Эмка

Эмка через сарафанное энское радио узнала Лерин телефон и пригласила её к себе.

Позвонив у двери, Лера услышала сиплый бас: «Открыто!» Она вошла и увидела Эмку на кухне. Та сидела, склонившись, подперев щёку рукой. В другой руке – сигарета.

Седые кудри вместе с дымом клубились вокруг лица. Лера стояла и смотрела на Эмку.

Она ли это, франтиха и щеголиха, всё с иголочки и белоснежное, маникюр-педикюр?

Она ли это, аккуратистка и чистюля, склонилась, неухоженная, за неприбранным столом?

Она ли это, всегда в окружении, всегда в гуще и в центре, сидит сейчас так одиноко?

Эмкино лицо, серое и одутловатое, вытянутой формы, с толстыми обвисшими губами и выпирающими зубами сильно напоминает морду старой лошади, отскакавшей своё. А ведь как когда-то била копытом эта кобылка, какие искры высекала вокруг себя!

Множество печатей слишком явно просматриваются на Эмкином лице: и печать зелёного змия, и печать разгула, и печать самого мощного из дурманов, от которого нет спасенья… Многоголовой была гидра, некогда возобладавшая над Эмкой и приведшая её к сегодняшнему дню.

Сейчас, на кухне, позу роденовского шедевра Эмка приняла случайно. Она не думает. Она не умеет думать.

Не мысли, а импульсы всегда правили ею: импульс – действие, импульс – действие. И ещё в голове щёлкало: выгодно-невыгодно, дорого-недорого, сексуально-несексуально.

Девочку назвала Эммой мама-продавщица. Красивое заграничное имя должно было всем говорить, что девочка особенная, из интеллигентной семьи и жизнь её будет особенная, праздничная.

И хотя природа, невзирая на имя, пожалела для Эмки серого вещества и красоты, она же от щедрот своих наделила её другими, не менее ценными качествами. Она дала ей железную хватку, необычайную увёртливость и пронырливость, умение убедительно врать и блефовать. Да ещё подкинула способность заводить нужные знакомства, находить полезных людей. Здесь Эмке не было равных.

Все эти качества, соединившись, со временем трансформировались в один, но яркий криминальный талант.

Одарила природа Эмку и ещё двумя фишками, которые проявятся позже в Эмке-женщине.

Лера впервые увидела Эмку на первом курсе. Эмка в буквальном смысле блистала: золотые зубы, золотые серёжки, цепочки. В те времена это было в диковинку – сверстницы золото не носили, выглядели скромно. На длинной нескладной фигуре Эмки модное платьице, открывающее кривые худые ноги. Но счастливой Эмке неведомы комплексы. Ноги-то её в дорогих туфельках на шпильке, поди, купи такие! Мамой уже намечен перспективный жених, а пока она гуляет, меняя любовников. Вот сейчас-то и проявились две фишки, два подарка судьбы бестолковой дурнушке Эмке. Каким-то чудом на её толстых губах стала расцветать прелестная, кроткая и одновременно лукавая улыбка. Оловянные глаза тут же вспыхивали и становились ярко-зелёными крыжовинами. Эффект получался поразительный. Однажды подсмотрев это удивительное явление, Лера, зная, что Эмка по знаку зодиака Рыба, написала ей в день рождения:

Вторым даром судьбы был обнаружившийся в Эмке-женщине редкий, прямо-таки африканский темперамент, невесть каким знойным восточным ветром надутый. Даже кавказцы прищёлкивали языками и качали головами – вот это женщина!

В отношениях с мужчинами для Эмки не было табу. «Знаешь, какая я хулиганка, – говорила она Лере, – и что я могу вытворять!»

Но вот на втором курсе мать сказала: «Эмма, ты должна выйти замуж за Вадима».

Эмкина мать и Вадимова дружили, поэтому Эмка хорошо знала Вадима. Для неё он был слишком пресным, слишком правильным и сексуально непривлекательным. Вадим учился на последнем курсе. Комсорг, серьёзный, педантичный, красивый – готовый партийный лидер. Эмка пробовала роптать. Мать прикинула: «Выйдешь за Вадима – получишь квартиру и морской круиз в подарок. А не выйдешь – лишу наследства». Поскольку у Эмки имелся ещё старший брат, в её голове защёлкало: выгодно-невыгодно. Решила – выгодно – и согласилась на брак с Вадимом.

Опасалась Эмка не зря, любовником Вадим оказался никудышным. «Засыпает во время секса», – жаловалась она подружкам. И уже по курсу стелился шёпот: «Эмка идёт на первое в замужестве свидание».

Родился Славик, и впервые женские инстинкты на какое-то время побеждены в Эмке материнскими. Славик у неё самый чистый, самый толстощёкий, самый нарядный. Его тоже ждёт прекрасное будущее. Вадим, с его задатками лидера и связями Эмкиной матери, стал быстро делать партийную карьеру.

«Купился Эмкин муж на жизненные блага», – сплетничали однокурсницы. Но Лера думала: «А может, Вадим, увидев ту самую улыбку, потерял голову?» Улыбкой же Эмка умела пользоваться виртуозно. Когда она впервые пришла к Вадиму на работу, его обсмеяли коллеги: «Где ты себе такую жену откопал?» Эмка плевала на любые мнения относительно себя. «Вадим любит меня», – сказала она самой себе и окружающим и снова пустилась в любовные приключения. Тихая семейная жизнь – не её стихия. Как всё-таки правильно она выбрала мужа! Вадим таскал Славика в зубах и ухаживал за ним не хуже любой женщины. Эмкины руки были развязаны…

В свадебном круизе, устроенном всемогущей матерью, Эмка сразу же завязала полезные знакомства. Оказался там один видный москвич, которому Эмка не уставала улыбаться кротко-лукаво и сиять глазами-ягодами. Не раз потом она, лёгкая и беспечная, летала к нему в Москву. Тогда этот город был её праздником. Новый любовник обладал широкими связями и позже частенько выручал и даже спасал Эмку. Через него Эмка впервые уехала за границу.

Пробыв несколько лет примерной матерью и хозяйкой, она взбрыкнула от однообразия и ускакала в Германию работать при посольстве. Два года отдыхала от жёстких Вадимовых рамок, втихую крутя роман с переводчиком. За Славика не беспокоилась – Вадим был лучшей матерью из всех отцов.

Прискакав из Германии к Славиковым школьным годам, устроилась работать в школу завучем. Не быть начальником Эмка просто не могла. В ход шли мамины связи и собственные, уже приобретенные за несколько лет. В работе ничего не смыслила, но плевала на подчинённых, крутивших пальцами у виска за её спиной.

Школа представляла собой обширное поле для её коллекции нужных людей. Туда заносило многих высокопоставленных родителей. А именами и фамилиями Эмка умела жонглировать профессионально. Да и Вадим занимал уже очень ответственный пост, ни сном ни духом не ведая, как Эмка напропалую использует его фамилию. На всякий пожарный она обзавелась ещё пожилым любовником из высоких сфер. Кто теперь посмеет лишить её начальственной должности?

Проходит ещё два года, и она опять в Москве, у старого друга. На этот раз он направляет Эмкину рысь в Чехословакию. Ещё год отдыхает она от гнёта мужа-педанта. За этот год муж успевает построить просторную кооперативную квартиру. Да, очень удачно Эмка в своё время подружилась с Москвой…

И думала ли она когда-нибудь приехать в Москву не на праздник, не весёлой желанной гостьей, но на тяжёлый труд прислуги?

«Садись, Лера, – поднимает от стола голову Эмка и достаёт шкалик. – Давай вспомним прошлое». «Значит, – понимает Лера, – Эмка сейчас предавалась воспоминаниям».

Эмка наливает в рюмки: «Я хотела устроиться няней или гувернанткой, долго искала работу, но меня почему-то так и не взяли, пришлось идти в сиделки». Лера понимает, почему Эмку не взяли в няни. Печати многоголовой гидры на её лице отпугивали родителей, а сиделка, да ещё и малооплачиваемая, сойдёт и с таким лицом. «Да ещё две недели испытательного срока прошла, ну меня на хозяйстве не поймаешь!» Лера знала – это было правдой, и этим Эмка обязана Вадиму. За двадцать лет совместной жизни с Эмкой он сотворил из разгульной девицы прекрасный экземпляр хозяйки. Эта своеобразная Галатея и вкусно готовила, и блюла чистоту, и со скоростью ракеты наводила порядок.

«Да, получаю мало, и выходных у меня нет, только дышу воздухом, когда в магазины за продуктами выхожу». Для Леры ничего нового в этом нет. Насмотрелась.

– Расскажи о «своей» бабушке, – просит Лера за рюмкой.

– Бабке 90 лет, она бывшая актриса, – Эмка криво улыбается. – Как умоется с утра, так просит дать ей пудру, румяна и помаду. Накрасится и сидит, как мумия, смотреть страшно. Любовники до сих пор звонят: позовите Настеньку! Видно, якшалась с молодыми, старые уже давно поумирали. А как начнёт рассказывать про свои любовные похождения… – Эмка хватается за голову. А Лера про себя смеётся: Эмка и сама могла бы многое порассказать бывшей актрисе о своих приключениях.

В это время из комнаты слышится скрипучий голос: «Эмма, Эмма». «Вот, блин, – ругается Эмка, – поговорить не даёт». Она идёт к старушке. «Вы опять обосрались?» слышит Лера и падает головой на стол. «Сколько раз я вам буду надевать памперсы, а вы их снимать?» «Нет, ты подумай, – кричит она Лере, – боится ходить в памперсы, не верит, что они не протекают. Снимет их и нагадит на постель! Вот паразитка!» Эмка вытаскивает из-под бабки простыню, кидает в ванну. «Меняй за ней каждый раз! Вот не дам курить, проси не проси! И зачем только дочь разрешает? И без тебя есть кому!» «Жалеет её, – объясняет она Лере, – говорит, пусть хоть эта радость останется у неё. А она ночью потихоньку курит, если не спрячу сигареты. Вот подпалит дом, тогда её дочка узнает!» Эмка наливает воды в тазик и идёт мыть Анастасию. После всех процедур вновь возвращается к Лере. Наполнив ещё раз рюмки, говорит: «Лера, а помнишь Мишу?» И глаза её опять заволакивает пелена воспоминаний. Лера знает, что она видит сейчас высокого, могучего парня, нового учителя физкультуры. Эмка впервые заметила его на школьной линейке, и сразу глаза её загорелись зелёным светом. А затем на лице появилась та самая улыбка. Михаил сражён. И с первой же школьной вечеринки Эмка увела его на конспиративную квартиру. У Эмки их много – в школе масса одиноких училок, всегда ей чем-то обязанных. Она любит делать маленькое добро, собирая потом нужную ей дань.

Разгорается столь бурный роман, что они уже не могут жить врозь и объединяются. Оба оставляют семьи, снимают квартиру, и полгода пролетают как один день. Эмка на пятом месяце беременности. За Славика не беспокоится, он при отце. Вадим проверяет уроки, ходит на родительские собрания, водит сына в спортивные секции.

И вдруг всё рушится. Однажды является жена Михаила с ребёнком и уводит его от рыдающей Эмки. «Миша так плакал, уходя», – будет потом рассказывать Эмка. Но что же делать с беременностью? Соседка-гинеколог делает ей пятимесячный аборт. «Это была девочка», – горько плачет Эмка у своей двоюродной сестры. Знакомые ужасаются – что же будет теперь с Эмкой? Эмка не ужасается. Она возвращается в лоно семьи. «Как они мне были рады», – рассказывает она тогда Лере.

Эмка выливает остатки водки в рюмки, она уже заметно захмелела, ей сейчас мало надо. На глазах появляются слёзы. «Ты знаешь, Славик ведь тоже в Москве. Он здесь женился, и у меня есть внучка. Но эта проститутка запрещает мне даже видеться с ней. „Такую бабушку моя дочь не должна видеть“, – передразнивает Эмка сноху, – я, видите ли, рожей не вышла». Лера молчит, но думает: «Такая рожа кого хочешь напугает».

«Эх, никакой жизни нет, света белого не вижу, сижу в этих стенах, как в тюрьме», – кричит Эмка и осекается. Слово «тюрьма» под запретом, его произносить нельзя, иначе вынырнет самое ужасное воспоминание. Эмка в испуге трясёт головой, отгоняя страшные картины. Но они уже всплыли и бороться с ними пьяненькая Эмка не в силах.

«Здравствуйте, Эмма Витальевна!» – слышит она молодой голос. «Ростик! Откуда ты взялся, к кому пришёл?» Ростик – выпускник школы шестилетней давности. Но Эмка узнаёт его сразу – уж очень хорош. «Да вот, пацан один мне здесь нужен», – отвечает Ростик, прохаживаясь возле учительской. Он улыбается, и многоопытная Эмка замечает нечто в его глазах. Ростик был хулиганом и бездельником, с трудом закончил школу, и учителя перекрестились. Но Эмка в своё время многое ему прощала, неравнодушная к мужской красоте.

На следующий день он вновь появился возле учительской. «Ты опять здесь?» – «удивилась» Эмка. «Да вот, дела». На него глянули две зелёные крыжовины. И Ростик стал появляться каждый день, а Эмка подыскивала конспиративную квартиру. Их первое свидание состоялось. «Что это, Эмма Витальевна, Медведев к вам зачастил?» – любопытствовали коллеги. «Я ему подыскиваю работу», – не моргнув глазом, врала Эмка.

Она действительно пыталась устроить Ростика на работу. Ростик смеялся: «И не надейся». У него была своя работа. Годы шли девяностые, и Ростик с компанией друзей занимался рэкетом. Эмку нимало не трогала моральная сторона его работы, но вот денег он с неё почему-то имел мало. Он не просил деньги у Эмки, он просто ей говорил: «Мне нужно…» И называл сумму. Эмка понимала: нет денег – нет Ростика. А расстаться с ним она уже не могла. Ростик, чтобы как-то сделать возможным секс с немолодой и страшненькой Эмкой, стал приобщать её к тому, чему сам был уже давно подвержен: он наркоманил уже не один год.

Познав, какой невероятный, какой космический секс получается под кайфом, Эмка готова была на всё для Ростика. Она теперь хорошо понимала, почему ему всегда не хватало денег. И в ней начал мощно разворачиваться дремавший доныне криминальный талант. В ход был пущен весь арсенал: пленительная улыбка, убедительное враньё, жонглёрство громкими именами и фамилиями. И, конечно, бульдожья хватка. Она стала взимать пока небольшую плату с облагодетельствованных училок, беря деньги якобы в долг.

Когда перестало хватать этого подспорья, начались более крупные аферы.

Одной, по её мнению, наивной учительнице, не имеющей высшего образования, она пообещала устройство в вуз. Сумму назвала разумную (другой у жертвы просто не было) и вдобавок попросила «поносить» антикварные серёжки жертвы. Та ей всё отдала и стала готовиться к экзаменам. К тому же у жертвы пустовала квартира, сама она с семьёй жила у матери. Вскоре туда был водворён Ростик сотоварищи, бесплатно. Учительница, хоть и доверчивая, оказалась далеко не простушкой и с характером. Как-то заподозрив неладное, она пошла к Эмке домой, где её встретил Вадим. «Она что, брала у вас деньги?» – сразу спросил он. «Мне вас жаль, деньги она не отдаст и ничем вам не поможет», – сочувственно сказал слишком хорошо знавший жену Вадим.

У жертвы оказался скрытый скандальный нрав, она стала угрожать Эмке разоблачением в прессе, для выдворения Ростика вызвала ОМОН и «выбила» у него серёжки.

Как раз в это время Эмка «облагодетельствовала» однокурсницу Милку, устроив работать в свою школу. С Милкой они были одного поля ягоды и вместе стали пускаться в приключения, в результате которых у Милки стали пропадать деньги. «Эмка, ты взяла деньги?» – пытала Милка. Эмка глядела оловянными глазами.

Настало время, когда с коллег уже нечего было взять.

«Ну ты, старая калоша, – кричал Ростик в ярости, – доставай где хочешь деньги, мне нужна доза!» Эмка, и сама уже впавшая в зависимость, стала обирать родственников своих коллег, придумывая всё новые и новые аферы. Кому-то обещала квартиру, кому-то престижную работу, кому-то устройство за границу… С родителей нерадивых учеников брала деньги за перевод в следующий класс и хорошие оценки, с родителей выпускников – за отличный аттестат и устройство в вуз.

И однажды звериным инстинктом Эмка почувствовала, что вокруг неё сгущаются тучи. Как-то вечером её подстерег детина и, приставив кулачище к носу, рыкнул: «Не отдашь, сука, деньги – урою и тебя, и твоего сына!» «Что делать, что делать?!» – шептала Эмка, убегая от детины. А потом в голове щёлкнуло: «Заграница!» Бежать! Добыв деньги на билеты в Москву и подарки нужным людям, она скачет к другу-благодетелю. Но вид у Эмки уже сильно подпорчен гидрой, поэтому новые галопы по Европам не удаются. Удаётся только Индонезия. Эмка и тому рада, лишь бы ускользнуть от опасности. О том, что в опасности остается Славик, она забывает.

Многочисленные обманутые, узнав, что Эмка исчезла и деньги их накрылись медным тазом, начали сбиваться в кучу: «Посадить аферистку!» И они стали готовить материалы для суда. Эмке позвонит и скажет об этом Славик. За самим Славиком и за квартирой установлена слежка. Ростик с исчезновением Эмки тоже исчезает.

Эмка в жаркой Индонезии. Но ни стройные пальмы, ни яркие цветы не радуют её. Она в чужой стране, а гидра требует своё. Где взять? Да и работать нужно, вести уроки. Доведённая до отчаяния, она идёт к врачу. Врач понимает всё сразу. В этой стране под гидрой ходят многие. Он пишет Эмке на рецепте сумму. Эмка никнет головой. Теперь половина её зарплаты уходит на дозы, половина отсылается Ростику. На автомате Эмка ведёт уроки. В конце года её вызывает консул: «Эмма Витальевна, вы не можете у нас работать два года, мы оформляем документы на ваш выезд в Россию». Эмке страшно возвращаться, но неизбежное происходит, и вот она дома.

Славик сообщает ей, что Вадим с ней развёлся и ушёл жить к новой жене. Эмка её знает, она постарше Вадима, и Эмка ехидно называет новую жену «старуха Изергиль». Она не может поверить, что столько вытерпевший Вадим ушёл от неё. Она звонит бывшему мужу, плачет и умоляет вернуться. Но поезд ушёл.

Вскоре Ростик по-хозяйски развалился на её диване, и Эмка опять пришпорила и погнала жизнь: пьянки с Ростиковыми друзьями, наркотические шабаши… На время она забывает об опасности, но та быстро напоминает о себе. Однажды поздно вечером являются делегаты и предъявляют требования.

На следующий день Эмка с Ростиком скрываются в съёмной квартире. Никто не знает, где они.

Но вот как-то вечером толстая Эмка объявляется у Леры. Лера глазам не верит и от внезапного явления и от объёмов всегда худой Эмки.

«Лера, – говорит Эмка, – я беременна, я хочу родить Ростику ребёнка». У Леры глаза вылезают на лоб. «Ты с ума сошла?» – только и может сказать она. «Лера, я всегда знала, что могу рассчитывать только на тебя, что только ты мне поможешь вырастить ребёнка», – неясно поёт Эмка, глядя на Леру светлыми крыжовинами. У Леры голова идёт кругом. Она понимает, что с Эмки станется повесить на неё младенца и благополучно забыть о нём.

«Эмма, – деликатно говорит она, – подумай, сколько тебе лет. Ведь тебе уже сорок пять!» Лера не умеет сказать Эмке прямо: наркоманам нельзя иметь детей, Ростик сразу её бросит, сама Эмка не работает и безжалостно впутывает её, Леру, в такие истории. В какой-то степени Эмка понимает всё это, но желание удержать Ростика неодолимо. Лерина отповедь мало что меняет в её планах.

«Ты чё, офонарела?! – орёт Ростик после её признания. – Какой ребёнок, тебе пора на пенсию!» «Я не старуха, – рыдает Эмка, – я ещё могу иметь детей». «Дура долбанная, рожай, если хочешь, а меня больше не увидишь! Собери мои вещи!» Ростик хлопает дверью. Они теперь увидятся только на суде.

Полгода никто не видит Эмку. Она втихомолку донашивает беременность, курит и пьёт, чтоб забыться. Ребёнок ей теперь не нужен. Деньгами ей помогает Славик, беря их у отца якобы для себя.

Через полгода она, снова как снег на голову, сваливается на Леру. Опять с бутылочкой. И печально повествует, что Ростик её бросил, что родила она девочку и оставила её в роддоме. «Господи, – хватается за голову Лера, – да зачем ты такой грех на душу взяла?!» «А там нашлись уже усыновители», – машет рукой Эмка. Потом, помолчав, тихо говорит: «Меня, наверное, будут судить». И хотя Лера давно понимала, что этой верёвочке долго не виться, она снова хватается за голову. «Мать сняла деньги с книжки, ищем хорошего адвоката», – продолжает Эмка.

Но и хороший адвокат не помог. К несчастью, незадолго умер её престарелый покровитель из правительства. И Эмку осудили на три года по статье «мошенничество», и называлась она теперь аферисткой на доверии. Больше всего Эмку убило то, что вызванный на суд свидетелем Ростик заявил: «Я впервые вижу эту женщину».

Тюрьма – её самый страшный сон. «Первую неделю я плакала, не переставая, – расскажет потом Эмка Лере. – Ты не представляешь, кто окружал меня. Я две недели находилась в общей камере, потом меня перевели в камеру на четверых, где сидели ещё три женщины за финансовые преступления». Тюрьма, её жуткий сон, сделает Эмке своё благо – отлучит от наркотиков. «Во время ломки три моих соседки выхаживали меня, – расскажет она Лере, – не давали умереть».

Постепенно начали работать старые связи и деньги матери, и невидимая рука будет, по возможности, облегчать Эмкино положение. А через полтора года её подведут под амнистию и выпустят.

Вышла в белый свет: Славик продал квартиру за её долги, сам жил где-то в примаках. Приют ей дала двоюродная сестра.

Вскоре умирает мать, не выдержав всех испытаний. Она жила к тому времени в коммуналке с алкоголиком-сыном. Эмка упечёт брата в дом инвалидов и получит свой уголок. Она начинает пить запоями. После Ростикова предательства жизнь для неё теряет смысл. У Леры она не появляется.

Доходят слухи, что запойная Эмка надолго куда-то пропадает, потом ненадолго возникает ниоткуда, чтобы снова пропасть.

В Лериной жизни она возникнет уже в Москве.

Сейчас, за рюмкой, очнувшись от воспоминаний, она продолжает рассказывать сквозь слёзы: «Здесь, в Москве, мне позвонил Славик и сказал, что умер Вадим, и он едет на похороны. Лера, Лера, это я виновата, что Вадим ушёл так рано. Если бы мы жили вместе, он бы не умер. У него ведь оказалась онкология, значит, много переживал. Ну меня Бог уже за всё наказал…»

Лера ещё не знала, что видит Эмку в последний раз.

То, что от неё осталось, забрал Славик. Как он распорядился прахом матери, где его захоронил – никому из Лериных знакомых не известно.

Однажды Катя принесла домой газету с объявлениями, внимательно её изучила и дала Лере:

– Посмотри, есть несколько подходящих тебе заказов.

– Катя, я не ищу работу по газетным объявлениям.

– Да ты посмотри, это не частные объявления, это агентства размещают, – настаивала Катя.

Видимо, её миссия в Лериной судьбе ещё не была закончена.

Только на следующий день Лера всё-таки посмотрела объявления. Один заказ как будто подходил, работать надо было в загородном посёлке. Агентство Лере было незнакомо, но она созвонилась, договорилась о встрече и поехала на собеседование к менеджеру. Её здесь не знали, поэтому пришлось заполнить множество анкет, ответить на множество вопросов, пройти тестирование. Через несколько дней должна была состояться встреча с мамой четырёхлетней девочки.

В работе Лера очень нуждалась, и это заставило вспомнить, что у неё в рукаве есть козырь. Козырем была рябенькая блузочка, купленная вместе с Катей в Second Hand давным-давно, когда Лера ещё только появилась у Кати в полном безденежье. С тех пор у нее появилось много новых, красивых вещей, но ни в одной ни разу не устроилась на работу. Блузочка же работала безотказно. В ней Лера познакомилась с Полиной, позже с Жанной и Тошей. Что за секрет был заключён в ней? Наверное, кто-то удачливый носил её где-то в Европе. Лера откопала, отгладила эту старенькую вещицу и пошла в ней на собеседование с мамой девочки.