ГЛАВА 12
О РЫЦАРЯХ, ПОТЕРПЕВШИХ И ЦЕНЕ ПОДВИГА
Я остановилась на пороге офиса, глядя на струи дождя. Очень хотелось домой, но вымокну же насквозь, пока дойду!
Может, попросить куратора оставить меня на ночь? Представив себе ее удивленно приподнятые брови и легкую улыбку на губах, я решительно шагнула вперед. Нет, только не теперь! Учитывая, что там будет Стэн… Как будто я хочу быть третьей лишней!
Можно срезать путь через дворы! Я свернула в проулок и ускорила шаг.
Струйки воды текли с волос по шее и спине, подол длинного платья промок почти до колен, а в туфлях хлюпала вода. Я сосредоточилась на том, чтобы поскорее добраться домой, и смотрела под ноги, стараясь избегать самых глубоких луж, поэтому чуть не упала, столкнувшись с кем-то или чем-то.
— Ой! — очень умно сказала я, пытаясь одновременно разглядеть неожиданное препятствие и отпрыгнуть назад.
Конечно, при этом я угодила в самый центр шикарной лужи, чуть-чуть не дотягивающей до озера.
— Гы! Пацаны, гляньте, какая русалка!
— Иди сюда, русалочка, мы тебя расколдуем!
— Чешую снимем и того… Оприходуем. Я первый!
И еще несколько шуточек на эту тему. Откинув волосы с лица, я посмотрела на веселящихся парней. М-да, гопники одинаковы во всех мирах, и совсем неважно, что эти ростом мне по грудь и их босые ноги покрыты густой шерстью.
Я молча выбралась из лужи и попыталась обойти веселящуюся компанию, но вожак схватил меня за руку, с неожиданной силой удерживая рядом.
— Эй, ты куда это? Ты идешь с нами!
— Нет! Отпустите меня.
— А иначе что? — осклабился он. — Заорешь? Ори, мне не жалко, менты все равно в такую погоду из дежурки не выходят.
Толпой окружив меня, недоростки дергали за платье и волосы, весело обсуждая, что со мной сделают.
Может, они накуренные или наколотые?!
— Что ты мусолишь? — рявкнул один из них, чьи шея и руки были сплошь покрыты татуировками. — Тащи ее внутрь!
Вдруг задрожали коленки и руки, а все разумные мысли выветрились из головы под влиянием первобытного страха.
— Пустите! — заорала я, пытаясь вырваться.
Наверное, это было глупо — такие банды наслаждаются, когда их боятся, — но я почти ничего не соображала. А ведь Стэн предлагал меня проводить! Почему я, дура, отказалась?! Глупая гордость…
Я пыталась отпихнуть наглые руки, шарящие по телу, и что-то кричала. Меня легко скрутили, не давая царапаться и брыкаться, и потащили в подъезд…
Странный лязг раздался, как гром среди ясного неба. Он нарастал, лавиной надвигаясь на застывшую банду. Хватка ослабла, и мне удалось обернуться.
О, какое это было зрелище! Хмурое небо и темные силуэты деревьев, на фоне которых гарцевал разгоряченный конь с всадником на спине. Блестела в свете фонарей кольчуга, развевался плащ за спиной, светлые волосы золотились в свете фонарей…
Гопники были похожи на жалких мышек, оцепеневших при виде кота.
— Отпустите даму! — потребовал приятный голос, и рыцарь потянул меч из ножен.
Это привело банду в чувство.
— Атас! — заорал главарь, и гопники порскнули в разные стороны.
Я стояла, трясясь от холода и пережитого ужаса, когда рыцарь поинтересовался:
— С вами все в порядке? — В его голосе слышалось такое участие, что из моих глаз брызнули слезы, хотя я изо всех сил пыталась улыбнуться. — Я Поль де Лакруа, рыцарь ордена Двойной Луны.
— Да! — с трудом выговорила я сквозь рыдания, не зная, как высказать свою благодарность. — Я… я Алевтина Звонарева!
Следующее, что я помню, — как он легко поднял меня на руки и устроил в седле…
Рыцарь о чем-то меня спрашивал, но я совсем не помню, о чем именно. Наверно, мне полагалось упасть в обморок или высоким слогом поблагодарить его за спасение, но на это не оставалось сил…
Он сдал меня с рук на руки ошарашенной госпоже Гадрке и отбыл. Она была так заинтригована, что хлопотала вокруг меня, как наседка над цыпленком…
Наутро я обнаружила, что приключение не обошлось без последствий: насморк, кашель и прочие прелести простуды были налицо — точнее, на лицо, нос и прочие части меня.
Болеть всегда неприятно, а в одиночестве неприятнее втрое. Некому было отпаивать меня горячим чаем и пичкать микстурами, измерять температуру и просиживать ночи у постели. Даже сходить в аптеку некому! От собственной ненужности и одиночества хотелось плакать…
Стук в дверь комнаты вырвал меня из полудремы, в которой я провела почти два дня.
— Войдите! — хрипло каркнула я, пытаясь пригладить волосы.
Может, это пришел Поль?
Дверь распахнулась, и на пороге показались… Стэн и госпожа Громова!
— Значит, вы действительно больны, — констатировала она, хорошенько меня рассмотрев.
Под ее взглядом я тут же вспомнила, что мои волосы растрепаны и давно не мыты, нос наверняка покраснел от слез и насморка, глаза опухли… Наверное, мой неприглядный вид эффектно оттенял цветущую красоту самой госпожи Громовой. Еще и Стэн притащился! Если что-то и могло сделать меня еще несчастнее, то именно это.
— Уходите, пожалуйста! — попросила я, затравленно глядя на куратора.
— Стэнли, откройте окно, — через плечо скомандовала она, не обращая ни малейшего внимания на мои возражения.
За следующие полчаса меня переодели в свежее (невзирая на протестующий писк), перестелили постель, накормили бульоном… Наконец госпожа Громова удовлетворенно оглядела результат своих усилий и велела Стэну сидеть тихо. Он, не споря, присел на стул в уголке.
Мне было до слез неловко под пристальным взглядом его голубых глаз.
«Теперь я ему точно не нравлюсь!» — мрачно подумала я и тут же отругала себя за глупые мысли. Можно подумать, раньше все было иначе!
Госпожа Громова тем временем делала какие-то пассы и бормотала непонятные слова.
Вдруг нахлынувшая приятная расслабленность волнами распространялась по всему телу. Хотелось зажмуриться, вслушиваясь в мягкий голос куратора, наслаждаться прикосновением к свежей прохладной простыне и ни о чем, ни о чем не думать…
Проснувшись, я с удивлением обнаружила, что чувствую себя здоровой и удивительно бодрой. Я повернула голову и обнаружила, что за окном уже светало, а на стуле у кровати, держа меня за руку, клевал носом Стэн.
— Что ты здесь делаешь?! — воскликнула я.
Он моментально проснулся, улыбнулся (как же от этой нежной улыбки затрепетало мое бедное сердечко!) и негромко произнес:
— Госпожа Громова оставила меня сторожить твой сон.
Упоминание о ней заставило меня помрачнеть и попытаться отнять руку.
— Понятно!
— Нет, вряд ли, — покачал головой он. И объяснил серьезно: — Я умею делать сон глубоким и здоровым. Тебе это было нужно.
— Спасибо! Я уже выспалась. Ты можешь идти домой.
Боюсь, в конце мой голос дрогнул, потому что я представила, как он возвращается к госпоже Громовой и они вместе завтракают, целуются…
— Ты обиделась на меня, верно? — Почему же его взгляд кажется таким нежным, а пальцы гладят мою ладонь? — Прости, я не хотел.
Я млела от его прикосновений, ласкового голоса, заботы…
— Ты так на нее похожа, — шепнул он, прикрыв глаза.
Даже пощечина не отрезвила бы меня быстрее.
— Отпусти! — как тонко и жалко звучит мой голос! — Я не хочу быть… суррогатом!
Он дернулся.
— Я просто…
— Пожалуйста, уходи!
Наверное, что-то такое было в моем голосе, что Стэн повиновался. Только на пороге он остановился и обернулся. Непроницаемое лицо, аккуратная, несмотря на бессонную ночь, прическа, суровая складка у губ.
— Госпожа Громова велела тебе явиться сегодня в офис к девяти, — сдержанно уведомил он меня и прикрыл за собой дверь…
Еще несколько дней назад я разрыдалась бы, но теперь слез не осталось, только странное оцепенение, как будто под наркозом. К назначенному часу я привела себя в порядок и отправилась на работу.
Скоро начнутся лекции, и можно будет показываться в офисе только после обеда. Теперь это воспринималось с облегчением. Жаль, что нельзя перейти к другому куратору, но не бросать же из-за всего этого институт!
Почему-то самым обидным было признание Стэна, что я напомнила ему госпожу Громову.
Споткнувшись, я остановилась. Значит, поэтому он временами так на меня реагировал! Он просто вспоминал юную наивную принцессу, в которую влюбился много лет назад…
Я взглянула на свою грудь, прикрытую скромным платьем, и отстраненно удивилась, что не течет кровь. Казалось, осколки сердца должны были прорвать кожу…
К офису я подошла уже с твердым намерением забыть обо всей этой истории. Спокойствие, сдержанность и вежливость — чтобы никто не видел, как тебе больно…
И я вдруг поняла, почему госпожа Громова стала такой холодной! Только теперь это почему-то не вызывало протеста.
Я полезла в сумочку за ключами. Да где же они?! Перерыла все кармашки и отделения, но тщетно. Пришлось звонить в дверь.
Главное, не поднимать взгляд на Стэна, который меня впустил.
— Госпожа Громова вас ожидает, у нее посетитель. Будьте добры пройти в ее кабинет! — произнес он чопорно, как при нашей первой встрече.
— Конечно!
Я мышкой прошмыгнула мимо него и влетела в кабинет.
— Здравствуйте! — пробормотала я, усаживаясь на свое место. Схватила карандаш, бумагу и приготовилась записывать беседу.
— Здравствуйте, Алевтина. — Куратор чуть наклонила безупречно причесанную темноволосую голову. — Господин де Лакруа, простите, на чем мы остановились?
От звука этого имени я дернулась и обернулась к клиенту. Светлые волосы до плеч, кольчуга, роскошный плащ… Поль!
Он вскочил и поклонился, заставив меня покраснеть. Как себя вести с рыцарем, если ты совсем не благородная дама? Реверансам меня не учили!
Похоже, Поля мои неловкость и стеснение ничуть не удивили. Закончив с приветствиями, он сосредоточил внимание на госпоже Громовой. Улыбался, кивал, смотрел на нее во все глаза, как будто любуясь чем-то чудесным.
А я сидела, как на угольях, и думала только об одном: «Ну что они все в ней нашли?!»
— Алевтина, вы идете? — вырвал меня из раздумий голос куратора.
— А? Что? — спохватилась я, судорожно пытаясь вспомнить, о чем вообще шла речь.
— Судебное заседание, — терпеливо напомнила она, — по делу господина де Лакруа. Через полчаса.
— Конечно, извините!
Не признаваться же, что я вообще пропустила мимо ушей суть дела!..
Перед кабинетом судьи столпилась уйма народа: пятеро крестьян (судя по явно домотканой одежде); изящный господин, разряженный пышно и пестро; какой-то тип с прилизанными волосами и тараканьими усиками; здоровенный тролль в странном наряде из шкур; яркая стайка фей.
Поль рука об руку с госпожой Громовой (вот уж кто идеально подходил на роль прекрасной принцессы!) произвели фурор. Вынуждена признать: красивая пара! Изящная брюнетка казалась куколкой рядом со статным блондином рыцарем.
Хм, интересно, не потому ли Стэн выглядел обеспокоенным, провожая нас? От этой мысли почему-то стало весело…
Нас сразу же пригласили в зал заседаний. Судья Бессмертный, пожилой мужчина в черном, казался уставшим: под голубыми глазами набрякли мешки, лоб избороздили морщины, седые волосы всклокочены. Суров, ничего не скажешь!
— Стороны, присаживайтесь, — велел он чуть дребезжащим голосом. — А свидетели должны покинуть зал.
Феи, похожие на стайку колибри, с явной неохотой вылетели прочь, пища что-то недовольное, остальные расположились на скамьях.
Потом началась муторная процедура установления личности и разъяснения прав. Мужики в простецкой одежде действительно были крестьянами из довольно отдаленного села, прилизанный тип представился их адвокатом, а расфранченный господин оказался владельцем имения (и того самого села заодно). Тролль на поверку оказался троллихой с совершенно непроизносимым именем.
— Оглашается исковое заявление… — бубнил судья, водрузив на нос круглые розовые очки, которые придавали ему диковинный вид. Интересно, что это за штука? Я еще здесь таких не видела.
Госпожа Громова сидела, выпрямив спинку и слегка постукивая ухоженными ноготками по столешнице, а Поль не сводил с нее взгляда. Кажется, я начинаю ее ненавидеть!..
— Исковое заявление к Полю де Лакруа, имеющему свидетельство о праве на занятие рыцарской деятельностью, выданное квалификационно-дисциплинарной комиссией Круглого Стола, о возмещении вреда, причиненного в состоянии крайней необходимости, — продолжал судья себе под нос, и эти странные слова заставили меня подскочить, как будто из древесины стула вдруг проклюнулся гвоздь.
Я посмотрела на куратора (наверное, мой взгляд был диковатым — вон как она подняла смоляную бровь), но она лишь молча покачала головой.
Пришлось вслушиваться в неразборчивую речь судьи.
— Итак, истцы, вы поддерживаете исковые требования? — обратился он к крестьянам.
Вместо них вскочил хитроватый тип и бодренько отрапортовал:
— Конечно-конечно!
Судья, зачем-то снова нацепив на нос очки, смерил его взглядом и процедил:
— Представитель истцов, я спрашивал ваших клиентов, а не вас. Будьте добры молчать, пока я к вам не обращусь.
— Извините, ваша честь! — пискнул адвокат, одновременно передергивая плечами, поправляя узковатый пиджак и смешно шевеля ушами.
— Истцы, вы поддерживаете исковые требования? — вновь повторил судья.
Те, по всей видимости, не были готовы к такому повороту событий, поэтому минут пять не могли сообразить, что от них хотят. Они мяли в руках шапки, поминутно кланялись, пребывая в состоянии перманентного восторга и священного ужаса перед лицом столь важной особы. Ну правда, тут просились именно такие эпитеты!
— Ну, стало быть, да… — наконец прогудел один из них. — Того, стало быть, поддерживаем!
Судья с заметным облегчением кивнул и вытер пот расшитым платком. Но это еще были цветочки, над троллихой пришлось биться значительно дольше. В итоге он довольствовался ответом представителя, так и не добившись от его клиентки чего-то связного.
Насколько я помню из лекций, тролли полуразумны, но законом прямо не установлена их недееспособность, поэтому юридически они считаются вполне способными понимать значение своих поступков и руководить ими.
— А вы, ответчик, признаете иск?
— Нет, ваша честь! — вскочив и вытянувшись по стойке смирно, браво отрапортовал Поль.
Я подавила вздох: ах, как он хорош! Золотистая грива волос, схваченных на шее лентой, широкие плечи, серые глаза…
Судья бросил на госпожу Громову одобрительный взгляд, и она в ответ чуть склонила голову.
— Разрешите ходатайство? — поднялась она.
— Заявляйте.
— Ваша честь, мы просим привлечь присутствующее здесь третье лицо — барона Кар’а’бас де Барас к участию по делу как соответчика по настоящему делу, поскольку мой доверитель действовал в его интересах.
— Мнение участников процесса? — поинтересовался судья.
Представитель истцов заискивающе сообщил, что оставляет этот вопрос на усмотрение суда.
— А вы, заинтересованное лицо?
— Вред, причиненный лицом в состоянии крайней необходимости, возмещает лицо, его причинившее, — парировал тот прочитанной с бумажки цитатой из Гражданского кодекса. — Позвольте, какое отношение к этому имею я?!
Интересно, а почему он без адвоката?
— Я удовлетворяю заявленное ходатайство, — поразмыслив с минуту, постановил судья. — Степень вины каждого ответчика будет определена в решении.
Аристократ набычился, но промолчал.
— Итак, — со вздохом начал судья, — приступим к пояснениям сторон…
Еще бы ему не вздыхать: пояснения неграмотных крестьян и троллихи обещали быть незабываемыми.
Наверное, во время этого действа у меня глаза были как у персонажей японских мультиков. Признаюсь честно, такого бреда я еще не слышала даже в этом богатом на абсурд мире.
Оказывается, Поля нанял тот самый аристократический тип, барон чего-то там. Предметом договора было убийство тролля, который уже некоторое время браконьерствовал в окрестных лесах. Угомонить хулигана иначе не получилось, поэтому барон воспользовался помощью первого попавшегося рыцаря.
Надо отдать ему должное, Поль задачу выполнил с честью и голову троллю отчекрыжил. Вот только, как там говорится в сказках, «бились они день и ночь, и реки потекли вспять, переполнившись кровью…». Впрочем, на самом деле обошлось всего лишь вытоптанным полем, урожай которого требовали теперь возместить крестьяне. Их можно понять — кто-то геройствует, а им расхлебывать!
Другой вопрос, что они явно не имели ничего против убиения браконьера, который наверняка посягал и на их скотину, только хотели и на елку влезть, и не оцарапаться…
Интересно, а у троллихи-то какие претензии?!
— Ууу, мужик! Ату! Мужик, — исчерпывающе ответила она на этот вопрос.
— Ваша честь, — принялся вдохновенно переводить ее речь представитель, — моя клиентка потеряла мужа, на иждивении которого находилась. В связи с этим она просит… — Он замялся, почему-то опасливо взглянул на Поля.
— Чего же? — нетерпеливо уточнил судья и подсказал: — Пенсии по утере кормильца?
— Нет! — пискнул адвокат и втянул голову в плечи. — Моя клиентка желает уточнить свои исковые требования. Ей нужен муж!
Надо было видеть лицо Поля! Госпоже Громовой пришлось по-простому держать его за руку, не давая извлечь меч из ножен.
Ее негромкие увещевания наконец подействовали — рыцарь превозмог возмущение и снова занял свое место.
Судья сидел, подперев щеку рукой. Ни дать ни взять барышня у окошка с одной мыслью: «Где ж ты бродишь, суженый?! Я ведь уже сороковой годок разменяла!»
— Кого именно из ответчиков она желает получить в мужья? — поинтересовался он каким-то странным тоном. Как будто не мог решить, смеяться или плакать. Секретарь тихо хихикала, прикрывшись ладошкой.
— Любого, — переглянувшись с клиенткой, сообщил представитель истицы. — Но лучше господина де Лакруа.
— Мягонький, ням-ням! — веско подтвердила она гулким басом.
Нет, человечину они не едят, это просто комплимент. Однако Поль проникся — вцепился в ладонь госпожи Громовой, как ребенок в погремушку.
— Суд объявляет перерыв, — вставая, устало сообщил судья. — Поскольку ответчики должны ознакомиться с измененным исковым заявлением. Слушание продолжится сегодня в два часа.
Мы вышли на улицу. Солнце уже было почти в зените, так что времени оставалось не так много.
— Алевтина, вы можете идти обедать, — предложила госпожа Громова. — Мы с господином де Лакруа пока не нуждаемся в вашей помощи.
Честно говоря, я уже как-то примирилась с мыслью, что Поль тоже без ума от моего куратора. А когда было иначе? Но все равно сердце сжалось от этого «не нуждаемся»…
Поль угрюмо молчал, глядя на стоящих в сторонке истцов, как будто прикидывал, не продолжить ли ему подвиги прямо здесь и сейчас. Наверное, они это чувствовали — поминутно оглядывались, а адвокат то и дело передергивал плечами, словно прогоняя назойливую муху.
Почему-то взгляд госпожи Громовой казался мне печальным и понимающим, и это было как нож в сердце. Срочно надо сказать что-нибудь нейтральное!
— А что это у судьи за очки? — выпалила я, не придумав ничего иного.
— Древний артефакт, — пояснила куратор, ничуть не удивившись. — Таких в мире осталось всего несколько…
— А зачем он нужен? — жадно спросила я.
Полные губы госпожи Громовой сложились в улыбку.
— Самое надежное средство от мизантропии, — пояснила она, махнув рукой. — Поговаривают, что судье Бессмертному пришлось немало потрудиться, добывая эту вещицу.
— А зачем ему средство от мизантропии? — непонимающе спросила я, про себя гордясь тем, что знаю значение таких мудреных слов. Конечно, здесь совсем другой язык, но я понимаю его интуитивно, поэтому бедный словарный запас родного языка автоматически означал бы и убогость здешнего.
— Полагаю, иначе он не смог бы работать, — пожала плечами она.
Я смотрела на нее, как мои однокурсники на латинские глаголы. Не понимаю, почему судья не может быть человеконенавистником?! По-моему, это вообще логичное следствие работы в правоохранительных органах.
— Видите ли, когда судья начинает выносить смертные приговоры даже по гражданским делам — это весьма затрудняет соблюдение законности, — с холодком (видимо, раздраженная моей тупостью) пояснила куратор. — Алевтина, вы можете идти обедать. Будьте добры явиться через час.
— Конечно, госпожа Громова!
Я постояла, наблюдая, как она шла по улице под ручку с Полем, потом развернулась и пошла куда глаза глядят. А что мне еще оставалось?..
Аппетита не было. Хотелось подобрать юбку, пинать булыжники под ногами, кричать в голос. За что мне все это?!
Я уныло брела под палящими лучами солнца.
«Надо запомнить дорогу, мне ведь еще придется возвращаться», — проплыла мысль, словно карп, лениво помахивающий хвостом.
Но даже думать о возвращении не хотелось. А ведь мне не в чем упрекнуть куратора: она отнеслась ко мне со всей возможной для нее сердечностью, ни разу не обидела, не унизила… Почему же душу гложет голодная боль? Наверное, потому, что рядом с блистательной госпожой Громовой я как невзрачная песчинка рядом с драгоценным камнем…
Конечно, мои невнимательность и неудачливость принесли плоды: споткнувшись, я полетела вперед, инстинктивно выставив вперед руки… и поняла, что всем телом распахнула дверь какого-то дома.
— Здравствуйте, милая барышня, — по-старомодному учтиво поприветствовал меня старик, сидящий за конторкой.
Интересно, куда я попала?! Магазин, ателье, кафе?
Надо извиниться и поскорее уйти.
— Чашечку кофе? — предложил он с такой неподдельной добротой, что я не смогла отказаться…
Понять, что это за заведение, мне так и не удалось. Два столика в окружении кадок с растениями, потемневшая от времени конторка, непонятная надпись «Аптека для душ» над нею. Конечно, сами слова понятны, но что имелось в виду?!
За первой чашкой последовала вторая. В какой-то момент я обнаружила, что рассказываю новому знакомому (я даже имени его не спросила!) всю свою историю, а он сочувственно слушает и кивает.
Мне уже было все равно, хотелось просто выговориться. На душе у меня не просто лежал камень, там вздымался целый курган!
— Понятно, — протянул старик, когда я наконец выдохлась и замолчала, болтая в чашке ложечкой. — Обождите минутку.
Он поднялся и скрылся за почти незаметной дверью, оставив меня совершенно опустошенной. Блаженное безразличие ватой укрыло растрепанные чувства, заслонило меня от мира, полного боли и безразличия.
— Вот! — с гордой улыбкой сообщил старик, появившись снова так незаметно, что я вздрогнула.
— Что это? — пробормотала растерянно.
— Книги. — Старческие пальцы ласково погладили обложку, провели по корешку.
Я машинально взяла в руки три потрепанных тома. С ними явно обращались очень аккуратно, подклеивали уголки и страницы, но годы все равно оставили на них свой след.
— А… что это за заведение? — глупо спросила я. Вовремя, ничего не скажешь.
— Вы не поняли, барышня? — добродушно усмехнулся старик, наклонив набок седую голову. — Вон ведь написано: «Аптека для душ».
Не такая уж я дурочка, сообразила почти сразу.
— Библиотека? — робко спросила я.
— Конечно! — подтвердил он с улыбкой. — А что еще может исцелять души?
— Но как вы можете знать… — начала я растерянно и замолчала.
— Кому какие книги нужны? — закончил он за меня. Я кивнула, и он объяснил просто: — Это мой талант. Я беседую с людьми и вижу, чего им недостает.
— А если читать не по рецепту? Все подряд? — Я все никак не могла понять странную концепцию этой «аптеки».
— Получится эффект, словно от горсти всевозможных лекарств. — Старик смотрел спокойно и доброжелательно. — Однако здоровые души способны превозмочь влияние, а если обнаружится трещинка или скол, то последствия будут самые грустные. Бывают даже книжные наркоманы… — Взгляд его стал печален.
— Как интересно… — завороженно признала я.
— Каждому по потребностям! — настоятельно произнес он смутно знакомую фразу.
Оставалось только кивнуть.
— Ох, мне, наверное, пора! — спохватилась я.
— Конечно. — Он согласно кивнул. — Заходите к нам еще.
— Спасибо вам! — сказала я, прижав к груди книги. Я даже не взглянула ни на название, ни на жанр, но на душе почему-то стало светло и чуточку грустно…
Обратно я почти бежала, но — странное дело — теперь замечала и смеющихся детишек, и саламандр, дремлющих на солнышке, и нежные песни фонтанов.
Перед судом я слегка притормозила, с удивлением глядя на группу разномастных существ, потрясающих плакатами.
«Смерть убийцам!» — призывала одна надпись. «Чем тролль хуже эльфа?!» — патетически вопрошала другая. «Даешь защиту прав нац. меньшинств!» — требовал еще один демонстрант.
Орать они не орали (так ведь и за хулиганство загреметь можно, благо, суд рядом!), но потрясали своими художествами весьма воинственно. Наверное, их пыл подогревали многочисленные кружки пива — под стеночкой громоздилась башня пустой посуды.
Я ускорила шаги, стараясь поскорее проскользнуть мимо. Такие митинги мне еще дома надоели.
Задыхаясь, я взбежала по лестнице и остановилась перед дверью в зал заседаний, пытаясь отдышаться.
— Алевтина, вы едва не опоздали. — Голос госпожи Громовой напоминал горсть льдинок, брошенных за шиворот.
— Извините! — тоном маленькой девочки пролепетала я, исподтишка бросив взгляд на Поля, который выглядел мрачнее тучи.
Кажется, между этой сладкой парочкой пробежала не кошка, а настоящая рысь.
— А что это за люди бастуют перед судом? — попыталась перевести я разговор на другую тему. «Людей» среди демонстрантов было немного, но не говорить же «представители разумных рас!», а «психи» звучит как-то невежливо.
Судя по еще более помрачневшему лицу Поля и укоризненному взгляду куратора, с вопросом я не угадала.
— Митингующие требуют от суда привлечь господина де Лакруа и его нанимателя к уголовной ответственности за убийство тролля — по предварительному сговору и за вознаграждение, — объяснила госпожа Громова с непередаваемой иронией.
Ой, кажется, я наступила на больную мозоль…
— А это законно? — спросила я робко.
— Разумеется, нет! — пожала плечами она. — В Уголовном кодексе в отличие от Гражданского тролли не приравнены в правах к иным разумным расам. Поэтому не может быть речи…
Ее прервала секретарь, пригласившая нас в зал.
На этот раз барон не стал сквалыжничать (видимо, угроза женитьбы его проняла) и явился с адвокатом.
Судья казался еще более усталым, а по залу плыл тонкий аромат хорошего коньяка.
— Ответчики, вы ознакомились с уточненным иском? — поинтересовался он, потирая переносицу.
— Да, ваша честь! — хором отрапортовали адвокаты, как будто старательно это отрепетировав.
— Прекрасно, значит, продолжаем. Барон, вы признаете иск?
— Нет! — твердо заявил он, приглаживая тонкие щегольские усики.
— Какова ваша позиция по делу?
— Ваша честь, закон о браконьерстве еще никто не отменял… — начал его адвокат.
— Да ему триста лет в обед! — бесцеремонно вмешался представитель истцов.
— Представитель истцов! — рявкнул судья, так саданув ладонью по столу, что очки на носу подпрыгнули. — Не нарушайте процесс!
— Извините, — буркнул тот.
— Закон о браконьерстве еще никто не отменял, — с нажимом повторил адвокат. — А всем известно, что им предусмотрена суровая кара за данные деяния, в том числе смертная казнь. Поэтому мой доверитель был вправе нанять рыцаря де Лакруа для совершения означенного подвига.
— Понятно, — задумчиво протянул судья и уточнил: — Скажите, а оговаривал ли ваш доверитель действия, которые был вправе совершить нанятый работник для выполнения задания?
— Нет! — Он для убедительности даже покачал головой. — Мой доверитель не мог и не должен был предугадать, что рыцарь вытопчет поле, поэтому он не несет ответственности за причиненный им вред.
— Понятно, присаживайтесь! — велел судья. — Господин рыцарь, а какова ваша позиция?
— Я действовал в интересах барона! — резко ответил Поль. — Он велел не церемониться с троллем и посулил хорошее вознаграждение.
— А письменный договор у вас есть? — поинтересовался судья.
— Нет, — неохотно признался Поль, а представитель ответчика торжествующе улыбнулся.
Насколько я помню основы трудового права, если бы Поль был официально принят на работу, то ответственность за причиненный им вред возлагалась бы на работодателя. Только сложно представить запись в трудовой книжке «принят на должность героя»!
Тем временем секретарь впустила в зал свидетеля — одну из фей.
— Что вы можете пояснить по сути спора? — спросил судья, приведя ее к присяге.
— Я летала с подружками над замком де Барас. Там как раз разговаривали барон и рыцарь, и я спустилась пониже…
Она замолчала, и в наступившей тишине послышался тихий скрип — наверное, это аристократ скрипел зубами. На фей здесь обращают не больше внимания, чем на воробьев. Они интересны только сборщикам пыльцы, да и то ночью, во время танцев.
— Барон сказал: «Делай что хочешь, но чтобы через три дня этого тролля тут не было!» — пропищала крошка фея. — И обещал «отмазать», если что.
Аристократ залился краской — то ли от гнева, то ли от досады, что посторонние слышали его просторечные выражения, не подобающие барону в каком-то там поколении.
— Но речь о вытоптанном поле не шла? — уточнил его представитель (по-моему, он сохраняет невозмутимость в любых обстоятельствах).
— Нет, — покачала головкой фея.
— У меня нет вопросов! — заявил адвокат барона. — Ваша честь, позвольте пояснить?
— Говорите, — кивнул судья, поправил сползшие очки и сказал свидетелю: — Спасибо, вы можете идти.
Фея грациозно поклонилась и вылетела прямо в форточку, прижимая к груди листок повестки (с нее размером, зато легкий).
— Уважаемый суд, хочу еще раз обратить ваше внимание, что мой доверитель не мог знать о том, что рыцарь будет сражаться с троллем на протяжении длительного времени и в процессе сражения будет вытоптано поле. Полагаю, что рыцарь де Лакруа мог выполнить поручение за десять минут, а вместо этого развлекался почти целый день. Именно из-за его промедления причинен вред крестьянам. У меня все!
— Ваша честь, — вмешалась госпожа Громова, — позвольте приобщить к делу письменное доказательство?
— Хорошо, давайте, — нахмурился судья и зачитал протянутую ею бумагу. — Ответ дисциплинарной Палаты Круглого Стола на заявление по поводу проявления рыцарем Полем де Лакруа пренебрежения к рыцарским обязанностям.
Он пробежал глазами текст и озвучил вывод Палаты:
— На основании изложенного в действиях рыцаря де Лакруа не усматриваются основания для привлечения его к ответственности. По мнению комиссии, подвиг совершен в установленном законом порядке, надлежащим образом в кратчайшие возможные сроки. Дата, подпись… Благодарю, представитель ответчика!
— Но ведь дисциплинарная Палата — это не эксперты! — воскликнул представитель барона.
— Вы желаете проведения экспертизы? — улыбнулся судья. — Я готов ее назначить по вашей просьбе.
— Нет, ваша честь, — тут же пошел на попятную адвокат.
Еще бы, ведь расходы на проведение экспертизы оплачивает тот, кто о ней попросил, так что это влетело бы барону в копеечку. К тому же комиссия потребовала бы допроса и самого барона — с пристрастием, как у них принято.
Госпожа Громова улыбнулась клиенту и царственно уселась на место…
Больше свидетелей и доказательств у сторон не нашлось.
Оглашение материалов дела и прения промелькнули быстро.
Судья отправился в совещательную комнату, а мы остались нервничать и считать минуты.
Впрочем, вернулся он неожиданно быстро — уже без очков, зато с проказливой улыбкой, от которой по спине у меня пробежал озноб. Неужели госпожа Громова права и спятивший судья потребует казни Поля?!
— Исковые требования удовлетворить частично. Учитывая обстоятельства… суд может возложить возмещение вреда на лицо, в интересах которого действовало лицо, которое причинило ущерб… либо вменить им в обязанность возместить вред в определенной доле, — зачитывал судья. — Руководствуясь этим, рыцарь Поль де Лакруа обязан частично компенсировать причиненный крестьянам вред — в пределах гонорара, им полученного. Возмещение остальных издержек возложить на барона Кар’а’бас де Барас, в том числе выплату компенсации за урожай. Кроме того, на барона возлагается…
Сделав паузу, он смерил смеющимся взглядом бледного аристократа, на лбу которого выступила испарина.
— Выплата пожизненной пенсии троллихе… в сумме… — закончил судья, и барон перевел дух.
Конечно, мало приятного выплачивать пенсию по утере кормильца, но это цветочки по сравнению с женитьбой!
Любопытно, неужели здешнее законодательство допускает такой принудительный брак? До курса семейного права я еще не дошла, а заранее порыться в кодексах не успела…
— Поскольку закон предусматривает, что брак — это добровольный союз, и среди способов компенсации вреда отсутствует такая возможность, суд считает возможным отклонить уточненные исковые требования, — читал дальше судья, исчерпывающе ответив на мой молчаливый вопрос.
Он закончил, и участники процесса толпой двинулись из зала, на ходу обмениваясь впечатлениями.
Что-то жужжали в коридоре феи, слышался фальцет представителей истцов, гул голосов мужиков, манерный баритон барона…
Впереди всех шли госпожа Громова и Поль. Постаравшись заглушить в зародыше гидру ревности, я задумалась. Хм, а ведь действия Поля, когда он меня спасал от шпаны, тоже можно было квалифицировать как хулиганство…
— Если желаете, я разработаю для вас «типовой договор об оказании геройских услуг», — негромко предложила госпожа Громова. — Там можно оговорить все риски и ответственность…
— Нет уж, спасибо! — саркастически ответил Поль. — Хватит с меня таких подвигов. Честь имею!
Резко, по-военному, склонил голову и пошел прочь, печатая шаг.
Да уж, подвиги нынче совершать накладно…
