Глава 4

Единственное, чем визит к Надежде Ольховской мог помочь в расследовании этого дела, – название бара, где часто бывала Лиля. Я решила проверить одну версию и набрала Валентину. Галина тетка моему звонку явно была рада. Не успела я и слова сказать, как она засыпала меня вопросами.

– Узнали что-то? Галочка нашлась? Она здорова? Домой приедет?

– Пока не нашлась, – я вынуждена была ее остановить. – Слишком мало информации. Собственно, поэтому я и звоню. Скажите, Галина когда-нибудь упоминала о баре «Одинокий путник»?

– «Одинокий путник»? Вряд ли. Галочка о своих развлечениях мало что рассказывала, – сразу сникла Валентина.

– Попытайтесь вспомнить, это очень важно.

Валентина добросовестно думала минут пять, но результат был тот же. Ни о каких барах юная красавица тетке не говорила.

– Если вдруг что-то вспомните, обязательно позвоните, – попросила я и дала отбой.

Итак, моя версия не подтвердилась. Хотя тетушка могла просто не знать, в каких злачных местах отирается ее племянница. Придется ехать в этот бар и выяснять на месте, посещала ли его Галина.

Едва я уселась за руль, как телефон ожил. Сначала я подумала, что это Валентина что-то вспомнила и решила перезвонить, но оказалось, что звонил Мельников. Я нажала кнопку приема вызова и бодро поздоровалась.

– Привет доблестной полиции. Какие новости?

– Нашлась твоя рухлядь, – с торжеством в голосе объявил Мельников. – Пиши адрес.

Что ж, Андрюха постарался на славу. «Мерседес» принадлежал некоему Антону Бельскому, двадцати пяти лет от роду. Проживал Бельский на окраине Тарасова в многоквартирном доме.

– Когда собираешься навестить этого господина Бельского? – поинтересовался Андрей.

– Завтра с утра подгребу, – не моргнув глазом, соврала я. – Сегодня дел по горло. Ты как?

– В девять я у тебя, – ответил Мельников. – У меня как раз завтра выходной намечается. Сегодня дежурство, а завтра я в полном твоем распоряжении.

– Отлично, жду тебя к девяти. Смотри, не опаздывай.

Итак, все складывается удачно. Раз Мельников сегодня дежурит, значит, не нагрянет ко мне домой в неурочное время. А я успею пока смотаться на окраину, побеседовать с Бельским, а оттуда двину прямо на работу. Я завела двигатель, сверилась с картой и помчалась к Третьему нефтяному тупику.

На улице с этим поэтическим названием было всего три дома. Два у поворота, а третий, если верить карте, где-то за пустырем. Я уже потеряла надежду отыскать нужный дом, когда он неожиданно вырос у меня перед глазами. Что это был за дом! Не дом – развалюха. Крыльцо осыпалось, вместо скамейки две одинокие трубы. И жуткая вонь от свалки, которую организовали сами жильцы. Я с опаской покинула машину и подошла к крыльцу. В самом подъезде с трудом можно было пробраться через груды мусора. С трудом преодолев эту преграду, я оказалась перед деревянной дверью. Звонков здесь не было и в помине, а хозяев, видимо, вызывали по старинке стуком. Дотрагиваться рукой до грязной двери не хотелось, пришлось стучать ногой. На мой стук дверь распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с мужиком, не просыхающим явно не первый день. Он таращился на меня и никак не мог сообразить, откуда в их краях взялась «чистая» девушка. Я уже пожалела, что приехала сюда одна, но отступать было не в моих правилах.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я. – Не подскажете, Антон Бельский здесь проживает?

– Чего? – уставился на меня алкаш.

– Я ищу Антона Бельского, – повторила я. – Он дома?

– Дома, – тупо повторил алкаш.

– Могу я войти?

– Войти? – Он повторял за мной слова так, будто не понимал, что они значат.

– Да. Войти можно? – Я начинала злиться и поэтому специально для него растягивала слова по слогам.

– Валяй, – разрешил алкаш и сдвинулся в сторону.

Коридор с замызганными стенами, тусклая лампочка едва освещает внутреннее пространство.

– В какой комнате он живет? – повернулась я к алкашу.

– Чего?

– Куда идти?

– Да куда хошь, – он потерял ко мне интерес и заковылял к крайней двери.

Я осталась в коридоре одна. Так, и где мне искать этого Антона? В каждую дверь стучаться? Мельников сказал, что Бельский живет в квартире номер восемь. Только не предупредил, что это не квартира, а комната в коммуналке. Попытаюсь отыскать хотя бы один номер, а там сориентируюсь.

Я двинулась вдоль ряда дверей. Как и следовало ожидать, никаких опознавательных знаков. В конце коридора я постояла, прислушиваясь. В одной из комнат звучала музыка, разумеется, блатной шансон. Стучаться сюда я не решилась. Лучше рискну толкнуться в противоположную дверь. В таком шуме хозяин комнаты вряд ли уснет, значит, не помешаю. Я постучала, прислушалась – тихо. Зато дверь любителя шансона неожиданно распахнулась, и из нее вывалился сутулый парень в полосатой тельняшке. Несколько секунд он таращился на меня, как на средневековое чудо, а потом громко заорал:

– Братаны, тут баба!

«Все, хана тебе, Танюша», – успела подумать я, прежде чем из комнаты высыпала целая орава пьяных парней. Все в наколках, бритые, со следами былых побоев на лице.

– Ба! Какая краля! – обходя меня слева, пропел один из парней.

– И откуда ж тебя занесло на наше счастье? – с издевательской улыбочкой вторил другой.

– Какая разница, братаны? Тащи ее к нам, там и познакомимся, – приказал самый старший.

Дожидаться развития событий я не стала. Резким ударом ноги опрокинув того, что загораживал дорогу к выходу, я бросилась вон из квартиры. Кто-то подставил мне подножку, и я едва удержалась на ногах. Кто-то схватил за руку. Я сделала выпад в сторону и стряхнула руку. Одновременно удар под дых получил парень слева.

– Ты смотри, шустрая, – одобрительно пробасил старший. – Держи ее, Пенчик.

Тот, кого старший назвал Пенчиком, ухватил меня за волосы и стал тянуть к распахнутой двери. Я яростно сопротивлялась, понимая, что на их стороне очевидный перевес. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не алкаш, который встретил меня у порога. Он вышел из комнаты, несколько секунд постоял, оценивая ситуацию, и снова исчез. Пока я отбивалась от Пенчика, над нашими головами грохнул выстрел. Парни застыли в неудобных позах, боясь пошевелиться. Я, собственно, тоже.

– А ну отпустил девчонку, – услышала я за спиной.

– Да ты чего, дядь Леш? Мы же пошутили, – перетрухнул Пенчик.

– Шутка закончилась, – отрезал дядя Леша и снова выстрелил.

Пенчик выпустил мои волосы, я подхватила выпавшую сумочку и бросилась к выходу. Парни остались стоять. Пробегая мимо алкаша, я успела разглядеть, что за чудо-оружие спасло мне жизнь. Ничего особенного – обычная охотничья двустволка.

Сейчас дядя Леша неспешно перезаряжал ружье. Карман его линялых штанов топорщился от доброй пригоршни патронов. Никто из парней не решался с ним спорить. Выскочив из подъезда, я бросилась к машине. По дороге налетела на кучу битого кирпича, подвернула ногу, растянулась, но разлеживаться было некогда. Превозмогая боль в разбитом колене, я доковыляла до машины. Стоило дверце захлопнуться, как я немедленно нажала кнопку, запирающую замки. Руки тряслись, и я никак не могла попасть ключом в замок зажигания. А из окна первого этажа уже выпрыгивали парни. Улюлюкая, они бросились к автомобилю. Наконец ключ вошел в замок. Глухое тарахтение движка прозвучало музыкой в моих ушах. Я дала задний ход, развернулась и ударила по газам. В последний момент в заднее стекло полетел кирпич. Густая сеть трещин разошлась по стеклу, но мне уже было все равно. Я мечтала оказаться как можно дальше от этого ужасного притона.

Только отъехав на безопасное расстояние, я решилась остановиться и осмотреть потери. Стекло заднего вида было утрачено навсегда. Голова раскалывалась от удара Пенчика, из разодранной коленки текла кровь.

Круто ты со свидетелем пообщалась, Танюша! Еще одна такая беседа, и больничная койка тебе обеспечена. И что ты теперь Мельникову скажешь? Нет, как ты теперь на работу пойдешь? Вопрос.

Я вынула из аптечки антисептик, налила на ватный тампон и приложила к колену. Рану пощипывало, но кровь утихла. Немного придя в себя, я поехала домой. Что ж, с работой на фабрике придется завязывать. Сейчас главное придумать правдоподобную историю, чтобы разжалобить Сергея Анатольевича. Сутки отлежусь, а там видно будет.

Дома я первым делом глянула на себя в зеркало. Да, вид тот еще. Волосы всклокочены, на лбу синяк, щеки пылают. И все это ни за понюшку табаку, мне ведь пообщаться с Антоном Бельским так и не удалось. А утром приедет Мельников. Сильно. Кое-как я замазала синяк, привела себя в относительный порядок, вызвала такси и поехала на фабрику.

Мне не повезло: директора на месте не оказалось, а Павлу Петровичу до моих болячек не было абсолютно никакого дела. «Работай, Аннушка, а то уволю», – вот и все, что я от него услышала. Пришлось браться за швабру и делать вид, что навожу порядок в кабинетах. К восьми пришла Дайра. При виде меня она только головой покачала.

– Зачем из общаги ушла? Поспала бы, как все нормальные люди, цела бы была. Я проснулась – тебя нет. Где ты была? Что с тобой стряслось? Хоть бы записку оставила.

– Я по объявлению ездила, – начала я врать на ходу, – хотела на другую работу устроиться. Там платить обещали больше.

– Заплатили? – усмехнулась Дайра.

– Ага. Без сдачи выдали, – засмеялась я.

– Сиди уж тут, если связей нет, – подытожила Дайра. – Завтра с хозяином потолкую.

Ночь прошла без происшествий. Коленка ныла. Я кое-как двигалась вдоль станков, собирая носки. Дайра по доброте душевной помогала мне, выполняя свою и мою работу, и я была ей за это искренне благодарна. Без ее помощи я бы вряд ли справилась. И все-таки утром Павел Петрович отругал меня за выработку и даже пригрозил оставить работать сверхурочно.

Снова выручила Дайра. Она шепнула что-то на ухо старшему смены, тот странно на меня взглянул, но домой отпустил. На улице я поинтересовалась у Дайры, чем она умаслила Павла Петровича.

– Да просто сказала, что Сергей Анатольевич велел тебя не трогать. – Рот ее сам собой растянулся в улыбке. – А выводы старший сам сделал.

Я хмыкнула. Дайра записала меня в любовницы хозяина. Смешно! Мы медленно дошли до остановки и поехали в общагу. Дожидаться шефа Дайра не стала, решила, что еще один день я могу пожить у нее на нелегальном положении. Меня это вполне устраивало.

У общаги я замерла: перед входом стоял тот самый «Мерседес»! Ни слова не говоря Дайре, я бросилась в здание, даже о колене забыла. Пронеслась по первому этажу, заглядывая в каждую комнату. Никого похожего на Антона Бельского ни в одной комнате не было. Я бросилась на второй этаж, но и там никого не встретила, кроме перепуганных детишек и стариков. Изумленная Дайра нагнала меня только здесь.

– Ты чего носишься как угорелая? От Антоши прячешься? Так нужно не в общагу, а за нее бежать.

– От какого Антоши? – оторопела я.

– От племянника хозяина, – сказала Дайра.

– От кого? – я удивилась еще больше.

– Не пойму я тебя, Аннушка. То шагу ступить не можешь, а то носишься по этажам, как сайгак. Я-то думала, ты его испугалась, а ты даже не знаешь, о ком речь. Чего тогда убегала? – обиделась моя Дайра.

Я подошла к окну, выходящему во двор. Машины у крыльца уже не было. «Вот дурища! Надо было во дворе оставаться. Тогда бы наверняка водителя смогла рассмотреть, – ругала я себя. – Видно, сильно тебя эти уголовнички по голове шарахнули, раз элементарных вещей сообразить не можешь». И тут до меня дошло, что Дайра знает водителя «Мерседеса». Я резко развернулась к ней:

– «Мерседес» его?

– А то чей же? Антошин. Его Сергей Анатольевич с проверкой к нам присылает. Чтобы соотечественников своих здесь не селили. Он раз в неделю наезжает, всегда неожиданно. Хорошо, что ты ему на глаза не попалась, а то бы мне влетело.

Я вспомнила дом-развалюху, квартиру с алкашами, автомобиль, которому сто лет в обед, и попыталась поместить все это в уме рядом с хозяином фабрики. Ничего не вышло. По какой причине владелец чулочно-носочного производства позволяет родной кровиночке жить в таких условиях и гонять по городу на рухляди?

С автомобилем еще можно придумать какое-то объяснение. Допустим, парень увлекается раритетными авто. Взял старенькую машинку, прокачал от крыши до колес и катается. С виду это старинный «Мерседес», а мощность и электроника соответствуют современным требованиям. Но комнату в коммуналке на самой окраине Тарасова никаким хобби не объяснишь. Да у Сергея Анатольевича работники-нелегалы, и те лучше устроены. И здание поновее, и к центру ближе, и без криминала.

– Странно, – задумчиво протянула я, пытаясь осмыслить новую информацию.

– Что здесь странного? – переспросила Дайра. – С тебя Сергей Анатольевич денег за постой не получает, а все почему? Потому что я тебя прикрываю. Кому в такой ситуации влететь должно?

– Это-то как раз понятно, – отмахнулась я. – Непонятно, почему племянник его на такой старушке рассекает?

– Да ты что! Хорошая у Антоши машина, заграничная. Парень молодой, сам заработать на тачку не успел, а дядя ему бесплатно небось автомобильчик подогнал. Да если бы мне кто такую машинку подарил, я бы до небес от радости прыгала. А ты говоришь «старушка», – возмущалась Дайра.

– Этот Антон, он у своего дяди работает?

– Нет, что ты! Раньше, говорят, работал. А сейчас исключительно по-родственному общежитие курирует, и все.

– А чем на жизнь зарабатывает?

– Понятия не имею. Может, родственничек выделяет. А может, и трудится где-то, – пожала плечами Дайра.

– Чего же его дядя к себе не пристроит? – снова спросила я.

– Дался тебе этот Антон. Или подкатить к нему хочешь? – хмыкнула напарница. – Тогда уж лучше к самому хозяину. Он у нас любвеобильный, с ним точно выгорит. Он и Лильке квартиру снимал, и Гале. И тебе снимет.

И Дайра весело рассмеялась. Сердиться на нее было невозможно. Я тоже рассмеялась, а отсмеявшись, вздохнула и якобы с сожалением сказала:

– Даша, я, наверное, пойду. Совсем забыла: у меня сегодня еще одно собеседование. И бабушке позвонить нужно. Узнать, как здоровье.

– Ты ж не спала всю ночь, – забеспокоилась Дайра. – Подождет твое собеседование. А если начистоту, то после вчерашних приключений выглядишь ты, подруга, не очень. Приди ты ко мне в таком виде – я бы тебя и уборщицей не взяла.

– Ничего, может, прокатит. – Я помахала Дайре и направилась к выходу.

– Если передумаешь, возвращайся. На вокзал идти не вздумай! Устрою тебя по высшему разряду. А насчет Антоши можешь пока забыть. Раз он сегодня приезжал, дня три спокойно жить можешь.

– Спасибо. Получится, обязательно вернусь, – бросила я через плечо.

На улице я остановилась в задумчивости. По идее нужно ехать домой и хоть немного поспать. Но мысли о племяннике Сергея Анатольевича и его странностях все равно ведь не дадут уснуть. Неужели Сергей Анатольевич настолько жадный, что не может снять племяннику приличное жилье? А зарплата? Почему Антон не работает у дяди? Почему ушел из фирмы? Он ему и зарплату зажимал? Может, и так, но все равно не понятно. Надо это как-то выяснить. Что ж, вернусь-ка я обратно на фабрику. Пока доберусь – время как раз подойдет к десяти. Скорее всего, застану хозяина на месте. А повод найти нетрудно. Расскажу, что болит колено, тем более Павел Петрович на этот счет уже в курсе, и выпрошу выходной. А то и парочку. Горбатиться на фабрике мне уже порядком надоело, да и что-то принципиально новое я там теперь вряд ли узнаю.

На полпути к остановке я остановилась и вызвала такси. И быстрее, и комфортнее. После беготни по этажам в поисках Антона колено совсем разболелось. Топать до автобуса не было никакого желания.

Такси приехало быстро. Едва я уселась на заднее сиденье, ожил телефон. Звонил Мельников, сообщил, что сейчас девять пятнадцать. Вот незадача! Я о нем совершенно забыла. А он теперь стоит у закрытой двери и ругает меня почем зря.

– Привет, Андрюшка! – Я постаралась вложить в эти два слова столько нежности, сколько у меня нашлось, и буквально пропела в трубку.

– Иванова, ты снова взялась за свои штучки? – вместо приветствия прорычал он.

– Что случилось? Какие штучки, Андрюша? – Я продолжала разыгрывать искреннее недоумение.

– Твои штучки! – с нажимом проговорил Мельников. – Одна укатила? Ты ведь обещала дождаться меня.

Я выдержала небольшую паузу, будто мне потребовалось время, чтобы сообразить, что же именно я пообещала другу, и только потом сконфуженно воскликнула:

– Ой, точно! Мы же должны были сегодня к владельцу «Мерседеса» ехать. Прости, Андрюшенька, совсем из головы выскочило. У меня обстоятельства изменились, поездку пришлось перенести, только тебе сообщить забыла. Ты меня прощаешь?

– Иванова, хватит хитрить. Признавайся, ты уже у Бельского? – Мельников повысил голос.

– Ты и фамилию его помнишь? – Я тянула с ответом, пытаясь выиграть время. – А я вот записала и забыла. Сам же понимаешь, дело копеечное. А тут настоящий клиент нарисовался, жирный. Вот я и решила подкорректировать планы.

– Татьяна, сейчас же прекрати. Иначе больше помощи от меня не дождешься, – пригрозил Мельников.

Я поняла, что он не шутит. А помощь его понадобится мне в ближайшее время. Больше соваться в логово Бельского без охраны я не рискну, но пообщаться с ним нужно, и сегодня я понимаю это даже лучше, чем вчера. Что ж, придется, видно, признаться Мельникову во всем. Только не по телефону. Такого рода разговоры ведутся исключительно с глазу на глаз.

– Да, я уже ездила по тому адресу, что ты мне достал, – сдалась я. – И ты был совершенно прав, когда говорил, что ехать туда одной – плохая идея. Мне по-прежнему нужна твоя помощь. Только не сейчас. Ты можешь приехать ко мне часам к трем? Обещаю, что расскажу все.

После этой покаянной тирады всерьез сердиться Андрюша уже не мог. Он смущенно крякнул, посопел секунд десять и согласился. Я чмокнула его в трубку и отключилась. И тут же заметила, что таксист как-то странно улыбается. Чему, интересно?

– Что-то не так? – с вызовом спросила я.

– В каком смысле? – осклабился водила.

– В прямом. Вы слушали мой разговор с другом и все время странно улыбались. Что именно вас так развеселило?

– Да чего ты кипятишься, крошка? Я ведь тоже мужчина. И могу быть очень выгодным клиентом. «Жирным», как ты выражаешься, – похлопывая себя по нагрудному карману, заявил он.

Вот это да! Он принял меня за проститутку, подбирающую клиентов побогаче. А Мельников тогда кто? Сутенер? Вот умора! Я чуть не расхохоталась во все горло. Надо же, всего одно слово, вырванное из контекста, может настолько исказить реальность! Слышал бы этого таксиста Мельников. Мент-сутенер – надо будет рассказать ему при встрече. Настроение у меня поднялось, и я решила поддержать фантазию таксиста. Сладко улыбнувшись, я ласково протянула:

– Так, говоришь, можешь стать для меня жирным куском? Забавно.

– Я серьезно, красотка. Сколько за час берешь? Пятихатку? Штуку? Плачу втрое против твоей цены, – азартно сверкнул глазами таксист.

– Двести баксов, – невозмутимо произнесла я.

– Сколько? Двести баксов? – вытаращил он глаза. – Это что ж за такие деньжищи делать надо?

– Не заплатишь – не узнаешь, – спокойно проговорила я.

– Я согласен, – выдохнул водила.

– Не сейчас, дорогой, – охладила я его пыл. – Завтра в полдень. Записывай телефончик. Звякнешь моему, подвезет меня, куда тебе требуется. А теперь тормози. Клиент ждет.

Таксист трясущимися пальцами вбил в свой телефон номер, который я продиктовала, и остановил машину на остановке. Я грациозно выпорхнула из авто, послала ему воздушный поцелуй и скрылась за углом. Машина еще какое-то время постояла на месте, потом двигатель взревел, и таксист погнал по прямой. Видимо, от радости забыл развернуться.

Сергей Анатольевич оказался на месте. Я вежливо постучала, потом просунула голову в кабинет и скромно спросила:

– Сергей Анатольевич, у вас найдется минутка?

– Аннушка? Что ты здесь делаешь? – искренне удивился босс. – Павел Петрович сказал, что ты давно уехала.

Интересно, он у старшего смены о каждом расспрашивает? Или только о новеньких?

– Я и уехала. Совсем. А теперь вернулась. Так что Павел Петрович не соврал, вы плохого не думайте.

Да, в роль простушки я вжилась основательно.

– Я и не думаю, – усмехнулся Сергей Анатольевич. – Да ты не стой в дверях, проходи. Кофейком угостить?

После бессонной ночи и нескольких часов ходьбы туда-сюда между станками я просто не могла отказаться от такого заманчивого предложения. Заулыбалась во весь рот и радостно подхватила:

– Кофе? Как здорово! Обожаю кофе.

– Думаю, такой кофе, какой предлагаю тебе я, ты в своем селе ни разу не пробовала, – снисходительно улыбнулся Сергей Анатольевич и засыпал в кофеварку порцию молотого кофе. От одного запаха дорогих кофейных зерен у меня голова кругом пошла. Как же давно я не пила нормальный кофе! На самом деле прошло не так много времени, меньше суток, но мне эти сутки казались вечностью.

Через пять минут кофе был готов. Наполнив белоснежные чашки, Сергей Анатольевич поставил их на стол и жестом предложил угощаться. Я уселась на свободный стул, закрыла глаза и блаженно заулыбалась, вдыхая терпкий аромат.

– Сделайте глоток. Поверьте, наслаждение будет еще полнее, – донесся до меня голос хозяина фабрики.

Звучал он как-то по-особенному. Я открыла глаза и успела перехватить его взгляд до того, как он опустил глаза к себе в чашку. Что это было? Внезапно вспыхнувший интерес? Или подобные мысли навеяла недавняя шутка с таксистом? Да уж, Танюша, теперь ты возомнишь себя неотразимой, и тогда проблем не избежать. Да нет, не показалось. Вот снова тот же взгляд. Спутать его ни с каким другим невозможно. Оценивающий, прощупывающий, и вместе с тем чувствуется в этом взгляде какая-то слащавость. Или это похоть? Ладно, потом разберемся. Сейчас мне хочется просто насладиться хорошим кофе.

А он был действительно хорош. Я бы узнала его из тысячи. Венесуэльский «Мерида». Приятный на вкус. В меру терпкий, в меру горький. Одним словом, самое то. И не из дешевых. Значит, на себе хозяин не экономит. Внезапно ворвавшаяся в мозг мысль о жадности владельца фабрики слегка подпортила удовольствие, зато вернула к реальности. Сто грамм такого кофе стоит ползарплаты среднестатистического тарасовского труженика, а он угощает им какую-то уборщицу. Так почему бы ему не одарить квартирой родного племянника? Нужно каким-то образом направить разговор в это русло. Я было открыла рот, чтобы начать беседу, но тут Сергей Анатольевич заговорил сам.

– Как тебе работа? Не слишком сложно? – ласково поинтересовался он.

– Ничего. Я справляюсь, – скромно потупилась я. – Сегодня только не очень получалось. Павел Петрович даже пожурил.

– Что-то случилось? – заботливо спросил Сергей Анатольевич.

– Колено болит, только и всего. А ходить-то всю ночь. Я понимаю, это не три километра до коровника, как мне приходилось в селе каждый день туда-обратно таскаться. Но тоже немало. Я исправлюсь, честное слово! Вот колено подживет, я вам такую норму выполню. Такую норму!

– А что у тебя с коленом? – спросил Сергей Анатольевич.

Я снова потупилась и промолчала, пытаясь вызвать интерес к своей истории. Сергей Анатольевич ждал. А я не торопилась. Поняв, что я ничего не скажу, если на меня не надавить, Сергей Анатольевич изобразил на лице суровость и предупредил:

– Аннушка, если ты все честно не расскажешь, мне придется тебя уволить.

Со стороны Сергея Анатольевича это тоже был всего лишь хитрый ход. Но я ждала именно его. Притворно вздохнув, я скороговоркой выпалила:

– Я вас обманула. Мне негде жить. Я была вынуждена ночевать на вокзале. Там меня заприметили патрульные. Я стала от них убегать, упала и разбила коленку. И теперь хромаю. Вот.

– Почему же ты не поделилась своей проблемой со мной? – спросил Сергей Анатольевич, и голос его при этом прозвучал даже как-то радостно.

– А зачем? Вы и так мне помогли. Работу вот дали. Терпите меня без документов, без образования. Поверьте, я вам очень благодарна. Очень. А остальные проблемы я сама как-нибудь решу, – залепетала я, выдавливая из себя слезы.

– Только не плакать, – потребовал Сергей Анатольевич. – Признаться, я тебе удивляюсь. Такая умная, красивая девушка, а поступки, как у трехлетнего ребенка. Вот скажи мне, зачем нужно было околачиваться на вокзале?

– А где же еще? Денег, чтобы снять жилье, у меня нет. Знакомыми я тут пока тоже не обзавелась. Где же еще мне жить? Я пыталась устроиться к одной женщине на постой. В долг. Только она надо мной посмеялась и за порог выставила. Ищи, говорит, дураков в другом месте. А ко мне больше с подобными предложениями не вздумай соваться, – принялась жаловаться я.

– Почему ты не попросила Дашу тебя приютить? Это же самый логичный выход, – высоко подняв брови, спросил Сергей Анатольевич.

– Думаете, я не спрашивала? Только она мне отказала. Сказала, что их проверяет какой-то жутко сердитый Антон, и если вдруг заметит посторонних в комнате, сразу на увольнение, – радуясь возможности заговорить об Антоне, объяснила я.

– Жутко сердитый, говоришь? – рассмеялся Сергей Анатольевич. – Что ж, если загвоздка только в этом, обещаю, с Антоном я договорюсь.

– Вы? Договоритесь с Антоном? Обо мне? – Я широко распахнула глаза. – А вы не боитесь?

– Антона-то? Нет, не боюсь, – снова рассмеялся Сергей Анатольевич.

– Какой же вы смелый, – восхищенно произнесла я. – Дайра говорит, что в общежитии Антона все страх как боятся, потому что человек он непростой. Высокий человек. Со связями. И от него зависит, кому там жить, а кому нет. А вы его хоть раз видели?

– Видел. Не сомневайся, – нахмурившись, произнес Сергей Анатольевич.

– Так вы знакомы? – еще больше удивилась я. – И вам он не показался страшным человеком, верно?

Я надеялась, что Сергей Анатольевич сообщит мне о родственных связях с «ужасным» Антоном, но тот об этом даже не заикнулся. Лишь пообещал, что с размещением в общаге у меня проблем не будет. А потом вдруг предложил:

– А хотите, Аннушка, я вас в свою квартиру пожить пущу? Там, конечно, не особо шикарно, но уж получше, чем в общежитии Антона.

Признаться, такого поворота я не ожидала. По крайней мере, не сегодня. Даже провинциальной дурочке должно было стать понятно, ради чего босс предлагает ей отдельное жилье. И мне, то есть Аннушке, нужно было срочно что-то решать. Сделать вид, что я не понимаю намека? А дальше что? Вдруг Сергей Анатольевич начнет выражать свои желания в открытую? Нет, лучше продолжать притворяться. Просто нужно сделать так, чтобы теперь пришлось Сергею Анатольевичу решать задачу: согласна я на его предложение или нет. Поняла ли я намек или считаю его альтруистом. Точно. Этот вариант самый выигрышный. И я начала спектакль. Скромно прикрыв глаза ресницами, я тихо, почти шепотом проговорила:

– О, какой вы добрый, Сергей Анатольевич. И почему только люди говорят, что в наши дни настоящих мужчин не осталось? А вот моя бабушка никогда не сомневалась, что добрый человек притягивает к себе только добро. И хороших людей. Она мне так прямо и сказала, когда провожала в город: будь добра к людям, и они тебе добром откликнутся.

И я благоговейно воззрилась на Сергея Анатольевича. Надо отдать ему должное. После моей высокопарной речи о человеческой доброте и бескорыстии цинично выложить условия предлагаемой сделки он не смог. Он смутился, отвел взгляд, что-то промычал и снова затих. А я продолжала петь ему дифирамбы.

– Какой же вы, Сергей Анатольевич, заботливый. Вот и девочки всегда говорят, что вы добрый и бескорыстный. Мне так повезло, что я встретила вас. А этот Антон, ну совсем зверь. На ночь не пустит бездомного человека, не то что вы. Видно, в детстве его родители упустили. Он ведь, говорят, не особо и старый, верно? Несчастные родители.

– Оставим в покое Антона, – сердито нахмурившись, резко оборвал меня Сергей Анатольевич. – Это не наше с тобой дело. Давай лучше обсудим, когда ты сможешь ко мне переехать.

– Ой, прямо так сразу? – снова смутилась я.

– Тянуть не в твоих интересах, – напомнил Сергей Анатольевич. – Это тебе жить негде. А у меня сегодня свободный день. Могли бы поехать прямо сейчас. До ночной смены управимся. У тебя вещи где?

– На вокзале, – сообщила я и принялась сочинять на ходу: – Только я сегодня никак не могу. Я ж потому и пришла. Мне к бабушке срочно нужно. Прямо сегодня. Через час!

– Что случилось? – удивился Сергей Анатольевич.

– Да бабушке хуже стало. Врачи говорят, первую операцию нужно делать немедленно. Она без сознания, сама согласие на операцию подписать не может. Придется мне, – я всхлипнула. – Отпустите меня на пару дней, Сергей Анатольевич, умоляю!

– Хорошо, хорошо. Езжай. Что я, не понимаю. Бабка все же, – видя, что я собираюсь устроить в его кабинете вселенский потоп, поспешно согласился Сергей Анатольевич. – Но, как только вернешься, сразу ко мне. По вокзалам больше не мыкаться, понятно?

– Понятно, Сергей Анатольевич. Спасибо вам большое. Я только туда и обратно, – поднимаясь, произнесла я.

– И паспорт не забудь, – напомнил Сергей Анатольевич.

– Обязательно привезу. Спасибо.

Через минуту я была уже на улице. Поймав попутку, назвала свой адрес и откинулась на сиденье. Впереди меня ждал блаженный отдых в уютной квартире под мягким пледом.

Добравшись до дома, я быстро переоделась, задернула шторы и нырнула под одеяло, надеясь насладиться долгожданным покоем. Не тут-то было. Мысли роились в голове, точно назойливые мухи. Беспорядочные образы мельтешили в мозгу, не давая ему расслабиться и отключиться. То передо мной вставала картина ночной встречи Сергея Анатольевича и Антона. Почему они встречались в полночь, да еще при полной конспирации. Старший смены, Павел Петрович, был уверен, что хозяин уехал и не вернется до утра. А он почему-то вернулся. Причем ему явно не понравилось, что их с Антоном видели вместе. Антон его племянник, так почему же он не может встретиться с ним там и тогда, где и когда ему удобно? Сергей Анатольевич был, мягко говоря, недоволен тем, что кто-то мог за ними подсматривать. Что он пытался скрыть? Вполне возможно, их встреча никак не связана с исчезновением Галины. Мало ли какие махинации может проворачивать владелец фабрики. Ночь – самое подходящее время для темных дел. Возможно, я бы и не обратила внимания на эту встречу, если бы не разговор, подслушанный мной в первый визит на фабрику.

Почему Сергей Анатольевич боялся, что исчезновением Галины может заинтересоваться полиция? Что ему скрывать, если он к этому непричастен? Подумаешь, одна из сотрудниц, не поставив в известность администрацию, перестала приходить на работу. Он-то тут при чем? В этой ситуации он вообще потерпевшая сторона. Нет на рабочем месте сотрудницы, так он сам от этого в первую очередь убытки несет. Так бы полиции и сказал. Другое дело, если у него рыльце в пушку. Дайра говорит, что Галина была его любовницей. Вероятно, он, как женатый человек, просто боится, что их любовные отношения выплывут наружу и жена устроит ему скандал. Интересно, насколько Сергей Анатольевич дорожит отношениями с женой? Надо бы это выяснить. Конечно, к нему в семью соваться не стоит. Можно попытаться выведать у той же Дайры. Только вряд ли она что-то знает на этот счет. Тогда кто? Конечно, племянник.

Тоже, кстати, странная личность. Чем мог молодой парень так насолить влиятельному родственнику, что тот сослал его на окраину и отказал от места? И снова нестыковка. Если Антон так прогневил Сергея Анатольевича, зачем тот встречается с ним, да еще посвящает в свои темные делишки? Непонятно. Пока ясно одно: Антон в курсе того, чего боится Сергей Анатольевич. Возможно, Антон старается загладить свою, пока неизвестную мне вину. Чем он может снова заслужить доверие дяди? Помощью в истории с Галиной? Возможно.

Только вот я до сих пор даже самой себе не могу ответить на главный вопрос: есть ли какой-то криминал в исчезновении девушки или она просто нашла себе местечко потеплее. Еще один не менее странный факт выяснился сегодня во время моего визита к Сергею Анатольевичу. С момента исчезновения Галины прошло не больше недели, а он уже подбивает клинья к другой. О чем это может говорить? О том, что Сергей Анатольевич непричастен к пропаже девушки, или о том, что он настолько циничен, что, едва избавившись от любовницы, тут же ищет ей замену? На этот вопрос, увы, ответа тоже пока нет.

Давайте порассуждаем о главном, Татьяна Александровна. Допустим, с Галиной действительно стряслась беда. И допустим, что беда эта напрямую связана с ее боссом. Что могло между ними произойти? Всезнающая Дайра сообщила, что накануне исчезновения девушка серьезно поругалась с боссом. Причем причиной ссоры были отнюдь не недостатки в ее работе. Причиной была жена Сергея Анатольевича. Чем она могла так раздосадовать Галину? Ответ очевиден. Девушка мечтала занять ее место. То есть стать женой Сергея Анатольевича. Судя по тому, что они громко и долго ссорились, Сергей Анатольевич желания девушки не разделял. Да и зачем ему это? Есть жена, есть любовница. Босса такой расклад устраивает. Особенно если учесть, что Галина не первая девушка, которая выполняла такую функцию. Так почему же Галина решила, что ради нее босс бросит жену? Возможно, от недостатка ума и жизненного опыта. А возможно, что и сам Сергей Анатольевич дал ей повод так думать. Например, рассказами, насколько никчемная у него вторая половина. Кстати, этот вопрос в случае необходимости выяснить будет несложно. Стоит мне согласиться на переезд в квартиру босса, как мне сразу станет известна его манера общения с девушками, которых он намечает на роль любовницы. Но это на крайний случай.

А вот о Лиле Ольховской нужно выяснить побольше как можно скорее. Я нюхом чуяла, что она каким-то образом может вывести расследование на прямую дорогу. Пока мне удалось узнать о ней немного. Жила с сестрой. Довольно вредной и завистливой особой. Сестру пропажа Лили совершенно не обеспокоила. Следовательно, исчезновение Лили вообще никак не расследовали. Найти какие-то следы и улики сейчас, через год после ее исчезновения, практически невозможно. Но уже одно то, что Лиля тоже была любовницей Сергея Анатольевича и тоже квартировала в его любовном гнездышке, а потом исчезла, очень настораживает. Два исчезновения в одной фирме – это как-то подозрительно. Отсюда вытекает вопрос: проинформировал ли Сергей Анатольевич правоохранительные органы об исчезновении сотрудницы? Ведь у него остался ее паспорт. По идее должен был по крайней мере сдать документ, ему не принадлежащий. Но он этого не сделал. Почему? Зачем он вообще его хранит? Забыл о его существовании? Не думаю. Больше похоже на то, что он старается вообще не привлекать внимания к фактам пропажи девушек.

Столько вопросов, и ни одной мало-мальски вразумительной версии. Может, бросить «Серебряную нить» и попытаться отыскать следы Галины классическим способом? Как обычно ищут беглецов? Элементарно. Железнодорожные и автовокзалы, аэропорты, таксисты, дальнобойщики. Нудно, но эффективно. Своей машины у Галины нет, значит, если бы она решила уехать из города, ей пришлось бы воспользоваться общественным транспортом или нанять частника. Железная дорога и аэропорт сразу отпадают. Без паспорта там делать нечего. А вот на автовокзале попытать счастья можно. При посадке на пригородные автобусы водители частенько нарушают правила и при наличии свободных мест берут неучтенных пассажиров. Так сказать, калымят. Не факт, что они станут откровенничать со мной о своих выкрутасах, но и это вопрос решаемый.

С таксистами тоже не особо сложно. Схема та же, результат практически гарантирован. К тому же среди таксистов у меня имеются знакомства. Стоит сделать всего один звонок, и через сутки у меня будет самый подробный отчет обо всех пассажирах, которые заказывали машину на межгород. А вот с дальнобойщиками и частными извозчиками – это как повезет. Тут на одном красноречии не проскочишь. Тут должна улыбнуться удача. А улыбнуться она может лишь в том случае, если Галина действительно покинула город. Все-таки версию эту нужно проверить. Хотя бы для того, чтобы избавиться от сомнений. А может, для этого достаточно кинуть кости?

Я вскочила с постели как ошпаренная. А ведь и правда, что мешает спросить совета у магических костей? Уснуть все равно не удастся, так хоть сомнения развею. Я кинулась к письменному столу, достала из ящика замшевый мешочек. Кости бесшумно легли на ладонь. Крепко зажмурившись, я потрясла кости в ладонях и высыпала на стол. Тихий стук о столешницу, шелестение, и потом тишина. Я приоткрыла один глаз. Взгляд выхватил первый двенадцатигранник. Восьмерка. Хорошо, что дальше? Чуть поодаль разглядела второй двенадцатигранник. На нем красовалась цифра восемнадцать. Уже хорошо. Помнится, при сочетании восьмерки с двадцаткой, ничего приятного не жди. А восемнадцать дает надежду. Итак, какая же цифра последняя? Открыв оба глаза, я уставилась на стол. Третьего двенадцатигранника нигде не было. Странно. Я не слышала, чтобы кости падали со стола. Куда же он мог деться? Стол был практически пуст, если не считать книги, раскрытой примерно на середине и лежащей в перевернутом виде на самом краю. Может, под книгу закатился? Я осторожно приподняла ее. Так и есть. Вот он, последний знак. Сложив три цифры вместе, я получила ответ. «8+18+27 – существует опасность обмануться в своих ожиданиях».

Да, не больно-то оптимистичное предсказание. А каковы они, мои ожидания? Сама не знаю. Следовательно, ошибиться я могу в чем угодно. И в том, что с Галиной стряслась беда. И в том, что девушка попросту уехала из города. И в том, что любвеобильный Сергей Анатольевич виновен в ее исчезновении. Впрочем, польза от гадания все равно есть. По крайней мере теперь я точно знаю, что каждую версию нужно проверить пять раз, а потом перепроверить еще столько же. Значит, продолжать расследование нужно с того, о чем я до гадания не думала. А о чем же я не думала из того, что знаю о Галине?

И тут на помощь пришел телефон. Сигнал звучал глухо и доносился из прихожей. Оказывается, вернувшись домой, я забыла вытащить его из сумочки. Я прошлепала босыми ногами в прихожую. Достав мобильник, я, не глядя на дисплей, громко произнесла:

– Слушаю.

– Татьяна Александровна, это Валентина беспокоит. Вы не заняты?

– Здравствуйте, Валентина. Для вас я всегда свободна, – напомнила я.

– А я вам по делу звоню, – сообщила Валентина. – Помните, вы спрашивали, бывала ли Галочка в баре «Одинокий путник»?

– Конечно помню, – подтвердила я. – Вы что-то узнали?

– Я все думала об этом, но вспомнить так и не смогла. Тогда я сделала кое-что, – смущенно призналась Валентина. – Не знаю, правильно ли я поступила и одобрила бы мой поступок Галочка, но в сложившихся обстоятельствах довольно затруднительно оставаться интеллигентным человеком. Вы не согласны?

– Прошу вас, Валентина, оставьте душевные терзания до лучших времен, – терпеливо проговорила я. – Что бы вы ни сделали, вы поступили правильно. Сейчас главное отыскать Галину, все остальное – второстепенно.

– Вот и я так подумала. Конечно, не очень правильно рыться в чужих вещах, да еще и без спроса. Но у кого же мне спросить разрешения, если Галочка пропала? – продолжала мямлить Валентина.

– Умоляю, говорите по существу, – изнывая от нетерпения, попросила я.

– Я и говорю, – чуть быстрее начала Валентина. – Я решила просмотреть те немногие вещи, которые Галочка оставила в квартире. В ее комнате я ничего не нашла. Там Галочка начисто все выгребла. А вот в прихожей осталась ее куртка. Зимняя. Галочка верхнюю одежду, предназначенную для зимы, временно оставила у меня. Во внутреннем кармане дутой куртки я нашла рекламный проспект. Из «Одинокого путника». Это значит, что она там бывала, верно?

– Возможно, что и так. По крайней мере, знала о его существовании, – ответила я.

– А мне кажется, что она его посещала, – сказала Валентина. – Понимаете, на рекламном проспекте есть специальный отрывной талон. Там у них какая-то специальная вечеринка рекламируется, и предъявителю рекламного проспекта обещают бесплатный вход. Думаю, Галочка воспользовалась этим предложением.

– Отрывной талон погашен? – спросила я.

– Совершенно верно. Три аккуратненьких дырочки в центре талона. Это ведь и означает, что он погашен, да?

– Какого числа была вечеринка?

– В женский день, – сказала Валентина. – Тут так и написано: отпадная вечеринка в честь женского дня.

– Спасибо, Валентина, вы мне очень помогли, – поблагодарила я.

– Вы собираетесь поехать туда? Возьмите меня с собой. Возможно, с родственницей они будут более откровенны, – взмолилась Валентина.

В мои планы это не входило, и я резко оборвала обеспокоенную тетушку.

– Не вздумайте туда соваться! Только испортите все, – воскликнула я и уже мягче добавила: – Доверьтесь мне, Валентина. Если в баре можно хоть что-то выяснить, я это сделаю. И сообщу вам. Обещаю.

– Хорошо. Если вы не одобряете, я не стану туда ездить, – печально произнесла Валентина.

– Вот и прекрасно. Я сегодня же поеду в «Одинокий путник». А после визита туда непременно вам позвоню. Договорились? – примирительно предложила я.

– Буду ждать звонка, – приободрилась Валентина.

– Тогда до вечера, – попрощалась я.