Глава пятая
Виктор добрался до дома к полуночи. Петр Иванович не спал, поджидал хозяина. Когда такси отъехало, он подхватил одну из сумок и пошел рядом, торопливо рассказывая о последних событиях.
– Значит, жена моя в доме поселилась. Девочке-то одной негоже там ночевать, вот Сима моя и заняла одну из комнат на втором этаже рядом со спаленкой Евочки, – возбужденно тараторил Петр Иванович. – И уж так они подружились, что неразлейвода. Ну чисто мама с дочкой.
– Прекрасно! – успел вставить Виктор в беспрерывную речь сторожа.
– Так что вы решили-то? – тут же спросил тот и даже остановился. – Мы готовы удочерить Еву немедленно!
– Дорогой Петр Иванович, – с улыбкой ответил Виктор, – я не хотел вам раньше рассказывать, но Ева моя родная сестра по отцу. И я уже оформил родственную опеку.
– Слава тебе, господи! – с облегчением выдохнул сторож. – А мы-то все с женой обсуждали, да волновались насчет детдома. Но Сима моя не раз говорила, что не такой вы человек и не поместите девочку туда, где ей придет полная погибель.
– Так сразу и погибель! – засмеялся Виктор.
– А то! Наша Ева не как другие дети, – уверенно произнес Петр Иванович. – Особенная! Разумная не по годам, чувствительная, тонкая натура, одним словом. Не смогла бы она в сиротском приюте…
– Не волнуйтесь так, – мягко посоветовал Виктор. – Этого точно не будет.
– А как поет! – возбужденно продолжил сторож. – Вы слышали? Это ведь дар божий. Еще и иностранные языки знает. Вот какая девочка! И значит, сестрица ваша? Что ж вы молчали-то? Зря надежду нам с женой давали. Мы уж ее за дочку считали, думали, круглая сиротка. И что теперь будет?
– Успокойтесь, Петр Иванович! Все для вас останется по-прежнему, – ответил Виктор и продолжил путь к дому. – Я привез все документы, Ева сможет пойти в лицей, а вы будете ей и за мать и за отца. Я уже завтра вечером снова улетаю по делам, только на день приехал.
– Вот, значит, как… – задумчиво проговорил Петр Иванович.
– Я ведь сам не знал, что Ева мне сестра, – признался Виктор. – Это недавно выяснилось.
– Надо же! Чудны дела твои, господи! Умом нам их не понять, – пробормотал Петр Иванович. – Но все к лучшему.
Они подошли к особняку. Серафима Павловна уже ждала их, стоя у приоткрытой двери.
На ее лице читалась тревога, но, увидев улыбающегося мужа, она засияла ответной улыбкой. Виктор машинально просканировал своих работников и порадовался их уравновешенной светлой энергии, причем цвета их полей были схожи, а это говорило о полной гармонии и взаимопонимании между супругами.
Виктор поздоровался с женщиной, спросил, где Ева.
– Как где? – весело ответила она и рассмеялась. – Да уж ночь-полночь, спит наша девочка. Мы строго следим за режимом, и в десять ее укладываем. Хотя Евочка обожает засиживаться допоздна, любит сказки читать. Сколько раз я ее подлавливала за этим занятием. Потихоньку включит ночничок и носом в книжку. Я заглядываю к ней в комнату, а она тут же откинется и глазки закроет, будто спит. Такая озорница!
– Ну хорошо, пусть спит! – довольно проговорил Виктор, входя в дом и прислушиваясь. Было тихо. – Утром с ней увижусь. У нас весь день впереди!
– Поужинаете, Виктор Викторович? – спросила Серафима Павловна. – Я быстро что-нибудь сооружу, в холодильнике еды полно.
– Чай выпью и на боковую, – ответил он.
Виктор какое-то время посидел на кухне, поболтал с супругами на разные темы, обсудил устройство Евы в лицей, пообещал, что будет часто приезжать. Через час пожелал им спокойной ночи и поднялся к себе. Но проходя мимо комнаты девочки, замедлил шаг и прислушался. Ему очень хотелось увидеть сестру, но он боялся разбудить ее. Был уже второй час ночи. За дверью царила тишина, Ева, по всей видимости, крепко спала. Он все же не выдержал и хотел повернуть ручку, но даже не успел ее коснуться, как она плавно опустилась, словно сама. Дверь раскрылась, на пороге стояла Ева. Она была в белой ночной сорочке с кружевными воланами на плечах и походила на ангелочка с крылышками. Девочка переминалась босыми ногами, ее личико выглядело заспанным. Ни слова не говоря, она подпрыгнула и повисла на шее Виктора. Он обхватил ее, крепко прижал к себе, поцеловал в макушку и отнес на кровать. Ева села, расправила подол сорочки на коленях и откинула волосы от лица. Виктор включил ночник, стоящий на прикроватной тумбочке, и сел на пуфик напротив девочки.
– Привет, малышка, – ласково проговорил он. – Ты почему не спишь?
– Услышала, что ты приехал, – ответила она и улыбнулась, засияв ему синими глазами.
Виктор вгляделся в ее лицо, параллельно сканируя поле. Еву заливал переливающийся цвет индиго, ее аура сияла, как драгоценный чистейший сапфир, и он невольно начал впитывать эту ласковую космическую энергию. Виктор обратил внимание, как изменился цвет глаз Евы. Они были необыкновенного глубокого василькового оттенка и словно излучали свет ее прекрасной души. От их сияния ее тонкое нежное лицо с белой кожей казалось еще красивее, и Виктор не мог оторвать взгляда от девочки.
«Супругов можно понять, – мелькнули мысли, – Ева обладает магнетическим обаянием, которому невозможно сопротивляться. В нее влюбляешься с первого взгляда. Что же будет, когда она подрастет? Смерть парням!»
И он улыбнулся.
– Я знаю, что ты мой родной брат, – неожиданно заявила Ева.
Виктор вздрогнул и вгляделся в ее лицо. Но он даже мысли не мог допустить, что девочка обладает телепатическими способностями. Индиго одарены от природы, но не до такой же степени, подумалось ему.
– Это так, – мягко проговорил он. – Я сам недавно узнал об этом и очень рад! Но откуда тебе это стало известно?
– Твоя мама мне показала, – спокойно ответила Ева.
У него похолодели пальцы от волнения, но он старался не показывать виду.
– Не нервничай, – ласково посоветовала она. – Ты и так слишком дерганый, я это вижу и боюсь за тебя.
– Но ты говоришь такие вещи, – ответил Виктор.
– Я вижу призраков, так уж я устроена, – ответила Ева. – Твоя мама часто здесь появляется. И вот пару дней назад после заката я ее увидела. Она будто звала меня куда-то, и я пошла за ней. И она привела меня в одну из комнат. Как я поняла по обстановке, это была ее спальня. И твоя мама показала мне на столик. Я все поняла, открыла ящичек, там были какие-то письма, бумаги. Там-то я и нашла вот это.
Ева спрыгнула с кровати, вынула из тумбочки тетрадку, открыла ее и достала спрятанную между страницами фотографию. Виктор взял ее и вгляделся в довольно старый снимок. Раньше он никогда его не видел. Людмила сидела на стуле возле гримировочного столика, к краю которого прислонился его отец. Она выглядела счастливой и смущенной, он смотрел в камеру и заученно улыбался, показывая ровные белые зубы.
– Это моя подружка нас сняла после концерта, – раздался шелестящий голосок, и призрак возник в углу комнаты. – Единственное наше совместное фото.
– Привет, – непринужденно поздоровалась Ева. – Я Вите рассказала, да он что-то никак в себя не придет, – сообщила она, обращаясь к призраку.
– Прости, сынок, что показала Еве, – произнес голос.
– Все к лучшему, – ответил Виктор. – Я бы и сам все рассказал. Я уже и документы оформил.
– Супер! – обрадовалась девочка и захлопала в ладоши.
– Сейчас я буду спокойна, – еле слышно проговорил призрак и растаял.
– Рад, что ты не пугаешься привидений, – сказал Виктор. – И даже не удивляешься, что они существуют.
– А чему тут удивляться? – ответила она. – Это естественно! Я многое вижу, только никому не рассказываю. Люди не всему верят. А вот мама меня понимала. Это она научила, что лучше притворяться обычным ребенком. Так спокойнее и проще жить. Она объяснила, что я от природы особенная и когда вырасту, то пойму, как мне применять свои способности. Но больше всего я люблю петь!
– Это в родителей, – сказал Виктор. – А сейчас давай спать! Я рад, что ты все уже знаешь.
– А я счастлива, что ты мой брат! Я сразу как-то тебя полюбила.
Ева обняла его и легко чмокнула в щеку. Волна нежности затопила Виктора, он даже зажмурился от удовольствия, его душа грелась в любви, все внутри словно таяло.
– Спокойной ночи, – пожелал он и поцеловал ее в лоб.
– Bonne nuit, – повторила Ева на французском.
Из записной книжки:
«Их называют индиго, кристаллические или радужные дети. Считается, что они рождаются сегодня повсеместно. Это уже люди новой формации – люди Эры Водолея и третьего тысячелетия. В них, как в зеркале, отражен образ будущего Земли и всего человечества».
Наталья Бантеева
«Детям индиго приписывают множество различных свойств, такие как: высокий уровень интеллекта, необычайная чувствительность, телепатические способности и многое другое. Утверждается также, что дети индиго будто бы представляют собой «новую расу людей». Несмотря на широкую известность, не существует ни одного научного доказательства существования этого феномена. Скептически настроенные педагоги и журналисты отмечают, что само явление «дети индиго» носит характер мистификации».
Из Википедии
«Индиго пришли служить этой планете, своим родителям и друзьям как эмиссары с Небес, они – носители глубочайшей мудрости, если к ним прислушаться».
Ли Кэрролл, Джен Тоубер,
«Дети Индиго»
Утро выдалось солнечным и тихим. Виктор проснулся около девяти, он ощущал прилив сил, улыбка не сходила с лица. И даже проблема предотвращения синдзю будто бы отодвинулась на второй план. Правда, пока он принимал душ, чистил зубы, одевался, все мысли были только о Юрико и Такаши. Мозг упорно искал решение, но его не было. Виктор возвращался в Париж сегодня вечером, в половине одиннадцатого он уже будет в Орли. И что дальше? В ночь полнолуния, а это именно сегодня, два его клиента одновременно сведут счеты с жизнью. От одной мысли его пробирал мороз по коже, но что он мог сделать? Ничего. Четко понимая это, Виктор так и не сообщил Идрису о японцах.
«Сейчас я бессилен, – размышлял он, – и я приехал в Ковров, чтобы уладить дела с Евой. Мне необходимо провести этот день как можно более беззаботно, чтобы не тревожить девочку. Она все чувствует, ей и слова-то не нужны, чтобы понять, в каком состоянии находятся близкие ей люди».
И Виктор применил образную технику «выключателя», то есть представил обычный выключатель электричества и повернул рычажок, таким образом «выключив» мысли о синдзю до определенного времени. Ему сразу стало легче, улыбка вернулась, и в легком настроении он отправился к Еве.
Девочка уже встала, она вместе с Серафимой Павловной разбирала привезенные подарки. Когда Виктор вошел, она как раз примеряла серо-черное пальто французского бренда детской одежды «Catimini». Размер подошел идеально, и видно было, как довольна Ева.
– Красиво, – заметила со вздохом Серафима Павловна, – но слишком элегантно для нашего городка.
– А мне нравится! – восторженно сказала Ева и покрутилась перед большим зеркалом, встроенным в дверцу платяного шкафа.
Она оглянулась, увидела вошедшего Виктора, скинула пальто и бросилась к нему.
– Доброе утро! – ласково проговорил он.
– Salut! – весело ответила Ева и прижалась к брату.
– Как спалось? – спросил он.
– Отлично! Ты завтракал?
– Нет, я только встал, – сообщил Виктор. – А ты, вижу, уже на ногах.
– А то! – задорно сказала она. – Твои подарки просто прелесть. И мне не терпелось все рассмотреть. Вот этот наряд просто чудо!
Ева бросилась к раскрытой коробке, лежащей на ее кровати, и вынула тюлевое платье нежно-розового цвета. Оно казалось облаком, такое было воздушное. Ева приподняла крышку от коробки и прочитала название бренда:
– «Junior Gautier».
– Ну все-то на иностранном, – со вздохом проговорила Серафима Павловна.
– Так это французская одежда, – ответила Ева и приложила платье к себе, расправляя пышную юбку.
– Это из коллекции Жан-Поля Готье, – сообщил Виктор, с удовольствием наблюдая за разрумянившейся оживленной сестрой.
– Прелесть! – выпуская платье, захлопала в ладоши Ева.
Оно розовым облаком упало к ее ногам. Девочка переступила через него, взяла брата за руку и сказала, что ему пора завтракать.
– Я подам, – торопливо проговорила экономка и встала.
– Нет-нет, милая Серафима Павловна, я сама позабочусь о Викторе, – официальным тоном заявила Ева. – А вы, пожалуйста, уберите всю одежду в шкаф.
И она важно направилась к двери, не выпуская руку брата.
– А ты привез хоть что-то для нее? – шепотом поинтересовалась Ева, когда они вышли в коридор. – Они такие добрые и милые, я их очень полюбила.
– Ах да! – спохватился Виктор. – Конечно! Я сейчас.
– Я пока в столовую, – кинула Ева и побежала по ступенькам вниз.
Виктор вернулся в ее комнату. Серафима Павловна вешала новое пальто Евы на плечики. Она обернулась и растерянно улыбнулась хозяину. Виктор заметил в углу еще один пакет.
– Кажется, здесь, – пробормотал он.
Заглянув внутрь, вытащил упаковку с мужским кашемировым шарфом и нарядную коробку духов одной из линий Christian Dior.
– Это вам и супругу, – сказал Виктор, протягивая подарки.
– Ну что вы! – оторопела Серафима Павловна. – Ну зачем! Вы нам и так очень щедро платите.
Ее полное лицо пошло красными пятнами, видно было, как сильно она смутилась.
– Просто знак внимания, – мягко прогово-рил он.
– Балуете вы нас, – сказала Серафима Павловна. – Вижу, человек вы добрый и щедрый. Но в воспитании неопытный… – тихо добавила она.
– Думаю, вас с супругом поздно воспитывать, – заметил Виктор и рассмеялся.
Женщина замолчала, глянула на Виктора и снова начала краснеть.
– Да пошутил я! Чего вы так напрягаетесь? – весело спросил он. – И обещаю не баловать Еву!
– Это правильно! С девочками нужно построже. А уж Евочка! У нее много талантов, она одаренная девочка… И вот такие жизненные обстоятельства… Не любит она показывать, что у нее на душе. С нами она ведет себя дружелюбно, мы видим, что она и правда к нам привязалась и любит по-своему. Но ведь плачет украдкой! Ох, как горько!
Виктор нахмурился. Он понимал, что после смерти матери Евы прошло не так много времени и естественно, что девочка все еще остро переживает потерю.
– Знаю, знаю, – словно отвечая на его невысказанное замечание, тихо произнесла Серафима Павловна, – сиротка она, тяжкая ее доля. Счастье, конечно, что брат нашелся, то есть вы. Но тревожимся мы из-за нее, уж очень чувствительная натура у нашей девочки.
– Вы сами себе противоречите, – заметил Виктор. – Почему бы и не побаловать Еву именно сейчас? Зачем строгость?
– Я простой человек, – ответила экономка, – но сердцем чую, что такие дети нуждаются в твердой руке. Уж очень она своенравная. Чуть дай слабинку, и все, будет она делать лишь то, что ей хочется. Любовь и порядок в жизни, вот что нужно Еве.
– Я понял вашу мысль. Думаю, могу вам доверять в этом вопросе. И если что, сразу мне звоните!
– Обязательно! – с облегчением ответила Серафима Павловна и улыбнулась.
После завтрака Ева и Виктор отправились на прогулку. Он вырос в этом городе и с удовольствием показывал девочке свои любимые места. Около полудня они оказались в Парке им. В. А. Дегтярева. Гуляли по аллейкам, болтали обо всем. Виктор изу-млялся развитому не по возрасту уму девочки, ее рассуждения поражали глубиной и зрелостью. Но периодически Ева становилась ребенком, весело хохотала над шутками брата, просила покатать ее на все еще работающих каруселях. Он и сам радовался как ребенок, сидя рядом с ней на быстро скачущих лошадках. Когда они вдосталь накатались, то ушли от площадки аттракционов и медленно двинулись по боковой аллейке, засыпанной пожухлой листвой.
– Даже голова закружилась, – признался Виктор. – А ведь раньше я обожал подобные развлечения. С ребятами не вылезали из этого парка.
– Старичок! – с притворным сочувствием проговорила Ева и вздохнула.
Но едва сдерживаемая улыбка морщила ее губы, а в глазах плясали чертики. Виктор глянул на сестру и молча погрозил ей пальцем.
– Вон свободная лавочка, – сказала она. – Давай присядем, а то, если честно, и у меня немного закружилась голова.
Они подошли к короткой и узкой скамье без спинки. Позади нее возвышались кучи собранной дворниками опавшей листвы. Виктор стряхнул с лавки несколько желтых кленовых листьев. Ева села, он устроился рядом.
– Прекрасный день, – заметил Виктор. – Я нереально отдыхаю, хотя вроде бы ничего такого не происходит, но мне очень и очень хорошо сейчас.
– И мне хорошо, – тихо сказала Ева, глядя перед собой.
Виктор посмотрел на ее точеный профиль, на длинные пушистые ресницы, на волнистую прядь волос, упавшую вдоль щеки и золотящуюся на солнце, и мягко поцеловал девочку в висок.
– Это счастье, что я нашел тебя, – ласково проговорил он.
– Спасибо ангелу, что привел тебя ко мне, – серьезно ответила Ева.
Энергия грусти окутала их и словно завернула в серый паутинный кокон. Настроение в унисон начало падать, Виктор ощущал это кожей и сопротивлялся все прибывающей печали от грядущего расставания.
– Марсик, стой! – раздался громкий голос.
Девушка в нескольких шагах от них тянула за поводок перевозбужденного ризеншнауцера. Мимо него проскакала белка и запрыгнула на лавочку, видимо, чтобы срезать себе путь к ближайшему дереву. Она пролетела мимо лица Виктора, задев его ухо пушистым хвостом. И в мгновение ока оказалась наверху клена, росшего позади скамьи. Ризеншнауцер, заливаясь лаем, бросился в отчаянном рывке за зверьком, не обращая внимания на гневные окрики хозяйки. Он легко перескочил лавку, а поводок, который девушка так и не отпустила, натянулся поперек груди Виктора. Тот не удержался и упал назад. Хорошо, что под ним оказалась мягкая и высокая куча листвы. И в ту же секунду на него свалилась девушка. На миг он увидел расширенные зрачки, обведенные зеленой радужкой, приоткрытый рот, и копна ее волос скрыла лицо. Он ощутил свежий цитрусовый аромат ее парфюма. Девушка попыталась подняться, но лишь елозила по его телу. В результате они скатились с кучи и оказались на земле. Ева, вместо того чтобы помочь, корчилась в неконтролируемом приступе смеха. Девушка наконец сползла с Виктора и встала, отряхивая джинсы и куртку от приставшей листвы. Ева торопливо очищала грязь с пальто брата, но продолжала с трудом сдерживать смех.
– Простите, ради бога! – испуганно проговорила девушка. – Марсик просто бешеный становится, когда видит дичь, если можно так выразиться. Не знаю, как я на вас свалилась. Все произошло так быстро!..
– Надо правильно воспитывать, – хмуро заметил Виктор.
– Простите, простите, – покаянно повторила она.
Виктор пришел в себя и начал улыбаться. До него дошел юмористический оттенок произошедшего. Он увидел картину со стороны, не выдержал и прыснул. Девушка явно обрадовалась смене его настроения и тоже начала улыбаться. Она была прехорошенькой – рыжеватые кудрявые волосы, нежная кожа с ярким румянцем, зеленые глаза. И Виктор тут же поддался обаянию ее красоты и молодости. На вид ей было около восемнадцати. И он протянул руку и представился.
– Как интересно, мы тезки! Меня зовут Виктория, – сообщила она и ответила крепким рукопожатием.
– А я его сестра Ева, – встряла девочка, глядя на них и улыбаясь.
– Рада познакомиться, – сказала Виктория. – Может, еще как-нибудь встретимся. Я живу возле парка и часто тут гуляю.
– Здорово! – обрадовалась Ева. – Я буду только рада. И, может, Марсик позволит с собой поиграть.
Ризеншнауцер уже стоял возле них с невинным видом и помахивал куцым хвостиком. Ева погладила его и почесала за ушами.
– Вот это да! – восхитилась Виктория. – Он чужих к себе не подпускает. Я в шоке! Ты необычная девочка! Ты фея? – уточнила она и заулыбалась.
– Нет! Я просто знаю, что пес меня не тронет, – спокойно сообщила Ева.
– И такое бывает, – не удивилась Виктория. – Ну ладно, нам пора! А то я на занятия опоздаю. Надо еще Марсика домой затащить.
– И где вы учитесь? – поражаясь своему любопытству, спросил Виктор.
– В колледже сервиса и технологий, – неохотно сообщила девушка.
– И на кого? – продолжил расспросы Виктор.
Виктория покраснела и тихо сообщила:
– На повара. Я на первом курсе.
– О, классная специальность! – восхитился Виктор. – Что бы в мире ни происходило, люди всегда хотят вкусно покушать.
– Это точно! – обрадованно ответила девушка.
Она с нескрываемым интересом смотрела на него. Было видно, что новый знакомый ей очень понравился и она не прочь продолжить общение. Виктор машинально сканировал ее поле, оно было прекрасным и гармоничным. Давно он не встречал таких здоровых во всех смыслах людей. Возникла пауза, Виктория словно чего-то ждала. Но хоть она ему и нравилась, новые знакомства сейчас лишь мешали. К тому же он был не вправе привлекать внимание такой замечательной девушки и давать ей ложные надежды. Да и сердце его, обделенное энергией любви, молчало. Виктору было приятно и легко общаться с новой знакомой, но ничего необычного он не ощущал.
– Вы опоздаете на занятия, – напомнил он.
И Виктория словно обиделась, она перестала улыбаться, сухо попрощалась, подтянула поводок и быстро пошла прочь. Марсик двинулся рядом.
– Грубовато, – заметила Ева. – А Вика мне понравилась. Она такая милая и очень красивая!
– Да мне-то что! – отмахнулся Виктор. – Приятная девушка, согласен. Но зачем продолжать общаться? Я так редко бываю в Коврове.
– Тебе нужна жена, – неожиданно заявила Ева. – Я же вижу, как ты одинок.
– Но сейчас у меня есть сестренка! – с улыбкой ответил он.
– Это так! И я уже никуда не денусь и буду любить тебя всегда. Но мужчине нужна жена и детки, – строго произнесла она.
– Ева, ты слишком много говоришь на взрослые темы! – заметил Виктор и погрозил ей пальцем. – Еще не хватало, чтобы ты начала меня сватать! Тебе всего девять.
– Скоро будет десять!
– Все, прекратим этот бессмысленный спор и пойдем перекусим, – предложил он и взял девочку за руку.
Они отправились в развлекательный центр «Арсенал», находящийся в этом же парке. Виктор помнил, что там есть зона фудкорта. Они обнаружили французское кафе, и Ева захотела посидеть именно в нем. Заняв столик, Виктор взял меню и уткнулся в него. Девочка с любопытством оглядывала зал.
– Вить, – зашептала она, склонившись к нему, – там какая-то женщина не сводит с тебя глаз. Даже неприлично!
– Что? – спросил он, поднимая голову.
И столкнулся взглядом с полной блондинкой. Он дал бы ей далеко за тридцать. Женщина сидела через столик от них в компании двух мальчиков, на вид погодков. Дети ели мороженое и без конца толкались, она их одергивала, но не сводила глаз с Виктора. Он окинул взглядом ее фигуру, затянутую в трикотажное платье с люрексом и напоминающую перетянутую в нескольких местах сардельку, ее пересушенные желтоватые волосы, сильно подвитые, распущенные по плечам и придающие ей возраста, отечное лицо с обильной косметикой и подумал, что никогда раньше с ней не встречался. Хотя незнакомка все же кого-то напоминала.
Подошла официантка, Виктор сделал заказ, попросив принести чай прямо сейчас.
– Надеюсь, пирожные у них вкусные, – важно заметила Ева, откинувшись на спинку диванчика.
Женщина встала и приблизилась к их столику.
– Витя? – уточнила она. – Романов?
– Да, – кивнул он и поморщился. Восстанавливать старые связи в его планы не входило. – С кем имею честь? – официально спросил он.
– Неужели я так изменилась? – с сокрушенным видом произнесла женщина и присела без приглашения напротив Евы.
Она пристально смотрела на девочку. Но та улыбалась безмятежно, надев маску благовоспитанной барышни. Виктор молчал, испытывая неловкость и желание уйти. Но машинально он сканировал поле незнакомки. Оно выглядело уныло-серым и говорило о сильной усталости от жизни без особых ярких событий. Но в этой ровной серости багровели прожилки агрессии.
– Так кто вы? – сухо спросил он.
– Твоя школьная любовь! – гордо ответила женщина.
– Лиза?! – изумился он, вглядываясь в ее лицо.
И его память произвела моментальное превращение: мешки под глазами, отечные щеки, вульгарно надутые пухлые губы исчезали и выступало нежное утонченное лицо юной блондинки с тонкой кожей, ясными голубыми глазами и розовыми свежими губами.
– А ты почти не изменился, – констатировала она, также вглядываясь в лицо Виктора. – Только стал харизматичным и… значительным. Ты красавец, Вить! Это твоя дочурка? А у меня два сына. Как время-то летит! – со вздохом добавила она, разглядывая Еву. – Прелестная девочка! Значит, ты женат?
– Я не дочь, а сестра, – сказала Ева и мило улыбнулась.
– Сестра? – удивилась Лиза. – Ты же был один у мамы. Витенька, соболезную, пусть и спустя время. Вечная память Людмиле Ивановне. Ужасный случай!
– Спасибо, – тихо ответил Виктор.
Его отчего-то начало мутить. В памяти Лиза оставалась прекрасной и недосягаемой, правда, он почти не вспоминал свое первое и такое несчастное чувство и не пытался найти ее. Лишь когда в Венеции встретил свою настоящую любовь, которую звали так же, совпадение их имен заставило его снова остро пережить эмоции прошлого. И вот случай свел их в родном городе.
– А ты неплохо живешь, – заметила Лиза, изу-чая дорогое пальто престижной марки Brioni, которое Виктор небрежно бросил на спинку дивана, классическую рубашку из египетского хлопка марки Eton, швейцарские наручные часы Patek Phillipe, одни из самых дорогих в мире.
Виктору стало неприятно от ее острого оценивающего взгляда, задержавшегося на его часах, поблескивающих золотым напылением корпуса и алмазными цифрами, и он машинально убрал руки под столик. Лиза усмехнулась и переключила внимание на девочку. Ева тоже была одета дорого и изысканно.
– Вижу, вы все на брендах, – не скрывая зависти, заметила Лиза. – Говорят, ты в столице обосновался. И чем же так зарабатываешь?
«Ох уж эта мерзкая провинциальная привычка первым делом заглядывать в чужой кошелек, – недовольно подумал Виктор и поморщился. – Нет, чтобы поинтересоваться… Хотя что может вызвать любопытство такой женщины? Не мои же мечты и чаяния!»
– Кто говорит? – уточнил Виктор.
– Да так, ребята… на встрече выпускников, – нехотя ответила она. – Но ты ведь ни разу не появился. Брезгуешь нами, провинциалами.
– Не говори ерунды, – бросил Виктор. – И если ты нуждаешься, то могу помочь материально, – ехидно добавил он и тут же пожалел о сказанном.
Лиза вздрогнула и залилась краской, но осталась сидеть на месте, хотя Виктор был уверен, что после подобного «оскорбления» она встанет и уйдет.
Но захотелось уйти ему. Он смотрел на Лизу, ему становилось все неприятнее ее общество. Как он ни пытался, но не видел ничего общего с той капризной красавицей, в которую был так безответно влюблен, и этой полной, уставшей от жизни женщиной.
– Ладно, я не обижаюсь, – со вздохом произнесла она. – У богатых свои причуды. И ты очень изменился. Ладно, Вить, не хочешь откровенничать, твое дело. Все равно я очень рада, что мы повидались.
Виктор отметил, как ее энергия начинает приобретать сиреневые тона упадка настроения. И ловец тут же «включился».
– Лиза, я тоже очень рад! – сказал он другим тоном и улыбнулся вполне искренне. – Просто не ожидал тебя встретить. Я ведь всего на день в городе. Но как ты живешь? Чем занимаешься?
– У меня все хорошо! – тут же оживилась она. – Замужем, пока сижу с моими пацанами, муж обеспечивает. Он у меня адвокат. И мы вовсе не нуждаемся! – со значением добавила она.
– Чудесно! – весело ответил Виктор.
– Я полностью занята домом, – продолжила Лиза. – Но мне это нравится. Конечно, когда мальчишки подрастут, то непременно выйду на работу.
Она глянула на детей. Те уже закончили есть мороженое и в этот момент как раз распотрошили подарочные наборы, которые предлагали в этом кафе всем детям. Пластиковые машинки были вынуты из пакетов, и мальчики возили их между тарелками. О матери они словно забыли, так были увлечены игрой.
– Симпатичные ребята, – одобрил Виктор. – И какие самостоятельные! Сколько им?
– Семь и пять, – сообщила Лиза. – Хлопот много, но это такое счастье. Но ты не подумай, я не клуша какая-нибудь, мы и в театры ходим, и в гости. Живем, так сказать, полной жизнью.
– Прекрасно! – одобрил Виктор, с удовольствием наблюдая, как ее настроение меняется.
Сиреневые тона ауры порозовели. Но скоро поле приобрело стандартный для Лизы серый цвет.
– А ты женат? – с любопытством спросила она.
– Пока нет, – нехотя ответил Виктор.
– Понятно, – тихо произнесла она.
Возникла неприятная пауза. Им реально было не о чем говорить.
– Ладно, вернусь к детям, – сказала Лиза и встала. – Ты не пропадай.
– Я не специально ни с кем не общаюсь, – ответил Виктор. – Много работы, и я в постоянных разъездах.
– Понятно, – повторила Лиза и глянула на Еву. – А ты очень красивая девочка, – сделала она комплимент.
– Merci, madame, pour le compliment, – вежливо ответила Ева и мило улыбнулась.
– О, на французском говоришь! Изысканное воспитание, – заметила Лиза и снова погрустнела.
В этот момент подошла официантка с их заказом. Лиза тут же ретировалась, а Виктор вздохнул с облегчением. Он уткнулся в тарелку с овощным салатом и сделал вид, что не замечает, как его бывшая одноклассница покидает кафе.
– А она милая женщина, – взрослым тоном проговорила Ева. – Но совсем обычная. Не понимаю, как ты мог в нее влюбиться.
– Ты ее в школе не видела, – ответил Виктор. – Это была самая популярная девушка, почти все парни сходили по ней с ума, но и выглядела Лиза несколько по-другому. И, по правде говоря, именно из-за нее я стал тем, кем являюсь сейчас. Погоди! – спохватился Виктор. – Не рано ли тебе обсуждать такие темы?
– Я не маленькая! – резко бросила Ева. – И понимаю намного больше, чем кажется.
– Это так, – согласился он и пододвинул к себе тарелку с макаронами, перемешанными с томатами и какой-то разваренной зеленью.
Блюдо носило название «Сицилийская паста», хотя кафе позиционировалось как французское. Виктор попробовал, но вкус ему не понравился, и он отодвинул тарелку. Принесли десерт. Ева ела аккуратно и изящно, и он, наблюдая за ней, все удивлялся ее благородным манерам. Когда она закончила, то убрала салфетку с колен и ясно глянула на Виктора.
– Merci, – коротко поблагодарила она.
– И тебе спасибо за компанию, – ответил Виктор. – Я обычно ем в одиночестве. Но это так приятно, когда кто-то делит с тобой трапезу. И вообще, ты сегодня украсила мой день.
– И мне приятно быть с тобой, – сказала Ева и засияла ему синими глазами. – Приезжай почаще! Я всегда тебя жду!
Виктор вдруг не к месту и сильно расчувствовался. Он с трудом сдержал подступившие слезы, сердце жгла нежность, хотелось прижать сестренку к себе и никуда не отпускать. Ева будто читала его мысли. Ее глаза тоже повлажнели, губы тронула грустная улыбка. Виктор внутренне одернул себя, приводя в порядок эмоции.
– Вот что хочу еще у тебя спросить, – осторожно начал он, пристально глядя на сестру. – Ты как-то сообщила, что можешь видеть привидения. Надеюсь, тебя это не пугает?
– Нет, – с некоторым удивлением ответила она. – Это так естественно. Я даже раньше думала, что все их видят. Но мама мне потом сказала, что это особый дар и лучше о нем никому не знать.
– Об этом я и хотел поговорить… прости, о твоей маме, – мягко произнес он и взял Еву за руку.
Она крепко сжала его пальцы и замерла, глядя брату прямо в глаза.
– Твоя мама в мире мертвых, – продолжил он после паузы. – Ты хоть раз видела ее призрак?
– Ни разу, – тихо ответила Ева. – Но я знаю, что после смерти душа сорок дней мытарствует и лишь затем отправляется отсюда в иной мир. Так все происходит. А вот призраки – это те, кто тут задерживается.
– Много ты знаешь, – озабоченно заметил Виктор.
Ева все больше удивляла его. Но он видел, что с психикой у нее все в порядке. Несмотря на непроходящую грусть после смерти матери, она была очень уравновешенной и гармоничной.
– Ты забыл? – весело спросила она. – Мне скоро будет десять!
– Да-да, помню, десятого ноября, – ответил Виктор и погладил ее по голове.
– Пообещай, что непременно проведешь этот день со мной! – приказным тоном сказала девочка и тут же рассмеялась, сияя ему глазами.
– Мне очень хочется именно этого, – сказал Виктор, тая от нежности. – И я сделаю все, чтобы отодвинуть работу и приехать.
– Смотри же, ты обещал! А у настоящего мужчины слова не должны расходиться с делом. А ты настоящий!
– Merci beaucoup, – отчего-то на французском поблагодарил он.
И Ева снова рассмеялась.
Они вышли из кафе и огляделись. Виктору пора было уезжать, оставалось очень мало времени на прогулку. Но все же, видя, что Ева начинает печалиться все сильнее из-за грядущего расставания с ним, решил отвести девочку в весьма оригинальный Музей зайцев, который находился на улице Грибоедова в шаговой доступности от парка. Она с энтузиазмом согласилась на его предложение, и они бодро двинулись в сторону городской библиотеки семейного чтения, где и был расположен музей. Импульсом к его созданию послужили зайцы, изображенные на гербе Коврова.
Еве очень понравилось внутри. Она переходила от экспоната к экспонату, радовалась и умилялась, как и положено ребенку ее возраста. Заяц-пряник, заяц из бисера, заяц-мотоциклист, крохотный стеклянный зверек, зайчишка размером всего 15 мм привели девочку в полный восторг. А возле самого большого ушастого жителя музея – мягкой игрушки ростом с трехлетнего малыша – Ева решила сфотографироваться. Виктор с удовольствием запечатлел ее на свой айфон, отметив, как фотогенично лицо девочки.
Они вышли из музея в превосходном настроении. И чтобы не портить такой чудесный день долгим прощанием, Виктор вызвал такси и назвал адрес, куда нужно доставить Еву. Она растерялась, но виду не подала, понимая, что ему необходимо уезжать. Расцеловав сестру в обе щеки, Виктор обнял ее и прошептал, что будет часто звонить и при первой же возможности приедет. Она с трудом сдержала слезы, но взяла себя в руки и уселась в такси.
– Au revoir! – попрощалась Ева.
– A bientot! – ответил Виктор, что означало: «До скорой встречи!»
Ее повлажневшие глаза засияли, она радостно заулыбалась и ответила:
– До скорой!
Из записной книжки:
«Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».
«Человек – всего лишь узел отношений. И только отношения важны для человека».
«На этом свете меня огорчает только одно – то, что нужно становиться взрослым».
Антуан де Сент-Экзюпери
Виктор прибыл в Шереметьево за час до рейса и благополучно прошел контроль. В зоне ожидания вылета он уселся на скамью и закрыл глаза. Все мысли были только о Еве. День выдался чудесным, давно он так приятно не проводил время. На душе было легко, тепло и как-то невесомо, словно он парил над всеми своими проблемами и их тяжесть не тянула его к земле. Он купался в этом солнечном, ласкающем мироощущении и невольно улыбался, представляя, как при первой же возможности вернется к сестре и привезет ей кучу подарков. А на ее день рождения сделает особый сюрприз и возьмет девочку в Париж хотя бы на пару дней. Ева мечтала побывать во Франции.
Но скоро его мысли приобрели мрачный оттенок, ловец не мог забыть о готовящемся сегодня ночью синдзю. Странно, что Соланж не давала о себе знать все это время, и ее молчание настораживало. Виктор вздохнул, достал айфон и первым делом зашел на страничку Юрико. Он увидел лишь одну новую запись, сделанную вчера. Ряд каллиграфически выполненных иероглифов был похож на черный изысканный орнамент. Ниже была расшифровка. Виктор перевел с французского:
«Увидеть смерть – рождению подобно».
Он помрачнел еще больше и зашел на страницу Такаши. Там была выложена следующая цитата:
«Эрих Мария Ремарк написал о трагедии в романе «Тени в раю»: «Если бы в тот вечер в Бразилии, когда Стефан Цвейг и его жена покончили жизнь самоубийством, они могли бы излить кому-нибудь душу хотя бы по телефону, несчастья, возможно, не произошло бы. Но Цвейг оказался на чужбине среди чужих людей».
Мороз побежал по коже от очевидности происходящего с японцем. И Такаши был на чужбине с женой, и, по всей видимости, страдал от одиночества. Виктор знал, что японцы относятся к нации, как к своей семье, и вдали от соотечественников нарушается гармония их существования. А у Такаши были еще и личные отягощающие жизнь обстоятельства.
«Все бесполезно, – с тоской подумал он. – Но неужели я останусь в стороне, зная, что сразу двое готовятся уйти на тот свет?!»
Вся его сущность ловца возмущалась, мозг продолжал искать выход из ситуации. Виктор собрался и погрузился внутрь себя. Он знал по опыту, что подсознание может выдать неожиданное, но действенное решение. И когда вернулся в реальность, то первым делом, поддаваясь импульсу, открыл страничку Соланж. Но она давно не выкладывала записи. Тогда Виктор перешел в созданную ею группу «Сообщество мертвых роз». Там жизнь била ключом. Соланж ежедневно постила, активно отвечала на многочисленные комментарии, давала советы. Статус оставался прежним: «Actum ne agas», что в переводе с латинского значило: «С чем покончено, к тому не возвращайся». Стена была открыта, и каждый желающий мог оставлять запись. Почти все они были депрессивного содержания, и общий тон группы сильно напоминал Виктору сайты самоубийц. Они были запрещены во всем мире, их отслеживали и блокировали. В Ордене знали, что все сайты подобного содержания создаются прилипалами, это был один из проверенных способов «вербовать» жертв. Орден создал специальную службу, которая денно и нощно мониторила сеть и выискивала инет-площадки прилипал. Способы уничтожения были разными, вплоть до внедрения особых вирусных программ. Но Соланж умела скользить по очень тонкой грани, ее комментарии были настолько точными и били наверняка, что все писавшие в группу в конечном итоге отказывались от мысли о суициде. Она выводила из депрессии и «прочищала» мозги участникам сообщества.
Но ее вчерашняя запись повергла Виктора в шок. Соланж подняла тему синдзю, и он понял, что высшая не отстранилась от проблемы новых клиентов.
Из записи группы «Сообщество мертвых роз»:
«На этих кладбищах встречалось много могил юдзе, совершивших самоубийство со своими любовниками. На могильных камнях выбиты описания мечей, которыми они убили себя, а также их возраст и имена. Есть что-то настолько жуткое и сверхъестественное в этих безжалостных надписях на серых замшелых памятниках, что у досужего зеваки стынет кровь, и он покидает это мрачное место с твердым намерением больше никогда сюда не возвращаться. В периоды Гэнроку (1688–1704) и Сетоку (1711–1716) синдзю, или двойные самоубийства клиентов и дзеро, стали настолько популярны, что дзероя были вынуждены в целях самосохранения выставлять тела и мужчины, и женщины в течение трех дней на Нихомбаси…
…Тех, кто совершил синдзю, хоронили как собак. Их руки и ноги были связаны вместе, а тела, завернутые в циновки, сбрасывали в общие могилы. Обитатели дзероя верили, что в результате этого духи умерших не будут посещать дома, где закончили свой земной путь».
Джозеф де Бекер «Гейши. История, традиции, тайны»
Картинка, сопровождавшая этот пост, была готической и жутковатой: кладбище в сумерки, полная луна, две тени, похожие на призраков, будто вытянулись из могил и взялись за руки, повиснув над крестами.
Виктор начал просматривать комментарии.
Рисинка:
«А юдзе это кто? И еще непонятно, куда выставляли тела…»
Сообщество мертвых роз:
«Юдзе (юдзе, дословно «женщина для удовольствий») – собирательное название проституток и куртизанок (но не гейш), существовавших на протяжении всей японской истории. То же, что и дзеро. Соответственно, дзероя – это публичные дома.
Нихомбаси – главный мост Эдо, сооружен в 1603 году. Поначалу арочный деревянный. В наши дни так назван один из районов Токио».
Валентайн:
«Жесть какая! Трупы, значит, вывешивали прямо на мост. И как же прохожие?»
Сообщество мертвых роз:
«В назидание, чтобы другим неповадно было. И такая демонстрация – очень действенное средство. Сразу мозги на место становятся».
Рисинка:
«Это страшно даже представить!»
Валентайн:
«Жить вообще страшно! (смайлики «ужас» и «хохот») Но Соланж права, лучше жить. А любовь – дело преходящее. Неужели из-за этого в петлю лезть?»
Ариса:
«Парни вообще мало понимают в любви. Вам важен лишь секс, зудит в одном месте, а чувства побоку! (смайлик «гнев»)
Жано:
«Ариса, не надо всех под одну гребенку! Я вот люблю свою девушку и верен только ей. И если с ней что-нибудь случится, то я готов умереть за нее… или вместе с ней. В этом есть смысл! (смайлик «сердечко»)».
Сообщество мертвых роз:
«Жано, такая верность вызывает уважение. Но как ты представляешь участь самоубийц?»
Валентайн:
«Трупы закопают или сожгут, и на этом все. Я не верю в загробный мир».
Рисинка:
«А как же ад и рай? Об этом во многих источниках веками рассказывается людям. Разве на пустом месте такая бы инфа возникла?»
Валентайн:
«Сказочки для взрослых, чтобы не страшно было умирать».
Жано:
«Любящие и себя убившие попадают на небо, держась за руки.
Возьмемся за руки и вместе
Уйдем из этой жизни в ночь,
Долг отдадим любовной чести,
И этим сможем лишь помочь».
Сообщество мертвых роз:
«Жано привел строчки из самой великой пьесы на эту тему «Самоубийство влюбленных на Острове Небесных Сетей», автор Тикамацу Мондзаэмон. Но, дорогие мои сообщники, не будем забывать, что это прежде всего литература. И опасность в том, что чем талантливее произведение, тем сильнее оно влияет на наши эмоции. У японцев своя философия, с этим не поспоришь. Но зачем же нам, европейцам, подражать подобным традициям?»
Ариса:
«А если любовь такая сильная, но жутко несчастная? И так заманчиво прыгнуть в бездну вместе! Вот хоть Ромео и Джульетта! Они-то не японцы!»
Жано:
«Ариса, ты вообще о чем? Это же литературные персонажи! (смайлик «хохот»)
Валентайн:
«Да и трудно определить это как синдзю. Они же заранее не договаривались, что сыграют в ящик. Так получилось. Вот были бы у них мобильники, так не вышло бы ничего такого жуткого. Созвонились, и все дела. Жили бы дальше как муж-жена, да еще бы и без конца ругались».
Сообщество мертвых роз:
«Давайте серьезно! Вы думаете, что после смерти ничего нет?»
Жано:
«Душа вечно живет».
Валентайн:
«Ничегошеньки, темнота и пустота. Так что живем на полную катушку здесь и сейчас!»
Рисинка:
«А я вижу картинку, как мертвые влюбленные уносятся прямиком в райский сад и там гуляют среди цветов и любят друг друга вечно»
Сообщество мертвых роз:
«Самоубийцы, причем все, независимо от нации и вероисповедания, попадают в кабалу к неким существам из иного мира. И те сосут из них энергию. А так как эти существа питаются только негативом, то они беспрерывно и изощренно мучают самоубийц, чтобы вызвать в них сильную боль. Такова истина».
Ариса:
«Ужас какой! Ну уж нет, даже и задумываться не буду больше о таком исходе»
Жано:
«Это точно? И сколько это длится?»
Сообщество мертвых роз:
«До тех пор, пока не настанет срок, отведенный судьбой. Если тебе суждено прожить до восьмидесяти, а ты уходишь из жизни добровольно в двадцать, вот и считай…»
Жано:
«Это 60 лет так мучиться? Ужас!»
Сообщество мертвых роз:
«И учти, ты будешь бессилен, ведь не сможешь ни убежать, ни ответить, физическое тело будет отсутствовать».
Рисинка:
«Вот это по-настоящему страшно!»
Сообщество мертвых роз:
«Общий вопрос: если бы вы узнали, что кто-то из ваших знакомых хочет совершить синдзю, что бы вы сделали? Попытались помешать? Или остались в стороне?»
Валентайн:
«Уже не знаю… Но, наверное, все же вмешался бы и рассказал о том, что ждет. Я верю Соланж. Она знает о смерти все!»
Ариса:
«Да, я бы помешала всеми силами. Соланж – медиум. Если она так пишет, то это точно. Она видит мир мертвых».
Жано:
«Чувствую себя дураком. Правда! Я рассуждал о загробном счастье влюбленных как полный идиот!»
Виктор не успел дочитать конец переписки, объявили посадку.
Когда он оказался в салоне самолета, то был уже в очень взбудораженном состоянии. Он просто не мог остаться в стороне и решил, что как только прилетит, то прямиком из Орли отправится на остров Синь. А там сориентируется по обстоятельствам. Мелькнула мысль все же позвонить Идрису и сообщить о происходящем, но Виктор снова взвесил все «за» и «против» и понял, что особо ему похвастаться нечем.
Из записной книжки:
«Да, сном, и только сном, должны его назвать!
И в этом мне пришлось сегодня убедиться:
Мир – только сон…
А я-то думал – явь,
Я думал – это жизнь, а это снится…»
Ки-но Цураюки
Луна была полной. Она зависла над озером, и яркая колышущаяся дорожка мягкого неверного света придавала ночному пейзажу серебряное очарование. Виктор пробирался среди деревьев, помня, что акт будет совершен на северной оконечности острова. Он предполагал, что участники повесятся на том самом наклоненном над водой дереве, фотографию которого Юрико выкладывала в запись. Точного плана не было, Виктор из аэропорта примчался на такси в Сен-Гратьян, высадился на берегу озера. А затем ему повезло. Только что причалила развеселая компания вдрызг пьяных молодых людей. И Виктор уговорил лодочника вернуться обратно на остров. Тот начал говорить, что уже слишком поздно. Но Виктор пообещал ему очень крупную сумму, и лодочник сразу согласился. Он перевез пассажира на остров, высадил и спросил, ждать ли месье обратно. Но Виктор после краткого раздумья отпустил его. Он понятия не имел, сколько времени займет его предприятие и чем закончится.
И вот он уже на северной оконечности. Лес здесь был довольно густым. Лунный свет с трудом пробивался сквозь еще не опавшую листву, его бледные колышущиеся блики пятнали почву под ногами, и Виктору казалось, что он идет по зыбкому болоту. Серый туман, тянущийся над землей, создавал в распаленном воображении миражи. Виктору постоянно чудились какие-то призраки, встающие из дымки прямо перед ним. Поднявшийся ветер с уже близкого озера зашевелил кроны, и листва посыпалась сверху, кружась и мелькая в полосах лунного света серебряными бабочками. Виктор взял себя в руки, привел разум в порядок и утихомирил разыгравшееся воображение. Он уже подошел к краю островка и видел сквозь стволы деревьев посверкивающую гладь воды.
И тут Виктор четко услышал голоса. Он стремительно приблизился к старой кряжистой сосне, стоящей почти на обрыве, и затаился за ее толстым стволом. Дальше все произошло практически мгновенно. Виктор видел то самое дерево, на нем болтались обрывки двух веревок с петлями на концах. Дергающаяся фигура мужчины была на глазах ловца только что вынута из петли и вытащена на берег. И это сделал… сам Виктор. От этого зрелища у него немного сдвинулся разум, но он тут же пришел в себя, поняв, что видит двойника. Именно он спас японца и сейчас присел над его распростертым телом на корточки. А в паре метров стояла Соланж и крепко держала плачущую Юрико. Та пыталась вырваться и без конца повторяла:
– Отпустите меня! Я все равно сделаю это! Мой любимый уже в пути на тот свет… Должна и я! Не мешайте.
Соланж сильно встряхнула рыдающую девушку и развернула к группе на краю обрыва. Та замерла, словно не веря своим глазам.
– Твой любимый спасен, – громко и торжественно проговорила Соланж.
– Знаю, что вы сильные шаманы, – в смятении сказала Юрико, приходя в себя. – Только поэтому вы нас нашли… вы все знали? Или это наша кукла-танцовщица вам сообщила? В ней живет душа, хоть и злая. Стояла на полке и все слышала, все, о чем мы договаривались с мужем.
– Да, это кукла нас навела! – с пафосом проговорила Соланж.
И Виктор понял, что она обрадовалась подсказке и воспользовалась ею.
– Шаманы умеют говорить с любым: и живым, и неживым, – добавила она. – А ваша кукла сильная вещь, это настоящий магический артефакт!
– Но зачем вы нам помешали? – с тоской в голосе спросила Юрико.
– Сегодня полнолуние, а это могучая для шаманов ночь, – важно сообщила Соланж и выпустила девушку. – Вот мы и решили помочь. Мой друг может почти все, и он вылечит твоего мужа.
Виктор, услышав это, немного напрягся, не вполне понимая, что имеет в виду Соланж. Он включил «второе зрение» и пристально вгляделся в своего двойника, все еще склоненного над Такаши. От японца исходила практически мертвая энергия, жизнь в нем едва теплилась. Размытые сероватые волны окутывали его тело. Двойник поднял над ним руки, опущенные ладонями вниз, из них полились изумрудно-золотые потоки. И он начал медленно водить руками вдоль всего тела японца. Затем положил ладони на его лицо. Виктор, затаив дыхание, наблюдал за совершающимся на его глазах чудом: мутная энергия умирающего начала наполняться животворной. И вот Такаши зашевелился и приподнялся. Луна ярко сияла, было светло. Но у Виктора и так будто усилилось многократно зрение, и он отчетливо увидел, что обгоревшая кожа на лице японца заменилась на здоровую. Мало того, его ослепший глаз открылся. Двойник довольно улыбнулся и отошел от клиента. Но Виктор заметил, как много энергии он потерял, его поле сильно померкло.
– О, шаман, в тебя, наверное, вселился великий и милосердный Камуикумусуби-но ками! – замирающим голосом произнесла Юрико.
– А кто это? – с улыбкой уточнил двойник.
– По нашей религии, синто это Бог Божественной Животворящей Силы, – слабым голосом сообщил Такаши и встал.
– Это чудо! – закричала Юрико, подбежала к мужу и, словно не веря своим глазам, начала гладить его лицо. – Ты исцелен! Твое лицо снова такое, каким его создала природа! И ты прекрасен, муж мой!
– И я вижу тебя обоими глазами, – восторженно ответил Такаши, обнимая жену.
Виктор, наблюдая за этой сценой, вздохнул с облегчением. Но способности его копии поражали. Хотя он и раньше подозревал, что такая чистейшая золотая энергия наверняка обладает свойствами исцелять. Он помнил, как, общаясь с двойником, чувствовал себя все лучше. И вот на его глазах Такаши был не только реанимирован, но и полностью восстановлен и избавлен от последствий ожогов.
Виктор отпрянул от дерева. Он понимал, что сейчас ему лучше незаметно удалиться. Дело сделано: акт предотвращен. Но если он сейчас появится на месте действия, то японцы вряд ли это спокойно перенесут. Им трудно будет объяснить существование еще одного «шамана», к тому же точной копии их спасителя.
Он увидел, что двойник приходит в себя и его энергия стремительно восстанавливается. И это дало результаты. Виктор заметил, что тот начинает будто бы беспокоиться и периодически поглядывает в его сторону.
«Двойник чует меня, – понял Виктор. – Раньше ему было не до незваных гостей, да и энергии он отдал колоссальное количество. Пора мне убираться восвояси. Поговорю с ним позже, в более подходящем месте и без нежелательных свидетелей».
И Виктор быстро пошел в глубь леса…
…Он погружался в вязкую черноту, и неконтролируемый ужас мутил разум. Виктор не видел ничего, ему казалось, что он падает в адову бездну и не в силах остановить движение своего тела. Он пытался вытянуть руки, надеясь зацепиться хоть за что-то, растягивал ноги чуть ли не в поперечный шпагат, но вокруг не было ни стен, ни каких-либо выступов, и его тело беспрепятственно летело вниз. И он начал кричать, теряя сознание от невыносимой жути происходящего. Но вот его ноги задели что-то твердое, машинально спружинив в коленях. Виктор выпрямился и открыл глаза. Он находился в каком-то туннеле, едва освещенном мутным серым окошком, расположенным так далеко впереди, что оно выглядело светлым проемом размером с блюдечко. И он бросился туда. Но чем быстрее бежал, тем все удаленнее казался этот слабый свет. Словно «окошко» уносилось от него куда-то в черную даль. Наконец он выбился из сил и опустился на пол. Какое-то время ничего не происходило. Но вот что-то начало меняться, освещение туннеля усилилось. Красноватый свет летел к нему, и Виктор различил целый ворох лепестков алых роз. Они неслись и издавали нежный легкий аромат. Виктору отчего-то стало сразу легче и спокойнее. Но лепестки пролетели мимо, лишь на миг окутав сильным запахом и щекоча кожу шелковыми прикосновениями. И вслед за ними появилось белое свечение, показавшееся ему мертвенным. Виктор увидел огромный бутон закрытой лилии. Он плыл к нему, сомкнутыми остриями лепестков вперед. Виктор встал. Он замер, не зная, что предпринять. Инстинктивный страх вызвал дрожь во всем теле, у него начали стучать зубы. Он вытянул руки вперед, пытаясь остановить движение гигантского цветка, и ощутил легкий укол в ладони. Виктор вскрикнул и отдернул руки. И увидел раны, напоминающие стигматы. Из них сочилась кровь, боль становилась нестерпимой.
– «Святой Ангел Божий, хранитель мой, моли Бога обо мне… не оставь меня, погибающего… в страшный же час неотступно будь со мной, благий хранитель мой…» – инстинктивно бормотал он молитву и крестился, глядя на ужасный цветок.
И лилия распахнулась, будто раскрыла хищную пасть. Из нее изящно выпрыгнула Соланж. Мощный поток одуряюще сладкого запаха заполонил туннель.
– Ай-яй! – сочувствующим тоном произнесла она и покачала головой. – Незачем было трогать смерть руками.
Она подула на горящие кровоточащие ладони Виктора, и раны моментально затянулись.
– Пойдем со мной, – ласково предложила она, крепко ухватила его за руку и повела к распахнутому цветку.
Запах лилии настолько усилился, что у Виктора закружилась голова и начало тошнить.
– Я не хочу, – прошептал он.
– А никто не хочет, – весело сообщила Соланж. – И зря! Там хорошо, боли нет…
– Пропади ты пропадом! – собрав последние силы, выкрикнул Виктор и выдернул руку из ее цепких пальцев.
Он отодвинул ближайший к нему лепесток, протиснулся в узком пространстве между ним и стеной, едва не потеряв сознание от удушающего аромата, и двинулся по туннелю, видя перед собой только круг света…
Виктор очнулся от боли в затекшем плече. Застонав, перевернулся на спину и открыл глаза. Он лежал на полу в каком-то темном, без окон помещении. Потолок был низким, широкие деревянные балки тянулись вдоль него. Из центральной свисал тяжелый на вид кованый светильник, три из семи свечей давали слабый неверный отблеск на потолок. Они догорали, язычки пламени колыхались и коптили. Виктор пришел в себя, и чувства сразу обострились. Он ощутил запах тающего от жара воска свечей, холодную неровность плит пола, услышал какие-то шорохи. И повернул голову. Серая мышь сидела в метре от него, черные бусинки ее глаз блестели.
– Кышь! – вскрикнул он и быстро сел, разминая руку, по которой будто бежали тысячи паучков, вонзая в кожу лапки-иголки.
Мышь ускользнула быстрой бесшумной тенью. Онемевшая рука согрелась, кровообращение восстановилось. Он оглядел себя, одежда была в порядке, документы, кошелек с кредитками на месте. Он вынул айфон, но связь отсутствовала. И оказалось, что уже почти полдень. А его последнее воспоминание было о том, как он ночью ушел в лес на острове. Значит, он находился без сознания несколько часов.
Виктор встал и обошел помещение. Он понял, что это какой-то подвал. Окон не было, а дверь имелась. Он толкнул ее, начал стучать руками и вскрикнул от жгучей боли. Раскрыв ладони, с ужасом увидел, как появились стигматы, точно такие, как в его то ли сне, то ли яви. Раны начали кровоточить, боль настолько усилилась, что стреляла по рукам, добираясь до плеч. Он уже с трудом мог пошевелиться и уселся на пол. Плиты выглядели гранитными, и Виктор прижал ладони к их холодной поверхности. Боль чуть утихла.
«Я должен сосредоточиться, – говорил он себе. – Всему есть объяснение. Главное, что это реальность, а не галлюцинация. И я могу предположить, что это Соланж упрятала меня сюда, преследуя какие-то свои цели».
Виктор вздрогнул. Он вспомнил, как его однажды озарило, что для Соланж будет идеально, если умрет Лиза, а затем и он, а его место займет двойник, наполненный любовью. И только для этого она его создала.
«Но Идрис знает о существовании моей копии, – размышлял он, стараясь не поддаваться панике. – И он это так не оставит».
Но тут Виктора ужаснула мысль, что Идрис не распознает подмены. До Лизы ему вообще нет никакого дела, а псевдо-Виктор может просто выйти из Ордена, мотивируя это тем, что нарушил главный запрет. А любящему ловцу нечего делать в подобной организации, и его легко отпустят.
«Нет, нет, ничего у Соланж не получится, – успокаивал себя Виктор, пытаясь избежать панической атаки. – Двойник соединен со мной невидимыми нитями общей энергии, он в здравом уме и не допустит моей гибели».
И Виктор решил связаться с ним телепатически. Он уже знал, на что способен этот суперчеловек. Раз двойник так легко исцелил Такаши, то, возможно, он обладает и другими экстраординарными умениями. Виктор лег на спину, раскинул руки в стороны, прижав поврежденные горящие ладони к полу, и закрыл глаза. Он знал, что первым делом необходимо полностью отключить все мысли. И лишь в полном вакууме пытаться связаться с подсознанием другого человека.
…Он увидел двойника. Тот куда-то бежал, пропадая в густом тумане, и Виктор что есть силы начал кричать ему в спину. Двойник остановился и медленно повернулся. Из вязкой серой дымки выступило его лицо. Губы начали шевелиться, и Виктор услышал:
– Тяни время, держись и не поддавайся. Я встретился с Идрисом и все сообщил ему, на карте нашел место, где ты сейчас, это некий дом на бульваре Вольтера. Высший сказал, что именно там квартира Соланж. И он уже спешит тебе на помощь. Тяни время… А я мчусь к Лизе. Я знаю, что задумала Соланж. Ей необходимо убить вас обоих. Лиза не отвечает на звонки, и я чувствую, как слабеет ее энергия. Но я найду ее и спасу. А ты любой ценой дождись Идриса…
Виктор ощутил резкий толчок, и это вывело его из состояния медитации. Он открыл глаза и вскрикнул. Он лежал на спине, в его ногах стояла Соланж. Она была во всем белом, и поначалу он принял ее высокую тонкую фигуру за привидение. Ее бледное лицо выглядело отрешенным. Волосы украшал венок из белых роз, с пожелтевшими гниющими кончиками лепестков. Виктор моргнул, но видение не пропало. Снизу ноги девушки начали окутывать лилейные белые лепестки, кокон все рос и рос, и вот уже по грудь тело Соланж было заключено в восковой бутон. Ее лицо исказилось, словно ей стало невыносимо больно. Она глубоко вздохнула, с силой нажала на начавшие раскрываться лепестки и оттянула их вниз, пытаясь освободиться от смертельных объятий. Венок начал наливаться красками, цветы порозовели и приобрели более свежий вид. Соланж тряхнула головой, лепестки посыпались, скользя по ее лицу, плечам и падая на раскрытые кончики белой лилии. И та посерела и сползла вниз. Соланж заулыбалась, на лицо вернулся румянец. Она переступила через упавшие лепестки и отряхнулась движением собаки, выбравшейся из воды.
– Как я устала! – тихо произнесла она.
Виктор окончательно пришел в себя и сел. Он сосредоточился, понимая, что от его поведения зависит все. Первым делом обнулил в памяти информацию, которую только что получил от двойника. Если Соланж узнает, то уничтожит его прямо сейчас. Он решил тянуть время любыми способами. Его сильно напрягало то, что, обыскав квартиру, Идрис, скорее всего, не найдет его, ведь про существование подвала не было известно ни двойнику, ни ему. Наверняка вход был тайным и тщательно скрытым от непосвященных.
– Где я? – стараясь говорить спокойно, спросил Виктор.
– На месте своего упокоения, – мягко ответила Соланж. – Прости, что все так вышло. Но иначе нельзя. Я уже уничтожила Лизу, сейчас самое время заняться тобой.
– Чего ты добиваешься? – уточнил Виктор, едва сдерживая дрожь.
– Надо же, ты и правда отдал всю свою любовь двойнику, – заметила она, пристально вглядываясь в лицо Виктора. – Неужели тебе все равно, что твою, пусть и бывшую, подружку я отправила на тот свет? Ты даже не возмущаешься. Хотя… ты, как ловец, знаешь о загробной жизни многое. Встретитесь там, в раю. И даже интересно, вернется ли к тебе любовь на том свете? Ангелы вроде сосредоточие любви.
– Чего ты добиваешься? – повторил Виктор.
– Ставлю эксперимент, – сообщила Соланж и улыбнулась. – Хочу получить любовь в чистом виде. Для меня это как исцеляющая пилюля. Я устала бороться за жизнь. После того как я нарушила один из главных устоев Ордена и покончила с собой, я стала чем-то странным, некое существо, постоянно находящееся в пограничной зоне. Мало того, я являюсь против воли ареной борьбы двух мощнейших энергий. Смерть и жизнь в схватке, и неизвестно, кто победит. А я устала.
– Неужели ты думаешь, что, убив меня и Лизу, ты получишь любовь двойника? – сухо поинтересовался Виктор.
– Не знаю, – искренне ответила она. – Говорю же, эксперимент. Но ведь даже есть такая практика в психологии: забирать любовь. Когда мужчина остается один, то его чувство еще живет, и если вовремя ему встретится подходящая женщина, то она легко может взять его.
– Не слышал, – сказал Виктор. – И все это какой-то бред. Ведь любишь определенного человека.
– Но любовь – мощная энергия, – возразила Соланж. – Девушка умерла, но энергия чувства к ней осталась. И я сделаю так, что она перекинется на меня. Кстати, Виктор, ты в принципе можешь не волноваться. Я ведь собираюсь отправить на тот свет лишь часть тебя, если можно так выразиться. Двойник-то останется, и это все равно будешь ты во плоти. К тому же суперчеловек, наделенный сверхспособностями. Ты же видел, что он сделал с умирающим японцем. Я все отлично спланировала, была уверена, что ты явишься на место синдзю. Ты ведь один из самых талантливых ловцов, могу это признать. Двойника необходимо было отвлечь от Лизы, а дело спасения двух людей для него в приоритете по сравнению с обхаживанием этой глупышки. Он оставил ее и явился на мой зов. Спасти жизнь супругам и этим помочь тебе: двойная приманка для такого существа. И я даже не ожидала, что все пройдет так гладко. Он, конечно, потратил колоссальную энергию, исцеляя Такаши, но и это мне в плюс. Я сразу тебя почуяла, как только ты высадился на островок, а вот двойник нет. Ему было не до тебя. А после реанимации Такаши он сильно истощился и не мог ощущать твое присутствие.
– Странно, что они ничего не заподозрили, – пробормотал Виктор.
– Японцы были в эйфории, – ответила Соланж. – Сильная эмоциональная встряска не давала им адекватно оценить происходящее. К тому же они были уверены, что мы белые шаманы, пришедшие им на помощь. А люди так легко верят в чудо!
Лицо Соланж раскраснелось, сила наполняла ее. И она выглядела оживленной и довольной.
– Возвращать жизнь все же приятнее, чем забирать ее, – заметил Виктор. – И ты даже при одном воспоминании об этой ночи похорошела.
– Не обольщайся, – сказала она. – Я доведу свой план до конца. А там будь что будет. И повторюсь: тебе бояться нечего. Умрет лишь твоя половина. Но… я сотру все воспоминания, касающиеся происходящего. Не хочу осложнять себе задачу.
«Это вряд ли, – подумал Виктор. – Двойник просто не позволит. И если Соланж это смерть во плоти, то он точно сама жизнь. Еще кто кого».
– А может, это ты обольщаешься? – с усмешкой спросил он. – Мой двойник не отдаст тебе любовь.
– Посмотрим! Ваша подружка уже мертва, не будет же он всю жизнь верен покойнице! – твердо проговорила она. – Вспомним историю самой Лизы и Мишеля. А ведь он был не просто человеком, а первичным ангелом. В таких, как тебе известно, влюбляются раз и навсегда. И всего несколько лет понадобилось Лизе, чтобы забыть. Вот тебе и великая вечная любовь!
Соланж расхохоталась. Виктор смотрел на нее и прислушивался, стараясь различить хоть какой-то шум, доносящийся извне. Но за стенами подвала стояла мертвая тишина.
«Где же Идрис? – с тоской думал он. – Она убьет меня, как и Лизу… Ох, о ней лучше не вспоминать! Надеюсь, двойник успеет ее спасти».
Виктор на мгновение впал в отчаяние. Положение казалось ему безвыходным. Он видел, как начало меняться лицо Соланж, румянец сошел, губы посерели, глаза будто запали и стали похожими на пустые глазницы черепа.
«Вот сейчас…» – подумал Виктор и начал слабеть от ужаса неизбежности.
Но натура ловца не позволяла так просто сдаваться даже смерти. И Виктор собрал всю свою волю в кулак и попытался нанести Соланж мощный энергетический удар, целясь в солнечное сплетение. Он увидел, как пошатнулась девушка, но она мгновенно оправилась от воздействия. И он понял, что для нее подобная атака всего равно что укус комара. Мало того, это разозлило Соланж. Виктора будто волной опрокинуло навзничь, его руки раскинулись в разные стороны и упали ладонями вверх. В кровоточащие стигматы вонзились стебли, приковав его к полу. Их шипы вызвали жутчайшую боль. И словно в насмешку, на концах стеблей распустились белые розы. Но лепестки начали окрашиваться в алый цвет, словно напитывающиеся его кровью. Виктор не выдержал и застонал от боли. Соланж приблизилась, поставила ноги по обе стороны его колен, выпрямилась и расхохоталась.
– Дохлая тварь, – сквозь зубы пробормотал Виктор, пытаясь отодрать от пола руки.
– А ты у нас любовник роз, – сказала она и усмехнулась. – Именно так прозвала тебя эта дурочка Лолита. И правда, ты выбирал для секса женщин, пышущих здоровой свежей энергией. Настоящие цветущие розы, символ жизни и любви. Навыки ловца помогали не ошибаться. Но все же один раз ты дал маху и переспал со мной. Получилось, что ты занимался любовью со своей смертью. И кто ты после этого? Любовник лилий, как и я. И умрешь ты от удушения запахом этих цветов. Такова моя фантазия, это так изысканно!
Виктор ощутил, как в места жжения проник холод. Розы в его ладонях заменились на бутоны лилий. Они раскрылись и начали источать едкий приторный аромат, от которого закружилась голова. Мало того, откуда ни возьмись посыпались целые ворохи этих цветов. Они устилали пол, покрывали тело Виктора и так мощно благоухали, что его начало тошнить.
Собрав последние силы, он прошептал:
– И как же ты убила Лизу? Хотелось бы узнать напоследок…
– Не думала, что ты становишься мазохистом, – ехидно проговорила Соланж.
– Хочу знать, – упрямо повторил он.
– Да таким же энергетическим ударом, какой ты только что направил на меня, – призналась она. – Только у тебя ненависть, а у меня сама смерть в таком посыле. Собираешь дозу в бутон лилии, смыкаешь лепестки и направляешь остриями в грудь объекта. Необходимо четко представить, как выглядит жертва. Я внутренним зрением увидела Лизу и направила лилию ей в грудь. Но вот только…
– Что?! – нервно спросил Виктор, видя, как нахмурилась высшая.
– Ладно, все равно ты умрешь, – после паузы сказала она, – отчего-то с первого раза не получилось. Я видела, как лилия смерти пролетела как бы сквозь тело девушки, оставив в нем отверстие. Но такого с живым человеком быть не может.
– Странно, – пробормотал он и подумал, что, возможно, его двойник каким-то образом защитил Лизу.
– Но потом я все исправила и снова запустила энергетическое орудие по адресу, – продолжила Соланж. – И видела, как лилия ударила метко в грудь. Лиза упала.
– Это точно? – с замиранием сердца спросил Виктор.
– Точнее не бывает, – весело ответила она. – Она только что вышла из какого-то музея… Видимо, с утра решила приобщиться к культуре, провинциальная глупышка! Тут-то я ее и настигла. Но вернемся к нашим делам. Ты готов?
– А как же последнее желание? Даже преступникам дается… – собрав последние силы, прошептал Виктор.
– Последнее желание? – оживилась Соланж. – Любопытно!
Она взмахнула руками и что-то пробормотала. Поток падающих лилий замер, повиснув колышущимся восковым ковром. Виктор затаил дыхание, стараясь, чтобы омерзительный запах как можно меньше проникал в его легкие.
– Помнишь наше приветствие? – весело спросила Соланж.
– Sub rosa, – пробормотал он.
– Ага, «под розой», – перевела она с латинского. – Для настоящего момента больше подходит: Sub lilium! – И она расхохоталась. – Говори свое последнее желание… под лилией.
– Если уж мне все равно суждено сейчас умереть, – начал Виктор, – то хотелось бы напоследок поиграть в ту запрещенную игру, которую ты придумала. Помнишь, наш визит в прошлое? Когда ты отправила нас прямиком на виллу Монро.
– Так и знала, что понравилось, хоть ты и возмущался, – довольно проговорила она. – Жаль, что ты нас тогда вытащил! Развлечение не удалось до конца. Отправимся на ту виллу? И что, хочешь воплотить мою идею и предотвратить такой ранний уход секс-символа всех времен и народов? – возбужденно добавила она.
– Зачем же повторяться? – сказал Виктор, пристально наблюдая за изменением настроения Соланж и за тем, как краски снова возвращаются на ее лицо. – К тому же наступит хаос, если вмешиваться в события с таким резонансом.
– Да нам-то что? – весело заметила она. – Мы почти мертвы.
– Нелогично, – ответил Виктор. – Мало ли как все повернется. Монро – фигура значительная…
– Слушай, а ты, может, просто тянешь время? – вдруг перебила его Соланж. – Неужели надеешься, что двойник придет и спасет?
– Это вряд ли, – сухо произнес он. – Если верить тебе, то ему сейчас ни до чего.
– Точно! – обрадованно сказала она. – Он сейчас рыдает над трупом Лизы. А позвонить ты ему никак не мог, здесь нет сигнала.
– К тому же как я могу тянуть время? Период погружения в прошлое может быть долгим, но в настоящем пройдет пара секунд, пока мы будем отсутствовать.
– Это правда! – согласилась Соланж. – А ты умен! Понимаю твой ход. Хочешь продлить земное существование хотя бы на несколько часов, пусть и таким экстраординарным способом. И куда ты хочешь отправиться?
– Меня давно занимала смерть Есенина, – сообщил Виктор. – Официальная версия – самоубийство. Но в реестрах Ордена он не значится.
– Но это закрытая информация, – удивленно ответила она. – Как ты проник в архив? Взломал сервер?
И она рассмеялась и погрозила ему пальцем.
– Знаешь, я только что это придумал, – признался Виктор, – чтобы вывести тебя на откровенность. И как сейчас понимаю, Сергей Есенин реально не значится в наших списках. Ты себя выдала!
– Да, он не самоубийца, это факт, – после паузы призналась она. – Но есть устоявшаяся легенда, и разрушать ее не собираются. Но сам рассуди, какой поэт покончит с собой в тот момент, когда готовится к изданию собрание его сочинений? Это абсурд.
– Вот-вот, – оживленно ответил Виктор. – И мне хотелось бы перенестись в ту роковую ночь и все увидеть своими глазами. К тому же, как ты понимаешь, я унесу эту тайну с собой в могилу, – мрачно пошутил он.
– Хорошо, – после краткого раздумья согласилась Соланж. – Твое последнее желание будет исполнено!
Лилии вылетели из ладоней Виктора, раны затянулись, боль исчезла.
Из записной книжки:
«…До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей».
Сергей Есенин