ГЛАВА 10
О ТОЛСТЯКАХ, НЕКРОМАНТАХ И ЗАЩИТЕ СВИДЕТЕЛЕЙ
Лето текло спокойно. Экзамены давно прошли, а до следующих оставалась бездна времени. Можно было не зубрить очередные параграфы и не ковыряться в прецедентах.
Но от работы в конторе госпожи Громовой меня никто не освобождал, хотя это как раз к лучшему. Сидеть в четырех стенах и любоваться на аккуратно сложенные стопки учебников — это ужасно. Чем я могла заниматься в чужом городе?! А город, несмотря на прошедший год, родным мне не стал. Дом-работа-дом, учеба по вечерам и редкие прогулки в парке по выходным… А больше ни на что сил не оставалось. Даже друзьями я не обзавелась! Приятельницы в институте не в счет, наше общение ограничивалось вопросами типа: «В какой аудитории у нас сегодня семейное право?» или «А препод ничего, говорили, зверь, а он понимающий!».
Конечно, можно поболтать с госпожой Гадркой, она не прочь поделиться последними сплетнями и рассказать о перспективах урожая.
Так что по утрам я торопилась на работу, к Стэну, с которым можно было болтать обо всем на свете, пить чай и наслаждаться спокойствием и защищенностью. Сам немногословный, Стэн потрясающе умел слушать. Понятно, почему госпожа Громова так держалась за него — он олицетворял надежный тыл и верность…
Наверное, я влюбилась. Но что тут плохого? Он замечательный, и мне хорошо рядом с ним.
Только я никак не могла понять, как он ко мне относится. Вроде и улыбается, и руку подает, и общается с удовольствием. А дальше не заходит!
Может, просто надо подождать? И я каждый день неслась на работу как на крыльях, с трудом пережидая бесконечные выходные…
В тот понедельник я корпела над многотомным делом об авторстве технологии философского камня, на которое претендовали сразу три местных алхимика. Почтенные старцы (хотя это я так решила, вообще-то никаких сведений о них в бумагах не было) уже добрых лет пять никак не могли решить этот вопрос. Куратор представляла одного из них и, посмеиваясь, говорила, что на таких делах основывается благосостояние юристов. По-моему, ее совсем не волновало, кто из алхимиков прав, лишь бы деньги платили. Не понимаю, как так можно?!
Однако я не рискнула задать этот вопрос госпоже Громовой. Знаю ведь, как она отреагирует: посмотрит со снисходительным сочувствием, как на ребенка, и обронит, что восстановление справедливости не входит в ее должностные обязанности. Что-то в этом было, ведь адвокат обязан защищать клиента в любом случае, но все-таки казалось неправильным.
Так что даже на кухню я притащилась с записями, пытаясь разобраться в уточненных исковых требованиях и десятых по счету письменных возражениях.
От бумаг меня отвлек возглас Стэна.
Я обернулась и залюбовалась. Как же он красив! Пена кружев вокруг загорелой шеи и сильных рук, светлые волосы, чуть вьющиеся надо лбом, чеканные черты… Увлекшись созерцанием (так вот что такое медитация!), я пропустила мимо ушей его реплику.
— Ты изволила отвлечься? — с легким неудовольствием спросил Стэн.
Когда он бывал недоволен, это всегда выражалось в издевательски-вежливых формулировках.
— Нет, — промямлила я, чувствуя, как вспыхнули щеки (вот дура-то!). — То есть немножко. Повтори, пожалуйста, что ты сказал?
Секретарь бросил на меня какой-то странный взгляд (ох, какие голубые глаза) и уже мягче произнес:
— Только что объявили об исчезновении очередного толстяка.
Он небрежным жестом указал на хрустальный кристалл, стоящий на специальном столике. Здесь это нелепое устройство заменяло радио, правда, с некоторыми оговорками. Никаких развлекательных передач, только музыка и новости трижды в сутки. Зато местные журналисты умудрялись в краткие получасовые обзоры вместить массу сплетен и животрепещущих подробностей.
Стэн считал, что мы должны быть в курсе всех городских дел, поэтому всегда аккуратно прослушивал выпуски. Даже куратор с этим смирилась, хотя и хмурилась недовольно.
Вот и сейчас она выглянула из кабинета, увидела в руках секретаря амулет (что-то вроде дистанционного пульта) и вновь скрылась у себя, приглушенно хлопнув дверью. В другое время Стэн наверняка тут же бросился бы к ней — как верный пес, честное слово! — но теперь даже не заметил.
— Какого толстяка? — переспросила я. Захотелось подойти к нему, вдохнуть запах одеколона, коснуться светлых волос…
Я тряхнула головой, пытаясь вытрясти из нее нерабочие мысли.
— Неужели ты не слышала? — Он приподнял идеально изогнутые темные брови. И это при совершенно светлых волосах! Красит он их, что ли?
— Не слышала! — призналась я, изо всех сил изображая внимание.
В действительности мне было все равно, кто там пропал и вообще о чем мы говорим. Главное, что он смотрел на меня, говорил со мной, не отвлекаясь даже на появление госпожи Громовой!
— Уже несколько недель в городе пропадают толстяки, — сообщил Стэн. — Говорят о маньяке, который отлавливает тучных горожан. Они попросту исчезают — ни тел, ни следов. Сейчас из-за этого многие бросились худеть и вести здоровый образ жизни. Да ты сама наверняка видела!
— А разве нет магических способов похудения? — поневоле заинтересовалась я.
Кстати, кажется, в парке действительно бегали какие-то толстячки, в спортивных костюмах очень похожие на гиппопотамов на выгуле.
— Какие способы? — снова приподнял брови Стэн и усмехнулся. — Волшебный насос, откачивающий лишний жир?
— Не знаю. — Я неопределенно пожала плечами. — Странно, если убивают толстяков, то почему нет тел?
— Наверно, разбирают на декокты, — предположил он, отхлебывая чай. — На черном рынке появились ингредиенты из человеческого жира.
— Бррр! — передернулась я. — Жуть какая!
— У тебя излишне живое воображение, — насмешливо заметил Стэн.
— Неужели их и правда разбирают на органы?! — выдавила я. — Я думала, это все страшилки!
— В нашем мире бывает всякое, — пожал плечами он. — Без свечей из человеческого жира запретные ритуалы не обходятся. И поговаривают, что косметика с такими компонентами пользуется огромным спросом. Хотя это уже откровенная глупость.
Стэн хмыкнул, а я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Неужели он настолько жестокосердный, что его вообще не трогают чужая боль и смерть?!
— Тебя пугает, что мне наплевать на этих людей? — вдруг прямо спросил Стэн.
Он не смотрел на меня, взял амулет, подкинул его на ладони и крепко сжал в кулак.
— Им было наплевать на Беллу. Они радовались, что она умрет, зато не будет войны, — совершенно непонятно объяснил Стэн, слепо глядя на меня, и его глаза вдруг стали старыми и выцветшими. Даже синий шелк рубашки не способен был придать им прежний лазурный отблеск. — После этого мне плевать на них всех. Туда им и дорога!
В комнате словно бушевал ледяной ветер, беззвучно и потому еще более пугающе. Как на старинной карте, которую я видела в музее, — там с губ нарисованного на севере мужчины вырывалась метель.
Вдруг замерзнув, я обхватила себя за плечи и жалобно пробормотала:
— Не понимаю!
Еще мгновение он смотрел на меня, заставляя дрожать от какого-то иррационального страха, потом будто встряхнулся. Улыбнулся невесело, швырнул амулет на стол, нервно пригладил волосы.
— Не бери в голову. Тебя это не касается.
— Кажется, тебя искала госпожа Громова, — сказала я, отводя взгляд.
Хотелось остаться одной. Такое чувство, словно я плескалась в детском «лягушатнике», а потом вдруг сделала шаг — и резкий обрыв. Сколько метров глубины там, под ногами? Что кроется в темной массе воды?
— Благодарю за сообщение! — ответил Стэн, как будто отстраняясь. И вышел прочь.
Может, это и к лучшему, если я буду любить его издалека? И можно ли любить того, кого, оказывается, совсем не знаешь? Или все это — глупые выдумки? И нет никакой любви?
Я запуталась…
К счастью, госпожа Громова настолько загрузила меня работой, что не нашлось лишней минутки раздумывать о чем-то постороннем. Стэн держался со спокойным достоинством и безразличием, привычно занимаясь делами. Всего лишь маска? Но сейчас почти невозможно поверить, что он способен выйти из себя, цедить кислые от ненависти слова, что эта прозрачная синева глаз может вылинять до грязноватого блекло-голубого…
Даже вкусный чай казался безвкусным. Мысли постоянно скакали от загадочных слов Стэна к таинственным убийствам (в смерти толстяков никто не сомневался, хотя трупы не нашли), потом опять к Стэну и почему-то к моему бывшему, инкубу.
В общем, работа шла со скрипом, а куратор обнаружила в подготовленном мной тексте несколько глупых ошибок.
— Алевтина, вы сегодня чрезвычайно рассеянны, — заметила она, указывая наманикюренным ноготком на очередной ляп, — вы здоровы?
— Да, спасибо, госпожа Громова, — пробормотала я, снова краснея, теперь уже от стыда.
Да что такое?! Кто бы знал, как неприятно заливаться краской при любом случае! Все смотрят на тебя с любопытством, как на редкую зверушку. А я ничего не могу с собой поделать!
— Вам очень к лицу этот очаровательный румянец, — вдруг мягко сказала куратор, глядя на меня проницательно и немного печально. — Не сердитесь на себя, со временем это пройдет и вы станете бестрепетны в любой ситуации. Но пока смущение только добавляет вам прелести.
— Спасибо, — выдавила я, не поднимая взгляд.
Госпожа Громова говорила со мной так по-матерински, что на глаза навернулись слезы.
Я старалась не думать о родителях, позабыть обо всем, что осталось там, в моем мире. Постепенно боль притупилась, пообтрепалась от частого употребления.
Но сейчас горе разлуки накрыло волной и соленые капли потекли по щекам…
— Простите!
Почти ничего не видя перед собой, я выскочила из кабинета… и угодила прямо в руки Стэна. На мгновение он напрягся, готовясь отразить удар, а потом вздохнул и, крепко обняв, куда-то повел. Я промямлила что-то протестующее, но он не слушал: усадил меня на кухонный диванчик и просто гладил по голове, позволяя нареветься.
Я плакала навзрыд, отчаянно цепляясь за него…
Дождавшись, когда иссякнут слезы, Стэн извлек из кармашка кружевной платок и осторожно вытер мои щеки. Я затаила дыхание и невольно прикрыла веки, увидев его приближающееся лицо. Мгновение… и теплые губы коснулись моего лба.
Разочарование было таким острым, что я широко распахнула глаза, сморгнула снова закипающие слезы… И увидела в дверях куратора со скрещенными на груди руками.
— Стэн, зайдите ко мне! — бросила она сухо и велела мне: — А вы переделайте тот иск, это срочно. И подготовьте план допроса свидетелей.
— Хорошо, госпожа Громова, — покорно кивнула я.
Работы там часа на три по меньшей мере, так что придется изрядно задержаться в офисе. Но домой все равно не хотелось, лучше хоть чем-то себя занять.
Она вышла, и Стэн бросился за ней, как верный пес. Просто безграничная преданность!
А я, вздохнув, сгорбилась над документами…
Я шла домой, пиная камни мостовой и не замечая ничего вокруг. Поздний вечер, где-то в парке хихикают парочки, на западе небо сверкает, как от фейерверков, хотя на самом деле это «фейская рулетка» — крошки-феи стреляют сами собой из пушки.
Наверное, госпожа Громова прочитала Стэну лекцию о недопустимости шашней на работе — после разговора с ней он вдруг сделался холодным и отстраненным…
Мне даже выдали наконец ключи от офиса. Вроде бы в знак доверия, но меня не оставляло подозрение, что это для того, чтобы Стэну больше не приходилось отпирать мне дверь. А значит, чтобы он поменьше со мной общался!
И госпожа Громова сказала на прощание: «Алевтина, вы очень милая девушка. Однако вам лучше не питать иллюзий в отношении Стэнли». И, не став слушать возражения, скрылась в своем кабинете…
Меня распирала обида. Ну неужели я не достойна простого женского счастья?! Зачем она вмешивается, зачем все портит?!
Я не сразу осознала, что свернула не туда. Темные камни мостовой покорно стелились под ноги, звучала еле слышная завораживающая мелодия… Завораживающая?!
В воздухе вкрадчиво плыла музыка, совсем простенькая, негромкая, но от нее словно веяло сдобными булочками с корицей, куриными рулетами с чесноком и сливками, печеными яблоками…
«Я забыла пообедать!» — мелькнула мысль и растаяла, как кусочек сливочного масла на раскаленной сковороде.
Покорно идти куда-то следом за мелодией оказалось так легко, так приятно! Она свивалась вокруг кольцами, словно удав, парализовала волю. Город казался нарисованным — всего лишь картонные декорации на сцене, и мечущиеся тени дрожат от нетерпеливого ожидания. Когда же начнется, когда?!
Музыка привела меня к входу в темный переулок и вдруг оборвалась на последней пронзительной ноте. Как визг свиньи, которую режут!
Я замерла, только сейчас осознав, что это могут быть происки того самого маньяка! Но я ведь вовсе не толстая. Хорошо, два-три лишних килограмма у меня, может, и есть, но я не жирная!
Хотя убийца вряд ли станет меня слушать… Вон он, впереди, под блеклым светом единственного фонаря. Темная фигура в долгополом одеянии что-то прижимала к губам одной рукой, а второй манила к себе… чрезмерно упитанного мужчину с остекленевшим взглядом.
И как я его раньше не заметила?!
Сразу нахлынуло облегчение: это не за мной охотились, не меня считали толстухой!
Почему-то последнее казалось важнее всего.
— Ну вот, дружок, — ласково проговорил маньяк, отняв от губ дудочку, и небрежно помахал ладонью перед лицом толстяка. Тот покорно подошел к нему, замер, как кролик перед удавом. — Теперь ты у меня пойдешь на мыло!
От его слов веяло жутковатой обыденностью. Как хозяйка, которая выбирает цыпленка на суп! Молодой звонкий голос, приятные черты лица…
«Поговаривают, что косметика с такими компонентами пользуется огромным спросом!» — всплыла в памяти фраза Стэна.
Маньяк собирается пустить толстяка на мыло!
Зажимая рот ладонью, я бросилась прочь, не разбирая дороги. Главное — подальше отсюда! Ведь он мог меня заметить и погнаться!
Как бабочка к огню, я инстинктивно рвалась к свету. Выскочила на ближайшую ярко освещенную улицу, заполошно огляделась…
В глаза бросились четверо мужчин в знакомой форме. Милиционеры! Наверное, наряд возвращается с какого-то вызова или просто патруль. Но почему пешком?! Ай, какая разница?
Я рванула к ним, вцепилась в рукав ближайшего патрульного. Он обернулся, на лице отразилось негодование и удивление (мол, какая-то козявка посмела на него напасть?!).
— Чего тебе? — начал неприветливо.
— Там! — стуча зубами, кое-как выдавила я, тыча пальцем в ужасный переулок, до которого было совсем недалеко. Наглые маньяки пошли! — Тот, который… толстяков!
Постовые оказались сообразительными, несмотря на сходство с гориллами.
Трое бросились в указанном направлении, а один остался со мной. Крепко ухватил под локоть, то ли поддерживая, то ли опасаясь, чтобы не ускользнула. Мне было все равно, меня трясло от пережитого ужаса. Лишь бы того гада поймали, лишь бы…
Из переулка донеслись матерные вопли, звуки ударов, чей-то визг… Наконец, два милиционера вынесли обмякшее худое тело в темной мантии, а следом один почти волок на себе ошалевшего толстяка.
— Поймали! — радостно констатировал мой «охранник».
— Ага! — подтвердил его товарищ. — Теперь премию дадут!
— Гражданочка, следуйте за нами! — с грубоватой вежливостью предложили мне. — Вас же следак… следователь захочет видеть.
— Хорошо!
Я и не думала возражать, готовая на все, лишь бы привлечь убийцу к ответственности, и плелась следом за ними…
Только вплотную подойдя к подозрительно знакомому зданию, я поняла, где нахожусь. И точно: на пороге нас встретил следователь Бамбур, довольно потирающий руки (видимо, ему сообщили обо всем по кристаллу связи).
— Поймали голубчика! — воскликнул он, лучась улыбкой. — Ну, теперь мы его…
И вдруг замолчал, вытаращившись на меня.
— А эта что тут делает?!
Не было сил даже обидеться.
— Это того… свидетель! — переминаясь с ноги на ногу, сообщил старший группы.
— Вечный свидетель! — ухмыльнулся Бамбур и пошутил: — Тебя пора на ставку брать.
Определенно мои связи с райотделом крепли с каждым днем!
— Тогда я не смогу быть свидетелем, — машинально возразила я.
— Умница ты моя! — умилился следователь. — Юрист! Ребята, я пока допрошу этого психа, а вы напоите девушку чаем и смотрите мне, чтоб без глупостей!
Он с деланной суровостью погрозил пальцем улыбающимся постовым…
В милиции я провела почти всю ночь. Задержанный оказался студентом-некромантом, который таким образом зарабатывал на учебу (на специальность «некромантия» за государственный счет не берут).
— Что он делал с теми бедными людьми? — с внутренней дрожью спросила я, грея пальцы об очередную чашку чая. Кажется, скоро он забулькает у меня между ушей.
— Откачивал жир, — фыркнул Бамбур. — Считается, что мыло из женского жира с добавлением мужского семени способно вернуть ускользающую молодость… — Посмотрел на мое вытянувшееся лицо и хмыкнул: — Ну так говорят. Платят бешеные деньги, между прочим! Ну и по мелочи — свечи там, наверняка еще декокты из органов.
Я передернулась.
— А что теперь с ним будет?
— Все зависит от тебя. — Бамбур испытующе посмотрел мне в глаза. — Потерпевший ничего не помнит, а на тебя заклятие подействовало очень странно. Ты должна была или ничего в упор не замечать, или ничего не соображать, как крыса в сказке. Он ведь все хитро придумал, но не повезло, видишь ли.
— А почему? — было не слишком интересно, но я чувствовала, что должна спросить.
— Откуда я знаю? — развел мозолистыми руками гном. Страшно даже представить, отчего у следователя могут быть такие натруженные руки! — Может, это из-за того, что ты иномирянка, или то приключение с вампиром сказалось…
Я вздохнула. Действительно, какая разница, что помогло мне вырваться из-под власти гибельной дудочки? Главное, что убийцу поймали.
— В общем, спасибо тебе, конечно… — Он вздохнул и посмотрел на меня. — Мне еще нужна твоя помощь. Сможешь?
— А что надо делать? — спросила я осторожно.
— Тебе надо сейчас поехать в суд. Чтобы судья дал санкцию на содержание под стражей. Поедешь?
Я судорожно кивнула. От чая с бутербродами голова перестала кружиться и дрожь прошла, но ноги все равно были как ватные.
— Не бойся. — Голос Бамбура стал ласковым. Видимо, он решил, что я могу с перепугу пойти на попятный. — Мы применим меры защиты свидетелей, и он тебя не узнает.
— Ой, — испугалась я. — А может, не надо?!
О «мерах защиты свидетелей» я много слышала в родном мире. Я не хочу менять имя, внешность и все остальное! Институт, куратор, Стэн, даже госпожа Гадрка — все это вдруг показалось таким родным и близким!
— Это совсем не больно, — принялся увещевать гном. — Подумаешь, часок будешь похожа на крысу, но…
— На крысу?! — почти на грани истерики переспросила я. — На какую еще крысу?
— Я ведь сказал, мы применим меры защиты свидетеля! — «объяснил» следователь и вдруг рявкнул: — А ну, сядь и успокойся!
Как ни странно, это подействовало — я опустилась на стул.
— Стандартные меры безопасности заключаются в том, чтобы скрыть от подозреваемого, обвиняемого, подсудимого данные о свидетеле, — заученно повторил Бамбур. — При этом последний дает показания под иллюзией. Дабы не выдать случайно сведений о поле, возрасте и прочих личных подробностях, свидетелей на время заседания обращают в крыс.
«Так вот откуда в моем мире слово „крысятничать“!» — мелькнула в голове нелепая мысль, и я истерически расхохоталась…
В общем, в суд я отправилась в полубессознательном состоянии, надежно спрятанная в кармане Бамбура. Чувствовала я себя нормально, проблем с голосом и передвижением не было. Магия — великая вещь!
Зал суда я видела не впервые, так что особого впечатления на меня он не произвел. Те же серые стены, облупленная штукатурка, обшарпанные скамьи…
Дежурный судья — толстый дяденька в мантии, суровый взгляд прокурора-эльфа… И задержанный в компании с еще одним мужчиной, надежно запертые в клетке.
А это еще кто? Солидный гном с портфелем и в костюме совсем не походил на соучастника.
— Кто это? — тихонько пропищала я, высовывая нос из кармана следователя. — Ну, в клетке.
— Задержанный и его адвокат, — так же тихо ответил Бамбур.
Наверное, он смешно выглядел, когда разговаривал с собственным карманом.
Я хихикнула про себя, но уточнила:
— А защитник-то почему в клетке?
— Так клетка противомагическая! Судья же должен установить твою личность! А чтобы преступник и его адвокат не видели лишнего, их сажают в клетку. А теперь помолчи, пока тебя не вызовут!
Я послушно умолкла, наблюдая за бледным некромантом. Он казался перепуганным и почти сломленным.
— Позовите свидетеля! — прервал мои мысли голос судьи.
Бамбур осторожно извлек меня из кармана и передал в руки секретаря, которая так же осторожно посадила меня на стол перед судьей. С минуту тот внимательно меня разглядывал, потом сообщил, что моя личность установлена, и предложил рассказывать все честно и без утайки…
Я махнула хвостиком, нечаянно задев лежащее перед судьей дело, потом вытянулась по стойке смирно и принялась говорить. Голос звучал непривычно пискляво, но слова наверняка можно было разобрать без труда.
Когда дошла до описания увиденного в переулке, некромант вскочил, бросился к прутьям, схватился за них и завопил:
— Не было такого, господин судья! Я никого не убивал!
— Тогда что вы намеревались делать с потерпевшим? — сурово спросил судья, даже не отчитав задержанного за нарушение процесса.
— Всего лишь жир у него откачать! Это не опасно, клянусь Первым Драконом! — Некромант клятвенно прижал ладонь к сердцу. — У него лишний жир, который я могу продать за бешеные деньги, а он точно не против похудеть. Я умею забирать человеческий жир заклятием! Да, я их завораживаю и того… Но им же это не вредит!
— Осмелюсь поинтересоваться, отчего же в таковом случае вы не запатентовали изобретение и не открыли клинику? — вмешался прокурор, забавно шевеля длинными ушами. — Будь все именно так, как вы описываете, какая у вас необходимость приводить потерпевших в беспомощное состояние?
— Я… — Некромант помялся, а потом признался: — Есть побочный эффект. У них волосы пропадают. На всем теле. Навсегда.
Судья невольно потянулся к собственной редеющей шевелюре. Да, пожалуй, на такие жертвы толстяки не пошли бы даже ради стройности. Тем более «на всем теле» — это что, включая брови и ресницы?!
Хм, интересно, это подпадает под «утрату органа или его функций»? Ну, то есть под тяжкие телесные?
— Но я покажу, где они! Они живы, просто спят! — зачастил некромант. — Я их уменьшил и погрузил в сон, а через пару месяцев, когда набрал бы достаточно жира, расколдовал бы…
Его голос замер, а по щеке скатилась слеза…
Некроманта все-таки задержали до выяснения обстоятельств, а Бамбур предложил отвезти меня (в уже нормальном облике) домой.
— Нет, давайте лучше в офис госпожи Громовой, — попросила я, взглянув на светлеющее небо. От чая и переживаний спать совсем расхотелось.
Стэн сболтнул, что госпожа Громова живет в этом же доме, только на втором этаже.
Конечно, неудобно ее беспокоить так рано, но ужасно хотелось поговорить с сочувствующим человеком, выпить чаю, выговориться… Не станешь же откровенничать с милиционерами!
Я открою дверь своим ключом и тихонько посижу внизу, пока спустится куратор. Не оставалось сил что-то объяснять госпоже Гадрке и выслушивать ее авторитетное мнение по этому вопросу.
Забавно, офис госпожи Громовой стал для меня вторым домом…
Бамбур не стал спорить, высадил меня у дома, грубовато потрепал по щеке и отбыл.
А я отперла дверь, вошла в знакомый коридор… И споткнулась о ведро со шваброй, видимо, забытое вечером уборщицей.
Грохот, звон, мой вопль… Хорошее же пробуждение ждет госпожу Громову!
А вот и она сама. Зажегся свет, на лестницу в торце коридора выскочила полуодетая куратор, а следом за ней… Стэн в одних штанах и босиком.
Заласканный вид госпожи Громовой, встрепанные волосы секретаря и следы алой помады на его губах…
Это было как контрольный выстрел.
Я опустилась на пол и начала хохотать, обхватив голову руками…
