Глава 7
Кровавая авантюра
В маленькой еще поутру студеной каморке, заменявшей спальню, теперь царила духота. Комнатка напоминала консервную банку, и температура в ней колебалась прямо пропорционально погоде на улице. В воздухе мягко и зыбко мерцал светильник. Он походил на крошечное желтое солнышко с острыми лучами, и на поверхности словно взрывались фонтаны раскаленной лавы. В окно с прикипевшей рамой, не открывшейся даже после нескольких попыток, заглядывала тихая ночь. Ветви дерева, практически подпиравшего потемневшую от времени стену мануфактуры, казались черными.
Ратмир еще не вернулся в наше убежище, и мы в беспокойстве ожидали его. С каждым бесконечно длившимся часом во мне нарастало напряжение. После того, как я ворвалась в сознание Ветрова старшего, то ощущала себя мелким нахальным воришкой, испытавшим обманом чужие эмоции. Это было даже хуже, чем копаться в корзине с грязным бельем!
Смутная догадка уже складывалась в моей голове, а документы, выпрошенные у Дока, с каждым новым прочитанным листом лишь убеждали в ее правдивости. Профессор рассказывал, что чернокнижник Гориан умел забираться в головы окружающих и считывать мысли. Подобные магические пассы сводили его с ума, чему я охотно верила. Действительно чувствуешь себя безумной, видя мир глазами кого-то другого!
К собственному облегчению, я не чокнулась, и во мне не проснулось никаких маломальских магических сил (искреннее спасибо тебе, Господи), во всем был виноват браслет, слившийся с моим запястьем! Если единственное из пары украшение имело подобный побочный эффект для обыкновенного человека то, что же делали две побрякушки с магами? Признаться, я начинала испытывать жалость к Гориану.
Стриж с неизменным лэптопом на вытянутых коленях лежал рядом со мной на кровати, для удобства подперев спину подушкой. Парень внимательно просматривал новостную ленту в Мировой Информационной Сетке, и совсем не тяготился моим соседством.
Исподтишка я разглядывала спокойное симпатичное лицо нового приятеля, и уголки его губ чуть подрагивали от сдерживаемой ухмылки. Наверняка он давно засек мои тайные задумчивые взоры, просто не хотел смущать.
Их с Ратмиром мир крепко отличался от моего, удобного и привычного. В их мире убивали, устраивали погони, что-то постоянно утаивали и разъяснялись сущими загадками. В их мире мой родной брат оказался предателем! Я отчаянно хотела снять браслет и вернуться домой.
– Это Ратмир столкнул под поезд того человека на станции? – резко высказала я мучивший все эти дни вопрос.
Стриж ошарашено уставился на меня, изогнув брови.
– Он похож на убийцу? – явно оскорбившись, обвинительно уточнил приятель.
– Да, нет… Просто…
– Этот сам упал, – парень, уязвленный до глубины души, отвернулся и даже чуть отодвинулся на край кровати.
Меж нами повисло напряженное молчание, а мне стало искренне стыдно. Я ругала себя последними словами. Нашла, у кого спрашивать! Насупленная гримаса Стрижа не оставляла сомнений, что высказанное предположение ничто иное, как наглый поклеп на его старшего брата. Очень захотелось загладить неловкость. Наконец, не выдержав, я попыталась задать другой тон разговору:
– Почему ты сторожишь меня?
Стриж презрительно покосился из-под полуопущенных ресниц, но, различив виноватую покаянную гримасу, сменил гнев на милость.
– Мешаюсь, народный обвинитель?
– Нет, – тут же отозвалась я, покачав головой. Ни за что не поменяла бы компанию Стрижа, пускай почти безмолвную, на гнусное одиночество в нагретой за день комнатенке.
– Мне выдали целый список того, что с тобой не должно произойти, и за что мне свернут шею, – произнес он. Приятель погладил пентаграмму, похожую на горизонтально подвешенный в воздухе клочок бумажки. На экране отозвалась стрелочка, и закрыла новостную ленту.
– Вот я теперь и слежу, – наконец, заключил Стриж, закинув руки за голову.
– В список входил обморок? – сухо уточнила я, откладывая лист с изображением перекинувшегося для схватки аггела.
– Нет, – в глазах парня вспыхнули смешинки, – я решил подстраховаться.
В душном воздухе воцарилась тишина, никак не смущавшая нас. Младший брат Ратмира мне действительно импонировал. Если бы он вел другую жизнь, точно бы познакомила с Радкой. С болтуном Стрижом, как ни странно, было приятно помолчать. Ценное качество в мужчинах, особенно для меня, не отличавшейся особой разговорчивостью. Как назло, мне вечно попадались отвратительные пустомели, способные уморить разговорами даже бессловесных домашних питомцев. В голове скользнула ленивая мысль, что старший брат Стрижа тоже не слишком словоохотливый.
Неожиданно среди остальных распечаток обнаружился черно-белый снимок Ратмира, и как любая копия фотографии, изображение оставалось неподвижным. Мужчина сидел за столом в лаборатории Дока, склонившись над книгой, задумчивый и холодный. Мое сердце сладко и тревожно сжалось, и не скажу, что голова обрадовалась подобной вероломной реакции!
– Вы с ним соперничаете? – вопрос вырвался быстрее, чем я сумела оценить о его правильность.
– С кем? – заинтересовался Стриж, повернувшись ко мне, но, заметив портрет брата, понятливо фыркнул: – Я бы и рад, но мы с Ратмиром в разных весовых категориях. Пока, конечно, – он задорно подмигнул. – Заинтересовалась потенциальным убийцей?
– С чего бы? – супротив пренебрежительному тону я густо покраснела и, с нарочито бесстрастным видом отложив распечатку, изобразила живейший интерес к событиям Мировой войны. Только через пару секунд стало понятно, что лист перевернут вверх тормашками. Кажется, теперь меня можно было бы использовать вместо светового фонаря на перекрестках, такого насыщенного бордового цвета стали щеки. Сдавленно прочистив горло, я покосилась на Стрижа, с ехидством поглядывавшего в мою сторону, и перевернула документы.
– Давно не видел Ратмира таким раздраженным, – вдруг хмыкнул парень. – Он не любит, когда возникают незапланированные сложности, – продолжил откровенничать Стриж, и внутри у меня екнуло в ожидании признания. – Ты такая обыкновенная, – от его нелестного определения брови поползли на лоб. – Просто девчонка. Это сбивает нас всех с толку.
– Стриж, – промычала я, уже не понимая, стоит ли смертельно оскорбиться или воспринять его слова шуткой, – довольно! Твои «комплементы» разовьют во мне комплекс неполноценности!
– Да, ладно, – махнул тот рукой и с удовольствием потянулся во весь рост, хрустя позвонками, отчего матрас неспокойно заколебался. Пачка листов, соскользнув на пол, рассыпалась по комнате. Подлой волной, пробежавшей внутри водяного матраса, меня отбросило к Стрижу, практически прижимая к горячему худощавому телу. Конечно, ровно в этот неловкий момент из дверей раздалось деликатное покашливание Ратмира. Нелепейшая ситуация!
Я забарахталась, пытаясь откатиться от Ветрова младшего на другой край кровати, и бросила испуганный взгляд на долгожданного гостя. В черных радужках усталых глаз уже проявлялись желтые ободки. От одного взора на нас со Стрижом, пускай и полностью одетых, но мирно кувыркавшихся в одной постели, визитера перекосило от досады. На смуглом лице с пробившейся темной щетиной заходили желваки.
Из зала, который я окрестила «гостиной», долетел резкий голос Свечки, вероятно, приехавшей вместе с Ратмиром:
– Давайте уже быстрее! Нечего время тянуть! – каждое слово девушка выплевывала, как будто действительно хотела побыстрее убраться из пахнущей кисловатыми ароматами магии лаборатории, гостеприимно принявшей меня.
Наконец, у меня получилось подняться. Я чувствовала себя неловко, буквально застуканным хулиганом, целовавшим невинную лицеистку на крыльце ее родительского дома.
– Иди, – сухо произнес Ратмир, буравя Стрижа за моей спиной тяжелым взглядом. Ей-богу, у меня бы от такого душа ушла в пятки.
Скоренько натягивая ботинки, я невольно отводила глаза, чтобы случайно не пересечься с Ветровым старшим, застывшим в дверях и опершимся о косяк. Невольно вспомнилось ощущение непоколебимой уверенности в себе, которое сопутствовало Ратмиру. Странное, притягательное, интимное чувство. Даже гипотетическая мысль, что мужчина сумеет догадаться о том, что у меня получилось бесцеремонно ворваться в его сознание, пугала до дрожи в коленях.
Я поднырнула под его руку, убираясь в коридорчик, и Ратмир незамедлительно закрыл за мной дверь. Но не плотно.
– Что ты делаешь? – резко призвал он к ответу брата. – О чем ты думаешь?
Он говорил на межрасовом языке, и любопытство взяло верх над деликатностью. Осторожно присев, я, на всякий случай, сделала вид, будто завязываю шнурок, давно затянутый на мертвый узел.
– Я следил за ее безопасностью, как ты мне и велел, – огрызнулся Стриж.
– То, как ты поступаешь – неосмотрительно! – голос Ратмира едва не сорвался на крик, и от удивления я покачала головой. Вот тебе и хваленая бесстрастность! – Если ты забыл, то я тебе напомню – она здесь лишняя! Ты ей не друг, и она тебе не подруга! Ей сегодня возвращаться обратно! А ты совершаешь на редкость необдуманные вещи и делаешь ее уход невозможным!
Я озадаченно нахмурилась.
– И как же я пытаюсь сделать ее уход невозможным? – в тоне младшего еще звучала бравада, но нахальства стало гораздо меньше, нежели в начале разноса.
– Док говорит, что она задает вопросы!
– Уж извини, наша Птаха любопытна, как и любая нормальная женщина! – процедил тот. – Кстати, Док тоже хорош! Он достаточно ей рассказал!
– Оба вы хороши! – рявкнул Ратмир. Он помолчал, явно стараясь взять себя в руки, и заговорил уже более миролюбиво, но предельно твердо: – Мы опасны для нее! Не делай того, о чем потом будут сожалеть все! Не втравливай ее! Ясно?
Стриж разразился потоком слов на аггеловском языке, а когда он замолчал, то последовала долгая острая пауза. Такое напряжение с оттяжкой, когда кажется, что даже воздух может взорваться магическим фейерверком и осыпать головы скандалистов разноцветными искрами. И тут Ратмир в сердцах сказал единственное короткое ругательство, резкое и, похоже, обидное. В тот момент стало понятно, что «конструктивная» беседа подошла к концу, и мне пора драпать.
К досаде не успела. Ратмир толчком распахнул дверь и едва не налетел на меня, сильно оторопевшую. От его убийственного взора, меня будто ледяной водой облили, а заодно пригвоздили к полу. Мужчина, словно его подгоняли раскаленной сковородкой, вылетел в зал, мне лишь оставалось бессильно проследить за его спиной в белой рубахе и костюмном жилете. Тут же припомнилось чувство легкого недовольства, вспыхивавшее каждый раз, когда ткань натягивалась на твердых мышцах и мешала движениям. Господи, это сумасшествие!
Теперь я знала, что если спокойный Ратмир только нервировал, то в гневе внушал настоящий ужас. Из комнаты появился подавленный Стриж, хмурый и даже чуть сгорбившийся, с лэптопом подмышкой. Вместе мы выбрались в зал, оба виноватые, как нашкодившие отроки.
Свечка сидела на высоком табурете и маленькими глоточками, чтобы не обжечься, прихлебывала из кружки дымившийся чай. Несмотря на поздний час, в отличие от меня, целый день запертой в четырех стенах, девушка выглядела отлично: свеженькой и хорошенькой. На мое появление она ответила таким лютым взором, что я только диву далась. Ей-то чем успела не угодить?
Световые шары, висевшие очень низко, озаряли зал и излучали тепло. В выжидательной тишине различался их тихий треск. К счастью, Ратмир куда-то убрался, и без него я чувствовала себя не в пример лучше.
– Ведушка, – Док в неизменном грязном халате суетился вокруг ларца с коваными уголками, – размотай руку.
Я моментально размотала бинт, скрывавший браслет, и все присутствующие с любопытством уставились на украшение. Оно выглядело по-настоящему странно. Широкие витки слились с бледной кожей, словно являлись ее частью. Мой пальчик осторожно провел по запястью, онемевшая рука не почувствовала никакого прикосновения.
Возникший в дверях лаборатории Ратмир хмуро следил за моей перекошенной от неприятного открытия гримасой.
– Давай уже, пошевеливайся! – грубо приказала Свечка, цыкнув от нетерпения.
Холеное, идеально подкрашенное личико девушки некрасиво морщилось, сильно портя миловидность. Необъяснимая враждебность худышки, вспыхнувшая на пустом месте, доводила меня до нервного тика.
– Ты куда-то торопишься? – огрызнулся Стриж, мгновенно вставая на мою защиту.
Док между тем сорвал с ларца пломбу с эмблемой Мирового аукциона и с превеликой осторожностью, быстро облизнув блестящие губы, распахнул тяжелую крышку. На черном бархате лежал серебряный браслет с широкими витками, и свет тускло отразился в начищенном металле.
Я глубоко вздохнула, неожиданно, почувствовав облегчение. Вот и закончились мои страшные приключения!
– Держи, Ведушка, – с мягкой улыбкой, отразившейся в глазах под поблескивавшими стеклышками очков, Док на ладонях, будто великую ценность, протянул мне браслет.
Кажется, из всех присутствующих только меня не охватывало ощущение таинственности. Ведь компашка затаила дыхание и в унисон скривилась, когда я без особых церемоний схватила побрякушку.
Металл холодил кожу. Под изумленными взорами моих новых знакомых серебряные витки стали стремительно сжиматься, закручиваясь буравчиком. Подобное зрелище действительно впечатляло и завораживало. Свечка тихо охнула, прижав пальчики к ярко-накрашенным губам. Ратмир, изменившись в лице, стремительно подошел ко мне, правда, остановился в нескольких шагах. Док со Стрижом не могли пошевелиться, и только я оставалась спокойной. Второй раз подобное пережить гораздо проще. Украшение, между тем, плотно обхватило запястье и замерло.
У меня екнуло сердце, и в душе шевельнулось беспокойство. Что-то шло не так, неправильно… Браслет, надетый на левую руку пару дней назад, оставался мертвым. Он никак не отреагировал на появление брата-близнеца. Это могло означать только одно, но у меня не хватало духу произнести подобные чудовищные слова вслух.
– Давай, – прервав звенящее молчание, выдохнула Свечка, и в ее возгласе прозвучали странные нотки, – снимай браслеты.
Я боязливо покосилась на Ратмира, тот изогнул брови, молчаливо поторапливая меня, и прошелестела, едва шевеля языком:
– Я не могу.
– Как? – Ветров старший крепко схватил меня за руку. Его горячие пальцы буквально обжигали. От прикосновения аггела, носителя природной магии, пускай и перекрытой, только что надетый браслет недовольно провернулся, не причиняя мне никакой боли. Стянуть его не составило бы труда. В отличие от первой побрякушки.
– Это ненастоящий браслет, – наконец, пробормотала я, конфузясь, и в смущении потерла лоб. Ратмир брезгливо отбросил мою руку, как если бы она была испачкана какой-нибудь дрянью.
– Подделка… – пробормотал мужчина с металлом в голосе. Сунув в карманы кулаки, он застыл под аркой и уставился в темное окно, где отражался зал и наши остолбенелые фигуры. Мне отчего-то стало совсем совестно.
Последовавшая за его заявлением пауза была достойна театральных подмостков. Не понятно, как долго сохранялось бы молчание, если бы Стриж не фыркнул зло:
– Ну что, брат? Будешь и дальше утверждать, что я втравливаю нашу Птаху в эту поганую историю?
Я, сглотнув, испуганно покосилась на Ветрова старшего, стоявшего спиной. После подколки младшего брата его плечи заметно напряглись.
– Да уж, – Свечка почмокала губами и поерзала на стуле, всем своим видом демонстрируя неудовольствие.
Стриж ободряюще похлопал меня по плечу, стараясь поддержать, как старую приятельницу, и произнес, не тая иронии:
– Похоже, тебе понадобится еще парочка свежих футболок, – я одарила его рассеянным жалобным взором. – Клянусь теперь перекопать исключительно твое белье, – пообещал он с ухмылкой.
* * *
Лаборатория погрузилась в траур, и только Стриж, на следующее утро притащивший мне ворох одежды, сохранял подозрительное присутствие духа. Судя по вещам, лежавшим в сумке, он действительно перекопал весь мой гардероб и зачем-то притащил короткое синее платье, надетое мною один раз на выпускном балу в лицее.
Ни Ратмир, ни Свечка, к моему огромному облегчению, на следующий день не появились. Отчего-то в их присутствии я чувствовала себя виноватой в случившейся катастрофе. Глупость, конечно, но избавиться от подленького ощущения никак не выходило. Мне, наверное, больше всех хотелось снять браслет и забыть, наконец, об этой дурной истории, затягивавшей как болотная трясина.
Умирая от скуки, я таращилась в беззвучный морок видения, как всегда едва ловившего канал, и ломала голову, каким образом связаться с родителями. Изображение, висевшее в воздухе, рябило все сильнее, и действие на призрачном экране, то и дело разлетавшимся зыбким дымком, становилось совершенно бессмысленным.
– Док, ты лучше всех знаешь, ее невозможно найти, – донесся до меня голос Стрижа, явно чем-то огорченного. – Мы пытаемся. Рат весь город поднял на уши. Найди другой способ.
Я насторожилась, внимательно вслушиваясь в беседу.
– Без драконьей крови ничего не выйдет, – в голосе Дока прозвучало сожаление.
Умирая от любопытства, я оглянулась через плечо. Мужчины склонились над профессорским рабочим столом, уставленным многочисленными склянками с разноцветными составами. В центре окруженный теснившимися мензурками лежал серебряный браслет-подделка, так сильно похожий на тот, что сейчас поблескивал на моей руке.
– О чем речь? – я все-таки решилась подойти к мужчинам. Те вскинулись и быстро переглянулись, явно колеблясь. Конечно, ведь главный здесь Ратмир, и он запретил вмешиваться мне, чужачке и лишней шестеренке в настроенном механизме. Только самовлюбленная жестянка сильно промахнулся. Лично я больше не собиралась сидеть, сложа руки, и послушно ждать, когда меня пристрелят и снимут проклятый браслет. От одного факта, что украшение по-прежнему на руке, меня бросало в дрожь, а уж от смутных подозрений, какие побочные эффекты имеет артефакт, хотелось хлопнуться в обморок.
– Можете не рассказывать, – с подчеркнутым безразличием пожала я плечами, скрещивая руки на груди. – Ведь это я ношу уродливую побрякушку, и за мной охотятся ваши конкуренты, и…
– Она всегда давит на жалость! – вклиниваясь в мои стенания, испуганно предупредил сообщника Док.
– Ладно, убедила, – неожиданно легко согласился Стриж, чудом поддавшись на уговоры. Профессор даже испуганно икнул и вытаращился на боевого товарища. – Но, если Ратмир узнает… – парень многозначительно изогнул брови.
– Знаю, знаю, – тут же хмыкнула я, – снесет тебе голову, а заодно и мне. Может и Доку немного достанется, – от красочно нарисовавшейся перспективы скандала эскулап тут же с мучением застонал и схватился за вздыбленную шевелюру. – Вы говорили о драконьей крови?
– Да, – Док вытащил замусоленный платок и быстро обтер испарину на лбу.
– Мы хотим провести анализ подделки, – пояснил Стриж, – и понять, кто ее сделал.
– Это как? – заинтересовалась я.
– Существуют специальные заклинания, которые… – профессор раскрыл толстый том со стершимся названием на черном кожаном переплете, ткнул пальцем в абзац и неуверенно осекся. В Доке явно боролось желание выставить меня из лаборатории и не навлекать на свои вихры неприятностей, но он все-таки продолжил: – которые выявляют цепочку фейри, прежде имевших контакт с вещью.
– Мы сможем увидеть проекции тех, кто первыми брал браслет в руки. Предположительно ими являются копировальщик и, возможно, владелец настоящего браслета, – добавил Стриж.
– Мне кажется, будет сложно проверить всю цепочку, – скептически протянула я, представляя, сколько народу могло касаться пустышки. Например, только вчера помимо меня браслет трогали все зрители развернувшейся драмы.
– Не сложнее, чем провести магическое воздействие, – покачал головой приятель. – У нас тут загвоздка.
– Вам нужна кровь дракона? – деловито уточнила я, разглядывая обгрызенный ноготок на своем указательном пальце.
– Да, а она пропала с черного рынка, – с сожалением вздохнул Док. – Невероятно, но и нам она стала недоступна из-за этих облав. Когда появится неясно, так что мы бессильны.
– Я знаю, где есть кровь дракона, – перебив профессора, пожала я плечами и едва не расхохоталась от вида вытянувшихся физиономий мужчин. – В конторе, где работаю. Даже я не в состоянии перебить за один раз все банки.
Они уставились на меня в немом изумлении и потом заговорщицки переглянулись.
– Ратмиру не стоит говорить, – пробормотал испуганно Док.
– Это точно, – легко согласился Стриж, в его глазах блеснули нетерпение и радость.
– Только, дорогие мои, – заявила я, – все, конечно, здорово, но придется подождать до завтра. Сегодня воскресенье, и в контору не попадешь ни за какие божественные блага…
Ветров старший так и не появился, чем сильно обязал. В его присутствии меня трясло от смущения и неловкости, и, что еще хуже, я все время краснела как несмышленая институтка.
* * *
Сидя на заднем сиденье попутки, я таращилась в окно, и старалась успокоиться созерцанием пейзажа. Несмотря на яркое солнце, заливавшее изумрудные холмы, гулял холодный ветер, пробиравший до самых косточек. Деревья волновались и возмущенно шелестели листвой. По проселочной дороге с засохшей потрескавшейся грязью раздувалась пыль. Пышные белые облака выныривали из-за горизонта, будто вставали на старт и бросались в бессрочный марафон по небу. Солнечные лучи пробивались через их толкотню и, падая столпами, высвечивали на земле желтые пятна.
Огромный средневековый замок, стоявший на холме и похожий на уютное птичье гнездо, как раз словно бы попал под лучезарный прожектор. За высокой каменной стеной тянулись башенки строений, и острые шпили ослепительно блестели, отражая яркий свет. Над территорией замка нависали полупрозрачные чудовищного размера буквы названия. Я тут же вспомнила заведение, постоянно рекламируемое в роликах по центральному каналу видения. Замок являлся известным оздоровительным центром для элиты, читай, правящих магов и эльфов, испокон века занимавшихся творческими профессиями и крупным бизнесом.
Долговязый Стриж скукожился на переднем сиденье крошечного автокара, похожего на букашку, и явно мучился от невозможности вытянуть длинные ноги.
Парень быстро оглянулся ко мне, серьезный и сосредоточенный.
– Времени у нас до двух часов, – в десятый раз повторил он, – потом Ратмир появится.
– Помню, – отозвалась я, чуть скосившись на него. – Нам нужно было рассказать ему! Мы не сможем объяснить сказочное появление…
Я осеклась, когда поняла, что возница, все время через зеркальце заднего видения подмигивавший мне, теперь еще и внимательно прислушался, не тая любопытства.
Господи, со всеми нашими переглядываниями и многозначительными фразами со стороны мы походили на ворюг, замышлявших как минимум ограбление Сберегательного банка!
– Победителей не судят, – пожал плечами Стриж.
– Угу, поверь моему опыту, их тут же бьют, чтобы не высовывались в следующий раз! – проворчала я, прекрасно осознавая что, если бы суровый Ветров старший невзначай узнал о нашей авантюре, то запер бы дверь в лабораторию на подвесной замок и еще подпер чем-нибудь тяжеленьким.
С каждой верстой, приближавшей нас к конторе «Веселена Прекрасная» меня трясло все сильнее. В конце концов, когда мы поднялись из катакомб подземки на площадь, названную в честь погибшего на дуэли поэта, то я едва держала себя в руках от волнения. Мимо разноцветного фонтана, высокого монумента, облепленного наглыми белыми голубями, по мощеному тротуару мы достигли широких хорошенько выметенных ступенек конторы.
К моему огромному облегчению отцовская «Чайка» стояла ровно на том месте, где я бросила ее в последний раз, когда не смогла завести. Раритетный автокар, заехавший колесами на тротуар, так и притягивал к себе взоры прохожих.
– Следи за охранными шарами, – инструктировала я, беспрерывно крутя головой, и страшась столкнуться со знакомыми, – тут же идем на склад, берем кровь и валим.
– Ясно, шеф, – улыбнулся Стриж невозмутимо, похоже, из нас двоих только я дергалась. – Не волнуйся, Птаха, на первом деле все трясутся.
Тьфу, мы даже разговаривали, как воры-рецидивисты со стажем!
Остановившись в светлом огромном фойе, наполненном воздухом и сладкими ароматами цветов, мы замерли. Привычная суета, гулкие разговоры, торопившиеся озадаченные работники казались мне родными и чужими одновременно. Будто целый пяток лет, а не короткие выходные отделили сегодняшний день от прошлых событий.
Под потолком голодным шакалом кружил черный шар охранного заклинания. Старинные напольные часы свели стрелки на цифре десять, поблескивавшей благородным золотом на матово-белом циферблате. Басовитые удары разнеслись по огромному помещению с высоченными потолками.
У меня вырвался испуганный смешок. За два года работы я впервые пришла вовремя лишь для того, чтобы ограбить родную контору! Седовласый Лосиан Толтеа, остроухий и возмущенный, взирал со своего огромного портрета с глухой ненавистью, будто чувствуя, как через пару минут его наследники станут беднее на кругленькую сумму.
– Невероятно красивые часы! – пробормотал Стриж, когда я потянула его к едва заметной лестничке в самом углу холла, ведущей в подземелье. – Настоящая старина! Сейчас таких днем с огнем не сыщешь!
Мы как раз пересекали холл, и над нашими макушками плавал зыбкий шар, определенно присматриваясь к говорливому долговязому посетителю.
– Стриж, – прошипела я, едва сдерживаясь, чтобы не броситься вприпрыжку к складской лестнице, – замолкни!
В тот же миг раздался короткий басовитый сигнал, шар молниеносно ринулся вниз. У меня перехватило дыхание, я резко развернулась. Гудевший зал враз примолк, все взоры обратились на нарушителя порядка. Между мной и вовремя отпрянувшим Стрижом, прижав к уху коммуникатор, с широко открытым ртом одеревенел светловолосый клерк, а из динамика приборчика пищал чей-то всполошенный голос. Над головой пленника завис зыбкий шар, похожий на грозовое облачко. Парализованный в столпе света сотрудник только страшно косил глазами и обиженно мычал нечто нечленораздельное. Выдержав паузу и потеряв интерес к вероломному, но захваченному лазутчику, холл в одну секунду отмер, наполняясь равномерным гулом и движением.
– Двигаем отсюда! – пробормотал припугнутый Стриж и вперед меня ринулся в сторону склада.
Подземное царство «Веселены Прекрасной», холодное и сырое, встретило нас таинственной наполненной шорохами, жутковатой тишиной и сквозняком. Проскользнув в любезно приоткрытую приятелем дверь, я поежилась от привычного промозглого холода. В самую глубь убегали длинные высокие стеллажи, и на них светились радужным разноцветьем банки с лосьонами. Магические фонари маятниками раскачивались на длинных цепях, и от скудных кругов света, скользивших по полкам, внутри сосудов вспыхивали спиральки и шарики заклинаний. Глаза Стрижа, подкрашенные специальным средством, светились в сумраке, выдавая настоящий цвет.
– У тебя глаза, как фонари, – пробормотала я, поежившись.
– Зато в темноте светло, – хохотнул тот в ответ.
По широкому коридору мы добрались до нужного стеллажа, по-прежнему сиротливо разгромленному. Разломанная стремянка валялась посреди прохода, а на каменном полу от вечной сырости никак не хотели подсыхать лужицы приснопамятного лосьона. Опустевшие банки обрастали пылью на полках, залитых драконьей кровью. Сквозняк более-менее выветрил злой душок, но все-таки нос непроизвольно улавливал едва заметное зловоние.
– Это что здесь случилось? – Стриж с любопытством оглядывался вокруг. Под его ботинками хрустели стекла.
– Катастрофа местного масштаба, – отозвалась я, присаживаясь на корточки, чтобы дотянуться до оставшихся целенькими пыльных банок на первой полке.
– Катастрофа носила твое имя? – пробормотал парень и брезгливо поднял ногу, наступив на вязкую жижу. От подошвы протянулась липкая подрагивавшая масса, похожая на расплавленную жевательную смолу ярко-розового цвета.
– Коллективное, – пробормотала я и по растекшейся надписи на криво приклеенной лет десять назад бумажке опознала драконью кровь. Сосуд, закрученный проржавелой жестяной крышкой, оказалось невероятно тяжелой, едва сумела двумя руками поднять, прижав к груди и тут же вымазавшись.
– Держи! – едва не роняя банку, пропыхтела я.
Подхватив полный сосуд, Стриж уважительно присвистнул и на свет изучил густую жидкость темно-коричневого цвета, мутно стекающую по стеклянным стенкам:
– Надо же тут бесхозного капитала до конца жизни хватит!
– Кто бы нас еще выпустил с этой банкой, – сильно нервничая, проворчала я.
Меня одолевало дурное предчувствие, и беспокойство росло с каждой секундой. Мы так легко проникли в подземелье, что подошло самое время для пресловутой гнусности.
Стриж с превеликой осторожностью открутил крышку и с брезгливой гримасой отодвинул сосуд на вытянутых руках. Сырой воздух наполнился злым душком, даже глаза заслезились. Воровато оглянувшись на пустой проход, я быстро подставила одну из мензурок, выданных нам Доком. Мой помощник скривился, а я, чтобы не замутило, старалась не вдыхать слишком глубоко. Кровь из банки хлынула щедрым ручьем, только отчасти попав в узкое горлышко маленькой склянки.
От тяжести напряженная рука приятеля дернулась, и густая коричнево-бордовая жидкость взбаламутилась. Капля, оставляя след, стремительно скатилась по гладкой пыльной стенке банки, чтобы наткнуться на палец аггела. Тихое шипение заставило меня насторожиться. Крайне медленно и осторожно под моим озадаченным взором Стриж отставил сосуд на пол, боясь разбить. Буквально на глазах, кожа покраснела, и проявился алый ожог. В следующий момент раздался болезненный стон, а вслед ему такой поток незнакомой брани на латыни, что не оставалось сомнений – приятель покрывает ругательствами весь окружающий мир и меня в придачу. Вопли эхом разносились по огромному гулкому помещению, отражаясь от стен и заставляя нервно озираться по сторонам.
– Это же энергетик! – орал Стриж на межрасовом. – А я долбанный аггел! Мы не можем с ним встречаться!
– Истомина… – раздался за моей спиной тихий вкрадчивый голос, и душа ухнула в пятки.
На зрителей мы никак не рассчитывали! Заприметив неожиданного свидетеля грабежа, вопивший дурниной приятель резко осекся и, моментально поостывший, обтер вымазанную зловонной кровью руку о футболку.
Двигаясь с опаской, нежданный гость появился в поле зрения. Плюгавенький клерк в заношенном костюме, прилизанный и с очками на носу, от каких глаза казались узенькими крохотными щелочками, заложил руки за спину, и по его губам пробежала тень подленькой ухмылочки.
– Здышко?! – от широкой фальшивой улыбки у меня свело челюсть. – Что ты тут делаешь? Не ожидала тебя здесь встретить!
И ведь ни слова не соврала. Какого лешего он притащился, карьерист-горемыка? Генеральную уборку решил провести?
Внимательные глаза сослуживца пристально следили за моими руками, лихорадочно прятавшими в карман наскоро заткнутую пробкой склянку с кровью.
– А ты, Истомина, что позабыла в подземелье? – вопросом на вопрос ответил линчеватель.
– Мы… – я пытливо глянула на Стрижа, но лицо того давно поскучнело. Чуть склонив голову набок, он разглядывал клерка с гримасой отвращения, как надоедливую муху, ползавшую по именинному пирогу.
– Мы убираемся? – с вопросительной интонацией уточнила я у сообщника, и ложь звучала совершенной чушью, каковой и являлась. Врать у меня не получалось и в лучшие времена, когда имелась возможность собраться с мыслями.
– Кровушки решила драконьей своровать, Ведушка? – тихо промолвил Здышко, не дождавшись моего объяснения. – Денег захотелось?
Господи, а ведь еще на прошлой седмице я определенно чувствовала к нему жалость и даже симпатию, как к сильно обиженному жизнью бедняге! Куда там! Этот нас заложит и бровью не поведет!
– А это, выходит, кладовщик? – кивнул в сторону Стрижа клерк и тоненько противно хихикнул.
Приятель изогнул брови и нехорошо усмехнулся, сунув руки в карманы. Всем своим видом аггел демонстрировал расхлябанность, и мне его поведение не нравилось! Обычно так вели себя уличные хулиганы прежде, чем броситься в драку.
Я сердито покачала головой, запрещая Стрижу даже шевелиться, и просто сказала:
– Здышко, валил бы ты отсюда.
– Хамишь? – неожиданно обрадовался клерк, только руки от удовольствия осталось потереть. – Не ожидал от тебя, Истомина! Так проработаешь с человеком два года, а он вором оказывается.
– Слушай, честный человек, – наконец, не выдержал Ветров, – а у самого в кармане баночка для подаяний что ли?
Неожиданно мой взгляд зацепился за карман пиджака Здышко, заметно топорщившийся и обтянувший контуры маленькой склянки. Клерк, не рассчитывая на нападение, непроизвольно прикрыл ее ладонью. Тут бывшего сослуживца перекосило от злости:
– Я сейчас охрану вызову, Истомина! Посмотрим, кто тут на подаяния крови драконьей накапает!
– Слушай, ну, давай мы тебе отольем? – дружески предложила я, холодея внутри от перспективы быть застуканной конторскими стражами, понаслышке настоящими костоломами.
– Да я больше выиграю, если тебя из конторы, наконец, выпрут! – прошипел Здышко, наступая. – Крови я еще отолью, зато тебя, наконец, не увижу! Вся такая принцесса сидит, чуть ее тронешь, брату названивает! Курица!
Я онемела от удивления, никогда не подозревая в бывшем сослуживце столько неприязни. И в следующий момент в воздухе мелькнул кулак. Вслед глухому удару Здышко, как подкошенный, рухнул безмолвным кулем на пол.
– Ты зачем это сделал? – выдохнула я. Клерк застонал и зашевелился, хватаясь за разбитый нос, из которого по щеке стекала тонкая струйка крови.
– Да достал он меня. Обличитель зла недоделанный, – пробормотал Стриж. – Сам пришел кровушки спереть, еще и претензии предъявляет! Нет бы, баночку подставил. Пойдем отсюда!
– Он охрану вызовет…
– Не вызовет, – пообещал парень мрачно и, высвободив прилипший к розоватой вязкой лужице ботинок, со всего маху саданул Здышко по ребрам. Кажется, тот мгновенно отключился, обмякнув.
– Слушай, а что он там говорил про твоего брата? – настроение у Стрижа снова выправилось, и мне, чтобы не отстать, приходилось бежать вприпрыжку.
– Не спрашивай! – процедила я сквозь зубы, задыхаясь.
Неожиданно перед нами выскочила тень, и маленький лопоухий гоблин с ящиком, наполненным мензурками, от испуга остолбенел. Он уставился в светящиеся глаза Стрижа и беззвучно открывал рот, похожий выброшенного на берег пруда карасика.
– Мужик, – Стриж, едва притормозив, дружески сжал плечи кладовщика, – там какой-то клерк пытался кровь драконью украсть. Целый гарнец! Мы ему не дали сбежать!
– Гарнец крови? – пролепетал нам в спины кладовщик.
– Он обездвижен и ждет охрану, – оглянулся Стриж, явно довольный выходкой.
Только оказавшись в светлом суетливом холле, наполненном народом, я перевела дыхание. После ледяного подземелья на меня пахнуло теплом. Без лишних обсуждений мы устремились к высоким дверям, и в этот момент шумное фойе огласил визгливый вопль:
– Воры!!! Они кровь последнего дракона утащили! Гарнец крови!
Мы со Стрижом стремглав оглянулись.
– Что за человек, – пробормотал парень зло, – ни себе, ни людям!
Здышко, прижимая к разбитому носу платок, тыкал в нас пальцем, а за его спиной маячил испуганный отряд кладовщиков, чуть подслеповатых, как кроты, после сумрака подземелья. Мгновенно людный холл уставился в нашу сторону, и на потолке, похожий на маленькую черную дыру, разросся зыбкий охранный шар.
Стриж ловко оттолкнул меня, подставляя под удар испуганную незнакомку, когда из метнувшегося к нам шара вырвалась короткая парализующая вспышка. Девушка, широко распахнув глаза, превратилась в живую статую. Непроизвольно я прикрылась руками, и шар сошел с ума. Он странно надулся, и резко лопнул на пару десятков крошечных чернявых кругляшей.
В холле началась настоящая паника, ведь зыбкие мячики, обезумев, хаотично носились в воздухе и сыпали на головы всех, кого ни попадя, сковывавшие лучи. Мы мчались к дверям, и нам наперерез торопилась охрана, ошалелая от дерзкого ограбления. В спины ударила волна панического визга, и в хоре, без сомнения, принимали участия и мужские басы. Здышко несся на всех парусах, возглавляя редеющую с каждым шагом гвардию кладовщиков.
Мы со Стрижом выскочили на солнечную улицу, крепко держась за руки. Народ изумленно оглядывался, когда мы ринулись по мраморным ступенькам вниз, расталкивая случайно попавшихся под локоть зазевавшихся зрителей. Неожиданно лестница слова провалилась. Я стремительно нырнула вниз и измерила коленками пару мраморных ступеней, разодрав штаны.
– Держись! – Стриж резко дернул меня, поднимая на ноги. Футболка нехорошо хрустнула и подмышкой появилась дыра.
– Господи, я стану инвалидом, – пробормотала я, едва восстанавливая равновесие и не замедляясь ни на мгновение.
– В «Чайку», – приказал Стриж, таща меня за собой.
– Не заведется, – оповестила я.
– У меня заведется, – фыркнул парень.
Мы как раз уселись в нагретый на солнце салон, где от духоты было нечем дышать, когда из открывшихся дверей под голубое небо вырвались злобные шарики охранного заклятья и напали на прохожих.
Как ни странно, с первой попытки мотор раритета взвыл грозным медведем, и уже через пару секунду тряски мы сумели вырваться на мощеную дорогу. Судорожно пытаясь пристегнуться к скользкому креслу ремнем безопасности, через пыльное окошко «Чайки» я увидела Здышко, весьма неожиданно обернувшегося моим заклятым врагом. Он выскочил на улицу, и тут его нагнал охранный луч. С широко разинутым ртом, Здышко превратился в остолбенелое изваяние, расставившее руки и задравшее ногу в ботинке с длинным острым носом.
– Кажется, декрет мне можно не оформлять… – удрученно пробормотала я, даже боясь вспомнить, какой хаос мы только что учинили в конторе, и тяжко спросила: – Как ты думаешь, они мне дадут написать заявление по собственному желанию?
* * *
Разговор с родителями, отдыхающими в Бериславле, обратился настоящим водевилем. Это же надо было Стрижу засветиться в будочке коммуникатора перед зеркалом, заляпанным многочисленными следами от пальцев, да еще стянуть с башки кепку, чтобы почесать макушку! Обнаружив незнакомого молодого человека рядом с любимой дочерью, отец, как и полагается строгому родителю, полюбопытствовал: «А что это за баран с козлиными рогами?» Шальная от пережитого приключения в конторе я, не особо заботясь о приличиях, запросто призналась в трубку: «Аггел». Папа едва не поперхнулся и, шустро нацепив материны очки для чтения, повнимательнее пригляделся к парню, уже почуявшему неладное. «Этот приходил к тебе ночью?» – вопросил с гневом в голосе отец. Я тоже с любопытством покосилась на смазливого безусого мальчишку, шестью годами младше меня, и честно ответила: «Другой». В общем, тертому калачу отцу стало понятно, что аггелы меня окружают, как снежные сугробы маленькую пушистую елочку в зимнем лесу. Прежде чем он разразился возмущенным монологом, в коммуникаторе закончился денежный лимит, и соединение, на мое счастье, прервалось.
Прежде я бы отчаянно жалела себя из-за катастрофы, разразившейся в «Веселене Прекрасной», а уж после короткого разговора с родителем впала бы в черную депрессию и раз пятьдесят позвонила с жалобами Богдану. Я же, как бы возмутительно это не звучало, не испытывала даже признаков уныния.
Мы тряслись на пыльных ухабах, торопясь вернуться за город в заброшенную мануфактуру. «Чайка» ревела, но ползла на последнем издыхании по проселочной дороге, тянувшейся у подножья холма сквозь жиденький коридорчик тополей. Логово профессора таращилось на безлюдные пейзажи темными окнами и тянуло к небесам, обложенным серыми смурными облаками, две почерневшие от копоти печные трубы. Сердечный приступ настиг «Чайку» практически на финишной дистанции. Автокар, издав предсмертный сип, встряхнулся последний раз, как кошка, и затих. Из-под капота повалили клубы зеленоватого дыма, разгоняемого сильным ветром. В салоне запахло магическими испарениями.
– Загнали лошадь, – буркнул Стриж, откидываясь на кожаном сиденье.
Перед мысленным взором без промедления нарисовалось очередное объяснение с отцом за убитый раритет. В глазах родителя только что свершилось преступление с отягчающими обстоятельствами! Он, наверняка, вызовет на суд Великую Инквизицию в полном составе в лице тетушек и устроит мне сожжение заживо посреди гаражной клети, где доживала последние годы умерщвленная жертва. Представив безрадостную картину, я тут же с надеждой обратилась к Стрижу:
– Ты сможешь ее реанимировать?
– Загнанных лошадей пристреливают, – поделился приятель, с тоской поглядывая на дымные клубы.
– Ты моей смерти хочешь? – буркнула я.
– Слушай, ты лучше иди, пока Ратмир не вернулся, – поморщившись, Стриж нажал на какой-то невидимый рычажок под щитком. Крышка капота с хлюпающим звуком открылась, а дым повалил, будто из жернова ожившего вулкана.
– А ты? – обеспокоилась я, распахивая тяжелую дверь.
Холодный ветер носил по дороге пыль, швырял в лицо мелкие острые камушки. Волосы растрепались, порванные на коленях штаны моментально посерели.
– Скажу, что ты попросила пригнать этот раритет, – Стриж тоже вышел. – Иди, а то Ратмир может в любой момент появиться.
Непроизвольно мы с подозрением проверили пустынную дорогу, окаймленную тополями. Сильный ветер трепал кроны, и ветви гнулись от яростных порывов, осыпаясь листвой.
– Ты уверен? – все еще колеблясь, я сделала несколько шажков и остановилась, в нерешительности поправляя перекинутую через плечо широкую лямку матерчатой сумки.
– Уверен, – Стриж вынырнул из-под капота, едва не треснувшись затылком о жестяное ребро. – Если бы он приехал, то давно позвонил. Уж поверь на слово, нам бы это не понравилось.
Слова прозвучали в высшей степени зловеще, и меня одолела тревога. Ноги несли к зданию с такой быстротой, будто к ботинкам приделали крылья, а заодно за мной гнались недруги и подгоняли раскаленной кочергой. Рядом с входом в здание спортивного автокара Ратмира не оказалось, и я перевела дыхание.
Легкие поспешные шаги эхом разносились по пустым коридорам и лестничным пролетам, а от тишины звенело в ушах. Высоченные стены рябили яркими радужными рисунками, сделанными магическими красками, а потому медленно, будто неохотно двигавшимися. Сказочные узоры переплетались в причудливые орнаменты, перемежались с латынью – языком аггелов, распускались и вились у четырехлистного клевера, являвшегося центром лихо закрученной спирали.
Дверь в жилые помещения оказалась приоткрытой, и я неслышно проскользнула в щелку. Перед стойкой, заменявшей обеденный стол, исходил частыми снежными помехами беззвучный морок видения. Гудел оставленный включенным лэптоп с черным экраном. От царившего безмолвия немного коробило.
– Док? – позвала я профессора, заглядывая в лабораторию.
Ответом мне стало шуршание в клетках мышей-альбиносов, измученных заточением и обжорством. На столах отдыхали от профессорских изысканий многочисленные пробирки и мензурки, штативы с колбочками. Док как будто испарился в пространстве.
С надеждой отыскать его в спальне я бросилась в отведенную мне каморку и, ворвавшись внутрь, замерла, как вкопанная. Сердце сжалось до крошечного размера, зато глаза стали большими и круглыми, как зенки-пуговички у тряпичных кукол.
Вытянув ноги и скрестив руки на груди, посреди комнаты с искренне скучающим видом сидел Ратмир на притащенном из «гостиной» стуле. Мужчина, чуть склонив голову, внимательно изучал живописную трещину в плитке пола. Я так растерялась, обнаружив Ветрова старшего в мануфактуре, что не могла выдавить и слова. Взор Ратмира без интереса скользнул по мне, пробежался от пыльных носков ботинок до вздыбленной макушки. Моя рука непроизвольно пригладила спутанные волосы. Мужчина явно желал объяснений, и вопросительно изогнул брови.
– Победителей не судят! – выпалила я первое, что пришло в голову.
Ветров старший деланно хмыкнул. Весь его нарочито бесстрастный вид кричал о том, что появившийся раньше времени гость в тихом гневе и благоразумнее всего броситься наутек. Он пытливо уставился на меня, и, не выдержав, я опустила голову, как хулиганка, разбившая окно в учительской.
– Судя по тому, что ты выглядишь не лучше бродяжки, – наконец, вымолил Ратмир с усталым вздохом, – победу вы одержали вместе со Стрижом.
Щеки и уши стали даже не красного, а густо-малинового цвета.
– Пойдем, – Ветров поднялся, – похоже, у нас назрел разговор.
Он прошел к двери, и я поспешно отодвинулась, освобождая дорогу.
– Мы с тобой теперь разговариваем? – жалобное уточнение уже летело ему в спину, и мужчина оглянулся через плечо. По губам скользнуло подобие улыбки, чуть изогнувшей уголки губ, но от ее мрачности у меня споткнулось сердце, и повлажнели ладони.
– Это плохая новость, – пояснил Ратмир, уже исчезая в коридоре.
Я медлила, не горя желанием выходить. Похоже, питать надежды на поспешное возвращение Стрижа было бессмысленно. Главный организатор авантюры не торопился появиться и принять на себя львиную долю братского порицания. От несправедливости в груди вспыхнул злой огонек, так что в предбанник я выскочила в полной боевой готовности нападать, а не защищаться.
Ратмир стоял под аркой и, хмурясь, сосредоточенно рассматривал что-то в огромном окне коридорчика.
– Послушай! – я шагнула к нему, и горячая ладонь как-то ловко закрыла мне рот, заставив изумленно округлить глаза.
– Тихо! – цыкнул Ветров, не глядя на меня. Он весь подобрался, словно ожидал нападения.
– Эй! – я с возмущением оттолкнула его руку, и только потом оглянулась в сторону грязного в разводах стекла.
Внизу, у самого входа, остановился незнакомый запыленный автокар и, открыв двери, на разбитую дорогу вышли гости. От вида четырех визитеров, меня как оглушили, ведь среди них не нашлось людей. Высокие и мощные, они пугали, и их лица отличались бордовым цветом кожи, на котором особенно четко светились злые ярко-желтые глаза. Я впервые видела столько чистокровных аггелов в одном месте! Они рассредоточились, образуя периметр, и двигались быстро и слаженно, словно прошли специальную выучку. От вида длинных хвостов, высовывавшихся из-под одинаковых кожаных пыльников, меня замутило.
Мощный высокий аггел почтительно открыл дверь автокара, и из салона выбрался золотоволосый мужчина. Даже издалека, с высоты второго этажа, красивость незнакомца поражала. Лицо с тонкими изящными чертами и бледной гладкой, как у девицы, кожей поражало правильностью и пригожестью! Природа явно не поскупилась, когда наделяла незнакомца достоинствами, но отчего-то кричащее благообразие отталкивало, будто блестящая подделка, которую выдавали за натуральное золото.
Он запрокинул голову и с холодным любопытством оглядел обшарпанный фасад здания. На одно мгновение его взор остановился, и резко Ратмир сделал шаг, прикрывая мою фигурку от соглядатая.
– Быстро, – Ветров не повернул головы, делая вид, будто изучает гостей, – закройся в своей комнате.
– Они за мной пришли? – пробормотала я, пятясь. Сердце в груди заухало так громко и сильно, будто хотело выломать ребра.
– Закрой дверь, – игнорируя мой вопрос, приказал Ратмир, – когда услышишь грохот, досчитай до пяти и разбей окно. Ровно до пяти, не меньше и не больше. Ясно?
– Да, – горло у меня пересохло, сказать вышло каркающе.
– Выберешься на крышу, – продолжил между тем Ратмир, – и спрячешься в заброшенных цехах. Я найду тебя. Ясно?
Я коротко кивнула, как будто он, отвернувшийся, мог увидеть согласный жест.
– И, Птаха, – остановил меня оклик, заставивший поспешно оглянуться. Ратмир по-прежнему пялился окно, но сейчас он сунул в руки в карманы, нарочито изображая для нежданных зрителей расслабленность и уверенность.
– Да?
– Не бойся, – его голос стал неожиданно мягким и теплым. Я впервые слышала от него подобные нотки, тем более что мне казалось это странным, ведь мужчина фактически разговаривал с грязным стеклом. – Я найду тебя, ты только не убегай далеко.
– Попытаюсь, – неуверенно кивнула я.
Его губы дрогнули, словно он сдерживал улыбку. Неслыханное дело!
Через короткое время гости появились в основном зале, взвились в тишине голоса, но разобрать связных фраз не удавалось. Плотно закрытая дверь приглушала звуки, и они доносились до моего убежища лишь смазанным гулом. Посетители говорили исключительно на родном языке аггелов. Напряженно вслушиваясь в непонятную речь, я разглядывала светлый прямоугольник окна, почти до рези яркий, и по-настоящему страшилась пропустить обещанный шум, но минуты текли, а диалоги вились и вились. Неожиданно стало нереально тихо, и от возникшей взрывоопасной паузы в переговорах, на затылке зашевелились волосы.
И потом грянул грохот. Дыхание оборвалось.
Я порывисто бросилась к стоявшему посреди комнатенки стулу.
«Один!» – непроизвольно отчеканилось в голове. – «Два…»
Голоса гостей возвысились, жилые помещения наполнились криками. Ледяные пальцы сжали спинку стула. Кажется, за дверью происходила непонятная возня, донесся отборный мат, перемежавшийся с речью аггелов.
Размах получился отличный, от веса тяжелого стула меня даже шатнуло. На пятый удар сердца он полетел в сторону светлого пятна. Новый оглушительный взрыв сотряс старое здание мануфактуры, и шум закамуфлировал пронзительный звон разбитого стекла. Крошево брызнуло в разные стороны, заставляя отпрянуть от ощерившегося острыми осколками окна. Стул вылетел на крышу и, проскакав по инерции пару саженей, черепахой завалился набок.
Точный расчет!
Не медля ни мгновения, я опрометью кинулась к спасительной дыре, и, пока неловко залезала, хорошенько порезала руку. Ладонь обожгло, и припрятанная мензурка с драконьей кровью едва не выскользнула из кармана. Внезапно дверь сотряслась, будто некто со всего маху налетел на нее, пытаясь открыть в противоположную сторону. Косяк осыпался побелкой и каменным крошевом. Я замешкалась ровно на секунду, оглянувшись, и потеряла единственный шанс остаться незамеченной.
Он, похожий на выпущенное из клетки чудовище, ворвался в спаленку и заполнил мощной фигурой в кожаном пыльнике небольшое пространство. И, матерь божья, в реальности перекинувшийся аггел выглядел гораздо страшнее, чем показывают в видео-былинах и рисуют на картинках!
Аггелы, безусловно, сильно походили на людей: разрезами глаз, губ, те же носы, но оскалившееся существо напоминало человека только отчасти. Все черты размазались, и в них проявилось нечто потустороннее и ужасающее. Желтые глаза, похожие на два ярких пятна с черными узкими точечками зрачков, горели. Грудь противника тяжело вздымалась и ноздри приплюснутого, как у зверя, носа раздувались. Глубокие борозды морщин рассекли лоб, а брови галкой сложились на переносице.
Монстр хрипло зарычал, и я сорвалась с места. Холодный ветер бил в лицо, раздувал волосы и слепил. Ноги скользили на влажных заросших черным мхом черепичных плитках. Впереди маячили две прокопченные печные трубы и по-прежнему стремились проткнуть серое небо. Споткнувшись, я плюхнулась на живот и с воплем съехала по наклонной крыше. Перед взором мелькнула полоска земли и козырек над входом в мануфактуру. Старая черепица крошилась под пальцами, когда они судорожно сжались, пытаясь предотвратить опасный кувырок.
Тяжело дыша, я вскочила на ноги и увидела аггела. Несмотря на мощное сложение, он двигался ловчее меня, и его не пугала высота. Заметив мою осторожно балансирующую на самом краю фигурку, он сощурился.
В мгновение ока аггел оказался на расстоянии вытянутой руки, и его хвост пощелкивал по крыше, словно у разозленного уличного кота. Никогда не видела подобного! Противник прямо-таки размазался в единую линию, словно комета с хвостом. Я попятилась, чувствуя спиной, как внизу разворачивается пустое пространство – воздух, не способный смягчить падение с верхотуры. Пальцы, перепачканные кровью от пореза, лихорадочно нащупали в кармане склянку с драконьей кровью. Трясущейся рукой я вытащила мензурку и мгновенно открыла пробку. Разлился злой душок, и монстр злобно рыкнул, очевидно, почувствовав его. Взгляд желтых демонических глаз впился в пораненную руку. Аггел сделал крошечный шажок ко мне, снова оставив на миг за собой размытую тень.
– Иди сюда, – через звериный рев едва угадывалась речь.
– Сам иди сюда, – жестко произнесла я, скривившись, а потом со всего маху выплеснула в лицо противника содержимое пузырька.
Нога сорвалась, я шлепнулась на крышу и застонала от боли в ладони. Склянка рассыпалась в моих руках от удара, и крошечные осколки вонзились в кожу. Аггел ревел и вертелся, пытаясь стереть с лица ядовитую кровь, стекавшую за ворот. Его кожа шипела, покрываясь ожогами. Никогда бы у меня не вышло победить противника выше меня на две головы и тяжелее пудов на пять!
Неожиданно противника повело. Ноги несуразно разъехались, и он завалился. С воплем аггел слетел на землю, и я, прижавшаяся всем телом к склизкой черепице, дернулась от звука глухого удара внизу.
Он погиб?!
Не позволяя себе рассуждать или жалеть, я вскочила на ноги и стремглав бросилась к чердаку рядом с трубами, где хлопало от ветра маленькое оконце, достаточное чтобы невысокий человек забрался внутрь. Старый чердак дыхнул в разгоряченное лицо пылью и особенным запахом рухляди. Деревянная лестничка выглядела до боли ненадежной, каковой и оказалась. Трухлявые перекладины провалились под ногами, заставляя испуганно прикусывать губу.
В ушах шумела кровь, а сердце било набатом. На одну секунду меня ослепила темнота заброшенного пыльного коридора, стены которого чернели разводами плесени, а побелка свисала с потолка лопухами. Сломя голову, я кинулась в огромный холодный зал с жалко побитыми окнами.
По разрушенным цехам разносились мои шелестящие шаги, даже дыхание, казалось, разлеталось эхом. Я кружилась на месте и не понимала, где нахожусь. Помещения походили одно на другое. Дверей не было, лишь провалы проходов, углы затянула пыльная паутина.
Нужно было остановиться и привести скачущие мысли в порядок, но чужие поспешные шаги заставили сердце тревожно екнуть. Я юркнула в соседний зал, где беспорядочной массой догнивали старые ткацкие станки, накрытые пыльными проеденными мышами кожухами. От резкого запаха пыли засвербело в носу.
– Эй! – раздалось за спиной.
Вздрогнув, я рывком оглянулась и даже зажмурилась на мгновение, ожидая нападения. Несмотря на боль в ладони, сжались кулаки, все мышцы напряглись.
– Птаха! – через грохот сердца мне удалось различить голос Ратмира. От облегчения подкосились ноги, и я обессилено уселась на корточки, закрывая лицо окровавленными ладонями.
Он двигался гораздо быстрее любого известного мне человека, но, безусловно, не смог тягаться с незапечатанным аггелом. Через короткие секунды Ратмир присел рядом со мной, от него шло тепло. Он походил на солнышко, заглянувшее в огромный запустелый цех, чтобы успокоить и подбодрить меня.
– Что с твоей рукой? – он бережно отвел ладонь, разглядывая порез, выглядевший действительно паршиво, и осторожно дотронулся до острой стекляшки, впившейся в кожу. У Ратмира были странные даже жутковатые глаза. Узкие желтоватые полоски окаймляли черные, подкрашенные специальным средством радужки, будто на ночном небе случилось лунное затмение.
– Больно, – пробормотала я, почувствовав, как в горле встал горький комок слез, и скорбно прошептала: – У нас больше нет драконьей крови. Я ее выплеснула…
Голос осекся, потрясение победило, и лицо Ратмира поплыло. Слезинка кольнула иголкой и сбежала по щеке, оставляя дорожку.
– Я привез сегодня, – тихо признался мужчина и насмешливо вопросил: – Ответь, где вы утащили столько крови, что хватило бы проверить весь фонд Исторического музея?
Его колкость отчего-то не показалось смешной, меня мучила другая мысль, сейчас всплывшая в гудящей голове с болезненной четкостью.
– Он погиб? – вопрос дался с трудом, через всхлип.
– Аггела сложно убить, – отозвался мужчина, задумчиво всматриваясь в мое перепачканное кровью лицо. Он и не собирался меня утешать или уговаривать, в отличие Богдана, который от моих жалоб и слез чувствовал себя ужасно виноватым, будто сам являлся источником девичьего горя. Ратмир хорошо сделал, и так было тошно, меньше всего хотелось, чтобы со мной сюсюкали, как с последней истеричкой. Ветров старший был слеплен совсем из другого теста, а потому притягивал, словно огонь мотылька. Я тут же устыдилась глупых мыслей и пробормотала:
– Он ослеп?
– Очень на это надеюсь, – изогнув брови, пробормотал Ратмир.
Неожиданно его горячие пальцы заправили мне за ухо прядь волос, и от легко прикосновения я непроизвольно вздрогнула, как будто молния прошла от макушки до пяток.
– Не стоит ему сочувствовать, Птаха, – тихо посоветовал мужчина и, помолчав, добавил такие слова, от которых похолодело внутри: – им бы тебя не было жалко.
Я судорожно кивнула, шмыгнув носом.
– Пойдем, – Ратмир поднялся и помог встать мне. Мы пересекли огромный цех, наполненный пылью, светом и холодом, и горячая мужская рука, поддерживая, твердо сжимала мой локоть.
– Они ушли?
– Да, – ответил Ратмир, быстро глянув на меня из-под ресниц, – лаборатория в руинах…
Только сейчас, наконец, отвлекшись от собственных переживаний новоявленного убийцы, я заметила, что каждый шаг дается моему спасителю, болезненно морщившемуся, с видимым трудом, а костяшки на руке прилично разбиты после драки.
– Мы уезжаем? – Мне было так жаль его, что непроизвольно я пальчиком нежно погладила ранки на кулаке. Во взгляде Ратмира скользнуло холодное удивление, и он, мгновенно разжав пальцы, отодвинулся. Отчего-то тут же стало стыдно и зябко.
– Да, – последовал сухой ответ.
Понятно, перемирие закончилось. Никто из них мне больше не друг, и я им снова не подруга.
