ГЛАВА 16
О СОСЕДЯХ, СВАТОВСТВЕ И ТЕНТАКЛЯХ
Думать мне никто не мешал. Два дня из положенных трех «отсыпных» я бесцельно валялась в постели со второй книжкой из той странной библиотеки («Рыцари: мифы и реальность»). Книжка была для прикрытия, чтобы говорливая госпожа Гадрка не приставала с расспросами — обсуждать рост цен или виды на урожай не было сил.
Я пряталась за обложкой, как за высокой стеной. А вместо букв перед глазами стояло спокойное лицо Поля. Вот уж и правда мифы и реальность! Никогда не думала, что он настолько… Меркантильный? Дальновидный?
В чем-то Поль прав: мне действительно было бы намного проще работать, стань я госпожой де Лакруа. Вроде бы ничего плохого, но на душе как-то… Как в детстве, когда ждешь в подарок самую прекрасную куклу, а получаешь новый портфель.
Не так я представляла собственное замужество! И дело не в белой фате и пышном платье — Поль же наверняка не станет спорить, если я захочу принарядиться. И не в торжественной речи тетеньки из ЗАГСа, пафосно объявляющей о «рождении новой семьи».
Просто какая же это семья? Двусторонний договор (признаю, взаимовыгодный), и только!
Некоторые мои однокурсницы визжали бы от радости, предложи им рыцарь руку и сердце. Тем более что развод в этом мире получить не очень сложно, особенно если нет ни детей, ни совместно нажитого имущества. Полученный в наследство замок общим не станет, так что с этим проблем не будет. А насчет детей… Странно было даже представить себя мамочкой. Ну, то есть я знала, конечно, что когда-нибудь дети у меня будут, но не прямо же сейчас!
Я колупнула пальцем крошку на покрывале. От растерянности я даже не спросила Поля, будет ли наш брак… ну, настоящим или фиктивным.
Вспомнились серые глаза Поля, улыбка на его тонких губах…
Как он мог?!
От нервов помогал только шоколад. С шоколадом страдалось приятнее.
Я так и уснула, сунув в рот очередную конфету.
Снилось мне море. Плескалась рыба, бегали в пене прибоя голоногие дети, надрывно кричали чайки…
«П-р-р-росыпайся, олух! — вскричала птица человеческим голосом. — Нас затопили!»
«А? Что? Где?» — отозвалась колыхающаяся медуза.
«Затопили, говор-р-рю!» — раздраженно прорычала птица.
«Разве птицы умеют рычать?» — сонно подумала я и села на постели.
Приснится же такое!
В комнате было темно, до утра еще явно далеко. Странно, почему госпожа Гадрка раскричалась среди ночи?
— Алевтина, ты не спишь? — деликатно громыхнув кулаком в притолоку, поинтересовалась моя квартирная хозяйка.
— Уже нет, — мрачно ответила я, завязывая пояс халата, и распахнула дверь. — Что случилось?
— А сама не видишь? — Госпожа Гадрка была донельзя раздражена. — Потоп!
Она ткнула пальцем в потолок, с которого частой капелью лилась вода. На гладком полу собралась солидная лужа, коврик при входе потемнел и набух от влаги.
Туша хозяйки в необъятной ночной рубашке с рюшами выглядела впечатляюще.
Странно, что она не приснилась мне в роли кашалота!
— Надо подставить тазик, — наконец сообразила я и в благодарность получила раздраженный взгляд.
— Тут тазиком не обойдешься! Надо к соседям идти. Р-р-разбираться!
— Идите, — согласилась я. — Я сейчас возьму тряпку и…
— Алевтина, — голос чудовища в бигуди и сорочке стал заискивающим, — ты пойдешь со мной?
— Зачем? — удивилась я, потерев слипающиеся глаза.
— Ну ты же юр-р-рист! — даже удивилась она. — Ты в таком р-р-разбир-р-раешься!
— Угу, — буркнула я, уже понимая, что идти придется…
Вскоре она уже настойчиво нажимала на звонок в квартире этажом выше. Звонок заходился птичьим щебетом, до того ненатуральным, что я поморщилась.
Наконец из-за двери поинтересовались заспанно и опасливо:
— Кто там?
Нас, переминающихся с ноги на ногу на лестничной площадке, было отлично видно в глазок.
Хотя я бы на месте соседей тоже не стала открывать всклокоченному чудовищу в застиранном халате и со зверским выражением лица. Госпоже Гадрке явно недоставало топора.
— Соседка ваша! Вы нас затопили!
За дверью ойкнули и принялись звенеть цепочками и засовами.
— Это не мы! — первым делом заверила миловидная рыжеволосая женщина.
Они с мужем совсем недавно переехали в наш дом.
— Как же не вы! — возмутилась госпожа Гадрка. — Наверняка воду забыли перекрыть, а теперь признаваться не хотите!
— Нет, мы…
Договорить ей не дали.
— Да их вообще надо отсюда гнать! — Это уже выглянувшая на шум бабка из соседней квартиры. — Поганой метлой гнать! Собаченция ихняя кучки на лестнице делает, а убирать кто будет?!
Женщина отчего-то залилась краской.
— Но у нас нет собаки! — возразила она, нервно вцепившись пальцами в косяк, и зябко пошевелила пальцами босых ног.
— Как же нет, ври больше! — припечатала старушка. — А воет тогда кто?!
— Да, я тоже слышала! — согласилась госпожа Гадрка. — Пр-р-роникновенно так! Аж до печенок пр-р-робирает!
— Давно пора участкового вызвать! — Бабка приободрилась. — Меры принять!
— Но… — Несчастная женщина уже чуть не плакала.
— Дамы, не нужно никого вызывать. — Голос у возникшего за ее спиной мужчины был низкий, прокуренный.
И сам он — поджарый, седой, несмотря на явную молодость, — заставил соседок инстинктивно попятиться. Или это из-за подозрительно клыкастой улыбки?
— Как же не нужно! — возмутилась старая карга. — Убирать кто будет?
— И платить! — поддержала ее госпожа Гадрка. — Не хотите — так мы заставим! У нас вот юр-р-рист есть!
Она махнула в мою сторону, и все дружно на меня посмотрели. Я даже засмущалась от такого внимания, но виду не подала, только кивнула веско.
Чувствовать себя оружием устрашения (вроде ядерного) было непривычно.
— Дамы, — снова вежливо сказал мужчина и опустил руку на плечо жены. — У нас нет собаки. И потопа тоже.
— А кто тогда?! — дружно возопили госпожа Гадрка и бабка — каждая о своем.
— К-хм… — Мужчина немного смутился. — Ну, вою я.
Повисла драматическая пауза. Надо было видеть глаза бабки!
— Ы-ы-ы? — сипло выдавила она.
— Я оборотень, — признался мужчина, сжав плечо жены. — Точнее, ликантроп. Не беспокойтесь, участковый в курсе.
— Вы состоите на диспансерном учете? — вмешалась я. — Принимаете необходимые лекарства для контроля второй ипостаси?
— Конечно, — кивнул он и бросил насмешливый взгляд на онемевшую бабку. — И все разрешения у меня есть, могу показать. Так что… хм, кучки у нас некому делать.
В вытаращенных глазах бабки плескался почти сладострастный ужас. «Нелюдь!»
Волков люди боялись издревле, и тысячелетия цивилизации не смогли искоренить этот инстинктивный страх.
Плевать ей на все справки с печатями, разрешения и прочие глупости. Теперь она жизнь положит, но изведет неугодных соседей.
Хотя… Я покосилась на хмурого оборотня. Не на того напала!
— Так это точно не вы нас залили? — уточнила госпожа Гадрка настойчиво.
Уж ее какими-то там волками не пронять!
— Точно, — усмехнулся оборотень и, отступив в глубь квартиры, предложил гостеприимно: — Сами посмотрите.
— И посмотрим! — угрожающе пообещала бабка, сунув ноги в страхолюдные тапки (да они же наверняка старше меня!).
Я с любопытством огляделась. Бывать в логове оборотня до сих пор мне как-то не доводилось.
Впрочем, квартира оказалась самой обычной, в меру обшарпанной и довольно уютной. Только ободранные, явно когтями, обои в углу прихожей выдавали наличие в доме… хм, животного.
Не в силах сдержать любопытство, я тронула пальцем стенку… И чуть не взвизгнула. Мокро!
— Подойдите сюда, пожалуйста! — попросила я громко…
В общем, на верхний этаж делегация отправилась в расширенном составе.
На звонок в дверь очень долго никто не откликался.
— Ломать надо! — авторитетно заявила бабка. — Милицию вызывать и того!
Она простуженно шмыгнула носом. Люк на крышу был приоткрыт, и оттуда тянуло сквозняком.
— Пр-р-равильно! — согласилась госпожа Гадрка. — Это же авар-р-рийная ситуация! Имеем пр-р-раво!
Права такого у аварийщиков не было, но объяснить это я не успела. В квартире послышались легкие шаги, щелкнул замок и…
На пороге стояла тоненькая большеглазая девушка лет шестнадцати. Длинные влажные волосы окутывали ее фигурку, обтянутую мокрым шелковым халатиком.
— Что вы хотели? — осведомилось создание звонким голосочком, вопросительно взирая на нас зелеными глазищами.
Растерялись все, кроме бабки.
— Да что ж ты, стерлядь такая, делаешь-то?! — возмутилась она, выпятив тощую грудь. — Ты что ж это удумала?!
— Простите, — пролепетала растерянная бедняжка. — Я не понимаю. В чем дело?
— Ах, не понимаешь?! — еще сильнее завелась бабка. — А что вода льется, и не замечаешь, да? Так протри-ка свои гляделки, ты…
— Прекратите! — твердая рука оборотня удержала за плечо рванувшуюся бабку.
Она явно из тех, кому нравится скандалить. Чужая слабость или, упаси бог, интеллигентность для таких — как запах крови для хищника.
— Проверьте, пожалуйста, не течет ли у вас вода, — попросила я вежливо, пока оборотень держал бабку на вытянутой руке. Она брыкалась и грозила всеми карами — небесными, коммунальными и правоохранительными.
Девушка ойкнула и, стиснув расползающиеся полы халата, рванула в глубь квартиры. Бежала она как-то странно, как будто у нее не все в порядке с ногами.
Мы с оборотнем переглянулись, но заходить не стали.
— Подождем немного, — решил он вполголоса.
— Алевтина, сделай что-нибудь! — потребовала госпожа Гадрка, косясь на сквернословящую бабку.
— Ой. — Я смутилась. Честно говоря, в этой ситуации симпатии мои были всецело на стороне оборотня, хоть это, наверное, неправильно. — Господин оборотень, отпустите ее, пожалуйста! Она больше не будет.
— Вы больше не будете? — иронично осведомился оборотень у сыплющей ругательствами бабки.
Она лишь брыкнула желтой ороговевшей пяткой, с которой в пылу разборки свалился тапок.
— Да я тебя… засужу! — посулила она. — Я тебя… такого… видала…
— Ну, вы же не можете все время ее так держать, — рассудительно заметила я.
— Да уж, — вздохнул он, разжимая пальцы. — Или съесть, или отпустить. Другого не дано.
«Она невкусная!» — чуть не сказала я, но вовремя прикусила язык.
Оборотень усмехнулся, кажется, без труда прочитав мои мысли.
Бабка гневно потрясла узловатым кулаком и вприпрыжку умчалась вниз.
— Она вызовет милицию, — предупредила я негромко.
— Пусть, — отмахнулся оборотень и протянул странно широкую ладонь. — Давайте знакомиться. Я — Виркалис.
— А я — Алевтина, — сказала я, пожимая его крепкую мозолистую руку. Госпожа Гадрка кашлянула, и я спохватилась: — А это моя квартирная хозяйка, госпожа Гадрка.
— Очень приятно. — От улыбки у неестественно светлых глаз оборотня собрались морщинки.
Тем временем девушка вернулась.
— Ой. — Она захлопала невероятно длинными ресницами. — У меня и правда вода течет. Но я ничего не могу с ней сделать! Наверное, строители что-то не так сделали, вот она и выливается.
Она вздохнула, отчего маленькая грудь под тонким халатиком пришла в волнение.
— Да чего уж тут, — смущенно произнесла госпожа Гадрка. — Только…
Она просительно покосилась на меня.
— Только вам придется компенсировать ущерб! — пришла на помощь я. — И надо срочно вызвать аварийную службу, чтобы отключить воду.
— Ах, да! — встрепенулась девушка. — Конечно, я сейчас всем займусь. Надо же еще воду из бассейна откачать, наверное…
— Какого еще бассейна? — не поняла я.
— Моего! — объяснила она непонятно и повторила снова: — Простите, пожалуйста! Я все исправлю!
Ни у кого, даже у госпожи Гадрки, не хватило духу с ней ругаться. Не изверги же мы какие!
— Ладно, — пробормотала моя квартирная хозяйка. Хотела было по привычке запустить руку в волосы, но нащупала бигуди и, будто обжегшись, отдернула пальцы. — Мы пойдем, что ли…
Далеко уйти нам не дали: хлопнула дверь подъезда, загрохотали шаги, послышался визгливый голосок бабки…
Мы с оборотнем переглянулись, и я шагнула вперед, храбро закрывая его собой. И что с того, что у меня ощутимо дрожали коленки?
— Пожалуйста, представьтесь и предъявите документы! — сурово сказала я трем бравым милиционерам, которые взобрались на пятый этаж с явной натугой.
— Э-э-э? — протянул один из парней с закрытыми масками лицами. На плече у него сидела нахохлившаяся феечка с волшебной палочкой наперевес. — Девочка, отойди и не мешай.
— По закону вы обязаны представиться и предъявить документы! — напомнила я сухо, с благодарностью вспоминая куратора.
Бравые милиционеры несколько растерянно переглянулись. Слишком осведомленные о своих правах граждане им не нравились, но они опасались нарваться. Мало ли, вдруг я окажусь дочкой какой-нибудь шишки, потом проблем не оберешься.
— Сержант Дитален! — наконец отрекомендовался старший и, стянув маску, показал красную книжечку. — Поступило сообщение о нападении оборотня. Пожалуйста, отойди. Ну, то есть отойдите. Он может быть опасен!
— Алевтина Звонарева, юрист, — в свою очередь, представилась я. — Мой куратор — госпожа Громова.
Лицо Диталена стало кислым, как после съеденного целиком лимона, а феечка молча полезла в капюшон и, повозившись, затихла там.
— А это мой клиент, — добила его я, ткнув пальцем себе за спину. — И свидетели, которые могут подтвердить, что господин Виркалис не причинил никому никакого вреда.
— Он пытался! Грозился! Съесть грозился! — из-за спин бравых милиционеров раздался высокий голос бабки. Чувствуя себя в безопасности за этакой стеной, она совсем расхрабрилась: — Отстреливать их надо! Уши отрезать и на стенку вешать! Ишь, ироды! Нелюдь!
— Как видите, имеют место личные неприязненные отношения на почве межрасового конфликта, — заключила я, улыбнувшись капралу. — При необходимости это могут подтвердить свидетели.
Госпожа Гадрка напряженно кивнула.
От зубодробительной юридической конструкции Дитален поморщился, но махнул рукой, давая команду «отбой».
— Извините за причиненное беспокойство! — записав наши данные, дежурно извинился он и утопал вниз, сопровождаемый визгливой руганью бабки. На нападки бабки, требующей не допустить, немедленно арестовать, а лучше расстрелять, он сначала коротко огрызался, а потом не выдержал: — А вас, гражданочка, я попрошу пройти с нами!
— Зачем это? — подозрительно спросила бабка.
Я наклонилась через перила, стараясь ничего не упустить.
— Объяснить, чего это вы нас вызвали! — сурово сказал Дитален. — Может, это вас надо привлечь, а? За заведомо ложное сообщение о преступлении!
— Да вы! Да я! — Бабка метнулась в свою квартиру, молниеносно захлопнула дверь и уже оттуда принялась грозиться жалобами начальству, в прокуратуру, уполномоченному по правам человека и бог весть кому еще.
— Да хоть в небесную канцелярию! — буркнул Дитален и тяжело затопал по ступенькам.
С улицы зафырчал демобиль, а оборотень повернулся ко мне.
— Спасибо за помощь!
— Пожалуйста, — смутилась я.
— Алевтина, спать пор-р-ра! — напомнила госпожа Гадрка, и я кивнула.
— Да, надо же еще потом список составить! — спохватилась я. — Ну, ущерба. Чтобы знать, кому сколько причитается.
— Хор-р-рошо. — Она выпятила нижнюю губу, видимо, прикидывая. — Завтр-р-ра!
Ночь выдалась насыщенной…
Утро оказалось еще более суматошным. Началось все, правда, вполне мило: госпожа Гадрка угостила меня печеньем собственного изготовления, а также порцией слухов.
Дом кипел разговорами и побулькивал недовольством. Это бурление напоминало брожение в туалете, куда какой-то шутник бросил пачку дрожжей. Попахивало неприятно, и я морщилась, слушая рассуждения своей квартирной хозяйки.
Разве господин Виркалис виноват, что он оборотень?! Нельзя наказывать человека за то, чего он еще не совершил! Это же основополагающий принцип права.
Однако жильцам дома, похоже, было плевать на чужие права. Их интересовали только собственные…
При этом моим квартирным хозяевам даже в голову не пришло, что мое мнение может отличаться! Я же была «своим» юристом, так что должна послушно негодовать и ахать.
В общем, настроение после этих откровений у меня было не ахти.
— Вот, я список собр-р-рала! — Госпожа Гадрка искательно улыбнулась и сунула мне лист, исписанный убористым мелким почерком. — И вот втор-р-рой!
— Ага. — Я просмотрела список фамилий и номеров квартир на первой бумажке. Все бабульки подъезда за вычетом одной-единственной оппозиционерки. Подняла глаза и спросила непонимающе: — Что это?
— Да я тебе уже полчаса р-р-расказываю! — всплеснула руками она. — Жалобу надо написать. Чтобы этого обор-р-ротня выселили! Изолир-р-ровали!
— Изолировали?! — повторила я, чувствуя, как дерет горло мерзкое слово. — И вы хотите, чтобы я написала вам эту жалобу? Кстати, а на второй странице что?
Я потрясла листочками.
— Так постр-р-радавшие же! — Кажется, она даже удивилась. — От потопа! От той девицы. С бассейном!
Кажется, этот самый бассейн поразил соседей в самое сердце.
И, судя по длинному перечню, пострадавшими числились почти все жители подъезда.
— Ясно, — выдавила я. — Ладно, я посмотрю.
Ну вот что мне с ними делать?!
Внимательно изучив список якобы причиненного вреда, я не знала, смеяться или плакать. И когда они все это успели? Сейчас ведь только одиннадцать утра!
Но жадность не спит.
За ночь «потоп» разросся до почти всемирного. Ну или, по крайней мере, всеподъездного.
И они хотят, чтобы я выбила за это возмещение?!
Я решительно оделась и, прихватив с собой листочки, отправилась этажом выше…
Наверное, бабка дежурила у дверного глазка. По крайней мере, дверь она распахнула раньше, чем я успела нажать на кнопку звонка.
— Ну, чего надо? — неприветливо поинтересовалась она.
Кажется, заступничество за Викалиса мне не простили.
— Уточнить кое-что по ущербу от затопления! — выпалила я на одном дыхании.
Бабка подумала… и расплылась в неискренней улыбке.
— Заходи, что ли! — предложила она, отступая от двери.
Я зашла и тут же об этом пожалела. По углам коридора громоздились горы какой-то ветоши, коробок и газет. Кисловатый запах застарелой грязи и немытого тела буквально шибал в нос, а темные липкие пятна на полу вызывали омерзение.
Сглотнув, я храбро сделала несколько шагов, чтобы узреть воочию облупившуюся краску на стенах. Если верить списку, она попорчена из-за воды. В действительности ярко-голубой слой масляной краски давным-давно посерел от пыли и копоти, вздулся пузырями…
— А когда вы в последний раз делали ремонт? — не выдержала я, постучав кулачком по стене, штукатурка на которой явно держалась на честном слове.
— А тебе-то какое дело? — насупилась бабка.
— Для иска, — объяснила я обтекаемо, и лицо бабки, похожее на сморщенное яблочко, зачем-то сорванное прямо с куском ветки — носом, — прояснилось.
— Так., давно! — Она задумалась. — Лет тридцать… Да, что точно! Да, мы тогда еще с Ликандровной судились за подвал.
Видимо, у бабки хобби судиться и ругаться с соседями.
Далее мне продемонстрировали плесневелые пятна на обоях (интересно, как это они успели заплесневеть за ночь?!), а также плитку на кухне, которая была скреплена между собой пластами паутины (в этом мире она заменяла изоленту).
При этом воды в комнатах не наблюдалось.
— А с кафелем-то что случилось? — сдавленно поинтересовалась я.
— Ну так отклеился! От сырости!
Я только кивнула судорожно. Хорошо хоть бабка не потребовала разуться! После этих полов чулки можно сразу выбрасывать.
— Значит, вы хотите компенсации материального ущерба и морального вреда?
— Ага. — Бабка веско кивнула. — А то что ж, они бассейны строят, а я чего? Пусть тогда и мне ремонт сделает!
— Ясно, — я поспешила сбежать, уверив бабку, что впечатлена увиденным до глубины души.
И не солгала…
На следующий этаж я поднималась, кипя от возмущения. Значит, если у кого-то есть деньги, то ободрать его как липку — святое дело, да?!
Девушка с верхнего этажа не открывала так долго, что я уже успела увериться, что ее нет дома. Наверно, лучше зайти позже…
Звук отпираемой двери заставил меня обернуться.
Вместо уже знакомой девушки на меня смотрел мужчина лет сорока в пижаме (почему-то мокрой спереди).
— Что вы хотели? — поинтересовался он неприветливо.
— Поговорить с… — Я запнулась, прикидывая, кем ему могла приходиться девушка. Выкрутилась: — С хозяйкой квартиры!
— Хозяин квартиры я! — сообщил он, почесывая голой пяткой вторую ногу.
— Тогда мне нужно поговорить с вами и вашей дочерью.
— Ари мне не дочь, — почему-то мрачно сказал мужчина.
«А кто тогда?!» — чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Ясно же, кто!
— Котик, кто там? — пропел нежный женский голосок.
— Это ко мне, рыбка моя! — обернувшись, крикнул он. — Иди к себе, отдохни!
— Нет! — громко возразила я. — Я соседка. По поводу потопа!
Мужчина возразить не успел: за его спиной появилась девушка.
Теперь она выглядела совсем иначе: куда-то подевались хрупкость и растерянность, уступив место неприкрытому призыву. Растрепанные, будто со сна, волосы, алеющие влажные губы, туманный взгляд огромных глаз… И что-то странное в слишком распахнувшемся воротнике халата.
Мамочки! У нее же жабры!
Наверное, я сказала это вслух. Или просто потрясение было крупными буквами написано у меня на лице.
— Да, — раздраженно ответил мужчина, хозяйски обняв девушку за плечи. — И что теперь?
Она только смотрела как будто сквозь меня. Что-то с ней неладно…
— Ничего. — Я с трудом отвела взгляд и потупилась. — Извините.
Он отмахнулся раздраженно.
— Проходите, раз уж пришли! — резко велел он и, не оглядываясь, повел девушку налево.
— А, это вы! — Голос журчал ручейком, и его обладательница выглянула в коридор.
Оформлена квартира была… сюрреалистически. Стеклянные перегородки, зеленовато-синие тона, выложенный камушками и ракушками пол… По такому и ступать страшно!
— Не бойтесь, — бросил мужчина высокомерно. — Не провалится. Здесь все сделано на совесть.
«Ага, как и протекающий бассейн», — подумала я.
Гостиная выглядела так подчеркнуто претенциозно, что не оставалось сомнений: к этому неуютному интерьеру приложил руку модный дизайнер.
— Садитесь. — Он кивнул на кресло, усаживая девушку рядом с собой на диван. — Что вам от нас нужно?
Я попыталась собраться с мыслями.
— Я — Алевтина Звонарева, ваша соседка снизу. А вы, господин…
— Радольф, — назвался он неохотно. — И Аридэль, моя…
— Рыбка! — подсказала девушка, тесно прижимаясь к нему.
В комнате действительно попахивало чем-то морским — то ли водорослями, то ли соленой водой.
«Ой! Она же и правда рыбка! — сообразила я. — Ну, в смысле, русалка!»
Смотреть на эту парочку было неловко. Господин Радольф — расхристанный, вальяжный, с залысинами на высоком лбу и брюзгливыми складками у губ… Совсем не пара молоденькой девушке, а тем более русалке!
Хм, странно, что вообще она делает в городе? И почему в квартире?
Кажется, русалки могут несколько часов в сутки проводить на суше, но в остальное время им нужна вода. Вот почему бассейн!
Странно, что Аридэль связалась с мужчиной другой расы, тем более таким… неподходящим.
Но, в конце концов, это не мое дело.
«Алевтина, запомните, — вспомнился мне строгий голос госпожи Громовой; — Клиенты приходят к нам со своими проблемами. Нравится вам это или не нравится, но мы должны им помогать. Мы не вправе судить!»
И все же что-то такое я читала о русалках, но что?..
— Что вам от нас нужно? — повторил господин Радольф с нажимом, недовольно барабаня пальцами по подлокотнику. Видимо, вопрос этот он задавал уже не впервые.
— Думаю, Аридэль уже рассказала вам, — начала я, тщательно подбирая слова, — о затоплении, которое произошло этой ночью…
— Рассказала! — бесцеремонно перебил он, нахмурившись.
— Я представляю интересы жильцов, — продолжила я, приободрившись. Поколебалась и протянула список «пострадавших». Не хотелось подыгрывать некоторым из них, но куда деваться? Надо было сразу обойти всех и посмотреть самой. — Вот, ознакомьтесь.
— Нет! — отрезал он, и не подумав взять бумагу. — Что бы там Ари вам ни наговорила, это не важно. Я не собираюсь никому ничего платить. Хотите — идите в суд. И предупреждаю, у меня отличные юристы!
Голос его звучал угрожающе, но с ноткой надменности. Такие уверены, что все вокруг — это камни под ногами.
— Котик, ты такой… властный! — проворковала русалка, глядя на него влюбленными глазами.
— Рыбка моя, ты же знаешь, я не люблю попрошаек, — ответил он, мимоходом потрепав ее по голове.
Самодовольный боров!
Со злости я вспомнила, что читала о русалках.
— Господин Радольф, — произнесла я, вставая, — я прямо сейчас пойду в орган опеки и попечительства. Думаю, их очень заинтересует госпожа Аридэль…
Надо отдать ему должное: держать удар господин Радольф умел. Лишь немного дрогнули ресницы и чуть сжались узкие губы.
— Вы о чем? — медленно поднимаясь, проскрежетал он.
— Вы знаете, — ответила я, глядя прямо в его водянисто-зеленые глаза. — У взрослой русалки жабры в человеческом облике пропадают. А развращение малолетних — это статья. Даже если она сама не против. Вы же забрали Аридэль у родителей, да? Потому и поселили в квартире. Никто ведь не догадается искать русалку в многоэтажке!
Поединок взглядов длился долгое мгновение, а потом господин Радольф сдался.
— Ладно. Сколько вы хотите?
— Я не собираюсь вас шантажировать! — возразила я запальчиво.
— Тогда чего тебе надо? — Он смотрел мрачно и оценивающе. Словно прицеливался!
«Дура!» — обругала себя я. Надо же так нарываться с ним наедине! Ну, не совсем наедине, но русалка не в счет.
Отступать некуда. Надо держаться как ни в чем не бывало.
— Аридэль должна вернуться к родителям, — начала я. — А иначе я прямо сейчас вызову милицию!
— Но я не хочу! — возмутилась русалка, хлопая осоловевшими глазами. — Ты же не отпустишь меня, котик?
Она повисла на его руке пойманной рыбешкой.
Наверное, я была такой же, когда встретила своего инкуба…
Он промолчал, только посмотрел недобро.
— И вам лучше бы не доводить дело до суда. — Я делала вид, что ничего не слышала. — Ну, по делу о залитии. Чтобы не всплыли всякие ненужные подробности, правда? Ведь придется привлекать Аридэль, а судья сразу поймет, что она не достигла соответствующего возраста… Думаю, родители Аридэль согласятся не поднимать шум, если вы вернете им дочку.
— Хорошо, — глухо согласился он. — Я заплачу.
— Только я еще должна уточнить сумму, — спохватилась я и объяснила, увидев мелькнувшую на его лице тень: — Не увеличивать, скорее наоборот.
Он только пожал плечами.
— Хорошо. Двух-трех часов вам хватит?
— Конечно! — согласилась я, вставая. — И еще. Я хочу увидеть, что Аридэль забрали именно родители. Пусть дождутся меня, хорошо? — И уточнила с нажимом: — С документами!
— Ладно! — процедил он.
— До свидания! — вежливо сказала я.
Провожать меня никто не стал…
Я вышла из квартиры и, дождавшись хлопка двери за спиной, прислонилась к стене. Может, не стоило соглашаться прикрывать его «шалости»? А сразу бежать в милицию?
Но от этого бы пострадала и сама Аридэль. Такие процессы для потерпевших. — как купание в болоте.
А так… так всем будет лучше. И Аридэль, и жильцам. Хотя, конечно, мерзко…
Нужно собраться с силами и обойти всех соседей. Надо отсеять всяких «примазавшихся» и оставить только тех, кто действительно пострадал. Может, юристу положено иначе, но у меня все еще оставалась совесть!
Спустя два часа у меня уже шумело в голове, а в глаза будто песка насыпали.
Квартиры, люди, и разговоры, разговоры, разговоры.
Каждый хотел поделиться своими соображениями, а старики еще заодно высказать политические взгляды, обсудить отношения с детьми, пожаловаться на болячки.
Тяжело быть юристом! Потому что юрист — это всегда жилетка для других. Такая уж у нас работа.
Зато список «жертв» изрядно похудел.
Напоследок я решила проведать госпожу Хельгу — ту самую даму, которая единственная не поддержала петицию. По-моему, она вообще держалась особняком от других бабулек. Да и назвать ее бабкой, несмотря на преклонный возраст, язык не поворачивался.
— Здравствуйте, детка! Что вы хотите? — поинтересовалась ухоженная дама, открывшая мне дверь. — Алевтина, если не ошибаюсь?
Я кивнула, немного оробев. Странно, но даже это «детка» звучало совсем не обидно.
Госпожа Хельга не пыталась спрятать морщинки под слоем штукатурки, не рядилась в молодежные наряды. Одежда подобрана со вкусом, тонкий аромат духов и сигарет, аккуратный макияж и маникюр…
— Простите, госпожа Хельга! — выпалила я. — Я насчет господина Викалиса.
— Надеюсь, вы не станете уговаривать меня поставить подпись на этой… петиции?
— Нет! — возразила я. — Наоборот!
— Вот как? — Она подняла тщательно выщипанную бровь. — Тогда проходите, поговорим.
Я благодарно кивнула. В самом деле, не стоит болтать на лестничной площадке, мало ли кто может подслушивать!
В квартире у госпожи Хельги царил, что называется, творческий беспорядок. Какие-то журналы стопками, гора коробочек с бисером и бусинами, на креслах и диванах во множестве разложены странные наряды, а на стенах — масса старых театральных афиш.
— Свои лучшие годы я отдала ему! — заметив мой интерес, сообщила хозяйка хорошо поставленным контральто.
— Кому? — не поняла я.
— Театру! — в низком голосе госпожи Хельги слышалось благоговение.
— А-а! — Стыдно признаться, всякие «живые» представления я не любила. То ли дело кино!
Но сообщать об этом заядлой театралке не стоило.
— Последние тридцать лет я — главный костюмер национального драматического театра! — сказала она с тихой гордостью. — Впрочем, детка, вам это, должно быть, совсем неинтересно. Присаживайтесь сюда!
И, не слушая моих робких уверений, что все это очень интересно, она убрала с кресла расшитую бисером мини-юбку. Хм, кто здесь такое носит?!
— Это для новой пьесы Фредерико Роллини, — сообщила госпожа Хельга, затягиваясь сигаретой. — Очень авангардное творение, надо сказать. Одна из главных трагических героинь — попаданка, вот она и щеголяет в эдаком…
— А почему — трагических? — не выдержала я, осторожно умостившись в слишком мягком кресле.
— Большинство попаданок, как бы это сказать… — она взмахнула в воздухе сигаретой, отчего дым завился странной фигурой, — нарываются на неприятности. Так что судьба их незавидна.
— Ясно. — Я насупилась, но не стала возражать. С предубеждением местных по отношению к попаданкам уже было время смириться. Лучше перейти к делу. — Госпожа Хельга, скажите, вы подтвердите, что оборотень не создает никаких проблем соседям? Ну, если понадобится.
— Подтвержу! — охотно согласилась она, пыхнув дымом, и, протянув руку, взяла со столика бокал коньяка. Отпила и сказала, будто отвечая на мой взгляд: — Эти моралистки набрасываются на все, что хоть чуточку отличается от их пуританских взглядов. Сами жить не умеют и другим не дают, перечницы престарелые!
— Отлично! — обрадовалась я. — Давайте я запишу ваши данные, если что, заявлю свидетелем…
— Пишите, детка! — Она закинула ногу на ногу и принялась диктовать…
От госпожи Хельги я вышла в приподнятом настроении. Ну, точнее, оно поднялось хоть немного, а то все эти жадные люди навевали на меня уныние. Неужели можно говорить на белое черное только ради того, чтобы поиметь с этого немного денег?!
Сжимая в руке уточненный список пострадавших, я снова поднялась на верхний этаж. От усталости кружилась голова.
Дверь квартиры русалки была распахнута настежь.
«А вдруг он сбежал?!» — запаниковала я, ругая себя на все корки. Даже не подумала, что тот тип может прихватить с собой Аридэль и куда-нибудь переехать. И ищи потом ветра в поле!
Но в квартире были слышны голоса.
Тонкий голос русалки звенел от слез и прерывался всхлипами.
— Ари, не дури! — потребовал раздраженный мужской голос. — Хорошо, я обещаю, никакой милиции. Но ты должна поехать с нами!
Я протянула руку и нажала кнопку звонка. Учитывая открытую дверь, чувствовала я себя при этом странно.
— Что вам нужно? — неприветливо осведомился возникший на пороге тип. Выглядел он настоящим богатырем, не хватало только доспеха и меча.
— Я по поводу залития, — сообщила я, переминаясь с ноги на ногу, и, собравшись с духом, призналась тихо: — Это я… ну, настояла, чтобы вызвали родителей Аридэль!
— Понятно, — кивнул тип, чуть смягчившись, и посторонился: — Проходите!
— Спасибо, — замялась я. — Можно, я тут постою?
— Как хотите, — согласился он и, обернувшись, крикнул: — Дядька Синемор!
— Что? — коротко спросил пожилой импозантный мужчина, выглянув в коридор.
— Это та… ну, которая нас позвала. Заходить не хочет.
— А! — Пожилой чуть улыбнулся и протянул мне руку. — Спасибо вам! Мы совсем потеряли надежду вернуть Ари!
— С ней все в порядке? — осторожно спросила я, пожимая его ладонь. — Как… она?
— Ничего! — отмахнулся он, помрачнев. — Дурит, но это у наших в таком возрасте часто бывает. Да еще единственная девочка в семье. Пройдет!
Я покачала головой. Что ж, надеюсь, Аридэль и правда скоро повзрослеет.
— Да, — спохватился пожилой, — я ведь забыл. Подождите!
И, кивнув богатырю, ушел в глубь квартиры. Вернулся, протянул мне конверт, паспорт и свидетельство о рождении.
— Вы же просили документы, — объяснил он с иронией.
Я чуть покраснела, но оправдываться не стала. Мало ли, кто мог назваться родней Аридэль!
Но нет — стоящий передо мной пожилой мужчина по документам значился отцом юной русалки, и я вздохнула с облегчением.
В конверте же обнаружились деньги, и я подняла на мужчину удивленный взгляд.
— Это тот тип оставил, — ответил он на мой немой вопрос. — Он не захотел нас дожидаться. Запер Ари и позвонил нам. А она же даже полного имени его не знает! И ревет, просит его не трогать..
Он поморщился и махнул рукой.
— Но тут слишком много, — растерялась я.
Где-то в глубине квартиры зарыдала Аридэль.
— Можете взять себе, — отмахнулся мужчина, нервно оглянувшись через плечо. — Или внести в фонд дома. В общем, делайте что хотите. Спасибо еще раз. И извините!
Он стиснул зубы и отправился успокаивать дочь…
А теперь наконец домой!
— Госпожа Гадрка! — позвала я с порога. — Можно с вами поговорить?
— Заходи! — крикнула она с кухни.
Судя по пыхтящему на плите тазу и множеству пока еще пустых банок, госпожа Гадрка как раз занималась какими-то закатками.
— Возьмите! — Я вручила госпоже Гадрке густо почерканный листок и конверт. И, предупреждая вопросы, объяснила: — Там остались те, кто должен получить компенсацию. Деньги в конверте. Там с избытком, остальное должно пойти в фонд дома.
Денег от того мерзкого типа мне не нужно!
— А остальные?! — вытерев руки о засаленный фартук, она осторожно взяла листок.
— А остальные, — нужно стараться говорить спокойно, не кипятясь и не повышая голос, — могут идти в суд, если считают себя обиженными. Но это уже без меня. И пусть учтут, что правовые услуги стоят дорого… а экспертизы еще дороже. И еще судебный сбор!
Я-то занималась этим всем на чистом энтузиазме, потому что было неловко отказать, а вот у постороннего юриста причин работать задаром не будет.
И ладно бы они все действительно пострадали!
— Но… — пробормотала моя квартирная хозяйка, держа бумажку на вытянутой руке. — А… насчет обор-р-ротня что?
— Госпожа Гадрка, — вздохнула я. — Вы же мудрая и современная женщина! Как вы можете верить в такую чушь?! Господин Викалис ничего плохого не сделал!
— А чего ты его защищаешь?! — вскинулась она, уперла руки в боки.
— Защищаю, — согласилась я устало. После всех перипетий сегодняшнего дня хотелось запереться в своей комнате и не выходить оттуда дня три. Только сначала отмыться — до скрипа, до покрасневшей кожи. Хотя что-то мне подсказывало, что человеческую подлость водой не смыть. — Закон разрешает оборотням проживать в городе, конечно, на определенных условиях. И если придется, я ему помогу.
— Но ты не можешь р-р-работать ср-р-разу на две стор-р-роны!
— А я и не работаю. — Я пожала плечами и улыбнулась. — Вы же меня не нанимали.
— Но!.. — Она запнулась и посмотрела исподлобья.
Возразить нечего: гонорар я не получила, договор не заключала, так что никаких обязательств официально на себя не брала. Вот вам и минусы «бесплатных» услуг.
Может, и неразумно портить отношения с квартирными хозяевами. Но поступить иначе — просто нечестно!
— Госпожа Гадрка, — сказала я проникновенно, заглядывая в ее маленькие глазки, — поверьте мне, ну не стоит оно того! Вы ведь прекрасно знаете, кто на самом деле пострадал от затопления! Вот они и получат компенсации. Притом сразу и без дополнительных расходов!
Она моргнула, задумалась.
— А ты пр-р-рава! — призналась она, кажется, с некоторым удивлением. И выдавила: — Спасибо…
Для самой госпожи Гадрки такой исход был как нельзя выгоднее. А не зря же говорят, что своя рубашка ближе к телу!
— Пожалуйста, — устало улыбнулась я.
И наконец отправилась к себе…
Даже думать было больно. Я валялась, то разглядывая потолок, то проваливаясь в какую-то странную дрему, и не заметила, как стемнело.
Меня разбудил яркий свет луны.
Я сонно заморгала и встала, чтобы попить воды. Выпила залпом целый стакан — надо же, я и не заметила, как сильно меня мучает жажда! — и налила еще.
Поднесла к губам… И чуть не выронила: откуда-то слышался вой — негромкий, но такой тоскливый, что к горлу подступал комок.
А в окно заглядывала полная луна, и сжималось сердце, и вдруг захотелось гулять по крышам…
Я мотнула головой, сбрасывая наваждение, и, закрыв окно, тщательно задернула шторы.
Думаю, следующая жалоба от соседей будет на шум. Вот только вряд ли компетентные органы согласятся фиксировать этот самый шум по ночам! А милиция уж точно на вызов больше не приедет.
С этой мыслью я залезла под одеяло и мгновенно уснула…
Встала я поздно. Надо же сполна насладиться последним выходным!
Но всласть поваляться в постели с книжкой мне не дали.
В дверь моей комнаты постучали.
На пороге стояла госпожа Гадрка, разодетая в вышитую стеклярусом юбку, бархатный жилет и с тремя рядами бус (скорее, булыжников) на шее.
— Алевтина, деточка, — начала она, и я захлопала глазами. Таких нежностей за ней прежде не водилось. — Пойдем, чаю с нами попьешь.
— Хорошо. — Отказываться было неудобно, и я, как была, пошлепала за ней на кухню.
Чего там только не было! Исходили паром чашки с крепчайшим чаем, умопомрачительно пахли слойки с медом и орехами, которые госпожа Гадрка обожала, хоть и жаловалась на их вредность для талии. А также розетки с домашним вареньем, блюдо с рогаликами, свежайшая ароматная халва…
За столом степенно расположились мужчины: господин Раргош и старший сын, Серрка. Оба одеты нарядно — вон как сверкают люрексом жилетки и впиваются в могучие шеи тугие воротнички!
На отдельной банкетке устроился дремлющий Васисуалий с алым бантом на шее.
— Ой. — Я смутилась. В халатике и пушистых шлепанцах я выглядела тут… чужеродно.
Серрка почему-то мрачно уставился в стол, зато господин Раргош пил смачно: старательно дул, глотал еще обжигающе горячий напиток, морщился… В чай добавили «капельку» крепкой домашней настойки, так что у господина Раргоша не было сил ждать.
— Пр-р-рисаживайся, деточка, — радушно пригласила госпожа Гадрка, предупредительно пододвинув мне стул рядом с Серрка.
Оба сына моих домохозяев жили отдельно, и госпожа Гадрка всегда относила старшему сыну обед на работу. Младший был уже давным-давно женат, так что о его питании мамочка не беспокоилась.
— Спасибо, — пробормотала я, осторожно пристраиваясь на краешке стула.
— Сер-р-р-рка! — приветливо скалясь, окликнула сына госпожа Гадрка. — Поухаживай за гостьей!
Такая церемонность мне уже не нравилась. Да что тут происходит, в конце концов?!
Он молча навалил на мою тарелку каких-то сладостей, плеснул в чашку кипятка — так, что брызнуло на скатерть.
Я, ойкнув, отдернула руку.
— Сер-р-р-рка, пожалуйста, веди себя… пр-р-рилично! — взмолилась хозяйка дома.
— Спасибо, — пробормотала я.
— Деточка, — сладко начала госпожа Гадрка. — Ты такая умница. Пр-р-равда же, Сер-р-р-ка? И ты очень нам нр-р-ра-вишься!
«Кому — нам?» — чуть не брякнула я, но благоразумно проглотила слова вместе с чаем.
— Вот мы и подумали, — продолжила она, подбодренная моим молчанием.
Молчали и остальные — господин Раргош одобрительно, слегка осоловело хлопая глазами, а Серрка мрачно.
— Подумали, что ты нам подходишь! — торжественно провозгласила госпожа Гадрка и шумно отпила из своей чашки.
— В каком смысле? — не поняла я, поплотнее запахнув халатик. Среди расфранченных хозяев я чувствовала себя почти раздетой.
— Невесткой будешь, — просто и уверенно сказала она, как будто я всегда только об этом и мечтала. А теперь вот — сбылось!
— Э-э? — только и смогла промычать я и покосилась на потенциального жениха, уныло сгорбившегося над чашкой.
Госпоже Гадрке хватило и этого.
— Юр-р-ристы — люди полезные, — рассуждала она вслух, громко прихлебывая чай. Судя по ее разрумянившимся щекам, в ее чашке тоже содержалась изрядная порция горячительного. — Как говор-р-рится, в хозяйстве всегда пр-р-ригодится.
Я сглотнула, сообразив, что сама же недавно продемонстрировала свою полезность.
— Сер-р-рка, сыночка, подумай. Алевтина и готовит хор-р-рошо, и аккур-р-ратная, и умная. — Госпожа Гадрка кивнула, соглашаясь сама с собой. — Дети умные будут.
Я представила и чуть не облилась чаем. Умилительная картинка: зеленокожие клыкастые детки тянут ручки и зовут меня мамой.
— Но Серрка не хочет на мне жениться!
— Сер-р-рка, ну разве же ты пр-р-ротив? — спросила госпожа Гадрка заискивающе. — Жениться же тебе надо, самый возр-р-раст. Пр-р-ривыкнешь со вр-р-ременем. Думаешь, Р-р-рар-р-гоша жениться ср-р-разу хотел? А потом понял, что счастье — в семье!
— Может быть, в труде? — неосторожно усомнилась я.
— В семье! — Потенциальная свекровь неодобрительно покачала головой. — Чтоб и хозяйство, и детки. Сер-р-р-ка у меня умница и зар-р-рабатывает хор-р-ошо. И кр-р-расавец! Ты будешь ему хор-р-рошей женой!
Я покосилась на унылого «красавца», который явно мечтал сбежать, и храбро начала:
— Госпожа Гадрка, я вас очень уважаю, но…
— Какие еще но? — Она нахмурилась. — Чем тебе мой Сер-р-рка нехор-рош?
— Всем хорош, — согласилась я, отставив чашку. — Но я не могу за него замуж!
— Вр-р-ряд ли тебя еще кто позовет, — поджала губы госпожа Гадрка. — Пр-р-рости, но ты попаданка. Ни кола, ни двора и нищая, как могильный чер-р-рвяк!
«Нищий» червяк приоткрыл глаз, сыто рыгнул и показательно захрапел.
А меня вдруг разобрала злость.
То есть я — залежалый товар, который можно прикупить по дешевке?!
Но сердить хозяев квартиры резким отказом мне было не с руки.
— Извините, — развела руками я, изо всех сил демонстрируя огорчение. — Серрка замечательный. Но у меня уже есть жених!
— И кто же? — не поверила госпожа Гадрка.
— Рыцарь Поль де Лакруа, — с деланным сожалением вздохнула я.
И поняла, что приняла решение. Почему бы и нет?
В конце концов, «рыцарь» — это представитель рыцарского сословия, а не книжный идеальный мужчина! Вспомнить хоть Жана, тоже рыцаря, между прочим. А Поль… он замечательный!
Госпожа Гадрка насупилась.
— Рыцарь, говоришь?
Рыцарей орки уважали еще с тех (не таких уж давних!) времен, когда конная рыцарская лава сметала зеленокожих воинов.
— Ага, из ордена Двойной Луны. Да вы его видели! Он же меня провожал.
Госпожа Гадрка нахмурилась, и впрямь что-то такое припомнив.
— И когда свадьба? — поинтересовалась она, теребя кухонное полотенчико.
— Мы еще не определились с датой, — нашлась я. — Свидетелям нужно время, чтобы добраться.
— А, вот оно как, — кисло протянула госпожа Гадрка. — А что ж тебя твой р-р-рыцарь в такой халупе жить оставил? Не тор-р-ропится забрать?
— Извините, я пойду, наверное.
Я попятилась к выходу. И чуть не споткнулась, увидев полный облегчения взгляд Серрка. Можно подумать, женитьба на мне хуже смерти!
В комнате было сыро. Запах сохнущих обоев и мокрой побелки буквально бил в нос, и даже открытый настежь балкон не спасал от тропической влажности.
Запершись, я схватила подушку и принялась методично ее избивать.
Да что ж это такое, не жизнь, а сплошная череда неприятностей?!
В общем, на работу идти совсем не хотелось. Но куда деваться?
— Привет, Стэн, — поздоровалась я с лощеным красавцем, открывшим дверь. — Как дела?
— Здравствуй, Алевтина. — Он грациозно отступил в сторону, пропуская меня. — Все в порядке. Как съездила?
Не было смысла описывать все события последней недели, так что я ограничилась нейтральным:
— Нормально.
— Алевтина, вы вернулись, — констатировала выглянувшая на шум госпожа Громова. — Очень вовремя, у нас сложный случай с наследованием.
— Уже иду, — пообещала я. — Только руки вымою.
— И, Стэн, сделайте нам чаю, будьте добры, — попросила она, поправив выбившуюся из прически агатово-черную прядь.
— Конечно, госпожа Громова, — склонил голову Стэн.
Сердце екнуло. Они помирились!
Я сама не знала, что испытывала: досаду, облегчение или ревность. Хотя какой в этом смысл, если я принимаю предложение Поля?
Кстати, надо бы и ему об этом сообщить! Как ни странно, я понятия не имела, где живет рыцарь и как вообще его найти. Разве что в институте навести справки.
— Алевтина, я слышала, что поездка у вас выдалась… насыщенной. — Куратор пила чай с тем неподражаемым изяществом, за которым видятся годы муштры в пансионе благородных девиц.
— Очень, — искренне ответила я.
— Господин де Лакруа ко мне заглядывал.
Я едва не поперхнулась чаем и выдавила слабо:
— Да?
— Он очень беспокоится о вас, Алевтина. — Взгляд ее темных глаз был внимательным и понимающим. — И, мне кажется, у него вполне серьезные намерения.
— Да уж, — хмыкнула я, чувствуя, как горят щеки. — Серьезнее некуда.
— Вот как? — Госпожа Громова все смотрела на меня, словно видела впервые. — Разумеется, это не мое дело, но…
— Ваше, — перебила я. — Мне ведь все равно придется просить еще несколько выходных. Ну, на свадьбу, и все такое.
— Вот как? — повторила она и взглянула мне за спину. — Что случилось, Стэнли?
Я с трудом переборола желание обернуться. Значит, он все слышал?! Сердце отчаянно колотилось.
— Сообщение, — ровно ответил Стэн. — Клиент по тому наследственному делу просил перенести встречу на час раньше.
— Устраивает, — кивнула она, поразмыслив мгновение. — Будьте добры, передайте ему мое согласие.
— Да, госпожа Громова.
И я не выдержала — обернулась.
На меня он не смотрел. Спокойное лицо, уложенные волосок к волоску волосы, белая пена воротничка.
Кажется, Стэну было все равно.
Ну и ладно!
Двухлетняя муштра госпожи Громовой не прошла даром. Я работала на автопилоте, но, кажется, с делами справлялась успешно.
Стэн меня игнорировал. Игнорировал так старательно, что даже госпожа Громова обратила на это внимание.
— Хм, — проговорила она, подпирая изящным пальчиком подбородок. — Стэнли, у вас какие-то претензии к Алевтине?
— Нет, — не дрогнув, ответил он, глядя куда-то мимо. — Разрешите идти?
— Конечно, идите, — кивнула она.
А я долго еще ощущала на себе ее изучающий взгляд. И от злости сильнее необходимого колотила по клавишам печатной машинки.
Что он себе позволяет?! Можно подумать, я ему бессовестно изменила!
Собака на сене, вот!
В общем, я вечером вышла из офиса в полном раздрае. В придачу ко всему, засмотрелась на стайку фей, кружащихся у фонаря, и споткнулась…
От позорного падения меня спасла чья-то крепкая рука, ухватившая за локоть.
— Аля, осторожно! — в низком голосе Поля звучала легкая укоризна, и у меня вдруг отчаянно заколотилось сердце. От смущения? От его близости? От неловкости? Я не знала.
— Привет, Поль! — сказала я, чтобы хоть что-то сказать. Поднять глаза было немыслимо. Только стоять, вдыхать исходящий от него аромат бергамота… и дрожать от предвосхищения того, что должно сейчас произойти.
— Привет, Аля! — откликнулся он мне в тон. — Разрешишь тебя проводить?
Я молча кивнула, не доверяя голосу, перехваченному от волнения.
Мы медленно шли по улице, говорили о какой-то ерунде (убей, не вспомню, о чем именно)…
Вот и мой дом.
Я замедлила шаги, решаясь, и выпалила:
— Поль, я согласна! Ну, выйти за тебя.
— Я рад, — просто ответил он, улыбнувшись уголками губ. Привлек к себе, заглянул в глаза. — Спасибо.
— Пожалуйста, — растерянно брякнула я.
Он усмехнулся и поцеловал меня…
Следующие две недели я не находила себе места.
Назавтра после эпохального объяснения Поль уехал, чтобы решить кое-какие дела, и обещал вернуться только через месяц.
А я металась между: «А не делаю ли я глупость?!» и «Скорее бы он вернулся!».
На работе все было по-прежнему. Стэн все так же меня не замечал, а госпожа Громова наблюдала искоса и загружала просто неимоверным количеством заданий, из-за чего мне приходилось засиживаться допоздна.
За последнее я была ей благодарна. С каждым днем возвращаться домой было все мучительнее. Мои квартирные хозяева так и не простили мне отказа их обожаемому сыночку. И если господин Раргош меня просто избегал, то госпожа Гадрка всячески демонстрировала свое неудовольствие: поджимала губы и говорила колкости.
Так что вскоре атмосфера в квартире накалилась до предела.
А тут еще Васисуалий, почувствовав, куда ветер дует, принялся меня изводить. При хозяевах он вел себя смирно, но стоило мне остаться одной, как он начинал изгаляться…
В общем, к концу второй недели я не выдержала. Отправила сообщение Блади с просьбой выбраться ко мне пораньше. Как моей свидетельнице, ей все равно пришлось бы приехать на свадьбу, а так… Я отчаянно нуждалась в моральной поддержке.
И однажды утром, когда госпожа Гадрка и господин Раргош уже ушли на работу, затрезвонил дверной звонок.
Я открыла и увидела зловещую фигуру в черном…
— Это я! — сообщила Блади, плюхнув сумку посреди прихожей, и раскрыла объятия. — Дорогая, я так скучала! Ну, поздравляю!
— И я скучала! — призналась я и позорно шмыгнула носом.
— Так, что это еще за слезоразлив? — осведомилась она и, отстранив меня от себя, принялась разглядывать с преувеличенным вниманием. — Обычные нервы, как у всех невест?
— Наверное. — Я хлюпнула носом и невольно улыбнулась.
Блади действовала на меня как лошадиная доза транквилизатора. Рядом с ней было как-то непривычно спокойно, почти как с Полем…
Подумав о рыцаре, я призналась шепотом:
— Блади, я боюсь! И вообще, все как-то… ну, не так!
— И все не то, и все не так, и все не так, как надо? — спросила она странно низким и хриплым голосом. И пояснила в ответ на мой удивленный взгляд: — Это цитата.
— А! — Я отвернулась. — Ну, наверное.
Как объяснить то смятение, которое я испытывала?
— Может, мы зайдем? — как-то очень мягко напомнила баньши. — Выпьем чая, поболтаем. У меня там пирожные где-то были…
— Ой, прости! — смутилась я и засуетилась: — Проходи, конечно!
Она кивнула и, подхватив сумку, прошлепала за мной.
Чтобы заварить чай, пришлось идти на кухню. И, конечно, Васисуалий не упустил такого случая. Сначала он гнусаво распевал какую-то похабную песенку, потом начал со смаком описывать, что меня ждет в первую брачную ночь…
Ну, к этому моменту у меня уже имелся кое-какой опыт, и Поль мне нравился, но… Рассказы червяка как будто все опошляли.
— Это кто тут завывает? — поинтересовалась вошедшая баньши, эффектно опираясь на косяк.
Выглядела она ослепительно: грива темных волос, бледное лицо, черный балахон. Да что она все черное носит? Хоть бы немного разбавляла цветным. Надо будет сказать…
Какие же глупости лезут в голову!
— Ну, я, и что? — нагло заявил Васисуалий. — А ты кто? Алькина подружка?
Последнее слово он умудрился произнести так, что пошлый намек читался просто большими буквами.
Я пролила чай и покраснела до корней волос, а Блади склонила голову к плечу, рассматривая червяка с каким-то плотоядным интересом.
Чувствуя свою безнаказанность, тот лениво разлегся на табурете.
— Аля, тебе вот это, — она ткнула пальцем в Васисуалия, — нервы портит, что ли? Ну ты даешь!
— А что я могу сделать? — буркнула я, болтая ложечкой в чашке. — Любимец моих квартирных хозяев!
— Ну, это ненадолго уже! — оптимистично заявила баньши.
— Ага, — согласилась я уныло. Терпеть мерзкого червяка уже не оставалось сил.
— Красотки, вы меня не стесняйтесь! — предложил Васисуалий, потягиваясь. — Начинайте!
— Он все время так? — спросила у меня Блади.
Я только кивнула.
— Аля, поставь пирожные на стол! — велела она, протягивая мне коробку, перевязанную розовым бантом. — И отойди мне за спину. На всякий случай.
— Ага.
Честно говоря, я так устала и измучилась за последние дни, что мне уже было почти все равно. И даже неинтересно, что собирается делать Блади. Ну, хочется ей за ним с топором побегать — так на здоровье!
Баньши обошлась без топора. Она открыла рот и… завизжала.
Честное слово, такое я видела только в мультфильмах! От голоса баньши все тело Васисуалия вибрировало. Под действием звуковой волны червяк дергался, как от тока. Колыхались складки мерзкой розовой плоти, беззвучно открывался рот…
Стакан на столе громко лопнул, пролилась горячая лужа…
А я наслаждалась.
Когда Блади наконец замолчала, Васисуалий стек на свой табурет бессознательной кучкой.
— Прости, — покаянно произнесла баньши, повернувшись ко мне.
— За что? — не поняла я, беря тряпку. — Если за червяка, то даже не думай извиняться!
— А? — удивилась она. Мотнула головой и усмехнулась. — Нет, за стакан. Не рассчитала немного.
— Мелочи! — отмахнулась я, вытирая лужу. — Ради такого! Я и не знала, что ты так умеешь.
— Алфеус тоже не знал, — чему-то усмехнулась она, довольно щуря глаза. Уселась на табурет, привольно закинула ногу на ногу и потянула за кончик банта на коробке.
— Кто такой Алфеус?
Я выбросила в мусорное ведро осколки стакана (хорошо, что он мой, а не хозяйский!) и заново налила чая.
— Мой жених, — легкомысленно сказала она. — Кракен.
Я чуть не облилась кипятком.
— Твой жених — кто? — спросила я слабым голосом.
— Кракен, — повторила Блади охотно, бестрепетно отхлебывая раскаленный чай, и добавила мечтательно: — Ах, какие у него тентакли!
М-да, кажется, баньши на своем маяке не скучала…