Глава четвертая
Жилище Соланж не совсем подходило под определение квартиры. Это было помещение в когда-то доходном доме девятнадцатого века, и оно занимало весь первый этаж. Виктора удивило обилие черного цвета прямо с порога. Холл с черными стенами и серым полом из крупных мраморных плит выглядел мрачно. Скрытые для взгляда двери выделялись на черной стене только огромным серебристым рисунком хищно раскрытой лилии. Соланж легко толкнула ее сердцевину, и цветок «распахнулся», пропуская Виктора в глубь квартиры. Он вошел и опасливо огляделся. Огромная гостиная, слабо освещенная бра, похожими на горящие матовые бутоны, терялась в полумраке. Интерьер был выдержан в черных тонах. Пол застилал серебристый ковер с черными разводами сложного причудливого рисунка. Виктор, глядя себе под ноги, подумал, что такое покрытие идеально подошло бы кабинету психиатра, и нервно рассмеялся. Соланж восприняла это как хороший знак и мягко поинтересовалась, нравится ли гостю обстановка.
– Странновато, – ответил Виктор, усаживаясь в мягкое кресло, обитое черным бархатом, прикрепленным выпуклыми серебряными пуговицами. – Но стильно. Я бы сказал, готично.
– Я рада, что тебе у меня уютно, – сделала неожиданный вывод хозяйка и скинула плащ на пол.
Она стояла перед Виктором в одном белье и смотрела с вполне определенным желанием. Но он ощущал пресыщение после бурной ночи. Соланж подождала с минуту, затем приблизилась и поставила правую ногу на подлокотник кресла. Отодвинув кружевную серединку трусиков, начала ласкать себя пальцами, нисколько не стесняясь наблюдателя. Виктор замер, на миг испытав дикий всплеск желания. Он даже притянул к себе девушку за бедра и лизнул кончиком языка ее живот. Соланж хрипло рассмеялась, закинув голову и подавая бедра вперед. Она стянула бюстгальтер, отбросила его в сторону и села на колени Виктора. Но он, ощутив усилившийся запах ее кожи, отпрянул и пришел в себя. Желание потухло, на его смену пришло отвращение, которое трудно было преодолеть. Соланж замерла и прищурилась, глядя ему в глаза. Потом встала и подняла свои вещи.
– Отдыхай. Ты больше меня не хочешь, – разочарованно произнесла она. – Я принесу выпить.
Девушка скрылась за дверью, а Виктор встал и обошел гостиную. В углу он заметил книжный шкаф из черного дерева и открыл его. Было интересно взглянуть, какую же литературу предпочитает Соланж. Он увидел несколько переизданий канонической для Ордена книги Макса Генделя «Космогоническая концепция розенкрейцеров», подборку готических романов девятнадцатого века, собрание сочинений Данте Алигьери, сборник духовных произведений православных авторов IV–XV веков «Добролюбие», несколько роскошных изданий Библии и рядом Коран. Его привлек черный, сильно потрепанный том, Виктор вынул его и понял, что это редкий сборник стихов о лилиях.
Он раскрыл книгу наугад и прочел строки из стихотворения Тэффи: «Вянут лилии, бледны и немы… Мне не страшен их мертвый покой…» На следующей странице его взгляд зацепился за отрывок из произведения Елены Черной: «О, лилии, как холодны, как колки. /И как изящны, тонки лепестки. /И в лилиях так нестерпимо больно /От неизвестной грусти, от тоски». Он прочитал и строки Анатолия Рудича: «Все вокруг в болоте гниль и разложенье, /И над этой грязью чистая, одна, Как в растленном мире светлое виденье /Лилии головка белая видна».
Он перелистнул страницы и остановился на стихотворении Северянина. Его вычурные образы поражали, и Виктор вслух зачитал:
– «В светозарной душе – белых лилий посев, / И такая душа – всем чужая…»
– О, мой любимый Игорь Северянин! – раздался звонкий голос.
Соланж вошла в гостиную, и Виктор машинально захлопнул сборник. Девушка выглядела обыденно: синие джинсы, белая футболка, черная кожаная куртка-косуха, гладко зачесанные со лба волосы, лицо свежее и без косметики, лишь губы тронуты розовым блеском. И Виктор отчего-то вздохнул с облегчением. Она подошла, протянула ему открытую бутылку пива и, глядя в глаза, продолжила стихотворение наизусть:
– «…А зарею опять тихий колокол бел,
Сердце златно лучи распалили.
Без боязни сбирай белоснежный посев,
Тот сбирай, кто – исчадье порока.
Пусть тебя не страшит окружающий зев:
Эта жатва не знает упрека…»
– Интересная подборка, – заметил Виктор и поставил том обратно на полку. – Никогда не видел столько стихов об одном цветке: лилии. Ты их любишь, судя по всему.
– Судя по чему? – глухо спросила Соланж.
– Ну-у… – Виктор немного растерялся от ее странного тона и возникшего напряжения, – судя по обстановке твоей квартиры… я вижу тут изображения белых лилий.
Он глотнул пива и повернул голову, глядя на черные портьеры с вышитыми на них белым шелком закрытыми длинными бутонами. Затем перевел взгляд на обивку дивана. Это был черный бархат с серыми замысловатыми узорами. Но на подушечках белели все те же вышитые лилии.
– Да и этот удивительный сборник, – добавил он, поправив криво вставший томик стихов. – Даже странно…
– Что тебе странно? – поинтересовалась девушка и поставила недопитую бутылку пива на столик.
– Я всегда думал, что розы более традиционны для ловцов, – пояснил он. – Ведь крест из роз наш символ… И вдруг лилия! Для тебя этот цветок имеет какой-то особый смысл?
– Вечная война между розой и лилией, – пробормотала Соланж.
– Что? – удивился Виктор и пристально всмотрелся в ее побледневшее лицо.
– Да так, вспомнила одну легенду, – нехотя ответила она, – будто золото – это металл роз, а серебро – лилий. Если поставить в один букет эти цветы, то едкий запах лилий убьет розы, и они завянут. И поэтому издревле дурным тоном считается носить вместе золотые и серебряные украшения. Будто это даже вредно для здоровья.
– Так вот что за война, – сказал Виктор. – Интересно. Никогда о таком не слышал. И все же розы наш цветок!
– Мы пойдем? – раздраженно спросила Соланж. – Или будем тут пускаться в философские рассуждения, что свойственно ловцам, а что противоестественно? Время уже почти одиннадцать, магазин сувениров должен быть открыт. Или ты просто тянешь время… Боишься ответственности? Случай-то почти бесперспективный. Тут может помочь гипноз. Но и то временно. У японцев в крови подобные обычаи. Одно харакири чего стоит!
– Пошли! – решительно проговорил Виктор и двинулся к двери.
Они быстро оказались на месте. Магазин нашли легко, его яркий, оформленный в восточном стиле фасад привлекал внимание издалека. Витрины заполняли всевозможные безделушки, раскрытые веера, интерьерные куклы гейш и самураев и даже японские мечи, на вид настоящие. Два бумажных красных фонаря с большими черными иероглифами на боках легко колыхались на ветерке над входом. Виктор решительно толкнул дверь. Внутри было пестро, красочно, с потолка свисали разноцветные фонарики на любой вкус вперемежку с ветряными колокольчиками из бамбуковых трубок. Шелковые свитки, натянутые в простенках, с порога притягивали взгляд тонким рисунком в традиционном азиатском стиле. За прилавком стояла девушка в красном кимоно, подпоясанном широким поясом-оби. Ее черные волосы были убраны в гладкую прическу-улитку. Большие темно-карие глаза с приподнятыми уголками выражали благожелательность. Она, увидев новых посетителей, чуть склонила голову, сложила руки лодочкой и поприветствовала на двух языках: японском и французском.
Виктор узнал Юрико, он видел несколько ее фотографий на страничке в соцсетях. Он ответил на приветствие и начал тщательно сканировать ауру, удивляясь все больше: ее поле выглядело уравновешенным, наполненным золотисто-оранжевым свечением. Если бы ловец точно не знал, что через два дня Юрико собирается свести счеты с жизнью, никогда бы в это не поверил. Он посмотрел на замершую возле прилавка Соланж. Она тоже изучала энергию клиента, но на лице читалось недоумение. Ловцы переглянулись и одновременно пожали плечами.
– Чего желают мадам и месье? – любезно осведомилась Юрико, переходя на французский.
– Сами не знаем… что-нибудь изящное, необычное, – ответила Соланж, не сводя глаз с японки.
– Особый случай? Вы ищете подарок ко дню рождения? – уточнила Юрико и мило им улыбнулась.
Редко Виктор встречал настолько уравновешенных людей и удивлялся все сильнее.
– Без цели, – ответил он. – Просто что-то красивое для себя.
– Тогда выбирайте, товар перед вами, – сказала Юрико и снова улыбнулась. – Все можно трогать.
Она отошла к кассе, а Виктор приблизился вплотную к Соланж. Та взяла в руки винтажный шелковый веер, расписанный хризантемами, и аккуратно раскрыла его.
– А ты не ошибся? – тихо спросила она, прикрыв веером нижнюю часть лица.
– Уверен на сто процентов, – ответил он. – Но я сам сбит с толку. Никаких угрожающих тонов в ее поле я не вижу.
– Вот-вот, – согласилась девушка, – я тоже ничего такого не заметила. Помимо цвета, я еще анализирую и запах. От суицидников совсем по-особенному пахнет, еле уловимая смесь гнили и ванили. Что делаем? – спросила она.
– Надо разобраться, – прошептал Виктор. – Не можем же мы уйти просто так.
Он оглянулся. Юрико была занята упаковкой лаковой шкатулки и не обращала на посетителей внимания. Соланж закрыла веер, убрала его в футляр и положила на прилавок. Она взяла белый зонт, расписанный в стиле монохромной японской живописи суми-э.
В этот момент звякнул колокольчик, и в магазин вошла юная парочка влюбленных. Юрико тут же обратила на них внимание и начала предлагать товары, заученно улыбаясь. Молодые люди ответили ей на английском, и она легко перешла на этот язык.
– Ой, какая красивая кукла! – восторженно проговорила девушка, показывая на интерьерную фигурку.
Она стояла на верхней полке и была убрана под стеклянный колпак.
– Это винтаж, – сообщила Юрико и отчего-то начала волноваться так сильно, что лицо покрылось красными пятнами. – Очень дорого.
– Это не продается! – раздался резкий высокий голос, и откуда-то сбоку из проема, скрытого ширмой, вышел мужчина.
Он сильно хромал и, остановившись, оперся на край прилавка. Левая сторона его лица была обезображена, левый глаз плотно стягивало словно прилипшее веко, а правый был покрыт мутной пленкой. Густое фиолетовое поле заливало фигуру мужчины. Виктор понял, что это Такаши Сикару, муж Юрико, и он полностью готов к совершению акта. Соланж замерла, пристально глядя на мужчину, затем посмотрела на Виктора и чуть кивнула.
– Да чего уж теперь, – сказала Юрико, – пусть купят, если им нравится эта чертова кукла. Гореть ей в аду! – с ненавистью пробормотала она.
– Нет, тогда нам не надо! – с испугом произнес парень, потянул спутницу за руку и вывел ее из магазина.
– Ну зачем ты так? Не стоит, – ласково проговорил Такаши и, с трудом переставляя ноги, зашел за прилавок. – Скоро все кончится.
– Мы не одни, – предупредила она.
Мужчина повернулся и попытался разглядеть посетителей правым глазом. Виктора уже мутило от безысходной энергии тоски, идущей от Такаши. Он смотрел на его лицо и понимал, что кожа изу-родована следами сильных ожогов.
– Прекрасная кукла, старинная, – неожиданно сказала Соланж и вперила острый пронзительный взгляд в Юрико. – Костюм богатый, да еще и, кажется, маленький барабан в руках.
Виктор понял, что она решила воздействовать гипнотически.
– Это юная танцовщица, она в одной из поз танца Белых Журавлей и отбивает ритм на барабане, называемом кодайко. Кукла из Киото, создана в начале прошлого века, материалы: фарфор, шелковая парча, японская бумага, дерево, – монотонно сообщила Юрико. – Цена тысяча евро, без торга.
– Отдай даром, – вдруг сказал Такаши. – Из-за нее все наши несчастья.
Виктор глянул на его темное поле и направил пучок энергии, стараясь хоть немного разбавить эту угрожающую густоту. Такаши глубоко вздохнул, словно ощутил поток чистого воздуха, и привалился к прилавку, глядя на жену. Соланж продолжала держать ее под гипнозом, Виктор это четко видел.
– Это семейная реликвия, кукла хина, она передается по женской линии, – продолжила Юрико. – Когда-то маленькая девочка, она была моей прабабушкой, в сердцах оторвала ей голову. Ее строго наказали, а куклу решили отремонтировать. Но Юми, так звали девочку, разобиделась, ночью выбралась из дома и выбросила куклу в овраг. А в Японии это страшный проступок. Даже старые сломанные куклы никогда не отправляются на помойку, их относят в храм и поручают заботам монахов, знающих, как правильно провожать в последний путь и людей, и кукол. Потом оказалось, что куклу нашли и отнесли в ближайший храм. Там-то ее и увидели родители Юми и взяли обратно в дом. Они отремонтировали реликвию, мастер приделал ей новую голову, и танцовщица заняла почетное место в семейном алтаре. Но у кукол есть душа, и видно сильно она обиделась на Юми. Семья после того случая стала испытывать одни невзгоды, они чуть ли не разорились, девочка не смогла получить хорошее образование. Это долгая история.
– Мы никуда не торопимся, – спокойно ответила Соланж.
– Кукла перешла ко мне по наследству, – продолжила Юрико. – Она заняла почетное место в нашем с мужем магазинчике. И вот третьего марта…
– Как раз на Хинамацури, – встрял Такаши, – а ведь этот праздник по-другому называют «фестиваль кукол».
– Да-да, что странно, именно в этот день, – сказала Юрико, – в магазине начался пожар. И я, вместо того чтобы быстро выбежать, а у нас тут все горючие материалы, шелк, бумага, дерево, и огонь распространяется мгновенно, бросилась спасать эту куклу… А ведь мама предупреждала меня, что танцовщица все еще желает зла нашей семье и со временем никак не успокоится ее душа. До седьмого колена она будет нам мстить, и только потом простит нашему роду…
– Вот это история, – пробормотал Виктор, внимательно глядя на куклу-танцовщицу.
Ему на миг показалось, что ее нарисованные глаза сверкнули невероятной злобой. Но он одернул себя, подумав, что это блеск стеклянного колпака, укрывающего фигурку.
– Такаши спас меня, а сам сильно обгорел, – тихо добавила Юрико.
– Я слепну, и я больше не мужчина, – угрюмо проговорил он. – Зачем дальше влачить жалкое существование?
– А давайте купим большие веера? – раздался звонкий девичий голос, и в магазин быстро вошла группа подростков. – Круто будет смотреться на японской вечеринке!
Соланж вздрогнула и моргнула. Юрико тут же пришла в себя и испуганно посмотрела на нее, затем перевела взгляд на Виктора. Такаши тоже будто очнулся.
– Вам лучше уйти, – одновременно произнесли они. – Мы никому не рассказываем семейную историю, – добавила Юрико. – Даже не знаю, почему я так разоткровенничалась с незнакомыми людьми.
– Но мы просто хотели купить куклу, – с улыбкой пояснила Соланж.
– Она не продается! – резко ответила японка.
– Простите, – сказал Виктор, взял спутницу под локоть и вывел из магазина.
– Черт побери этих подростков! – с чувством произнесла Соланж. – От неожиданности я утеряла связь. Но и держать ее психику в подчинении так долго было чрезвычайно трудно. Сам знаешь, каковы азиаты, с ними работать всегда проблематично.
– Загадочные личности, – заметил Виктор. – Но все равно ты молодец. Сейчас нам ясна вся картина. Видно, мужу невмоготу жить инвалидом, да еще и импотентом.
– Да, его энергия на грани, а поле-то как ослаблено, да еще и пробито во многих местах, – заметила Соланж.
– И Юрико, как верная любящая жена, хочет последовать за ним в смерть, – глухо проговорил Виктор. – И чего им не живется? А как же пресловутый тантрический секс? Там физический контакт вовсе не важен.
– Пробовал? – оживилась Соланж.
– Было дело, – неохотно признался он. – Но я понимаю, отчего и этот вид взаимодействия им недоступен. В тантрическом сексе главное – обмен энергиями, а у Такаши ее совсем не осталось. Он выглядит как ходячий труп.
– Что будем делать? – озабоченно спросила Соланж.
– Не так-то просто их остановить, – ответил Виктор. – Психологически воздействовать почти невозможно. Они нас и близко не подпустят.
– Все же давай попробуем еще раз! – решительно произнесла Соланж и направилась в магазин.
– Бесперспективно, – пробормотал Виктор, но последовал за ней.
Какая-то надежда у него все же оставалась, именно благодаря присутствию высшей. Он до конца так и не понял ее способностей, но интуитивно чувствовал, что эта девушка – «шкатулка» с двойным, если не тройным дном.
Они вошли в магазин и сразу поняли, что Юрико изменила выдержка. Она только что плакала. Ее мужа видно не было.
– Простите, – бодро начала Соланж и приблизилась к японке, – но мы все же хотели бы купить именно эту куклу.
– Готовы заплатить за нее вдвое, – добавил Виктор.
Юрико пристально глянула на девушку, ее глаза сузились, и Виктор практически явственно увидел, что она защищается от проникновения. Ее золотисто-оранжевое поле словно сгустилось, между ней и Соланж появилась плотная завеса, быстро окрашивающаяся в агрессивные багровые тона.
– Мы собираем таких вот кукол, – торопливо продолжила Соланж, пытаясь пробить защиту.
– Вы вообще кто? – глухо поинтересовалась Юрико. – Мне не нравится то, как вы воздействуете. Я давно занимаюсь древними энергетическими практиками, иначе не пережить мои несчастья, и четко ощущаю, что вы не обычные люди. Вы саманы? – сделала она неожиданное предположение.
– В смысле, шаманы, – перевела Соланж.
– Да, – согласилась Юрико и пристально посмотрела на высшую. – Ты обладаешь техникой одержимости духами умерших. Я ощущаю энергию смерти, исходящую от тебя. Ты могла бы связаться с моей покойной бабушкой и провести обряд шиникучи.
– И что это? – уточнила Соланж.
– Это означает «уста умершего», – перевела Юрико. – А ты, – обратилась она к Виктору, – мог бы для меня вызвать дух моего отца, это обряд икикучи, то есть «уста живого». Он сейчас в Иокогаме, мы редко видимся. Он стар и не может путешествовать. Я хорошо вам заплачу.
– Возможно, мы могли бы сделать это для тебя, – пообещала Соланж. – И без всякого вознаграждения… Но зачем тебе эти духи? Хочешь попросить помощи в решении важных вопросов?
Юрико вздрогнула и сжалась, на ее лице появилось выражение недоверия.
– Вас это не касается, – нервно проговорила она. – А эта страшная кукла… Сколько можно ее бояться? Забирайте ее просто так. Я буду рада, если она послужит для каких-то шаманских ритуалов. Там ей самое место!
И Юрико достала с полки танцовщицу. Она сняла стеклянный колпак, пристально посмотрела в лицо куклы, пожелала ей «сгинуть в аду во веки веков», затем упаковала в коробку и протянула Соланж.
– Но это семейная реликвия, – заметил Виктор. – И ваша прабабушка уже пыталась избавиться от нее. Но кукла вернулась.
– Не к кому ей будет возвращаться, – мрачно произнесла Юрико. – Уходите!
– Но как же вызов духов? – спросила Соланж. – Мы готовы!
– Я передумала! – резко ответила Юрико. – Вы получили, что хотели? А теперь уходите!
– Не совсем, что хотели, – сказал Виктор.
– Эта кукла не для тебя, – после паузы сообщила Юрико. – Ты светлый. А вот твоя спутница познала ад. Ей наша несущая несчастья танцовщица в самый раз.
– Глупости какие, – сказала Соланж, но взяла коробку. – Аригато, – поблагодарила она отчего-то на японском.
– До: итасимаситэ, – машинально ответила Юрико, что означало: «не стоит благодарности».
Она вскинула голову и в упор посмотрела на Соланж.
– Я отлично знаю, что есть шаманы черные, а есть белые, – сказала японка. – Одни – дающие, другие – едящие. Идите оба с миром!
Она отвернулась от гостей и окончательно закрылась. Соланж глянула на Виктора, тот пожал плечами и толкнул дверь магазина.
– На черта нам эта чертова кукла? – раздраженно спросил он, когда они оказались на улице.
– Занятная вещица, – с улыбкой ответила Соланж. – В ней дикое сосредоточение отрицательной энергии, сгусток потустороннего мира. Эта кукла – некротический канал, и я не удивлена, что она из поколения в поколение приносила несчастья этой семье. Я и взяла ее только для того, чтобы убрать смертоносный поток из жизни несчастной пары. А вдруг это повлияет положительно на их настроения?
– Но задача все еще не решена, – заметил Виктор. – Черед два дня полнолуние, и наши клиенты под угрозой.
– Да пусть вешаются! – вдруг заявила Соланж и рассмеялась.
– Ты с ума сошла?! – опешил Виктор. – Кстати, я не заметил ни одной из прилипал.
– А они тут бесполезны, добыча сама придет к ним в лапы, – ответила Соланж. – Парочка и так готова, их и подталкивать не нужно. Короче, друг мой и соратник, я считаю это дело абсолютно бесперспективным.
– Ты с ума сошла, – тихо повторил он.
– Пусть исполнят то, что решили, – сказала она. – Никто и ничто их уже не остановит. Обещаю, что я не буду докладывать наверху о твоей неудаче. Ты же не отправил данные на эту пару Идрису? – уточнила она.
– Нет, – растерянно ответил он.
– Значит, заранее был уверен, что у тебя ничего не получится, – констатировала Соланж. – И мой совет: удали из друзей на Фейсбуке эту пару. Тогда никто ничего не узнает.
– Ты меня поражаешь, – после паузы заметил Виктор. – Так быстро изменила намерение, а ведь готова была помочь.
– Просто я поняла, что это невозможно, – ответила высшая. – Пусть мы проведем гипнотический сеанс с обоими, сотрем из памяти… но что? Мы же не можем уничтожить воспоминания всей жизни, ведь история этой куклы – семейное предание. И в этом случае генетическая память снова и снова будет восстанавливать горькие эмоции. Ты видел, как обгорело лицо ее мужа, а это постоянное напоминание о действии страшной куклы. Психология здесь не поможет, как и гипноз. А любая защита, которую я выставлю, всегда временна. И ты это знаешь. Не могу же я всю жизнь этой пары следить за ними и возобновлять защиту.
– Почему бы и нет? – ответил он. – Передадим данные в базу, закрепим эту пару за тобой.
– Нет, спасибо! – резко ответила Соланж. – К тому же мужчина практически уже в мире мертвых. Ты видел, что он почти лишен энергии. Поле имеется, но темное и очень тонкое. Ладно, больше не хочу это обсуждать! У меня дела. Пока!
И Соланж, чмокнув его в щеку, быстро пошла прочь.
– Подожди! Ты куда? – бросил ей вслед Виктор, изумившись такому повороту событий.
Но высшая даже не обернулась.
Из записной книжки:
«Многие японские шаманки слепы от рождения. Они информируют спрашивающего о будущем, название этого обряда – камикучи, «уста бога». Когда душа умершего говорит голосом шаманки, та играет бусами из жемчужин.
Обучение шаманки длится от трех до семи лет. Заканчивается оно бракосочетанием девушки с ее богом-покровителем. В некоторых районах посвящение включает изнурительное физическое испытание, в результате девушка падает на землю, теряя сознание. Ее реанимация отождествляется с «рождением» (танндзе), и шаманка надевает свадебное платье. Мистическое бракосочетание шаманки с духом-покровителем является древним обычаем. «Боги женщины-духи» (микогами) засвидетельствованы в Кодзики, Нихонги и других древних источниках.
В Энгишики список богов, чтимых в святых местах, включает длинный перечень микогами. Традиционно существовали и частные «супруги на одну ночь» (ичиятсума), партнером которых был «блуждающий бог» (маребито), наносящий им визиты. Посвященные, как знак своего особенного положения, прикрепляли на крышах своих домов стрелу, украшенную белыми перьями. Когда бог вызывал женщину, чтобы она служила ему на алтаре, та приносила сосуд с рисом и сковородку, то есть традиционную утварь в приданом молодой жены. Еще не так давно совокупление между жрецом алтаря и женщиной-духом составляло часть программы ее посвящения. Считалось, что в таком акте проявляет себя бог».
Виктор отправился в отель, но, не дойдя до него, передумал и решил просто прогуляться, где-нибудь перекусить и привести мысли в порядок. Он медленно шел по Риволи, этой помпезной улице роскошных магазинов, и бездумно глазел на витрины. И не заметил, как оказался в саду Тюильри. Гуляющие влюбленные, многочисленные туристы с камерами, мамочки с детьми, пожилые пары поначалу вызывали у него любопытство и отвлекали от тревожных мыслей. И машинально он сканировал и сканировал их поля по привычке всех ловцов. Но никак не мог погасить жгущее его изнутри нервное напряжение. Юрико и Такаши не выходили из головы. Он понимал, что японка давно и активно занимается духовными практиками. И это объясняло ее довольно гармоничное энергетическое поле, практически неповрежденное при таких тяжелых жизненных обстоятельствах. Оно создавало и так называемый «женский обережный пояс» вокруг супруга и облегчало его существование. Виктор восхищался мужеством Юрико, и от этого вдвойне больнее было думать, что он бессилен предотвратить ее смерть. Он решил, что необходимо обо всем сообщить Идрису. Возможно, у того имеются какие-то нестандартные решения. Синдзю – камешек не по зубам даже самым талантливым и опытным ловцам, но все высшие обладали уникальными способностями, о которых низшие могли лишь догадываться. И Виктор знал о вечном споре: должны ловцы или нет предотвращать самоубийства, вызванные вековыми народными традициями.
В Уставе Ордена издревле был записан пункт: «Никто из живущих не имеет права лишать себя жизни. Никакие мотивы, даже традиции народа и религиозные убеждения, не могут его оправдать, и ловец обязан всеми доступными ему средствами вырывать клиента из рук Смерти».
И по поводу этого пункта шли споры в верхушке Ордена. Слово «прогресс» не раз звучало на заседаниях, высшие разделились на две группировки, одни были за нерушимые веками правила, другие ратовали за изменение каких-то спорных пунктов. Виктор как-то после одного из собраний даже задал Идрису вопрос на эту тему. И тот, усмехнувшись, ответил, что тут дело в амбициях, и те, кто жаждет изменений в Уставе, на самом деле заботятся о собственной статистике, ведь ни харакири, ни синдзю практически невозможно предотвратить, как и остановить камикадзе, сознательно идущего на смерть во имя идеи.
Виктор перекусил в кафешке и вернулся на главную аллею Тюильри. Он дошел до клумб со все еще цветущими поздними розами и уселся на скамью, с наслаждением вдыхая слабый, но сладкий аромат цветов. Он перестал машинально сканировать поля идущих мимо людей и сосредоточился на раскрытых чашечках роз. Он любовался нежными неяркими тонами окраса лепестков, изгибами, создающими неповторимые очертания каждого бутона, остроконечными зелеными листиками, окаймляющими чашечки, и даже шипами, угрожающе торчащими из стеблей. Отчего-то вспомнилась мимоходом брошенная Соланж фраза: «Вечная война роз и лилий», и его мысли переключились. Много странностей видел он в этой девушке, подсознательно боялся ее и надеялся, что нескоро с ней встретится. Все ее рассуждения о якобы открытом для нее некротическом канале казались сейчас надуманными, Виктор понимал, что все это отговорки, чтобы скрыть истину.
«Может, позвонить Лизе?» – неожиданно подумал он и улыбнулся, вспомнив ее милое лицо.
В этом был резон, ведь двойника он так и не искал, занятый срочными делами, а отчитаться перед Идрисом все равно придется. До синдзю оставалось время, и пока Виктор не знал, что предпримет. И почему бы не употребить эти два дня на решение другой проблемы. И он достал айфон. Но замер, так и не набрав номер. Он увидел Лизу и понял, почему вспомнил о ней минуту назад. Ее приближающаяся энергия была толчком. Сверхчувствительность, данная при посвящении в ловцы и нереально обострившаяся с годами, не раз играла с ним такие шутки.
Виктор в изумлении смотрел на идущих по аллее девушку и ее спутника, пытался собраться и принять верное решение. Да, это был он. Точная физическая копия Виктора сопровождала Лизу. Они держались за руки, счастливо улыбались, периодически глядя друг на друга и о чем-то тихо переговариваясь. Вот они остановились и поцеловались. Лиза что-то сказала и коснулась рукой раскрытой крупной чайной розы. Двойник улыбнулся, быстро поцеловал ее, кинул: «Я мигом!» – и бросился прочь.
– Куда ты, Вить? – растерянно спросила девушка, глядя ему вслед. – Я пошутила!
Но ее спутник удалялся на приличной скорости. Виктор понял, что он направляется к цветочному магазину у входа в парк. Видимо, Лиза выказала желание получить букет роз, и двойник решил исполнить его. Девушка постояла, поглаживая раскрытые лепестки, затем склонилась и втянула носом аромат. Она выпрямилась, закрыв глаза, ее лицо приобрело мечтательное выражение. Лиза словно грезила наяву, а Виктор судорожно пытался понять, как ему поступить. Самым верным в этой ситуации было встать и быстро удалиться, пока его не заметили. Но непреодолимое любопытство не давало уйти. Ему хотелось лишь одного: пообщаться «с самим собой» и понять, что это за существо, как оно мыслит и что знает об «оригинале», если знает вообще. И он встал, повернулся спиной ко все еще находящейся в прострации девушке и стремительно двинулся за двойником.
Виктор нашел его именно там, где и предполагал: в цветочном магазине. Двойник только что купил огромный роскошный букет чайных роз и расплачивался с продавщицей. Когда Виктор вошел, она глянула на нового посетителя и невольно открыла рот.
– Bonjour! – непринужденно поздоровался он.
– Oh, mon Dieu! – изумленно произнесла она и выронила садовые ножницы.
Двойник обернулся, Виктор напряженно глянул ему в глаза и моментально отсканировал его ауру. Она была странной: абсолютно золотой и сияющей так, что он невольно зажмурился и тут же выключил «второе» зрение.
– Это мой брат-близнец, – невозмутимо сообщил двойник, ясно улыбнувшись. – Не правда ли, мы как две капли воды!
«Он знает все, – подумал Виктор. – И такое чистое яркое поле! У людей такого не бывает. Это существо неизвестной мне природы, но… это какой-то сверхчеловек, судя по всему».
– О, как счастливы должны быть ваши родители! – оживленно ответила продавщица. – Два таких красавца!
– Да, они счастливы, – сказал двойник. – Пошли, брат? – обратился он к опешившему Виктору.
И покинул магазин, вежливо попрощавшись с широко улыбающейся продавщицей.
Когда они оказались на улице, двойник отошел на несколько метров и уселся на свободную скамью. Виктор следовал за ним. Он отчего-то успокоился, нервное напряжение спало, а его тело буквально купалось в золотой животворной энергии, исходящей от двойника. Он ощущал, что это любовь ко всем и всему на этом свете, и сейчас понимал, отчего Лиза моментально влюбилась в это существо. Он сам уже начал пропитываться чистой ласковой энергией и расслаблялся все сильнее.
– Я рад, что мы встретились, – сказал двойник. – Мы вышли с Лизонькой погулять, и я сразу ощутил, как меня тянет в сад Тюильри. Я знал, что ты здесь.
– Привет, – глупо сказал Виктор, глядя в его серые чистые глаза. – Я в шоке, – добавил он.
– Еще бы! – рассмеялся двойник. – Чудеса случаются не каждый день.
Виктор улыбнулся в ответ. Рядом с двойником он больше не чувствовал напряжения, ему становилось все легче и приятнее.
– Как странно… – заметил он, разглядывая лицо сидящего рядом мужчины.
– Ничего странного, – ответил тот. – В природе есть много того, что скрыто от людей.
– Странно, что мне необыкновенно легко рядом с тобой, – пояснил Виктор.
– Да ведь я – это ты, мы одно целое, просто распределились по разным телам, – с улыбкой проговорил двойник.
«А я реально красивый малый! – с удовольствием отметил Виктор. – Какие выразительные брови! Лоб высокий, глаза живые, я чертовски хорош собой! Но от всего этого можно сойти с ума».
– Что знает Лиза? – быстро спросил он.
– Ничего, – спокойно ответил двойник. – И надеюсь, ты не ревнуешь? Ведь я и есть ты, как ты уже понял, и она полюбила именно тебя, я лишь послужил толчком к осознанию ею чувства. Думаю, она всегда тебя любила, только сопротивлялась.
– Нет, она любила Мишеля, – тихо ответил Виктор.
– Да, я знаю эту историю, – сообщил двойник. – Но он отправился в иной мир, и любовь потянулась вслед за ним. Энергия ослабла, Лиза не забыла Мишеля, но ее любовь перешла на тебя. Так все устроено в реальной жизни.
– Но я больше не люблю ее, – прошептал Виктор.
И двойник рассмеялся.
– Но мне-то ты можешь это не рассказывать, – ответил он, – я создан из твоего чувства. И оно прекрасно и сильно. Удивляюсь, как ты по собственной воле отказался от такого счастья.
– Моя работа… – начал Виктор.
– Я в курсе, – сказал двойник.
– Соланж? – коротко поинтересовался Виктор.
Ему нравилось общаться в таком ключе, собеседник понимал его с полуслова.
– Иная, – так же коротко ответил двойник. – И это угроза.
– Кто она, по-твоему? – с любопытством спросил Виктор.
Двойник пристально глянул ему в глаза, видно было, что он в нерешительности, открывать ли правду. Но для Виктора это был вопрос первостепенной важности, и он жаждал получить ответ. Он уже осознал, что его копия хоть и выглядит как человек, но на самом деле какое-то сверхсущество с волшебной, дающей силу и спокойствие энергией. Он никогда раньше не встречал такого чистого, ровного сияния ауры и невольно купался в потоке незамутненной любви, исходящем от двойника. Виктор отследил, что его физическое самочувствие улучшается с каждой минутой общения: с утра слегка болела голова, но сейчас все прошло, чуть ныл левый коленный сустав, но и эта боль исчезла. В его тело входили волны животворной энергии, он становился сильнее, здоровее и наслаждался этим замечательным ощущением.
«Целитель от бога, – подумал Виктор. – Ему бы цены не было в реальном мире. Но такое положение вещей недопустимо, придется что-то решать и не в его пользу».
Виктор глянул на шедшую мимо пару пожилых людей. Они замедлили шаг и с любопытством посмотрели на «братьев-близнецов». На их лицах отразились изумление и восхищение. Они склонились друг к другу и начали о чем-то перешептываться.
– Мы привлекаем внимание, – тихо заметил Виктор и поднял воротник куртки.
– Вижу, – согласился двойник и намотал шарф до подбородка.
Виктор пересел ближе к нему и отвернул лицо от прохожих.
– Меня интересует Соланж, – снова поднял он важную для него тему.
Но двойник промолчал. Правда, его лицо приняло виноватое выражение.
– Лиза тебя потеряла, наверное, – перевел разговор Виктор, наблюдая за двойником и давая ему возможность решить, говорить ли правду о Соланж.
– Нет, – спокойно ответил он. – Она сейчас сидит на скамье возле розария. Но я изменил для нее ощущение времени. Когда я вернусь, ей покажется, что прошла минута.
– Ты не человек, – глухо заметил Виктор.
– Не волнуйся, я все понимаю, – ответил двойник. – И единственно верное решение возникшей проблемы – снова слиться с тобой, вернуть энергию любви в твое тело.
– Но тогда ты исчезнешь, – заметил Виктор.
– Так меня и нет как самостоятельной единицы, ты разве еще не понял? Это ты, только выделенный из физического тела. Я уже не раз говорил это. Ты ведь умен и развит, отчего все не веришь?
– От происходящего можно потерять разум, – пробормотал Виктор и закрыл лицо руками.
Он не хотел, чтобы любовь снова вернулась, но и видеть самого себя во плоти было не вполне нормально.
– Придется провести обряд, – сообщил после паузы двойник. – Предупреди шаманку. Я готов. Лизе скажу, что мне необходимо вернуться в Россию по делам. Она любит и будет ждать.
– Слушай, а что у тебя с документами? – озаботился Виктор. – Хоть ты и кто-то иной, но ведь живешь в реальном мире.
– Они, думаю, полные дубликаты твоих, – ответил двойник и достал загранпаспорт.
Виктор взял его и открыл.
– Вот это да! Все данные совпадают, и фотка точно, как у меня! – с удивлением заметил он.
– Есть и твои кредитки, – с улыбкой сообщил двойник.
– Мощный мольфар, раз создал все это, – пробормотал Виктор.
– Полный дубль и тебя, и твоей жизни.
– И все же физические отличия имеются, – заметил Виктор.
– Клейма роз? – невозмутимо уточнил двойник.
– А ты в курсе?
– Лиза сказала, – пояснил двойник. – Она удивилась, что розы снова исчезли с моего тела, и добавила, что в Калининграде они были. Я понял, что это какие-то особые отметки, имеющиеся лишь у тебя.
Виктор кивнул и рассказал о правилах Ордена.
– Странно, что клейма не продублировались, – добавил он.
– Я объясняю это так: ваш Орден – магическая организация, и его знаки могут быть лишь на реальных ловцах, – ответил двойник.
– Похоже на правду, – тихо сказал Виктор. – И что будем делать с тобой?
– Повторяю, что я готов все это прекратить и исчезнуть.
– Хорошо. Свяжусь с шаманкой, уточню, как и что, – ответил Виктор. – Но вот вопрос, если придется лететь на Ольхон, то вместе мы не сможем сесть в самолет. Идентичные паспорта тут же вызовут подозрение. Пусть мы братья-близнецы и совпадают и время, и место рождения, но серия и номер документов не могут быть одинаковыми. Если только попросить Идриса подменить твой паспорт… – задумчиво добавил он.
– Или нам лететь в разное время, – сказал двойник.
– Допустим, все получится, – после паузы начал Виктор. – И что дальше? Я, вновь любящий, вернусь к Лизе… но как же Орден! – с сомнением добавил он.
– Это уже другая проблема, и решать ее только тебе, – сказал двойник. – Все вопросы?
– Все… кроме самого главного, – нервно проговорил Виктор. – Соланж?
– Это закрытая информация Ордена, – ответил двойник.
– Вот даже как… – прошептал Виктор и придвинулся к двойнику. – Тем более мне нужно знать.
– Хорошо, я скажу, но ты должен молчать обо всем, что сейчас услышишь, – предупредил двойник.
– Можешь не сомневаться, – заверил Виктор.
– Соланж нарушила самый главный запрет Ордена и покончила с собой, – спокойно сообщил двойник.
И Виктор так сильно вздрогнул, что выронил борсетку. Он буквально не верил своим ушам. Этого просто не могло быть. Он наклонился, поднял сумку, отряхнул ее и повернулся всем корпусом к двойнику. Тот смотрел серьезно прямо ему в глаза, и Виктор внутренне осознал, что это правда.
– Недаром так неохотно берут в Орден женщин, – продолжил двойник, видя, что собеседник готов выслушать все. – Их можно пересчитать по пальцам. Не мне рассказывать, как взвинчены ловцы после даже полугода служения Ордену. Нервная система настолько изнашивается, что восстанавливаться все труднее. Женщины от природы намного более эмоциональны, чем мужчины. И чем кандидатка талантливее, тем сильнее и разнообразнее становятся ее новые способности. Но это палка о двух концах. Нервная организация таких людей намного сложнее устроена, и чем выше взлеты, тем глубже падения.
– Все так, все так… – пробормотал Виктор.
– Соланж отработала два года и вполне успешно, затем она влюбилась в… клиента. Его звали Анри. Парижанин двадцати пяти лет, творческая личность, ресторанный певец, актер массовок, с яркой внешностью и диким темпераментом, нервный, независимый, подверженный частым депрессиям, к тому же с врожденными суицидальными наклонностями. Она засекла его в одном из баров, начала работать с его психическим состоянием, выводя на эмоции и делая акцент на амбиции. Анри легко пошел на контакт с красивой и показавшейся ему загадочной девушкой. Соланж против воли очаровалась, влюбилась и не смогла сопротивляться вспыхнувшему чувству. Пара словно попала в воронку, которая засасывала их все глубже в бездну. Физические излишества истощали, алкоголь бодрил лишь на время, затем в ход пошли наркотики.
– А что же ее высший? – спросил Виктор. – Неужели не видел, что подчиненная не в себе?
– Видел, – подтвердил двойник. – И Соланж поместили в один из отелей Ордена. Но это не помогло, а, наоборот, подстегнуло влюбленных. Разлука, как известно, лишь усугубляет, а запретный плод становится еще более сладким и желанным. Отель находился на Бора-Бора, но Анри каким-то образом отыскал любимую, проник на тщательно охраняемую территорию. И вот как-то ночью, в полнолуние, на берегу океана, она перерезала ему горло, затем вскрыла себе вены и легла в воду.
– Господи, боже мой… – в волнении пробормотал Виктор.
В голове не укладывалось услышанное. Чтобы ловец дошел до такого! Но ведь призрак матери однажды пытался его предупредить, что бывали в Ордене случаи, о которых умалчивалось.
– Но как тебе все это стало известно? – с определенной долей сомнения уточнил он. – Не будет же Соланж рассказывать об этом…
– Не забывай, что именно она причина моего появления, – ответил двойник. – Соланж после моей материализации первым делом вошла со мной в контакт, так ей не терпелось воспользоваться плодами своего сомнительного предприятия. Она буквально засасывала меня, я на какой-то миг слился с ее сущностью и поневоле считал всю информацию, хранящуюся в ее памяти. Поэтому знаю все. И учти, когда мы с тобой соединимся в одно целое, все мои знания перейдут в твою память. Я советую стереть их, чтобы не перегружать твой и без того уставший мозг.
Виктор с испугом посмотрел на него. Он представил, как будет переполнен чужими воспоминаниями, и содрогнулся.
– Наверное, ты прав, – после паузы сказал он. – И что же было дальше с Соланж? Она реально умерла?
– Закрытая информация, – со вздохом ответил двойник.
– Прекрати! Незачем останавливаться на половине, – раздраженно проговорил Виктор. – Дело идет о моей, и если хочешь, о нашей жизни…
– Не будем вдаваться в эти бессмысленные споры. Я ведь лишь малая часть твоего эго и просто вернусь на место.
– Прошу тебя, скажи, что знаешь о Соланж, – другим тоном произнес Виктор. – Я боюсь ее, жду от этого существа только зла.
– Соланж была ловцом, с данными ей иными способностями, – после довольно долгого молчания продолжил двойник. – Как сам думаешь, такой человек может просто умереть?
– Не знаю, – искренне ответил Виктор.
– Она убила своего возлюбленного, к тому же ее клиента, затем покончила с собой, в лучших традициях синдзю. Это страшное преступление против Ордена. И она понесла не менее страшное наказание. Соланж застряла между мирами, причем не как потерянные неупокоенные души, которые зависают в земном слое. У них есть проводники, которые только и занимаются тем, что отыскивают заблудшие души и препровождают их на другой план. Но это касается мертвых, а вот Соланж не мертва… но и не жива. Она нечто промежуточное. Но не понимает до конца, во что превратилась.
– В смысле? – удивился Виктор. – Она сама не соображает, что происходит?
– Видно, давно ты не перечитывал «Космогоническую концепцию», – заметил двойник. – Этот текст гениален потому, что там есть ответы на все вопросы.
– Неужели описан подобный случай? – пробормотал Виктор. – Что-то не припоминаю.
– Момент, – сказал двойник, к изумлению Виктора, достал айфон и начал быстро что-то искать. Затем процитировал отрывок текста с дисплея:
– «Когда человек умирает и теряет свои плотное и жизненное тела, имеет место то же условие, что и тогда, когда человек засыпает… должен быть интервал бессознательного состояния, напоминающий сон, а затем человек пробуждается в Мире Желаний. Нередко случается, однако, что такие люди долго не знают, что с ними произошло. Они не осознают, что умерли. Они знают, что могут двигаться и думать. Иногда даже очень трудно заставить их поверить, что они действительно «мертвы». Они осознают, что что-то изменилось, но не в состоянии понять, что именно».
– Она не осознает? – все сильнее удивлялся Виктор.
– То, что почти мертва, нет, – подтвердил двойник. – Интервал бессознательного затянулся. Но Соланж точно знает, что ее существование не вполне нормально, тем более она постоянно нуждается в сильнейшей энергетической подпитке. Мольфар нашел средство «вернуть ей естественность», если можно так выразиться. Ее должен полюбить обычный парень, но так сильно, что будет готов отдать за нее жизнь. И этот обмен поможет ей вернуться в нормальное состояние.
– Да, она мне об этом говорила. И про мольфара Величара рассказывала. Это карпатский колдун. Думаю, именно он и создал тебя.
– Смерти нужна жертва, тогда она отпустит душу Соланж, – продолжил двойник. – Если же такой человек не найдется, она постепенно истощится и… ее окончательно сожрет лилия.
– Что, прости? – замирающим голосом уточнил Виктор.
– Я и сам толком не понял, – признался двойник. – Я ведь транслирую тебе лишь то, что в памяти Соланж. – Там какая-то мутная история о любовниках лилий. Роза – это жизнь, лилия – смерть. Такие существа, как Соланж, вроде бы не мертвые, но и не живые, застрявшие в интервале бессознательного состояния, называются в мире тьмы любовниками лилий.
– То есть в них влюблена сама смерть, – задумчиво проговорил Виктор.
– Типа того, – согласился двойник. – И Костлявая просто так не отпустит того, в кого влюбилась. Она методично поглощает «силу розы», которая пока остается в Соланж… это целая философия. Смерть постоянно пожирает жизнь. Соланж сейчас находится в стадии загнивающей розы. И ищет денно и нощно того, кто спасет ее. Но это почти невозможно. Нормальный, психически и энергетически здоровый парень никогда не отдаст свое сердце подобному существу. Только поэтому она пошла на такой отчаянный шаг и похитила энергию любви. Но не рассчитала, что твое чувство имеет свой вектор, оно направлено на одну девушку, и других для нее не существует на всем белом свете.
– Но как же в Ордене допускают, что Соланж все еще в работе? – изумился Виктор. – Идрис тоже знает о ее ненормальном состоянии?
– Высшие знают, – подтвердил двойник. – Но они бессильны. Нет средства убить ту, которая уже практически мертва. Понимаешь? И они выжидают, ведь по-любому такая ситуация не может длиться вечно. Соланж или будет окончательно… сожрана лилией, или вернется в состояние цветущей розы. Другого не дано. К тому же она очень хорошо справляется с работой.
– Странно, – тихо заметил Виктор. – Если она… во власти темных сил, то, наоборот, должна бы увеличивать жатву смерти.
– Не совсем так, – задумчиво проговорил двойник. – Соланж в борьбе за жизнь, а значит, она против смерти. И поверь, ей очень трудно существовать.
– Могу себе представить, – пробормотал Виктор.
От полученной информации его мозг буквально начал кипеть, нужно было все переосмыслить. Двойник четко ощутил его состояние, улыбнулся и сказал, что пора бы вернуться к Лизе.
– Да, конечно, – ответил Виктор. – Но мы на связи?
– Естественно, – ответил тот, взял букет и пошел прочь.
Из записной книжки:
«Не надо лилий мне,
Невинных белых лилий,
Не тронутых судьбой и выросших в глуши.
Добытые людьми, они всегда хранили
Холодную любовь и замкнутость души…
…Что лилия пред ней, пред розой темно-алой,
Ведь розу я любил, и вся она моя,
Она мне отдалась, любила и страдала,
Она моя навеки, а лилия – ничья…»
В. Набоков
Виктор решил вернуться в отель, ему необходимо было побыть в полном одиночестве, чтобы переварить полученную информацию. Он шел быстро, но чем дальше удалялся от двойника, тем ему становилось все хуже. Тело хотело возврата животворной энергии и реагировало болезненно, снова начала болеть голова. Мало того, психика тоже дала сбой, и Виктора уже начало тошнить от омерзительных мыслей, заполнивших мозг.
«За что мне все это?! – думал он, стараясь не смотреть по сторонам. Он шел, глядя себе под ноги, словно пряча опущенное вниз лицо, горящее от стыда и ужаса. – Я лишился невинности с прилипалой Моникой, а ведь думал, что это обычная проститутка. Но по сей день мне противно вспоминать об этом. Прилипалы – иные существа и заниматься с ними любовью противоестественно. Но я сделал это, пусть и по незнанию. И вот сейчас новости о Соланж. А ведь я всегда подозревал, что с ней что-то не так. Этот запах, цвет ее сосков, вся ее физика кричали о том, что она… не совсем жива. Почему я был так слеп? Как оправдать себя? Но это дикое желание, которое она так умело вызывает в мужчинах, подчиняло себе. Однако я мог держать себя в руках! Я же не обычный самец, помешанный на сексе. Мне нет оправдания!»
Виктору от этих мыслей стало совсем плохо. Перед внутренним взором против его воли проносились картины: вот он семнадцатилетним мальчишкой «снимает» Монику и ее подружку, они идут на квартиру, там происходит все то, о чем он мечтал с пылкостью неопытного юнца. Но какое жуткое разочарование и даже отвращение приносит ему этот «первый раз». И Виктор окончательно решает, что жизнь – дерьмо и не стоит продолжать. И тут же из памяти выплывает, как Соланж приходит к нему на виллу, когда он отдыхал на Лидо, и без лишних предисловий предлагает себя. И Виктор, будто одурманенный, соглашается. Ему даже льстит, что высшая обратила внимание на рядового ловца и пришла сама. Картинки сменяются, возвращая его в юность, он снова окунается в развратный вечер с Моникой… И вот он уже стоит на мосту и смотрит на черную воду, даже не пытаясь преодолеть желание прыгнуть вниз. И возникает Моника, взявшая его за руку и ласково говорящая, что пора покончить со всем и разом…
– Нет, – прошептал Виктор, остановился, закрыл лицо руками и застонал сквозь стиснутые зубы.
– Месье, вам плохо? – услышал он участливый мужской голос.
Говорили на французском. Виктор опустил руки. Перед ним стояла пожилая пара. Они выглядели обеспеченными горожанами, оба ухоженные, со светлыми лицами, ясными глазами, одинаково улыбающиеся и хорошо одетые. Виктор машинально начал сканировать их поля, но тут же остановил себя. Это было выше его сил. К тому же пара выглядела гармоничной и благополучной.
– Вам плохо? – повторил мужчина. – Может, вызвать врача?
– Вы так побледнели, – добавила женщина.
– Спасибо, все хорошо, – ответил Виктор, приходя в себя. – Так, что-то желудок шалит, съел некачественный обед в суши-баре, – на ходу придумал он.
– Бывает, – с облегчением ответили одновременно его собеседники.
Он улыбнулся, но отчего-то позавидовал им.
– Простите, а вы в браке? – удивляясь себе, задал бестактный вопрос.
Виктор знал, что на Западе не принято отвечать на интимные вопросы, касающиеся личной жизни. Это считалось дурным тоном. Но пара с удовольствием удовлетворила его любопытство.
– Вот уже сорок третий год, – довольно сообщил мужчина.
– И вы счастливы? – уточнил Виктор.
– Всякое бывало, – со вздохом проговорила женщина. – Но если подытоживать, то да, мы счастливы.
– И я не представляю, как бы прожил без моей дорогой жены, – признался мужчина и сжал руку спутницы.
– Понимаю, почему вы интересуетесь, – вдруг предположила женщина и погрозила Виктору пальцем. – Наверняка не можете решить, делать ли предложение вашей девушке! Молодежь сейчас предпочитает не оформлять отношения, брак, увы, не моден.
– Это так, – подыграл ей Виктор.
– Вот и я о том! – сказала женщина. – Лишь со временем понимаешь, что самое главное и важное на этом свете – семья!
– И не только супруги, но и все окружение, если можно так выразиться, – добавил мужчина. – Важны наши близкие родные люди: родители, братья, сестры, дети, внуки, все-все, в ком течет наша кровь.
– Простите, что мы тут вам нотации читаем, – с улыбкой заметила женщина. – Но вы выглядели нервным, бледным. И я подумала, что молодой человек не может решиться на важный шаг. И ваш желудок тут вовсе ни при чем. Это нервное. А что в вашем возрасте может быть важнее любви?
– У моей жены интуиция, как у волчицы! – сказал мужчина и легко прижал жену к себе.
– Да! – с гордостью подтвердила она. – Но и молодой человек спросил у нас, не как пройти в Лувр, а женаты ли мы.
Они переглянулись и весело рассмеялись.
– Женитесь, если любите, – посоветовал мужчина. – Только семья наше главное богатство!
– Спасибо, – искренне ответил Виктор и тут же решил, что отправится хотя бы на день в Ковров и повидается с сестрой.
– Удачного вам вечера! – одновременно пожелали супруги и пошли по бульвару под руку.
– И вам, – ответил Виктор, провожая их взглядом.
Вот они скрылись за углом, он вздохнул и начал улыбаться. Настроение выравнивалось.
«Встречусь с Идрисом и попрошу затемнить или даже безвозвратно удалить те отрезки памяти, где я с Моникой и Соланж занимаюсь сексом», – решил он.
И вздрогнул, выругавшись про себя. Навстречу ему шла парочка его «любимых» прилипал. Они вынырнули из парфюмерного магазина и о чем-то оживленно щебетали. Два аморфа болталась за ними, следуя за «хозяевами», словно собачки на невидимых поводках. Виктор замер, не зная, на что решиться. Прилипалы остановились, обернувшись. Их догоняла девушка. Она была белокурой, утонченной на вид, со стройной фигурой и длинными ногами. И она разительно походила чертами лица на Лизу.
– Дьявол вас всех забери, – пробормотал Виктор, наблюдая за троицей.
Он четко видел, что псевдо-Лиза тоже прилипала. Но что это была за игра?
– А вот и наш красавец! – восторженно проговорила Моника, приблизившись и подмигнув Эду. – Bonjour, mon ami, – задорно добавила она на французском.
– Да пошла ты! – раздраженно бросил Виктор. – Я тебе вовсе не друг.
– Фу, какой ты грубый! – сказала она и скривила губы. – А у нас сюрприз для тебя. Познакомься с нашей новой подружкой. Как думаешь, ее имя?
– Понятия не имею, – хмуро ответил он, без стеснения разглядывая незнакомку.
– Элизабет, – манерно представилась та и протянула ему руку.
– Да пошла ты, – повторил он и отодвинулся.
– Виктор сегодня что-то не в духе, – заметил Эд. – Но обижать моих милых девочек я не позволю.
– Сейчас он и тебя пошлет, – предположила Моника и залилась смехом.
– Чего надо? – грубо спросил Виктор, испытывая приступ тошноты от вида новенькой.
– Дорогой, – кокетливо начала Моника, – мы тут увидели твою Лизоньку. И с ней был парень, ну точная твоя копия! А ведь я тебе уже об этом говорила при встрече в Коврове. Ты из-за этого примчался в Париж? Или по делам своим мерзким ловчим находишься здесь?
Виктор моментально усилил защиту, хотя точно знал, что прилипалы читать мысли не умеют.
– Это и был я, – солгал он.
– Ну не надо! – зло бросил Эд. – Мы в состоянии отличить обычного человека, хотя ловцы и не совсем нормальные люди, от какого-то странного существа, крайне нам неприятного. И даже опасного. Его мощная энергия сбивает с ног и лишает нас сил. Хочется убежать куда подальше и больше никогда с таким созданием не встречаться. Да я чуть не умер, выражаясь вашим языком, когда он ко мне приблизился.
– И когда вы их видели? – уточнил Виктор, понимая, что без объяснений ему не уйти.
– Так-то лучше, – обрадовалась Моника. – Но чего мы тут встали? Пошли к тебе, что ль? Отель-то рядом! Отличная складывается компания: пара на пару… А можем и в четверку поиграть.
Она облизнулась и захихикала, глядя с нескрываемым вожделением то на Эда, то на Виктора. Тот посмотрел на Элизабет, но она выглядела заторможенной и вяло реагировала на разговор.
– Исключено, – сухо ответил Виктор.
– Ну вот, весь кайф обломал, – капризно произнесла Моника и взяла под руку Эда.
– Вон кафешка, – заметил Виктор.
– Эта? – уточнила Моника и показала на вход в паре метров. Он вел в подвальное помещение. – Да это какой-то дешевый пивбар!
– А тебе что, ресторан «Maxim’s» подавай? – ехидно спросил Виктор.
– Не ссорьтесь, – миролюбиво предложил Эд, подхватил спутниц под руки и быстро направился к бару.
Они спустились в зал и заняли столик в самом углу. Виктора порадовало, что в помещении было практически темно, неяркие настенные бра давали слабый рассеянный свет, идущий вверх, и столики тонули в полумраке. Моника села рядом с Эдом, Виктору пришлось устроиться напротив, к нему присоединилась Элизабет. Официантка принесла по пинте темного пива, сырные тарелки и жаренные на гриле креветки. Эдвард поднял запотевшую кружку и произнес тост: «За дружбу». Но Виктор не поддержал. Он отпил пиво и в упор посмотрел на улыбающуюся Монику. Ее желтые глаза в темноте светились, она была явно напитана энергией. За ней виднелось размытое тело аморфа. К счастью Виктора, это был не Николай, а какой-то молодой неизвестный ему парень. Видеть сейчас бывшего сожителя его матери было бы не под силу. Эмоциональное состояние все еще оставалось на пике, и он никак не мог его выровнять. И компания прилипал лишь усугубляла тошнотворное ощущение мерзости всего происходящего.
– Жду объяснений, – после паузы сказал Виктор и чуть отодвинулся от сидевшей очень близко Элизабет.
От нее шел неприятный холод, свойственный всем прилипалам. И Виктор, находящийся на грани нервного срыва, воспринимал его с утроенной силой и внутренне содрогался от этой чужеродной нечеловеческой энергии.
– Это просто игра, – со смехом ответила Моника. – Решили сделать тебе приятное и создать двойника Лизы, раз уж имеется и твой. Смешно ведь получилось: две парочки, но одна – всего лишь копии. Круто, да?
– Да не ври ты! – грубо бросил Виктор, искоса глянув на Элизабет.
Она сидела, опустив взгляд в кружку с пивом, и почти не реагировала на разговор. Светлые тусклые волосы падали вдоль худых впалых щек, лицо практически скрывалось за прядями.
– Эй! – сказал Виктор и легко толкнул прилипалу в бок.
Та будто бы пришла в себя, повернулась к нему и вяло улыбнулась.
– А что с ней? – уточнил он, посмотрев на Монику. – Батарейки сели?
– Питания нет, – спокойно ответила та. – Элизабет только что появилась на свет, своего аморфа у нее пока нет.
– Так покормите вашими, – предложил Виктор и зло засмеялся.
– Ага, как же! Будем мы едой разбрасываться! – недовольно проговорил Эд. – Пусть ищет, суицидников полно в мире людей.
– Кстати, всегда интересовало, как вы получаетесь, – с любопытством сказал Виктор. – Вы же не размножаетесь, как люди. Тогда как? Почкованием? – предположил он и расхохотался.
– Что-то ты шибко веселый, – раздраженно заметила Моника. – Да еще и суешь нос не в свои дела.
– Это просто любопытство, – ответил он.
– Зачем тебе знать? – ответил Эд и пожал плечами. – Разве не общеизвестна человеческая мудрость, что знания умножают скорбь.
– Изречение Соломона: «От многой мудрости много скорби, и умножающий знание умножает печаль», – хмуро поправил Виктор.
– А не один хрен? – раздраженно сказал Эд.
– Люблю точность во всем, – заметил Виктор.
Он понимал, что свои тайны прилипалы выдавать не собираются.
– Да и черт с вами! – добавил он. – Достаточно того, что я знаю: вы иные! А уж как вы приходите на этот свет, не важно. Но то, что вновь прибывшей, если можно так выразиться, вы каким-то способом придали черты Лизы, касается уже непосредственно меня. Я жду ответа! И хватит ходить вокруг да около. Мне некогда тут с вами рассиживать!
– Ох-ох, как ты занервничал! – заметила Моника. – Говорю же, просто игра! Нам скучно. Честно! И я не вру. Мы с Эдом так развлекаемся.
– Допустим, – сказал Виктор. – Но вы зря надеялись, что ваша игра и меня повеселит. Мне неприятно видеть такую вот копию моей бывшей подружки.
– Ну, ошиблись! Все бывает. Вас, людей, не поймешь, – капризно произнесла Моника. – Но пусть все так и остается!
– Надолго ли? – ехидно спросил Виктор. – Ваша новенькая на ладан дышит.
– Элизабет сейчас в активном поиске какого-нибудь несчастного парнишки, страдающего от безответной любви и пускающего литрами слезы и сопли, – сказал Эд и толкнул Монику в бок.
Она засмеялась. Потом глянула на ловца и оживленно проговорила:
– Помнишь, Витя, как ты рыдал по той своей первой зазнобе? Умилительно выглядело. «Ах, она меня не любит! Ох, как я такое переживу? Все, жизнь кончилась!» – передразнила она.
Но тут же обернулась и глянула на дергающегося, словно в конвульсиях, аморфа.
Его размытое лицо приобретало все более четкие очертания. По всей видимости, тема разговора вызвала у него приступ душевной боли, а именно такой энергией питались прилипалы. Виктор распознал в призраке совсем молодого парня, он ушел из жизни лет в семнадцать, не позднее.
– Чего вертишься, дурачок? – радостно спросила она. – Вспомнил себя пару недель назад?
– Мне плохо, – прошелестел голос. – Отпустите меня!
– Нет уж, миленький, – довольно проговорила Моника. – Нечего было в петлю лезть из-за девчонки! И чем ты только думал?
– Уж точно не головой! – рассмеялся Эд. – Кстати, раз ты такой любвеобильный, то можешь задружиться с моей куколкой. Вы чудесная парочка! Моя глупышка наглоталась таблеток и уснула вечным сном. И тоже из-за неудачной любви.
Виктор увидел, что находящийся за спиной Эдварда аморф начал проявляться в пространстве, наполняясь энергией боли и горя. Появилась длинноволосая девушка с тонкими чертами лица и огромными светлыми глазами, которые глянули на Виктора беззрачковой бледной радужкой. Он поморщился и отвернулся.
– Вот вы, люди, все твердите, что любовь это божественное чувство, – презрительно сказала Моника. – А ведь именно из-за нее такое количество жертв, на нашу радость! И в чем смысл подобной философии?
– Ты хочешь поговорить об этом? – усмехнулся Виктор и снова глянул на Элизабет.
Она вроде бы оживилась, ее тонкий носик, казалось, что-то вынюхивал, Виктор заметил, как шевелится его кончик. И он обернулся. За стойкой бара стоял парень, сплошь укрытый фиолетовым полем депрессии. Он был уже прилично пьян.
– А вот и клиент, – в унисон произнесли Виктор и взбодрившаяся Элизабет.
Эд и Моника громко рассмеялись.
– Устроим батл? – обрадованно предложил Эдвард. – Ловец и прилипала, а ставка – жизнь человека!
– Сгиньте! – зло бросил Виктор, встал и быстро двинулся к стойке.
Но и Элизабет покинула компанию и будто прилипла к нему. Они сели по обе стороны клиента и попытались привлечь его внимание.
– Привет, как дела? – бодро спросил Виктор на французском и поставил свою кружку пива на стойку.
Парень повернулся к нему и ухмыльнулся.
– Как сажа бела, – ответил он на русском.
– Ух ты! – перешел Виктор на родной язык. – Как я рад встретить соотечественника.
– Супер! – тут же воодушевился парень. – Серега, – представился он.
– Витя, – получил в ответ и пожал протянутую руку.
– А меня зовут Лиза, – услышали они нежный голосок.
Прилипала тоже перешла на русский. Серега развернулся и с изумлением посмотрел на девушку.
– Твоя подружка? – уточнил он, глянув на нового приятеля.
– Нет, что ты! – ласково произнесла прилипала. – Я свободная девушка. Только что рассталась со своим парнем, и мне так грустно, что жить не хочется.
Это был стандартный заход, чтобы прощупать почву. Виктор усмехнулся, подумав, что у ловцов с прилипалами схожие рабочие схемы.
– Вижу, ты чего-то взбледнула! – заметил Серега и расхохотался.
Виктор с удовольствием отметил, что фиолетовый цвет энергии клиента становится не таким насыщенным.
– Ты такой милый, – невпопад сказала Элизабет и попыталась прижаться к парню.
– Отстань, шалава, – беззлобно проговорил он. – Эх, гулять так гулять. На все! – крикнул он бармену и выложил на стойку мятую купюру достоинством в сто евро.
Бармен подлетел к ним, одним движением взял деньги, кивнул и открыл бутылку водки.
– Последние, – охотно сообщил Серега, глядя на Виктора. – Обокрали меня в этом лягушачьем городе. Уж и не знаю, что жене скажу. Хотел с моста и в Сену. Деньги-то были немалые…
– Пошли отсюда! – предложил Виктор, понимая, что клиент легкий и его проблему будет решить просто.
– Но как же я? – заныла прилипала.
– Обойдемся без шлюх! – кинул Виктор.
– Именно! – подхватил Серега. – Из-за таких, как ты, все и бывает. Тоже вот девка в баре ко мне пристала… А потом деньги пропали…
Виктор не дал ему договорить, подхватил под локоть и вывел на улицу. Но возле двери притормозил, глянул на замерших Эдварда и Монику и показал им средний палец, поднятый вверх. Они так разозлились, что сквозь человеческие лица на миг проступили оскалы черепов. Серега тоже это заметил, потряс головой, зажмурился и пробормотал, что он «допился до чертиков».
Виктор довел его до набережной и усадил на скамью. Было около трех часов дня, солнце мягко светило, речная вода серебрилась, на аккуратных клумбах пестрели поздние цветы. Казалось, в Париже все еще царит лето, несмотря на начало октября. Серега расслабленно откинулся на спинку скамьи и прищурился. От него несло алкоголем, видно было, что он сильно пьян и плохо соображает. Виктор заметил неподалеку уличное кафе, быстро сходил туда и взял два двойных эспрессо. Когда вернулся, то увидел, что возле ухмыляющегося Сереги сидит Элизабет.
– А девка-то на меня запала! – сообщил тот Виктору. – Из бара за мной побежала, дуреха. Не обломится тебе ничего, – сказал он, приподняв лицо прилипалы за подбородок и дуя ей на повлажневшие глаза. – Ишь, плачет куколка. Неужто вот так сразу влюбилась?
– Влюбилась, – нежным голоском ответила Элизабет и прижалась к нему.
– Дуреха и есть, – радостно проговорил он. – Я ж женат, двое деток у нас, на серьез ты не рассчитывай. Ну а так… поразвлечься, я всегда готов… как пионер!
– И я, – явно взбудоражилась прилипала. – Пошли ко мне? Живу неподалеку.
– Да? – оживился Серега и даже начал трезветь.
– Эй, приятель, я тебе кофе принес, – сказал Виктор, сел рядом и протянул стакан.
– О, класс! То, что надо! – обрадовался Серега и неловко открыл напиток.
Он обжег пальцы, и это привело его в чувство. Он чертыхнулся, глотнул кофе и заулыбался. Виктор остро глянул ему в глаза с расширившимися зрачками, и Серега окончательно протрезвел.
– Вали отсюда, шлюха, – грубо сказал он Элизабет.
Та попыталась что-то говорить, прижималась к парню, но он оттолкнул ее.
– Бесполезно, – сказал ей Виктор. – Клиент для тебя потерян.
Прилипала поникла, встала и ушла.
– В смысле, клиент? – удивился Серега. – Ты ее знаешь? Поди еще и сутенер?
И он с опаской посмотрел на Виктора и даже отодвинулся.
– С ума сошел! – искренне сказал тот и открыто, обезоруживающе улыбнулся. – Просто вижу, что она из себя представляет. Дешевка!
– Похоже, – тихо ответил Серега.
Он окончательно пришел в себя, алкоголь перестал туманить разум, Виктор уже поработал на энергетическом уровне и снял опьянение. Кофе тоже помог прочистить мозги.
– Вообще хорошо, что я тебя встретил, – сказал Серега и снова погрустнел. – Слушай, друг… Тут такое дело…
– Говори, раз начал, – спокойно предложил Виктор.
– Ты тут по работе? – уточнил Серега. – Или постоянно живешь, типа эмигрант?
– Вижу, ты сомневаешься, – мягко проговорил Виктор. – Еще бы! Мы друг друга не знаем, встретились в баре… А давай добавимся в друзья! Ты ведь есть в соцсетях?
– Ага, есть! – обрадовался Серега и вынул смартфон. – Ты кто?
– Романов Виктор… вот моя страничка на Фейсбуке.
Виктор достал айфон, нашел нового знакомого, добавил его в друзья и тут же отослал информацию в базу Ордена.
– Успокоился на мой счет? – с улыбкой спросил Виктор, когда Серега просмотрел его профиль.
– Ты крутой чувак, – сказал Серега. – Вижу, не нуждаешься.
– С чего ты взял?
– По фоткам, ты часто путешествуешь по разным странам, – пояснил Серега. – А на это бабло нужно. Слушай, выручи! Дай в долг деньги на билет. Последние сто евро в этом баре оставил, как дурак.
– Без проблем, – ответил Виктор. – Куда летишь?
– В Ебург, я оттуда.
– Вот и отлично! А я сегодня улетаю в Москву, – сообщил Виктор, сам себе удивляясь.
Еще час назад он никуда не собирался. Но сейчас его охватило невыносимое желание хотя бы на день уехать в родной город, побыть с Евой.
«Документы нужно отвезти, – оправдал он свое спонтанное решение. – А через сутки вернусь».
– Давай паспорт, – сказал он опешившему Сереге. – Сейчас куплю нам онлайн билеты.
– Ты человек! – обрадовался тот. – Наши русские все же самые лучшие в мире! Душа у нас широкая и отзывчивая, и мы своих в беде не бросаем!
Виктор улыбнулся, отмечая, что фатальные мысли покинули клиента. Он видел это по изменению цвета поля.
Они благополучно сели на рейс до Москвы. Серега притих, когда понял, что новый друг купил билеты бизнес-класса. Но от «халявной» выпивки, как он выразился, наотрез отказался. Бортпроводница принесла ему зеленый чай. Но Виктор выпил виски со льдом.
– Ты, поди, олигарх, раз с таким комфортом летаешь, – предположил Серега. – Но я тебе все верну!
– Не волнуйся, вернешь, – спокойно ответил Виктор. – И расскажи, что случилось.
Оказалось, Серега поехал во Францию по делам винного бизнеса, который они организовали с друзьями. Все прошло удачно, но часть денег от сделки он решил обналичить и купить жене и детям подарки. Сильно выпил на радостях, очнулся утром в каком-то сквере на скамье. Деньги пропали. Виктор слушал вполуха, в подробности не вникал. Ему была ясна ситуация, и, главное, его клиент не был генетическим суицидником, а просто поддался влиянию неблагоприятных обстоятельств.
Они прибыли в Москву в семь вечера. У Сереги через час был рейс до Екатеринбурга. Виктор нашел банкомат, снял пять тысяч евро – именно такую сумму потерял парень – и отдал ему. Серега даже побледнел от волнения и начал отказываться.
– Слушай, мне нужно ехать дальше, – сказал Виктор, – и некогда тут тебя уговаривать. Бери, раз дают!
– Ладно, но в долг, – наконец согласился его попутчик.
– Естественно, – с улыбкой ответил Виктор и достал записную книжку.
Он просмотрел ее, затем что-то выписал, вырвал лист и протянул Сереге. Он решил, что деньги лучше будет перевести его бывшей клиентке, живущей в небольшом городке под Санкт-Петербургом. Недавно он буквально вынул женщину из петли. Потеряв мужа и оставшись без средств, будучи беременной четвертым ребенком, она впала в жуткую депрессию и решила, что ей больше незачем жить и тем более «плодить нищету», именно так она выразилась, когда ловец привел ее в чувство. Виктор помог женщине и психологически, и материально, Орден присматривал за ней, но любые деньги в ее ситуации лишними не были.
– Это что? – спросил Серега, глядя на номер счета.
– Переведешь долг сюда, – пояснил Виктор.
– Это твоя женщина? – полюбопытствовал Серега. – Поди, любовница.
– Нет, это вдова с четырьмя детьми, – сухо ответил Виктор.
– Но как это возможно? – все не верил тот. – Ты что, святой?
– Наша организация занимается благотворительностью, чего непонятного? – начиная раздражаться, сказал Виктор.
– Говорю же, олигарх! – сделал странный вывод Серега, взял листок и спрятал во внутренний карман куртки. – Кому рассказать, не поверят. Бывает же в жизни такое! Вить, буду век бога за тебя молить! А деньги переведу все до копейки, не сомневайся!
– Не сомневаюсь. И вот что, не советую никому об этом рассказывать, – предупредил Виктор. – Считай, что деньги у тебя никто не крал. Зачем тебе лишние вопросы?
– Ты прав! – закивал Серега.
– И пообещай мне, что никогда больше даже мысли не допустишь о добровольном уходе из жизни! – серьезно проговорил Виктор.
– Да я что? Я никогда! Это по пьяни да с отчаяния! – заволновался Серега. – Знаю, смертный грех это! Бррр, даже представить страшно, что я сейчас выплыл бы в этой мутной Сене брюхом вверх. Жесть какая! Это мне урок на всю жизнь.
– Помни об этом! И не пей столько! Ну все, мне пора! – сказал Виктор. – Удачи!
– Век бога буду молить за тебя, – тихо, с чувством повторил Серега.
Из записной книжки:
«Сознательная душа – это одухотворенный продукт деятельности тела.
Как соответствующая пища кормит тело в материальном смысле, так и деятельность духа в плотном теле, имеющая своим результатом правильное действие, способствует росту Сознательной Души. Как силы солнца играют в жизненном теле и питают его, чтобы оно могло действовать в плотном теле, так и память о действиях, совершенных в плотном теле, – желания, чувства и эмоции тела желаний и мысли и идеи разума – являются причиной роста Интеллектуальной Души. Аналогичным образом высшие желания и эмоции тела желаний формируют Эмоциональную душу.
…Так человек строит и сеет, пока не наступает момент смерти. Теперь время сева, периоды роста и созревания позади. Настало время сбора урожая, когда костлявый призрак Смерти приходит со своей косой и песочными часами. Это хороший символ. Скелет символизирует относительно постоянную часть тела. Коса олицетворяет тот факт, что эта постоянная часть, урожай которой вот-вот начнет пожинать дух, является последствием жизни, приближающейся сейчас к своему завершению. Песочные часы указывают на то, что час не пробьет до тех пор, пока не пройден весь путь…».
Макс Гендель
«Космогоническая концепция розенкрейцеров»
