Глава 3

В «Серебряной нити» я была ровно в пять. Знакомый мне уже Павел Петрович, старший по смене, сообщил, что Сергея Анатольевича нет на месте, но он оставил на мой счет четкие инструкции. Мой сегодняшний наставник показал, где хранится уборочный инвентарь, дал ключи от закрытых помещений и велел уложиться с уборкой до девятнадцати тридцати. За два часа я должна была привести в порядок четыре цеха и три кабинета, после чего Павел Петрович обещал провести для меня инструктаж на новом рабочем месте.

На этот раз я явилась на фабрику в самой простой одежде. Облачилась в синий застиранный халат, набрала в пластиковое ведро воды и отправилась в формовочный цех. Там еще трудились мои вчерашние коллеги. Кое-как лавируя между столами, я наскоро протерла пол и даже умудрилась разговорить одну из сотрудниц, ту самую, что вчера переживала из-за нормы. Я поделилась, что меня перевели в вязальный цех. Она сочувственно покачала головой и бросила странную фразу:

– Видно, и тебя не минует та же участь.

И тут же осеклась, поняв, что сболтнула лишнее. Увы, я так и не смогла понять, что означают эти слова. Моя собеседница только пожимала плечами и, не глядя мне в глаза, повторяла:

– Трудно там, тяжело работать. В нашем цеху куда легче.

Воспользовавшись замешательством, я выяснила ее имя, и разговор сразу пошел как по накатанной. Адлия рассказала, что все женщины, работающие на фабрике, живут в общежитии, жилье им предоставляет владелец предприятия, а деньги за проживание вычитают из зарплаты. На мой вопрос, жила ли там Галина, Адлия только плечами передернула, и я расценила это как отрицательный ответ. Кажется, новую знакомую начинала напрягать моя болтовня, и я поспешила ретироваться. Достигнутый успех можно будет закрепить в другой раз. А сейчас пора продолжить уборку.

Попав в вязальный цех, я поняла, что прогадала. В комнате стояло двадцать станков, по десять у каждой стены. Две женщины непрерывно ходили вдоль станков, собирая готовую продукцию. Автоматическим движением они натягивали неокрашенный носок на руку, проверяя на наличие брака, а затем снимали его и добавляли в стопку. Когда набиралось достаточное количество готовых изделий, их связывали десятками и упаковывали в коробки. Здесь провести хоть мало-мальски приличную уборку было практически невозможно. Половина пола была завалена тюками с хлопковыми бобинами, половина заставлена коробками с готовыми носками. Я даже не стала тряпку мочить – смахнула свалявшиеся клочки ниток с единственного свободного пятачка и ушла.

Настала очередь кабинетов. Заглянув в один, я увидела там Павла Петровича. Он лежал на диване, потягивал чай из литровой кружки, закусывал бутербродами и пялился в телевизор.

– Уборка, – скромно объявила я.

– В остальных помещениях уже чисто? – недовольно буркнул он.

– Кабинеты остались, – кивнула я.

– Вот и ступай туда. Мой кабинет всегда убирают в последнюю очередь, ясно?

– Ясно, – я постаралась быть послушной и вышла.

Что ж, пока Павел Петрович трапезничает, есть возможность осмотреть кабинет хозяина фабрики. Я отперла дверь, намочила тряпку и развезла большое пятно в углу кабинета. Сделав вид, что начала уборку, я приступила к осмотру. На столе было практически пусто. Дальше я стала выдвигать один за другим ящики, тщательно просматривать бумаги и снова задвигать их. Не найдя ничего подозрительного, перебралась к стеллажам с папками. В основном папки были пусты. Видно, Сергей Анатольевич не принадлежал к числу фанатов бумажной работы. Дойдя до верхней полки, я наткнулась на большую коробку. Заглянула в нее и присвистнула. Ого, это и есть «документация по оформлению сотрудников»? Коробка была битком набита паспортами. Я начала пролистывать их. Некоторые лица были мне знакомы, большинство нет. Но у всех на странице, где отмечают место регистрации, значился Таджикистан или Узбекистан. Выходит, я не ошиблась. Все женщины, работающие на фабрике, – нелегалы. Два паспорта лежали в отдельном файле. Я достала их и остолбенела. Один принадлежал Галине, вот ее фото, вот фамилия. Владелицей второго была некая Ольховская Лилия Васильевна. Очень интересно! Что-то я не заметила среди сотрудников этой белокурой красавицы, надо бы поинтересоваться. Я достала телефон и сделала снимок первой страницы.

Больше я ничего не успела. За дверью послышались шаги, я поспешно сунула паспорта обратно в файл, а затем в коробку. Шаги приближались. «Не успею, – лихорадочно вспоминая, где именно стояла коробка, думала я. – Засыплюсь». Из-за двери послышался голос. Кто-то звал Павла Петровича. Шедший сюда человек остановился прямо за дверью кабинета. Пока Павел Петрович объяснял кому-то, что делать с пустой тарой, я успела поставить коробку на место и даже схватилась за швабру. Когда дверь открылась, я вовсю шуровала мокрой тряпкой по полу, создавая видимость активной работы.

– Еще не закончила? – недовольно пробурчал Павел Петрович.

– Пыль вытирала, – соврала я, надеясь, что проверку устраивать он не станет.

– Домывай здесь и ко мне.

Он удалился, еще и дверь оставил нараспашку. Я поспешно домыла пол, сменила воду и направилась к кабинету старшего по смене. Там я пробыла недолго. Как и во всех помещениях, места для тщательной уборки в кабинете Павла Петровича практически не было. Поклонников безупречной чистоты в этом заведении мне явно не суждено было встретить. Не скажу, что это огорчило. Драить пол за копейки никогда не было моей заветной мечтой.

Освободившись от уборочной повинности, я вернулась в вязальный цех. Павел Петрович представил меня сменщице и велел показать, как в цехе все устроено и чем я должна буду заниматься до восьми утра, пока нас не сменит другая бригада. Обязанности мои оказались несложными, но утомительными. Ходить взад-вперед вдоль гудящих машин и натягивать на руку нескончаемый поток носков – удовольствие сомнительное. Но идти на попятный было рано. Мне еще предстояло осмотреть территорию снаружи.

Павел Петрович ушел. Женщина, с которой я должна была работать, оказалась не просто словоохотливой, а прямо-таки болтливой. Называть себя она велела Дашей. Свое настоящее имя Дайра моя новая коллега посчитала слишком сложным для произношения. Уже через час я знала практически все о чулочно-носочном производстве: о нормах выработки, о технологии окрашивания, о формовке и упаковке. И ровным счетом ничего о начальстве и сотрудниках. Как только я задавала мало-мальски личный вопрос, у Даши тут же находился повод прервать беседу. Возвращаясь, она снова заводила разговор об окрашивании ниток. Было понятно, что о том, что больше всего интересует меня, Дайра говорить не намерена.

Ближе к двенадцати моя голова готова была расколоться от обилия ненужной информации, которую вывалила на меня Дайра. Наладчик, работающий с нами в смене и время от времени проверяющий исправность машин, сначала весело посмеивался, глядя, как я из вежливости слушаю эту болтовню. Ему самому разговоры совершенно не мешали: шум от станков был такой, что в трех шагах слышно не было уже ничего. Мне же приходилось двигаться по одной и той же траектории и избежать общения со сменщицей не представлялось возможным. Как Дайра умудрялась успевать выполнять свои обязанности и вести непрерывную беседу? Наверное, это талант. Но факт, что с работой она справлялась гораздо лучше меня. В конце концов наладчик сжалился надо мной и, подойдя вплотную, прокричал:

– Тебе сказали, что ты имеешь право на два получасовых перерыва?

Я отрицательно помотала головой.

– Я так и думал. Ступай отдохни на свежем воздухе. А я Дашке скажу, чтобы не доставала тебя. Еще пару часов, и тебя можно в психушку отправлять.

– Спасибо. – Я была ему искренне признательна и буквально вылетела из помещения.

Воспользовавшись перерывом, я спустилась по лестнице и прошлась по захламленному цеху. У дальней стены я остановилась. Представьте себе: прямо в центре стены здесь зиял огромный пролом. Не дверь, не оконный проем, а настоящий пролом! Как он появился, можно было только гадать. А вот отчего его не заделывают – вопрос даже более интересный. Допустим, сейчас весна, время теплое. А что здесь творится зимой? Стены ангара и так не в состоянии защитить внутреннее пространство от холода, но хоть от осадков защищают. И в таких условиях работают люди? Да, хорошую работенку нашла себе белоручка Галина. Как-то не вяжется этот замызганный цех с ее королевскими запросами.

Размышляя над этим парадоксом, я выглянула наружу. И тут же спряталась обратно. Метрах в десяти от пролома стоял грязно-желтый «Мерседес» старого образца, годов примерно 1970-х. А к водительской дверце «мерса» склонился не кто иной, как Сергей Анатольевич. Что он здесь делает в такое время, хотела бы я знать.

Я снова выглянула, стараясь не привлекать внимания. Сергей Анатольевич что-то тихо говорил. Слов было не разобрать, но вот то, что хозяин фабрики здорово нервничает, было заметно издалека. Он то и дело подкреплял свои слова ударами кулака по капоту. Своим телом владелец фабрики полностью перекрывал того, кто сидит в машине. Его голос доносился чуть внятнее. Видимо, он не особо беспокоился о конфиденциальности. Можно было расслышать отдельные фразы, из которых следовало, что речь снова идет о пропавшей девушке. Тот, кто сидел за рулем, произнес что-то вроде «главное, что теперь она будет молчать». На что мой босс едко заметил, что произойдет это отнюдь не его, то есть водителя «мерса», стараниями. Человек за рулем что-то недовольно пробурчал.

Во что бы то ни стало нужно было подобраться поближе к автомобилю. Обрывочными фразами я довольствоваться не могла. Но на выходе из ангара я на свою беду зацепила ногой штабель алюминиевых конструкций, сложенный у стены. Качнувшись, гора металлолома с грохотом обрушилась на землю. Отскочить от проема я успела и даже успела заметить, как встрепенулся Сергей Анатольевич, но оставаться на месте было никак нельзя.

Я рванула через весь ангар, пытаясь как можно быстрее добраться до цеха. На бегу я услышала, как завелся двигатель «Мерседеса» и машина с пробуксовкой умчалась. Уже поднявшись на второй этаж, я увидела, что в проеме появился Сергей Анатольевич. Прошмыгнула в цех и начала обход своих машин. Наладчик посмотрел на меня как-то странно, но ничего не сказал. Дайра же вообще проигнорировала мое появление. Видно, наладчик сдержал слово и провел с ней профилактическую беседу о грехе пустословия.

Минут двадцать ничего не происходило. Я двигалась вдоль станков, механически выполняя положенное. Дайра за столом распивала чай. Наладчик устроился на топчане и мирно кемарил. Я уже мысленно поздравляла себя с победой: начальник не вычислил меня там, у пролома. Это хорошо, лишние подозрения мне ни к чему. И именно в тот момент, когда я закончила себя поздравлять, дверь цеха распахнулась и на пороге появился Сергей Анатольевич. Первой, кого он увидел, была я. Нахмурившись, он подошел ко мне.

– Ты сейчас выходила из цеха?

– Нет, – честно соврала я.

– Кто-то из твоей смены? – он продолжил допрос.

– Нет, – я помотала головой, – никто не выходил.

Сергей Анатольевич прошел мимо и остановился напротив Дайры. Видимо, допрос повторился. «Глупая. Зачем соврала? – корила я себя. – Сейчас Дайра ему все выложит, и как тогда ты будешь выкручиваться? Тут уже под дурака не закосишь». К моему великому удивлению, Дайра, как и я, на все вопросы Сергея Анатольевича отрицательно качала головой. Та же ситуация повторилась и с наладчиком. Хозяин фабрики еще какое-то время постоял в задумчивости, а затем ушел.

Странно. Почему они не сказали ему правду? Я-то понятно, а вот почему они меня покрывали? Наладчик же сказал, что получасовой перерыв положен мне на законных основаниях. Или он слукавил?

Примерно через час ко мне подошел наладчик и, глядя куда-то в сторону, сказал тихо:

– Чем ты там в свободное время занимаешься – твое дело. Только нас не впутывай, понятно?

– И чем же, по-твоему, я там занималась? – делая нажим на слово «там», резко спросила я.

– Не мое дело, – повторил он. – Только я тебя предупредил: накликаешь на нас с Дашкой неприятности – мало не покажется. Я ясно выразился?

– Да что случилось-то? Можешь толком объяснить? – вскипела я.

– Где ты шастала, когда из цеха уходила?

– Просто воздухом дышала, – пожала я плечами. – Ты же сам сказал, что это не возбраняется.

– Не возбраняется, – угрюмо кивнул он. – Только не в присутствии хозяина. Если он в цеху, все работают до одури, понятно?

– Сразу не мог сказать? Хорошо еще, что я ему не призналась.

– А почему не призналась-то? – уже более миролюбиво поинтересовался он. – Я уж думал, все, сдашь нас.

– Не знаю. Растерялась, наверное, – схитрила я.

– Он тебя внизу застукал?

– Нет. Если только на лестнице или когда в дверь заходила.

– Ладно, замяли. Завтра проведу с тобой подробный инструктаж: что можно делать в нашем оазисе, а чего нельзя.

Наладчик вернулся на свой топчан. Дайра принялась кружить вдоль станков. Я последовала ее примеру. До окончания смены времени было пруд пруди, и я намеревалась посвятить его анализу информации, собранной за последние несколько часов. К восьми утра ноги мои превратились в гранитные столбы и нестерпимо гудели. Единственным желанием было как можно скорее попасть домой, вытянуться на любимом диване и крепко уснуть.

Поспать мне удалось часа четыре, не больше. Отключить мозг, занятый мыслями о странном поведении владельца фабрики, так и не удалось, поэтому я оставила все попытки уснуть и взялась за телефон. Нужно было первым делом найти владельца «Мерседеса». За помощью я решила обратиться к давнему другу Андрюхе Мельникову. Мне повезло, что он откликнулся почти сразу.

– Привет частному сыску.

– И доблестной милиции того же, – в тон ему ответила я.

– Не забывайтесь, гражданка, мы теперь полиция, – поправил Андрюха.

– О, это многое меняет, – засмеялась я. – Вот скажи мне, господин полицейский, в ваши новые обязанности входит безвозмездная помощь гражданам?

– Опять двадцать пять, – вздохнул Мельников. – Только я размечтался, что ты просто истосковалась по мне, а выходит, снова жестоко ошибся. Выкладывай, что у тебя.

– Нужно найти владельца одного раритетного автомобиля. Номеров не знаю, – сразу заявила я.

– Приметы? – Мельников перестал хохмить и перешел на сугубо деловой тон.

– «Мерседес», ориентировочно годов 1970-х. Такой, знаешь, динозавр германского автопрома. С огромной решеткой, выступающей вперед, как рог у носорога. Фары круглые. Чем-то на нашу «Волгу» похож. Цвет желтый. Грязно-желтый. – Кажется, я выдала всю имеющуюся информацию.

– Особые приметы? – уточнил Андрюха.

– Не разглядела, – призналась я.

– И как же ты предлагаешь мне его искать? – усмехнулся приятель.

– Андрюша, сам посуди, сколько может быть в Тарасове таких монстров? Да еще на ходу. Десять? Двадцать? Для тебя его найти яйца выеденного не стоит.

– А теперь колись, во что ты опять вляпалась? – Так, кажется, началась самая неприятная часть разговора.

Сколько я занимаюсь частной практикой, столько Андрей и воспитывает меня. «Ты должна браться за дела исключительно бытовой направленности. Нужно думать о своей безопасности. Никакого криминала, обещай». Примерно в таком русле проходят эти воспитательные беседы, поэтому прежде, чем обращаться к нему за помощью, я всегда тщательно продумываю безобидную легенду – ради чего мне требуется собрать ту или иную информацию. Сегодняшний звонок не был исключением: я хорошо подготовилась к расспросам.

– Водитель «Мерседеса» недавно подвозил моего клиента, и тот случайно оставил в машине портфель с важными документами, – не моргнув глазом, соврала я.

– Странно. С каких это пор ты занимаешься подобной мелочовкой? – подозрительно поинтересовался Мельников.

– Просто этот почтенный джентльмен – давний приятель моей соседки. Он поделился с ней своей бедой, а та, как водится, подсунула его проблему мне. Вот и все.

– А почему твой почтенный джентльмен не обратился со своей проблемой в компетентные органы? И почему ты ему этого не посоветовала? – продолжал сомневаться Мельников.

– Андрюша, ты же знаешь, как далеко его направили бы в твоих органах. И сколько времени ушло бы у них на то, чтобы раскачаться и начать действовать, – вздохнула я. – А мой клиент ждать не может. У него в портфеле работа всей жизни. Сам посуди, могла я отказать пожилому человеку в такой мелочи? Так ты поможешь?

– Помогу. Только к водителю поедем вместе. Такой расклад тебя устраивает?

– Более чем, – я недовольно поморщилась.

Хорошо, что по телефону не видно лица, иначе по моему недовольному виду Мельников сразу бы понял, что без обмана не обошлось. Ничего, главное, чтобы он нашел водителя и машину, а там я что-нибудь придумаю. Андрюха велел ждать звонка.

Я отложила телефон и задумалась. В «Серебряной нити» я провела уже две рабочие смены, но ничего толком о Галине не узнала. Женщины, работающие на фабрике, оказались не слишком словоохотливыми. Что ж, понять их можно. В Тарасове они на нелегальном положении, даже те документы, что были, хозяин отобрал. Стоит им распустить язык и разболтать хоть что-то, и они лишатся единственной возможности заработать.

А в том, что у Сергея Анатольевича эти самые секреты есть, я ничуть не сомневалась. Один таинственный собеседник из «Мерседеса» чего стоит. Вчера я пришла в «Серебряную нить» в пять вечера, и хозяина уже не было. А в полночь он вдруг объявился. Чего ради? Почему нельзя было назначить встречу в дневное время? Конечно, есть вероятность, что под вывеской чулочно-носочной фабрики скрывается что-то противозаконное, и, опасаясь разоблачения, владелец этой конторы решил замести следы.

Паспорт еще одной русской девушки, который обнаружился в кабинете, тоже не давал мне покоя. Откуда он взялся? Кроме меня на фабрике не было ни одной девушки подходящего возраста и внешности. Почему же ее документ хранится у Сергея Анатольевича? Как это выяснить? Стоит ли заговаривать об этом с кем-то из женщин? Возможно, но только не на работе. Там они каждую минуту тратят на выработку нормы и только разозлятся, что я их отвлекаю. Тогда как это сделать? Пригласить ту же Дайру в кафе, якобы хочу проставиться за первый рабочий день? Нет. Моя легенда к этому не располагает. Я же бедная родственница, вынужденная зарабатывать на лечение бабушки, а не транжира, которой деньги девать некуда. Что же придумать? Заявиться к ним в общагу и устроить пир там? Тоже не пойдет. Стоп! А почему бы не переселиться туда на время? Закину удочку Дайре, пущу слезу, как трудно молодой девушке без средств к существованию, попрошусь всего на пару ночей. Вдруг прокатит? Люди в стесненных обстоятельствах гораздо чаще откликаются на подобные просьбы. Точно, так я и сделаю.

Один вопрос был решен. Сегодня же поговорю с Дайрой. Правда, она сердится на меня за вчерашнее, но с этой проблемой я как-нибудь справлюсь.

Второй вопрос был посложнее. Я никак не могла решить, причастен ли хозяин фабрики к исчезновению девушки или нет. Если бы не разговор, который я подслушала у дверей кабинета, я бы решила, что Галине все надоело и она нашла себе богатого спонсора. Но два обстоятельства противоречили этой версии. Первое: почему она не сообщила об уходе владельцу фабрики и не забрала паспорт? И второе: что означали слова Сергея Анатольевича «ты знаешь, что делать»? Что за задание он дал помощнику? И почему так боялся визита полиции? Из-за нелегалов? Ерунда. Раз фабрика столько времени функционирует, значит, у него имеются высокие покровители в определенных сферах. Не бесплатные, конечно, но не в этом дело.

А что его собеседник сказал о Галиной тетке? «Ничего не узнала». Что могла узнать Валентина? И чем это грозит Сергею Анатольевичу? Сплошные вопросы. Ответы я смогу получить, только когда Мельников найдет машину, а пока остается ждать.

До смены было еще несколько часов. Спать совершенно не хотелось, но отдохнуть обязательно нужно, еще одну ночь мне не выстоять. Я задернула шторы, создала в комнате полумрак и заставила себя лечь и закрыть глаза. Правда, уснуть так и не смогла. Провалялась пару часов и решила отправиться на фабрику пораньше. Скажу, что хочу произвести уборку более тщательно.

За то время, что я провела на фабрике, ничего необычного здесь не произошло. После уборки я отправилась в формовочный цех в надежде пообщаться с Адлией, но та на этот раз не была расположена к общению. Полчаса я промучилась, наконец сдалась, ушла в свой цех и приступила к нудной работе. Дайра, похоже, совсем забыла о вчерашней выволочке и снова болтала без умолку. Сегодня я терпеливо слушала ее болтовню и старалась ничем не обнаружить, насколько мне это неинтересно.

Когда до конца смены оставался час с небольшим, я приступила к осуществлению своего плана. Всего-навсего требовалось тяжело вздыхать всякий раз, когда Дайра бросала взгляд в мою сторону. После четвертого или пятого вздоха она не выдержала.

– Аннушка, у тебя что-то случилось?

– Нет, ничего, – печально проговорила я и вздохнула еще горше.

– Как же ничего, разве я не вижу? Ты прямо сама не своя. Говори, что стряслось.

– Ерунда. Как-нибудь справлюсь, – проговорила я, изо всех сил напрягаясь, чтобы в глазах стояли слезы.

– Ты что, плачешь? – ахнула Дайра. – Болит что-то? С женихом поссорилась? Деньги потеряла?

– Ничего у меня не болит. И деньги я не теряла. Просто проблема одна возникла. Вот думаю, как теперь быть, – как бы нехотя призналась я.

– Что за проблема? – не отставала она. – Говори, не стесняйся, мы же напарницы.

– Смена заканчивается, – протянула я и замолчала.

– И что? Этому радоваться надо, отдохнуть можно будет. Или тебе так наша работа нравится?

– Дело не в этом. Вот ты говоришь «отдохнуть». А где мне отдыхать, на вокзале? Меня оттуда снова менты погонят. Они уже в прошлый раз предупредили. Увидят еще раз – на трое суток загребут, – заныла я.

Дайра глядела на меня несколько секунд, потом вздохнула и сочувственно спросила:

– Ты что же, бездомная?

– Угу, бездомная, – протянула я.

– Что же раньше не сказала? Мы бы хозяина нашего попросили, он бы тебя к нам в общагу определил.

– Не хочу, чтобы кто-то знал, в каком я ужасном положении, – призналась я. – Стыдно как-то. И работы боюсь лишиться. Сергей Анатольевич меня на испытательный срок взял. Узнает, что я еще и бездомная, погонит взашей. А у меня бабушка больная.

– Давай так: сейчас со мной пойдешь. До ночной смены в моей комнате перекантуешься, а вечером пораньше приходи – и сразу к хозяину. Сейчас все равно не получится с ним поговорить. И не бойся, не выгонит он тебя. Придется, правда, за ночлег платить, но по сравнению с городскими ценами терпимо. Не переживай, где наша не пропадала.

– А твои соседки ругаться не будут? – с опаской спросила я.

– Что же они, не понимают? У самих положение не намного лучше твоего, – заверила Дайра.

На том и порешили. Доработав смену, мы с Дайрой поехали в общежитие. По дороге она, как всегда, болтала без умолку, правда, теперь в основном рассказывала о тяжелом положении соседей по коммуналке. Общежитие оказалось старым двухэтажным зданием. Старое, обветшалое, оно требовало уже не ремонта, а немедленного сноса. Ютилось здесь человек тридцать с «Серебряной нити». Приезжие жили целыми семьями – с детьми и престарелыми родственниками. Я чувствовала себя немного неловко, как-никак пришлось обмануть Дайру.

А ее буквально распирало от гордости. Еще бы, у меня нет жилья, а у нее целая комната в двенадцать метров! И не важно, что ей приходится делить ее с тремя такими же несчастными. Все три женщины работали в дневную смену, и пока они были на фабрике, Дайра чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой.

Сейчас она водрузила на газовую плиту помятый алюминиевый чайник и принялась потчевать меня тем, что нашлось в холодильнике. Выпив три кружки чая, который оказался довольно приличным, я дождалась-таки удобного случая и перевела разговор на интересующую меня тему. Разморенная после ужина Дайра решила, видимо, что опасности я не представляю и мне на правах новой жилички можно выложить кое-какие секреты.

– Повезло мне, что Сергей Анатольевич перевел меня в вязальный цех, – откидываясь на подушки, проговорила я. – Не понимаю, почему эта Адлия из формовочного думает иначе? Мне даже показалось, что она мне завидует.

– С чего ты взяла? – удивилась Дайра. – Адлии в формовке нравится. У нее трое детей, на ночь одних не оставишь. Чего ей завидовать?

– Вот и я думаю: что вдруг она так? Только когда я сказала, что перехожу на новое место, она такую странную фразу бросила. Что-то вроде «не повезло тебе, как и тем остальным». А кому остальным, не сказала.

– Это она о Галочке, – как бы сама себе сказала Дайра. – Была у нас до тебя фифа одна. Не в моей смене работала. Такая, знаешь, неприступная. Как будто не на нашей фабрике горбатится, а у Рокфеллера личным секретарем. Противная девка.

– Уволили? – Я сделала вид, что мне ни о чем это имя не говорит.

– Почему уволили? Сама сбежала, – пожала плечами Дайра.

– Сбежала? Странно. Лучше работу, что ли, нашла? – допытывалась я.

– Где ей, она же ничего не умеет. Прямо из средней школы к нам попала. Просто работать не любит. Лентяйка, – подвела черту Дайра.

– А зачем же ее Сергей Анатольевич тогда взял?

– А сама не догадываешься? Сергей Анатольевич – мужчина видный, женщин опять же любит, – усмехнулась Дайра. – А жена у него – сущий дьявол. Прохода ему не дает, каждый шаг контролирует. Вот он и придумал способ, как ей рога наставлять и от подозрений избавиться.

– Хочешь сказать, что эта ваша Галина была любовницей Сергея Анатольевича? – Я даже подскочила на месте.

– Была, – хмыкнула Дайра. – Может, потому и не появляется на фабрике. Хозяин ей небось денег отвалил. Она, Галочка эта, хоть и стерва, зато красивая.

«Вот это поворот! Нашла все-таки Галина спонсора», – подумала я, а вслух спросила:

– А я слышала от кого-то, что какая-то девушка пропала. Может, это она? Вроде как тетка ее разыскивает.

– Поговаривают и об этом, – не стала спорить Дайра. – Только я не верю. Куда ей идти? Жилья своего нет, денег тоже. А Сергей Анатольевич ей квартиру снимал. Галочка сама перед девчонками хвасталась.

– Давно?

– А почти сразу, как пришла. Шеф на нее в первый же день глаз положил, вот как на тебя, – внезапно сказала Дайра.

– На меня? – ахнула я. – Что-то я не заметила.

– Я видела, как он на тебя смотрел, когда к нам привел. Честно тебе скажу, не завидовала тебе Адлия. Тоже поняла, что хозяин к тебе приставать будет. Ему удобно так. Поставит в ночную смену, день тебе освободит и начнет клинья подбивать. Жене будет говорить, что по рабочим делам едет, а сам с утра пораньше в свое любовное гнездышко тебя утащит.

– Да брось ты, – отмахнулась я, – вам всем показалось. Сергей Анатольевич меня просто пожалел. Мне же бабушку лечить надо.

– Вот и я о том же. И Галочку пожалел, она с теткой поссорилась. А до этого Лилечку жалел, – ехидно улыбнулась Дайра.

У меня в мозгу щелкнуло. Паспорт, который я нашла в кабинете Сергея Анатольевича! Блондинка. Ольховская Лилия Васильевна. Лилечка! Неужели и эта была хозяйской любовницей?

– Кто такая Лилечка? – стараясь не выдать свою заинтересованность, спросила я.

– Предыдущая краля нашего хозяина, – хмыкнула Дайра. – Только ее давно уже нет. Она у нас недолго работала, месяца два всего. А потом внезапно исчезла. Прямо с средины смены ушла – и с концами. Мне девчонки рассказывали.

– И Сергей Анатольевич ее не искал? – удивилась я.

– Вот еще, станет он так подставляться. Его тогда жена сильно подозревала. То ли проболтался ей кто, то ли сердце беду почуяло, только она тогда недели три с фабрики не вылезала, все любовницу искала.

– Нашла?

– Нет. На фабрике ей никто слова не скажет, кому неприятности нужны? Они-то помирятся, а доносчика точно поганой метлой погонят. Вот и молчат все.

– Так, может, Галочка ваша тоже неспроста пропала? – продолжала допытываться я. – Может, ее жена хозяина вытурила?

– Нет, на этот раз она не появлялась. А хочешь, я тебе секрет открою? Только ты никому, а то мне конец!

Я заверила Дайру, что ее секрет не узнает ни одна живая душа. На всякий случай моя болтливая подруга выглянула в коридор, плотно закрыла дверь и только после этого зашептала мне прямо на ухо:

– Я помню, как Галочка с Сергеем Анатольевичем ругалась. Прямо в последний рабочий день. Ссора была жуткая, через дверь слышно. Сергей Анатольевич на нее кричал. Она ногами топала и о каких-то листах ему твердила.

– Да ты что? Как же она осмелилась? – ахнула я.

– А вот осмелилась. Мне даже кое-что подслушать удалось. Это как раз перед началом моей смены было. Я тогда в дневную работала и мимо двери проходила, – шептала Дайра, которую так и распирало поделиться с кем-то своим ужасным секретом. – Галочка кричала, что ей плевать на его жену. Пусть, мол, сам с ней разбирается, а ее не впутывает. И вообще, если не хочет неприятностей, пусть раскошеливается. Вот так!

– А хозяин что? – подзадоривала я.

– А что он? Сказал, что подумает. Просил успокоиться, мол, все можно решить. Это он уже, считай, поутих, когда я к двери подошла. Потом и Галочка стихла. Они в кабинете закрылись, миловались, поди, – захихикала Дайра. – А потом Галя на работу не вышла, и мне пришлось еще полсмены за нее пахать. А уж потом тетка ее приходила, расспрашивала, что да как. Только я ей ничего не сказала. Охота из-за ее беспутной племянницы без работы остаться!

– Это да, без работы плохо, – поддержала я. – Так, говоришь, и с Лилей то же самое было?

– Скандал? Нет, этого я не видела, – мотнула Дайра головой. – А вот любовницей хозяина она точно была. И в квартирке его жила, а потом исчезла. Может, он их сам выгоняет? А что? Надоела красотка, решил другой обзавестись, а старую куда? Вот и выгоняет. Смотри, как бы с тобой того же не случилось.

Голос Дайры звучал озабоченно, но в глазах ее читалось любопытство. Ясное дело, каждой женщине интересно знать, можно такую, как я, купить на хозяйские деньги или нет.

Мы еще некоторое время болтали ни о чем. Потом Дайра сказала, что пора спать. Мне она постлала тонкий тюфячок на пол, а сама завалилась на кровать и мгновенно уснула.

Какое-то время я притворялась спящей, потом потихоньку вышла из комнаты и поехала домой. Все, что мне было нужно, я узнала. Предстояло проанализировать новые сведения, а для этого мне позарез нужны крепкий кофе и свежий воздух.

На улице я первым делом освободила из плена свой телефон. По легенде, обладать подобной роскошью деревенской Аннушке не положено. И почти сразу, как только аппарат заработал, я вздрогнула от неожиданности. Входящий вызов. Номер не определился. Женский голос, у обладательницы которого с трудом получалось скрыть раздражение.

– Здравствуйте, Татьяна. Это Анна Юрова. Ждала, что вы позвоните еще вчера.

– Анна, рада слышать вас!

Эх, Таня, забыть о человеке, который оплачивает твою работу, просто неприлично. А ведь имя Юровой и сам факт ее существования напрочь вылетели. Теперь я испытывала что-то вроде угрызений совести.

– Считайте, что я приняла ваши извинения, – с иронией проговорила Анна. – Как продвигается расследование?

– Есть кое-какие зацепки, но говорить о результатах еще слишком рано.

– Можно рассказать, что за зацепки? – Невнятными ответами Анна довольствоваться явно не была намерена.

– Не думаю, что они что-то для вас прояснят. – Я сделала новую попытку уклониться от ответа, но мне это не удалось.

– А вы не думайте, вы докладывайте, – мягко, но настойчиво потребовала клиентка.

Ничего не оставалось, кроме как ввести Анну в курс дела, насколько это возможно, конечно. По-моему, тем, что мне уже удалось, она осталась довольна, поскольку пожелала удачи и без лишних разговоров отключилась. Любопытство работодателя удовлетворено, теперь можно и домой.

Дома я первым делом приняла душ и заварила кофе, после чего уселась у окна думать свою думу. Итак, что у нас получается? Две девушки работали на фабрике, обе были любовницами хозяина, обе бесследно исчезли. Бесследно ли? Чтобы это выяснить, нужно узнать, где сейчас гражданка Ольховская. Не исключено, что благополучно живет в каком-нибудь городке и о Сергее Анатольевиче даже не вспоминает. А паспорт? Ерунда. Заявила в полицию, что потеряла, выждала положенный срок и получила новый. Как жаль, что я не успела сделать снимок с ее адресом, как бы это упростило дело! Но ждать, когда представится новая возможность похозяйничать в кабинете шефа, – тоже не вариант.

Что в этом случае я могу предпринять? Попросить Андрюху Мельникова навести справки об Ольховской? Исключено, он точно что-то заподозрит. Что остается? Вездесущий Интернет. Если девица здравствует, я наверняка найду ее в социальных сетях. А не ее, так кого-то из родственников. Вот этим и займусь.

Мне повезло. На поиски следов Лили Ольховской ушло не больше получаса. Когда я без сожаления отбросила претенденток, не подходящих по возрасту, оказалось, что Лилия Ольховская осталась только одна, причем не где-нибудь, а в Тарасове. Правда, на своей страничке она не показывалась уже почти год. Зато в друзьях у нее имелась двоюродная сестра, тоже жительница Тарасова. Что ж, все складывается как нельзя лучше. Остается выяснить, где живет сестра, и можно смело ехать в гости. Адрес нашелся в адресной книге. Надежда Ольховская проживала в пяти остановках от моего дома на улице Уральской. Я поехала туда.

Дом, в котором жила Надежда, оказался добротным старым строением. Три этажа, кованый забор, скамейка при входе. И всего один подъезд. Я высчитала, на каком этаже должна быть шестая квартира, поднялась и нажала кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу. Сердитая женщина в черном платье в пол взглянула на меня с неприязнью.

– Опаздываете, – принялась она отчитывать меня. – Свое время не бережете, так хоть чужое бы уважали. Имейте в виду, за простой я с вас дополнительную плату возьму.

Я поняла, что она принимает меня за кого-то другого, но исправлять ошибку не спешила. Главное – внутрь попасть, там разберемся.

– Входите, чего застыли, – все так же сердито проговорила она.

– Надежда Ольховская? – Я задала вопрос на всякий случай, чтобы самой не попасть впросак.

Возраст сердитой хозяйки определить было сложно. Может, тридцать, а может, и все пятьдесят. Словом, предосторожность здесь явно не лишняя.

– А вы кого хотели увидеть? – буркнула она, и я поняла, что не ошиблась.

Задернутые шторы создавали в квартире полумрак. На столе в центре комнаты стоял большой стеклянный шар, подсвеченный двумя свечами. Длинная скатерть свисала до самого пола. Один из стульев у стола заняла Надежда, на второй было велено садиться мне. Понятно, чем она на жизнь зарабатывает, – черной магией.

– Деньги вперед, – предупредила Надежда.

– Сколько? – поинтересовалась я, вытаскивая кошелек.

– Десять баксов, – она алчно сверкнула глазами и, заметив мои колебания, добавила: – Это с учетом того, что вы опоздали.

– А результат гарантируете? – вживаясь в роль, спросила я.

– Гарантии у продавцов супермаркетов, а у меня штучный товар, – Надежда продолжала набивать себе цену. – Выкладывайте денежки или уходите. У меня очередь на месяц вперед расписана.

– Хорошо-хорошо. Не нужно так нервничать, – изобразила я испуг и выложила деньги на скатерть.

Надежда проворно сгребла купюры, спрятала их в потайной карман широченной юбки и, положив руки на шар, закрыла глаза. Минут пять она сидела так молча. Потом открыла глаза и объявила:

– Аура нехорошая. Придется чистить. С вас еще пять долларов.

– Многовато за ауру, – засомневалась я.

– На лекарства потом больше потратите, когда отсюда без ног уйдете. Мои сеансы с плохой аурой еще никто не переживал.

«Здорово. Еще и болячками пугает», – фыркнула я про себя, но деньги отдала. Похоже, моя покладистость ей понравилась. Получив дополнительные пять баксов, колдунья повеселела. Она достала ароматические палочки, подожгла и несколько минут водила ими над моей головой, после чего заявила:

– Все, аура чистая. Можете задавать вопросы. С кем беседовать будем?

– А с кем можно? – растерялась я.

– С кем угодно, – благодушно разрешила Надежда. – Хотите с писателем, хотите с актером. Вам выбирать.

– А он должен быть живой или обязательно мертвый? – уточнила я.

– Не имеет значения.

– А если я не знаю, жив человек или уже умер?

– Вот и узнаете.

– Тогда я буду разговаривать с подругой, – решительно сказала я.

– Имя? – поинтересовалась Надежда.

– Лилия.

– Давно не виделись? – продолжала она свои расспросы.

– Год.

– Год – это много, – объявила На-дежда, и я уже готовилась услышать, что необходимо доплатить за сложность, но на этот раз колдунья сдержалась. – Попробуем достучаться. Как выглядит ваша подруга?

– Блондинка. Молодая, всего лет девятнадцать-двадцать. – Я принялась описывать Лилю Ольховскую. – Глаза зеленые. Высокая. Стройная.

– А какие-то особые приметы есть? – Надежда закрыла глаза и стала водить руками вокруг шара.

– Да, у нее родинки возле левого глаза треугольничком.

Надежда открыла глаза и сердито уставилась на меня. Я невинно поморгала, делая вид, что не понимаю причину ее замешательства. Тогда Надежда убрала руки с шара и зло спросила:

– Кто вы? Что вам нужно?

– Информация, – ответила я. – Разве не это вы обещаете клиентам? Думаю, я уже достаточно заплатила, чтобы получить исчерпывающий ответ. Разве нет?

– Кто вы? – повторила она.

– Заинтересованное лицо. Так вы будете продолжать сеанс или вернете деньги?

– Какой еще сеанс? – рассердилась Надежда. – Зачем вам Лиля? Ее уже год как нет. Не стыдно горе человеческое на посмешище выставлять?

– А вам не стыдно на горе человеческом наживаться? – парировала я.

– Я ни на чьем горе не наживаюсь. Я даю людям надежду, – пошла на попятный мошенница.

– Вот и мне дайте, – не сдавалась я. – Тем более в моем деле вы уж точно компетентны.

Надежда встала из-за стола, подошла к окну и отдернула занавески. Весеннее солнце залило комнату.

– Кто вас послал?

– Не важно. Меня интересуют события годичной давности, касающиеся вашей сестры. Могу я рассчитывать на откровенность? Или добавить пару баксов?

– Спрашивайте, – сдалась Надежда.

– Расскажите, что произошло с Лилей.

– Сбежала ваша Лиля, – с вызовом заявила Надежда. – Спуталась с мужиком, а потом сбежала.

– А поподробнее?

– Да вы и сами наверняка все знаете, раз сюда явились.

– Я знаю только то, что год назад Лиля работала на фабрике «Серебряная нить», а потом исчезла. Так?

– Работала. Сначала у меня жила, потом потеплее местечко нашла. Как в «Серебряную нить» устроилась, стала денежки транжирить, по кабакам шляться. Знаете, есть у нас такой – «Одинокий путник» называется. Только там одиноких днем с огнем не сыщешь. Была я там раз. Знаете, сколько там коктейль стоит? Мне за неделю не наскрести. А Лилька там каждый вечер ошивалась. А потом исчезла. Это все. – Надежда смахнула прядь с лица. – Куда пропала – понятия не имею. Уже год не появляется. Наверное, хорошо устроилась, вот и не хочет бедной родственнице помогать. Когда нужда в Наденьке была, так и жилплощадью моей без зазрения совести пользовалась, и харчеваться не стыдилась. А как сама богато зажила, так и думать забыла.

– Почему вы решили, что Лиля разбогатела?

– А как иначе-то? Она сама хвасталась, что заарканила владельца фабрики. Когда в последний раз приходила, так и сказала. Мне теперь, говорит, бедность не страшна. Я скоро сама владелицей заводов и пароходов стану. И мне обещала помочь, только слово не сдержала. Сбежала, видать, с денежками. – В голосе Надежды снова послышалась злость.

– Вы пытались ее найти?

– Зачем мне это? Хотела бы, так сама поделилась. А так что время впустую тратить. Смылась Лилька, точно говорю, – уверенно закончила Надежда.

– Вам не приходило в голову, что с сестрой могла случиться какая-то беда? В полицию не обращались?

– Какая беда с такими-то деньжищами? – искренне удивилась она.

– Вы уверены, что она получила деньги? От кого? От владельца фабрики?

– Может, от него. А может, еще кого нашла. Только не стала бы она исчезать, если бы хороший куш не загребла. Это точно, – стояла на своем Надежда.

Поняв, что больше здесь я ничего не добьюсь, я поблагодарила хозяйку и ушла. Провожать меня она не стала, видно, боялась, как бы я деньги назад не потребовала. Спускаясь по лестнице, я думала, как легко единственная родственница отказалась от своей сестры – просто списала ее со счетов, и все. Даже заявление в полицию не отнесла. Даже на фабрике не поинтересовалась. Да, порой сестринская любовь бывает ой как коротка.