Глава 22
Через какое-то время я понял, что просыпаюсь. Мое сознание очень медленно прощупывало внутренние стенки черепной коробки. Внутри было уютно.
Зрительные нервы проснулись и начали передавать картинку багровых туч в головной мозг. Я открыл глаза и вспомнил, как потерял сознание в самолете, врача, который поставил мне диагноз микроинсульт.
Я попытался покрутить головой и почувствовал, что у меня выросла достаточно длинная бородка.
Ни фига себе, пронеслось у меня в сознании, это же сколько я спал-то?
По звуку я понял, что открылась дверь. Раздался голос Юрия Тихоновича:
— Когда он пришел в себя?
Незнакомая женщина ответила:
— Приборы пишут, что активность началась 10 минут назад.
Юрий Тихонович, склонился надо мной и, увидев, что у меня открыты глаза, сказал:
— Толя, радость наша, ну наконец-то.
Я сделал усилие и спросил:
— А что со мной?
— Э, брат, такая лапша получилась, после того как я тебя забрал из Грузии, у тебя случился микроинсульт, который вызвал летаргический сон.
— Ничего себе! И сколько же я спал?
— Да, в общем, немного, одну неделю. А Михаил, ну тот твой приятель, уже в будущем!
От удовольствия я закрыл глаза — значит, у них все получилось!
— Какие вы молодцы, — выдохнул я.
— Да, молодцы! В общем, дорогой товарищ, выздоравливай, набирайся сил, и будем готовить тебя к отправке домой.
— А как там Таня?
— Какая Таня?
— А, ну да, я же не успел вам рассказать…
— Миша успел рассказать. Немного подлечишься, и организуем тебе встречу с твоей зазнобой.
Как рассказал мне чуть позже Юрий Тихонович, ученым удалось понять, как работает машина времени. Хотя, если быть более точным, — скорее не понять как работает, а как происходит скачок во времени. После ряда успешных экспериментов Михаилу предложили возвращение. Он очень долго сомневался, какое время выбрать, после чего остановился на 2000 годе, куда и был впоследствии отправлен.
На следующий день после пробуждения мне стало значительно лучше. Я уже смог вставать и немного передвигаться по комнате. За окном была поздняя осень, и по утрам можно было увидеть легкую наледь на лужах.
Вечером ко мне заглянул Юрий Тихонович.
— Ну что? Я смотрю, что ты стал гораздо лучше!
— Да, спасибо вашим врачам, я пошел на поправку.
— Я, кстати, говорил с ними на тему того, выдержит ли твой организм перемещение во времени. Так вот, мне сказали, что данных по этой теме у них нет, но есть мнение, что такие полеты смогут выдержать любые люди, которые находятся в нормальной физической норме. Иными словами, как только ты восстановишься, случится то, о чем ты так давно мечтаешь.
— Хорошие новости! А сколько дней может продлиться реабилитационный период?
— Ну, если быть совсем честным, то это в районе 3-4-х недель. Но, скорее всего, времени понадобится меньше, так как мы будем применять новые медицинские технологии. В связи с этим, может, за недельку-две и закончим. В общем, будем постоянно следить за твоим самочувствием и, как только поймем, что ты выздоровел, начнем тебя готовить к броску.
— Замечательно!
— Толя, мне надо с тобой поговорить. К сожалению, там, в Грузии, у нас не хватило времени на этот разговор, а последующая болезнь перекроила наши планы.
— Да, я с радостью все расскажу.
— Я хотел пообщаться с тобой, чтобы ты рассказал мне все, что с тобой приключилось, начиная с того момента, как ты после ужина пошел спать к себе в комнату. Я имею в виду вечер того дня, когда тебя американцы похитили.
— О, так я смотрю, вы про это уже знаете?
— Да, мы захватили американскую подводную лодку, которая нарушила государственную границу. В ней был обнаружен спецагент Миногер и наш сотрудник, который оказался изменником. Через некоторое время они рассказали, что основная цель их появления в СССР — это твой захват с целью доставки в США.
— Вот дела, а я было думал, что им удалось уйти.
— Их подвела собственная жадность.
— В смысле?
— Да понимаешь, мысль о том, что в этом квадрате что-то неладно, появилась, когда пограничники начали изучать график движения своих катеров. Один из офицеров обратил внимание, что промежуток на одном участке между катерами достаточно большой. Начали выяснять, что за дела, оказалось, что приказ о переносе графика шел из КГБ. Как только мы поняли, что дело здесь нечисто, туда был отправлен сторожевой корабль с группой захвата на борту. Ну а когда они увидели, что там творится и какая рыба может попасть в сети, тут же было вызвано подкрепление. А наши моряки, точнее некоторые подразделения, умеют проводить подобные операции чисто и без шума.
Так что таким образом к нам в руки попали Миногер, Сакшвил и целая подводная лодка с экипажем.
— Тогда понятно, а эти американцы так здорово обработали мне мозги, что я и впрямь поверил, что вы хотели меня устранить.
— Я тебе больше скажу. У американцев оказался свой человек в нашем институте, который, слава всевышнему, не занимал крупной должности. Тем не менее он имел доступ к некоторым документам. Из них он и почерпнул эту информацию.
— От как! То есть такие планы все-таки были?
— Я не буду от тебя ничего скрывать. Дискуссия о твоей судьбе носила крайне горячий характер. В определенный момент времени мнение о том, что тебя надо устранить, доминировало. Видимо, в этот момент американский агент и получил доступ к этой информации, о чем, естественно, тут же передал в центр. Но буквально на следующий день забрезжила надежда на то, что ты сможешь вернуться домой, так как появились новые данные от исследовательской группы. И в итоге правительственная комиссия пришла к выводу, причем единогласно, что тебя надо оставить в живых и как можно скорее отправить домой.
— Эх, если бы ваш сторожевой корабль пришел ну хотя бы на пару часов раньше, я думаю, не случилось бы ни инсульта этого, ни летаргического сна.
— Да, так, собственно говоря, я и пришел к тебе, чтобы ты рассказал подробненько, что случилось? Михаил, конечно, как мог изложил. Но, думаю, что какие-то моменты он мог и пропустить. Все-таки первоисточник — он всегда лучше.
— Эх, жалко, что Миша улетел уже обратно. Так хотелось с ним побольше пообщаться. Ведь он же был самым настоящим кумиром моей молодости. Очень я его творчеством увлекался.
— Да, как интересно, неужели так хорошо поет?
— Да отлично просто! А в какой год он улетел, ты мне говорил, но я запамятовал.
— Он в 2000-й попросился.
— Вот, я думаю, народ обрадуется, тут ведь еще сообразить, что говорить надо.
— А мы с ним первоклассную легенду придумали.
— Расскажи, интересно.
— Судя по его рассказу, получается, что он исчез в 1989 году. То есть он отсутствовал 11 лет. И вот мы придумали такую историю, что он случайно попал на необитаемый остров. Такие острова еще есть в Балтийском море, недалеко от Эстонии. Чисто гипотетически, человек, которого угораздило туда попасть, ну при определенных раскладах, конечно, может оставаться там незамеченным на протяжении десяти и более лет.
— Ясно, а как же быть с автокатастрофой?
— А ее ведь на самом деле не было. Это все инсценировка была. Так что все нормально.
— Ну теперь все более-менее понятно. Да. А у меня, Юрий Тихонович, самая настоящая приключенческая история произошла.
— Слушаю тебя.
— Где-то за два часа до прибытия вашего корабля мне удалось совершить побег с моторной лодки. Спасибо, юношеская подготовка помогла. Время было темное, поэтому я сразу и не сообразил, где берег находится. И поплыл, по всей вероятности, в открытое море. На мое счастье по пути мне попался небольшой островок, который позволил мне немного отдохнуть. Островок этот был крошечный и безжизненный. Я уже прощался с миром, когда услышал звук моторной лодки. Моим спасителем оказалась очень милая и симпатичная девушка, которую звали Таня.
— Ага, так вот откуда она взялась!
— Да, собственно говоря, вначале между нами ничего не было. Она, конечно, долго не верила, что я из будущего.
Наверное, за психа приняла, но потом как-то все уладилось. И мы с ней вечерами говорили о будущем.
— Стоп! То есть ты ей рассказывал о том, что произойдет с СССР?
— Ну да, а что, собственно, здесь такого? Ну кто ей поверит, в случае если она кому-нибудь расскажет?
— Ну знаешь, мил-человек, — строго сказал Юрий Тихонович. — Все взаимосвязано. Придется твою Татьяну привлекать к этому делу официально, чтобы она дала подписку о неразглашении.
— А нужно это?
— Да! Твое существование в 1977 году — это строжайшая государственная тайна. — Рассказывай, как её найти.
— Точного адреса не скажу, но думаю, найти ее можно в доме у ее дяди. Он виноград выращивает.
Я взял листик с карандашом и набросал схему.
— Юрий Тихонович, а как-то с Таней мне можно будет встретиться?
— Да можно, а почему нельзя. Я сейчас передам эту информацию в Грузию, чтобы они твою зазнобу начали искать, потом вернусь, и мы с тобой разговор дальше продолжим.
Внутри начали скрести кошки.
Я только и мог представить ее испуганное лицо, когда на пороге дома дяди Миши возникнет строгий милиционер, который попросит Татьяну пройти в машину, проехать в непонятный кабинет и только потом объяснит, по какому поводу ее вызвали.
Неожиданно в кабинет вернулся Юрий Тихонович.
— Слушай, ну ты юморист, твою Татьяну уже нашли давно.
— В смысле, она сама, что ли, пришла?
— Да как тебе сказать, и да и нет. Она тебе говорила, где работает?
— Ну да, говорила — в библиотеке.
— Ну да, правильно, а в какой?
— Не знаю, не успела сказать.
— Ну так вот, Анатолий, Татьяна твоя — библиотекарь специального отдела нашего родного комитета Сухумского отделения.
У меня отвисла челюсть. Ничего себе, подумал я, ну и расклады. Я, видимо, как магнит притягиваю к себе сотрудников госбезопасности.
— Ну и новость!
— Кстати, у меня есть подозрение, что она к тебе неравнодушна.
— А почему ты так думаешь?
— Да все просто, каждый сотрудник органов при приеме на работу подписывает специальный документ, в котором обязуется о подобных случаях сообщать руководству. Татьяна этого не сделала, мотивировав этот свой поступок какими-то странными доводами.
— А если не секрет, что она сказала?
— Буквально, она решила, что эта ситуация не является важной для безопасности страны. Хотя в инструкциях все очень точно прописано. Я думаю, что только сильное чувство могло помешать принятию правильного решения. Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
— Я бы хотел с ней поговорить. Это возможно?
— Совершенно запросто. Давай мы закончим наш разговор и пойдем на телефонный узел.
— Да, собственно, я почти все и рассказал.
— Да, но как ты в психушке-то оказался?
— У дяди Миши я занимался сбором винограда вместе с двумя узбеками. Один из них подслушал наш с Татьяной разговор. В нем я рассказывал про будущее устройство нашего государства.
— Понятно, по всей вероятности, они решили, что у тебя крыша поехала…
— Ну типа того, к тому же я стал свидетелем того, как мои узбеки нетрадиционно развлекались друг с другом. Может быть, они боялись, что я заложу их. Насколько я понимаю, у вас здесь с однополой любовью очень строго.
— Ха-ха, они что, гомосексуалистами, что ли, оказались?
— Ну да.
— Тогда действительно, они могли тебя банально сдать, чтобы себя обезопасить. У нас пока с этими ребятами жестко поступают.
— Кстати, а как процесс реформ идет?
— Ну ты, батенька, даешь, это же, можно сказать, важнейшее достижение в твоей жизни.
— Не спорю, но все время приходилось думать о чем-то другом.
— Сейчас наша страна только готовится к переменам. Но они уже задекларированы, и обратной дороги нет. Наше руководство поступает очень мудро. Чтобы избежать шока, ну то есть того, что с твоим обществом произошло, все будет происходить постепенно и взвешенно. Я думаю, первые указы, в лучшем случае, появятся через несколько месяцев. Потому, когда ты появишься дома, в своем времени, ты сразу насладишься результатами нашего труда.
— Будем надеяться.
— Так, ну что, давай на телефонный пункт пойдем?
— Да… — взволнованно ответил я.
— Пошли, но вначале я хочу спросить тебя об одной вещи. Ты отдаешь себе отчет, что можешь разбить сердце этой девушки? Через неделю ты будешь уже дома, в 2008 году, а она останется здесь одна.
Я, конечно, все это понимал. Вместе с тем моя душа просто жаждала высказать ей все, что я чувствовал. Хотелось говорить нежные, ласковые слова. Говорить их бесконечно.
— Да, я буду очень сдержан, я все это понимаю.
— Ну хорошо, тогда пошли звонить.
