Саблезубый тигр Ахр, бывший предводитель стаи, брёл по Волшебной стране куда глаза глядят:

– Я, ночной повелитель Страны жевунов, дважды за день был уложен на обе лопатки пещерным львом! Чужаком, который неизвестно откуда свалился в Волшебную страну и принял сторону Смелого Льва!

Воспоминание об этом постыдном происшествии, с одной стороны, судя по морде, приводило Саблезубого в уныние. Его пухлые щеки обвисли, почти полностью скрыв длинные и острые клыки, а понуро опущенные усы напоминали пришедшие в негодность потрёпанные метёлки. С другой стороны, по поведению хвоста было видно, что Ахр – вне себя от злости. Хвост яростно метался из стороны в сторону, как будто тигр заметал за собой следы на случай погони. Но он даже её не заслужил! Никто и не думал гнаться за ним. Пещерный лев Грау вместе со Смелым Львом и пятеркой Саблезубых оправились в Великую пустыню. Там умельцы из Волшебной страны и гости с планеты Рамерия не покладая рук строили катамаран «АРЗАК». Спасательная экспедиция торопилась поскорей отплыть на поиски капитана Чарли Блека, потерпевшего кораблекрушение где-то в Мексиканском заливе.

Но не таким зверем был Ахр, чтобы до конца дней своих ходить в подручных у львов, питаясь объедками с их стола! Саблезубый строил планы мести как львам, так и предателям-тиграм.

– Что-то многовато врагов, даже для Саблезубого! – возмущался Ахр. – Одному не справиться, нужно искать помощников. К сожалению, в Волшебной стране совсем не осталось охотников, которые гуляют сами по себе: Шестилапые одомашнились, дракон Ойххо водит дружбу с соломенным пугалом Страшилой и этим ржавым Железным Дровосеком…

Глаза несчастного тигра не заметили, что лапы брели по той самой узенькой тропинке, по которой он вел Грау на встречу со Смелым Львом. И Ахр прямехонько угодил в ту же самую ловушку, куда заманил льва. Вот и не верь после этого поговорке: «Не рой другому яму – сам в неё попадешь!»

Ахр, конечно, не ушибся. Ведь он был из породы кошачьих и, хотя полетел в яму кувырком, приземлился мягко, на все четыре лапы. Злость – плохой советчик! Тигр и это падение отнёс на счет Грау, чтобы потом предъявить ему все обиды сполна. На самом-то деле он должен был поблагодарить льва, который сумел проделать отверстие в кирпичной стенке ямы, оставив на память крайним, особенно зубастым обломкам кирпичей часть своей пышной гривы. Самому Ахру ни за что бы не выбраться из этой ловушки. Ведь лапы у тигра не настолько мощные, чтобы пробить кирпичную кладку.

Саблезубый, попав в яму, нужно отдать ему должное, не растерялся. Он осмотрелся, тут же заметил пролом, сделанный Грау, ухмыльнулся, обнаружив по краям клочья черной гривы, и скользнул внутрь. Подземный ход едва заметно светился желтоватыми искорками, которые только подчёркивали мрак. Но темнота тигра не пугала. Он всегда был не прочь поиграть с кем угодно в кошки-мышки!

– Только, чур, я – кошка! – облизнулся Саблезубый.

Ахр ещё не знал, что эти искорки-пылинки были живыми.

В такую пыль превратился при столкновении с Землёй огромный метеорит Дру, привлечённый когда-то, давным-давно, из глубокого космоса, как пчела на мёд, излучением жизненной силы – праны обитателей планеты. Совсем крошечные живые пылинки звались кусаками, более крупные – кусалами. Эти кусаки и кусалы действовали на живых существ беззвучно, но очень чувствительно, как будто удаляли больной зуб без укола, и давным-давно поджидали какую-нибудь заблудшую мышку, а еще лучше кошку! И покрупней!

– Кто бы только знал, как надоело лежать вот так, без движения, в этом заброшенном подземном склепе… – только что уныло рассуждали между собой кусаки.

– Вот раньше была потеха! – вздыхали умудренные опытом кусалы. Они до сих пор жили воспоминаниями, не позволяющими им рассыпаться на отдельные несмышленые пылинки-кусаки. – Ах, какое это наслаждение впитывать прану оглушенных взрывом земных обитателей, пыльными ураганами облетая планету…

Недавно живой пыли, казалось, повезло.

– Трах-тарарах-тарарах! – постучался кто-то глухими мощными ударами в кирпичную стену подземелья.

– Неужели Дру услышал наши молитвы? – обрадовались кусаки.

– Кто-то идет к нам, – подхватили кусалы. – Слава Дру! Конечно, войдите!

Боковая стена покрылась паутиной трещин и щелей и, наконец, обрушилась внутрь подземного хода, взметнув в воздух клубы донельзя обрадованной живой пыли. Сквозь пролом с трудом протиснулся черногривый красавец – пещерный лев. Это Грау прокладывал свой путь из ямы-ловушки к свободе, к свету.

– Старый знакомый, – беззвучно перешептывались кусалы. – Таких мы уже, бывало, кусали…

Пещерный лев, помедлив немного, повернул направо, в глубь подземного хода.

– Ура! – взметнулась радостью пещерная пыль. – Там-то мы с ним всласть позабавимся!

Каково же было их разочарование, когда, пробежав несколько сот метров, лев внезапно повернул назад. Ведь Грау, несмотря на присказку-предупреждение своей прабабушки, пещерной львицы: «Налево пойдешь – хвост оторвут», которой не раз доставалось и в хвост, и в гриву от обитателей подземелий, передумал. Лев всё-таки побежал налево, на помощь людям, которых Саблезубый со своей разбойничьей стаей хотели покорить.

Вскоре он, разметав завал у выхода из подземелья, покинул хранилище живой пыли.

– Зато будет о чем вспоминать, – успокоили расстроенных кусак рассудительные старшие товарищи.

– Да-а-а! – ныли малыши. – В кое-то тысячелетие забрёл кто-то живой – и на тебе, сбежал!

– Ничего себе забрёл! – вспомнили кусалы грохот обрушившейся стены.

– Зато теперь путь свободен, вместо кирпича – наши путеводные искорки, – утешали кусалы. – Будет и на нашей улице праздник, ещё заглянет на огонёк какой-нибудь странник.

С тех пор они частенько с надеждой посматривали на пролом. И вот года не прошло, как оттуда и в самом деле скользнул в подземелье… саблезубый тигр.

– Вот это да! – удивились и кусаки и кусалы. – Второй раз подряд после нескольких тысячелетий ожидания! И оба зверя – из прошлых, первобытных времен. Теперь таких красавцев днём с огнём не сыщешь даже на земле, не то что с нашим слабеньким светом в этом позабытом подземном ходе… Уж не сами ли мы его придумали-вспомнили?

Нет, зверь был всамделишный, живой, так и пышущий дикой злобной энергией. Такой только в страшном сне может присниться!

Саблезубый постоял, уловил следы пещерного льва и уверенно скользнул направо. Ахр решил, что, идя следом, выберется наружу в том самом месте, где Грау опрокинул его на спину во второй раз, у обочины дороги, вымощенной, как и весь подземный ход, жёлтым кирпичом. Это было роковой ошибкой!

– Догоняй, окружай! – всполошилась-встрепенулась живая пыль. – Опять ведь уйдет зверюга!

Но тигр, как миленький, бежал вниз, в глубину подземелья, ни на мгновение не усомнившись в правильности взятого им следа. А за ним, заполняя собой весь просвет подземного хода, так же беззвучно кралось клубящееся пыльное чудовище, которое становилось всё больше и больше похожим на тигра. Такие же лапы, голова с саблями-клыками, хоть и обманчиво-мягкими, но смертельно опасными, готовыми схватить, задушить, проглотить…

Тигр же, ни на что не обращая внимания, мчался вдоль коридора всё дальше и дальше от входа. А куда ведёт подземный ход, не знали даже летописцы-гномы! В отличие от многих подземных лабиринтов этот не петлял, не заканчивался тупиками. Наоборот, он прямиком вёл тигра всё глубже и глубже под землю. Постепенно пробежка из удовольствия стала превращаться в тягость, захотелось пить, да и перекусить бы не помешало. Ахр замедлил бег и тогда только обнаружил, что никаких следов, ни львиных, ни даже мышиных, нет и в помине! Он бежал по мягкой, доселе никем не потревоженной пыли, слой которой становился всё толще и толще.

– Если так пойдет и дальше, – прикинул тигр, – скоро мне придется ползти по ней! Неужели я помчался в другую сторону, вглубь подземного хода? Опять этот чужак лев меня обманул!

Ахр остановился и хотел было повернуть назад. Но там его поджидало такое облако пыли, что тигр чуть-чуть не захлебнулся ею. Он недовольно фыркнул и поскорее выбежал из опасной зоны. Приходилось откладывать возвращение до тех пор, пока эта зловредная пыль не уляжется. Саблезубый осторожно улегся на пыльную подстилку, чтобы совместить приятное с полезным: и подождать, и отдохнуть. Отдых оказался короче, чем тигр предполагал. Клубы пыли снова подкрались к нему. Ахру опять пришлось фыркать и отплёвываться. Тогда он решил отбежать подальше, на этот раз благоразумно двигаясь очень и очень осторожно. Вот где пригодились кошачьи повадки! И все-таки через некоторое время пыль опять догнала его. Тогда Ахр, который был на редкость смышленым зверем (не зря его выбрали вожаком стаи), задумался.

– Похоже, я все время бежал под горку. Поэтому пыль и догнала меня! – решил тигр. – Сколько же я отмахал? Если пыль не осядет, обратно мне сквозь неё столько не пробежать! Жаль, что Грау не оказался сейчас на моем месте!

Похоже, вредности у Ахра было не меньше, чем пыли в подземном коридоре. Чтобы оторваться от противника, Ахр решил сделать более длинную пробежку. Только Саблезубый разогнался как следует, как вдруг со всего размаха врезался в преграду, возникшую на пути. Ведь у тигров, в отличие от летучих мышей, нет ультразвукового локатора, позволяющего вовремя останавливаться и обходить препятствия.

Ахр осел на задние лапы, из глаз посыпались искры. Тигр помотал головой, чтобы прийти в себя и заодно проверить, не свернул ли он себе шею. С шеей оказалось всё в порядке, но вот шкуру нужно было как-то спасать! Сзади – пыль, впереди – стена… Он заметался по тупику, пытаясь найти хоть какую-нибудь лазейку. Кругом был один сплошной камень. Кирпичный подземный ход давно кончился, тигр оказался в штреке, пробитом в скале!

– Зачем было сооружать такой длинный тупик? – соображал тигр. – Скорее всего, проход перегородили позднее, от любопытных глаз и лап…

Ахр принялся торопливо исследовать стенку – вдруг удастся обнаружить щель, расширить её и выбраться? Смог же пещерный лев улизнуть из уготованной ему ловушки!

Тем временем первые языки пыли, неуклонно преследующие Ахра, уже лизнули его в нос. Вдобавок, ощупывая лапами и носом преграду, тигр растревожил и местную пыль. Саблезубый в отчаянии принялся крушить перегородку клыками. После одного особенно удачного удара ему удалось отколоть целый пласт. Сквозь борозды, проделанные клыками-саблями, забрезжил свет. Перегородка оказалась прозрачной! Удар! Еще удар!

Ахр очищал всё большую и большую часть перегородки от наросших на неё, может, за тысячелетия, наслоений известняка, грязи и пыли. Сама же основа, похоже, сделанная из материала гораздо более прочного, не поддавалась. Она звенела и гудела под яростным напором тигра, но не позволяла оставить на себе даже царапины. Зато от одного из клыков Ахра при очередном ударе откололся кусок в несколько сантиметров длиной. Это заставило тигра прекратить тщетные усилия. Он в изнеможении опустился на землю.

Клубы пыли, настигшие-таки свою жертву, постепенно заполняли всё пространство. Они окутывали Ахра, пряча от тигра с таким трудом расчищенный им от известнякового налёта кусочек перегородки. А ведь за ним, насколько он смог разглядеть, находился целый подземный мир с рекой, с каменистой прибрежной долиной… И всё это оказалось недоступным для Саблезубого. Он задыхался от едкой, проникающей в ноздри, горло, разъедающей глаза ядовитой пыли, заполнившей уже весь подземный ход. Вдали от тигра этот много-многометровый пыльный хвост был похож на гигантского змея, тысячелетия назад проползшего по этому подземному лазу взад-вперед по каким-то своим змеиным делам. Тигр решил, что настал его последний и решительный бой. Он повернулся мордой к проходу.

«Клыки и когти! Найти бы горло, в которое можно напоследок вцепиться!» – с досадой подумал Ахр.

И нашёл! Перед ним стоял светящийся желтоватым отблеском… огромный Саблезубый! Ахр припал к земле на все четыре лапы. Хвост яростно колотился о перегородку.

Уши были плотно прижаты, придавая голове обтекаемую форму. Но то же самое сделало и светящееся чудовище! И чем больше наливался злобой Ахр, тем плотнее, осязаемее, мощнее становился противник. Правда, нашего тигра трудно было чем-то испугать.

– Видали мы таких! – пренебрежительно рявкнул Ахр. – Ишь, расфуфырился огоньками, словно Шестилапый. Тоже мне новогодняя ёлка!

Больше не раздумывая, тигр бросился на врага. И упал, словно его пыльным мешком из-за угла стукнули! Лапы не встретили никакой преграды, открытая пасть оказалась полностью забита вонючей сухой пылью.

– Тьфу на тебя! – возмутился Ахр, сообразив, что его противником оказалась всё та же пыль. – Ещё привидений мне тут не хватало. Клыки и когти! Пожалуй, нужно поменьше двигаться, может, глядя на меня, и пыль уляжется.

Саблезуый свернулся клубочком, уткнулся носом в перегородку. До чего же мелкими показались погибающему тигру все обиды: на Смелого Льва, на Грау… Последний стал Ахру даже чем-то симпатичен. Ведь их предки жили в одно и то же время. Пожалуй, они могли бы подружиться…

Как только из мыслей тигра ушла злость, Ахр мочкой носа, уже сухой и горячей, почувствовал, что преграда исчезла. Не поверив собственному носу, тигр осторожно, боясь разочароваться, протянул лапу вперед. Лапа подтвердила – путь свободен! Да и дышать стало гораздо легче, свежий прохладный воздух приятно щекотал ноздри. Ахр рванулся вперед.

Зловредная пыль осталась позади. Саблезубый, полуослепший от нее, не успел еще и проморгаться, как и каменный пол исчез из-под лап. Оказывается, тигр находился на самом краю карниза, который заканчивался отвесной стеной. И бедный Ахр второй раз за этот несчастный день полетел вниз. Пришлось ему снова доказывать, что кошки всегда приземляются на лапы, какое бы сальто-мортале им не пришлось выполнять. На этот раз лапам было намного больнее. Тигр распластался по земле, едва не выпрыгнув из собственной шкуры. А расставаться с ней ему не хотелось бы: уж очень он к ней привык, да и попробуй достань новую, такие симпатичные меховые тельняшки на дороге не валяются!

Однако на этом несчастья Ахра не закончились. Не успел он опомниться от того, что шлепнулся на землю, как его приподняло. Хоть с ним давненько такого не случалось, с самого котячьего возраста, Ахр мог поклясться, что кто-то довольно бесцеремонно взял его за шкирку, поднял и покрутил из стороны в сторону. Как будто рассматривал: что это ещё за диковинка?

Так оно и оказалось на самом деле. На тигра уставилась пара огромных любопытных глаз. Конечно, глаза не существовали в воздухе сами по себе, как, например, улыбка чеширского кота. Под ними, как и положено, находился слегка вздернутый от удивления нос. Ну и всё другое прочее, что положено иметь хоть и очень большому, но человеку. Донельзя обиженный таким невежливым обращением с одной из самых огромных кошек, какие только существовали на Земле, Ахр ринулся в атаку. Он надеялся если уж не выцарапать эти нахальные глаза, то хотя бы вцепиться в нос, чтобы впредь было неповадно хватать тигров за шиворот.

Но обладатель носа был настороже, видать, дорожил им не меньше, чем Ахр – шкурой. Нос человека мгновенно оказался на безопасном расстоянии, а вот нос Ахра заработал увесистый щелчок. Из глаз брызнули слезы вперемешку с искрами, и послышалось шипение, как будто головешку окунули в воду. Шипели, конечно, не искры, а Ахр – от сильной боли. Ведь любой нос очень чувствителен к ударам. Каждый мальчишка, наверное, имел неудовольствие убедиться в этом при встрече с чужим кулаком или с каким-нибудь другим твердым предметом. Впрочем, от этого не застрахованы и девчонки!

Разъяренный тигр попытался извернуться и впиться когтями в руку, которая его держала. Оглушительный вопль подтвердил, что саблезубый тигр – не домашняя киска. Пальцы разжались. Ахр в третий раз полетел вниз.

– Что это я сегодня распадался? – успел огорчиться тигр, прежде чем снова угодил в какую-то тёмную пещеру с мягким полом.

Это был мешок, которым великан успел на лету подхватить Ахра. Он оказался незлопамятным, хотя на руке и багровело несколько глубоких царапин. От таких ран обычному человеку было бы несдобровать.

Дальше Саблезубый путешествовал, можно сказать, со всеми удобствами. Мешок слегка покачивался, как корабль на волне. Ахр, не будучи морским тигром, сначала немножко попривыкал к качке, но потом, убаюканный, даже заснул. Поэтому и не заметил, как легкое покачивание сменилось ураганом, который перевернул его «корабль» вверх дном. Вытряхнутый из мешка, Ахр обнаружил себя уже валяющимся на полу огромной пещеры. Тигр мгновенно вскочил на ноги, готовый постоять за себя, если кто-то снова вздумает взять его за шкирку.

Теперь на него смотрели уже три пары глаз. А то, что Ахр поначалу принял за колонны, поддерживающие свод пещеры, оказалось тремя парами ног, сдвинутых почти вплотную друг к другу, не оставляя лазейки для бегства. Впрочем, бежать было некуда: дверь закрыта, дымовое отверстие над очагом высоко в потолке недоступно. Летать он ещё не научился, хотя падал уже вполне прилично. Тогда Саблезубый присел на задние лапы, угрожающе показал острые клыки-сабли и грозно зарычал:

– А-а-х-х-р-р-р!

– Мама, мама, смотри, зверёк улыбается и пищит «Ахр», – раздался тоненький голосок.

Может, таким он и был для мамы, но для тигра оказался слишком пронзительным. Отвык он в подземелье от громких звуков. Ахр невольно поджал хвост и плотно прижал уши к голове. Бедный-бедный тигр! Его ужасные клыки никого не испугали, а страшный рёв, от которого у жителей Волшебной страны по ночам леденела кровь, показался великанам просто писком.

Как потом узнал Ахр, в пещере жила маленькая дружная семья уидов, так называли себя эти огромные существа. Папа Ар, который принес тигра, мама Ара, которая ждала дома его возвращения с охоты или рыбалки, и девочка А. Она тоже ждала папу, изо всех сил мешая маме заниматься домашним хозяйством, но искренне считая, что очень сильно помогает. Насколько девочка себя помнила, они всегда жили в этой уютной пещере. А помнила она себя уже почти семь лет. У малышки не было ещё даже настоящего имени уидов. Все звали её просто девочкой А, так как все вопросы у неё начинались с буквы А: а что, а где, а почему?

Их род давно поселился в этой долине на берегу реки, протекающей по дну глубокого, в несколько километров, каньона. Это был мир, который другие жители Волшебной страны называли Средним. Папа Ар рассказывал, что его дед Арахн слышал от своего отца, Арахнара, что где-то существует и другой, Верхний мир. Честно говоря, Ар этому не верил, считая досужей болтовнёй. Проверять же слухи ему было некогда да и незачем! Долина была тёплой, рыба в реке водилась, что ещё нужно для счастья?

Девочка А, конечно же, любила свою долину, но иногда ей становилось грустно. Кругом одни камни да река! Взрослые занимаются своими скучными делами и ни в какую не хотят с ней играть. Прятаться одной в камнях ещё можно, а вот бегать наперегонки не с кем – разве что только с рекой…

«Теперь наконец-то появился дружок, – думала девочка, глядя на зверька. – Такой смешной, зубки торчат наружу, полосатенький, просто прелесть!»

– Давайте назовём его Ахром! – предложила она. – Он сам так сказал: «А-а-х-х-р-р-р!». И очень похоже на имя дедушки Араха, только буковки немного переставлены!

Так Ахр снова стал Ахром, на этот раз в честь дедушки девочки А.

Похоже, не возражал и сам зверёк. Когда девочка А сказала «Ахр», он поднял голову и взглянул на неё. Воодушевлённая успехом, А уже хотела погладить Ахра по спинке, но тигр так ощетинился, что девочка не решилась дотронуться. Она видела, какие царапины остались на руке у отца. Ахр мог изловчиться и цапнуть девочку за палец, но почему-то тоже не решился. Похоже, даже Саблезубые могут быть иногда нерешительными!

Но окончательно А завоевала сердце Ахра, когда первой предположила, что зверёк, наверное, голоден и, может быть, хочет пить. Тигр очень-очень хотел всего этого!

Девочка поставила перед Ахром миску с водичкой и кинула ему живую рыбёшку, которая, впрочем, оказалась только чуть-чуть поменьше Саблезубого. Тигр смело вступил в единоборство с угощением, яростно бьющим хвостом. Пришлось нелегко, но Саблезубый победил! Затем он утолил жажду из миски, тем самым окончательно признав себя приручённым. После этого ему уже ничего не оставалось делать, как разрешить девочке погладить себя по спине и даже почесать за ухом. При первом прикосновении шерсть сама собой встала дыбом, но второе привело его в восторг.

Может быть, если бы кто-нибудь из жителей Волшебной страны пораньше догадался почесать саблезубого тигра за ухом, его судьба сложилась бы по-другому и он стал бы таким же домашним, как Шестилапые или дракон Ойххо?

Ахр так устал от всех этих приключений, что, поев, сразу же уснул. Тигр проспал весь остаток дня и продлил бы удовольствие на всю ночь. Но его разбудило чье-то шипение:

– Шу-а, шуа!

Тигры, как и кошки, ночные, умеющие видеть в темноте животные. Ахр чуточку приоткрыл глаза и обнаружил какую-то тень. Она осторожно кралась по полу пещеры в сторону тигра, как раз и издавая этот шипящий звук. Очевидно, ночной охотник раньше времени начал облизываться и глотать слюнки в предвкушении добычи.

– Это тигр-то – добыча? – возмутился Саблезубый. – Да я сам охотник и не допущу, чтобы на меня охотилась какая-то подземная тварь!

Ахр приготовился. Как только тень попала в пределы досягаемости, стальные пружины задних лап тигра подбросили его высоко в воздух. Для тигров всё решает первый прыжок. Если удается запрыгнуть на спину противнику, будь то шерстистый носорог или даже Шестилапый, тому уже несдобровать!

Ахру повезло! Тень никак не ожидала нападения и слегка замешкалась. Тигр успел вскочить на спину неизвестного зверя. Шипение перешло в яростный клёкот. Противник метался из стороны в сторону, рассекая воздух длинным хвостом, из кончика которого торчал острый зазубренный шип, похожий на рыболовный гарпун. Если бы этот хвостовой зуб вонзился в тигра, ему настал бы неминуемый конец. Шип был ядовитым!

Тигр с большим трудом удерживался на спине зверя. Она оказалась защищена панцирем, даже когтями как следует не зацепишься. Бронированное чудовище резко пригнуло голову и взбрыкнуло хвостом, чтобы сбросить непрошеного наездника. Попытка удалась. Когти не смогли удержать своего хозяина на твёрдом и гладком панцире. Ахр кувырком полетел вниз, но, как всегда, приземлился на все четыре лапы. В следующее мгновение он уже оказался позади противника. Что же дальше? Ясно, что на такой спине долго не продержишься! Тигр увернулся от удара хвоста и вцепился в него зубами, совсем рядышком с шипом. Противник был в два раза больше Ахра и, наверное, сильнее, однако менее поворотлив. Из-за жёсткого панциря сам он не мог свернуться в клубочек, чтобы поиграть с собственным хвостом. Взмахнуть же им с таким бантиком, как саблезубый тигр, теперь шуа было тоже явно не под силу. Началась старинная забава в перетягивание хвоста. Противник, похоже, был уже не рад, что связался с таким шустрым соперником, и стремился хотя бы удрать восвояси. Ахр упирался в пол всеми четырьмя лапами, чтобы удержаться на месте. У него тоже не было жгучего желания продолжать знакомство или неодолимого стремления присвоить себе чужой хвост, но Ахр не мог позволить себе разжать челюсти. Если он ослабит хватку, шип вонзится ему в шею. А мгновенно выплюнуть противный хвост Ахр никак не мог, саблевидные клыки пробили защитные роговые пластинки и застряли в них.

Положение тигра было крайне затруднительным. Выручил его папаша Ар. Разбуженный посреди ночи какими-то звуками, он зажёг светильник и направился взглянуть на нового жильца. Больше шуметь было некому. Уид про себя уже решил было дать квартиранту хорошую взбучку, чтобы в другой раз неповадно было будить хозяев по ночам. Но, осветив место соревнования и обнаружив тяни-толкая, сооруженного из броненосца и тигра, Ар сам удивлённо присвистнул:

– Вот это да! Ахр поймал шуа! Откуда взялась эта мерзкая тварь? Она же могла всех нас пережалить!

Шуа, поняв, что теперь-то ей наверняка не сдобровать, рванулась из последних сил. И хвост оторвался. Почувствовав себя свободной, она опрометью бросилась в подземную нору – отращивать новое ядовитое жало.

Ахр наконец освободил клыки, отпрянул в сторону и нек оторое время выжидал, что будет делать хвост, став самостоятельным. Шип вяло взметнулся в последний раз и, судорожно вздрогнув, затих, сдавшись на милость противника. Ахр торжествующе рыкнул, объявляя о своей победе, отбежал в сторону и устало растянулся на полу.

– Молодчина! Хороший, хороший зверь! Умница! – ласково приговаривал Ар, присев на корточки рядом с Ахром и поглаживая его по слегка вздыбленной шерсти. Затем отошел, вернулся с рыбкой и положил её перед тигром:

– Ешь, заслужил!

Так гордый Саблезубый, который презирал Шестилапых и дракона Ойххо за службу людям, в первый раз честным трудом, а не разбоем заработал себе пищу!

Уид потушил светильник. Всё затихло…

Утром, когда обитатели пещеры проснулись, Ар рассказал о ночном происшествии. На долю Ахра выпало немало добрых слов и вкусных добавок к ночному лакомству.

«Клыки и когти! Оказывается, приятно, – подумал Ахр, уплетая за обе щеки угощение, – быть полезным обществу!»

После завтрака девочка А собралась погулять. Наконец-то не одна, её будет сопровождать Ахр.

«Жаль только, что он разговаривать не умеет!» – подумала девочка.

Они выбежали из пещеры, которая находилась неподалеку от реки.

– Тёмная река! – с уважением отозвалась о ней девочка А. – Никто не знает, где её начало и куда бегут эти воды!

Друзья пошли вдоль отлогого берега. Ахр спустился вниз, к самой воде, чтобы попробовать, какова она на вкус. Девочка закричала:

– Не подходи слишком близко! Тебя услышит великий Глуа! Уиды его зовут Стражем Тёмной реки!

Но предостережение запоздало. На середине реки вдруг стал вспучиваться пузырь. Из него выглянула приплюснутая, похожая на змеиную, только много-много больше, голова. Она посмотрела на тигра круглыми немигающими глазами и что-то, видать, скомандовала шее. Шея стала потихоньку выдвигать голову из воды по направлению к Ахру и девочке А.

Голова уже миновала полдороги, а шея заканчиваться и не собиралась! Сколько её всего спрятано под водой, тигр и девочка А не стали выяснять. Они опрометью бросились бежать подальше от реки, в глубь долины. Девочка боялась даже оглянуться, ей казалось, что водяное чудище вот-вот схватит её за шиворот. Она даже слышала чье-то дыхание за спиной. Но это дыхание принадлежало не Глуа, а её приятелю Ахру.

Тигр мог бы бежать и быстрее девочки, но нарочно отстал, чтобы в случае нападения вступить в борьбу с этой не в меру любопытной головой. А еще лучше – с шеей, которая выглядела не в пример аппетитнее хвоста, доставшегося Ахру в ночной схватке. Тигр несколько раз оглянулся назад и убедился, что их никто не преследует. Только тогда он обогнал девочку и преградил ей дорогу. Но А бежала так быстро, что не смогла сразу остановиться. Она запнулась об Ахра и растянулась на земле.

– Ты зачем бросился мне под ноги? – сердито спросила девочка, вскочив, отряхивая платье и зализывая ссадину на руке. – Хочешь, чтобы меня утащил Глуа?

Ахр виновато лизнул девочке коленку, где была ещё одна царапина.

– Я только хотел предупредить, что за нами никто не гонится! – проворчал он смущённо.

– Так ты и разговаривать умеешь? – удивлённо воскликнула девочка, всплеснув руками. – А почему раньше молчал?

– Не было повода! – скромно ответил тигр. – Я же из Волшебной страны! Там все могут разговаривать: и люди, и звери, и птицы. Даже соломенное пугало и железный дровосек…

Саблезубый все-таки не удержался, чтобы не съязвить по адресу прежних врагов, хотя сейчас уже не испытывал к ним былой неприязни. Девочка А наклонилась, ухватила тигра за пухлые щёки и чмокнула прямо в нос.

Смущённый, но внутренне довольный Ахр мотнул головой, освобождаясь от рук девочки. При этом он, как бы невзначай, сам лизнул шершавым языком-тёркой девочку в щёку. Конечно, такое панибратство было совсем не к лицу свирепому хищнику, бывшему предводителю разбойничьей стаи Саблезубых. Но сейчас Ахр чувствовал себя просто большой кошкой. А кошки – ласковые звери, хоть и себе на уме!

Очень довольная, что у неё теперь есть не только с кем поиграть, но и поболтать, девочка трещала без умолку. Она объяснила тигру, что уиды давным-давно знают про длинношеего Глуа. Он испокон веков живет в Тёмной реке, то надолго исчезая, то появляясь снова. По слухам, прапрадед Арахнар подозревал, что именно Глуа унес сначала его жену Карену, а затем и дочь Арахну. Змеем стали пугать детей…

Саблезубый тигр слышал о великанше, которая однажды появилась в Волшебной стране неизвестно откуда. Её тоже звали Арахна! За большую вредность волшебник Гуррикап на много тысячелетий усыпил злую колдунью. Но она умудрилась проснуться и напустить на Волшебную страну Желтый Туман, который чуть не погубил всех её обитателей. Может, это и есть та самая дочь Арахнара, которой удалось выбраться из подземной страны в Верхний мир? Может, Глуа тут и ни при чём?

Саблезубый поделился своими соображениями с девочкой. Та внимательно слушала его, удивляясь разговорчивости зверька и поражаясь вредности колдуньи. По голосу тигра, слегка дрогнувшему при упоминании о Волшебной стране, она поняла, что Ахр не прочь вернуться назад, в Верхний мир. Ей, конечно, очень не хотелось бы снова остаться одной. Но, с другой стороны, А вдруг представила, что это она попала в какой-то чужой мир, где придётся остаться навсегда…

«Нужно как-то помочь Ахру вернуться домой, – решила про себя девочка, – хоть до слез будет жаль расставаться с ним!»

Она пока ещё не поняла, что ей и самой сильно хочется посмотреть на Верхний мир. На тот мир, где ярко светит ласковое солнышко, где мягкая зелёная трава и где живут такие симпатичные существа, как этот смышлёный и бесстрашный зверек. Уж она-то не стала бы так вредничать, как эта Арахна!

– Может, Глуа и не утаскивал Арахну! – согласилась девочка с тигром. – Наверное, это Тёмная река сама унесла её в Волшебную страну…

– Правильно, девочка А, правильно думаешь! – вдруг прозвучал совсем рядом с ней чей-то вкрадчивый шёпот.

Девочка покрутила головой, чтобы найти того, кто умудрился подслушать её мысли:

– О, Тёмная река!

Из-за одного из ближайших камней, разбросанных по долине, показалась голова Глуа…

Девочка А испуганно вскрикнула и стала потихоньку пятиться назад, от змея подальше, чтобы потом развернуться и задать стрекача. Она отступала до тех пор, пока её пятки обо что-то не споткнулись. На них, к сожалению, не было глаз, а повернуться спиной к Глуа девочка пока ещё никак не решалась. Она чуть было не опрокинулась навзничь, но что-то мягкое и пружинящее, как натянутый канат, подхватило её под лопатки и удержало. Девочка А, оттолкнувшись ладонями от этой опоры, ощутила, что канат-то – мокрый и гладкий. Сообразив, в чём дело, девочка отпрянула, развернулась и увидела, что её на самом деле поддержал свернутый полукольцом хвост Глуа.

– Осторожнее, девочка, осторож-ж-нее! А не то опять упадёшь и расшибёшь себе коленку, – свистящим протяжным шёпотом произнес змей. – А от Глуа всё равно не убежишь… Смотри!

Девочка послушно посмотрела и увидела, что вся полянка, на которой они с Ахром остановились перевести дух, окружена телом Глуа. Змей, с удовольствием демонстрируя великолепную перламутровую кожу, запустил полукольцо, которое поддерживало девочку, волной – по всей длине тела. Пока А следила за бегом живой волны вокруг полянки, у неё даже закружилась голова.

А что же Саблезубый? Ахр при первых же шипящих звуках напрягся и взъерошился, уловив знакомую интонацию:

– Опять этот урод Шуа?

И пока девочка крутила головой, заворожённая Глуа, тигр сам крутился волчком, собираясь вцепиться в змея зубами, когда волна окажется достаточно близко. Уловив момент, Ахр прыгнул…

В то же мгновение Глуа кончиком хвоста подхватил его и, как чёртика из коробочки, взметнул высоко в воздух.

– Спокойнее, храбрый котёнок, споко-о-ойнее! – засмеялся Глуа, глядя, как Ахр барахтается в поднебесье, пытаясь вырваться из цепких объятий. – А не то снова упадёшь, как с обрыва в долину, и опять ушибёшь себе лапки. Я не ем маленьких девочек и отважных зверьков. Впрочем, я не ем и больших уидов, даже таких зловредных, как Карена и Арахна…

– Вы всё-таки их… знали? – ахнула девочка.

Любопытство победило страх.

– Конечно, моя любознательная девочка А! – прошептал змей Глуа. – Ещё как знал! Они ведь не всегда были такими плохими. Во всём виноват этот проклятый метеорит Дру с его живой пылью, которая чуть не придушила и тебя, тигрёнок.

И Страж Тёмной реки, соскучившийся по слушателям, поведал им историю появления долины Уидов.

Вот как всё это случилось.

Водяной змей Глуа, растянувшись по течению реки во всё своё многометровое величество и положив голову вместо подушки на замшелый береговой валун-окатыш, сладко и безмятежно спал. И, как всегда, на самом интересном месте сон был бесцеремонно прерван каким-то до боли знакомым покалыванием по всему телу, требующим голову обратить на себя внимание.

– Такой щекоткой могли напомнить о себе сброшенная по весне старая кожа, утраченный кусок хвоста или… Да, пожалуй, скорее всего, «или», – задумчиво пробормотал Глуа. – Тёмная река просит о помощи! Ну, никакого покоя с тех самых пор, как этот проклятый метеорит нежданно-негаданно посетил Землю. Посетил – это слишком мягко сказано! На самом-то деле столкновение оказалось очень и очень жёстким. Сам он, конечно, разлетелся вдребезги, но и планете непоздоровилось. Землетрясения, цунами, пыльные ураганы!.. Казалось, на Землю обрушились все тридцать три несчастья!

Тёмная река не знала, куда и деваться, во все щели тыкалась, как слепой котёнок. И это та река, которую называют Тёмной совсем не потому, что вода её – грязная. Тёмная – значит таинственная, магическая… А водяной змей Глуа мог понимать её. Не зря уиды уважительно называли его Стражем Тёмной реки!

Кстати о тумане, вред от метеорита Дру оказался и в другом. При столкновении с Землей взрыв стер его в порошок, в пыль, которая разлетелась, расползлась по всем щелям, включая самые заповедные, глубоко подземные. Как и сам метеорит, его пыль оказалась… живой! Маленькие пылинки, кусаки, умели высасывать из обитателей Земли жизненную силу. Подкормившись, кусаки превращались в пыль покрупней, в кусал. А объединившись вместе, они могли стать похожими на любое земное существо, будь то человек, животное или дерево (ведь вся природа живая), только мягкими, пыльными… Представьте себе всю землю, окутанную таким живым покрывалом! Бр-р-р!

К счастью, на поверхности Земли живой пыли осталось со временем совсем немного. Благодаря стараниям Тёмной реки она почти вся оказалась спрятана глубоко под землей. Там бы ей навеки и успокоиться! Так нет, вулкан Таурии, одной из долин Среднего мира, постарался! Время от времени извергаясь, со скуки, наверное, он вынес из-под земли наружу с виду безобидный жёлтый туф, в который превратилась пыль. Остаться в живых ей глубоко под землей не удалось. Но туф тут же принялся выделять ядовитый газ, которым невозможно дышать, чтобы не отравиться. Сам по себе он – легче воздуха и рано или поздно покинул бы Землю, однако, оседлав капельки воды, газ создавал Желтый Туман, который мог сколь угодно долго висеть в воздухе или разлетаться на все четыре ветра. Туфа оказалось столько, что при достаточном количестве воды туман, как прежде живая пыль, мог бы укутать ядовитым одеялом всю Землю. Воды, к сожалению, оказалось в распоряжении газа вполне достаточно! Часть Тёмной реки оказалась в его плену. Газ раздувался от радости, пуская на все четыре ветра жёлтые пузыри, которые время от времени лопались с оглушительным треском…

Тут-то и вмешался разбуженный призывом о помощи Страж Тёмной реки. Змей не стал бороться в одиночку, а живо нашел себе помощников – народец горных гномов. Беда-то на всех одна! Хоть те ростом не превышали полуметра, а чаще и того меньше, и характер у них был совсем не сахар, но мастера они были – из лучших! Глуа собрал гномов и сообщил им о надвигающемся на них бедствии – Жёлтом Тумане. Он придумал и предложил выход – построить Каменную и Водяную мельницы. Каменная мельница должна была перемалывать туф в мелкую-мелкую, чтобы невзначай не ожила, пыль, а Водяная – вычерпывать воду из котловины и смывать пыль в ближайшее ущелье. А там уж Тёмная река постарается запрятать ее поглубже, с глаз долой. Никто и не прослезится!

Горный народец, подгоняемый опасностью, рьяно взялся за дело. Есть поговорка: «Мал золотник, да дорог!» Это точно – про гномов! Очень скоро мельницы заработали. В соседнем ущелье, превратившемся в сточную канаву и прозванном впоследствии Проглотом, заклубился Желтый Туман, принимая порой причудливые очертания древних чудовищ, гигантских гномов, а то и самого водяного змея. Иногда отдельным, не в меру ретивым языкам тумана удавалось высунуться из ущелья. Но вода Тёмной реки, исправно поставляемая Водяной мельницей, быстренько остужала их пыл.

– Все идет, как задумано! – обрадовался Глуа и пополз восвояси. Облюбовав подходящее место для спуска, змей лихо съехал вниз по крутому склону на собственной шкуре, по пути потревожив покой нависшей над пропастью лавины. Лавина обрадовалась развлечению и с удовольствием обрушилась вслед за Глуа. А горное эхо, соскучившееся за долгое время вынужденного простоя по настоящему шуму, из грохота лавины сообразило оглушительный трамтарарам.

– Все, что может обрушиться, должно обрушиться! – согласился с лавиной и эхом змей и на всякий случай еще пару раз прополз по склону вверх-вниз.

Пока Глуа, лавина и эхо таким образом развлекались, по дну ущелья уже побежал грязно-жёлтый ручей.

– Быстро работают ребята, – одобрил змей гномов и устремился вслед за ручьем.

У него оставалось еще одно дельце. От всех потрясений Тёмная река похудела настолько, что прежнее русло стало ей велико чуть не вдвое. Выход подземного лаза, соединяющего Волшебную страну и Средний мир, которым иногда пользовался змей, оказался высоко на скале. Теперь под ним вместо бурных вод Тёмной реки по-хозяйски разлеглись прибрежные камни. Долго ли до беды, если какая-то не в меру любопытная Варвара из Волшебной страны слишком далеко высунет из лаза свой длинный нос.

Глуа решил поселить в образовавшейся на берегу Тёмной реки долине кого-нибудь из уидов. Уиды были подгорными великанами, еще одними жителями Среднего мира, не слишком умными, но большей и худшей частью очень вредными. Глуа не терял надежды научить уидов, хотя бы лучших из них, стать добрее. Вот одну такую перспективную семейку уидов змей и попросил переселиться в долину, наказав следить за подземным лазом и оказывать победителям, сумевшим пробраться туда и выпасть оттуда, скорую помощь.

Добродушному великану Арахнару, по просьбе Глуа вместе с женой Кареной и дочерью Арахной перекочевавшему в новую долину, она пришлась по сердцу.

– Что ж, – рассудил он, осмотрев окрестности, – тепло, светло! И пары сотен лет не пройдет, как на бывшем дне Тёмной реки травка зазеленеет, кусты-деревья вымахают…

Его размышления прервал мощный всплеск выпрыгнувшей из воды рыбы. По реке пошли такие круги, что волной, пожалуй, могло и с ног сбить.

– Вон, рыба-то как гуляет, – обрадовался Арахнар. – Значит, с голода не умрём. Снасти только нужно соорудить подходящие.

– Смотри, как бы эта рыба тебя самого не поймала, – проворчала Карена. – Она нас тоже, похоже, заприметила. Не зря говорят, рыбак рыбака видит издалека! Подумай-ка лучше, где мы жить будем.

Маленькая Арахна не участвовала в разговоре, самозабвенно стараясь с помощью прутика подсказать какой-то ползучей твари с панцирем на спине и крючком на хвосте, в какой луже лучше жить. Тварь яростно отстаивала свою независимость, пытаясь челюстями-жвалами перекусить прут, угрожающе шипела: «Ш-у-а, ш-у-а», а хвостом-багром нацелилась в мизинец…

– Ой! – вскрикнула Арахна. – Эта козявка, кажется, цапнула меня.

Пальчик начал распухать прямо на глазах, быстро догоняя по толщине своих собратьев, с явной надеждой вскоре превзойти в размерах и саму руку.

– Может быть, эта тварь ядовитая! – всплеснула руками Карена.

Арахнар был уже подле девочки. Он быстренько перевязал ей запястье нашедшимся в кармане куском бечевки и принялся отсасывать кровь из ранки. А Карена в это время лихорадочно перелистывала страницы своей Волшебной книги, пытаясь отыскать заклинание-противоядие. Каждая уважающая себя женщина-уид имела такую книгу, куда заносила все придуманные, подслушанные и выведанные рецепты.

– Землетрясения, лавины, наводнения, – бормотала Карена. – Вот беда-то! Одни напасти на глаза попадаются… Ага, вот: яды и противоядия!

Великанша быстро пробежала глазами по строчкам-крючочкам, что-то пошептала над распухшим пальцем девочки. Кровь, сочившаяся из ранки, подсохла, новая течь перестала. Палец неохотно стал уменьшаться, с трудом преодолевая свое стремление к гигантомании.

– Случай тяжёлый, – потрепал Арахнар дочку по голове, – но жить будешь. В следующий раз не руководи в мелочах. Живи сама и давай жить другим!

Великан склонился над шуа (так они стали называть эту ядовитую гадину), которая всё ещё трепыхалась в луже.

– Это же готовый рыболовный крючок! – воскликнул Арахнар, внимательно рассмотрев её хвост.

Подобрав прутик Арахны, он прижал им хвост к земле. Шуа, получив точку опоры, сумела наконец перевернуться на ноги. Она опрометью бросилась бежать и скрылась в расщелине между камнями. Но уже без хвоста, который ей пришлось подарить Арахнару на новоселье.

Великан бережно и осторожно завернул подарок в тряпицу, спрятал в заплечный мешок и отправился на поиски подходящей для жилья пещеры.

Вскоре у подножия одной из отвесных скал такая пещера нашлась. Да не пещера, а целый сказочный дворец, с высокими залами, соединенными широкими коридорами. Хватило бы места и не для одной семьи уидов. Под лучом света, падающего сверху из сквозной щели-трубы, выходящей наружу в расщелине скалы, стены пещеры переливались бурым, желтым, оранжевым цветом. С потолков пышной каменной бахромой свисали сосульки-сталактиты. С пола навстречу им башенками, колоннами, причудливыми каменными цветками устремлялись сталагмиты. В одном из уголков пещеры обнаружилось озерцо с такой прозрачной водой, что её можно бы и не заметить, если бы питающий водоём ключ не выдавал себя пышной кроной подводного фонтана.

Арахнар бродил по пещере как зачарованный, пока от неожиданности чуть не присел, заметив за поворотом какую-то фигурку. Осторожно выглянув, он увидел стоящего у стены каменного гнома в остроконечном колпачке с огромным молотом на плече. Как будто вызнав про испуг великана, гном ухмылялся в пышную бороду.

– Так вот кто караулит пещеру и все её сокровища, – встречно улыбнулся Арахнар и осторожно коснулся каменной руки гнома, держащей молот, – надеюсь, мы с тобой подружимся!

Высоко над головой гнома из трещины в скале свисала каменная змейка, вся в голубоватых чешуйках.

Арахнар тронул ее пальцем. Она оказалась упругой, словно пружинка.

– Каменная, а как живая! – подумал великан.

Непроизвольно уид проследил взглядом в направлении приподнятой головы змейки. И замер! Узкий коридор, которым заканчивалась пещера, был затянут кружевом паутины. Жёлтой, блестящей! И, судя по размерам паутины, великан мог бы запросто сойти для её хозяина за муху!

Арахнар крадучись приблизился к сети, не выпуская из рук узловатую дубину. Он, как и гном молот, постоянно таскал её на плече в качестве продолжения своей и так не короткой руки. Паутина была пока пустой и выглядела совсем новой.

– За эти хоромы стоит подраться даже с таким огромным кровопивцем, – решил Арахнар и, оглянувшись, подмигнул гному, мол, прорвёмся!

Ему даже показалось, что гном в ответ хитро прищурил глаз. На душе у Арахнара стало теплее. Он молодецки замахнулся и со всей силы ударил своим страшным оружием прямо в центр паутины. Сеть прогнулась, а потом с такой ответной силой вернула великану удар, что он даже не смог удержать дубину, которая превратилась в дротик. Она волчком закрутилась в полете, сшибая подвернувшиеся под горячую рукоятку каменные кружева. Чудом не задев Арахнара, дубина отлетела почти к самому входу в пещеру.

Окинув взглядом паутину, не последует ли за этой мощной сдачей сам хозяин сети, Арахнар метнулся вслед за оружием. Он не любил чувствовать себя безоружным, особенно в такие опасные моменты, как сейчас. А этот случай, наверное, оказался самым опасным за всю его жизнь. Потому что вход в пещеру загородил такой паучище, который не приснится и в кошмарном сне. Воображения не хватит! А единственное оружие уида лежало у огромных суставчатых лап чудовища.

Этот монстр не просто развалился у входа, как хозяин, поджидающий случайно забредшую жертву. Паук работал! Быстро-быстро вытягивая из себя блестящую и клейкую нить, он плел новую сеть, на глазах затягивая единственный оставшийся выход.

Арахнар в отчаянии оглянулся на гнома. Гном по-прежнему стоял как вкопанный, но на его плече уже не было молота. Место скола блестело, переливалось алыми оттенками. Как будто кровь! В груди великана родился могучий рык. Может быть, он хотел испугать паука, может, приободрить себя перед схваткой, а может, и поддержать гнома.

Этот оглушительный рёв, пронесшийся над водами Тёмной реки, достиг даже слуха водяного змея. Но, опережая вопль, первым до него донёсся невидимый и неслышимый шквал ужаса.

«Очень похоже, – успел подумать Глуа, – что в долине Уидов кто-то кого-то сильно перепугал…»

В следующее мгновение он уже летел по Тёмной реке. Хвост еще не успел покинуть воду, а голова, миновав остолбеневших от испуга Карену с Арахной и отметив, что с ними все в порядке, оказалась уже перед входом в пещеру. Страж Тёмной реки моментально понял, кто кричал, кто испугался и кого нужно спасать. Паук даже ещё не успел опомниться, как Глуа смерчем взметнулся ввысь, разинув рот и выстрелил в чудовище многометровым языком, молниеносно спрятав многоногую громадину в недрах своего объёмистого желудка. А Глуа, раз уж поднялся так высоко, решил сразу не падать, а заодно обследовать замеченный им на лету вход в подземный лаз, который находился на скале неподалеку. Змей зацепился за выступ и пополз по карнизу. Вход в коридор был заделан прозрачной перегородкой. Кончиком раздвоенного языка он внимательно обследовал преграду.

– Раньше её не было, – отметил Глуа. – Значит, Гуррикап успел добраться до Тёмной реки и оградил лаз от непрошеных посетителей. Да, мастерства ему не занимать. Какой хитрый запор придумал, двойной!

Змей скользнул вниз и с головой погрузился в Тёмную реку.

Если бы Глуа оказался чуть-чуть внимательнее, он бы, наверное, не вернулся так быстро в свою водную колыбель. Или, скорее, гамак. Колыбель он покинул уже много тысячелетий назад. Водяной змей стал даже забывать, как она выглядела и где находилась.

Зато Арахнар, вернувшись к семье, оставленной на берегу, сразу обратил внимание на неестественную бледность своей обычно краснощёкой, кровь с молоком, подруги.

– Что случилось? – заволновался уид. – Из-за меня переживала? Так вот он я, цел и невредим!

– Ты-то невредим, – объяснила Арахна, – а вот маму этот паучище успел на лету царапнуть своей лапищей…

И впрямь, обе руки Карены перечёркивал багровый рубец. Если бы она не защитилась ими от пролетающей транзитом, из пещеры в Тёмную реку, многолапой напасти, паук вполне бы мог перечеркнуть всю её дальнейшую жизнь, острым когтем перерезав великанше горло.

– Ну-ну, – успокаивающе прогудел великан, – до твоей свадьбы, Арахна, все ваши царапины заживут. Пойдемте-ка, я лучше покажу, какой подземный дворец достался нам от этой гадины в наследство!

Пещера привела женскую часть семьи уидов в такой восторг, что вскоре об уколе шуа, доставшемся Арахне, и о царапинах паука, оставленных Карене в придачу к жилищу, обе они напрочь позабыли.

Долина обсыхала, порастала травой и кустарником, Тёмная река охотно делилась с уидами вкусной рыбой, пещера приобрела вполне обжитой вид…

Всё бы хорошо, но вот только Карена стала какой-то задумчивой. Она могла целыми днями сидеть у входа в пещеру, неподвижная, погруженная в забытье. Только руки мелко вздрагивали, а пальцы шевелились, как будто перебирали невидимую нить. Если же Арахнар или Арахна пытались вывести её из этого состояния, ух и доставалось им на орехи! Карена становилась прямо-таки злобной фурией.

– Ну, ведьма! – удивленно восклицал Арахнар и шёл ловить рыбу, от греха подальше.

– Мама родная! – всплёскивала руками Арахна и, подгоняемая явно незаслуженным подзатыльником, убегала подальше от пещеры искать себе развлечений более безопасных.

Но однажды Карена словно проснулась. Она достала из тайника Волшебную книгу и паутину, ранее аккуратно смотанную ею в несколько огромных клубков, и принялась что-то плести.

– Ну, наконец-то взялась за ум! – обрадовался Арахнар.

Он давно мечтал о сети, сплетенной из паутины. Износа бы ей не было! Именно для этого Арахнар и попросил тогда сохранить прочные нити.

– Уж больно мелки ячейки-то! – попытался он вмешаться в процесс изготовления невода. – Страж Тёмной реки, я думаю, не позволит мне всё вплоть до икры вылавливать. Это же не сеть, а прямо ковёр какой-то!

Но Карена взглянула на мужа так, что он сразу понял всё, что она думала и о нем, и о рыбнадзоре Глуа.

– Ковёр так ковёр! – покладисто согласился он.

И однажды на лужайке перед пещерой действительно расстелился, переливаясь на свету желто-красно-оранжевыми оттенками, огромный ковёр. Паучьей нити хватило даже на бахрому и кисти по его краям.

Карена, словно окончив заданный ей кем-то урок, сразу повеселела, стала если не приветливей, то хотя бы терпимей к членам своей семьи. Тем более, что и Арахнар, и Арахна наперебой нахваливали чудо-ковёр. Казалось, возвращаются старые добрые времена. Но наутро и Карена, и её ковер исчезли!

Конечно, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается!

Карена ткала свой ковер не день и не два. И подступилась она к нему не вдруг. Арахнар с Арахной и думать забыли, что когда-то паук в своем предсмертном полёте оцарапал Карене руки. И конечно, никто из них не связывал вдруг пробудившиеся способности Карены к ткачеству со злосчастной царапиной. А напрасно! Все это время паучий яд, занесённый в кровь великанши, исподволь менял её характер, прививал свои привычки, наклонности и способности. Что лучше всего умеет паук? Правильно, плести паутину! И это бы еще полбеды. Беда была в том, что паук плел свои сети из выделяемого им клейкого вещества вперемешку с живой пылью, которая подземными путями-ходами пробралась в паучьи владения. Карена стала двойной жертвой: как паука, так и пыли. Вкупе с природными способностями уида ко всяким-разным вредностям и Волшебной книгой с рецептами многих несчастий великанша превратилась в самую настоящую злую колдунью. И вот ночью, даже не оглянувшись ни на Арахнара, ни на Арахну, эта зловещая птичка упорхнула из клетки.

Послушный заклинанию полёта ковёр, как летучая гигантская мышь, взлетел над долиной Уидов. Впрочем, ковер был только крыльями этой мыши. Настоящей мышью была Карена, завернувшаяся в серый плащ, как в кокон, со зло поблескивающими в темноте глазками. Она направилась вниз по течению Тёмной реки. Если бы ковер полетел против течения, в Волшебной стране первой оказалась бы Карена, а не Арахна. И кто знает, какими бы несчастьями это тогда обернулось! Но ковер прибыл в Таурию. Может быть, потому, что именно там пласты вулканического туфа были насквозь пропитаны пылью? Яблоко, как магнитом, тянуло к яблоне?

Глуа взглянул на девочку и зверя, которые, как завороженные, слушали его рассказ. Девочка А и думать забыла бояться водяного змея, а уютно устроилась в гамаке, сооруженном Стражем Тёмной реки из двух переплетённых меж собой живых колец. Саблезубый тоже понял, кто был его настоящим врагом. И если он время от времени вздрагивал, обнажал клыки и выпускал когти, то не против змея, а при упоминании о живой пыли.

«Подумать только, – возмущался про себя Ахр, – ещё немного – и я, свободный охотник, мог бы, как Карена, стать приспешником этой ядовитой дряни. Она ведь посмела щекотать меня невидимыми хоботками этих кусак и кусал».

– А что же случилось потом? – умоляюще прошептала А.

Она переживала как за судьбу по-своему несчастной прапрапрабабушки Карены, так и за гномов Таурии, над которыми нависла грозная опасность.

– И не только нависла, – вздохнул Глуа, – а нежданно-негаданно приземлилась, можно сказать, прямо на их многострадальные головы. Ладно, слушайте дальше…

Гномы Таурии сладко спали в добротных каменных домах, убаюкиваемые скрипом колес Водяной и Каменной мельниц. Хитроумные мастера своего дела, которое их боялось как никого другого, и не подумали крутить-вертеть мельничные колеса вручную. Зачем, когда есть вода Тёмной реки, из жерла вулкана сама собой бегущая по котловине Таурии. Стоило только отвести ручей к лопастям Водяной мельницы, что любой ребенок по весне запросто делает, а дальше – дело техники! Мельничное колесо поднимало на самую верхотуру ведерки с водой и опрокидывало их в жёлоб. Вода весело неслась по жёлобу к лопастям Каменной мельницы, жернова которой жадно хрустели глыбами вулканического туфа, как изголодавшийся людоед косточками неосторожных путников, непрерывно выпрашивая: «Ну дайте же ещё! Ну что вам стоит!»

И нежадные гномы давали и давали. Ручной труд оставался только в каменоломнях, но там гномы, прирожденные камнеломы, чувствовали себя как рыба в воде. Такая работа была им только в удовольствие. А как же иначе? Так и профессию дедов-прадедов напрочь позабудешь! К тому же копи частенько подбрасывали что-нибудь новенькое: то железную руду для изготовления инструмента, то золото-серебро для женских украшений, то самоцветы для ребячьей радости.

Немудрено, что уставшие за день от хоть и увлекательной, но тяжелой работы, гномы не услышали, как над ущельем Проглотом зловещей тенью скользнул ковёр-самолет с колдуньей на борту. Из общей массы присмиревшего на ночь Жёлтого Тумана взметнулись его отдельные, страдающие бессонницей языки, радостно приветствуя своих ковёрных родственников по живой пыли. Те, подпитываемые злой энергией Карены, тоже бодрствовали в своих каменно-нитяных оковах, чтобы не пропустить самое интересное, и в ответ приветственно помахали крыльями ковра.

Ковёр сделал круг над котловиной Таурии, словно осматривая свои новые владения, и зашел на посадочную лужайку около поселка спящих гномов.

Наутро снова взошло солнце, всё так же журчала вода, как всегда привычно хныкали не желающие вставать и умываться ребятишки, но уже… при Карене. Вся жизнь гномов теперь разделилась на «до» и «после»!

И часа не прошло, как все гномы столпились вокруг лужайки, на которой во всю длину-ширину разлегся ковёр. А всю высоту, казалось, занимала великанша. По сравнению с гномами Карена была непомерно огромной, раз в тридцать больше. Может, не видя, это и не впечатляет, но стоит только представить, например, своего котенка раз этак в тридцать больше… Ну как вам такой саблезубый тигр? Мучить не захочется, а то мало не покажется!

Снисходительно осмотрев собравшуюся вокруг мелюзгу, Карена произнесла зловеще:

– Ну что, дождались? Отныне и навсегда я – ваша повелительница! Попрошу любить и жаловать! Впрочем, любить не обязательно, можно только жа-ло-вать! А это значит поить-кормить, одевать-обувать и выполнять любые мои приказы и прихоти. Кто осмелится ослушаться – добро пожаловать в ущелье с Желтым Туманом!

Ожидая пробуждения подданных, Карена хорошо обдумала свою первую тронную речь. Сначала нужно как следует запугать…

– А в обмен на жалование, – закончила Карена, – я обязуюсь вас охранять и защищать!

Гномы вообще-то тугодумы! Но не из пугливых, всякое видали и на земле, и под землей! Поэтому они только пока переглядывались, перешептывались и пожимали плечами, недоумевая, откуда взялась на их голову эта великанша. Ведёт себя донельзя нагло, траву на лужайке примяла, угрожает. С другой стороны, говорит, за какое-то жалованье обязуется защищать. Положим, охранять нас, гномов, вроде бы незачем, сами с усами. Некоторые вон даже и с бородами, значит, за сотню лет перевалило. Но если великанша возьмет на себя тяжелый труд в каменоломнях, тогда куда ни шло. Но уж больно громадная! Легче убить, чем прокормить…

Как бы подслушав мысли гномов, Карена приказала накормить ее, да как следует:

– А то там, в долине, все рыба да рыба!

Против этого гномы не стали сильно возражать. Этот… долг гостеприимства, вроде бы, обязывал сначала накормить, напоить, а потом уж как получится…

Вскоре на ковре, превратившемся из самолёта в скатерть-самобранку, выросла груда еды. Пыхтевшие, сопевшие, а может, уже и бранившиеся гномы сволокли все запасы провизии, какие только у кого были. Окорока, колбасы, колбаски, хлебцы, вино, вода… Этого гномам, пожалуй, не на один месяц бы хватило, да ещё и заначка осталась!

Карена же, истосковавшаяся по домашней пище, умяла столько, что даже привстать стало трудновато.

«Нужно вздремнуть после бессонной ночи, проведенной в полёте! – решила она. – А гномы никуда от меня не денутся!»

Великанша прилегла на ковре и прикрыла глаза. Теперь Карена не выглядела такой уж огромной. Её почти не было видно из-за окружившей лужайку груды объедков, костей, бочек, мешков, банок, горшков.

Гномы на цыпочках, стараясь не разбудить ещё одного Проглота, невесть откуда взявшегося на их бедные головы, разошлись по домам. После недолгого обсуждения было решено пока не причинять вреда Карене, а самим спрятаться в горных пещерах. И вот по одному и группами, ведя с собой домашний скот и неся утварь, гномы потянулись к каменоломне. Оттуда было уже рукой подать и до горных склонов. Колдунья спит, караван идёт!

Карена проспала целые сутки, а когда открыла глаза, сладко потянулась и вскочила на ноги, то не смогла удержаться от крепкого словечка:

– А гномы-то, Тёмная река их побери, сбежали!

Великанша огляделась по сторонам, приложила руку ко лбу, заслоняясь от яркого солнышка, посмотрела вдаль, на горные склоны котловины. Но где Карене было заметить гномов, этих непревзойдённых мастеров маскировки даже и на открытом месте. А обнаружить их, спрятавшихся в пещерах, было вовсе невозможно. Ведь подземелья – эта родная стихия горных гномов. Но бежать их разыскивать колдунья даже и не думала. У неё в запасе было мощное оружие дальнего боя: Жёлтый Туман. Откуда это колдовство взялось у Карены, она и сама не смогла бы объяснить. Наверное, оттуда же, откуда и умение плести ковёр: от жёлтой пыли, проникшей в её организм через рану, нанесённую пауком.

Колдунья мысленно очертила вокруг себя огромный круг, защищающий её от действия волшебства, проделала несколько пассов, пробормотала необходимые заклинания. Таурию стало заволакивать Жёлтым туманом. После этого она с чувством хорошо выполненной работы уселась на ковёр и принялась за еду. На этот раз Карена решила быть поэкономней. Ведь неизвестно, сколько времени Жёлтому Туману придётся выкуривать гномов из их нор.

– Ничего-ничего, подождем, пока эти малявки сообразят, в чём дело, – шептала она злорадно. – Пусть убедятся, что велика Федора, да… не дура!

Прошло несколько дней… Сначала гномы жили и радовались, что удалось сбежать от этой чрезмерно прожорливой напасти. Всё шло вроде бы хорошо, тихо и спокойно. Но через неделю началось какое-то столпотворение. Коровы замычали, козы замекали, ребятня раскашлялась и ударилась в плач. Гномы недоуменно толпились вокруг жалующихся детей и животных: что за напасть?

Молоко у коров и коз скисалось прямо в вымени, затвердевая и причиняя им невыносимую боль. У детей – жар, глаза слезятся, горлышки хрипят. А вместо воздуха – какая-то жёлтая мгла, как будто это Жёлтый Туман выполз из ущелья Проглота и настиг гномов, решив отомстить за все обиды: кому же понравится, когда его размелют в порошок и смоют в ущелье. Но раньше-то ведь ничего подобного не случалось! Гномы наконец сообразили, что весь этот сыр-бор, скорее всего, свалился с неба вместе со злой колдуньей. Оказывается, не так-то просто от нее избавиться… И им ничего не оставалось делать, как идти на поклон к ведьме и просить прекратить всё это безобразие.

И вот спустя всего каких-то две недели они нехотя поплелись назад к поселку сдаваться на милость победителя, неся на руках детишек и ведя за собой животных, которым каждый шаг причинял страдания.

Карена встретила гномов на удивление благосклонно.

– На упрямы воду возят! – засмеялась она. – На первый раз прощаю. Но, зная вашу гномью хитрость и упрямство, поклянитесь, что впредь будете служить мне если не на совесть, то хотя бы на… страх!

Куда бедным гномам было деваться? Пришлось принести Клятву.

Карена прошептала несколько заклинаний. Жёлтый Туман стал оседать. Глаза гномов перестали слезиться, кашель пропал. Коровы и козы, радостно задрав хвосты, припустили по домам. Пора было угостить детишек свежим парным молоком.

Таким вот оказалось начало правления Карены, но этим всё не кончилось. Чтобы её прокормить и приодеть, понадобились пастбища для скота. Нужен был замок под стать великанше. Началась новая «веселая» жизнь. Теперь гномы сами крутили колеса мельниц, чтобы поскорее освободить котловину Таурии от камней и воды. Благодаря упорному труду гномов, щедро оплачиваемому наказаниями, на придумки которых Карена оказалась большая мастерица, в котловине вскоре вырос и огромный замок.

Гномов, обслуживающих Карену, она обязала носить только серые одежды. Их так и звали – серые гномы. Обширные подвалы замка были забиты варёной, копчёной, солёной провизией, запасы которой непрерывно пополнялись. В очаге огромной кухни в любое время дня и ночи весело и ненасытно клокотало пламя, поглощая топливо почти с такой же быстротой, как великанша – пищу. Будешь тут ненасытным, когда нужно обогреть такую громадину каменного дворца! Кроме того, в его обязанность входило ещё и греть воду для бассейна. Карена любила поплескаться-понежиться там по утрам. Чтобы наполнить это громадное корыто, при замке находилась целая армия гномов-водолеев. Вода обновлялась каждый день. Карена не любила по два раза входить в одну и ту же воду!

У работящих гномов, которые не могли и минутки посидеть без дела, хозяйство всегда находилось в идеальном порядке. Они могли с успехом прокормить не одну такую великаншу. Их обижало совсем другое. Карена была вредной, вспыльчивой, злой и злопамятной женщиной. Они могли бы, конечно, разбежаться кто куда. Карене ни за что не суметь бы их найти! Гномы были величайшими мастерами маскировки. Накинув свои серые плащи, они умели так искусно сливаться с землей, камнями и небом, что даже с высоты гномьего роста было трудно разглядеть, кто и где спрятался. Что уж говорить о великанше! Но гномы дали клятву верности. Кроме того, Карена была колдуньей. Многие темные и злые силы охотно откликались на её зов. Она наизусть знала множество заклинаний, а если что-то не знала или забывала, к её услугам была Волшебная книга, в которой, казалось, было собрано всё зло мира. Колдунья смогла приручить даже ковёр, на котором частенько облетала из конца в конец свои владения. Поэтому гномы из поколения в поколение покорно вращали колеса Каменной и Водяной мельниц.

На Каменной мельнице жернова, приводимые в движение огромным колесом, перемалывали в пыль камни, которые нужно было откалывать от Кальдерных гор, окружающих Таурию. За счёт этого мало-помалу, из года в год, из тысячелетия в тысячелетие расширялись владения Карены. Из-под жерновов по системе желобов пыль непрерывным потоком поступала в расположенный по соседству каньон.

На Водяной мельнице тоже было огромное колесо, которое крутили опять-таки гномы. На колесе располагалось множество ведёрочек, которые зачёрпывали воду. Вода подавалась к тому же самому каньону, куда сбрасывалась жёлтая пыль, и уносила её вниз по ущелью Проглоту. Это место считалось самым ужасным во всей Таурии. Соединяясь вместе, пыль и вода превращались в Жёлтый Туман, который теперь постоянно висел над каньоном, трансформируясь под действием ветра в причудливые формы каких-то неземных многолапых, многоголовых чудовищ. Они боролись, переплетались, пожирали друг друга и вновь возникали, непрерывно подкармливаемые всё новыми и новыми порциями воды и пыли. Никто не знал, как глубоко ущелье, насколько далеко оно простирается. Всякий, кто осмеливался подобраться поближе к Жёлтому Туману, погибал от удушья. Та же участь ожидала и тех, кто оказался неугоден или провинился перед колдуньей и за это сбрасывался в пропасть. Непослушных детей пугали: «Вот Проглот придёт и тебя заберёт!»

Изо дня в день каждое утро две армии гномов направлялись к мельницам, забирались внутрь и, переступая со ступеньки на ступеньку, крутили колеса. Эти гномы и жили отдельными поселениями.

Гномы, которые обслуживали Каменную мельницу, именовались тау. В подчинении Водяной мельницы были реки. Из этих названий складывалось наименование и всего племени гномов: тау и реки – вместе тауреки!

Карена всячески поддерживала такое разделение. Специальным повелением колдуньи даже цвета одежды у тау и реков были различными. Тау носили жёлтые цвета, реки – синие.

Каждый род имел своего старейшину. Тау возглавлял пышнобородый Кастао, реками же управлял длиннобородый Антрено. Они не враждовали между собой, хоть Карене и хотелось этого. Пусть лучше ненавидят друг друга, чем свою повелительницу!

Тау и реки ходили друг к другу в гости, устраивали общие праздники, девушки и юноши могли переходить из одного рода в другой. При этом они просто меняли цвета одежды и переселялись из деревни в деревню.

Гномы, которые обслуживали Карену, не образовывали отдельного рода, а просто переодевались по утрам, если были приходящими слугами, или жили при замке, навещая своих родственников по выходным и праздникам.

До поры до времени все было тихо-спокойно. Но однажды гномы все-таки решились объявить Карене войну.

Поздний вечер. В обоих поселках погасли огни, стихла вечерняя суета в замке, всегда сопутствующая ужину. Мрачные громады обеих мельниц окутал ночной сумрак. Даже Жёлтый Туман съежился и спал, опустившись в Проглот. Только в одном из узеньких окошек Каменной мельницы можно было заметить красноватый мерцающий отблеск. Если кто-нибудь осмелился бы в это время прийти на мельницу и отважился заглянуть в окошко, то обнаружил бы, что у небольшого костра, разведенного прямо на каменном полу, на охапках травы полулежали три человека. Один из них был одет в синие одежды рода реков. Это был не кто иной, как сам Антрено. Второй гном, весь в сером, пришел из замка. Его звали охотник Аркадо. Третьим же тауреком был старейшина рода тау Кастао.

Обсуждался ни больше ни меньше, как план восстания против Карены. Завтра никто из тауреков не должен был выйти на работу. Колеса впервые за многие-многие столетия должны были остаться неподвижными. Они хоть своим надоедливым скрипучим голосом постоянно выпрашивали всё новые и новые порции камней и воды, но не должны были умереть с голода и без этого. Другое дело, что для колдуньи был припасен такой же подарок. Проснувшись поутру, она не найдёт в замке ни одного человека из прислуги. Вода для утреннего купания не будет налита в каменный бассейн, огонь в очаге для приготовления пищи и обогрева каменного замка так и не будет зажжён. С завтрашнего утра гордые тауреки объявляют войну Карене.

Утром Карена проснулась от холода, который умудрился забраться даже под её пуховое одеяло. Она потянулась, зевнула, поежилась и наконец встала. Потом, вместо зарядки хорошенько попрыгав на пружинной сетке кровати, как на батуте, колдунья изо всех сил оттолкнулась обеими ногами и рыбкой сиганула в бассейн, который находился тут же, в спальне.

– Шмяк! – раздался такой шлепок, как будто лопнул большой воздушный шар. Это Карена со всего размаха упала на каменное дно бассейна. Оказывается, там не было воды!

Ох, как жестоко она просчиталась, доверившись многолетней привычке и спросонья не посмотрев туда, куда прыгает!

Ух, как она разозлилась!

– Ну, погодите же, несчастные гномы! Месть будет ужасной!

Она не только прикажет сбросить водолеев-тауреков в Проглот… Карена, задыхаясь от ярости, не могла даже с ходу и решить, как наказать ротозеев.

– Я… я… я прикажу сначала перемолоть водолеев в муку на Каменной мельнице и уж потом спущу их в каньон! – придумала наконец Карена. – И крутить колесо на этот раз буду сама, медленно-медленно, чтобы вдоволь насладиться их мучениями!

Колдунья трижды громко хлопнула в ладоши.

– Эй, стража! Немедленно привести ко мне водолеев! – закричала она.

Но даже когда Карена трижды по три раза похлопала в ладоши, так что это стало похоже на аплодисменты, вызывающие стражу на бис, никто не явился на зов. Только одно услужливое эхо гулко отзывалось из закоулков опустевшего дворца.

– Так, так! – начала что-то понимать великанша. – Мне кажется, гномы разбежались…

Она выскочила из пустого бассейна и, как была, в ночной рубашке, промчалась по всему замку от своей спальни на верхнем этаже до подвала.

– Так и есть! Никого! Ни души! – несколько растерянно пробормотала Карена.

Она уже привыкла, что ей всегда помогут одеться, накормят и напоят… Карена выскочила из замка на улицу. Здесь тоже было пустынно. Ни людей, ни зверей! Ночью охотник Аркадо даже весь домашний скот перегнал далеко в степь. Все припасы пищи прислуга спрятала в самых глубоких и потайных подвалах замка, о которых сама Карена никогда и слыхом не слыхивала. Вход в них был искусно замаскирован. Найти дверь, сливающуюся со стенами, не смог бы даже самый проницательный из гномов, не зная, где находится тайная пружина, приводящая двери в движение. А серые гномы, обслуживающие дворец Карены, вернулись в свои деревни и переоделись в одежды родов.

Великанша, конечно же, не знала в лицо тех, кто прислуживал ей. Поэтому, чтобы найти сведущих в домашнем хозяйстве гномов, ей пришлось бы перебрать всех жителей всех деревень. И конечно, ни один не признался бы даже под угрозой смерти, что именно он вчера помогал одеваться хозяйке, кормил её или наливал в бассейн воду. Среди гномов никогда не было изменников и предателей. Это были честные, верные своему слову и гордые тауреки!

Карена вернулась обратно в спальню. Перед кроватью лежал на полу ковёр. Кроме обязанностей самолёта он по совместительству ещё работал и грелкой, если Карена соизволяла встать босиком с постели на пол. Колдунья уселась на середину ковра и приказала нести её к посёлку Каменной мельницы.

Ещё издали великаншу неприятно поразила непривычная для этих мест тишина: не было грохота откалываемых камней в каменоломне, не скрипело колесо мельницы, не скрежетали жернова. Посёлок Каменной мельницы выглядел безлюдным. Только над домом Кастао развевался на ветру и громко хлопал полотнищем жёлтый флаг рода тау, который вывешивался по большим праздникам.

– К Водяной мельнице! – приказала ковру Карена.

Он послушно повернул ко второй деревне. Там их ожидала та же самая картина: безжизненное колесо, пересохшие трубы водопровода, флаг синего цвета над домом Антрено.

– Ну погодите, голубчики! – зловеще пообещала колдунья. – Вы мне дорого заплатите за этот простой! Будете работать и днём, и ночью! У меня достаточно возможностей заставить беспрекословно выполнять мои указы.

– Домой! Немедленно домой! – приказала Карена и даже топнула ногой в нетерпении.

Там, в спальне, в укромном тайнике с секретными запорами и пружинами, находилась Волшебная книга, на которую и возлагала надежды колдунья.

Ковёр доставил Карену к самому порогу замка, не забыв аккуратно потрясти самого себя вместе с Кареной у входа, чтобы сбросить осевшую во время полёта пыль. Уверенно лавируя, он промчался по всем этажам и коридорам, иногда сворачиваясь почти в трубочку в особенно узких местах, и приземлился на своём привычном месте подле кровати.

Неприбранная холодная спальня произвела на колдунью гнетущее впечатление. Ей вдруг показалось, что именно так и придется доживать оставшиеся тысячелетия, одной, в холодном неуютном замке. Стряхнув неприятное наваждение, Карена бросилась в угол, где под одной из плотно пригнанных плит был тайник. Нажав на потайную кнопку, Карена привела в действие пружины. Плита приподнялась и отошла в сторону, обнажив выдолбленное в каменном полу углубление.

Там на бархатной подушечке лежала… всего-навсего записка, ничтожный листок бумаги – послание тауреков своей госпоже Карене!

– Проклятье! – закричала, затопала ногами, заметалась колдунья. – Они украли мою Книгу. Воры! Разбойники!! Караул!!!

Она в гневе скомкала послание и попыталась выбросить его в окно. Но окно оказалось закрытым. Письмо комочком упало на подоконник. Карена с размаху бросилась на ковёр. Самолёт ловко подхватил её, смягчил удар об пол и осторожно опустил Карену на кровать. Она судорожно вцепилась в край ковра, как будто и он мог исчезнуть.

– Как это гномы не догадались вместе с Книгой стащить и тебя, мой любимый коврик! – впервые обратилась Карена к самолёту не с приказом, а с обычными человеческими словами.

Ковёр пожал краями, как человек плечами, – вверх-вниз:

– Сам удивляюсь!

Карена внезапно успокоилась.

– Ну что ж! На войне, как на войне! – решила она. – У меня и без Книги хватит сил, чтобы справиться с этими маленькими человечками. Кроме того, в запасе – секретное оружие. Я готовилась с его помощью овладеть всем миром, вот и пришла пора опробовать в деле!

Карена сама оделась и даже поела, найдя объедки, так и не убранные никем со вчерашнего вечера, запила их кувшином холодной воды, предназначенной для мытья рук, и принялась составлять план боевых действий.

– Месть будет ужасной! – снова и снова повторяла колдунья.

Во время войны полезно знать планы противника. Колдунья вспомнила, что чуть не выбросила в окно какое-то послание гномов. Подойдя к окошку, Карена нашла на подоконнике смятый комочек, расправила его и прочитала:

– Ну уж нет! – произнесла, прочитав это в высшей степени уважительное послание, великанша. – Вы сами не понимаете, чего просите. Как иначе я заставлю вас самих крутить колеса!

А потом язвительно и злорадно рассмеялась:

– Всё-таки я сумела воспитать в тауреках уважение к своей персоне. Они даже побоялись явиться ко мне, чтобы устно изложить свою просьбу. Знают, что я страшна в гневе и немедленно стёрла бы их в порошок. Боятся – значит, уважают!

Карена снова уселась на ковёр и повелела ему опять лететь к Каменной мельнице.

А Кастао, Антрено и Аркадо и находились в деревне близ Каменной мельницы, с раннего утра внимательно наблюдая за замком. Они видели, как промчался над деревней ковёр-самолёт со стоящей на нём колдуньей в ночной сорочке, со всклокоченными, развевающимися по ветру волосами и ужасной гримасой, которая не предвещала никому никакой пощады. Видели, как спустя некоторое время над мельницей вновь промчался ковёр. На этот раз Карена была уже более-менее одета и слегка причёсана.

– Что это она задумала? – пробормотал Кастао. – Почему это Каменная мельница не даст ей покоя больше, чем Водяная!

Ковёр-самолёт приземлился у самой мельницы. Некоторое время ничего не было слышно и видно. Но вдруг раздался грохот, скрежет жерновов и скрип колеса мельницы. Что же это такое?

– Похоже, Карена решила сама выполнить за вас дневную выработку! Пусть, мол, ребята отдохнут маленько, – пошутил никогда не теряющий чувства юмора охотник Аркадо. – Нужно бы сходить на разведку, взглянуть, чем эта ведьма там в одиночку занимается…

И, не откладывая в долгий ящик, он тут же направился к Каменной мельнице. Аркадо умел так бесшумно и незаметно подкрасться к дичи, что иногда мог дотронуться рукой до зверя, заставляя его в панике шарахнуться в сторону.

Вот и сейчас охотник словно растворился в траве. Спустя полчаса он вернулся, привидением возникнув за спинами Кастао и Антрено и положив руки им на плечи. Старейшины даже подскочили от неожиданности.

– Спокойно, друзья! – воскликнул охотник. – Это всего лишь я, Аркадо.

Он рассказал, что Карена и в самом деле одна перемалывает камни в пыль, грузит мешки с жёлтой пылью на ковёр и так лихо управляется со всем хозяйством, как будто всю жизнь только и делала, что дробила камни в пух и прах.

– Не знаю, что задумала она сама, но мне пришло в голову, что если бы как-нибудь заставить Карену обслуживать мельницы, оба рода тауреков остались бы без работы. – пошутил охотник. – А я бы уж позаботился, чтобы великаншу кормили как следует…

– А мы, – подхватили Кастао и Антрено, – приготовили бы ей роскошную рабочую одежду из самых лучших сор тов материи. И торжественно приняли бы ее в почетные старейшины родов тау и реков!

Гномы так весело и беззаботно рассмеялись, как будто над ними и не нависла грозная опасность.

Карена работала целый день. Много раз пролетал над деревней Тау ковёр-самолёт, нагруженный до такой степени, что едва-едва не задевал крыши домов, когда следовал в сторону замка.

Постепенно беспокойство опять охватило тауреков. Они по-прежнему не понимали, зачем Карена запасала столько пыли. Было ясно только одно: она затеяла что-то недоброе!

Измученная тяжелой и непривычной работой, Карена к ночи едва добралась до спальни. И, как была, одетая и грязная рухнула на кровать. Ночь была ужасной. Великанша металась по кровати, скрежетала зубами, надрывно кашляя от жёлтой пыли, которая скрипела у неё на зубах, набилась в горло и забралась за шиворот. Встала Карена с первым проблеском рассвета. Она была похожа на Жёлтое страшилище, которое выползало по утрам из Проглота. Сев на ковёр, колдунья повелела нести её к озеру. Там она так и плюхнулась в воду вместе в ковром. Холодная вода освежила Карену, придав силы. Она бултыхалась, пока не посинела от холода, но всё-таки отмылась сама и даже очистила любимый коврик от этой въедливой пыли.

– Н-н-не п-поз-завид-дую я гномам! – стуча зубами от холода, позлорадствовала Карена, радуясь каким-то своим тайным планам.

Ковёр хорошенько встряхнулся, вздыбив волнами всю свою поверхность, как мокрая лохматая собака, и, весело размахивая кистями, мигом домчал хозяйку до замка. Наверное, он и продрог как собака, так как мчался как угорелая кошка, едва не потеряв Карену на крутом вираже.

Великанша переоделась в сухую одежду, она уже вполне справлялась с этим самостоятельно. Настала пора решительных действий.

Карена снова… ох, уже в который раз, перетаскала мешки с пылью на ковёр. Конечно, всё происходило не в спальне, а в огромном зале на первом этаже замка, где великанша устроила склад этой дряни.

– Поехали! – скомандовала Карена и махнула рукой, теперь уже в направлении Водяной мельницы.

Ей нужно было, чтобы тауреки раньше времени ни о чём не догадались и не разбежались кто куда до того, как она выполнит свою пыльную работу. Поэтому Карена выбрала раннее-раннее утро, когда сон особенно крепок. Она мысленно очертила огромный круг, включающий большую часть котловины Таурии, и принялась за дело. Развязав один из мешков с жёлтой пылью, колдунья начала потихонечку ссыпать её на землю, приказав ковру лететь как можно ниже.

Если кто-нибудь посмотрел бы со стороны, то обнаружил бы, что ковер стал похож на реактивный самолёт с длинным, разбухающим на глазах, с длиной в полнеба следом. Бывают самолёты, занятые полезным делом – опылением садов и полей химикатами для защиты от всяких-разных вредителей. Карена вместе с ковром-самолётом занялась чрезвычайно вредным делом – опылением своей территории жёлтой пылью, чтобы её подданные тауреки начали чихать, кашлять и слепнуть. И всё для того, чтобы гномы снова подчинились ей.

Время было раннее, ковёр летал бесшумно и низко, на бреющем полёте. Поэтому бедные гномы до поры до времени не подозревали о кознях коварной Карены. Они тихо-спокойно спали в своих кроватях. Пыли хватило на целый круг, сразу отделивший Таурию от всего остального мира жёлтой завесой. Эта полоса, соединяясь с водой, ещё и росла как на дрожжах. Она разбухала и ширилась, заполняя собой ложбинки, ямки, расселины котловины, заполняя даже подземные пустоты, так что теперь и мышь королевы Рамины не проскочила бы, не окунувшись с головой в Жёлтый Туман.

Карена, сбросив весь свой вредоносный груз, вернулась в замок за новой порцией. Она смогла сделать ещё один полный круг, прежде чем запасы пыли кончились. Дело было сделано. Два огромных концентрических кольца, как удавкой, охватили Таурию…

Карена возвратилась в замок и взлетела на самый верх башни, где была площадка, служившая ей и смотровой, и посадочной. Осмотрев дело рук своих, колдунья потёрла ладошки от удовольствия и зловредно захихикала:

– Не пройдет и нескольких дней, как гномы на коленях приползут ко мне, умоляя избавить их от Жёлтого Тумана, не будь я Карена!

Утром охотник Аркадо первым вышел из дома и обнаружил что-то неладное. Солнце, которое в это время должно было подняться из-за Кальдерных гор и обогреть ласковыми лучами землю, почему-то выглядело как грязный апельсин. Оно и светило-то еле-еле, а уж греть, похоже, совсем не собиралось. Аркадо огляделся по сторонам и увидел, что над землей колышется грязно-жёлтая пелена. Везде вокруг! И со стороны равнины, и над Водяной мельницей, и здесь, совсем рядом, над Каменной мельницей!

Висела она и над Проглотом, сливаясь с его собственным туманным содержимым. Как будто это Проглот дал наконец волю щупальцам и опутал ими всю округу, намереваясь затащить её целиком и полностью к себе в пропасть. Встревоженный, охотник побежал в дом и на пороге столкнулся с Кастао и Антрено.

Аркадо ничего не сказал, только обвёл рукой окоём, предлагая старейшинам самим убедиться в произошедшем.

– Похоже, что это проделки Карены! – наконец вымолвил Антрено. – Посмотрите, туман подбирается уже прямо к моей деревне! Я поспешу к родичам!

И он тотчас же так быстро, как только мог, пошёл домой. Старейшина рода в минуты опасности должен быть со своим народом!

– Как ты думаешь, – обратился охотник к Кастао, – что это такое может быть?

– Жёлтый Туман! – коротко ответил тау.

Увидев, что это мало о чём говорит охотнику, который никогда не работал на мельницах, а привык к широким просторам и чистому воздуху равнины, пояснил:

– Жёлтая пыль, в которую мы перемалываем камни, соединённая с водой! Сама по себе эта пыль лёгкая. Ветер быстренько разнёс бы её по всей округе, так что и следа бы скоро не осталось, но вместе с водой она может висеть в воздухе очень и очень долго. Находиться в таком тумане даже небольшое время опасно для здоровья. Те же смельчаки, которые пытались спуститься в Проглот посмотреть, что там, на дне, и куда ведет каньон, или очень быстро возвращались, или гибли от удушья. Такая же участь настигала и тех, кого сбрасывали в Проглот для наказания за проступки, если они ещё раньше не умирали от страха или не разбивались о камни. Те же тауреки, которые работают вблизи ущелья, страдают от кашля, у них ухудшается зрение, слезятся глаза…

– Так вот какую участь приготовила нам всем Карена… – прошептал Аркадо.

Тем временем Жёлтый Туман уже подбирался к поселку Каменной мельницы.

– Если мы хотим выжить, нельзя терять ни минуты! – закричал Кастао. – Нужно немедленно уходить!

– Но куда? – спросил, скорее сам себя, Аркадо. – Куда ни посмотришь, везде жёлтая завеса. Вот что, Кастао, предупреди жителей о грозящей опасности! А я пойду в степь и посмотрю, нет ли какого-нибудь прохода, свободного от Жёлтого Тумана, – решил охотник. – Я знаю все тропы и смогу найти дорогу даже с закрытыми глазами.

– Хорошо! – согласился старейшина. – А мы спрячемся в домах и законопатим все щели. Оставим только отверстие для воздуха, которое затянем мокрой тканью. Ты же, брат Аркадо, если тебя настигнет в пути туман, прикрой лицо мокрым платком. Так некоторое время ещё можно дышать без опасности для жизни…

– А как же будет спасаться сама Карена? – заинтересовался охотник. – Она ведь тоже не бессмертна!

– Колдунья сможет спастись от удушья на верхней площадке замка, – с ненавистью ответил Кастао. – Ведь туман стелется по земле и вряд ли полностью скроет весь дворец. Вот разве что Карена умрет от голода? – с надеждой предположил старейшина. – Мы постарались спрятать все припасы…

– А надолго ли хватит ваших запасов? – спросил охотник. – Ведь еду, отравленную Жёлтым Туманом, вряд ли можно употреблять в пищу!

– При максимальной экономии мы сможем продержаться около двух недель… – прикинул старейшина.

Аркадо и Кастао обнялись на прощание, и охотник беззвучно исчез, словно провалился сквозь землю. А старейшина немедленно приступил к организации защиты от Жёлтого Тумана. Чтобы не терять зря времени, обходя каждый дом, он решил собрать весь народ на площади. Как раз к этому часу в деревню Каменной мельницы вернулся и Антрено. Дело было настолько важным, что он не послал гонца, а вновь проделал всю дорогу сам.

Оказывается, жители деревни Водяной мельницы сначала тоже хотели спрятаться по домам и переждать, пока не осядет туман. Но так как он уже пришёл в каждый дом, гномы быстро убедились, что все щели заделать невозможно. Жёлтый Туман всё равно проникает внутрь, вызывая слезотечение и кашель. И тогда Антрено нашёл совсем другой выход.

– Нам нужно всем собраться в Водяной мельнице и вновь запустить колесо! – предложил он жителям.

– Что? Снова запустить колесо? – заволновались реки. – Зачем же было тогда затевать весь этот сыр-бор? Да Карена сразу же решит, что мы сдались! Позор ляжет на весь наш род!

Старейшина реков спокойно выслушал все возмущенные голоса, а потом объяснил, зачем это нужно – снова запускать колесо.

– Вода смывает пыль! – сказал Антрено. – Мы соберёмся в Водяной мельнице и будем жить там. А чтобы Жёлтый Туман не проник внутрь, устроим водяную завесу. Вода будет струиться сплошным потоком по всем её сторонам. Мельница окажется в водяном колоколе! Кроме того, мы будем там все вместе, а не каждая семья порознь, и заняты делом, не томясь в бездействии. По своему долгому жизненному опыту знаю, что нет ничего более утомительного, чем сидеть без дела и ждать у моря погоды!

Гномы поддержали старейшину. Более того, было решено пригласить к себе и жителей деревни Каменной мельницы. Ведь они ещё не знают, что от тумана в домах не спрячешься, а Каменная мельница не годится для того, чтобы качать воду. Антрено поспешил к Кастао. Нужно было срочно объяснить всем тау, что запуск колеса не трусость и не предательство дела, которое они вместе задумали, а единственная возможность продолжить борьбу и, может быть, победить! Антрено убедил род тау перебраться на Водяную мельницу. Тау будут вместе с реками крутить колесо!

Через час от Каменной к Водяной мельнице потянулась вереница повозок с запасами пищи и пожитками, сопровождаемая всеми жителями деревни. Последним уходил старый Кастао! Впервые на его памяти, да, пожалуй, и на памяти его предков, деревня тау полностью опустела, словно вымерла. Или замерла в ожидании? Когда Кастао в последний раз оглянулся на свой дом, поселок был уже полностью окутан Жёлтым Туманом.

Гномы были людьми слова и дела! Вновь закрутилось колесо Водяной мельницы, полилась вода в жёлоб. Только теперь он нёс воду не в каньон, а на крышу мельницы, создавая непроницаемую завесу для тумана. Антрено сам несколько раз обошел вокруг, проверяя, нет ли прорех и щелей в водяном колоколе. Всё было в полном порядке! Вода сплошным водопадом низвергалась на землю. Все тауреки оказались под её колпаком.

А внутри мельницы полным ходом шли работы по благоустройству. Свистели пилы, фыркали топоры, стучали молотки. Женщины готовили пищу, ребятишки поспевали всем мешать своей готовностью и неумением помочь.

Старейшины Кастао и Антрено уединились в одной из комнат. Разговор шел об Аркадо. Оба таурека уже пожалели, что согласились с отважным гномом и отпустили его одного в степь. Даже если охотник и сумел проскользнуть сквозь завесу Жёлтого Тумана, то вряд ли он сможет вернуться назад. Конечно, Аркадо не пропал бы там, в своих охотничьих угодьях, где чувствует себя как дома. Но ни Кастао, ни Антрено ни минуты не сомневались, что Аркадо не будет отсиживаться в степи, а постарается вернуться к друзьям, подвергая себя опасности если не заблудиться, то задохнуться в этой грязно-жёлтой мгле. И вернётся он, скорее всего, в деревню Каменной мельницы, откуда и ушёл в разведку. А деревня-то брошена, причем в таком спешном порядке, что всем своим видом напоминает разворошённый муравейник! Что подумает Аркадо? На тау напала великанша Карена и забрала всех жителей в плен!? Вдруг тогда охотник вздумает пробраться в замок колдуньи? Он же может запросто попасть в лапы Карене! Одна надежда, что Аркадо услышит скрип мельничного колеса, которое шумит на всю округу. Лучше уж пусть думает, что гордые реки сдались и подчинились Карене. Потом, при встрече, объясним…

Покинув Кастао и Антрено, охотник быстрым шагом направился в сторону замка колдуньи Карены. Поскольку он находился в сердцевине двух колец Желтого Тумана, его пока не заволокло пыльной пеленой. Воздух был ещё достаточно чистым и прозрачным. Уже издали Аркадо увидел колдунью, стоящую на вершине смотровой башни. Она, конечно же, с такой высоты не могла заприметить гнома, пробирающегося по тропинке среди кустарника. Таких тропинок было много, они сходились, расходились, переплетались, образуя целую паутину. Мало кто из гномов мог разобраться в её хитросплетениях. Охотник считался одним из самых сведущих!

Вскоре Аркадо был уже далеко в степи. Через некоторое время охотник почувствовал, что дышать стало труднее. Тогда Аркадо решил двигаться по гряде холмов. С высоты одного из них гном осмотрелся и обнаружил, что все ложбины уже затянуты туманом. Так, глядишь, скоро и холмы исчезнут под его покровом. Аркадо достал носовой платок, смочил его водой из фляги, обвязал вокруг шеи, закрыв нос и рот, и пошёл напрямик.

Охотник шёл почти вслепую, по памяти. Уже на расстоянии нескольких метров разглядеть, что находилось впереди, было невозможно. По дороге ему пришлось несколько раз промывать платок – так быстро он покрывался коркой пыли.

Ночь Аркадо провёл в пещере, которой частенько пользовался во время охотничьих вылазок. Ноги безошибочно привели его к убежищу. На время своего отсутствия Аркадо обычно плотно закрывал единственный вход в пещеру, чтобы звери не забрались внутрь и не поживились запасами провизии, которые всегда хранились на случай неудачной охоты или плохой погоды. Поэтому туман почти не проник внутрь. Дополнительно занавесив вход мокрым плащом, Аркадо свернулся клубочком на куче сена и проспал столько времени, сколько понадобилось для восстановления сил. К концу следующего дня у него будет другое убежище. Гномы – очень предусмотрительный народец, их трудно застать врасплох хоть на земле, хоть под землёй. Под землей, пожалуй, ещё труднее, ведь подземные пещеры и лабиринты – их дом родной.

Аркадо понадобилось целых три тайника, прежде чем он смог выбраться из полосы Желтого Тумана. Охотник оказался слишком далеко от центра котловины. Ему самому не раз доводилось бывать в этих местах, но нечего было и думать, что всё население тауреков сможет проделать этот путь, чтобы сбежать от Карены и ее Жёлтого Тумана.

Охотник вскарабкался на высокую скалу, посмотреть, нет ли где-нибудь хотя бы малюсенького просвета, ведущего в сторону Каменной и Водяной мельниц. Ничего! Колдунья постаралась на славу, обильно засеяв степь ядовитой пылью. А та уж дальше и сама расстаралась, заняла всё возможное пространство, растекаясь во все стороны.

«Какая же участь ждет тауреков? – сокрушался он. – Если не найдется никакого другого выхода, после того как кончатся запасы пищи, придется сдаваться на милость колдуньи. Вот тогда она уж покуражится над ними вволю! И снова на многие сотни, а то и тысячи лет гномы будут вынуждены крутить ненавистные колеса мельниц и терпеть все капризы великанши…»

Охотник обратил свой взор в другую сторону, которая не была ещё занята туманом, словно надеясь найти там помощь маленькому народу гномов в борьбе уже с двумя такими страшными врагами: Кареной и Жёлтым Туманом. Но вместо этого он увидел… Великаншу?

Но откуда здесь взяться Карене? Аркадо мог бы поклясться, что несколько дней назад видел её стоящей на смотровой башне замка! Неужели колдунья выследила его? Охотник сразу же отбросил эту нелепую мысль. Не будет великанша гоняться по степи за каким-то гномом! Скорее всего, она сама спасалась от пыли или искала себе пропитание, съев все найденные припасы. А может, следила, не бегут ли тауреки из запылённой части Таурии? На всякий случай Аркадо лёг на скалу, слившись с её серо-бурой поверхностью, и решил понаблюдать за великаншей. Колдунья шла так неуверенно и так крутила головой по сторонам, разглядывая окрестности, словно впервые оказалась в этих местах. Аркадо понял – это не Карена! Хотя великанша была явно из того же роду-племени, и, скорее всего, даже ближайшей родственницей их правительницы и мучительницы, так они были похожи.

Еще одна колдунья? Не слишком ли много на бедные головы тауреков? Они и со своей-то ведьмой не знают как справиться! Вот если бы заставить великанш крутить колеса Водяной и Каменной мельниц, две штуки им как раз бы сгодились! Хотя… Если не в силах гномов заставить великанш работать, то, может быть, удастся натравить их друг на друга и извлечь из этого пользу для племени тауреков?

Гномы не только запасливый, но ещё и, если честно сказать, довольно вредный, хитрый, даже в чём-то коварный народец. Особенно по отношению к недругам или обидчикам!

По внешнему виду новой великанши видно, что она переживает не лучшие дни: выглядит очень измученной, одежда в плачевном состоянии. Эта громадная женщина, казалось, находится в полной растерянности.

– Нужно всем этим с толком воспользоваться! – решил Аркадо. – Только следует ещё немного подождать, пока великанша совсем не выбьется из сил. Может, тогда она будет более сговорчивой…

К этому времени обессилевшая великанша рухнула на землю, даже не сумев заставить себя приготовить хотя бы какое-нибудь мало-мальски удобное ложе. Было похоже, что она уже не найдет в себе сил подняться!

Аркадо стало жаль несчастную женщину. Он, конечно, зол на великанское племя, но не настолько, чтобы позволить умереть измученному путнику. Тем более что эта великанша пока не причинила гномам никакого вреда, наоборот, может ещё пригодиться. Поэтому охотник потратил остаток вечера и всю ночь, чтобы приготовить к утру достаточное количество питья и пищи. Непростое это дело – накормить великаншу!

Аркадо опустошил всю кладовую, притащив целую груду вяленого мяса и несколько десятков бурдюков воды. Он сложил всё это поодаль от спящей или впавшей в забытьё от усталости и голода великанши. Затем, уже под утро, охотник развел костёр из сухих ветвей и травы, стараясь, чтобы он был бездымным. Вдруг Карена вздумает полетать на своём ковре-самолёте и успеет обнаружить незнакомку раньше, чем Аркадо попробует с ней договориться? Затем он сел рядом и стал терпеливо дожидаться, когда запах пищи, дыма и тепло костра приведут великаншу в чувство. Тогда можно будет выяснить, что это за новая напасть появилась в Таурии и чего от неё можно ожидать.