Глава 21
В 1946 году в нашей стране начали появляться военные научные институты.
Обстановка в то время была крайне сложная. СССР стоял на грани новой войны, уже ядерной, с бывшим союзниками по войне с гитлеровской Германией.
Одним из таких заведений был наш институт. Занимались мы тем, что изучали паранормальные явления. Конечно, с точки зрения обыкновенного человека, все эти вещи кажутся выдумкой. И тем не менее к середине нашего века наука накопила огромное количество разнообразных фактов, игнорировать которые было нельзя. Надеюсь, вы понимаете, какие огромные перспективы открывались бы армии, на вооружении которой стояло бы оружие, основанное на подобных технологиях.
— Извините, — начал Михаил, — а можно я вопросы буду задавать, а то иногда непонятно…
— Ну, во-первых, давай все-таки на «ты» общаться, а во-вторых, конечно можно. Если ответы на них не будут составлять государственную тайну, то вполне.
— Я читал в нашей желтой прессе, что у американцев тоже есть такой институт. И что он находится в зоне 51…
— Эх, мил-человек, вот с Анатолием я уже давно общаюсь, а все равно не понимаю, как в российской прессе могла появиться наисекретнейшая информация из США. У нас-то про нее недавно узнали. По всей вероятности, наши заокеанские друзья также во всю занимаются изучением этой проблемы.
— То есть и летающие тарелки вы тоже изучаете?
— Вот про это я сказать не могу…
— Понято.
— Ну не знаю, чего там тебе понятно. А я, в свою очередь, продолжу рассказ. Тема, связанная с проникновением в другое время, тоже наша.
— То есть ты хочешь сказать, что у вас до нас уже были посланцы из будущего, — спросил я.
— Нет, вы, так скажем, самые настоящие пионеры. А вот разнообразные предметы, которые, как считают наши эксперты, из очень глубокого будущего — вот они — да. Наш институт подчиняется Комитету государственной безопасности, 9-му управлению. А со стороны Политбюро нас курирует непосредственно генеральный секретарь.
— И все-таки, Юрий Тихонович, самый главный вопрос — удалось вашим специалистам разгадать загадку перемещения во времени? — спросил я.
— Да, Толя, шанс оказаться дома у вас есть, и очень немаленький. Я думаю, что, когда мы вернемся обратно, ответ будет совсем точный и, скорее всего, положительный.
— Скорей бы… Миша, ты представляешь, мы снова можем оказаться дома!
— Ну да, дома… дом остался черт знает где, после того как ты организовал первую капиталистическую революцию. Толь, ведь подумай сам. Если все изменения начнут происходить сейчас, то в середине 80-х никакой перестройки не будет.
— Миша, ну как ты не понимаешь, что если реформы будут проведены грамотно, то в этом случае наша страна избежит огромного количества неприятностей — начиная с развала СССР и заканчивая чеченскими событиями. Это же просто прекрасно! Сколько жизней удастся спасти!
— Не думал, что ты такой гуманист.
— А вот мне его размышления, исключительно нравятся, — добавил Юрий Тихонович.
— Да нет, я не спорю. Просто я считаю, что наша жизнь, ну в смысле та, которая была, — безвозвратно потеряна. Никогда не будет больше тех ощущений, которые были, — немного смущенно добавил Михаил.
Наша машина подъехала к аэропорту. Мы изрядно устали, поэтому последние полчаса откровенно спали.
— Вставайте, — разбудил нас Юрий Тихонович, — мы приехали в аэропорт. Полетели домой.
Я оглянулся по сторонам. Вот я и улетаю из Грузии, в общем, как и планировалось, через десять дней. Но как много событий произошло за это время.
Больнее всего было за Татьяну, за те отношения, которые возникли. Но имел ли я право продолжать их? Нет, конечно! Пока еще не поздно, пока лавина любви не накрыла нас с головой, нужно было обязательно остановиться.
К тому же, и это было совершенно понятно, нельзя любить через время. Дай бог, меня отправят обратно в 2008 год, Михаила — в 1989-й. А Таня, ее дядя Миша, узбеки эти гребаные, все они останутся здесь, в 1977. И у всех у них еще будет целая жизнь, и когда мы наконец встретимся в одной временнóй точке, они и не вспомнят, что было 29 лет назад на морском побережье.
Мы сели в самолет.
В дороге мы молчали. Каждый думал о своем. О тех событиях, которые произошли, и, самое главное, о тех событиях, которые произойдут.
Я смотрел в иллюминатор на облака. Мне было грустно и тяжело. Как мне в этот момент хотелось, чтобы все, что со мной происходит, оказалось сном.
Внезапно мне стало тяжело дышать. Воздух застрял в легких. Глаза налились тяжестью — и меня вырубило.
Я открыл глаза, рядом со мной суетился врач. В руку был воткнут катетер. Во рту отдавало чем-то медицинским. Увидев, что я зашевелился, он склонился надо мной.
— Больной пришел в себя.
Ко мне тут же подошли Михаил и Юрий Тихонович.
— Ну и заставил же ты нас волноваться, Толя.
— А что со мной случилось?
— Да микроинсульт у тебя, батя! Чего ты так переживаешь? Все нормально уже.
— Да девушка у него здесь остается, — сказал Михаил.
— В смысле, — не понял Юрий Тихонович, — какая девушка?
— Да втюрился он тут — пока бродил по вашему времени.
— Ну ты даешь, когда только успел? Времени-то прошло всего ничего.
Я лежал на разложенном кресле и глупо улыбался. На меня накатила какая-то приятная волна блаженства. Казалось, из меня вытекло сто тонн липкой, жирной грязи.
— Как его самочувствие? Он нормально перенесет посадку? — спросил Юрий Тихонович у врача.
— Да по идее, все хорошо должны быть, — ответил тот, — необходимые процедуры я ему сделал, сейчас дадим небольшую таблеточку, и он у нас немного поспит.
С этими словами он подошел ко мне.
— Ну что, больной, давайте открывайте ротик, скушаем вкусную пилюлечку.
Через минуту, приняв снадобье, я вновь погрузился в сон.
