главное условие! Что же я вижу, когда возвращаюсь в лабораторию? – он красноречиво замолчал. Ратмир кипел, действительно едва сдерживая себя, но все равно говорил ровным, почти бесстрастным тоном.
– Мы достали кровь! – ощетинился Стриж.
– Ее безопасность – твоя забота! – последовала резкая отповедь, вслед которой парня окатили пронзительным взором, будто облили ледяной прорубной водой. – Любая вылазка в город чревата последствиями!
– Но с ней же все в порядке, – огрызнулся приятель, с деланным безразличием сунув руки в карманы. Не нужно быть провидцем, чтобы различить его возмущение, как будто старший брат в лицо плюнул.
– Тебе очень сильно повезло! – вкрадчиво отозвался Ратмир, изогнув брови.
Меня трясло от ярости. Как всегда, когда внутри бурлил едва сдерживаемый гнев, то на глазах закипали злые слезы, и горло перекрывал горький комок.
– Послушай, – я медленно поднялась, комната подернулась дымкой и качнулась, – если ты полагаешь, что я буду терпеливо ждать, когда меня пристрелят, и ничего не стану предпринимать, чтобы снять этот проклятый браслет, то ты жестоко ошибаешься!
– Тебя не пристрелят, – опроверг Ратмир тоном нетерпящим возражений, – если ты сама не будешь лезть на рожон. Ты в безопасности, пока сидишь тихо, как мышка, и не чирикаешь. Ясно, Птаха?
– Только отчасти в безопасности! – слова полились потоком, и голос стал по-детски тонким из-за едва сдерживаемых слез. – Если бы мы задержались в городе, то мне бы не пришлось сегодня скидывать с крыши человека…, - запнувшись, я тут же поправилась: – аггела. Я уже готова руку отрезать, лишь бы избавиться от браслета и всей этой поганой истории, потому что ты защищаешь не меня, а украшение! Это мне ясно, как божий день!
Как же мне хотелось ударить его, со всего размаху, чтобы кулак заныл!
В гостиной повисла тяжелая тишина. Ратмир не ответил, только впился в меня разъяренным взором, и желтый ободок в черных глазах стремительно ширился, съедая магическую краску. Казалось, еще мгновение и противник влепит мне пощечину или расколотит все фотографии на каминной полке, а заодно разгромит и камин. Он отчаянно старался не сорваться. В нем боролись непонятные чувства, между бровей прорезались твердые складки, и заходили желваки. Мне бы его самообладание!
– Без обид, – наконец, сухо вымолил он, – но ничего умнее от тебя ждать не приходится!
Оскорбление попало точно в цель! Я съежилась, как будто он действительно отхлестал меня по щекам.
– Эй, Рат, перегибаешь, – изумленно протянул Стриж, осекая обидчика.
– Ваши действия, – сурово продолжил Ратмир, испепеляя меня уничижительным взором ставших желтыми глаз, – были не просто лишены логики, они были бессмысленны! В следующий раз, когда надумаете совершить какую-нибудь глупость, хотя бы посоветуйтесь!
Он резко развернулся и, выходя, с силой толкнул дверь, будто желал выместить на ней накопившуюся злость. Я только проводила его озадаченным взором.
– Ух, ты! – Ветров младший выдохнул и, стянув с головы кепку, растер лицо. – Кажется, пронесло. Давненько я его таким не видел.
– Мы выиграли сражение? – вопрос прозвучал ошеломленно, я только моргала, ничего не понимая. За время скандала Ратмир ни разу не поднял голоса, но у меня в ушах стоял гул, и драло горло, будто мы орали, как резаные. Мы, вообще, во всех стычках напоминали восточных узкоглазеньких троллей, которые, следуя древним традициям, даже перед тем, как порубить друг друга на кусочки длинными сабельками, сначала кротко улыбались и кланялись.
– Поздравляю, похоже, ты теперь в деле, – отозвался приятель, разведя руками.
* * *
Гостеприимные хозяева отнеслись ко мне, человеческой девушке, весьма прохладно. Весь следующий день до самого обеда мне пришлось составлять компанию себе самой.
На улице поселилась серость, низкое небо никак не хотело разразиться дождем, но и солнце не пропускало. Листва и зелень казались темно-изумрудными и испускали насыщенные сладкие ароматы. По комнатам гуляли сквозняки, заставляя зябко ежиться. Аггелы отличались высокой температурой тела, одевались легко, игнорируя душегрейки даже в лютые морозы, и через настежь распахнутые окна с раздуваемыми коленкоровыми занавесками разливались весенняя свежесть.
Над кухонным столом дрожал морок экрана видения. В маленькой хрустальной призме, подпертой между солонкой и перечницей, почти закончился магический заряд, и полупрозрачное изображение постоянно затухало. Я развалилась на стуле с мягкой стеганой подушкой и, вытянув ноги на соседнюю табуретку, умирала от скуки под музыкальный концерт. Длинноволосые эльфы из известного ансамбля ломались на сцене, и каждый раз, когда шоу взрывалось огненными фонтанами, экран к досаде жутко рябил.
Через открытые двери прекрасно просматривалась гостиная, где на диване, склонившись над лэптопом, сидел углубившийся в работу Ветров старший. На низком газетном столике в беспорядке валялись документы, копии и старинные пергаментные свитки. Сквозняк играл листами, стараясь рассыпать их по комнате.
С каждым маленьким глоточком мятного отвара, я украдкой над краем кружки бросала быстрый взор на мужчину. У Ратмира беспрестанно трезвонил коммуникатор и, отвечая, неизменно Ветров откидывался на подушки, запуская пальцы в спутанные черные волосы. До меня доносился звук его голоса, мурлыкавшего едва слышно непонятные слова, а от вида сильных рук с закатанными рукавами свитера в высшей степени неприлично учащалось сердцебиение. И этот проклятый кожаный браслет, закрывавший крепкое запястье с татуировкой четырехлистного клевера…
– Прием! – раздалось приветствие голосом Стрижа.
От неожиданности я подпрыгнула на месте и едва не подавилась. Долговязый приятель стоял в дверях кухни, заинтересованно уставившись на меня. Судя по красноречивой ухмылке, он все-таки заметил невежливое подглядывание за его братом.
– Привет, – пробормотала я, замявшись.
– Вот, – Стриж швырнул мне в лицо свитер, какой держал в руках, и я чуть не сверзилась со стула, стараясь поймать одежку, – ты, похоже, замерзла на наших сквозняках.
– Угу, – я развернула мужской наряд и, просовывая голову в широкую горловину, пробормотала: – спасибо.
Мягкий плотный свитер пах тонко и чуть кисловато уже знакомым ароматом, впервые ощутимым мной поздней ночью на ступеньках родительского дома. Романтики в том суматошном свидании со старшим из братьев явно не хватало, ведь тогда к моему затылку он приставил самострел.
– Ратмир, – Стриж оглянулся через плечо, – спасибо!
Я вспыхнула и одарила парня уничижительным взором. Ратмир, не открываясь от изучения какого-то испещренного записями листа, только поморщился и безразлично махнул рукой.
– Подыхаешь от скуки? – Стриж никак не хотел оставить меня в покое, пришлось насуплено кивнуть. – Пойдем, разгонять тоску, – он неопределенно мотнул головой, лучезарно улыбаясь и явно затевая какую-то каверзу.
– Это травматично? – насторожилась я, пытаясь разгадать приготовленную подлость.
– О, да! – парень развеселился. – Мы пройдемся по всему списку того, что с тобой не должно случиться!
– Не вздумай! – тут же из гостиной раздался недовольный возглас Ратмира, пытавшийся осечь брата.
– Согласна, – я соскочила со стула, как будто всю жизнь только и мечтала поломать себе пару ребер, а заодно свернуть шею.
Под пристальным осуждающим взглядом Ветрова старшего, пробуравившим нам затылки, мы выбрались на крыльцо. Во дворе своей тихой и мирной жизнью существовало деревенское царство хозяюшки Людмилы. Важно прохаживались несушки под неусыпным контролем общипанного петуха, устроившего наблюдательный пункт на изгороди. Курлыкали у клети обкормленные индюшки, поглядывавшие на нас с лютой ненавистью. Открытый кузов фермерского автокара с будкой облюбовали воробьи, нахохлившиеся в ожидании дождя. Прохладный воздух пах влажной землей.
Стоило спуститься с крылечка, как с бешеным лаем из пыльной канавки выскочил огромный пятнистый дог, и бросился в мою сторону. С его дороги разбегались куры, а петух распушил хвост, готовый броситься на защиту птичьего семейства. Я даже испугаться не успела, как под тяжестью гавкающего чудовища кувыркнулась в траву, и шершавый мокрый язык облизал лицо.
– Фу-фу-фу-у-у! – отбиваясь, истошно завопила я, только раззадоривая любвеобильного пса. – Отстань!
Стриж схватил дога за ошейник и коротко выругался непонятным словом. Пес сильно опечалился, но послушно потрусил к яме, понуро оглядываясь, словно ждал, что его позовут обратно.
– Он межрасового не понимает, – хохотнул приятель, протягивая мне, барахтавшейся в мокрой траве, руку. – Как ты себя чувствуешь?
– Так как будто меня только что облизал слюнявый дог! – буркнула я, поднимаясь, и со злорадным удовлетворением обтерла лицо рукавом ратмировского свитера.
На мой вопль на балконе над крылечком появился любопытствующий Пересвет и, облокотившись о перила, принялся с интересом наблюдать за нами со Стрижом, как будто ожидал циркового представления с акробатическими трюками.
– Коль уж ты теперь вымазана, – приятель фонтанировал энергией, – то тебе не страшна народная аггеловская забава.
– Я с вами! – лишь заслышав о предполагаемом развлечении, выкрикнул парень сверху, заставляя нас задрать головы, и поспешно исчез в комнатах.
– Пересвет опечатан? – на всякий случай удостоверилась я, ткнув пальцем на опустевший балкончик.
– Расслабься, все будет хорошо, – сверкнул загадочной улыбкой Стриж, что-то разыскивая в густой траве. Отчего-то возникало подозрение, что развлечение меня, приезжую гастролершу, затронет напрямую, причем радоваться будут исключительно мальчишки.
– Я тебе не верю, – ворчливо отозвалась я, кутаясь в свитер и воровато оглядывая пустовавший двор, – твое «хорошо» прозвучало так же, как когда ты заявил, что победителей не судят.
– В тот раз ты оказалась права, но ты же не можешь быть правой постоянно! – хмыкнул в ответ приятель и продемонстрировал мне плоский деревянный диск чуть больше шайбы в диаметре с острой белого цвета кромкой. В памяти мгновенно всплыли кадры из популярного сериала о Мировой войне, показываемого по центральному каналу видения в горячее вечернее время. Такие диски называли бумерангами. Подчиняясь магии аггелов, они вспыхивали молнией и носились вслед неверным потокам ветра, отлично снося головы потерявшим бдительность врагам.
– Это тот самый диск… боевой? – уточнила я, холодея, и честно решила сбежать, пока действительно все ребра целы. Слава богу, что болезненный порез на ладони, благодаря чудодейственной мази Дока, за ночь зажил, превратившись в узкий белый шрам, и мне не пришлось щеголять с перебинтованными пальцами. Хватало и повязки на запястье, скрывавший браслет.
– Так и есть! – подтвердил выскользнувший на крыльцо Пересвет и перескочил разом все четыре высокие ступеньки, ловко приземлившись на траву. Его хвост звучно щелкнул по траве, сбивая острые верхушки, и оставил заметный след. Я кашлянула в кулак, совершенно неуверенная, что готова принять участие в развлечении. Оба парня были на полторы головы выше меня, и раз в пять быстрее. Зашибут, не почувствуют!
– Я, пожалуй, пас! – сдалась я, замахав длинными рукавами свитера.
– Полтина! – объявил Стриж с победоносной улыбкой.
– Так это игра на деньги? – оживилась я, моментально забывая про опасения. – Тогда давай ставить по целковому! Рисковать шеей так не за копейки!
– Да ты азартна, Птаха! – осклабился тот в ответ.
Мы ударили по рукам, и Пересвет, исходя ехидством, разбил сцепленные пальцы кончиком хвоста.
– Значит так, – Стриж подкинул диск, выглядевший самым обычным деревянным блином, какой при желании можно использовать на кухне вместо подставки для кастрюль, и внезапно шайба стремительно закрутился, загораясь, – мы запускаем бумеранг. Кто первый поймал, тот сорвал банк.
– И все? – недоверчиво протянула я.
– Да ты поймай его сначала, – снисходительно хмыкнул Пересвет, разминая шею.
Диск, гудя, хаотично завертелся над нашими макушками, и из него вырвались острые ослепительные лучи. Совсем, как в фильмах про войну. Тут меня снова пробрало.
– А если… – я не договорила и только красноречиво провела ребром ладони по шее.
– Ты не волнуйся, Птаха! – Стриж дружески хлопнул меня по спине, едва не сбивая с ног. – Он не заточен.
– Но голову все равно береги, – причмокнув, посоветовал Пересвет со знанием дела, – в прошлый раз мы трех кур угробили.
– Кур? – оцепенела я, снова покосившись на беспрестанно вращающийся и похожий на шаровую молнию бумеранг, и тут же, оценив размер опасности, заявила: – Поднимаю ставку до четырех целковых! Вместе получится двенадцать, если что хватит заплатить за вызов лекаря.
– Ага, или на пару кладбищенских веночков, если он не успеет, – жизнерадостно подхватил Стриж, подмигнув едва сдерживавшему ехидный смех Пересвету, но от жадности ставку ребята приняли.
– Деньги вон, – распорядилась я, залезая в карман за монетками, – на крылечко! Хочу видеть, за что рискую здоровьем!
– Все человеческие девушки меркантильны? – ткнул пальцем в мою сторону Пересвет, и аккуратной башенкой сложил металлические копейки на широкие перила лестницы.
– Мы просто поумнее куриц будем, – отозвалась я, стаскивая свитер, но в тонкой клетчатой рубашке стало зябко. Никогда не любила подвижные игры, спорт предпочитала смотреть по видению, а от бегавших ранним утром поклонников здорового образца жизни у меня болели зубы.
Диск бешено вертелся, и от одного взгляда на мельтешащий в воздухе ослепительной яркости предмет болели глаза. Даже пес и тот спрятался от смертоносной игрушки, забравшись под автокар с кузовом, и только жалобно поскуливал.
Мы встали звездочкой, плечо к плечу. Бумеранг взъерошивал волосы и тревожил воздух, разнося его холодными волнами.
– На счет три, – пробормотал Стриж, напружинившийся и приготовившийся к игре.
– На хвост не наступать! – процедил Пересвет, не спуская с соперника изучающего взора. Меня они, судя по всему, в расчет не брали, и уже в уме поделили поставленные денежки. Парни, как борцы на ринге, приглядывались друг к другу, заранее пытаясь угадать первый ход соперника. Похоже, мне все-таки отводилась роль миленькой кокетки в открытом купальном костюме, проносившей таблички с номерами раундов.
– Унос, – Стриж потоптался на месте, словно бык, копытом роющий землю. – Бини…
Пересвет громко щелкнул хвостом, как кнутом, и тот прошелся рядом с моим ботинком, вспарывая мягкий грунт, отчего в разные стороны полетела вырванная с корнем трава.
– Терни! – выкрикнул Ветров младший, и мальчишки, похожие на отринувших котов, брызнули в разные стороны.
Ровно в момент их на загляденье бесподобного прыжка диск потух. Провисев мгновение, он камнем сорвался вниз, точно угодив мне в лоб, и отскочил в руки. Морщась, я растерла ушибленное место, от силы удара перед глазами поплыли желтые круги.
Пауза была достойна любых театральных подмостков, даже Большого Театра перед крепостью Магического совета в центре Ветиха. Мои соперники не просто вытаращились, они даже рты открыли от изумления.
– Парни, – тут до меня стало доходить, – это, получается, я только что у вас выиграла деньги?!
На радостях я потрясла заснувшим диском над головой, и он злобно вспыхнул, заставляя испуганно ойкнуть.
– Она мухлевала! – с возмущением ткнул в меня пальцем Пересвет. Вероятно, он даже не мог помыслить, что обычная девчонка, не напрягаясь, оставила двух аггелов с носом.
– Определенно! – негодующе фыркнул Стриж. – Победа не засчитывается!
Они медленно наступали, как будто хотели меня поколотить. Я испуганно закрутила головой, подозревая, что народная аггеловская забава заключалась как раз не в ловле боевого бумеранга, а в последующем избиении победителя.
– Да, вам просто денег жалко! – расхрабрилась я, уперев руки в бока.
– А сколько на кону? – донесся с крылечка голос Ратмира.
Сердце подло екнуло, но я с нарочитой ленцой оглянулась, демонстрируя совершенное безразличие. Пусть умник не думает, будто обида за вчерашнее оскорбление прошла! Хотя, положа руку на сердце, конечно, сильно померкла, ведь у меня никогда не получалось долго злиться.
На лестнице, облокотившись о перила, стоял Ветров старший и, вероятно, уже давно следил за ходом игры.
– Веда ставит двенадцать целковых! – заявил Стриж с вызовом, покосившись в мою сторону.
– С чего бы? – огрызнулась я, похожая на драчливого невероятно глупого воробья, кидавшегося на сильных ястребов. – Вы проиграли!
– Идет, – бесцеремонно заявил Ратмир, с легкостью вступая в торг. Он вытащил из кармана купюру и положил на перила, а чтобы не унес ветер, сверху придавил пирамидкой поставленных Пересветом монеток. Приятели (предатели нечастные) ничуть не возражали против богатенького игрока, только уважительно присвистнули.
Всего на секунду, пока Ратмир стягивал через голову свитер, оставаясь в футболке, я замялась, а потом извинительно улыбнулась:
– Ну, у вас есть третий игрок, я пойду…
– Ты куда? – мужчина ловко перехватил меня за локоть, заставляя повернуть обратно.
– Я на хвосты наступаю, – пробормотала я, непроизвольно заливаясь краской, и выдернула руку.
– У меня нет хвоста, – ответил тот, усмехнувшись. В черных глазах с желтыми ободками появилось странное выражение, которое мне бы не удалось разгадать и на картах. И опять этот проклятый кожаный браслет, закрывавший запястье и отчего-то очень сильно меня волновавший! Я сглотнула внезапно пересохшее горло настолько громко, что услышали, наверное, и на соседней ферме. Слава богу, никто не мог подслушать моих похабных мыслей!
– Зато у Пересвета есть, – заупрямилась я, с тоской покосившись на входную дверь в дом с аккуратным окошечком, изнутри задернутым клетчатой занавеской.
– Я подберу его, – включаясь в непонятную мне игру, пообещал парень, и гладкий хвост мгновенно обернулся вокруг его шеи, складываясь змеиными кольцами. Как ни странно, но подобное зрелище на второй день пребывания в гостях у аггелов перестало меня доводить до нервной икоты.
Я помолчала, отчаянно борясь с соблазном остаться и побыть всего пару минуток чуть поближе к ершистому совершенно непонятному Ратмиру, и, не устояв, заявила, будто сделала огромное одолжение:
– И победа в первом раунде засчитывается!
– Это не меркантильность, – в притворном расстройстве покачал головой Стриж, обращаясь к Пересвету, – это уже натуральная корысть.
– Справедливость, а не корысть, я бы попросила! – хмыкнула я и без предупреждения со всей силы подкинула диск над головой.
Бумеранг взмыл, послушный ветру, и вспыхнул, словно по мановению волшебной палочки, которых сроду в нашем магическом мире не делали (правда, вовсю производили магические карандаши с грифелем, менявшим по желанию художника цвет). Он сорвался с места и со свистом ринулся к серому небу. На мгновение показалось, будто далеко наверху произошел мощный взрыв, и, растянув длинные лучи, диск рассеялся в пространстве.
– Три, – недоуменно пожала я плечами, когда соперники в изумлении оторопели.
– Ты что сотворила? – обиделся Стриж, и со следующим вздохом нас всех ослепило.
Диск вынырнул из воздуха всего в сажени от нас, и мягкая подсечка подломила мои колени. На затылок легла горячая ладонь, с силой заставляя пригнуть голову, чтобы бумеранг проскочил мимо. В общем, через мгновение я лежала на двух лопатках в мокрой траве и бессильно наблюдала, как блиставшая шайба промелькнула в воздухе, а мальчишки заметались, стараясь ее выловить.
– Ты это специально сделал! – буркнула с обидой я Ратмиру, с потаенной ухмылкой склонившемуся надо мной.
Он услужливо протянул руку, за которую я схватилась с брезгливой гримасой, но стоило мне приподняться, как проклятый бумеранг, злобно гудя, промелькнул меж нами, заставляя испуганно зажмуриться. Мужские пальцы моментально разжались, и меня со всего маху отшвырнуло обратно. Новое падение случилось так быстро, что я едва не кувыркнулась и злобно заорала, приподнимаясь на локтях:
– Может мне, вообще, не вставать?!
Ратмир боле не сдерживал нахальной улыбки. Наверное, мальчишки бы тоже похохотали от удовольствия, но диск безбожно их гонял по двору, целясь то одному, то второму в макушку.
– Помочь? – Ратмир снова протянул ладонь, но, презрительно фыркнув, я встала сама, едва не кряхтя от боли в защемленной пояснице.
Стоило подняться на ноги, как озверевший бумеранг, вероятно, внутренним магическим чутьем распознав жертву послабее, метнулся в мою сторону. Оцепенев, я только раззявила рот и глупо уставилась на приближавшуюся вспышку, пронзавшую прохладный воздух. От силы движения бумеранга расходились прозрачные, но все равно заметные даже невооруженному глазу, волны. Мне бы точно выбило зубы или сломало нос, но неожиданно меня дернуло назад и прижало к жаркому мужскому телу, только пискнуть успела.
– Пусти! – я настырно дернулась. На другом конце двора Стриж в азарте подпрыгнул за сверкнувшим огоньком, бесполезно махнув руками. Пересвет, подскочивший следом за соперником, налетел на кузов автокара.
Ратмир и не думал освобождать меня, более того, горячие руки как-то ловко забрались под выбившуюся из-за пояса рубашку и легли на живот. От нежного прикосновения под ложечкой весьма подленько и сладенько заныло. Двор, скачущие, как мячики, противники, сама игра отошли на второй план, так актеры уходят в темную глубину сцены, прячась от ослепительных софитов. В висках шумела кровь, а сердце отбивало набатом.
– Скажи, – щекоча дыханием, издевательски пробормотал мне на ухо Ратмир, – и много интересного ты обнаружила, когда подглядывала за мной из кухни?
Наверное, если бы мне в тот момент также нежненько забормотали на ушко официальный гимн Ветиха, то я, находясь в блаженном отупении, клянусь, не разобрала бы ни слова, но здесь… На меня словно выплеснули ведро холодной воды. Подобного хамства девичья гордость выдержать не сумела бы и под хмельком!
– Да как ты… – в гневе выдохнув, я вывернулась из объятий и с силой толкнула Ратмира в твердую грудь. Он послушно отступил на шаг, хотя мой разъяренный тычок вряд ли мог пошатнуть его.
– Это тебе за то, что ворвался в дом моих родителей и напугал меня до безумия! – первое, что вертелось на языке, выпалила я, белея от злости. Улыбка мужчины стала удивленно отстраненной.
– Ясно, – только и ответил он, никак не останавливая меня, даже расставил руки, будто приглашая ударить еще раз.
Вспоминать о приличиях и строить хорошую мину при плохой игре, у меня не хватило сил. Я снова наскочила, с остервенением толкнув Ратмира:
– Это тебе за то, что от страха я надела браслет!
Улыбка погасла окончательно, глаза предупреждающе блеснули:
– Тебя никто не вынуждал надевать украшение, – сухо заметил мужчина, вернув обычную бесстрастность.
– Чушь! – задохнулась я, удивляясь, почему еще не воплю во все горло, и с силой ткнув кулачком в его плечо, добавила сквозь сжатые зубы: – Давай, профессор, прочитай мне мораль! Ведь ничего умного ты от меня не ждешь!
Но он мудро промолчал.
Слабенький голосок трезвого рассудка зашептал, что в действительности корень всех случившихся несчастий прятался исключительно в моих собственных малахольности и паникерстве.
Да и в странных будоражащих чувствах, которые, сам того не подозревая, в девичьей душе будил Ратмир, он не был повинен.
И я ударила опять, прошипев:
– Это тебе за то, что мне все еще смертельно страшно!
В смуглом лице Ратмира проявилась знакомая жесткость. Он резко перехватил мои запястья, не позволив замахнуться, и с силой прижал к себе, не давая даже дернуться. Перед глазами все смешалось, нос до боли тюкнулся о твердую грудь. Одна ладонь мужчины скользнула мне под рубашку и легла на взмокшей спине между лопатками, другая стиснула голову.
– Тихо! – прошептал он.
– Не нужно говорить мне «тихо»! – прорычала я, извиваясь в безуспешной попытке вырваться. – Ты должен был просто попросить браслет! Ничего бы этого не случилось! Я бы не боялась сейчас!
– Тихо, Веда, – очень мягко повторил он мне в макушку, и на меня нахлынула слабость.
Над нами ослепительно вспыхнул крутившийся диск, словно хотел выжечь глаза, и, остановившись, рухнул на траву. Наверное, если бы игрушка взорвалась, мы бы не заметили.
Подчиняясь глупому порыву, я покрепче прижалась к Ратмиру и обняла, позволяя руке проскользнуть под футболку. Пальчики смело исследовали горячую кожу, наслаждаясь каждым касанием, пока не дотронулись до обжигающего рубца магической печати, обезображивавшей спину мужчины.
Дыхание Ратмира на мгновение оборвалось. Он напрягся всем телом и с силой отстранил меня, едва не роняя на траву. В глазах, отчего-то вернувших настоящий желтый цвет, мелькнуло нечто пугающее, с губ сорвалось непонятное незнакомое ругательство на языке аггелов.
Мальчишки, огорошено следившие за нами, окончательно остолбенели.
Ратмир брезгливо отбросил мои слабые руки, заставляя в испуганном оцепенении отступить на шаг. Пробормотав что-то в сердцах, мужчина направился к дому. С грохотом за ним шарахнула входная дверь, и от силы удара вспыхнул уличный шар-светильник.
Что произошло?!
– Я дотронулась до его печати, – пробормотала я сконфуженно, оглядываясь к притихшим ребятам. – Ему было больно?
Стриж многозначительно переглянулся с Пересветом, на лицах мальчишек появилось понимающее насмешливое выражение. Словно они прямо сейчас выяснили неприличный секрет про старшего брата, а мне не хотели рассказать.
– Нет, – хмыкнул Стриж загадочно, – ему вовсе не было больно…
* * *
Свечка появилась ближе к вечеру, разбередив погрузившийся в унылую тишину дом. В кухне горел шар-светильник, и на добротной мебели играли тени от его зыбкого неровного света. Морок видения окончательно разрядился. Из всех развлечений мне оставалось лишь бессмысленно таращиться в окно, следя за тем, как сумерки стремительно поглощают двор, а небо наливается густой ночной тяжестью.
Неожиданно полумглу разрезал свет фар, и в гостеприимно распахнутые ворота вкатил огромный вездеходный автокар. Осмелевший пес выбрался, наконец, из своего убежища и бросился к гостям с басовитым лаем. Тут же в гостиную, где после катастрофичной для меня игры закрылись братья Ветровы, широко распахнулась дверь. Ратмир поспешно вышел на крыльцо, а из автокара уже выбиралась Свечка, сначала осторожно вытянув с подножки длинные ноги в туфлях на очень высоких тонких каблуках.
Спрятавшись за занавеской, чтобы меня не заметили, я следила, как Ратмир помогает хрупкой высокой посетительнице, проваливавшейся в мягкий грунт, пересечь двор.
– Он никогда не привозил сюда женщин, – неожиданно послышался тихий голос Любавы, пару часов назад вернувшейся из находившегося здесь же, в резервации, лицея. Я испуганно вздрогнула и оглянулась. Хозяйская дочка стояла, оказывается, совсем близко и неотрывно смотрела в окно. В ее солнечных глазах светилась взрослая и неожиданно покровительственная любовь, словно она в одночасье стала на несколько лет старше. Взор не пропускал ни одного движения Ратмира.
– Мама растила их со Стрижом, – продолжила девочка, вероятно, и не ожидая от меня ответа. – После того, как их родители погибли.
– Их родители погибли? – переспросила я недоверчиво.
Получается, что Ветров притащил меня, почти незнакомую человеческую девицу, в дом своего детства, к женщине практически заменившей ему мать. Поди, тетушка Людмила, несмотря на все заверения, пребывала в святой уверенности, что меня привезли на смотрины. Превосходно!
– Они носили знак четырехлистного клевера, – собеседница тяжело вздохнула и заправила за ухо выбившуюся прядку густых волос. – Так бывает, что те, кто помечен, не живут долго…
От ее проникновенного взора у меня по спине побежали мурашки. Непроизвольно пальцы сжались на замотанном полосками ткани запястье с магическим браслетом, будто пряча от чужих глаз.
В тот же момент в маленькой прихожей с зеркальным коммуникатором на стене раздался сердитый стук каблучков. Свечка принесла с собой запах сладких цветочных духов и присущую ей нервозность.
Я без особого радушия оглянулась к визитерше, помедлившей напротив кухни.
– Отлично выглядишь, Леда, – растянула женщина накрашенные кармином губы в хищной улыбке и осторожно, чтобы не попортить идеальной укладки, жеманно дотронулась до коротко стриженых волос.
– Веда, – поправила Любава с презрительной усмешкой, заработав высокомерный взор от гостьи.
После кувырканий в мокрой траве вид у меня действительно был что надо, а спутанные волосы, обрезанные по подбородок, не взяла ни одна расческа, и они торчали непослушными вихрами. Зато у Свечки под глазом темнело расплывшееся пятно.
– У тебя тушь потекла, – мило улыбнулась я вместо приветствия и злорадно заметила, как изящная рука женщины непроизвольно дернулась, желая подтереть веко. – Так что ты тоже отлично выглядишь.
Передернув плечами, Свечка развернулась на каблуках и влетела в уютную гостиную.
– А ты чего медлишь? – походя, буркнул Ратмир.
После происшествия во дворе мне было неловко бросить на него даже быстрый взор, и, становясь пунцовой, я уставилась на дверной косяк:
– Ты мне?
– Тебе отдельное приглашение нужно? – проворчал он, скрываясь вслед за подругой.
– Приглашение куда? – тупо повторила я, уже обращаясь к выкрашенной белой краской плотно закрытой двери, и тут же ринулась вон из кухни.
Стоило мне появиться, как Свечка, недобро зыкнув, заявила:
– Ей здесь не место!
Сама женщина выглядела чужеродной в простой деревенской обстановке комнаты. Она резко диссонировала с милыми рюшами на занавесках, вышитыми салфетками и камином, облицованным заливными плитками. Хотя, наверное, никто из нас не вписывался в местный интерьер.
– Речь пойдет о ней, – спокойно кивнул Ратмир, стоявший за диваном и облокотившийся ладонями о спинку, – поэтому ей здесь самое место.
Я мгновенно насторожилась и с вопросом покосилась на устроившегося на диване Стрижа, но тот что-то внимательно изучал в экране гудевшего лэптопа и нимало не обращал на меня внимания.
– Ну, хорошо, Ветров, – Свечка скрестила руки на груди, – говори.
– В Веде стала проявляться черная магия, – услышали мы с гостьей в ответ, и у той открылся рот от изумления, у меня же стали до странности мягкими и непослушными ноги.
Значит, это произошло снова, как в прошлый раз. Браслет что-то сделал со мной, а я ничего не почувствовала! Ничего такого особенного, что обычно описывают в литературных сказках, когда у главного героя проявляются неизвестные таланты, ни тебе звона в ушах или прилива сил. Хотя вру, в ушах звенело, когда я начинала дергаться, но подобное происходило всю мою сознательную жизнь.
– Ты уверен? – Свечка недоверчиво свела бровки у переносицы.
– Она едва не снесла ему печать, – подтвердил Стриж, наконец, включаясь в беседу, и игриво подмигнул мне, застывшей ледяным изваянием. Ратмир угрюмо уставился брату в затылок, но парень, не смущаясь, продолжил с кривой ухмылкой: – Он смотрит на меня так, как будто сейчас придушит? Конечно, что ему еще остается?
Тут стало ясно, как божий день, что же все-таки произошло во дворе. Ратмир действительно чувствовал вовсе не боль от моего прикосновения. Говорят, что вспышка магической силы в крови сродни экстазу. Кажется, я покраснела до корней волос.
– Я что-то ничего не понимаю, – Свечка с прохладцей глянула на Ветрова старшего, – каким образом она, – женщина презрительно кивнула в мою сторону, – смогла дотронуться до печати на твоей, – она многозначительно подняла брови, – спине?
Тайный подтекст вопроса даже мысленно прозвучал более чем неприлично.
– Послушай, Свеча, – Ратмир, находясь в явном раздражении, все-таки старался говорить спокойно, – я вызвал тебя, мой милый специалист по магическим аномалиям, чтобы ты помогла Веде совладать с браслетом, а вовсе не для того, чтобы ты лезла в личное.
– Ну, хорошо, Ветров, – с недоброй усмешкой на устах отозвалась та, – как специалист по магическим аномалиям даю тебе однозначный ответ. Читай по губам, если плохо слышишь. Я должна увезти ее и поместить под особый присмотр!
Я оторопела, совершенно ничего не понимая.
– Нет, – хмыкнул Ратмир, – она останется здесь подальше от города. Такое не в первый раз случается с людьми, и не припомню, чтобы кто-то умер.
– Тогда опять-таки как специалист я тебе официально заявляю, Ветров, со всей откровенностью. Готовься, у нее снесет крышу, – голос Свечки возвысился, – она спалит дом твоей любимой тетушки и сбежит. Черная магия – это не игрушки, Ветров. Ты не хуже меня знаешь, что она делает с ведунами, а уж обычного человека подчинит запросто!
От нарастающего недовольства в комнате сгущался пропитанный цветочными духами воздух.
– Это было только первое проявление, – встрял Стриж, заступаясь за меня.
Говоря про первый случай, он, безусловно, ошибался. Я никому не смогла бы признаться, что намедни непостижимым образом залезла в голову Ратмира и видела нападение собственного брата, тоже охотившегося за браслетом. Подобными секретами в дружеской беседе обычно не делятся, да и, в принципе, помалкивают.
Вслед словам парня последовала угнетающая тишина. Все ждали того, кто взорвет напряжение, и коллективная вежливость, наконец, полетит в тартарары, а комнатка наполнится криками и обвинениями.
– Так вот, милая, связной моей команды, – процедил Ратмир с ледяной полуулыбкой на устах, от которой даже меня бросило в дрожь, – ты выяснишь, как решить нашу с Ведой проблему, и завтра расскажешь, когда привезешь сюда Дока.
– Это приказ? – криво усмехнулась Свечка, явно оскорбившись тоном собеседника.
– Так и есть, – сухо отозвался тот, кивнув.
– Ну, хорошо, Ветров, – она с вызовом вздернула подбородок и уперла руки в бока, изящно подчеркнутые платьем, – можешь быть уверен, я не стану молчать о том, какие трансформации в ней происходят…
– Не посмеешь, – вкрадчиво отозвался тот, окатывая женщину остерегающим взором.
– Еще как посмею! Она будет опасна, и я не хочу, чтобы чужие смерти лежали на моей совести! Если ты не забыл, мы и существуем для того, чтобы пресекать подобное…
Они словно бы забыли о моем присутствии, и спор порядком разозлил меня.
– Довольно! – не выдержав, перебила я женщину, все трое с нескрываемым удивлением оглянулись. Спокойный тон дался с трудом, но в этой компании было не принято орать: – Просто хватит, ладно? Вы меня судите за то, чего я не совершила, – губы растянулись в недоуменную улыбку, руки в защитном жесте сами собой сплелись на груди, – поэтому если меня позвали лишь для того, чтобы очередной раз оскорбить, то мне здесь действительно не место.
Возникла долгая пауза, и с упавшим сердцем я понятливо кивнула, собираясь выходить.
– Мы нашли его, – заставляя оглянуться, остановил меня Стриж, единственный в этой комнате, кто действительно испытывал ко мне дружеские чувства, – человека, который ворвался в лабораторию.
Парень похлопал по диванным подушкам, предлагая мне присесть рядышком. Мой осторожный взор скользнул по Ратмиру, задумчиво потиравшему подбородок. Он, казалось, находился за сотни верст от гостиной, совсем в другом месте, но все же отсутствующе кивнул, подтверждая приглашение брата. Свечка тихо фыркнула и в гробовом молчании отвернулась к окну, всеми силами демонстрируя свое несогласие.
Помедлив мгновение, я все-таки присела на краешек дивана рядом со Стрижом, очень остро ощущая Ратмира за спиной, и осторожно заглянула в экран лэптопа. На меня, не мигая, смотрел невероятной красоты знакомый мужчина с тонкими аристократичными чертами лица и немного раскосыми, но выразительными глазами.
– Его зовут Златоцвет Остров, – объявил Стриж, откидываясь на мягкие подушки.
– Он очень красив, – пробормотала я, фактически любуясь лицом злейшего врага.
Господи, мои недруги за последние пять дней размножались как кролики – сначала Богдан, теперь этот. От мыслей о старшем брате стало паршиво.
– Он подкрашивает себя магией, – тут же опустил меня на землю Ратмир.
– Как дамочка, – ухмыльнулся Стриж и щелкнул кнопкой светившейся клавиатуры, меняя фотографию. – Здесь он без макияжа.
Признаться, от следующего портрета меня посетило страшное разочарование. Лучше бы не показывали. Представший господин в действительности оказался на десяток лет старше. На снимке его светлые тусклые волосы трепал ветер, и мужчина выглядел лишь жалкой копией на самого себя. Холеность исчезла, под глазами залегли усталые мешки, от крыльев носа до уголков рта прочертились глубокими твердые складки. Неожиданно изображение сощурилось, приобретая отталкивающее змеиное выражение. Меня передернуло.
– Мы думали, что он проявится на торгах, – последовал комментария Ратмира над самой макушкой так близко, будто он наклонился ко мне, заставляя замереть, – но он выжидал, чтобы напасть внезапно.
Я кивнула, мгновенно вспоминая все события, предшествующие нашему приезду на ферму. Неожиданно стало зябко и захотелось обнять себя руками, чтобы согреться.
– Он маг? – уточнила я, постепенно начиная понимать. Мысли закружились, меняя одна другую, как в калейдоскопе из цветных стекляшек, пока, наконец, не появилась ясный узор. Мне не хотелось верить в правду, ведь она пугала почище любого ночного кошмара.
– Слабенький, – фыркнула Свечка, оглядываясь через плечо. Вероятно, она пересилила себя и временно смирилась с присутствием нежелательного слушателя.
– Но с большими амбициями, – вставил Стриж.
– И он хочет стать вторым Горианом… – мое осторожное высказывание прозвучало с вопросительной интонацией и жалобной мольбой, чтобы прямо сейчас кто-нибудь опроверг утверждение.
– Без сомнения, – моментально подтвердила мои опасения Свечка высокомерным тоном.
Примолкнув, я нервно грызла ноготь. В груди заныло от дурных предчувствий, ведь такой человек не остановится ни перед чем, лишь бы достать браслеты Гориана. Особенно перед убийством какой-то там девчонки, случайно надевшей на руку одну из побрякушек.
Непроизвольно я по детской привычке беззащитно сжала ладони между коленей, уже ожидая подлого боевого шара между лопаток.
– Не переживай, – подбодрил меня Стриж, поднимаясь, и дружественно потрепал по плечу.
– Да нет, – хмыкнула Свечка, – нам всем есть о чем переживать.
Они заговорили, но для меня голоса становились все тише, и все мысли занял опасный Златоцвет, собравший вокруг себя незапечатанных аггелов. Теперь история не просто пугала, она наводила леденящий ужас. Как же мне хотелось оказаться дома, в безопасности знакомых стен! Жаль время невозможно открутить назад и спуститься на станцию подземки на пять минут раньше. Как много, оказывается, в жизни могут изменить короткие пять минут!
На экране гудевшего лэптопа светилось досье мага. Он родился в маленьком городке-спутнике Ветиха, и, судя по всему, его семья не отличалась выдающимися свершениями. Одна из многих разорившихся еще до Мировой войны.
Я пододвинулась к экрану и погладила пентаграмму, светившуюся в вершке от крышки газетного столика. Внезапно картинка мигнула, меняясь, и во весь экран развернулся отрывок новостной колонки, такие официальные объявления обычно поступали в газетные листки из Ратуши стражей. Я даже моргнула от неожиданности и внимательно присмотрелась к маленькой фотографии женщины, улыбавшейся фотокамере. Ее лицо казалось совершенно незнакомым: коротко стриженные кудрявые волосы, вздернутый носик и узкие темные глаза. Взор быстро пробежал по строчкам, и каждое слово вбивалось в голову, как гвоздь.
«… В своей квартире четырьмя выстрелами в упор была расстреляна Велимира Разумовна Кадышева, возраста двадцати восьми лет. Убийцу Истомину Веду Владимировну, возраста двадцати пяти лет, опознали соседи. Предположительно убийца была знакома с жертвой, поэтому погибшая впустила ее в дом. Причины и мотивы выясняются. Ратуша, от 22 дня, месяца травня 2010 года…»
В панике неожиданно даже для себя я захлопнула экран и одернула руки, вжимаясь в диванные подушки. Лэптоп, громко щелкая, мгновенно сложился, превратившись в маленькую серую коробочку. Я с поспешностью оглянулась к стоявшему позади дивана Ратмиру, проверяя, не заметил ли он статьи, но выражение лица того оставалось бесстрастным.
– С лэптопом случайно вышло. Извините, – пробормотала я, быстро отворачиваясь, и уставилась в пол, стараясь справиться с лихорадочным румянцем, вспыхнувшим на щеках.
Сердце трусливо улизнуло в пятки. Вот и третий раз… Не хотелось думать, какое явление станет следующим. Может, под действием магических чар я действительно начну палить из самострела по незнакомым людям? По спине пробежал холодок.
Свечка, изогнув брови, изображала ехидное удивление, явно надеясь заприметить во мне признаки безумия и увезти подальше в неизвестном направлении туда, где, по всей вероятности, вовсе не будет безопасно.
– Ничего страшного, – вздохнул Стриж, склоняясь, чтобы открыть лэптоп обратно.
Я до боли прикусила губу, прекрасно осознавая, что прямо сейчас все узнают о моей новой тайне. Экран вспыхнул… Меня пробрал нервный тик, задергалось веко, и на секунду остановилось дыхание.
На светлеющем мониторе, как за минуту до того, проявилось досье Златоцвета.
Из груди вырвался едва слышный вздох, глаза закрылись от облегчения.
– Свеча, тебе пора, – неожиданно заявил Ратмир, а потом вдруг добавил, заставляя меня испуганно съежиться, как смятый конфетный фантик: – Веда будет здесь безвылазно, пока мы не найдем второй браслет, поэтому никто никого не убьет. Ни завтра, ни через месяц, – добавил он с нажимом.
Меня бросило в жар, капля пота неприятно пробежала между лопаток до поясницы. Его слова предназначались исключительно для моих ушей!
– Прозвучало неуверенно, Ветров, – осклабилась женщина, бросив на меня последний уничижительный взор.
Ратмир видел статью… и не выдал меня.
