ГЛАВА 17
О СУСЛИКАХ, СВАДЬБАХ И НЕОЖИДАННЫХ ПОВОРОТАХ
Мы пили чай в комнате. Деморализованный Васисуалий уполз куда-то зализывать раны, так что никто нам не мешал.
— Рассказывай! — велела Блади и откусила разом половину пирожного.
— О чем? — неискренне удивилась я, ковыряя свою трубочку с кремом ложкой.
— О нем! — Баньши умудрилась произнести это с придыханием, несмотря на полный рот.
И уж понятно, что она имела в виду отнюдь не Васисуалия!
— А что рассказывать? — Я опустила глаза. — Он хороший.
— Ну, еще бы! — Блади наконец прожевала и сказала проникновенно: — Аля, не пудри мне мозги! Ты ни слова мне о нем не писала, а потом вдруг оп — и приглашение на свадьбу. Что-то тут нечисто!
— Я и не пудрю! — скуксилась я. — Только это все так сложно…
— Скажи главное. Он тебе нравится?
— Ага, — призналась я почти шепотом. — Он такой… такой! Нежный, заботливый и вообще!
Щеки окрасились румянцем воспоминаний о нежном, бережном даже, прикосновении губ Поля…
Это было так не похоже на жадные поцелуи Астарта!
Наверное, это потому, что любовь к инкубу… ну, поддельная. Поверить в такое можно было только под влиянием магии.
А Поль… он был настоящим.
Даже странно, ведь между нами не было никакой любви.
Именно это я и попыталась объяснить Блади…
— Да-а, — протянула она, когда я замолчала и уставилась в чашку. — Ну вы и наворотили!
Чай окончательно остыл, но, чтобы хоть чем-то занять себя, я допила еле теплую бурду, уже покрывшуюся пленкой.
Баньши протянула руку и не больно дернула меня за прядь распущенных волос.
— Но он тебе все равно нравится, да? — спросила она сочувственно.
Я кивнула и прикусила губу.
— А он… по расчету! — пожаловалась я тихонько. — Блади, что мне делать?!
Она долго молчала, задумчиво болтая ногой.
— Знаешь, — сказала она наконец. — Ты сама говоришь, он нежный и заботливый. И еще честный, раз не пытался дурить тебе голову, а рассказал все как есть.
— Ага! — Я посмотрела на нее с надеждой.
Темные глаза баньши улыбались.
— Тогда выходи за него и не майся дурью! — велела она решительно. И добавила, подмигнув: — А потом уже разберетесь, у кого там какой расчет.
— Спасибо, — тихо сказала я.
Конечно, в действительности я совсем не собиралась поступать как скажут. Просто сомнения всегда проще разрешить, если проговорить их вслух. А еще лучше, если близкие поддержат твое решение…
— Ладно, собирайся! — вставая, решительно приказала она.
— Куда? — удивилась я, принимаясь убирать посуду.
— Я же сняла номер в гостинице! — напомнила Блади. И вправду, мои квартирные хозяева вряд ли были бы рады снова видеть у себя баньши. — С одноместными номерами, сама знаешь, беда. Так что пришлось взять двухместный домик. Думаю, мы с тобой превосходно поместимся там вдвоем!
Я чуть не захлопала в ладоши от восторга.
— Отличная идея!
— Ну так! — Она усмехнулась. — Хватит распускать нюни. Все будет хорошо!
Ах, как же хотелось в это верить!..
Я быстро собрала самое необходимое, оставила записку хозяевам квартиры и вышла вслед за баньши, с огромным удовольствием захлопнув за собой дверь. Я прожила тут почти два года, но домом для меня эта квартира так и не стала. Хотя она и была-то всего лишь временным пристанищем…
С Блади мы проболтали до глубокой ночи. И мне давным-давно не было так хорошо, так легко!..
В итоге утром встала я с трудом и поплелась на работу. Как же хорошо баньши, у нее отпуск! Ну а мне до отпуска оставались еще эти самые две недели, и, увидев госпожу куратора, я поняла, что легкими рабочие дни не будут.
— Ой, — от неожиданности я не нашла ничего лучшего, как выпалить: — А где Стэн?!
Еще и за спину госпоже Громовой заглянула, как будто и вправду ожидала найти там секретаря, которому вздумалось поиграть в прятки.
— Стэнли взял несколько дней выходных, — сообщила госпожа Громова сухо. — Так что вам, Алевтина, предстоит работать за двоих.
Прозвучало это угрожающе. Я сглотнула, с тоской думая, что вряд ли сумею выспаться этой ночью.
— Конечно, госпожа Громова!
И мышкой прошмыгнула мимо.
Прерваться на чай удалось только ближе к вечеру. Бесконечные иски, заметки, проекты и речи…
И то, если честно, перерыв у меня получился только потому, что госпожа Громова отправилась в суд. Ну а я осталась дежурить в офисе, раз уж Стэн куда-то сбежал.
От еды меня окончательно разморило, и я клевала носом над последним бутербродом, когда надсадно заверещал дверной звонок.
Пришлось, ругаясь себе под нос, идти открывать. Звонок надрывался так, словно под пятками у визитера изрядно припекало. Хотя в этом мире и не такое может быть!
На пороге офиса топталась настолько странная компания, что захотелось протереть глаза. Двое расфранченных мужчин и четыре женщины в пышных нарядах кольцом окружали юную девушку. Они держались как-то так, что сразу становилось ясно, что именно девушка главная в этой странной компании.
— Здравствуйте, — произнесла я вежливо, когда ко мне вернулся дар речи. — Что вы хотели?
— Ах, ты! — взвился один из мужчин и шагнул вперед, картинно положив руку на эфес шпаги. — Да ты знаешь, с кем говоришь?!
Я с трудом удержалась, чтобы не попятиться. Он что, психованный?! Ах, как мне не хватало Стэна! Он умел любого поставить на место, притом даже без ругани или грубой силы.
— Не знаю, — возразила я, изо всех сил пытаясь вести себя спокойно. — Но если вы представитесь и назовете цель визита…
Ой, кажется, я даже говорю фразами Стэна!
— Грубиянка! Хамье невоспитанное! — все никак не мог угомониться вельможа, но даже мне было ясно, что петушится он напоказ.
По губам девушки скользнула улыбка.
— Маркиза Луатэ, представьте меня! — велела девушка царственно.
И ее голос отчего-то показался мне смутно знакомым.
— Вас почтила визитом ее светлость княжна Лейстрийская, с малой свитой.
— Ой, — сказала я, оторопело хлопая глазами, и вцепилась в дверную ручку. — Очень приятно, ваше… ваше высочество!
— Мы можем наконец войти? — поинтересовалась она нетерпеливо, похлопывая сложенным веером по ладони.
— Да, конечно! — совсем растерялась я. — Но госпожи Громовой сейчас нет!
— Госпожа Громова? — переспросила княжна с презрительной усмешкой. — Какое нелепое, грубое имя!
Я прикусила язык, чтобы не ответить резкостью. Надо же, пришла и с порога критикует хозяйку дома! Причем не по делу, а просто из-за имени!
Она смотрела на меня насмешливо, явно ожидая взрыва негодования.
— Тогда мы подождем! — сообщила ее светлость так, словно именно это было моей самой сладкой мечтой.
Но грубить посетителям нельзя.
— Да, конечно, проходите! — Я гостеприимно распахнула дверь и проводила всю компанию в приемную.
Княжна скривила губки. Поправила светлые кудри, сверкнули многочисленные драгоценности в ушах и на пальцах.
— У вас тут очень мило! — заметила она снисходительно. — Довольно убого, но чистенько.
Дамы услужливо захихикали.
— Принести вам чая? — предложила я, с трудом сдерживаясь.
— Неси! — отмахнулась она.
Я поскорее ретировалась на кухню и принялась заваривать чай.
Ужасно хотелось сделать какую-нибудь гадость, но я никак не могла придумать, какую именно.
Какая же мерзкая компания! Такие встречались и в моем мире, даже в нашей группе учились. Хотя учились — это очень громко сказано. Утром — парикмахер, визажист и стилист, потом прогулка по бутикам, а к обеду, так и быть, можно в институт наведаться. А можно и не наведаться.
Вокруг таких всегда крутились подлизы и прихлебатели — шакалы, подбирающие куски после более удачливых хищников.
Фу, противно даже смотреть. Стая!
Я поставила на поднос все необходимое для чая и осторожно понесла в приемную.
С трудом открыла дверь (никто и не подумал мне помочь!) и чуть не уронила посуду.
— Что вы делаете?! — возмутилась я, увидев, что тот самый задиристый дворянчик бесцеремонно роется в столе секретаря.
Он ничуть не смутился.
— А что, нельзя? — нагло усмехнулся он, не прекращая своего занятия. Даже напротив, выдвинул внутренний ящик и вывалил на стул его содержимое. Со звоном покатились ручки, запонки, еще какая-то мелочевка.
Одергивать нахала никто и не думал.
— Прекратите! — рявкнула я, со звоном ставя поднос на стол. — Вы ведете себя… безобразно!
— Ты забываешься, девка! — прорычал он, выдвинув челюсть. — Ты что о себе возомнила? Ты кто такая, чтобы мне указывать?!
— Я здесь работаю! — выпалила я. — А вы, как вы смеете трогать чужое?! Какой же вы дворянин после этого?!
И смерила его презрительным взглядом.
Не знаю, до чего бы дошел наш спор, но тут хлопнула дверь, по коридору зацокали каблучки…
Куратор замерла на пороге, облокотившись изящной рукой о косяк. Мгновенно оценила сцену.
— Что здесь происходит? — осведомилась она сухо. — Летти, что ты тут делаешь?
— Привет, Белла! — Княжна почему-то вскочила и широко улыбнулась. Только улыбка эта выглядела искусственной. — Я пришла… в гости!
Куратор смотрела на нее как школьники на лягушку — словно примеряясь, с чего начать ее препарировать.
— В гости? — переспросила госпожа Громова с иронией. — И что же заставило тебя вспомнить о моем существовании спустя… дай вспомнить, сколько лет? Четырнадцать? Пятнадцать?
— Белла, не начинай! — Княжна надула губки. — Я же твоя сестра, как-никак!
Вся она была такая воздушная, зефирно-ванильная! Беломраморная шея, нежное лицо и льняные кудри, светлая пена кружев…
Очень интересный контраст с черно-белой госпожой Громовой!
— Ладно, — внезапно согласилась госпожа Громова. — Я тебя выслушаю, только у тебя, — она бросила взгляд на настенные часы, — ровно пятнадцать минут. Так что давай без истерик и жеманства. Проходи, только без… сопровождения.
Княжна поджала губки, вздернула голову, но молча последовала за единокровной сестрицей. Прихлебатели даже вякнуть не посмели.
Ах, с каким удовольствием я наблюдала за тем, как куратор несколькими фразами поставила на место этих распоясавшихся хамов!
Взяв блокнот и ручку, я проскользнула в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь. Надеюсь, наглые гости не посмеют больше лазить по столам!
— Итак, что случилось? — поинтересовалась госпожа Громова, с комфортом устроившись за своим столом.
— Мне… мне нужна помощь! — призналась княжна, комкая отороченный кружевами платок.
— Это понятно, — кивнула госпожа Громова и сложила домиком тонкие пальцы. — Вряд ли твой визит вызван проснувшимися родственными чувствами.
Княжна прикусила розовую губку и отвела взгляд.
— Я помолвлена! — выпалила она и снова замолчала.
— Мои поздравления, — произнесла госпожа Громова. — Летти, послушай, у меня масса дел. Так что не надо ходить вокруг да около. Итак, в чем проблема?
— Я… Мой жених — хан Шамшиф! — призналась она сдавленно.
— Так. — Госпожа Громова побарабанила пальцами по лакированной столешнице. — Признаюсь, я в последнее время несколько выпустила из виду обстановку в Лейстрии. Летти, неужели дела настолько плохи, чтобы связываться со степняками?
— Да, — короткое слово упало камнем и увлекло за собой лавину: — Мы всегда страдали от их набегов! Папенька всегда говорил, что кормить большую армию ужасно дорого! А у нас и так долги… И вообще! Но он ужасен, Белла! Дикое, грубое животное!
— Папенька? — переспросила госпожа Громова с какой-то непонятной интонацией.
— Что?! — подняла на нее огромные голубые очи княжна.
— Кто ужасен? — пояснила госпожа Громова любезно. — И кто животное? Папенька?
— А… Нет, ты что! Мой жених, конечно же!
— Итак, поправь меня, если я что-то недопоняла. У королевского дома Лейстрии так много долгов, что на содержание армии вам недоставало средств. Полагаю, немалую роль в этом сыграло и пристрастие княгини к роскошному образу жизни… — Княжна открыла ротик, и госпожа Громова закончила: — Впрочем, сейчас речь не об этом. Решение проблем нашли простое: твой брак с ханом кочевников, который позволил бы не заботиться о защите границ. Верно?
— Да! — Княжна нервно потерла висок. — И еще выкуп за невесту! Папенька… папенька сказал, что другим женихам пришлось бы платить приданое, а тут…
— А тут ему самому заплатят, — закончила госпожа Громова.
— Уже заплатили, — призналась княжна, почему-то опустивши очи долу. — А взамен только… я и кусок земли на востоке. Мы ее почти не использовали, там же степь и еще кочевники…
— И в чем же проблема? — не поняла госпожа Громова. — Насколько я понимаю, всех устраивает такое положение дел.
— Но он дикарь! — повторила княжна с жаром, вскочила, заметалась по комнате. — Белла, он даже танцевать не умеет! И стихи слагать не может! И носит ужасно безвкусные наряды!
— О, безусловно, это огромные недостатки для будущего мужа! — признала госпожа Громова с иронией. — Летти, прекрати морочить мне голову. На несовершенство жениха тебе имеет смысл жаловаться разве что князю, но едва ли он станет тебя слушать.
— Он и не слушает! — Княжна остановилась так резко, что взметнулись юбки. — А теперь…
— Летти, — с легким раздражением сказала госпожа Громова, бросая взгляд на часы, — я же просила без сцен. Итак, сядь наконец и скажи, какую глупость ты умудрилась совершить?
— Я… Был бал по поводу помолвки… Хан не приехал, только его представитель. И я…
— Закрутила роман с этим самым представителем? — предположила госпожа Громова, подняв соболиную бровь.
— Хуже! — призналась княжна, ломая пальцы. Крепко зажмурилась и выпалила: — Я наговорила лишнего!
— И что подразумевается под «лишнего»? — уточнила госпожа Громова с легкой заинтересованностью. — Тоже пожаловалась, что жених для тебя недостаточно… хм, культурен?
— Хуже! — снова повторила княжна, не глядя на сестру. Нервно поправила светлые кудри, одернула кружева на лифе. — Я… я усомнилась в его происхождении!
На мгновение мне показалось, что госпожа Громова вульгарно присвистнет.
— И каким же образом? — поинтересовалась она.
— Я… я… Лучше посмотри! Он… он записал все на кристалл!
И, порывшись в складках юбки, она протянула госпоже Громовой камушек размером с ноготь большого пальца. Такие кристаллы маги использовали для аудио-и видеофиксации.
Из-за дороговизны и сложности такие записи широкого распространения не получили. Но в кабинете госпожи Громовой имелся универсальный проектор.
Несколько загадочных манипуляций, и на стене появилось черно-белое изображение. Увитая виноградом беседка, на скамейке княжна в пышном платье, а рядом с ней мужчина с мефистофельской бородкой и страстными темными глазами. Он заглядывал то ли в лицо княжны, то ли в глубокий вырез платья, трогал локоны на виске, целовал ручку…
Во второй руке княжна держала стакан.
Судя по всему, нам показали далеко не самое начало беседы.
«— Какой же он сын суслика?! — пьяно хихикнула княжна, упираясь ручкой в грудь излишне назойливого кавалера. — Видела я его папеньку. Ну, когда еще был жив, конечно. Ну кабан же! Вылитый кабан!
— Значит, вы, прекрасная госпожа, не считаете хана Шамшифа — Сыном Суслика? — зачем-то переспросил мужчина, не отрывая от княжны огненного взгляда.
— Ну… — Она притворно смутилась и отпила большой глоток из своего стакана. — Разве что если, как говорится, гора родила мышь!»
Изображение погасло.
— Насколько я понимаю, копию этой записи получил князь? — поинтересовалась госпожа Громова наконец.
— Не только, — сглотнув, призналась княжна. — И хан тоже.
— Значит, не шантаж, — заключила госпожа Громова. — У князя ведь ничего не требовали?
Хм, а ведь отцом она князя не называла…
— Нет, — покачала головой княжна. — Просто прислали, без записки даже.
— И хану, разумеется, твой демарш по вкусу не пришелся, — протянула госпожа Громова, уничижительно глядя на невольно сжавшуюся княжну. — Летти, ты что, совсем обезумела? Напиться на официальном приеме, уединиться с мужчиной, да еще и начать откровенничать!
Княжна сникла.
— Белла, клянусь, я не знаю, что на меня нашло! Я же выпила совсем немного! Всего лишь стакан пунша… Ну два!
— Ты — идиотка! — жестко сказала госпожа Громова. Ее отличное воспитание и неизменная вежливость куда-то подевались. — Ты наговорила не просто глупостей, а оскорбительных глупостей.
— Но я же не знала! — возмутилась та.
— Именно! — Госпожа Громова оперлась на руки и чуть наклонилась вперед. — А должна была знать! Тебя ведь наверняка обязали изучить законы, традиции и верования страны жениха, верно?
— Да, — неохотно признала княжна. — Но они такие нелепые! Ты не представляешь, какая там чушь написана! Я продралась только страниц через десять! Ну хуже снотворного, честное слово!
— Почему же, вполне представляю. Вот только то, что для тебя чушь, для других имеет силу закона. Летиция, ты заигралась. Ты понимаешь, что твое пренебрежение своими обязанностями теперь выйдет боком стране? Как минимум князю придется возвращать выкуп. Как максимум будет война, к которой вы совершенно не готовы. Верно?
Она вопросительно посмотрела на сестру, которая убито кивнула.
Да-а, вот это называется влипли!
— И… мы не можем вернуть выкуп!
— Он уже потрачен. — В голосе госпожи Громовой вопроса не было, но княжна кивнула.
— У нас были… долги. Ты же понимаешь, это вопрос чести!
Куратор сардонически искривила губы.
— Честь, дорогая моя Летти, в том, чтобы не делать долгов. Итак, чего же ты хочешь от меня? Точнее, чего хочет твоя дорогая маменька? Я ведь правильно понимаю, это она отправила тебя ко мне?
— Белла, прости, пожалуйста! — пролепетала княжна, сложив ручки и хлопая густыми ресницами. — Я… я ничего плохого тебе не хотела!
— Разумеется, — пожала плечами куратор. — Ты была еще слишком мала. Княгиня — другой вопрос.
— Но… но если ты не поможешь… Лейстрия погибнет!
— Значит, хан пригрозил вам войной, — заключила госпожа Громова.
— Да. Он… он сказал, что он бы уже давно завоевал нас! Но не хотел нарушать международное право…
— Весьма любопытная причина, — усмехнулась госпожа Громова, склонив голову к плечу. — В особенности для дикаря.
Княжна поджала губки, потом спохватилась и умоляюще посмотрела на сестру.
— Белла, помоги, пожалуйста! Не ради нас, а ради Лейстрии!
— И как ты это представляешь? — раздраженно дернула плечом куратор. — Надеешься, что я встану с мечом, защищая границы?
— Нет! — помотала белокурой головкой княжна. — Может, ты как-то его уговоришь? Ну не знаю! Судом пригрозишь?
Губы госпожи Громовой дрогнули в невеселой усмешке.
— М-да, грозить судом степнякам — это что-то новое!
— Белла, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
— Хорошо, — словно через силу произнесла госпожа Громова. — Я попытаюсь что-то сделать. Но ничего не стану обещать. Сама понимаешь, ситуация весьма непростая…
— О, Белла, спасибо тебе! — Княжна вскочила и восторженно захлопала в ладоши.
— Боюсь, Летти, время вышло. — Госпожа Громова встала. — И не трудись приезжать еще раз. Я сообщу тебе о результатах.
— Спасибо! — Княжна послала ей воздушный поцелуй. — Я побегу, обрадую папочку и мамочку!
От ее виноватой мины не осталось и следа.
— Летти, последний вопрос! — уже в дверях догнал ее голос госпожи Громовой. — Откуда вы узнали мой адрес? Помнится, я не извещала семью о месте моего пребывания. Не говоря уж о моем роде занятий.
— А, ты думаешь, мы наняли частных детективов, чтобы тебя найти? — Княжна сморщила нос и расхохоталась. — Да нет, ты что! Это Стэнли придумал. Он такой милый!
И, махнув на прощание ручкой, выпорхнула из кабинета…
— Госпожа Громова, а можно вопрос? — осмелилась заговорить я, закрыв дверь за беспокойными гостями.
— Спрашивай, — разрешила она, массируя виски лавандовой эссенцией. Видимо, у нее опять разболелась голова.
— Ну, точнее, у меня два вопроса, — немного смущенно призналась я. — Во-первых, кто такой этот суслик? А во-вторых…
— Во-вторых, причем тут Стэнли? — подхватила госпожа Громова, пряча в ящик стола пузырек с эссенцией. — Что ж, отвечу по порядку. Суслик — это бог степей. А хана еще почтительно называют Сыном Суслика, чем подчеркивают божественность его власти.
— Суслик? — хихикнула я. — Но почему именно суслик?!
Госпожа Громова обратила на меня темный взгляд и пожала плечами.
— Степняки говорят: «Ты видишь суслика? Нет? А он — есть!» Суслик — символ высшего духа, невидимого, но всегда присутствующего в степи…
Я не выдержала, рассмеялась. И словно наткнулась на неодобрительный взгляд куратора.
— Ой, простите, это я просто вспомнила кое-что смешное из моего мира!
— Я так и поняла, — кивнула госпожа Громова. — Но я намерена пригласить хана на беседу. Так что извольте не вспоминать свои истории в присутствии Сына Суслика.
Я представила, как из-за моего неуместного веселья ситуация обостряется еще сильнее, и, сглотнув, пообещала с жаром:
— Ни за что! Вы не беспокойтесь, я буду тихой, как… — я хотела сказать «суслик», но, с трудом сдержав нервный смешок, поправилась: — Как мышка! Обещаю!
— Я вам верю, — произнесла госпожа Громова с некоторым сомнением. — Что же касается Стэнли… Он, знаете ли, сын Первого министра Лейстрии.
— То есть когда он спас вас… — начала я и спохватилась: — Ой! Простите!
— Не извиняйтесь, — слабо улыбнулась она и встала. — Стэнли действительно ради меня отказался от хорошей карьеры. Разумеется, в тот момент он был всего лишь пажом, однако его ждали отличные перспективы.
Она прошлась вдоль стола, поправила солидный томик Гражданского кодекса с золотым обрезом.
— Но он, получается, не рассорился с семьей, да?
— Откуда мне знать? — пожала плечами госпожа Громова. — Если верить Летти, Стэнли действительно не порвал сношений с семьей, однако мне он об этом не сообщал. Впрочем, хватит об этом.
— Но вы поможете им, да? — спросила я, сжав кулаки.
Княжна особой симпатии не вызывала, ее родители тем более… Но народ-то при чем?! Из-за таких правителей жителей ждет война!
— Помогу, разумеется, — откликнулась госпожа Громова. Остановилась у книжной полки, задумчиво побарабанила пальцами по корешку книги. — Я сделала ошибку, — призналась она тихо, глядя словно сквозь меня. — Не нужно мне было убегать тогда! Вероятно, все сложилось бы не так… Как же я устала!
— Но что вы могли сделать?! — возразила я запальчиво. — Вас бы просто убили!
— Возможно, да, — признала она со вздохом и на мгновение смежила веки. — Но…
Из глубин моей памяти всплыла фраза, которую я тут же выдала на-гора.
— История не знает сослагательного наклонения!
Госпожа Громова улыбнулась мне немного задумчиво и сказала странно искренне:
— Благодарю вас, Алевтина! — и добавила уже совсем другим тоном, привычно сдержанно и суховато: — Нужно отправить магограмму. Вы справитесь?
Я неуверенно кивнула. Корреспонденцией ведал Стэн. Но, думаю, я тоже сумею отправить сообщение.
Госпожа Громова быстро написала на листке несколько слов — приглашение явиться для решения известного хану вопроса и уверения, что приглашающая сторона берет на себя оплату дороги.
Потом она выдала мне еще несколько поручений, и я отправилась на почту…
— Эй, красивая, паслушай, ты каму письма шлешь? — спросил самый натуральный джинн, клубящийся за приемным окошком.
Одет был джинн в до боли знакомый спортивный костюм, точнее, сверху — спортивный костюм, снизу — клубы дыма, вырастающие из… стоптанного кроссовка.
Я поморгала, протерла глаза… Видение не исчезло.
— Паслушай, пэрсик, ты зачэм сюды пришел? — уже с некоторым раздражением поинтересовался джинн.
— П-письмо отправить, — ответила я, сглотнув, и заставила себя отвести взгляд. — Ну, точнее, магограмму.
— Так чиво стаишь? Сюды давай! — Он требовательно протянул руку.
М-да, а почтовые работники везде одинаковы. Надеюсь, хоть доставят быстрее, чем в нашем мире. А то госпожа Громова встречу назначила прямо завтра!
Я машинально протянула ему лист с текстом и деньги.
Надо отдать ему должное, заказ джинн принял быстро, выложил на конторку чек и сдачу.
— Ой, — смутилась я, торопливо сгребая монетки. — А… Можно спросить?
— Спрашивай, красивая! — Джинн подмигнул мне и приосанился.
— А зачем вам… кроссовок? — выпалила я.
— Чиво? — не понял он.
— Ну… Обувь! — Я некультурно ткнула пальцем. — Я думала, джинны пешком не ходят.
— Само собой, не ходым, красивая! Зачэм абижаешь? Это у-ни-фор-ма! — последнее слово он произнес отчетливо, по слогам. — Башмаки-скороходы, панимаешь!
— А, ясно. Спасибо! — вежливо сказала я и, развернувшись, в полном обалдении двинулась к выходу…
Вечер мы с Блади провели весело. Слонялись по городу, болтали обо всем и ни о чем, ели пирожные в крошечном кафе.
А наутро я, одевшись построже, отправилась на работу.
Надо же, как за эти два года я привыкла к офису госпожи Громовой! Даже странно, что до выпуска из института осталось всего несколько недель, а значит, скоро обязательства куратора будут закончены, а мне придется искать новое место…
Сегодня в госпоже Громовой не было и тени вчерашних сомнений и переживаний. Как всегда, одета она была тщательно, причесана волосок к волоску, а темные глаза глядели прямо и удивительно светло для этих почти черных угольев.
Вместе с госпожой Громовой мы переделали целую груду дел, когда наконец наступил обед.
Чай с печеньем после такого напряженного утра показался мне необычайно вкусным. Я откусила кусочек рогалика, поднесла к губам чашку… И чуть не поперхнулась, услышав скрип открываемой двери.
Никто же не звонил, и дом заперт! Наверное, кто-то забрался через окно!
Я в смятении посмотрела на госпожу Громову, но та и не думала паниковать. Деликатно хрустнула печеньем, отпила крепкого черного чая…
И бросила через плечо:
— Вы можете не волноваться. Здесь нет никакой ловушки.
— Вижу, — кивнул смуглый тип, бесшумно возникший в дверях. Скомандовал кому-то: — Осмотри второй этаж!
Госпожа Громова слегка пожала плечами и отпила еще чая, крутя в тонких пальцах печенье. Лишь этот жест выдавал, что она не настолько спокойна, как ей хотелось казаться.
Стоящего на пороге мужчину она игнорировала.
— Алевтина, пойдемте в кабинет! — велела госпожа Громова, допив свой чай.
И величавой каравеллой двинулась к выходу из кухни.
Тип хмыкнул и посторонился, даже изобразил что-то вроде поклона, когда мы проходили мимо.
— Будьте добры, передайте хану, что я жду его в кабинете. Разумеется, когда его люди убедятся в безопасности.
В знак согласия тип чуть наклонил голову.
Мы расположились в кабинете, и госпожа Громова недрогнувшим голосом скомандовала:
— Алевтина, берите блокнот и пишите. Многоуважаемый господин Первольф! Настоящим довожу до вашего сведения…
И принялась диктовать какое-то деловое письмо. Железные нервы, честное слово!..
Когда в дверь небрежно постучали, она подняла голову от сборника постановлений Пленума Верховного Суда и бросила сухо:
— Войдите!
А я вскочила, повинуясь ее жесту, чтобы рассадить гостей.
В кабинет стремительным шагом вошел мужчина, чем-то неуловимо напоминающий леопарда, чья шкура была накинута ему на плечи вместо плаща. Одеяние явно церемониальное — в такую жару носить плащ?!
А еще у него были алые шаровары, длинный чуб на выбритой голове, шелковая рубаха… и прямой меч на боку.
Он выглядел бы смешно… если бы не жесткая складка губ и неожиданно умный взгляд.
За мужчиной следовала целая свита, человек двадцать. И все как бы невзначай бряцали оружием и недобро посматривали вокруг.
Как же мне хотелось, чтобы Поль тоже оказался тут! Конечно, силы не равны, но он бы все равно сумел меня защитить!
— Добрый день, ваше величество, — вставая, сказала госпожа Громова спокойно. — Рада приветствовать вас. Однако боюсь, мой кабинет не предназначен для столь значительного количества гостей.
— Они подождут в коридоре, — ответил хан, бесцеремонно усаживаясь в кресло. Не глядя, махнул рукой, и вооруженная толпа вывалилась из кабинета. Остались только двое — то ли ближайшие советники, то ли телохранители. Хан повернулся к госпоже Громовой, вперил в нее взгляд узких глаз. — Ты хотела меня видеть?
— Да, — подтвердила госпожа Громова, пропустив мимо ушей панибратское «ты». Коронованным особам и не такое позволительно. — Видите ли, у меня имеются некоторые замечания касательно…
— Давай без этих, — хан помахал рукой в воздухе, — финтифлюшек. Я человек простой. Что тебе нужно?
Если он собирался сбить госпожу Громову с толку, то это не удалось.
— Я хочу, чтобы между Лейстрией и ханством не было войны.
— И все? — иронично осведомился он, потирая высокую скулу.
— И все, — подтвердила госпожа Громова без тени улыбки. — Послушайте, давайте говорить начистоту. Вы ведь до сих пор не напали на Лейстрию, хотя прошло уже несколько дней. Почему?
— Может быть, я готовлюсь? — предположил хан, удобнее устраиваясь в кресле. Кажется, разговор начал доставлять ему удовольствие. — Точу ножи, пью кумыс…
— Полагаю, в таком случае вы были бы очень заняты, — не поддержала шутку госпожа Громова. — И вряд ли нашли бы время для визита сюда.
— А ты умна, — заметил хан.
— Благодарю. — Госпожа Громова бросила взгляд на меня. — Алевтина, будьте добры, сделайте чаю. Вы будете, ваше величество?
— Нет, — отмахнулся хан. — И называй меня по имени.
— Это большая честь, ваше величество… Шамшиф. — Она склонила безупречно причесанную темноволосую голову.
— О да, — чему-то усмехнулся он.
С чаем я управилась рекордно быстро.
Расставила чашки, тарелочки с пирожными…
Вот от сладостей хан не отказался. Откусил халвы и прикрыл от наслаждения глаза.
— Вкусно, — сказал он, облизнув пальцы, потом небрежно вытер их о кушак. — Говори, женщина!
— Ох, прошу прощения, — спохватилась госпожа Громова. — Я так невоспитанна, даже забыла представиться. Меня зовут Элеонора Громова. А это моя помощница, Алевтина Звонарева.
— А я слышал, что у тебя совсем другое имя. — Хан наблюдал за ней через полуопущенные веки.
— Когда-то было, — пожала плечами госпожа Громова. — А теперь нет.
— Имя — не кусок полотна, его не выбросишь за ненадобностью, — не согласился хан. — Как нельзя отказаться от крови, текущей в твоих венах.
— Возможно. — Она не собиралась спорить. — Однако сейчас меня зовут иначе.
— Хорошо, — подумав, согласился он. — Я стану называть тебя Элеонорой, если ты просишь. Итак, зачем ты звала меня? Ведь не затем же, чтобы умолять не объявлять войну?
— Вы правы… господин Шамшиф. — Госпожа Громова склонила голову к плечу. — Разумеется, я не стану вас умолять. Лишь прошу задуматься о следующих моментах. Во-первых, ваша невеста…
— Бывшая невеста, — поправил хан спокойно.
— Хорошо, бывшая невеста, — согласилась госпожа Громова. — Так вот, ваша невеста на том балу не могла выпить столько, чтобы начать нести такую чушь. Полагаю, ей что-то подсыпали… что-то сильнодействующее.
— Или она приняла это сама, — предположил хан.
— Вряд ли. — Госпожа Громова взяла ложечку и принялась ее крутить. Ее нервозность выдавал только этот машинальный жест. — Если необходимо, княжна пройдет экспертизу, которая подтвердит, что она не употребляет наркотики. Согласитесь, вряд ли она стала бы разово принимать что-то подобное лишь ради того, чтобы разрушить свою репутацию.
— Или помолвку, — подсказал хан. Его глаза подозрительно блестели. — Она же не хотела за меня замуж.
— Не хотела, — подтвердила госпожа Громова спокойно. — Однако она помнила свой долг и не отступила бы от него. У Летти много недостатков, но на столь серьезное сопротивление воле отца она бы не решилась.
— Может быть, — согласился хан. — Но, так или иначе, она оскорбила меня.
— Оскорбила, — признала она со вздохом. Аккуратно опустила ложечку на блюдце и посмотрела хану в глаза. — Однако полагаю, вас намного больше должно интересовать, кто и зачем все это подстроил. Видите ли, никому в Лейстрии не был выгоден такой поворот событий. Разве что принять абсурдную версию о клике военных, желающих себя проявить. Но, учитывая плачевное состояние армии Лейстрии, это очень маловероятно. Итак, господин Шамшиф, почему ваш посланник хотел расстроить вашу свадьбу?
— Посланник? — Хан резко подался вперед. — Ты уверена, что это был он?
— Уверена! — отрезала госпожа Громова. Чуть повернула голову. — Алевтина, будьте добры, заключение эксперта!
— Да, госпожа Громова! — вскочила я и протянула ей заранее отложенную папку.
— Извольте ознакомиться. — Она передвинула бумаги по столу к хану. — Это заключение эксперта, который полагает, что съемка велась не со стороны, а с помощью какого-то предмета на теле вашего посланника. Об этом свидетельствуют ракурсы, положение теней и прочее. Надеюсь, вы не станете утверждать, что ваш посланник настолько прозорлив, что предугадал именно такое развитие событий и позаботился прихватить с собой устройство для записи?
— Не буду, — согласился хан. — Значит, у тебя нет других предположений? Он сам это все устроил?
— Он, — кивнула госпожа Громова и поправила выбившуюся из прически прядь. — Либо… Простите, господин Шамшиф, но возможен еще один вариант. И я не могу о нем не упомянуть.
— Какой? — коротко спросил он.
— Возможно, что посланник действовал по вашему приказу, — предположила госпожа Громова негромко. Глаз она не прятала. — Если вы поручили ему расстроить помолвку. Допустим, по каким-то причинам сочли войну более выгодной для себя. Однако эту мысль опровергает то, что вы до сих пор не начали наступление.
Мгновение хан смотрел на нее, потом расхохотался.
— Умная женщина, — отсмеявшись, сказал он одобрительно. — Я не отдавал такого приказа. Но ты и правда очень умна. И зачем мой посланник мог сделать это, как думаешь?
— Не знаю, — пожала плечами она. — Возможно, кто-то заинтересован в войне. Или же просто не желает, чтобы вы обзавелись законными наследниками.
— Возможно, — разом посерьезнев, признал хан. — Ты вряд ли знаешь, но я был всего лишь восьмым сыном. Только вот всех моих братьев перебили вместе с отцом. И это сделал не я и не мои люди.
— В любом случае выяснять это нужно на месте, — заметила госпожа Громова. — Однако это вряд ли самодеятельность посланника. Конечно, эта история была сляпана на скорую руку, слишком много вопросов и нестыковок. Думаю, кто-то воспользовался подвернувшимся шансом. И, полагаю, понадеялся на вашу вспыльчивость…
— Зря, — усмехнулся хан.
— Зря, — подтвердила она. — Иначе вы не пришли бы ко мне. Вы куда расчетливее и умнее, чем хотите казаться. Уж простите за прямоту. И в этой ситуации вы не ухватились за повод для войны, а принялись искать приемлемый выход. Просто сделать вид, что не заметили оскорбления, вы не могли, это нанесло бы вам урон в глазах подданных.
— Умна, — уже в третий раз произнес он, широко улыбаясь. — А знаешь, я нашел выход.
— Какой же? — кажется, вполне искренне заинтересовалась госпожа Громова.
— Ты выйдешь за меня, — спокойно ответил он, подавшись вперед. — Как старшая княжна.
Госпожа Громова, казалось, потеряла дар речи. Темные глаза чуть расширились, губы сложились буквой «О».
Потом усилием воли она взяла себя в руки.
— Весьма, — она запнулась, — странное предложение.
— И что в нем странного? — Раскосые глаза смотрели насмешливо. — Дети от тебя будут сильными и умными. Не то что от той драной кошки, которая думает только о тряпках да цветочках.
— Вы говорите о моей… сестре! — заметила госпожа Громова холодно.
— И что? — в тон ей спросил хан. — Тебя из-за нее чуть не убили.
— Чуть не считается. — Она пожала плечами и отвернулась.
— Разве? — Голос хана вдруг стал мягким, как шелк. — Покушение на убийство, не доведенное до конца по причинам, не зависящим от воли виновного. Не так ли?
Повисла тишина, глубокая, как Мариинская впадина.
Их взгляды скрестились.
— Юридический? — поинтересовалась госпожа Громова, первой отведя взгляд.
— Да, — подтвердил хан, откинувшись на спинку кресла. — Ты же не спросила, как я спасся от той смуты, когда перебили почти всех моих родичей. Я учился в университете. Не закончил, конечно.
— Тогда зачем вы притворялись дикарем?! — не удержалась я и, когда ко мне обратились все взоры, ойкнула и зажала рот рукой. Обещала же сидеть тихо как мышка!
— Я и есть дикарь, — усмехнулся он, и темные глаза блеснули иронией. — По отцу. А мать у меня была образованной леди. Ну и уговорила отца отправить меня учиться. Я же был самым младшим из восьми сыновей, так что отец особо не возражал. — Он повернулся к госпоже Громовой. — Итак, что скажешь? Принимаешь мое условие?
— По здравом размышлении оно вряд ли устроит вас самого, — хладнокровно заметила госпожа Громова. — Вы же отлично понимаете, что я не принадлежу к семье. Формально меня даже зовут совсем иначе.
— Не проблема, — перебил он. — Родство признают. И тот кусок земли в приданое дадут, никуда не денутся.
— Возможно, — пожала плечами она.
А хан вдруг гибко поднялся. Миг — и он, остановившись в шаге от госпожи Громовой, пристально и недобро посмотрел на нее.
— Хватит проволочек. Твой ответ?
— Да, — спокойно сказала она.
И тут набатным колоколом загремела дверь.
В кабинет ворвался Стэн — растрепанный и хмурый. Глаза запали, вокруг них пролегли темные круги, на щеках пробивалась светлая щетина… Никогда не видела его таким… неопрятным!
— Что здесь происходит? — И голос срывался, словно Стэн только что бежал.
— Кто это? — поинтересовался хан у госпожи Громовой.
Его сопровождающие, звеня клинками, двинулись к Стэну, и он, быстро оглядевшись, схватил увесистое пресс-папье. Не бог весть какое оружие против ножей, но хоть так.
— Мой секретарь, — пояснила она невозмутимо и двинулась к Стэну, но хан схватил ее за запястье.
— Не трогайте его, — бросил он свите и притянул госпожу Громову к себе. Стянул с пальца тяжелое кольцо-печатку с темно-зеленым камнем. — Мы не закончили. Вот. Носи.
Спорить она не стала, только взглянула в раскосые глаза… И вдруг легонько коснулась пальцами его скулы.
— Белла?! — подал голос позабытый Стэн.
— Да, Стэнли, — откликнулась она, высвобождаясь из объятий хана. — Видите ли, хан Шамшиф поставил условие, при котором он готов принять извинения княжеского дома Лейстрии. И условие это — брак со мной.
— И вы… согласились? — внезапно осипшим голосом спросил секретарь.
— Да, я согласилась. Боюсь, иного выхода нет.
Она смотрела на него с извиняющейся полуулыбкой, а Стэн не отрывал от ее лица требовательного взгляда. Словно ожидал, что сейчас госпожа Громова рассмеется, скажет, что это лишь шутка…
Но она была предельно серьезна.
— А как же я? — Стэн сжал пальцы на пресс-папье так, что костяшки побелели. И неотрывно смотрел на свою — уже чужую — Принцессу, которой поклонялся столько лет.
— Вы? — Госпожа Громова пожала плечами. — Полагаю, вы найдете новую работу. Боюсь, супруг не позволит мне иметь мужчину-секретаря. И, поверьте, так будет лучше… для вас в том числе.
И не понять, чего в ее взгляде больше — насмешки или сочувствия.
Еще мгновение Стэн смотрел на нее, потом вздернул подбородок, расправил плечи, отвел взгляд, как будто полностью поглощенный почти оторванной манжетой рубашки.
А у госпожи Громовой опустились уголки губ, выдавая спрятанную боль… Но лишь на мгновение, потом невозмутимая маска вернулась на место.
Б-р-р, наверное, очень плохо жить так — все время в роли, все время под гнетом долга…
— Нам пора, — сказал хан, молча наблюдавший эту душераздирающую сцену.
— Мы еще не обсудили условия, — возразила она спокойно.
— Обсудим, — отмахнулся он и, взяв госпожу Громову за руку, стремительно направился к выходу. Прошел мимо Стэна, едва не задев его рукавом, что-то повелительно крикнул из коридора…
Губы Стэна кривились в горькой улыбке.
Вот хлопнула входная дверь, и стало тихо-тихо.
А Стэн вдруг взвесил в руке тяжелое пресс-папье и с ругательством запустил им в стену.
Я замерла за своим столом, а Стэн подошел к горке обломков, тронул ее носком лакированной штиблеты…
Обернулся. Невидяще посмотрел на меня.
— Я так спешил, — сказал он зачем-то. — Боялся, что с ней что-то… Идиот.
И вышел.
Конец первой книги.
notes
