Глава 14

Браунли выслушивает доводы своего судового врача, втайне надеясь, что тот ошибается. У него нет ни малейшего желания освобождать Мак-Кендрика. Плотник как нельзя лучше подходит на роль злодея, и если его отпустить (на что, похоже, руководствуясь какими-то своими непонятными соображениями, рассчитывает Самнер), то на борту не останется никого, кто мог бы без хлопот и осложнений занять его место.

– Такого цыпленка, как Ханна, можно было с легкостью задушить одной рукой, – возражает Браунли, – и большой палец тут совершенно ни при чем. Мак-Кендрик невысок ростом, это да, зато он достаточно силен для этого.

– Только не в том случае, когда синяки располагались так, как на шее Ханны. Не заметить два отпечатка больших пальцев мог только слепой.

– Что ж, я, например, их не заметил. Помнится, синяков было много, но определить, какими именно пальцами они были оставлены, решительно невозможно.

– Перед самыми похоронами я сделал зарисовки травматических повреждений, которые получил Ханна, – поясняет Самнер. – Мне подумалось, что присяжные захотят взглянуть на них, если дело дойдет до суда. Вот, посмотрите сами. – С этими словами он выкладывает на стол перед капитаном записную книжку в кожаном переплете и открывает ее на нужной странице. – Теперь вы понимаете, что я имею в виду? Два больших овальных синяка, расположенные один над другим, вот здесь и здесь.

Он показывает на них. Браунли всматривается в рисунок, после чего почесывает кончик носа и хмурится. Добросовестность судового врача раздражает его. Кто вообще разрешил ему делать чернильные зарисовки трупа мальчишки?

– Юнга был уже зашит в саван. Как вы могли зарисовать их?

– Я попросил парусных дел мастера ослабить швы, после чего затянул их, пока продолжалась разделка. Это было нетрудно.

Браунли перелистывает страницы записной книжки и недовольно кривится. Помимо синяков, там есть и подробное описание поврежденной и разорванной прямой кишки мальчика, и пронумерованная диаграмма его сломанных ребер.

– Эти ваши замечательные картинки ничего не доказывают, – заявляет он. – Мак-Кендрика видели, когда он заигрывал с мальчиком, а он, как известно, – грязный содомит. Вот вам факты, убедительные и неопровержимые. А все остальное – лишь ваши догадки и досужие фантазии.

– Большой палец на левой руке Мак-Кендрика поврежден и не подлежит лечению, – говорит Самнер. – Он просто физически не мог совершить это преступление.

– Вы сможете высказать свое мнение магистрату, как только мы вернемся в Англию. Быть может, вам и удастся убедить его, в отличие от меня, но до тех пор, пока мы находимся в море, а я остаюсь капитаном, Мак-Кендрик будет сидеть в трюме закованным в кандалы.

– Как только мы сойдем на берег в Англии, настоящий убийца покинет корабль и исчезнет из виду, это вы понимаете? И его никогда не поймают.

– Я что же, должен арестовать весь проклятый экипаж по подозрению в убийстве? Вы это мне советуете?

– Если мальчика убил не Мак-Кендрик, то, скорее всего, это сделал Генри Дракс. Он оговорил плотника, чтобы выгородить себя.

– Клянусь, мистер Самнер, вы начитались дешевых романов.

– По крайней мере позвольте мне осмотреть Дракса так, как я осматривал Мак-Кендрика. Если он – убийца, то еще не поздно обнаружить следы и улики.

Браунли разворачивается боком на стуле, потягивает заросшую волосами мочку уха и вздыхает. Хотя судовой врач и действует ему на нервы, его упорством нельзя не восхищаться. Настырный маленький ублюдок, черт бы его подрал.

– Очень хорошо, – говорит он наконец. – Будь по-вашему. Но, если Дракс станет возражать против того, чтобы вы мяли и щупали его, я не намерен настаивать.

Дракс, когда за ним посылают, не выказывает ни малейших возражений. Он скидывает перед ними свои матросские штаны и с ухмылкой смотрит на обоих. Капитанскую каюту наполняет тяжелый запах застарелой мочи и пота.

– Я к вашим услугам, мистер Самнер, – провозглашает Дракс и кокетливо подмигивает судовому врачу.

Самнер, стараясь дышать через рот, наклоняется и с помощью увеличительного стекла осматривает висящую параболу полового члена Дракса.

– Оттяните, пожалуйста, крайнюю плоть, – просит он.

Дракс повинуется. Самнер коротко кивает.

– У вас лобковые вши, – сообщает он гарпунеру.

– Да, знаю. Но ведь это – не преступление, которое карается смертью через повешение, а, мистер Самнер?

Браунли издает короткий смешок. Самнер качает головой и выпрямляется.

– Видимые шанкры отсутствуют, – говорит он. – А теперь покажите мне ваши руки.

Дракс протягивает их ему. Самнер осматривает ладони, затем поворачивает их. Они черные и грубые, словно чугун первой ковки.

– Я смотрю, порез у вас уже зажил.

– Я же вам говорил, что это пустяки, – отвечает гарпунер. – Сущая царапина.

– И своими конечностями вы владеете в полной мере, полагаю.

– Моими чем?

– Пальцами, в том числе.

– Это точно, владею, слава Богу.

– Снимите бушлат и закатайте рукава.

– Вы сомневаетесь в моих словах, мистер Самнер? – интересуется Дракс, стаскивая бушлат и начиная расстегивать фуфайку. – Вы сомневаетесь, что я сказал правду о том, что видел возле палубной рубки?

– Это отрицает Мак-Кендрик. И вы знаете об этом.

– Но Мак-Кендрик – известный педик, а чего стоит слово педика в суде? Не слишком много, я бы сказал.

– У меня есть веские причины верить ему.

Дракс молча кивает в знак согласия и продолжает раздеваться. Он снимает фуфайку и фланелевые подштанники. Его грудь, на которой выделяются канаты мускулов, сплошь заросла темными волосами; живот имеет гордую форму луковицы, а оба предплечья покрыты замысловатой синей вязью татуировок.

– Если вы верите этому ублюдку Мак-Кендрику, значит, вы верите и в то, что я – лжец.

– Я не знаю, что вы собой представляете.

– Я честный человек, мистер Самнер, – говорит Дракс, выделяя голосом слово «честный», как будто честь сама по себе является неким невероятно заумным и известным лишь посвященным понятием, и он гордится тем, что овладел им. – Да, вот таков я и есть. Я исполняю свой долг, и у меня нет причины стыдиться этого.

– К чему вы клоните, Дракс? – спрашивает у него Браунли. – Полагаю, мы все здесь – честные люди, во всяком случае, честные настолько, насколько позволяет наше призвание, каковое является довольно-таки грязным делом, как вам прекрасно известно.

– Я думаю, наш судовой врач прекрасно понимает, что я имею в виду, – говорит Дракс. (Он стоит уже совершенно голый – с мускулистыми руками и ногами и сложением боксера-профессионала, начисто лишенный чувства стыда. Лицо его покрывает сильный загар, руки почернели от тяжелой работы, но вот остальное тело – там, где кожа проглядывает из-под зарослей темных волос и множества татуировок, – поражает белизной с розоватым оттенком, как у новорожденного.) – В конце концов, мы с ним – старые приятели. Я помог ему отыскать обратную дорогу в свою каюту после того шумного вечера в Лервике. Скорее всего, вы этого не помните, мистер Самнер, поскольку уже заснули к тому моменту, но мы с Кэвендишем хорошенько осмотрелись, прежде чем уйти, чтобы убедиться, что все ваши вещи пребывают в полной целости и сохранности, как и должно быть. И что ничего не пропало и все лежит на своих местах.

Самнер, пристально глядя на Дракса, моментально понимает, о чем идет речь. Они рылись в его матросском сундучке, прочли документы о его увольнении и видели украденный перстень.

Браунли с любопытством смотрит на него.

– А вы понимаете, о чем он толкует, мать его за ногу? – спрашивает капитан.

Самнер качает головой. Он машинально осматривает руки и торс Дракса, размеренно дыша через рот и стараясь справиться с негодованием, грозящим захлестнуть его.

– Вы сомневаетесь в моей врачебной квалификации? – говорит он, и собственные слова кажутся ему нелепыми и абсурдными. – Я прошел курс обучения и имею диплом об окончании Королевского колледжа в Белфасте.

На губах Дракса появляется улыбка, которая сменяется заливистым смехом. Его желтый член раздувается и рывком поднимается кверху.

– У вас есть ваш клочок бумаги, мистер Самнер, а у меня есть мой. Хотелось бы мне знать, какой из них будет иметь больше веса в английском суде? Я не обучался юриспруденции и потому не могу судить об этом, но, полагаю, у хорошего стряпчего наверняка будет свое мнение на этот счет.

– Я располагаю всеми необходимыми доказательствами, – отвечает Самнер. – И это – не вопрос моего мнения или репутации. Сейчас речь идет не о том, кто я такой или кем был.

– А какие доказательства у вас есть против меня? – с нажимом спрашивает Дракс. – Расскажите мне о них.

– Мы ни в чем вас не обвиняем, – говорит Браунли. – И позвали вас сюда не для этого. Не забывайте, мистер Мак-Кендрик по-прежнему сидит в кандалах в трюме. Самнера всего лишь интересуют некоторые подробности этого зверского убийства, только и всего.

Но Дракс не обращает на Браунли ни малейшего внимания и во все глаза смотрит на Самнера.

– Какие улики у вас есть против меня? – спрашивает он вновь. – Потому что если у вас их нет, то тогда вы голословно обвиняете меня, я бы сказал. Мое слово под присягой на Библии против вашего.

Самнер делает шаг назад и засовывает руки в карманы.

– Вы лжете насчет Кендрика, – говорит он. – Я совершенно уверен в этом.

Дракс разворачивается к Браунли и показывает пальцем на свое ухо.

– У вашего судового врача, наверное, плохо со слухом, капитан? – говорит он. – Я уже устал повторять ему один и тот же проклятый вопрос, а он делает вид, будто не слышит меня.

Браунли хмурится и встревоженно облизывает губы. Он уже начинает жалеть, что согласился на просьбу Самнера. Дракс, конечно, первостатейный дикарь и грубиян, но это еще не повод, чтобы обвинять его в убийстве ребенка. Поэтому едва ли стоит удивляться тому, что он полез в бутылку.

– Да, действительно, какие улики у нас есть против Дракса в этом деле, Самнер? Просветите нас, будьте любезны.

Самнер несколько мгновений смотрит себе под ноги, после чего поднимает взгляд к наклонному световому люку в потолке каюты.

– У меня нет никаких улик против Генри Дракса, – безжизненным голосом признается он. – Ровным счетом никаких.

– В таком случае давайте покончим с этим, – заявляет Браунли. – А вы, Дракс, одевайтесь и проваливайте. Нечего тут валандаться.

Дракс долго смотрит на Самнера пренебрежительным взглядом, после чего наклоняется и поднимает с пола свои парусиновые штаны. В каждом его движении ощущается скрытая сила и размеренность, а тело его, вонючее и грязное, тем не менее излучает некую отвратительную притягательность. Самнер невидящим взглядом уставился на него. Он думает о своей медицинской аптечке и тех маленьких радостях, что она в себе таит. Он думает об ахейцах и троянцах, а еще о назойливости Афины и Ареса, как и об их привычке повсюду совать свой нос. Самнер вдруг отчетливо понимает, что Мак-Кендрика повесят. Совершенное насилие требует наличия преступника, и он уже назначен на эту роль. Он будет дергаться и брыкаться в петле. Он обречен, и никакая Гера уже не спасет его от виселицы.

Дракс наклоняется, а потом выпрямляется, просовывая ноги в штанины и натягивая их на бедра. Его широкая спина и зловонная задница сплошь заросли шерстью; его короткие кривые ноги в носках похожи на обезьяньи лапы. Браунли с нетерпением посматривает на него. Преступление осталось позади, и теперь голова его занята совсем другими вещами. Мак-Кендрику предстоит болтаться в петле за то, что он совершил, и так тому и быть. Теперь для капитана самое главное – правильно потопить корабль, что представляется ему рискованным и отнюдь не легким делом. Судно должно уйти под воду достаточно медленно для того, чтобы спасти и сохранить его груз, но при этом не настолько, чтобы удалось в последний момент залатать пробоины. А ведь никто не может предсказать заранее, как поведет себя лед и как далеко окажется от них Кэмпбелл на «Гастингсе», чтобы правдоподобно разыграть чудесное спасение. В наши дни страховщики держат ушки на макушке; почуяв, что дело нечисто, они набросятся на экипаж в порту и начнут предлагать им вознаграждение за любые полезные сведения. Если он ошибется хоть в какой-нибудь малости, то может закончить свои дни в тюремной камере Халла вместо того, чтобы прогуливаться по набережной Брайдлингтона.

– А что это за порез у вас на руке? – спрашивает он у Дракса. – Вы что, опять поранились? Самнер наверняка даст вам пластырь, чтобы прилепить его на рану, если вы попросите его хорошенько.

– Ерунда, – отмахивается Дракс. – Я оцарапал руку гарпуном, только и всего.

– На мой взгляд, ерундой там и не пахнет, – замечает Браунли.

Дракс качает головой и подхватывает свой бушлат со стола.

– Позвольте мне взглянуть, – говорит Самнер.

– Да, ерунда, – повторяет Дракс.

– Это ваша рабочая правая рука, и даже отсюда я вижу, что она распухла и кровоточит, – говорит Браунли. – Если вы не сможете метать гарпун или налегать на весла, то мне от вас не будет никакого проку. А ну-ка, немедленно покажите свою руку судовому врачу!

Дракс колеблется несколько мгновений, но потом протягивает руку.

Рана, расположенная высоко, чуть ниже локтя, полускрытая волосами и татуировкой, оказывается узкой, но глубокой, и ткань вокруг нее воспалилась.

Коснувшись кожи, Самнер чувствует, что она сухая и горячая на ощупь. Вокруг запекшейся корочки образовался полукруг зеленоватого гноя, а сама корочка липкая на ощупь.

– Гнойник необходимо вскрыть, а остатки гноя вытянет примочка, – говорит Самнер. – Почему вы не обратились ко мне раньше?

– Она меня не беспокоит, – отмахивается Дракс. – Пустяковая царапина.

Самнер уходит к себе в каюту и возвращается со скальпелем, который он с минуту нагревает на пламени свечи. Взяв клочок корпии, он прижимает его к ране, а потом делает короткий и быстрый надрез ланцетом. Из раны вытекает зеленовато-розовая смесь крови и гноя и впитывается в прокладку. Самнер нажимает на плоть вокруг разреза, выдавливая из раны еще одну порцию мерзко пахнущей слизи. Дракс стоит, не шелохнувшись и не издав ни звука. Покрасневшая и сухая кожа опадает и сжимается, но под нею остается странная и непонятная шишка.

– Там что-то застряло, – говорит Самнер. – Взгляните сами.

Браунли подходит к ним и глядит на рану из-за плеча судового врача.

– Может, какая-нибудь щепка, – предполагает он, – или осколок кости.

– Вы говорите, что поранились гарпуном? – спрашивает Самнер.

– Да, правильно, – подтверждает Дракс.

Самнер нажимает на шишку ногтем. Она скользит под кожей, а еще через мгновение из раны появляется какой-то белый комочек, перепачканный кровью.

– Это что еще такое, черт возьми? – говорит Браунли.

Самнер подхватывает комочек перепачканной прокладкой и вытирает его насухо. Ему хватает одного взгляда, чтобы понять, что это такое. Метнув быстрый взгляд на Дракса, он показывает комочек Браунли. Это детский зуб, белый и похожий на зернышко, сломанный у корня.

Дракс отдергивает руку и смотрит на зуб, который по-прежнему лежит на ладони у Самнера, после чего переводит взгляд на Браунли.

– Эта штука – не моя, – говорит он.

– Она была в вашей руке.

– Она – не моя.

– Это улика, – заявляет Самнер. – Вот что это такое. То самое доказательство, которое нужно нам, чтобы повесить вас.

– Никто меня не повесит, – возражает Дракс. – Прежде чем это случится, я отправлю вас обоих в ад.

Браунли делает шаг к двери каюты, открывает ее и зовет первого помощника. Трое мужчин настороженно следят друг за другом. Дракс по-прежнему полуодет, оставаясь голым по пояс, и сжимает в левой руке свою нательную фуфайку и бушлат.

– И заковать себя в кандалы я не позволю, – говорит он. – Особенно таким педикам, как вы.

Браунли вновь кричит, подзывая Кэвендиша. Дракс окидывает взглядом каюту в поисках подходящего оружия. Справа от него на столе лежит медный секстан, а на сосновой полке за спиной виднеется подзорная труба и тяжелая трость для ходьбы из китового уса с набалдашником из черного дерева. Но он не делает попытки потянуться за нею. Он спокойно выжидает подходящего момента.

До их слуха долетает грохот сапог и ругань Кэвендиша, спускающегося по трапу и пробирающегося по узкому проходу. Когда он входит в каюту и остальные оборачиваются к нему, Дракс хватает трость с полки и бьет ею Браунли по голове, чуть повыше левого глаза, с такой силой, что проламывает ему череп. Он уже замахивается ею, чтобы нанести новый удар, но тут Кэвендиш вцепляется ему в руку. Несколько мгновений двое мужчин борются молча. Но вот Дракс выпускает трость из рук, Кэвендиш наклоняется за нею, чтобы поднять, и гарпунер хватает его за волосы и с силой ударяет коленом в лицо. Кэвендиш со стоном валится на ковер. Лицо его залито кровью. Самнер же, наблюдая за схваткой, застывает на месте, не в силах пошевелиться. Он по-прежнему сжимает в одной руке скальпель, а в другой – детский зуб.

– Ну, и зачем все это? – спрашивает он. – Вы же все равно не сможете сбежать с корабля.

– Я попытаю счастья на шлюпке, – отвечает Дракс. – Я не собираюсь возвращаться в Англию, чтобы меня там повесили.

Он поднимает с пола тяжелую трость и задумчиво взвешивает ее на руке. Набалдашник черного эбенового дерева перепачкан кровью Браунли.

– А перед тем, как уйти, я заберу у вас этот зуб, – говорит он.

Самнер качает головой, а потом делает шаг вперед и кладет зуб и ланцет на крышку стола, разделяющего их. Он поднимает глаза к световому люку, но там никого не видно. Почему на квартердеке нет Блэка, который сейчас должен быть там? – спрашивает он себя. И куда подевался Отто?

– Вы не сможете убить нас всех, – говорит он.

– Полагаю, что смогу убить многих. А теперь повернитесь ко мне спиной.

И он подкрепляет свои слова взмахом тяжелой трости. После недолгого колебания Самнер повинуется. Пока Дракс быстро одевается, судовой врач разглядывает темные деревянные панели, которыми обшиты стены каюты. По затылку, думает он, или сбоку, над виском? Один удар или два? Если он сейчас закричит, то, быть может, кто-нибудь услышит его. Но он не кричит. Вместо этого он закрывает глаза и замирает, затаив дыхание. Он ждет, когда ему на голову обрушится смертельный удар.

И вдруг снаружи раздается какой-то шум. Громкий гул голосов. Дверь каюты резко распахивается, и уши у него закладывает от грохота выстрела. На голову Самнеру сыплются щепки и пыль с потолка. Он оборачивается и видит, что в дверях каюты стоит Блэк, и ствол дробовика у него в руках направлен прямо в грудь Драксу.

– Передай трость Самнеру, – командует ему Блэк.

Дракс не делает попытки пошевелиться. Рот у него приоткрылся, и между розовых губ виден влажный язык.

– Я могу убить тебя на месте, – говорит Блэк, – а могу отстрелить тебе яйца, чтобы ты помучился немного и истек кровью. Как тебе больше нравится?

После недолгой паузы Дракс кивает, слабо улыбается и протягивает трость Самнеру. Блэк входит в каюту и окидывает взглядом Браунли и Кэвендиша, лежащих на полу в лужах крови.

– Что здесь происходит, будь я проклят? – спрашивает он.

Дракс пожимает плечами и смотрит на детский зуб, лежащий на столе там, где оставил его судовой врач.

– Этот зуб – не мой, – говорит он. – Доктор выковырял его из моей руки, но как он попал туда, остается для меня тайной за семью печатями.