Глава 23

Человек Бакстера ждет его на пристани. Его зовут Стивенс, и, по его собственным словам, он – клерк в конторе, хотя и ничуть не выглядит таковым. Ростом под шесть футов, он широк в плечах и талии, с темными колючими глазками, аккуратными бачками и редкими зубами. Самнер складывает свои жалкие пожитки в мешок и прощается с капитаном Кроуфордом и экипажем «Трулав», после чего вместе со Стивенсом направляется на юг, к дому Бакстера на Боулэлли-лейн. Они поворачивают вниз по Лоугейт, проходят мимо Меншн-хаус и гостиницы «Золотой галеон», мимо Джордж-ярд и Чепел-лейн. После долгих недель, проведенных в море, твердая и надежная земля под ногами кажется Самнеру чем-то аномальным, каким-то ловким шулерским фокусом. Он пытается убедить себя в том, что все это – камни мостовой, фургоны, склады, магазины и банки – вполне реально, но его по-прежнему не покидает ощущение, будто он стал участником какой-то пантомимы и притворства. Где же вода? – с недоумением спрашивает себя он. И куда подевался лед?

Когда они оказываются на Боулэлли-лейн, Стивенс громко стучит в двойные двери, и Бакстер лично открывает одну половинку. Он одет в темно-синий сюртук, отделанный кантом, зеленый суконный жилет и брюки в тонкую полоску; зубы у него желтые и кривые, а длинные седые волосы, подстриженные под пажа, прикрывают уши. Они пожимают друг другу руки, и Бакстер с улыбкой всматривается в него.

– Читая ваше письмо из Лервика, я не верил своим глазам, – говорит он, качая головой. – Тем не менее вот вы и стоите передо мной, мистер Патрик Самнер, живой и здоровый. Мы уж думали, что потеряли вас, что вы утонули или замерзли вместе с остальными бедолагами, но вы выкарабкались и вернулись. – Бакстер смеется и хлопает его по плечу. – Не хотите перекусить немножко? – спрашивает он. – Могу я предложить вам устриц, или свиную колбасу, или, по крайней мере, кусочек телячьего языка?

Самнер отрицательно качает головой. Он чувствует, что под показным добродушием Бакстера скрывается опаска и даже откровенный страх. Очевидно, его присутствие здесь нежелательно и даже противоестественно. Он – тот, кто должен был умереть, но остался жив, вопреки всему.

– Я всего лишь пришел за своим жалованьем, – говорит он. – А потом намерен уехать отсюда.

– За своим жалованьем? Намерены уехать отсюда? О нет, так просто вы от меня не отделаетесь, – с деланным негодованием возмущается Бакстер. – Вы не уйдете, пока не выпьете со мной. Это я вам обещаю.

И он первым поднимается по лестнице в контору, расположенную на втором этаже. В камине горит нежаркий огонь, а по обеим сторонам от него стоят два одинаковых кресла.

– Устраивайте свою задницу поудобнее, – шутливо приказывает ему Бакстер.

Поначалу Самнер колеблется, но потом решает подчиниться. Когда Бакстер разливает по двум бокалам бренди, протягивая один ему, он принимает его. На несколько мгновений в комнате повисает молчание, но Бакстер первым нарушает его.

– Оба корабля затонули во льдах, а вас спасли случайно проезжавшие мимо эски, – говорит он. – Занятная история, которую вам придется поведать застывшему в ожидании миру.

– Может быть, и так, но в ближайшее время я никому и ничего рассказывать не собираюсь.

Бакстер выразительно приподнимает брови, быстро отпивая глоток.

– Почему так, если мне позволено будет поинтересоваться? – спрашивает он.

– Я не хочу прославиться как единственный человек, уцелевший изо всего экипажа «Добровольца». Мне просто не следовало наниматься на этот корабль. Я не должен был видеть того, что видел.

– В этом городе полно вдов и сирот, которые отдали бы все на свете за то, чтобы встретиться с вами и из первых уст узнать о том, что случилось. Я бы сказал, что вы сделали бы им великое одолжение.

Но Самнер упрямо качает головой.

– Правда ничем им не поможет. Во всяком случае, сейчас.

Бакстер облизывает губы и заправляет прядь волос за ухо, ощетинившееся темной шерстью. Он коротко улыбается, словно мысль эта изрядно забавляет его.

– Может быть, вы и правы, – говорит он. – Не спорю, иногда молчание – золото. Поскольку люди давно мертвы, то подробности их смерти едва ли имеют значение. Какой смысл ворошить неприглядное прошлое? В общем, я так скажу: пусть бедолаги покоятся с миром. Это было ужасно, но тут уж ничего не поделаешь. Несчастный случай. Такое бывает.

Самнер ерзает в кресле, проводя потерявшим чувствительность кончиком зажившего языка по зубам.

– Что-то действительно было несчастным случаем, а что-то и нет, – говорит он. – Вы читали мое письмо. И знаете об убийствах.

Бакстер вздыхает и отводит глаза. Сделав глоток, он долго смотрит на носки своих лакированных туфель.

– Ужасно, – шепчет он. – Просто ужасно. Я не мог поверить тому, что читал. Кэвендиш? Браунли? Несчастный юнга?

– Вы ничего не заподозрили, когда он нанимался на работу?

– Вы имеете в виду Дракса? Нет, конечно, черт меня побери. За кого вы меня принимаете? Он, конечно, выглядел дикарем и варваром, но при этом был ничуть не хуже обычного гренландского гарпунера, и даже лучше некоторых, между прочим.

Самнер смотрит на Бакстера и кивает. При мысли о Джозефе Ханна у него вдруг защемило сердце.

– Кто-то должен найти его, – говорит он. – Пожалуй, я сам займусь этим. Он вполне мог выжить.

Бакстер хмурится и качает головой.

– Генри Дракс или умер, или сбежал в Канаду, что почти одно и то же, если хотите знать мое мнение. А вы – врач, а не детектив. Почему вы должны гоняться за убийцами?

Бакстер ждет ответа, но Самнер хранит упорное молчание.

– Забудьте о Генри Драксе, Патрик, – продолжает увещевать его Бакстер, – забудьте о нем навсегда, как и обо всем остальном. Так будет для вас лучше всего. Все равно его осудят, рано или поздно.

– Полагаю, что если когда-либо встречу его вновь, то буду знать, что делать, – говорит Самнер.

– Да, конечно, вот только вы никогда его больше не встретите, – соглашается Бакстер. – Он сгинул без следа, за что мы должны быть чертовски благодарны судьбе, если хотите знать мое мнение.

Самнер согласно кивает и лезет в карман за своей глиняной трубкой и кисетом с табаком. Бакстер, заметив, что он делает, подходит к своему столу и возвращается с коробкой сигар. Они берут себе по одной и закуривают.

– Мне нужна работа, – говорит ему Самнер. – У меня есть рекомендательное письмо.

– Покажите.

Самнер достает из кармана письмо священника и передает его Бакстеру. Тот принимается читать его.

– Это тот самый миссионер, у которого вы провели зиму?

Самнер кивает.

– Он пишет, что вы спасли ему жизнь.

– Я просто сделал все, что мог. По большей части ему просто повезло.

Бакстер вновь складывает письмо и возвращает его владельцу.

– У меня есть один знакомый в Лондоне, – задумчиво говорит он. – Хирург по имени Грегори, Джеймс Грегори. Никогда не слышали о таком?

Самнер отрицательно качает головой.

– Он хороший малый и подберет вам что-нибудь стоящее, – обещает Бакстер. – Я напишу ему сегодня же. На ночь мы снимем вам комнату в гостинице «Пилгримз-Армз», а когда получим ответ от Грегори, посадим вас на поезд. Такому человеку, как вы, здесь решительно нечего делать. Китобойный промысел умирает, если уже не умер. Для Халла вы слишком молоды и умны. Таким, как вы, самое место в Лондоне.

– Я по-прежнему хотел бы получить у вас свое жалованье, – напоминает ему Самнер.

– Да-да, разумеется. Я распоряжусь сейчас же приготовить вам его, а когда вы устроитесь в «Пилгримзе», то пришлю вам Стивенса с пинтой хорошего бренди и славной пышной шлюшкой, чтобы вам было легче вернуться в лоно цивилизованной жизни.

После ухода Самнера Бакстер долго сидит за своим столом и размышляет. Язык его, розовый по краям и желтый в середине, мечется у него во рту, облизывая губы, словно каждая из его идей имеет определенный и совершенно отчетливый привкус и он пробует их по очереди. В конце концов, после почти получаса раздумий, он встает из-за стола, окидывает комнату быстрым взглядом, словно проверяя, все ли на месте, подходит к двери и отворяет ее. Выйдя на полутемную лестничную площадку, он, вместо того чтобы спуститься вниз, как поступил бы в обычных обстоятельствах, поднимается по узкой винтовой лестнице без коврового покрытия на чердак. Дойдя до самого верха, он стучит один раз и входит, оказавшись в маленькой комнатке с наклонным потолком под самой крышей. В торцевой стене виднеется круглое окно, а в боковом скате крыши прорезан световой люк, забранный пыльным стеклом. Под ногами у него скрипят щелястые доски пола, а на стенах нет даже штукатурки. Меблировка ограничивается деревянным стулом и железной походной кроватью, пустыми бутылками из-под бренди на полу и огромным ночным горшком, до краев наполненным коричневой мочой с плавающими в ней экскрементами. Бакстер, пригнувшись и зажимая нос, подходит к кровати и трясет за плечо спящего на ней человека. Тот ворчит что-то нечленораздельное, издает долгий неприличный звук, выпуская газы, потом переворачивается на бок и медленно приоткрывает один глаз.

– Ну, говорите, – изрекает он.

– Ничего не выйдет, Генри, – отвечает Бакстер. – Он знает слишком много, а о том, чего еще не знает, может легко догадаться, сложив два и два. Мне едва удалось уговорить его не броситься сломя голову прямиком к гребаному магистрату.

Дракс опускает ноги на голый пол и принимает сидячее положение. Зевнув, он начинает яростно чесаться.

– О том, что корабли были потоплены намеренно, он не знает, – замечает он. – Просто не может знать.

– Может, он и не знает наверняка, зато подозревает. Он знает, что с ними вышло что-то неправильное. К чему направлять корабль на север, когда все остальные придурки дружно отправились на юг?

– Он так и сказал?

– Да.

Дракс опускает руку под кровать, нашаривает там полупустую бутылку бренди и одним глотком выпивает ее до дна.

– А что он говорит насчет меня?

– Он клянется, что будет искать тебя до тех пор, пока не найдет. Говорит, что наймет человека, если в том возникнет нужда.

– Какого человека?

– В Канаде. Чтобы тот разнюхал, что с тобой сталось, и проследил все твои передвижения.

Дракс облизывает губы и качает головой.

– Он меня не найдет, – говорит он.

– Он ни перед чем не остановится, чтобы найти тебя. Он поклялся в этом могилой матери. Я сказал ему, что ты, скорее всего, уже мертв, но он мне не поверил. Человек, подобный Генри Драксу, не может просто взять и умереть, заявил он, его нужно убить.

– Убить? Он всего лишь вшивый докторишка.

– Не забывай, он служил в армии. Принимал участие в осаде Дели. Я бы сказал, что у него есть яйца.

Дракс заглядывает в пустую бутылку и хмыкает. Кожа его обрела красновато-коричневый цвет, а глаза ввалились. Бакстер протирает стул носовым платком и осторожно опускается на самый краешек.

– И где он сейчас? – спрашивает Дракс.

– Я снял для него комнату в «Пилгримз-Армз». Сейчас я пошлю к нему шлюху, чтобы он не скучал, но мы должны покончить с этим сегодня ночью, Генри. Медлить нельзя. Если утром он доберется до магистрата, то одному Богу известно, какие неприятности нас ждут.

– Я пил весь день, – говорит он. – Отправьте к нему своего бездельника Стивенса.

– Я не могу доверить такое дело Стивенсу, Генри. От него зависит наша дальнейшая судьба. Если Самнер начнет болтать, мы с тобой больше не получим денег, да еще и тебя вздернут на виселице, а меня бросят за решетку.

– Тогда за что вы ему платите, будь он проклят?

– Стивенс – надежный человек, но он не имеет твоего опыта и не может похвастать твоим хладнокровием в обстоятельствах крайнего порядка. А то, что ты пропустил пару-другую стаканчиков бренди, особой роли не играет. Если ты все сделаешь правильно, то и борьбы никакой не будет.

– Но убирать его в «Пилгримзе» нельзя, – рассудительно замечает Дракс. – Слишком много свидетелей.

– Ну, так мы выманим его наружу. Это будет нетрудно. Я отправлю к нему Стивенса с запиской, а ты подкараулишь их где-нибудь в другом месте. По своему выбору.

– Внизу, у реки. На старом дровяном складе на Триппет-стрит, за плавильней.

Бакстер кивает и улыбается.

– Таких, как ты, еще поискать, Генри, – говорит он. – Разговоры вести все горазды, а вот нажать на курок в нужный момент могут немногие.

Дракс ошалело моргает. Приоткрыв рот, он облизывает губы толстым языком, который похож сейчас на безглазую змею.

– Мне полагается прибавка, – заявляет он.

Бакстер хмыкает и осторожно снимает клочок паутины со своих полосатых брюк.

– Мы с тобой сошлись на пятистах гинеях, – говорит он. – Это больше того, что я предложил Кэвендишу, и ты знаешь об этом.

– Но ведь вы предлагаете мне поработать сверхурочно, верно? – спрашивает Дракс. – Значит, и оплата должна быть соответствующей.

Бакстер ненадолго задумывается, а потом кивает и поднимается на ноги.

– Пять с половиной сотен, – говорит он.

– Цифра шесть мне нравится больше, Джейкоб.

Бакстер открывает было рот, чтобы возразить, но решает воздержаться. Он смотрит на Дракса, а потом переводит взгляд на свои карманные часы.

– Хорошо, договорились, – ворчит он. – Но шесть – это мое последнее слово.

Дракс самодовольно кивает, после чего закидывает ноги на вонючую походную кровать и ложится сам.

– Пусть будет шесть, – эхом откликается он, – а если бы вы еще прислали сюда этого педика Стивенса с бутылкой бренди и приказали ему заодно вынести этот гребаный горшок, я вообще чувствовал бы себя перед вами в неоплатном долгу.

Бакстер спускается на площадку второго этажа. Выждав несколько мгновений, он окликает Стивенса, который сидит внизу со шляпой-котелком на коленях и читает «Интеллидженсер», местную газету, выходящую в Халле и Ист-Райдинге. Они вместе входят в кабинет, и Бакстер жестом показывает Стивенсу, чтобы тот поплотнее закрыл за собой дверь.

– Тот револьвер, что я дал тебе вместе с патронами, – спрашивает Бакстер, – он у тебя с собой?

Стивенс согласно кивает. Бакстер просит показать ему револьвер, и Стивенс вынимает его из кармана и кладет на стол между ними. Бакстер внимательно осматривает оружие, после чего возвращает его Стивенсу.

– У меня есть для тебя работа сегодня ночью, – говорит он. – Слушай меня внимательно.

Стивенс вновь кивает. Бакстер с удовлетворением отмечает его сообразительность и явное стремление угодить хозяину. Эх, думает Бакстер, если бы все они были такими.

– В полночь ты отправишься к Патрику Самнеру, который снимает комнату в гостинице «Пилгримз-Армз», и скажешь, что я хочу срочно увидеться с ним у себя дома. Скажи ему, что у меня есть важные новости насчет «Добровольца» и что до утра дело ждать не может. Города он не знает, как не знает и того, где расположен мой дом, поэтому пойдет за тобой туда, куда ты его поведешь. Веди его к реке. Поднимешься вверх по Триппет и пройдешь мимо плавильни, пока не упрешься в старый дровяной склад. Если он спросит, куда это вы идете, объясни ему, что так короче, – неважно, поверит он тебе или нет, просто замани его на склад. Там вас будет ждать Генри Дракс. Он застрелит Самнера, а после этого ты застрелишь его. Ты понял?

– Для этого Дракс мне не нужен, – отвечает Стивенс. – Я и сам могу застрелить доктора.

– Дело не в этом. Мне нужно, чтобы Дракс застрелил Самнера, а ты потом застрелил бы Дракса. После того как убьешь его, вложи свой револьвер в руку Самнера, обчисти его карманы, и Дракса заодно, а потом сматывайся оттуда, да поживее.

– Констебль в Доке наверняка услышит шум, – соглашается Стивенс.

– Верно, как верно и то, что он наверняка примчится на шум и будет свистеть в свой свисток, как полоумный. А вот когда он попадет на склад, то увидит двоих мертвых мужчин, у каждого из которых окажется по револьверу, из которых они застрелили друг друга. Свидетелей не будет, как не будет и других улик и всего прочего. Констебли, конечно, почешут в затылке, но потом отвезут тела в морг и станут ждать, чтобы кто-нибудь заявил об исчезновении и предъявил на них права, но сделать это будет некому. И что будет дальше?

Он смотрит на Стивенса, но тот лишь пожимает плечами в ответ.

– Ничего не будет, – провозглашает Бакстер. – Ровным счетом ничего. В этом и заключается вся прелесть моего плана. Двое неизвестных мужчин убили друг друга. В наличии имеются два преступника и две жертвы. Преступление раскрывается само собой, а я наконец избавлюсь от Генри Дракса, от его угроз и вымогательств, а еще от того безумного зловония, что исходит от него.

– Значит, после того, как он застрелит Самнера, я застрелю его, – тупо повторяет Стивенс.

– Только в грудь, а не в спину. Если ты выстрелишь ему в спину, это лишь породит ненужные вопросы. Да, и револьвер вложи ему в правую руку, а не в левую. Ты все понял?

Стивенс кивает.

– Отлично. А теперь отнеси ему на чердак вот эту бутылку бренди. Заодно вынеси его гребаный ночной горшок, а если он заговорит с тобой, смотри не проговорись, а лучше вообще не отвечай.

– Время этого грязного ублюдка подошло к концу, мистер Бакстер, – говорит Стивенс.

– В самую точку.