С километровой высоты желтые, высушенные солнцем небоскребы выглядели игрушечными. Здания пониже теснились на горизонте россыпью спичечных коробков. Сеть автострад словно вырезали из пластика – протянешь руку, сожмешь, и они с хрустом рассыплются на одинаковые, отпечатанные на заводе сегменты.

– Башня Халифа, самое высокое здание в мире, – пояснила Алия. – Но ты слегка преувеличил, километра тут нет.

– Теперь ты читаешь мои мысли?

– Извини, иногда я увлекаюсь. – Я почувствовал, что она улыбается.

– Красивое место.

– А мне здесь неуютно.

– Ощущаешь себя песчинкой на вершине пирамиды?

– Нет, оказалось, что я боюсь высоты.

Мы одновременно засмеялись.

– Надо же, всю жизнь мечтала прозреть, и вдруг выяснилось, что у прозрения есть обратная сторона.

Она стояла совсем близко, спиной я ощущал ее дыхание.

– Зато теперь ты знаешь, что такое высота.

Она вновь улыбнулась.

– Не волнуйся, я не жалею о прозрении. Как говорили мудрецы, за знание всегда нужно платить.

Я не нашелся, что ответить.

Вдали крошечный сверкающий самолет спешно набирал высоту. Словно хотел побыстрее поравняться с людьми, посмевшими смотреть на него сверху вниз.

– Хотела бы я оказаться здесь раньше.

Я подавил желание обернуться, взять Алию за руку, прижать к себе. Правду говоря, я даже боялся дышать, будто одно неловкое движение могло разрушить этот хрупкий, застывший вне времени и пространства мир. А может, так оно и было, мне не хотелось проверять.

– У нас мало времени, – тихо сказала Алия. – Хочешь ты того или нет, но тебе придется задать вопрос и услышать ответ.

– Зачем мы здесь? – одними губами прошептал я.

– Чтобы ты увидел.

Я посмотрел вниз, на игрушечный город, на торопящийся в небо самолет. Обернулся. Алия стояла в двух шагах позади. Босиком, в простом белом платье, черные волосы собраны в пучок, глаза… я поймал себя на мысли, что никак не могу привыкнуть к ее глазам. К тому, что она видит. К тому, что вновь может слышать, ходить, говорить. К тому, что она жива, хотя я собственноручно сломал ее худенькое, хрупкое тело.

– Увидел что?

Губы волшебницы тронула улыбка. Печальная и одновременно виноватая.

– Прости, я сказала, что могла. Но ты поймешь. Ты всегда все понимаешь, Юра. Жаль, что иногда слишком поздно.

Я вздрогнул. Резко сел в откинутом кресле, провел рукой по лицу. С удивлением посмотрел на мокрую ладонь, перевел взгляд на проводника, сообщающего о скорой посадке. Полюбовался на Аравийский полуостров, медленно наползающий на сверкающие воды Персидского залива. Впереди показался сияющий шпиль Бурдж-Халифа. Только самолет наш не взлетал, а шел на посадку – здесь видение ошиблось. Или то было не видение? Или в нем был не наш самолет?

Для очистки совести я еще раз проверил линии вероятности. Не то чтобы это могло спасти меня от покушения всемогущего незнакомца, но, как говорится, недоглядишь оком – заплатишь боком. Горизонт будущего был чист, как слеза младенца. Реальность тоже не спешила преподносить сюрпризы, шасси коснулись посадочной полосы точно в положенный срок. Алчущие песка и солнца туристы высыпали наружу и дисциплинированно погрузились в шаттл. В аэропорту я отделился от общего потока и прошел к неприметной стойке, где сонный усатый араб без всякого энтузиазма изучил меня через Сумрак и выдал метку временной регистрации. В розыске я не значился, претензий со стороны здешних Дозоров не было, от буклета с описанием местных (в том числе Иных) достопримечательностей я отказался. Интересно, где его Светлый коллега? Насколько я знал, кадрового голода арабские Дозоры не испытывали. Да и знаменитая восточная леность на поверку ничуть не мешала работе. Местные дозорные при необходимости умели действовать быстро и жестко. Временами даже жестоко. Настолько, что вызывали неприязнь европейских коллег.

Попрощавшись с таможенником, я вышел в удушающее полуденное пекло. Быстрым шагом пересек стоянку и нырнул в прохладный салон такси. Пресек попытки водителя завязать беседу на вымученном английском. До гостиницы мы домчались за четверть часа, проволочек с заселением не возникло.

Я бросил сумку в шкаф, принял душ, надел свежую рубашку и снова вызвал такси. Вообще-то я планировал провести день в номере, а делами заняться под вечер, но недосон-недопредвиденье заставило поменять планы. Во всяком случае, стоило кое-что проверить. Поездка до Башни заняла несколько минут. Сумеречной тенью я прошел мимо охраны и толпы туристов. Взлетел на лифте на смотровую площадку. Сделал шаг вперед и сразу увидел знакомый силуэт худенькой девушки, почти девочки, в простом белом платье.

– С прибытием! – весело помахала рукой Меган. – Как прошел полет?

* * *

Не знаю почему, но первым делом я посмотрел вниз, на сандалии. Легкие кремовые сандалии с простеньким жемчужным цветочком. Картина мимолетного сходства разлетелась призрачными осколками. Меган проследила мой взгляд.

– Нравятся?

– Главное, чтобы нравились тебе.

Она шутливо прищурилась.

– Ты не выглядишь удивленным.

– Видишь ли, я ждал подобного. Обещание Джованни снять слежку, конечно, милое, но…

– Джованни тут ни при чем, – перебила Меган. – Встреча – моя личная инициатива.

– Серьезно? И в Дубае ты, конечно, оказалась совершенно случайно?

– Отнюдь. Я на полуострове уже два дня. По приказу твоего дражайшего друга общаюсь с местными, копаюсь в архивах, пытаюсь понять смысл стиха Манфреду.

– И как?

– Пока безуспешно. Но ты же мне поможешь? – В последнем вопросе прозвучала издевка. – Или сделаешь вид, что просто приехал отдохнуть?

– Как ты меня нашла?

– Узнала, что ты прошел таможенный контроль. Кстати, совершенно случайно. Посмотрела линии будущего, увидела Башню, втиснулась в туристическую группу… Почему-то мне легко предвидеть твое будущее. Ну, относительно. Читать Джованни я практически не могу.

– Возможно, потому, что в отличие от Джованни мне нечего скрывать.

Я подошел к перилам. Взглянул на залитый солнцем Дубай.

– Юра, ну прости. – Мэг встала рядом и неожиданно взяла меня за руку. – Наверное, мне стоило позвонить и предупредить о встрече. Но я плохо переношу жару и не спала уже трое суток. К тому же, ты знаешь, любая женщина думает, что она – подарок, ее поцелуй – награда, а присутствие рядом – праздник. Мысль о том, что сюрпризы не всегда уместны, посещает мою прелестную рыжеволосую головку не так часто, как хотелось бы.

Я едва удержался от улыбки – тон и настроение Меган выбрала чертовски хорошо. Вытянул руку, словно собираясь дотянуться до игрушечной автострады, разметать картонные домики. Я никогда не был в Дубае и никогда не видел город с высоты птичьего полета. Тем не менее сходство с видением было пугающим. Разве что во сне отсутствовала толпа галдящих туристов, а место Меган занимала Алия.

– Обожаю такие виды. – Меган выпустила мою ладонь, встала рядом и двумя руками взялась за перила. – Помню, в молодости на дирижаблях туда-сюда летала. Просто так, без всякой цели. Лишь бы посмотреть на землю с высоты. И после войны тоже – на самолетах. Жаль, полеты в космос пока штучный товар, я бы обязательно истратила лицензию на магическое воздействие, чтобы оказаться среди туристов. Но сейчас к экскурсиям слишком много внимания. Начнут выяснять, что за девочка такая без роду, без племени готова выложить бешеные миллионы за билет. Замучаешься хвосты подчищать. Прямо хоть из Инквизиции уходи – у частного лица свободы побольше. Кстати, ты знаешь, что в очереди на полет нет ни одного Иного?

– Будешь первой. – Я наконец повернулся к волшебнице. – Первой женщиной-Иной, увидевшей Землю из космоса.

– Почему женщиной? Просто первым Иным… – Она осеклась и добавила тоном ниже: – А, поняла. Тот мальчик с Фуаран… Знаешь, дерьмовый у вас, Темных, юмор.

Я проследил за очередным спустившимся с небес самолетом. Бросил последний взгляд на город, пожал плечами.

– Какой есть. Пойдем пообедаем.

– Да уж доделай свои дела, я подожду внизу. Обещаю, никакой слежки.

– Никаких дел, я просто хотел взглянуть на город.

– Так уж просто? – Меган зашла в лифт следом за мной.

– Да.

Волшебница фыркнула. Вот она репутация: у Темного мага всегда должен быть темный план. Никто не поверит, если ты скажешь, что хотел лишь насладиться видом. И что самое смешное, в своем неверии Меган права. Хотя формально я сказал чистую правду.

* * *

Со стороны Башня Халифа выглядела величественно уже потому, что глаз не мог охватить ее целиком. Во всяком случае, если вы сидите за ресторанным столиком и не стремитесь вывернуть шею. Ее сумеречный облик был куда менее впечатляющим. Башню возвели недавно, и она толком не успела прорасти даже на первом слое. В сумеречном обличье она больше походила на очередную новомодную инсталляцию, по ошибке причисленную к произведениям искусства. Невнятная мешанина тонких, похожих на проволоку волокон то собиралась в пучок, то расплеталась в уродливый ржавый каркас.

– Неприглядное зрелище, – согласилась Меган.

– Ничего, лет через двадцать наберет мяска. И будет у нас очередной обелиск человеческому труду, разве что ростом повыше прочих.

– Так зачем ты все-таки приехал? – Волшебница отставила бокал с клубничным коктейлем.

– Поговорить с одним человеком.

– А имя у этого человека есть?

– Не знаю. Мы раньше не встречались.

Меган взглянула мне в глаза. Совсем недобро.

– Ты понимаешь, что я как сотрудник Инквизиции могу задержать тебя до выяснения обстоятельств?

Я покачал головой.

– Вряд ли. То есть попытаться, конечно, можешь, но коль скоро ты «случайно» узнала о моем прибытии, думаю, о нем знает и Джованни. И обрати внимание, он до сих пор не только не задержал меня, но даже не позвонил. О чем это говорит? О том, что на свободе я представляю для него больший интерес, чем в инквизиторских застенках.

Меган нехорошо усмехнулась.

– Не стоит воспринимать молчание Джованни как индульгенцию.

Я сложил пальцы в замок.

– Будем откровенны: оснований для задержания у тебя нет. Вставлять палки в колеса твои полномочия позволяют, но не забывай, на чем зиждется Инквизиция. На полной беспристрастности. Начни вы нарушать основной принцип, и от организации ничего не останется. Кому нужен третейский судья, который берет взятки и выписывает приговоры по настроению?

– Стало быть, разговор не состоится.

– А я и не навязывал свое общество. Разыскать меня в Башне – твоя идея.

– Ну-ну. – Меган встала из-за стола, оставив на лакированной столешнице несколько купюр. – Если настроение появится, мой телефон ты знаешь.

Не оборачиваясь, она вышла на улицу и сразу нырнула в Сумрак.

Я расплатился и вышел следом. Передвигаться по улицам Дубая днем решительно невозможно, к счастью, проблем с такси в городе нет. Не прошло и десяти минут, как я в одних плавках лежал на кровати в прохладе гостиничного номера.

Меган сумела удивить. И даже не способностью так точно прочесть мое будущее – самим фактом своего визита. Зачем она появилась передо мной? Зачем сообщила о своем задании? Что хотела услышать в ответ?

Я постарался выбросить рыжеволосую волшебницу из головы, надо было сосредоточиться на более важных делах. Прикрыв глаза, я медленно, деталь за деталью, восстановил сон-видение. Не общую картину – в точности образа я успел убедиться сполна, – детали, звуки, ощущения. Предсказания не всегда просты и не всегда выражены в словах или картинке. Иногда мелочи важнее фона или сюжета. Случайная складка на белом платье, ощущение хрупкой, балансирующей на острие иглы реальности, спешащий в небо самолет, ломкие пластиковые автострады… Я пытался вспомнить каждый мазок, каждую секунду, прожитую в несуществующем мире. Печальную улыбку Алии, едва заметные интонации, скрытые между слов… Яснее видение не стало, однако плотно отпечаталось в моей памяти.

Я проверил линии вероятности. Попытался отыскать в хитросплетении разноцветных потоков Меган и не преуспел. Что ж, следовало ожидать. Инквизиторы не любят, когда за ними подглядывают, и наверняка у Меган есть дополнительная защита от любопытных глаз. Интересно, не будь ее, увенчалась бы моя попытка успехом? С одной стороны, засечь прорицателей намного проще, чем обычных Иных, – их ауры горят яркими звездочками в хаосе будущего. Такая вот плата за возможность читать судьбы других. С другой стороны, я всерьез сомневался, что мне удастся провернуть такой трюк с Мэг. Несмотря на фору, несмотря на отмеченный в досье первый уровень и обязательную ежегодную переаттестацию для сотрудников Инквизиции. Или я по-прежнему уделяю ее фигуре слишком много внимания, вместо того чтобы сосредоточиться на сером кардинале, который вопреки всем законам нагло занял место короля?

Я набрал номер Джованни. После седьмого гудка Инквизитор все же снял трубку.

– Слушаю тебя.

– Наслаждаешься арабской поэзией?

– Юра, у меня нет времени, если есть что сказать – говори!

– Меган с тобой?

Пауза.

– Нет, она на задании.

– В Эмиратах?

Еще одна пауза.

– Юра, прекрати тратить мое время! Да, на Ближнем Востоке. Да, я в курсе, что ты тоже там, у нас прекрасные отношения с эмиратскими таможенниками. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я назначил вам свидание?

– Уже. Впрочем, свидание вышло непродолжительным. Хотел спросить, с чего вы взяли, что этот стих имеет отношение к нашему делу?

– Потому что он на последней странице, – свирепо прорычал Джованни. – И он единственная зацепка, которую дала записная книжка. Лучше скажи, что ты в Дубае забыл?

– Вот и Меган задала тот же самый вопрос.

– И?..

– Отвечу то же, что и ей, – приехал поговорить с одним человеком. Завтра-послезавтра попытаюсь его разыскать, о результатах сообщу тебе лично.

– Не проще назвать его имя? – неприязненно спросил Джованни. – Может, и подскажу чего. Сам знаешь, наши возможности поболее твоих.

– Я не знаю его имени. И поверь, вы не можете мне помочь. Лучше сообщи, если Меган накопает что-нибудь интересное.

На сей раз пауза была продолжительной.

– Когда-нибудь ты доиграешься, Юра, – ворчливо пообещал Джованни. – Хорошо, держи меня в курсе.

Я бросил телефон на подушку. Сказать честно, я лукавил. Если мне удастся найти мистера Икс, я вряд ли сообщу о своей находке персонально Джованни. Мне повезет, если я вообще смогу кому-нибудь что-нибудь сообщить.

* * *

В этот вечер я спал без сновидений и проснулся за секунду до того, как зазвонил будильник. А может, я пропустил первую трель. В пустом выцветшем небе мерцали звезды, тонкий серп луны казался обглоданным и жалким. Часы показывали полночь.

Я подхватил полупустую сумку, оставив развешенную в шкафу одежду. С лосьоном и бритвенными принадлежности также пришлось расстаться. Если меня начнут искать уже утром, возможно, удастся выиграть лишний час или два. Джованни такими трюками не проведешь, но вряд ли он прибудет лично, а местные Инквизиторы могут потерять какое-то время, ожидая моего возвращения в обжитый номер.

Я проверил магическую защиту сумки, скрывавшую содержимое от любопытных глаз. А затем, сбросив оковы, выпустил на свободу два заранее заготовленных заклинания – сферу безмолвия и «Один из тысячи». По коже пробежали мурашки, волосы на затылке встали дыбом. С минуту пол под ногами качался, заставляя выверять каждый шаг, потом успокоился, хотя легкое ощущение дискомфорта осталось. Зато теперь отследить меня практически невозможно. Что обычными способами, что с помощью магии. Во всяком случае, с горизонта прорицателей я выпал напрочь. Меган весьма своевременно поведала о своих способностях находить меня с помощью предвидения, теперь мое исчезновение ее не удивит. Мало кому нравится слежка, а уж Темному магу сам Сумрак велел закрыться от вмешательства в личную жизнь. Сегодня стереотипы играли мне на руку.

Выйдя у здания аэропорта, я активировал третью и последнюю заготовку, созданную с единственной целью – скрыть первые две. Аэропорт – своеобразный укрепрайон. Он пронизан десятком заклинаний для отлова нарушителей, поиска мощных артефактов и «нерекомендуемых» заклинаний. Главную функцию любой таможни – учет и контроль – Иная таможня отрабатывала по полной. Однако я был главой Дневного Дозора. Я потратил сотни лет на то, чтобы стены нашего офиса могли хранить любые тайны. И кому, как не мне, знать недостатки магических сигнализаций и способы их обхода.

Я стал одним из тысячи. Обычным человеком с обычной, быть может, чуть более темной аурой. С обычной сумкой, пусть ее содержимое и могло превратить здание в руины. И даже метка временной регистрации, реагирующая на повторное посещение аэропорта, не послала сигнал о моем прибытии. Усатый таможенник, стоявший за невидимой для толпы стойкой, скользнул по очереди равнодушным взглядом. Люди его не интересовали, а я на время отказался от своей сущности, чтобы стать одним из них.

Проволочек при посадке не возникло, самолет взлетел ровно в означенный час. Зона контроля осталась позади. Мне предстояла одна пересадка и долгое путешествие по земле. Казалось, пока можно было отдохнуть, но расслабиться не получалось. Не потому, что, скрыв свою личность, я нарушил закон об обязательной регистрации. Просто теперь я не мог повернуть назад. События вступили в завершающую фазу. Выставленный неделю назад таймер начал последний отсчет.

* * *

Кофе горчил. Честно говоря, называть эту бурду кофе не поворачивался язык, однако выбора мне не предложили.

Кафе с гордым названием «Новый оазис» располагалось на самой окраине города. За ним виднелись лишь десяток низких пыльных коробок домов и пустыня. Великая безбрежная пустыня, ждущая незваных гостей.

Я сделал скупой глоток, поставил миниатюрную чашку на исцарапанный синий поднос. Здесь все было одноразовым: выгоревшие на солнце тенты, пожженные зажигалками пластиковые столы и стулья, кофе из пакетиков, банки «Пепси» и «Колы» в качестве прохладительных напитков. Никакого местного колорита, никаких национальных особенностей. Разве что скудость и бедность разоренной войной страны. Впрочем, скудость и бедность тоже вещи интернациональные. Как и дешевый растворимый кофе.

– Свободно? – Вопрос прозвучал по-английски. На американском английском, если точнее. Академичном, четком и звучном. При звуках такого говора невольно вспоминаются Калифорния, Гарвард и Йель. Пусть в наше время стереотипы и утратили прежнюю чистоту.

Я оглянулся. Рядом стоял рослый плечистый мужчина в безупречно белой рубашке поло и длинных, до колен, алых шортах. На вид лет тридцати. Темные очки, короткая стрижка и широкая белозубая улыбка. Аура спокойного и уверенного человека. Самую малость взбалмошного, но скорее от избытка энергии, чем от неуравновешенной психики.

– Присаживайтесь.

Не знаю, почему я согласился. Подпитаться от незнакомца не вышло бы при всем желании. Подобное блюдо для Светлых. Да и не нужна мне сейчас пища. Все, что мог, я уже выкачал. Больший запас просто не скрыть: заклинания, маскирующие мою личину, не всесильны. Я и так едва не вывернулся наизнанку, чтобы спрятать окружающий меня вихрь чужой энергии. Но тогда зачем я позволил ему сесть? Соскучился по человеческому общению? Увольте, я не Робинзон Крузо. Заинтересовался, чем такой тип занимается в таком месте? Возможно. Хотя мимолетное любопытство никогда не руководило моими действиями. С другой стороны, случайная беседа не обременительна. Мне все равно надо скоротать время до вечера.

– Восточная Европа? – Незнакомец улыбнулся еще шире.

– Журналист? – Я предпочел ответить вопросом на вопрос.

– О нет. – Казалось, еще немного – и улыбка надорвет мужчине уголки губ. – Турист! Позволите закурить?

Я кивнул. Кажется, он все-таки сумел меня заинтересовать.

– Ливия не самый привлекательный курорт.

– О, безусловно. – Улыбка чуть-чуть потухла. Незнакомец извлек из нагрудного кармана золотистую пачку, вытащил единственную сигарету и глубоко затянулся. – Я здесь проездом. Завтра весьма необычный день.

– Национальный ливийский праздник?

Он засмеялся.

– Признаться, не силен в ливийских традициях. Нет, пророчество синоптиков. Завтра обещают дождь, первый дождь сезона дождей. Представляете, первый дождь в Великой пустыне! Я хочу увидеть его собственными глазами.

Я хмыкнул.

– А вы романтик. Познаете мир?

Незнакомец снова рассмеялся.

– В каком-то смысле. У меня было, как бы это сказать… – он пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, – было трудное детство! Я слишком многое пропустил. Теперь вот нагоняю упущенное.

Он протянул руку.

– Лайон. Лайон Смит.

– Александр. – Универсальное имя, если хочешь скрыть свое.

Рукопожатие получилось крепким. Искренним, если так можно выразиться.

– Как вам Ливия?

Я пожал плечами.

– Бедная, разрушенная страна. Отказавшаяся от прошлого. Без будущего.

Янки кивнул.

– Разруха – она не в клозетах, а в головах. – Он поймал мой взгляд и в третий раз рассмеялся. – А знаете, я сразу понял, откуда вы. Как говорится, рыбак рыбака. У меня тоже первопрестольные корни. Отец русский. По крайней мере сам считает себя таковым. Обожает классику…

Янки с неудовольствием покосился на сигарету и решительно затушил ее о землю. Вздохнул.

– Сигареты – тоже его наследие.

Я не удержался и взглянул на собеседника сквозь Сумрак. Ничего не изменилось. Разве что порция хорошего настроения добавила в ауру желто-зеленых тонов.

Я усмехнулся.

– Виновен. Хотя первопрестольной породой похвастаться не могу.

Отпрыск любителя классики снял очки. Глаза у него оказались карие. Во взгляде любопытство и одновременно какая-то отчужденность, совершенно не вяжущаяся с радушным видом. Впрочем, мимолетный холод мгновенно растаял. А может быть, мне просто показалось.

– Теперь вы знаете обо мне все! – заявил янки. – Позвольте и мне удовлетворить любопытство – узнать, что привело провинциального рыбака на край пустыни? Вы определенно не журналист, не турист и, судя по всему, не романтик. Тогда… торговый представитель? Уникальный специалист? Наемник?

Последнюю версию он озвучил без всякого смущения. Собственная бесцеремонность его тоже не беспокоила. Смит и впрямь считал, что человек, которому он рассказал о себе, обязан ответить тем же.

– У меня назначена встреча.

Янки удивленно изогнул брови.

– Здесь?

– Увы, мой соумышленник весьма скрытен. Мне стоило большого труда организовать ее даже в таком богом забытом месте.

Он помедлил.

– Что ж, наверное, мне стоит пожелать удачи в вашем мероприятии, чем бы оно ни было.

– Удача мне определенно понадобится.

Янки неожиданно посерьезнел.

– Вы странный человек, Александр. В вас есть нечто… – он снова пощелкал пальцами, – трудно сформулировать. Поначалу я хотел сказать грозное, монументальное, но сейчас мне кажется, вы больше похожи на актера, играющего чужую роль. Словно бы в вас что-то переменилось, а вы по инерции продолжаете повторять старые слова. Вести себя так, как привыкли. Будто сама мысль о перемене сбивает вас с толку, и вы не готовы даже думать о ней, не то что принять.

Я с изумлением посмотрел на доморощенного психолога. Меня всегда удивляло, когда люди несли подобную чушь. Анализировали других после пяти минут общения, решали задачи (почему-то всегда чужие), едва прочтя условия. Что они при этом испытывали? Кем себя мнили? Лучшими друзьями? Семейными психологами? Фрейдом? Господом Богом?

– Надеюсь, у меня будет время для осознания перемен.

– Только не затягивайте, – строго сказал Смит. – Кто знает, сколько нам отпущено.

Последняя фраза несколько расходилась с дружелюбным настроем. Хотя у американского дружелюбия и так довольно специфический привкус.

– Вы верующий?

Янки неожиданно задумался. Прошла добрая минута, прежде чем он пожал плечами и признался:

– Не знаю. Скорее нет, чем да.

– Опять отцовское наследие?

– М-м… Вряд ли. Отец скорее верит. Во всяком случае, относится к ортодоксам положительно.

– Я не про веру, я про сомнения. Все эти «скорее нет, чем да». Русским свойственна некоторая мнительность в экзистенциальных вопросах. Они не могут просто сказать «да» или «нет».

Янки посмотрел на меня с изумлением, словно я впервые сумел его по-настоящему удивить, и секунду спустя расхохотался. Проходящий мимо официант посмотрел на него с неодобрением.

– Виновен, – отсмеявшись, в тон мне согласился Смит. – Пожалуй, да, отцовское. Но за эту привычку я благодарен. В моей жизни был период, когда я мыслил полярно. Так сказать, в черно-белых тонах. Нынешняя «мнительность» мне нравится гораздо больше. Полутона – великая вещь.

Я едва удержался от сарказма. Вот так банальности рушат образ мудрых всезнающих политиков, психологов и прочих инженеров человеческих душ.

– А давайте на минуту предположим, что Бог висит на телефоне?

– Простите? – недоуменно переспросил янки.

– Представьте, что вам удалось созвониться с Творцом, и он готов исполнить любую вашу просьбу. Естественно, в разумных пределах. Что бы вы попросили?

И вновь собеседник надолго задумался. Кажется, экзистенциальные вопросы и впрямь ставили его в тупик. К тому же он воспринимал их абсолютно серьезно, не пытаясь отшутиться или сказать первое, что придет в голову. Забавный тип.

– Стать свободным, пожалуй, – сказал он наконец. – По-настоящему свободным. Точнее, независимым… Трудно объяснить…

Мне стало смешно. Все-таки пропаганда – страшная сила. Простой улыбчивый американец с неброской фамилией Смит, алчущий свободы и независимости… Печальное зрелище.

– А ваш отец?

Янки неожиданно улыбнулся.

– О нет. Тут у нас разные приоритеты. Полагаю, в отличие от меня или своих коллег он бы просто повесил трубку. Или заказал бутылку хорошего вина!

Я ухмыльнулся.

– В отличие от коллег? И кто же он по профессии?

– Программист. Но очень одаренный.

* * *

Небо затянуло тучами. Звездный свет, пробивающийся сквозь редкие прорехи, не мог разогнать мрак. Тьма спеленала пустыню, ни единого огонька. Свет фар выхватывал очередной участок пыльной разбитой дороги, однако разглядеть что-либо за ее пределами человек бы не смог. Как хорошо, что я не человек. Впрочем, любоваться все равно было нечем. В своем однообразии с пустыней могли соперничать разве что степь и океан. Хотя последний принято романтизировать, и если вы не моряк, то вряд ли назовете его среди скучнейших мест Земли.

– Помедленнее.

Водитель – молодой парень со звучным именем Изар – механически кивнул и сбросил скорость. В отличие от большинства соотечественников он был гладко выбрит, носил свежую отглаженную сорочку и предпочитал запах туалетной воды естественным ароматам немытого человеческого тела. Приятное дополнение к глухой беспросветной тоске, гложущей его изнутри. Гибель отца во время бомбардировок, публичная казнь брата, служившего в танковой бригаде Каддафи, смерть матери, не выдержавшей крушения привычного мира… После подобного кто-то спивается, кто-то превращается в циничную сволочь, Изар же искал спасения в порядке и внешней гармонии, не имевшей никакой внутренней основы. Идеальная батарейка на случай непредвиденных обстоятельств.

Пока его энергия не требовалась. Перед отъездом мы проехались по нищему, полуразрушенному, раздираемому всеми мыслимыми человеческими страданиями пригороду. В нынешнюю ночь полсотни людей стали счастливыми пустым счастьем умалишенных, что забыли печали прошлого и не страшатся будущего. Продлится оно недолго: сутки, быть может, двое. Но для этих людей и один день сродни чуду.

Я осчастливил бы и остальных. Сотни или тысячи – невелика разница. Однако переварить столько энергии одному Иному не под силу, ее невозможно удержать под контролем. Требуется чудовищная концентрация, которая вымотает даже самых стойких. Час-другой – вот все отпущенное жнецам горя время. Потом они невольно утратят контроль и выпустят украденную силу на свободу. Так что жадничать бессмысленно. Тем более мои аппетиты и так нельзя назвать скромными. Для любого, способного глядеть сквозь Сумрак, я превратился в факел. В пылающий в ночи маяк. Столб темного света, скрыть который не способна ни одна иллюзия. Однако шанс встретить Иных в пустыне невелик. Я потратил толику чужой энергии, чтобы побыстрее миновать блокпосты на выезде из города. И четверть часа спустя мы уже мчались по ночной трассе – идущий ва-банк Иной и его лишенный воли слуга. Если все пройдет по плану, Изару ничего не грозит. Он вернется в город к своей пустой, искалеченной войной жизни.

Если все пройдет по плану…

Я прикрыл глаза и вслушался в колебания Силы. Первый слой, второй, третий, четвертый. Никого. Неужели мой противник настолько самоуверен, что даже не проверил место? С другой стороны, чего ему бояться? Лишь два человека на планете знают о нем, а мой оппонент Инквизитор и вовсе уверен, что он – единственный носитель этого знания.

Мой расчет был предельно прост. Эксперименты с аурами и неуклюжие обряды показали, что неуловимый враг имеет весьма смутные представления о нужном ему ритуале. Он только пытается нащупать верный путь и подобрать необходимые компоненты. И я решил ему «помочь». В подвернувшейся кстати записной книжке Манфреду я изложил «его последние прижизненные изыскания» о точном времени и месте проведения ритуала. Дело оставалось за малым – передать книжку в руки второго агента. В том, что второй агент тоже Инквизитор, я практически не сомневался. Обыск на вилле и «нежданная» находка были предпоследним актом разворачивающейся пьесы, последний… Последний начинается сейчас.

Согласно написанным от имени Манфреду стихам, час Икс наступит завтра, ближе к полуночи. А потому у меня в запасе имеются сутки. Достаточно, чтобы подготовить достойный прием.

Я вновь открыл глаза и вгляделся в бесцветный рельеф пустыни. Мне нужна подходящая точка для наблюдения. К сожалению, я не мог указать в стихе точные координаты. В результате подходящая зона растянулась на добрый десяток километров. Неприятно, но не критично. Открыть портал на короткой дистанции несложно. Я просто перенесусь в нужное место. Главное, безошибочно рассчитать точку выхода. Для чего нужно… Я сложил пальцы и воткнул рядом с трассой очередную невидимую «вешку». Тонкая струнка Силы затрепетала, вплетаясь в общий узор, и улеглась, слившись с естественным течением местных энергий. Еще три десятка «вешек», и магическая сеть накроет выбранную территорию. Любое заклинание или манипуляция Силой не просто выдадут нарушителя, но и укажут его местоположение. А дальше дело техники.

Безусловно, сильный Иной сумеет обнаружить ловушку. Однако в любом случае ее как минимум надо искать, причем не в Сумраке – в обычном мире. А вот на такое мой странный противник не способен. Во всяком случае, если я не ошибаюсь на его счет.

Я воткнул очередной маячок и махнул рукой, приказав Изару развернуться. Приятная часть закончилась; чтобы установить оставшиеся «вешки», придется побродить по песочку. Не самое увлекательное, но, с другой стороны, и самое простое занятие. Завтра меня ждут проблемы серьезнее. Я поднялся на ближайший бархан, ненадолго задержался, разглядывая черный пейзаж. Вспомнилось странное путешествие меж слоями и мир симметричных холмов. Где ты сейчас, моя говорливая Тень? Растаяла в сознании, стала частичкой столь эфемерного понятия, как интуиция, или смешалась с магическими щупальцами Силы, распростертыми в надежде учуять незваного гостя? А может быть, всего понемногу? Забавно, я поймал себя на мысли, что немного скучаю по своему трусоватому «я», которое по прихоти судьбы ненадолго обрело разум. Абсурд, если вдуматься.

Я почувствовал слабый всплеск, даже не всплеск – волнение, словно крошечная рыбка скользнула у самой поверхности, породив едва уловимую рябь. Первый слой – пусто, второй – пусто, третий, четвертый, пятый?.. В глазах зарябило. Смотреть на пятый слой – удел Великих. Я компенсировал отсутствие гения океаном собранной энергии, однако грубая сила отнюдь не замена мастерства. Картинка расплылась, слои слились в неразделимый конгломерат. Чертыхнувшись, я зажмурился до боли в веках. Вроде и на пятом слое пусто. Показалось? Может, и так, но лучше поторопиться.

Краем глаза я уловил какое-то движение внизу, под ногами, но среагировать не успел. Портал раскрылся прямо подо мной, съев часть бархана, и я в полном соответствии с законами физики рухнул вниз. В мерцающее болото чужого заклятия.