Глава 4
Театр умер, да здравствует театр!
Театр «Глобус», созданный в конце шестнадцатого века, как Феникс, восставал то из пепла, то из обломков. Тайно, под покровом темноты Ричард Бербейдж, наняв несколько человек, сначала разобрал «Театр», а потом по Темзе перевез строительный материал на новое место. Так появился первый «Глобус», просуществовавший вплоть до пожара, приключившегося во время спектакля по пьесе, приписывающейся Шекспиру, «Генрих VIII». «Театр», построенный отцом Ричарда Бербейджа, пришлось разбирать из-за позиции владельца земли, на которой стояло здание. Сам театр принадлежал Бербейджу, поэтому в 1598 году в конце декабря, воспользовавшись отсутствием землевладельца, здание по досочкам разобрали и сложили их на складе, ожидая благоприятной для строительства погоды. В итоге «Глобус» открыли в 1599 году. Предположительно первые спектакли там прошли летом-весной.
Владельцами «Глобуса» являлись те же люди, что имели долю в театральной труппе лорда Камергера. Их было шестеро: Уильям Шекспир, Ричард Бербейдж, его брат Кутберт Бербейдж, Джон Хемингс, Августин Филипс и Томас Поуп. Братья Бербейджи владели половиной акций, остальные разделились поровну между четырьмя другими собственниками. Со временем владельцев стало больше, и доля первых шести уменьшилась. Предприятие приносило неплохой доход, одной из важнейших причин процветания стали спектакли по пьесам Шекспира, которые шли с неизменным успехом, при полном зале.
Ричард Бербейдж – друг Шекспира и исполнитель всех главных ролей в его пьесах. Он родился в 1567 году – через три года после рождения драматурга, а умер в 1619 – через три года после его смерти. Ричард вместе с братом получил в наследство от отца два театра: «Театр» и «Блэкфрайарз». Последний они сдавали, что и помогло им построить «Глобус». Но с 1608 года братья перенесли зимние представления в «Блэкфрайарз». Их труппа, таким образом, получила обе театральные площадки в свое пользование.
О личной жизни Ричарда известно лишь то, что у него родилось восемь детей, а когда он умер, вдова вышла замуж за актера его труппы. В отличие от Шекспира Бербейдж играл на сцене до самых последних дней. Он появлялся не только в постановках по пьесам Шекспира: Ричард играл во многих спектаклях других известных драматургов того времени. Его талант не подвергается сомнению: Бербейдж не просто исполнял совершенно разные, характерные роли, он был актером, который справлялся с заучиванием длинных текстов, нетипичных для пьес того времени. Сотни созданных драматургами произведений насчитывали не более восьмисот строк для одного актера. Всего около двадцати пьес содержали длинные тексты. Бербейдж стал вторым актером, справлявшимся с заучиванием слов, притом сыгравший в тринадцати из двадцати подобных пьес.
Брат Ричарда Кутберт был всего на два года его старше, но прожил он гораздо дольше, до 1636 года. Он не играл на сцене, а, судя по всему, занимался делами театра в качестве импресарио и владельца предприятия. Много времени Кутберт проводил в судах: то на него подавали иски, то он сам инициировал процессы. В большинстве случаев, как и его отец, Кутберт дела выигрывал, не всегда, кстати, будучи правой стороной. В отличие от брата он умер зажиточным человеком, видимо, удачно вкладывая доход, получаемый от театра.
Еще один владелец «Глобуса», Джон Хемингс, родился в 1556 году, а умер в 1630. Он принимал участие в составлении первого посмертного фолио Шекспира, вышедшего в 1623 году. В труппе он служил актером и выполнял обязанности финансового директора. Хемингс имел тринадцать детей. Познакомился он со своими будущими коллегами по труппе лорда Камергера в 1593 году и оставался в этой компании до самой смерти. Именно Хемингс выступал поручителем Шекспира во время покупки квартиры в гейтхаусе. Видимо, отношения между Джоном Хемингсом и Уильямом Шекспиром были близкие, так как драматург упоминает его в завещании наряду с Ричардом Бербейджем и другим актером театра Генри Конделлом. Шекспир завещал им по двадцать шесть шиллингов на кольца, которые следовало носить в память о нем.
Об актерских талантах Хемингса известно немного, но обычно его имя на афишах ставилось следом за именем Ричарда Бербейджа, а значит, публика Джона знала хорошо. В качестве финансового директора компании он получал деньги для труппы и иногда общался с цензорами. Кроме того, Хемингс являлся владельцем пивной, примыкавшей к зданию театра. В большей степени актера вспоминают как одного из составителей фолио Шекспира – ведь он внес неоценимый вклад в процесс восстановления текстов пьес. Автор и исполнитель главных ролей, к сожалению, принять участие в этой работе уже не могли…
Два оставшихся владельца «Глобуса» были самыми опытными актерами и умерли раньше остальных. Томас Поуп умер в 1603 году. Кроме доли в труппе лорда Камергера, в составе которой он играл с 1594 года, Поуп владел долей в известном в ту пору театре «Занавес». Таким образом, скорее всего «Глобус» был не первой труппой, организованной по принципу долевого участия актеров. Примерно реорганизация «Занавеса» произошла в то же время, что и строительство «Глобуса». Определить, кто у кого позаимствовал привлекательную идею сложно: в труппе лорда Камергера играло два актера, владевших акциями «Занавеса», и распространяться концепция могла в обе стороны с одинаковой вероятностью. Помимо актерского мастерства, Томас владел акробатическими трюками, что и говорит о его длительной карьере на сцене – до определенного момента актеры совмещали театральные выступления с цирковыми. Но уже с приходом в театр Шекспира эта практика фактически больше не существовала. В 1586–87 годах Поуп ездил с гастролями по Дании, поэтому вполне мог позже делиться своими воспоминаниями с Шекспиром.
Другой опытный актер и музыкант, Огастин Филипс, умер в 1605 году. Именно его вызывали в Тайный Совет давать показания по поводу заказанного Эссексом накануне восстания спектакля. Почему на допрос отправился Филипс, а не кто-то иной, точно неизвестно. Однако роли среди владельцев театра были неким образом распределены не только на сцене, и не исключено, что Филипс получал от заказчиков спектакля деньги. Он достойно выступил в Тайном Совете, убедив высокопоставленных лордов в невиновности актеров. Филипс имел довольно-таки большую семью, некоторые члены которой также были связаны с театром. Умирая, в завещании он указал чуть ли не всех актеров труппы, включая Шекспира, распределив среди них все свое имущество. Музыкальные инструменты Филипс завещал ученикам.
* * *
Все вышеупомянутые актеры, включая Шекспира, стали одними из первых представителей профессии, сумевшими заработать приличное состояние. Некоторые владели домами, другие, как и драматург, снимали квартиры в Лондоне, но вкладывали деньги в недвижимость в других графствах.
«Наличие у Шекспира существенных средств не вызывает сомнений, исходя из тех сведений, которые мы имеем о доходах других представителей его профессии. И источник денег, вложенных драматургом в недвижимость в Стратфорде и Лондоне, не представляет никакой загадки».
Коллеги Шекспира не имели высокого происхождения, зато обладали дюжей деловой хваткой, сильным характером и немалой физической мощью. Драки между актерами разных трупп были частым явлением, гастроли также отнимали много сил и здоровья. Судебные разбирательства не миновали не только Шекспира: и ему, и его товарищам приходилось правдами, а порой неправдами отстаивать право на собственность, землю или требовать через суд одолженные деньги. Когда драматурга обвиняют в подобной приземленности поступков, в неромантичности образа, то закрывают глаза на то, что несовершенство законодательства и судебной системы заставляло многих (включая графов и лордов) заниматься простыми, земными проблемами.
Глава 5.
Загадки «Троила и Крессиды»
Очередная пьеса, при жизни автора причислявшаяся к историческим хроникам, была написана примерно в 1602 году. Ее причисляют к одной из так называемых «проблемных пьес» Шекспира. Сам термин ввел в употребление по отношению к шекспировским пьесам английский ученый Фредерик Самуэль Боас, живший в конце девятнадцатого – начале двадцатого веков. Боас написал целый ряд работ, посвященных литературе елизаветинской эпохи. «Проблемными пьесами» (problem plays) названы те, по поводу которых встают определенные вопросы, касающиеся содержания или жанровой классификации. Таких пьес у Шекспира три: «Все хорошо, что хорошо кончается», «Мера за меру» и «Троил и Крессида». Отдельные критики в список включают еще три: «Зимняя сказка», «Тимон Афинский» и «Венецианский купец». Однако изначальный перечень, принятый за основу Фредериком Боасом, представляется более логичным и с точки зрения содержания, и с точки зрения периодизации.
Все три пьесы связаны между собой несколькими общими моментами. Двумя самыми важными являются следующие: первое – автор ставит главных героев в положение, при котором они вынуждены решать социальные проблемы, понятные современникам не героя, но драматурга; второе – жанровую принадлежность пьес сложно определить точно. Пьесы «Все хорошо, что хорошо кончается» и «Мера за меру» формально причисляют к комедийным произведениям, но зритель испытывает целую гамму эмоций – от радостных до грустных – и не способен трактовать конец пьесы как однозначно хороший. «Троил и Крессида», изначально представленная публике в качестве исторической хроники, впоследствии, после смерти Шекспира, стала публиковаться как трагедия, а Боасом она ставится в один ряд с «Гамлетом».
«Проблемные пьесы» все характеризуются чередованием сложных психологических зарисовок с совершенно очевидными комедийными кусками. В вышеупомянутых комедиях счастливый конец кажется притянутым и искусственным, а в «Троиле и Крессиде» в итоге никто из главных героев трагически не погибает, однако же вообще отсутствует и счастливый конец. Кроме Боаса, термин пытались интерпретировать многие критики, но все сходились в одном: «проблемные пьесы» нельзя причислить ни к одному из классических жанров комедии, трагедии или романтической истории. Иногда эти пьесы называют «черными комедиями», так как, несмотря на удачное для героев разрешение обстоятельств, поднятые автором сложные, глубокие вопросы не были решены, и зритель не может их игнорировать.
Именно эти пьесы, написанные примерно в один период времени (с 1601 по 1604 годы), считают поворотным пунктом в творчестве Шекспира. Тогда же он написал «Гамлета», а после 1604 года совсем прекратил писать романтические комедии и даже комедии в духе «проблемных». На свет появились трагедии «Отелло», «Король Лир», «Макбет», «Антоний и Клеопатра», «Кориолан», «Тимон Афинский», странная трагикомедия с условно счастливым концом «Цимбелин» и сказки, которые сказками можно назвать весьма приблизительно («Зимняя сказка», «Буря»). Последней пьесой Шекспира стала историческая хроника «Генрих VIII» – с чего начал драматург, тем и закончил (первая его пьеса, написанная в том же жанре исторической хроники, – «Генрих VI»).
Но, несмотря на причисление «Троила и Крессиды» к числу интереснейших и даже загадочных произведений Шекспира, известность ее крайне невелика. Мало кто читал эту пьесу или смотрел на сцене (а ее особенно и не ставят).
«И тем не менее, эта забытая пьеса является одной из самых великих работ автора, а в определенном смысле – самая великая. «Троил и Крессида» – самая умная пьеса Шекспира в плане житейской мудрости. Она изобилует афоризмами, в большинстве случаев немного язвительными разоблачениями человеческой природы, выраженными меткими фразами и экспрессивными метафорами, которые как луч света проникают в тайные закоулки человеческой души. Вот некоторые из них:
Превратности судьбы —
Проверка наших сил.
Увы! Подтачивает мир
Заносчивость, но скромное Сомненье
Есть мудрости маяк и зонд надежный,
Умеющий до дна прощупать зло.
Ее цена
Зависит лишь от ценности для нас.
Неразумно
Служенье богу ставить выше бога!
Проворный карлик на войне ценнее,
Чем великан, от сна осоловелый.
Мы знаем, что покинутых Фортуной
И люди покидают. О своем
Паденье мы в глазах друзей читаем
Скорей, чем сами чувствуем его.
Все люди – мотыльки и только летом
Легко порхают. Не умеем чтить
Мы в человеке просто человека:
Мы почитаем лишь его почет,
Его богатство, славу, положенье,
Не думая, как это все случайно!
Чуть поскользнешься – и любовь людская
Теряет равновесие мгновенно
И умирает падая».
Фактически в «Троиле и Крессиде» герои не являются героями в полноценном смысле этого слова. Они – проводники идей автора. Их судьба уходит на второй план, как и в «Гамлете», выставляя на первый размышления вслух, монологи, насыщенные глубокими философскими мыслями. И опять читатель не найдет здесь никаких исторических деталей, подробностей, описаний. Как во всех остальных исторических хрониках, Шекспир просто использует сюжет (на сей раз известный эпизод завоевания Трои) в собственных целях. Он все переворачивает с ног на голову, делает так, как ему удобнее, распределяет роли не согласно историческим или мифологическим персонажам, обладающим «прилипшими» к ним чертами характера, а по собственному наитию. Шекспиру словно бы плевать на учебники истории, которые, впрочем, он скорее всего не изучал. Его гений постоянно проявляется в одном: в бесконечном копании в душе человеческой, в вытаскивании наружу того, что сидит, спрятавшись до поры до времени, – смешное, грустное, отвратительное… Нет, это не про Трою.
В основном герои «обслуживают» по сути одного человека, высказывающего основные идеи пьесы. Они создают необходимый антураж, как при основном танцоре кордебалет лишь украшает выступление главного артиста. Их характеры размыты, словно растушеваны по холсту, усиливая яркость центрального персонажа. Действующие лица говорят одним языком, их речи не отличаются друг от друга. Даже Ахиллес, грубый, прямолинейный эгоист, разговаривает с Улиссом, не меняя интонации и слога. А Терсит, как описывает его автор, безобразный и непристойный грек (в английском варианте стоит «fool» – «дурак», слово, взятое в кавычки – то есть не настоящий дурак, а шут, персонаж, кочующий из пьесы в пьесу), вполне под стать Фальстафу, менее умный персонаж, никакого сходства с напыщенными дворянами, прост и оттого понятен толпе, занимающей стоячий, дешевый партер. Он ругается, используя низкосортную лексику обычного мясника с соседней улицы, тем привлекателен и смешон.
Да, ты-то знаешь, а сам-то он не знает, что дурак.
У господина моего Аякса разум в брюхе, а кишки – в голове.
Ахилл:
Ну стоит ли связываться с дураком?
Терсит:
Не стоит, потому что дурак посрамит тебя.
Аякс:
Ох, я тебе язык отрежу!
Терсит:
Это не беда: тогда я буду говорить так же, как ты!
Говорить на языке простого человека нелегко. Шекспир управляется с двумя задачами: быть понятным знати и развлечь простолюдина. И вот еще один довод в пользу драматурга, а не графа, якобы писавшего за него: граф будет всегда в речи обычного человека звучать натянуто, искусственно, чему свидетельством являются пьесы, написанные высокородными дворянами. А Шекспиру, в меру образованному актеру, изо дня в день вращающемуся среди простого люда, легко написать речи «без прикрас». Но и скопировать манеру общения придворных несложно. Впрочем, мы уже отмечали: драматург пишет понятным языком, не напыщенным, не витиеватым. В отличие от своих предшественников, он не повышает, а снижает планку, он ориентируется на толпу, пришедшую из таверн, «медвежьих садов» и мясных лавок, а не из королевских опочивален. Но интеллектуал всегда сможет найти в его пьесах необходимую глубину, всегда найдется несколько монологов для тех, кто любит «поумнее».
«Троил и Крессида» интересна также тем, что в пьесе перемешаны стили «раннего» и «позднего» Шекспира. Этот факт дает некоторым исследователям основания полагать: он писал пьесу в разное время, а после объединил разрозненные куски в единое целое. В любом случае, впервые зарегистрировали произведение для печати в 1603 году, но так и не опубликовали. А вот в 1609 году вышли сразу две версии пьесы. В первой упоминалось, что пьесу ставили в театре, а во второй писали о ней как о новой, никогда не представлявшейся на суд публики. Уже гораздо позже, в первом издании фолио пьесу словно вставили в самый последний момент, между историческими хрониками и трагедиями, даже не упомянув в оглавлении. Видимо, пьесу играли в «Глобусе», как указано в первом кварто от 1609 года, но она не имела большого успеха, а потому о ее постановке ничего не известно. После смерти Шекспира и до наших дней «Троил и Крессида» крайне редко появлялась на сцене, что порой связывают с тем, что это скорее литературное, чем драматическое произведение, предназначенное больше для чтения, а не просмотра в театре.
* * *
Изначально Шекспир все-таки планировал постановку в театре. В начале семнадцатого века тема Трои стала популярной на театральных подмостках, а что с успехом шло в одном месте, старались поставить и в другом. Источником для написания послужили сразу несколько историй: история взятия Трои, средневековый рассказ о Троиле и Крессиде и история об Ахилле из гомеровской «Илиады». Самой известной интерпретацией трагической истории любви Троила и Крессиды, изложенной на английском языке, считается поэма Чосера, написанная во второй половине четырнадцатого века. Чосер пользовался своими источниками. Считается, что для его произведения основой стала поэма Боккаччо «Филострато».
Кратко содержание поэмы Боккаччо можно передать так: троянский царевич Троил влюбляется в Крессиду. Война разлучает влюбленных, и Крессида забывает о Троиле в объятиях Диомеда. В итоге Троила убивает Ахиллес. Надо отметить, не только Шекспир иначе обыгрывает старый сюжет, до него и Чосер не был чужд переменам. Несмотря на следование общим правилам куртуазной поэзии, он нередко их нарушает в своей поэме. С одной стороны, Троил – настоящий рыцарь, влюбившийся в первый раз. Сначала Крессида отвергает молодого человека. Троил пытается держать свои чувства в тайне, храбро сражается с греками. Но дядя Крессиды, он же друг Троила, старается помочь юноше и уговаривает племянницу быть снисходительнее к влюбленному рыцарю. Женщина отвечает Троилу взаимностью – во время свидания в ней просыпаются ответные чувства. Отец Крессиды, предвидя гибель Трои, бежит из города, оставляя там дочь. Троянцы обменивают Крессиду на одного из троянских старейшин, Антенора. Попав в лагерь греков, Крессида уступает ухаживаниям воина Диомеда. Троил узнает о случившемся и затем погибает в бою.
Однако в отличие от классической куртуазной поэмы, где замужняя дама обычно стоит выше влюбленного в нее рыцаря по своему социальному положению, у Чосера Крессида, молодая вдова, стоит ниже Троила. Кроме того, Чосер с юмором описывает некоторые черты рыцарской любви, в некоторых случаях пародирует распространенные штампы куртуазной поэзии. Дядя Крессиды, Пандор, играет одну из главных ролей, помогая храброму, но неопытному в житейских делах Троилу. У Чосера Пандор – яркий персонаж, полюбившийся англичанам, которые так потом и называли сводников – «pander». Свести Пандор молодых людей сумел, а вот дальнейшее было не в его власти.
Крессиду Чосер тоже показывает иначе, чем Боккаччо, нарисовавший легкомысленный образ, образец женского непостоянства. Чосер явно относится к Крессиде с симпатией. Несмотря на предопределенный с самого начала финал, измена Крессиды становится несколько неожиданной развязкой. Она не виновата в произошедшем, став игрушкой в руках злого рока, а Троил, возвеличивший возлюбленную, забыл о ее земном происхождении. Тем не менее, финал в глазах автора вполне логичен: Троил наказан за свое неверие в бога любви, которое он выказывает до встречи с Крессидой. Сначала ему доказывают, что любовь существует, Троил влюбляется в красивую женщину, а после лишают его возлюбленной.
Вся история изложена Чосером в пяти книгах. Шекспир, приспосабливая сюжет к нуждам театра, естественно, сильно сократил повествование. Уже в прологе автор расставляет акценты: греки пришли завоевать Трою «затем, что там, за крепкими стенами, прекрасная супруга Менелая с красавчиком Парисом почивает». И никаких иных причин – актер, читающий пролог, облачен в ратные доспехи лишь чтобы объявить о начале спектакля, действие которого перенесено в тот момент, когда война достигла своего апогея. А вот тут, обещает Шекспир, с середины повествование будет описывать события «день за днем».
Шекспир не считает нужным повторять чосеровский прием и с самого начала предсказывать печальный финал. Он даже не считает нужным показывать Троила молодым, не верящим в любовь царевичем. У Чосера и предшественников любовь обрушивается на Троила в качестве наказания, урока, который ему преподают боги. У Шекспира Троил с первых же строк – влюбленный, мучающийся в ожидании ответного чувства мужчина. Пандор его успокаивает и советует набраться терпения. Речь дяди проста: он даже говорит прозой, в то время как высокопарный Троил выражает свои чувства в стихотворной форме, расписывая красоту Крессиды, которая еще чуть-чуть – и затмит саму Елену. Пандор старается с юмором отвечать юноше, делая вид, что не воспринимает его чувства всерьез:
Нет, клянусь, я больше не вмешиваюсь. Она такова, какова есть. Если она прекрасна, то лучше для нее, если нет – средства похорошеть всегда у нее под рукой.
И далее:
Дура она, что сидит в Трое: отправлялась бы лучше с отцом к грекам.
Но Троил продолжает упрашивать Пандора устроить ему свидание с красоткой. Пандор уходит, а молодой человек продолжает страдать: он не может сосредоточиться на войне с греками, потому что думает о Крессиде.
Эней:
Царевич, что ж ты не на поле боя?
Троил:
А просто так. По-женски я ответил
И, сознаю, по-женски поступил.
Буквально в следующей сцене зритель видит Крессиду. Ее не очень интересует война, но слуга пытается рассказывать, как идут дела на поле битвы. Слуга говорит о греческом воине, непревзойденном силаче, которого не свалишь с ног. А Крессида спокойно отвечает:
Ну, таковы все мужчины, если они не пьяны, не больны и не безноги.
Заходит Пандор и сразу заводит разговор о Троиле, пытаясь восхвалять его достоинства. Очевидно, Крессида к нему равнодушна. Она никак не хочет видеть скрытых намеков дяди и подшучивает над молодым и неопытным Троилом. Весь диалог между Крессидой и Пандором пронизан едким юмором:
Пандор:
Ты ничего не понимаешь, племянница! Даже сама Елена третьего дня сказала, что хотя Троил и смугловат, этого и я не отрицаю, но у него такая кожа, что этого не замечаешь.
Крессида:
Но все-таки он смуглый.
Пандор:
Ну, это как посмотреть: конечно, смугловат, но можно сказать, что и не смугловат, по правде говоря.
Далее Пандор продолжает испытанную, видимо, тактику. Он расписывает достоинства Троила словами, якобы сказанными Еленой. То есть Елена заметила в молодом человеке что-то выдающееся, а Крессида никак не хочет этого замечать. Но в конце сцены зрителю дают понять: она обратила внимание на юношу, просто не показывает своих чувств и мудро заключает:
Всем любящим полезно это знать —
Мужчина хвалит то, что хочет взять.
Но, чуть достигнут им предел желаний,
Бледнеет пыл молений и мечтаний.
Понятен мне любви закон один:
Просящий – раб, достигший – властелин.
Пускай же в сердце страсть моя таится:
В глазах моих она не отразится.
Из следующего монолога понятно, что Трою осаждают уже семь лет. Объяснение этому дает Улисс: грекам не хватает единства – беспорядок царит в войске, в умах солдат. Улисс рассуждает мудро, и его мысли касаются не только и столько военных действий.
Действие возвращается в Трою, где разгорается спор о том, не отдать ли грекам похищенную красавицу Елену, за которую упорно сражаются троянцы. Крессида предрекает гибель Трои, если Елена не покинет город. Троил – среди тех, кто выступает против возвращения женщины грекам и готов продолжать за нее биться. Голос разума не слышат защитники Елены.
Упорствуя напрасно,
Мы только увеличиваем зло,
Его усугубляя…
Так говорит Гектор, но окружающие не слышат его слов. В то же время Пандор устраивает Троилу и Крессиде свидание. Он видит, что Троил нерешителен, да и Крессида не верит в чувства царевича, а потому не спешит ответить ему взаимностью. Пандор откровенно подстрекает их перейти от слов к делу:
Как! Все еще робеете и краснеете? И все еще не договорились до дела?
Пандор поручается за верность Крессиды и обещает племяннице, что Троил ее действительно любит. Крессида признается: она сама давно к нему испытывает такие же чувства. Тем не менее красавица пытается уйти, но Троил и Пандор не отпускают ее. В итоге пара клянется друг другу в верности, а Пандор выступает свидетелем их слов:
Если только вы когда-нибудь друг другу измените, после того как я положил столько сил, чтобы свести вас, – пусть до самого конца мира всех злосчастных, незадачливых сводников зовут Пандорами, всех неверных мужчин – Троилами, а всех коварных женщин – Крессидами. Аминь.
После поэмы Чосера слово «пандор» уже вошло в обиход англичан, и Шекспиру, конечно, об этом известно. Эти строки отсылают читателя к предыдущей версии пьесы, рассказанной в поэме Чосером. После свидания события начинают разворачиваться еще быстрее: отец Крессиды приходит в лагерь греков и предлагает им свою дочь в обмен на захваченного в плен Антенора. За Крессидой отправляют Диомеда, который заодно должен сообщить Гектору, что на поединок с ним выйдет Аякс. В Трое наступает утро, Троил и Крессида просыпаются, к ним приходит Пандор:
Ну как дела? Почем нынче девственность? —
шутит он, увидев парочку. Но вскоре шуткам наступает конец: за Крессидой приходят, чтобы отвести в лагерь греков, к отцу. Она страдает, и Троил тоже понимает, как тяжело приходится ему расплачиваться за недавно обретенную любовь. Когда Крессиду уводят, влюбленные вновь обмениваются клятвами. Троил просит Крессиду хранить ему верность и обещает, подкупив стражу, пробраться во вражеский лагерь. Он боится, что греки смогут обольстить любимую: они красивее его, умеют петь и танцевать, говорят сладкие речи. Крессида не понимает сомнений Троила. А он отвечает:
Порою против нашей воли
Мы демонами для себя самих
Являемся и обуздать не в силах
Ни слабостей, ни склонностей своих.
Предавая Крессиду Диомеду, Троил просит грека охранять возлюбленную, но Диомед не дает никаких обещаний, восхваляя ее красоту. В лагере греков Крессиду принимают холодно, считая ее развязной и дерзкой. Вечером Троил тоже оказывается в лагере греков и становится свидетелем разговора Диомеда и Крессиды. Он понимает, что возлюбленная забыла о нем, принимая ухаживания грека. Ее терзают сомнения, но ей нравится Диомед, и Троил это видит.
На следующий день начинается битва между троянцами и греками. Троил сражается с Диомедом. Битву проигрывают троянцы, но Троил у Шекспира в конце пьесы остается в живых, хотя понятно, что основное сражение еще впереди и Троил не намерен сдаваться. Но странным образом заканчивает Шекспир свое произведение: трагические слова царевича не последние в пьесе. После него на сцене появляется Пандор, шутливо проклинающий свое сводничество.
Плохо нам живется, предателям и посредникам! Как охотно принимают наши услуги, когда они нужны, и каково нам потом приходится! Почему это так ценят нашу работу, а ремесло наше так презирают? Эх, надо бы об этом стишок сложить.
Странно было бы назвать эту пьесу исторической хроникой, хотя в ней и присутствуют отдельные ее признаки, например, батальные сцены в последнем акте. В пьесе есть признаки комедии, привносимые двумя героями – Пандором и Терситом, которые своими речами нивелируют все трагические нотки. Но и трагедией назвать произведение нельзя: страдания главного героя кажутся немного забавными и только его юные годы как-то оправдывают пылкие речи. В самом начале Шекспир встречу молодых людей, их влюбленность возвышает до уровня чуть ли не «Ромео и Джульетты». Однако затем Крессида неожиданно превращается в легкомысленную, неверную своему слову красотку. Троил мучается из-за ее измены, но отчего-то не вызывает сочувствия. Может быть, шуты, Пандор и Терсит, не дают до конца проникнуться его горем.
Шекспир как автор пьесы предстает перед нами эдаким циником, разрушающим свой собственный сюжет. У него нет здесь правых и виноватых. Даже в противостоянии между троянцами и греками обе стороны выглядят одинаково неприглядно. Каждой он дал по шуту и по красавице. Обе женщины, и Елена, и Крессида, показаны недостойными того, чтобы за них сражались и проливали кровь. Цинизм, бросающийся в глаза в диалогах героя и героини, виден и в речах Гамлета: чего только стоит его диалог с обиженной Офелией. Шекспир узнаваем и неузнаваем: пьеса «Троил и Крессида» чем-то неуловимо похожа на «Венеру и Адониса», но сколько было страсти и неподдельных эмоций в поэме и сколько разрушенных иллюзий и едкого юмора в пьесе… Таким Шекспира делала жизнь: смерть близких, непростое существование в Лондоне, одиночество, уже не скрадываемое встречами с друзьями, заставляли его писать иные произведения, наполненные противоречивыми чувствами. Одним словом, проблемные…
