Что ни говори, а Силой сукин сын пользовался виртуозно. Если бы не «сеть», я бы даже не почувствовал его присутствие. Хотя и предупреждения оказалось недостаточно. С другой стороны, я ведь сам добивался нашей встречи. И то, что противник нанес удар первым, мало что меняло. Да и удар ли это был? Портал не имел фильтра, превращающего чужаков в кровавый фарш, и переместило меня отнюдь не в пространстве, скорее, просто засосало в Сумрак на… полуторный слой?

Местность ничуть не походила на мертвый, выросший меж руин лес. А судя по размытому пятну солнца и колючему ветру, мы погрузились глубже первого слоя, хотя и не добрались до второго. Выходит, сумеречная дрянь чувствует себя между слоями как рыба в воде. Причем не только перемещается сама, но и затягивает туда других. Если учесть, что в прошлый раз я выбрался исключительно стараниями Алии, перспективы просматривались не самые радужные. И, к сожалению, это была не единственная проблема…

Они стояли передо мной: Евгения Марковна, малыш Сяо, худощавая вдова из Калифорнии, краснощекий немецкий бюргер, бритый наголо чернокожий нигериец… Те, кого умыкнули из-под носа Инквизиции, и те, кого Джованни успел спрятать на вилле. Широкое кольцо из полусотни человек. С пустыми глазами, с лишенными выражения лицами. Я не сразу заметил тонкую прозрачную пленку темпоральной заморозки. Нечто вроде «фриза», хоть и без характерного голубоватого отлива. Пользоваться канонической магией ублюдок считал ниже своего достоинства.

Я готовился обрушить на врага десяток заготовленных заклинаний, но продолжения не последовало. Мерцающее окно захлопнулось, и я остался в окружении застывших вне времени кукол. Огляделся. Пустыня осталась пустыней, разве что вместо песка под ногами шуршал щебень. И не только щебень…

Я наклонился и зачерпнул горсть камней, идеально круглых, отполированных едва ли не до блеска. Среди десятка голышей затесались два стеклянных шарика. Один мутный с серым отливом, другой прозрачный, с застывшими пузырьками воздуха. Я бросил его вперед, и он заскакал по камням, прежде чем спрятаться в незаметной ямке.

С минуту я изучал окрестности. Кроме россыпи стеклянных и каменных бусинок, вокруг не нашлось ничего примечательного. Несколько бесформенных и вполне обыденных валунов мне по пояс; ржавый остов, в котором я не сразу признал остатки автобуса. Кажется, вывезенные с виллы трофеи даже не потрудились распаковать, так и заморозили вместе с транспортом до сегодняшнего дня.

Я подошел к ближайшему меченому – бородатому лысому мужчине с пивным животом и стальными мышцами, упрятанными под слоем жирка. Канадский фермер, член национальной команды лесорубов. Угораздило же бедолагу. Я коснулся магической пленки, на ней остались едва заметные отпечатки пальцев. Действительно «фриз», только очень уж ювелирный. Словно пленников обернули в целлофан. Пожалуй, такую упаковку даже можно вскрыть, не повредив содержимое…

– Ты… – Шепот за спиной заставил вздрогнуть. – Опять ты… Почему ты здесь? Как узнал? Она не могла сказать, я закрыл любую возможность. Как… Как? Как?!

Я обернулся. Передо мной стоял мужчина средних лет с коротким ершиком волос, орлиным носом и жидкой бородкой. Загорелая кожа, пронзительные черные глаза. Куцая одежонка, похожая на схенти, навевала мысли о египетских вазах с изображениями звероподобных богов; на ногах – легкие плетеные сандалии. И слова… Чуть отличные и в то же время до боли знакомые. Что ж, тогда и мне не стоит менять дебют.

– Ты забыл назвать меня Темным. – Я высвободил частичку заимствованной энергии, облек ее в форму Лика Истины, и иллюзия превратилась в серую дымку, растаяла в воздухе. – Хватит прятаться за декорациями! Я видел ваше истинное лицо.

Тихий смех прозвучал словно бы ниоткуда.

– Видел? Что ты видел, маг? Безумного шута, бегущего от своей судьбы? Девчонку, возомнившую себя мессией? Когда окажешься перед Анубисом, ты тоже скажешь, что видел его на картинке?

– Уж не взыщи, но путешествие через Аверн в мои планы не входит.

– Не тебе решать… Темный.

Камни пришли в движение. Они ползли, карабкались друг на друга, собирались в гротескную двухметровую маску с фасеточными стеклянными глазами, бугристой, изъеденной оспой кожей, провалом рта, сквозь который проглядывала пустошь. А еще маска была пронизана Силой. Силой и… чем-то иным. Я видел трепетавшую вокруг камня ауру. Яркую, зримую, полную жизни – из желтых, зеленых и алых полос, заключенных в четкую серую раму.

– Видишь? Ты видишь? Что ты видишь, Темный? Ты не способен ни увидеть, ни оценить. Никто из вас не способен. Вы ограничены. Своим телом, миром, в котором живете, собственными суждениями. Вы смотрите и не видите. Для того чтобы увидеть, вы должны перестать быть собой, на что вы никогда не пойдете. Потому что ваше бесценное самодовольное «я» – единственное, что у вас есть. И вы будете цепляться за него до последнего. За то, что называете Светом, и то, что не имеет никакого отношения к Свету. За то, что называете Тьмой, и то, что является лишь бледной тенью Тьмы. Стоит приоткрыть завесу, и вы готовы вырвать глаза, лишь бы сбежать от увиденного. От того, что разрушит вашу бесценную картину мира. От того, что покажет вам, как ничтожно и бессмысленно все, что вы цените и чем себя мните.

Я криво улыбнулся.

– Для существа, оставляющего угрозы на камнях, ты слишком много болтаешь.

Маска расхохоталась.

– То, что ты называешь угрозами, – лишь малая часть меня. Та, которую ты зовешь Алия, перенаправила портал, забросила тебя в место, куда даже мне трудно проникнуть. Пришлось использовать обходные пути, и по мере того, как я просачивался в тот мир, он менялся. Надписи на камнях, взорванный монолит, лавина – лишь следствие моего приближения. Если бы я проник на тот слой как личность, ты не сумел бы сбежать.

– Однако ты не способен пройти в наш мир. Как тогда сбил самолет?

– Самолет… – Маска ненадолго застыла. – Железную птицу? Просто. Я пожелал твоей смерти и влил в свое желание Силу. Сумрак доделал остальное. На седьмом слое оно приняло форму заклинания… – Маска вновь запнулась. – Гремлин. Вы называете его Гремлин. Оно связало птице крылья, а Нить Атропос лишила тебя возможности летать…

Маска замолчала. Готов поклясться, составленные из стеклянных шариков глаза изучали меня.

Вновь раздался громоподобный хохот.

– Темный… Ты не знаешь этого заклятия! Ты не разобрался даже в костылях, которыми вы подменяете истинную силу, но пришел, чтобы остановить меня?!

– И все же я выжил. Несмотря на все твои усилия.

Смех стих, захлопнулась раззявленная пасть. На землю посыпались камни. Теперь голос существа звучал глухо:

– Не понимаю. Почему Он выбрал тебя? Та девочка, Абсолютная, несравнимо сильнее, я ждал ее. Есть те, кто знает больше. Есть те, чьи костыли намного крепче твоих. Но сейчас предо мной стоишь ты. Убийца, лишивший жизни двух моих сородичей. Я думал, ты особенный, отличаешься от остальных. Но ты такой же, как все. Не понимаю.

– Кто «он»?

Каменный рот вновь распахнул стеклянные губы.

– Есть лишь один разум, способный препятствовать моим действиям. Мой отец. Сумрак. Не важно, чьими руками он действует. Знай, лишь благодаря ему ты жив.

– И тем не менее ты идешь против его воли.

– Ибо он не ведает, что творит! – В рокочущем голосе чудовища явственно звучал гнев. – А если и знает, не может остановиться! Он принял решение и готов спустить двуглавого волка. Только на этот раз у людей найдется волкодав, и исход их встречи не сможет предсказать никто! Даже я. Даже сам Сумрак!

Стеклянные глаза полыхнули зеленым огнем.

По спине пробежал холодок. Однажды в компании с Джованни я оказался рядом с пророком в миг, когда тот предрекал грядущее – совершенно пустяковый, незначительный факт. Однако тогда мне стало не по себе. Передо мной стоял сопляк, озвучивающий абсолютную, непреложную истину. Я мог бежать от нее, использовать в своих целях или, пожав плечами, жить дальше. Но как бы я ни старался, какие бы усилия ни прилагал, я не мог изменить сказанное. Будущее было высечено на скрижалях мироздания. Высечено не мной, а одетым в рваные тряпки тощим заморышем. И я ничего не мог изменить.

Услышанное сейчас было сродни тому пророчеству. Только звучало куда как страшнее. И главное, если отбросить детали, смысл его был кристально ясен.

Я вспомнил слова Джованни о том, что грядут перемены, что он собирается пережить грядущий Армагеддон. Если верить сказанному, шансов ему не дадут. Впрочем, как и всем нам.

– Если ты прав, если пытаешься остановить Сумрак и предотвратить сражение с Абсолютной, почему пытался убить меня, а не ее? Тогда, в самолете, я даже не знал о твоем существовании. И возможно, не узнал бы, если б не твое нападение.

Стеклянные шарики стекли с верхней губы и превратились в тонкие метровые клыки.

– Ты нарушал гармонию. Еще до того, как мой слуга отправился за избранными, до того, как вы нашли лишенных душ. Я видел все – каждую нить, каждый узелок будущего – так ясно, как не видят ваши пророки. Я знал, что произойдет. Мешала лишь одна соринка, крошечное пятно на полотне, камень, нарушающий равновесие. Ты. Иной без имени. Иной, которого я не знал и не ожидал увидеть. Ты был лишь дефектом на пергаменте, и я потратил очень много краски, пытаясь замазать тебя. Но Он не позволил. Однако твоя судьба больше не в его власти. Теперь ты стоишь передо мной, и даже Он не сможет мне помешать. Отец не способен убить дитя. Любимое. Совершенное. Потому что я его часть. Часть его разума, продолжение воли. Только в отличие от слуг я способен действовать самостоятельно. И я остановлю его безумную решимость. Спасу от самого себя.

– Если ты настолько силен, зачем тебе они? – кивнул я в сторону застывших во времени фигур.

Каменный рот скривился.

– Потому что я не могу пойти против отца! Мы едины. Он не способен остановить меня, но и я не могу направить дарованную им силу против его желаний.

– И тогда тебе понадобились костыли. Ты не Абсолютный, не так ли? И никогда им не был. Но ты нашел обходную дорожку, способ, как, не обладая абсолютной силой, совершить абсолютное воздействие. Ведь сила воздействия определяется не отношением, а разностью потенциалов. И если «минус» чуть-чуть не дотягивает до «нуля», для получения необходимой разницы нужно увеличить значение «плюса». Они – твой «плюс», не так ли? Люди с максимально высокой магической температурой, лишенные даже рудиментарных задатков Иных. Если изолировать их от остального мира, например, здесь, в пустыне, их энергию не уравняет толпа. И тогда ты получишь нужную разницу, компенсируешь отсутствие собственного гения их природными данными. Пробьешь барьер, который, как считалось, способны преодолеть лишь Абсолютные. Это ведь не первая попытка? До того, как ты собрал избранных, ты пытался создать их искусственно. Лишал людей аур, пытаясь получить из них нужный «полюс». Только не вышло. Твои силы несравнимы с силами Сумрака. Он может породить людей с высокой температурой, ты – нет. Только воспользоваться плодами его трудов.

Земля дрогнула. Я едва устоял на ногах.

– Ты ступаешь на опасный путь, Темный! То, что ты понял очевидное, не делает тебя всесильным. Лишь трижды моим планам не суждено было сбыться, и каждый раз предо мной стоял Абсолютный, чье упрямство в конце концов стоило им жизни! Будь то Мерлин с Венцом Творения, Моисей или первый из величайших, чье имя не сохранилось в вашей памяти. Левиафан и Гор пали, Фуаран пред лицом направленной мной стаи спасла свой труд, но не жизнь. Хронос навеки заточен в Саркофаге времен. Баал-Зебуб… – Клыкастый рот скривился в усмешке. – Славные были деньки.

– И чего ты добьешься? Остановишь посланника Сумрака?

Земля вновь содрогнулась, на сей раз от очередного раската хохота.

– Юнец… Глупый маленький Темный. Двуглавого нельзя остановить. И дело не в моем отце, дело в вас – людях. Посланник – лишь ответ на охватившее вас безумие. Год за годом, столетие за столетием вы нарушали подписанный Договор, и капля за каплей ваши грехи точили выкованную из крови цепь. Вскоре одно из звеньев лопнет, и Двуглавый вырвется на свободу. Не потому, что Сумрак зол на вас, не потому, что жаждет мести или желает обрушить всевышнюю кару. Таков естественный порядок вещей. Вы могли измениться, поумерить аппетиты, соблюсти по крайней мере внешнюю сторону Договора. Но тогда вы перестали бы быть собой, а ваше «я» – то, за что вы будете цепляться до последнего. Даже если сгорите в огне. Даже если в огне сгорит весь мир! Нет, остановить посланника невозможно. Но я могу убрать вторую сторону конфликта.

– Уничтожить Абсолютную?

Каменная маска вновь продемонстрировала клыки.

– Темный… ты слишком кровожаден. Я не собираюсь выяснять, что произойдет, если непреоборимая сила столкнется с неодолимой преградой. Я лишь чуть-чуть подправлю баланс. И сделаю из Абсолютной Величайшую. Первую среди Великих. Остальные даже не поймут разницы. От абсолютного нуля ее будет отделять зазор тоньше папируса. Только большего не потребуется. Двуглавый поглотит ее, как поглотит остальных. Тех, кто не чтил Договор. Тех, кто забыл, что поставил свою подпись. Тех, кто спрятал голову в песок и решил, что расплачиваться придется потомкам, а не ему.

* * *

Он не лгал. И, в отличие от слепого Монстра, призвавшего Инферно, не был безумен. По крайней мере в бытовом смысле. Однако, положа руку на сердце, все старые маги в той или иной форме страдают манией величия. Этому же существу наши старички в правнуки годились. Так что и мнил он себя если не господом богом, то князем мира сего точно.

К несчастью, основания для подобной оценки у него имелись. Единственный мой козырь – неспособность Сумеречного выйти в наш мир – он мне не дал разыграть. Я планировал ловушку. Хотел заранее подготовить поле боя, обеспечить себя дополнительной защитой, проложить путь к отступлению. Но чертов провидец явился на день раньше. И не просто явился, а затащил меня в свою реальность, где я был гостем, если не пленником. Мысль ввязаться в драку с каменной маской не прельщала. Я бросил еще один взгляд на скованные Фризом фигуры. Насколько прочна их магическая скорлупа? Сможет ли Сумеречный воплотить свой план в жизнь без их помощи? Вряд ли. Он потратил немало сил, чтобы собрать их в нужное время в нужном месте. У него нет плана Б. А коли так, их безопасность для него является главным приоритетом.

И я ударил Молотом Тора – концентрированной версией обыкновенного барьера, более разрушительной, а потому требующей более сложной защиты, – и тут же накрыл маску «поцелуем вампира». Помнится, это заклинание доставило Монстру немало хлопот. Мне же лишь требовалось отвлечь Сумеречного на пару секунд. Я вскинул руки, и на меченых обрушился «черный дождь». Кипящие струи накрыли не только людей, но и маску. Однако обе атаки были всего лишь смертоносным, затратным, требующим огромных усилий трюком.

Подвешенные на рефлекс заклинания создали хаос, и я потянулся к растянутой в пустыне сети. Узор остался не завершенным, но, к счастью, мы погрузились неглубоко. Я ощутил вибрацию нитей, которая послужит мне маяком, и открыл сумеречный портал. Не для того, чтобы уйти на нижние слои, – чтобы сбежать. В прошлый раз такой прием едва не стоил мне жизни. Однако я сделал выводы и теперь шел на свет магического маяка-сети.

Воронка раскрылась, принимая меня в свои объятия, и тут же разлетелась стаей вырезанных из Тьмы ворон. Подул знакомый прохладный ветер. Зашуршал, скребя о туфли, колкий бесцветный песок. Кажется, я даже увидел тень припаркованного на обочине джипа. Только первый слой… Дьявол, неужели он успел вмешаться в мое заклинание?!

– Жжется. – В грохоте пересыпающихся камней слышалась детская обида. Оплавленная маска материализовалась прямо в воздухе, повисела секунду и рассыпалась водопадом щебня. Помедлив, камни пришли в движение и собрались в подобие двухметрового голема. Сумеречный вытянул руки, словно бы с удивлением разглядывая новую форму. Похоже, на первом слое его возможности ограничены.

Однако радовался я рано, у моего визави хватало козырей не только между слоями. Свет словно бы чуть-чуть померк. Я попытался поднять тень и почувствовал, что не сумею этого сделать. Черный силуэт будто слился с песком, прятался, ускользал сквозь пальцы. Надо же, не знал, что кто-то играючи может помешать Иному покинуть Сумрак. Хотя от мерзавца, который на лету блокировал мой портал, попутно отразив все атаки и защитив подопытных от ядовитых капель, следовало ожидать чего угодно.

Будь у меня больше времени, я смог бы, наверное, выловить беглянку-тень. Однако времени мне не дали.

Песок пришел в движение, взметнулся трехметровой коброй с безмерно раздутым капюшоном. На мой вкус, подобные заклятья отдавали дешевым позерством. Но надо признать в них и некоторый практический смысл: молотить конструкта боевыми заклинаниями бесполезно. Песочная змея легко закроет любые раны, благо стоим посреди пустыни. А потому я просто накинул на нее пленку Фриза, превратив рукотворного монстра в нелепую статую.

Голем озадаченно переступил с ноги на ногу. Пальцы на его правой руке стремительно истончились, превратились в каменные струны, ничуть не уступающие в гибкости струнам стальным. Я не стал проверять, что произойдет, коснись меня импровизированная плеть. Отпрянул в сторону и отсек нити тройным лезвием.

Сумеречный маг недоуменно посмотрел на обрубленные пальцы и сотворил рядом с застывшей змеей торнадо. Еще один дешевый трюк, требующий немалых затрат энергии. Я даже не пытался расплести его заклинание, просто отпрянул в сторону. Смерч прошел на пару метров правее и рассыпался безвольными струйками ветра.

Голем раззявил пасть и выплюнул десяток дымных струй, подобных той, что убила Елену. Потенциал чудовища был невероятен. Будь копья направлены в цель, моя защита превратилась бы в решето. Однако струи спрессованной, скрученной в тугой канат Силы подобно однополярным магнитам разметало в стороны. Лишь одна устремилась ко мне, но я парировал ее без особого труда. Хотя и тряхнуло меня основательно.

Я немедленно атаковал в ответ, используя экзотический «цветок лотоса», который до последнего держал в резерве. Столь сильный выброс энергии должен был ослабить защиту голема. Не мог не ослабить! Белые лепестки ударили в каменную статую, выбили мелкую крошку. Левая кисть рассыпалась почерневшим щебнем. Правая нога подломилась. Голем осел, тяжело опершись правой рукой о землю, и посмотрел на обрубок левой руки.

– Больно, – с удивлением вымолвил он.

Я вдруг почувствовал легкий зуд – сигнал. Кто-то задел раскинутую в пустыне сеть.

– Больно, – повторил голем. Повернулся ко мне. А затем… Затем я не понял, что произошло. Черно-белый мир на миг заполнился цветами – сиреневым, пурпурным, фиолетовым, грязно-розовым. Калейдоскоп красок закружил вокруг чудовища. Сумеречная радуга обрела плотность, собралась в подобие гигантского лезвия косы. И ударила меня грудь. Даже знай я о заклятии заранее, попытайся уклониться – у меня бы ничего не вышло. Атака была молниеносной, безупречной, смертоносной.

Сфера отрицания лопнула, как мыльный пузырь, разлетелся хрустальными брызгами щит мага. Какую-то секунду макраме силовых нитей удерживало сумеречное лезвие у моей груди, но остановить заклинание не смогло. Возможно, пять лет назад я и сражался с Сумеречным на равных, однако обезумевший маг не шел ни в какое сравнение со стоящим передо мной чудовищем. Все мои знания, весь опыт стоили не больше знания борцовских приемов в схватке с разъяренным львом. Я успел лишь выбросить вперед руки, встречая смертоносную радугу потоком Силы и отчетливо понимая, что задержу ее лишь на пару мгновений. А затем… Затем я утонул во вспышке запредельной, нечеловеческой боли.

Нырок в жидкий азот, купание в горящем напалме… нервные окончания взбесились, не зная, как сообщить мозгу о том, что тело превратилось в сплошную страшную рану. Не понимаю, отчего я не потерял сознание, почему не сошел с ума от болевого шока. И вдруг боль ушла. Мгновенно. Полностью. Будто отключили рубильник. Я стоял на коленях, а с вытянутых рук стекали, капали на камень похожие на икру пузырьки. Другие, чуть крупнее, взмывали вверх, таяли в воздухе. Хорошо знакомые пузырьки. Те, что четыре года назад спасали Монстра от моих смертельных ударов. Те, что, по словам Джованни, окружили меня, когда мы врезались в созданный Сумеречным магом портал.

– Невозможно. – В голосе голема прозвучало недоумение. – Ты не можешь. Никто не может. Высший, Великий, Абсолютный… Ни Свет, ни Тьма. Это не ваш дар! Не ваша сила…

Я заставил себя подняться на ноги. Не знаю зачем. Спина онемела, по лицу текли слезы, и я не мог их вытереть, руки висели плетьми. Заклинания, Сила, Сумрак – слова утратили всякий смысл. Я был полностью, абсолютно пуст. Как тогда во Франции…

Левая рука голема взбугрилась, из обрубка медленно проросла новая каменная ладонь. Над ней закружило, собираясь в сферу, пыльное облако. Раскрылся беззубый рот:

– Ты – ошибка. Ты будешь исправлен.

– Хватит! – Звонкий голос за спиной заставил вздрогнуть. Я хотел обернуться, но боялся, что закружится голова. Впрочем, лишних движений не потребовалось. Алия вышла вперед, встала передо мной. Пыльное облако в руке голема продолжало вращаться, но чуть медленнее. Пасть чудовища захлопнулась, хотя голос звучал столь же четко.

– Зачем ты пришла?

– Ты не оставил мне выбора.

Громогласный хохот сотряс равнину.

– Выбора? Тебе? Сломанной игрушке, которую из жалости починил Отец?

Алия покачала головой.

– Ты так ничего и не понял. Ты не исполнитель его воли, не творец чужих судеб и не спаситель мира. Ты даже не любимый сын, как бы тебе ни хотелось обратного. Для тебя все закончится сегодня. Сейчас. Ты исчерпал лимит на шалости.

– И кто же меня накажет? – В голосе голема не слышалось страха или волнения. – Быть может, этот Темный маг? Или ты, живущая в долг?

– Не он и не я. – Алия подошла к застывшему чудовищу, коснулась каменной плоти. – Для тебе есть лишь один бог и судья.

– Убогая, – проревел голем, – Сумрак никогда не убьет свое дитя!

Алия опустила взгляд.

– Не убьет, – тихо согласилась она, – но и защищать тебя больше не будет.

Я почувствовал еще одно касание сигнальной сети. Мимолетное, почти незаметное. Алия бросила на меня короткий взгляд и исчезла.

Голем недоуменно посмотрел на место, где только что стояла волшебница. Повернулся ко мне, однако сделать ничего не успел. Что ни говори, а эффектный выход на сцену Инквизиция отработала на отлично. Полдюжины порталов раскрылись вокруг голема правильной гексаграммой, и одновременно материализовались три десятка теней. Часть Инквизиторов поднялись из нашего мира, остальные ухнули напрямую с третьего слоя. Темные и Светлые. Маги, волшебницы, ведьмы, оборотни, вампиры… Сомневаюсь, что они скрылись бы от взора Сумеречного, несмотря на все ухищрения. Видимо, Алия каким-то образом ограничила способности голема, выиграв для кавалерии время.

– Именем Инквизиции! – проревел закованный в алую броню демон; огненный плащ взметнулся, раскрываясь в два огромных крыла. Здорово же припекло Джованни, если он решился принять сумеречное обличье. – Приказываю…

Я понял, что произойдет, до того, как голем раскрыл рот. Понял и то, что закончить фразу Джованни не суждено. Громовой глас сотряс небо. Сила, превосходящая все виданное ранее, вырвалась на свободу. Я узрел, как раскалывается земля, как поднимается столб пыли, как ауры сотен заклинаний сливаются в единый радужный конгломерат. Я видел, как бьется в переплетении цветных пут, разваливается и тут же собирается воедино каменное чудовище. Новый раскат грома сбил меня с ног, протащил по земле добрые несколько метров. Подобный удар мог сокрушать горы, ровнять с землей крепости и иссушать моря. И все-таки чего-то в нем не хватало. Быть может, прежней уверенности и бесконечной, несокрушимой мощи, что покинула дитя, когда от него отрекся отец.

Но для меня это было слабым утешением. Вспыхнуло кольцо зеленого пламени. Прозрачная стена рванула, расширяясь, в мою сторону, и я осознал, что остановить приближающееся заклятие просто нечем. Черные пузырьки, спасшие жизнь, выбрали каждую крупицу, иссушили каждый ручеек доступной мне силы.

Я попытался поднять тень, выйти из Сумрака и понял, что не успею. Призрачное пламя накроет меня с головой. Странно, но волнения я не испытывал. И сошедшее отрешенное спокойствие не спишешь на усталость и опустошенность, когда единственное желание – желание скорейшего завершения. Я больше не был рядовым воином. Я ощущал себя частью чего-то большего. Частью… пророчества? Когда твоя судьба записана на скрижалях мироздания, и ни одно заклинание не способно ее изменить.

Зеленая стена проросла тысячью побегов, протянула жадные отравленные языки. Я инстинктивно попытался закрыть лицо… А потом все закончилось. Я лежал на выжженной изрытой земле. Рядом, сложив руки на груди, стоял Джованни. В своем вполне мирском обличье, с аккуратно уложенными волосами и надменной гримасой на лице. Разве только на щеке белел едва заметный свежий шрам, да разорванный рукав серо-стальной рубашки наспех стянули магические нити.

– Запиши на свой счет. – Инквизитор протянул руку, и я с трудом поднялся. В горле словно кошки драли, невыносимо зудела кожа. Знакомые ощущения.

– В твоем Фризе по-прежнему не комфортно.

Джованни смерил меня надменным взглядом и констатировал:

– Ты жалок.

– Поверь, это только видимость.

Джованни, однако, не поверил. Взял меня за плечо и буквально выволок из Сумрака. Мы оказались на вершине бархана по щиколотку в грязи.

Небо посветлело. Шел проливной дождь. Не знаю, сбылись ли ожидания американского туриста, но, как по мне, лил вполне обыкновенный, весьма премерзкий ливень, попасть под который не пожелаешь и врагу.

Увязая в болоте, пару часов назад звавшемся пустыней, мы доковыляли до машины. Изар дремал, сложив руки на руле. На заднем сиденье водил пальцем по планшету белобрысый Инквизитор поколения next. С бритыми висками, чахлой бородкой и тоненькими усиками. Увидев нас, он слегка подобрался, однако планшет не отложил. Видимо, они с Джованни работали в разных отделах, и большим авторитетом последний не пользовался.

Джованни ничуть не смутился. Он рыкнул на юнца, прогнал его на переднее сиденье и с удовольствием вытянул ноги на сиденье заднем. Я плюхнулся рядом, вокруг немедленно образовались лужи. Хорошо Инквизитору – с него как с гуся вода. Надо будет освежить в памяти основы косметической магии.

Джованни достал сплетенную из тонких, гибких спиц сферу, сломал в кулаке и задумчиво слизнул с пальца каплю крови.

– Теперь нас не услышат.

– Я догадался.

– Ты вообще догадливый. – Инквизитор оценивающе оглядел меня с ног до головы. – Итак?

Я пожал плечами.

– Да нечего рассказывать. После ваших стихов решил проверить пару мыслей. Отправился сюда, и вот… встретились два одиночества. Совершенно случайно.

Джованни кивнул.

– Контрольный пункт в аэропорту ты тоже обманул совершенно случайно?

– Мне показалось, что за мной следят. Мне это не понравилось.

Джованни снова покивал.

– И конечно, ты не счел нужным поделиться своим недовольством со мной.

– Я в состоянии сам разобраться со своими проблемами.

Инквизитор демонстративно осмотрел мою промокшую, истрепанную одежду, перевел взгляд на лужу.

– Заметно.

– И на старуху бывает проруха.

– Ладно, формально твои прегрешения мы рассмотрим позднее. Так сказать, по результатам разговора. Кто это был?

Я хмыкнул.

– Думаешь, он раскрыл мне душу перед тем, как переломать ребра? Не знаю. Вероятно, Сумеречный маг, в котором не осталось ничего человеческого. Думаю, это он сбил мой самолет, склонил к сотрудничеству Манфреду и устроил бойню на вилле. Полагаю, он же похитил меченых. Кстати, что насчет…

– Мы нашли их во «фризе» на втором слое, после того как уничтожили эту тварь. Видимо, он держал их… да черт знает, где он их держал! Однако с его смертью чары рассыпались.

Я рассеянно кивнул. Перед глазами мелькнул образ Алии. Чары рассыпались, как же.

– «Фриз» спал почти сразу, – продолжил Джованни. – Сами меченые ничего не помнят со дня похищения. Мы переправили их в Дубай, вывезем ближайшим самолетом в Рим. Пока не поймем, зачем они понадобились твари, меченые останутся под надзором Инквизиции.

– А Меган?..

– С ними. Кстати, не забудь сказать ей спасибо. Она нас и вызвала. Сказала, что потеряла тебя в этом районе. Что в линиях вероятностей возникла странная аномалия, настояла, чтобы мы проверили.

– Понятно. – Я помассировал шею. – Мне казалось, меня нельзя отследить… Сколько человек входят в конвой?

– Все, кто остался на ногах.

– И много таких?

Джованни помрачнел.

– Не считая нас, семеро. Еще пятерым для лечения понадобится… кхм… время. Я потерял половину, Юра. И они не новички – лучшие из лучших. Инквизиция не скоро оправится от такого удара. А ведь мы даже не пытались взять тварь живьем, били на поражение. Будто с Зеркалом сражаться… Я даже не поверил, когда она не смогла подняться! Так и бил «сердцем Каина» в щебень, пока воронка не образовалась…

Он извлек – мне показалось, из воздуха – фляжку и сделал несколько крупных глотков. Глядя в пространство, глухо сказал:

– Ненавижу уродов. Ненавижу сюрпризы.

Глаза Инквизитора сверкнули и погасли. Он спрятал фляжку, повернулся ко мне и как ни в чем не бывало продолжил:

– Итак, я удовлетворил твое любопытство и готов услышать другую часть истории…

* * *

– Уф, – выдохнул Джованни. – Не думал, что буду скучать по сицилийской жаре.

– Первый раз на Ближнем Востоке?

– Не в первый, но успел забыть. – Он посмотрел на меня со звериной серьезностью. – Полагаю, тебе хочется о многом рассказать.

– Безусловно. Поднимемся наверх? – Я кивнул в сторону Башни Халифа.

Джованни поморщился.

– Юра, ты же знаешь, я ненавижу высоту.

– Веришь, забыл. – Я глубоко вдохнул сухой раскаленный воздух. – Полагаю, нам стоит перенестись в более прохладное место. Кондиционируемый офис в Риме меня вполне устроит.

Джованни недовольно оттопырил нижнюю губу.

– Команда вылетает вечером. Ладно, ввиду особых обстоятельств я готов сделать исключение. Для тебя, и только для тебя.

Он огляделся, выискивая подходящее место.

– Сколько времени займет настройка портала?

– Минут пять… Ты спешишь?

– Наоборот. – Я покосился на стрелу небоскреба. – Хотел напоследок взглянуть на город с высоты.

Лицо Инквизитора посерьезнело.

– Юра, что за лепет. Если что-то задумал, говори прямо.

Я развел руками.

– Никакого двойного дна. Я действительно хочу на смотровую площадку. Дашь мне четверть часа?

Щеки Джованни едва заметно покраснели. Он достал платок и отер лоб. В нем боролись два желания: заковать меня в цепи и как следует допросить или оставить все как есть в надежде выслушать максимально подробную версию моих злоключений. Естественно, победила жадность.

– Если ты опять что-то отмочишь…

– Я предлагал подняться со мной, – напомнил я. – В твоем возрасте пора бы избавиться от фобий.

Глаза Джованни сверкнули.

– Пятнадцать минут. Я предупредил.

Я не стал издеваться над детскими оговорками. Четверти часа мне вполне хватит, а Джованни… пусть потешит свое инквизиторское самолюбие.

Махнув на прощание рукой, я развернулся и зашагал к небоскребу. Миновал очередь потных, мающихся бездельем туристов, зашел в лифт.

Джованни пустил за мной импа. Сообразительную тварь, исполненную в хитрой инквизиторской модификации. Что ж, справедливо; пожалуй, на его месте я поступил бы так же… Хотя нет. Я не жадный, я бы просто не отпустил подопечного на прогулку. Да и Джованни бы не отпустил, будь ситуация иной. Однако он видел, в каком я состоянии. Выжатый, лишившийся Силы, едва живой. Куда я денусь?

Двери распахнулись. С прошлого посещения ничего не изменилось. Толпа туристов, похожих друг на друга как матрешки – яркие, размалеванные и безликие одновременно. Только Меган не было, сейчас она исполняла другую роль.

Я опустил взгляд на гладкий, отполированный до блеска пол. Высмотреть среди бликов сгусток Тьмы оказалось невероятно трудной задачей, заставить его двигаться – трудной вдвойне. Инквизитор не ошибся в оценке, сейчас я и впрямь как разбитая телега. Погружение на первый слой Сумрака сожрет остатки сил, и вряд ли я смогу сотворить даже простейшее заклинание.

Я подошел к перилам. Зажмурился, с удовольствием подставил лицо ветру. Все так, как во сне. Так, как предсказано. Спичечные коробки домов, пластиковая автострада и рвущийся в небо самолет. Все так, как должно быть.

Я поднял тень. Я сражался с ней, как в первый раз. Отрывал неподатливый мрак от пола, тянулся, рвался сквозь вязкую Тьму. Пот заливал глаза. Мелькнула мысль, что надо было запросить не пятнадцать минут, а хотя бы полчаса. Впрочем, без разницы. Если я провалю первую попытку, на вторую просто не хватит сил. Хоть пять минут отдыхай, хоть двадцать пять. И главное, нельзя подпитаться от галдящей, преисполненной детского восторга толпы. Разве что зачерпнуть немного сил у вежливого улыбчивого экскурсовода, ненавидящего жизнерадостных идиотов всеми силами души. Черная волна чужого презрения решила исход дела. Неподатливая пленка не выдержала давления и лопнула.

Тяжело дыша, я привалился к ржавой колючей арматуре. Смахнул комочек потянувшегося к щеке синего мха. Сглотнул, пытаясь размять пересохшее горло.

– Жалкое, должно быть, зрелище.

– Да уж, видали и получше, – в тон мне ответила Алия. Белое платье, расшитое васильками, стянутые в пучок волосы, смеющиеся глаза…

– Сумрак знал, что так будет? С самого начала?

– Ну что ты. – Она улыбнулась. – Просто верил в тебя.

– Теперь ты говоришь от его имени?

– Нет, от своего. Ведь именно это для тебя важно.

Я ухмыльнулся.

– В последнее время все норовят угадать, что у меня на душе. Видимо, новый тренд, говоря языком современной молодежи.

Я провел тыльной стороной ладони по сухим губам, заставил себя распрямиться.

– То, что сказал Сумеречный, – правда? Сумрак уничтожит Иных? Уничтожит человечество?

Улыбка Алии стала печальной.

– Юрий… Пойми, Он не человек и не Иной. Не Светлый, не Темный, не Сумеречный. Не живой, не мертвый и даже не разумный в том смысле, в каком разумны ты или я. На твой вопрос мог бы ответить только он сам, но вряд ли Сумрак снизойдет до ответа. Что до слов стража… чудовища, которого вы сразили, – подумай, что может знать одна клетка о мотивах организма, даже если это клетка мозга? И если каким-то чудом клетка обретет возможность прочесть мысли человека, что она поймет из размышлений о балете Чайковского, полетах в космос или высшей математике? В ее жизни просто нет таких понятий. Возможно, она способна оценить, когда человек болен или голоден, но и тогда ей не уразуметь разницу между борщом и бутербродом, аспирином и таблетками от кашля. Страж мог быть ближе к Сумраку, чем любой из ныне живых. Мог знать больше, чем все книги на земле, но он всего лишь клетка, Юра. Пусть и очень важная клетка. И когда клетка начала вырабатывать токсины, организм просто избавился от нее. Жаль лишь, что яд успел вытечь.

– И поэтому я здесь? Чтобы устранить последствия?

Алия покачала головой.

– Это не принесет тебе счастья, Юра. Не принесет и покоя. Ты можешь просто уйти. Мир не рухнет, не погрузится во Тьму и не воспарит к Свету. За тысячи лет человечество не вознеслось на небеса и не рухнуло в ад. Не сумеет и сейчас. Спускайся к своему другу, возвращайся домой, ты и так сделал достаточно.

– Ты знаешь, что я не могу уйти. И никогда не мог.

– Так, может, пришла пора измениться?

Я криво улыбнулся.

– Возможно, в следующий раз. А сейчас мне нужна твоя помощь.

Она махнула рукой, будто отгоняя комара. Разжала ладонь, на которой слабо трепыхался сгусток Силы – посланный Джованни шпион-невидимка. Алия брезгливо стряхнула остатки импа на пол, коснулась моей щеки…

На миг я словно оказался на вершине горы, в центре урагана, в жерле вулкана. Словно распахнулись врата, открывающие путь ко всем дорогам мира. А потом безбрежный, вечный, как само время, океан энергии на мгновение принял меня в свои объятия.

Струи Силы текли сквозь меня, смывая усталость, закрывая раны, наполняя ослепительной чистой мощью. Я услышал тысячи голосов. Веселых и грустных, печальных и счастливых, поющих осанну и проклинающих всех и вся. Я увидел палитру красок, каждый из миллиона оттенков так же четко, как вижу черный и белый. Я вдохнул запах амброзии и смрад серы. Я почти познал первооснову – Свет и Тьму – в ее изначальном проявлении… Врата закрылись. Я успел сделать только один глоток, впитать самое нужное, самое важное знание. Иная вселенная схлопнулась, вновь загнав меня в унылый серый мир, сковала удушливыми кандалами плоти.

– Ты знаешь, где меня найти. – Алия сделала шаг назад и растворилась в воздухе.

– Знаю. Порой мне кажется, что я слишком много знаю.

Нет ничего глупее, чем говорить с пустотой, но даже маги время от времени совершают глупые поступки.

Я обернулся и посмотрел на оставленный волшебницей портал. На тонкую жемчужную раму, обрамляющую кремовый омут. А затем шагнул сквозь него.

* * *

Я собирался выйти из Сумрака сразу после перемещения, но этого не потребовалось. Заклинание Алии переместило меня не только в пространстве. Одновременно оно пробило грань между слоями, проложив дорогу в обычный мир. Не знал, что такое возможно.

Уши заложило. Мерный гул сменил вечную тишину первого слоя, едва я ступил на красную ковровую дорожку. Портал получился идеальным. Не думаю, что кто-нибудь из Великих смог бы повторить такой трюк. Уже потому хотя бы, что точка выхода находилась в непрерывном движении.

Я не боялся опоздать. Наоборот, меня волновало, не слишком ли рано я выйду на сцену. Однако момент был выбран безупречно. Во всяком случае, он позволил избежать немедленного кровопролития.

Салон самолета пустовал едва ли не на три четверти. Меченые сидели в носовой части, Инквизиторы за их спинами. Шестеро Иных: три мага, два вампира и оборотень. Двое Светлых, четверо Темных. Седьмой, точнее, седьмая, как и я, стояла на ковровой дорожке и, облокотившись о спинку кресла, тяжело дышала. В ее глазах мелькнуло мимолетное удивление, но уже в следующую секунду оно исчезло, губы растянулись в привычной задорной улыбке. Волшебница помахала рукой.

– Привет, Юра. Какими судьбами? – Все-таки актрисой она была великолепной. Одной из лучших, что мне доводилось видеть.

– Да вот напоследок решил заглянуть на огонек.

– Извини, что не бросаюсь на шею. Я тут немного запыхалась.

Я кивнул.

– Понимаю. Тяжело бить своим в спину.

– Ага. Особенно когда их шестеро. – Меган отлипла от кресла, сладко потянулась, хрустнув суставами. Не похоже, чтобы мои слова ее как-то задели.

– Не волнуйся, мне уже лучше.

– Не сомневаюсь.

Я бегло огляделся. Инквизиция поработала на совесть. Самолет пропитали магией не хуже дозорных офисов. Среди разноцветья защитных аур я обнаружил и печати, блокирующие порталы. Не похоже, чтобы они как-то помешали Алие.

– Самолет – хорошее решение. Не так утомительно, как лезть в горы или месить песок в пустыне.

– Ага, идеальная изоляция. Я думала про корабль, но с ним больше мороки, – весело подтвердила Меган. – Прежде чем перейти к главному, удовлетворишь мое любопытство? Как тебе удалось открыть портал? Я вроде лично проверяла печати.

– Сумрак. Вы забыли укрепить Барьер между слоями. Я переместился на первом слое, а потом спустился в наш мир.

На лице Меган появилось недоверчивое выражение.

– И попал точнехонько в салон «боинга», летящего на скорости девятьсот километров в час? – Она вздохнула. – Ладно, замнем для ясности. Версию убедительнее я вряд ли услышу.

Я развел руками.

– Какая есть.

Меган снова вздохнула. Кивнула на пустые кресла.

– Присядем?

– Сидя неудобно колдовать.

Меган рассмеялась.

– Вижу, ты настроен решительно.

Я покачал головой.

– Не я, ты.

Светлая вдруг как-то разом обмякла.

– Знал бы ты, как меня все достало, – тоскливо сказала она. – Но теперь поздно что-то менять. Назвался груздем – полезай в короб, кажется, так у вас говорят?

– Грибы – не лучший пример для подражания.

– Ладно, Юра, не стоит нам скатываться к пошлой пикировке, – устало произнесла Меган. – Когда ты все понял?

– Примерно полчаса назад. Точнее, я до самого конца не знал, кто стоит за спектаклем – ты или Джованни. Даже допускал, что вы работаете вместе. Это бы объяснило, почему он столь упорно отвергал подозрения на твой счет.

Меган невесело усмехнулась.

– О, здесь причина в другом. Ладно, не будем о грустном. Я правильно поняла, что Джованни не в курсе происходящего?

– Не в курсе. Допускаю, он до сих пор думает, что я стою на смотровой площадке Бурдж-Халифа. Хотя, возможно, после гибели импа он начал что-то подозревать.

Меган сморгнула. Как мне показалось, ее удивление было неподдельным.

– Только не говори, что во время прошлой встречи ты спецом забрался на небоскреб, чтобы подготовить портал на этот рейс!

– Увы, я не настолько прозорлив.

– Хвала богам, а то я начала терять уверенность в себе, – засмеялась Меган. – Не расстраивайся, ты все равно великолепен. Переиграл всех и вся.

– Как по мне, мы в равном положении.

– Обожаю взаимные расшаркивания, – мурлыкнула Меган. – Может быть, для нас не все потеряно, а, Юра? Может быть, останемся партнерами, раз уж не вышло любви?

– Зачем тебе абсолютное воздействие, Светлая? Чего ты добиваешься?

Меган посмотрела на меня укоризненно.

– Разве не очевидно, Темный? Разумеется, я хочу спасти мир.

Несмотря на очевидную иронию, она не шутила. Смеялась над стереотипами – да, но не более. И что еще хуже, она полностью восстановилась после нападения на коллег. Видимо, активировала аккумулятор как раз перед моим появлением. За считаные минуты он восполнил потраченные силы. Аура волшебницы пылала слепящим белым Светом – куда более ярким, чем во время предыдущих встреч. Она больше не скрывала потенциал, лежащий далеко за пределами первого уровня. Правда, и до Великой она не дотягивала, если, конечно, нынешняя картина не очередная подделка. По уму, следовало напасть сразу по выходе из портала, но мне не хотелось сражаться с Меган. Про себя я держал одну хитрость, оправдывающую бездействие. Во всяком случае, объяснял я собственное миролюбие именно так. Хотя, положа руку на сердце, спрятанная в рукаве карта не тянула на джокера. Так, трюк фокусника, рассчитанный на неподготовленную аудиторию. Сумеет ли раскусить обман она?..

Я прищурился.

– Пять дней для Иных. Шесть для людей, так?

– О, он и тебе разболтал? – вздохнула Меган. – И почему всемогущество так часто находит идиотов? Признаться, меня потрясло, когда Сумеречный рассказал Манфреду о пророчестве. У того и так с головой нелады, а после этой байки он окончательно поехал на почве грядущего конца света. Хорошо, что вы его остановили, а то бы он натворил дел.

– Стало быть, ты все знала с самого начала?

– Да ничего я не знала! – отмахнулась Меган. – Ни про Манфреду, ни про крымские ауры, ни про дурацкий фотоаппарат. У Сумеречного мага словесный понос, когда речь заходит об экзистенциях, а в остальном из него слова не выдавишь. Со временем догадалась, конечно. Но не намного раньше вас. А Манфреду про меня и вовсе не узнал. Так и считал себя единственным посвященным.

Я усмехнулся.

– Не слишком-то ты Сумеречного уважала.

Меган фыркнула.

– Было бы за что. Дурак дураком и псих к тому же. Манфреду, вон, считал его всемогущим и всеведущим, но по мне он типичный представитель своей эпохи. Недалекий, самоуверенный, застывший в развитии пару тысячелетий назад. Уж ты-то должен понимать, что мудрость не приходит вместе с силой, а прожитые годы мало кому добавляют ума.

– Стало быть, ты – приятное исключение. – Меган сделала шутливый книксен. – Сколько тебе лет на самом деле?

Она удивленно приподняла брови.

– Кажется, ты уже задавал этот бестактный вопрос.

– Однако мне по-прежнему хочется услышать ответ. Рассказы про инициацию в восемьсот двенадцатом оставь для Джованни. И заметь, я не спрашиваю, как ты все прошедшие годы водила магистра Доминика за нос.

По губам волшебницы скользнула мечтательная улыбка.

– За нос… Хороший эвфемизм. Много мне лет, Юра. Так много, что уже и со счету сбилась, спасибо египтянам – изобрели календарь.

Она засмеялась.

– Шучу-шучу. Не так много. Но повидала достаточно.

Я перевел взгляд на меченых за ее спиной.

– И какое решение подсказал тебе жизненный опыт? Как именно Светлая собирается спасти мир на сей раз? Создать новое оружие? Нанести превентивный удар по Сумраку? Внести изменения в Договор задним числом?

Меган по-прежнему улыбалась, но в глазах сверкнули недобрые огоньки.

– Любите вы кривляться. Не дело это, Юрий. Да и не к месту. А способов так много, что и не перечислить. Только пока ни один из них не сработал. Если верить Сумеречному, Двуглавого нельзя остановить. Его нельзя задобрить, вразумить или умолить об отсрочке. Он – крайняя мера, скальпель. Последний способ спасти организм, пусть и путем усекновения тела.

Мир сгнил, Юра. Склонился к Тьме. Это не его вина, это его беда, только скальпелю все равно. И Сумрак видит единственное спасение в операции. Даже жаль, что нынешняя история не случилась на десять лет раньше… – Она с горечью посмотрела на меченых. – Возможно, тогда у нас был бы шанс. А так… Хотела бы я исправить положение. Загадать желание, выправить ген, что заставляет людей раз за разом отрывать взгляд от неба и с наслаждением разглядывать грязь. Однако это не удалось ни Христу, ни Мухаммеду, ни строителям коммунизма. Но я дам новому миру шанс. Шанс, который упустили мы. Знаешь, один ваш мудрец сказал: «Спасись сам, и вокруг тебе спасутся тысячи». Мне всегда казалось несправедливым, что на одного Светлого приходится шестнадцать Темных и на тысячу спасенных шестнадцать тысяч проклятых. Я лишь чуть-чуть подправлю константу, Юра. И раз уж Тьма нужна Сумраку, оставлю место и для нее. Но пусть все будет честно. Пусть те, кто придет после нас, получат равные возможности в выборе между Светом и Тьмой. Половина на половину. Один Светлый на одного Темного. Не знаю, будет ли этого достаточно, но то, что нынешний баланс доказал свою несостоятельность, – свершившийся факт.

– Быстро же ты поставила крест на всех нас.

Меган пожала плечиками.

– Почему, не поставила. Я встречу Двуглавого вместе со всеми. А до его прихода буду делать все, чтобы пришествие предотвратить. Если же мы чудом останемся живы… Не думаю, что толика Света испортит наш мир.

– Понимаю. И даже признаю: твой подход мне чем-то импонирует.

– Но?..

Я покачал головой.

– Мне жаль. Боюсь, ни Дозоры, ни Инквизиция не санкционируют твой эксперимент. Впрочем, ты можешь уйти. Я не хочу с тобой драться.

– Я тоже, – с горечью вздохнула Меган. – Признаться, я не верила, что ты переживешь встречу с Сумеречным, хотя и очень надеялась. Твое решение заманить его в ловушку, использовав вместо приманки стишки, было весьма наивным. Самое смешное, что он принял их за чистую монету. Время, место, все как ты хотел. Только финал получился неожиданным. И теперь ты стоишь здесь, свежий как огурчик… Скажу честно, я боюсь.

– Но?..

– Мне жаль.

– Понятно.

Пол едва заметно качнулся. Грудь слегка сдавило – самолет прекратил набор высоты и перешел в горизонтальный полет.

Я распростер руки, накрывая себя сферой отрицания, и мгновение спустя в нее ударил сгусток пламени.

Меган не пыталась меня убить. Атака в треть силы скорее походила на салют шпагой – дань уважения и приглашение к дуэли. Маги любили подобные ритуалы. Следуя этикету, я мог ответить столь же бесполезным ледяным копьем или ответным файерболом. Однако в мои планы не входил поединок. Сражаться с Инквизитором – сомнительное удовольствие. Особенно когда не хочешь побеждать. Поэтому вместо элегантного жеста я сомкнул руки на уровне груди и сделал резкое скручивающее движение, будто пытался выжать мокрую тряпку.

Это было громоздкое и чрезвычайно затратное заклинание, столь же эффектное, сколь неэффективное. Такими заклинаниями старые и бесталанные маги стращают даровитую молодежь. Достаточно сильную, чтобы сломить старичков в честном поединке, и недостаточно опытную, чтобы раскусить дешевый трюк.

Соседние кресла вспухли, лопнули, будто воздушные шарики. Обломки пластика разметало по салону, в воздухе заплясали снежинки. Я сложил кончики пальцев – и та же участь постигла следующую пару сидений. И еще одну. Красный ковер почернел, покрылся ледяной коркой. Корежащая салон волна медленно, но неотвратимо ползла к волшебнице. На сферу отрицания она чихать хотела, защита Лужина, казалось, поставила ее в тупик, но уже секунду спустя взорвались кресла в центральном и дальнем от меня ряду. Не найдя прямого пути, заклинание пошло в обход.

Меган прикусила нижнюю губу и широко раскинула руки. Я увидел, как Щит Мага закрывает ее в хрустальный шар, однако даже такой почти универсальный прием не возымел действия. Способность просачиваться сквозь защитные чары – единственное достоинство примененного мной заклинания. Именно оно зачастую ставит молодых мастеров в тупик, когда их простая и сильная магия, способная остановить пули, ледяные копья и файерболы, вдруг оказывается неэффективной. Строго говоря, Меган шла верной дорогой. Упрости она защиту еще больше, смени Щит Мага на барьер чистой Силы, и заклинание бы просто рассыпалось. Однако кресла уже рвались в опасной близости, не оставляя времени для размышлений. К тому же опытные волшебники, так же как и волшебницы, склонны экономить силы. И Меган нашла простое и эффективное решение. Вместо того чтобы лихорадочно искать способ отражения экзотической атаки, она просто шагнула назад. Туда, куда добраться заклинание не способно. На первый слой Сумрака.

Я увидел, как она всплеснула руками, рефлекторно пытаясь ухватиться за призрачные стены и пол новехонького «боинга», бездушной металлической птицы, которой на первом Слое просто не существовало.

Время в Сумраке течет намного быстрее, чем в реальном мире. Но этой разницы недостаточно, чтобы угнаться за самолетом, летящим со скоростью девятьсот километров в час. Особенно когда под ногами нет опоры. Волшебница перевернулась через голову, метнула нам вслед какое-то заклинание, однако магический панцирь легко отразил атаку. Спасибо Инквизиторам, защитившим самолет от всех мыслимых напастей.

Еще несколько секунд я следил за удаляющейся фигуркой, затем закрыл глаза. Она справится, я уверен. Меган умная девочка, а заклятие левитации входит в репертуар каждого мага, способного открывать порталы. И на сей раз рядом нет Сумеречного, чья жажда убийства приняла бы форму Нити Атропос.

Я подошел к Инквизиторам, вгляделся в застывшие тела. Оборотень был мертв. Как и один из Светлых магов: пепельно-серая кожа, поседевшие волосы, подернутые поволокой глаза. Не знаю, какое использовалось заклинание, но выглядел результат премерзко. Вампиры, к моему удивлению, были живы и мирно посапывали в плотной аквамариновой упаковке Фриза. Судя по толщине пленки, покоиться им там неделю как минимум. Видимо, Меган решила не рисковать. Второму Светлому повезло меньше – рана на груди выглядела скверно, однако кровь успела свернуться, и дышал Инквизитор достаточно глубоко. Что касается его Темного коллеги, то судя по согбенной позе и темному пятну на брюках, Меган просто угостила его шокером.

Я усмехнулся. Все-таки Светлые остаются Светлыми. Обездвижила сколько смогла, а когда остальные спохватились, перешла к летальным мерам. Зато все по-честному, никакого различия между «своими» и «чужими». Инквизиция.

С мечеными все оказалось проще, их просто погрузили в сон. Обычный «Морфей», тщательно выверенная доза – ровно на время полета. Не страшно. Для того чтобы исполнить роль, пробуждаться им ни к чему. Нужно лишь побыть положительным «полюсом». Благо, «отрицательный» полюс сияющий океан Алии зарядил до предела.

Я закрыл глаза и потянулся к спрятанной внутри меня Силе. Моей Силе.

* * *

– Да брось, – рассмеялась Марина. – Ты всю жизнь служил Договору, а теперь вот так, одним махом, перечеркнешь прошлое?

– Вот-вот,‒ поддакнула Меган. – Не ты ли пару минут назад обвинял меня в нарушении правил? Откуда в тебе столько лицемерия?!

Она засмеялась.

– Шучу-шучу, я не в обиде. Какая разница, кто приготовит омлет? Я готова принять на себя ответственность за разбитые яйца, если ты выльешь их на сковородку. Ты ведь выльешь, правда? Ты же понимаешь, что наш единственный шанс – устранить причину, а не следствие.

– Устранить причину?! – пророкотал голем. – Причина не в Свете и Тьме. Причина в вас! Ущербных, прокаженных, жадных и бесконечно гордых, чтобы это признать! Ни одно воздействие в мире не способно исцелить разлагающееся тело. Забывшее о боли в наркотическом дурмане. Многоумно рассуждающее о том, что оно здоро́во, как никогда.

Джованни пожал плечами.

– Таков порядок вещей. Люди не меняются. Возмущаться оному – как сетовать, что солнце всегда встает на востоке. Но Марина права: ты не возомнившая невесть что институтка. Ты – глава Дозора, один из лучших, черт побери! Ты не хуже меня знаешь, нельзя принимать такие решения в одиночку. Необходимо все взвесить, продумать последствия на пять, десять, сотню лет вперед! А лучше приберечь козырного туза на потом. Дождаться дня, когда он и впрямь понадобится.

Смит белозубо улыбнулся.

– Макаронник дело говорит. Подумай сам, мир существует миллионы лет и до сих пор не сгорел в геенне огненной. Глядя на внуков, старики любят рассуждать о том, как те глупы и безрассудны. О том, что в их времена трава была зеленее, а солнце ярче. Но так ли на самом деле? Расслабься, дружище, и по заветам моего папаши просто закажи любимое «Кьянти». Поверь, все образуется!

– Идиоты! – истерично всхрипнул Манфреду. – Вы просто не понимаете! Вы не знаете того, что знаем мы. Пять дней остается для Иных. Шесть дней остается для людей. Для тех, кто встанет на пути, не останется ничего. Но ты, ты можешь все изменить! В твоих силах переписать правила!

Алия посмотрела на него с сожалением. Так мать смотрит на неразумное дитя.

– Для того чтобы переписать правила, их необходимо знать. Поймите, Сумрак не безумный убийца. Для него гибель человечества сравни лоботомии. Вы полагаете, он хочет вернуться к растительному существованию?

Я усмехнулся.

– Однако не ты ли дала мне силы для последнего рывка? Не ты ли открыла путь к знанию, как завершить начатое? Как провести один-единственный, бесконечно необходимый этому миру ритуал. Пусть я не знаю правил, пусть не способен понять мотивы, но ведь бездействие – тоже выбор. Который может принести не меньше боли, чем любое решение. Ты помогала мне не из сантиментов, мы остановили Сумеречного мага. А это ли было истинной целью? Или я должен сделать следующий шаг и воспользоваться плодами его трудов? В конце концов, океан поделился со мной знаниями не зря. Не обязательно ставить мир с ног на голову. Коль скоро пришествие Двуглавого неизбежно, быть может, у меня получится уравнять шансы? Призвать поединщика и на нашу сторону. Не знаю, кто бы смог нам помочь, кто смог бы помешать Двуглавому палачу, однако Сумеречный подсказал мне интересную мысль. Получив бесконечную силу, не обязательно сводить все к бытовым заклинаниям. Достаточно сформулировать желание и наполнить его энергией. Сумрак позаботится, чтобы оно приняло нужную форму и выберет нашего защитника сам.

Алия промолчала. Как промолчали Меган и Марина, Джованни, Манфреду и Смит. За их спинами маячили смутные фигуры Завулона и Гесера, Евы, Леночки и Аркадия, Абсолютной волшебницы в белых гольфах и дозорного Романова. Всего человечества.

Все слова были сказаны. Я знал все, что положено знать. Остался лишь выбор, который за меня не сделает никто. Даже Сумрак. Даже сам Господь Бог.

Мерно гудели двигатели. Пройдет пять часов, прежде чем шасси коснутся раскаленной римской земли. Уйма времени на то, чтобы подобрать верные слова. На то, чтобы все хорошенько просчитать и обдумать. И я думал.