6

С причала Ника торопливо окинула взглядом стоящие в ряд дорогие игрушки, которые, мягко покачиваясь, наклонялись, словно делали шутливые реверансы. Такое великолепие она раньше видела лишь на картинках в глянцевых журналах или в проспектах западных курортов. Подумать только: в маленькой Словакии, которую и Западом-то никто не считает, она увидела такую же картинку! Ага, вон та яхта, которая ей нужна — «Вечная любовь». Ника усмехнулась: подходящее название. Особенно если учесть события последних дней. Яхта, элегантная, мощная, восхитительная, была похожа на стоящего на ее палубе мужчину. Взглянув на него, Ника ощутила уже ставшее знакомым волнение при виде тонкой стройной фигуры, сильных, поднятых вверх мускулистых рук. Он что-то прикручивал к мачте, широко расставив плотно обтянутые джинсами ноги, чтобы сохранить равновесие. Стройный, красивый, блестящий — ее любимый.

Она разглядывала его довольно долго, стараясь унять нервную дрожь, и чувствовала, как учащенно бьется сердце, вот-вот выпрыгнет из груди. Со своего места она могла спокойно наблюдать, не рискуя быть замеченной, от стоящих на яхте ее заслонял декоративный кустарник.

Вот Андрес опустил руки и посмотрел в сторону причала. Ника уже хотела выскочить из своего укрытия, как вдруг увидела — к Андресу подошла Эва. Сине-белый брючный костюм в морском стиле облегал ее сухощавую фигуру, на белокурые волосы был наброшен синий шарф. Она взяла его за руку и что-то сказала, потом откинула голову и рассмеялась. И Андрес засмеялся вслед за ней.

Когда они позавчера встретились с этой парочкой, Ника не могла предположить, что эта встреча означает конец их романтического путешествия вдвоем. В Трнаве после обеда в отеле они, по желанию Эвы, все вчетвером отправились осматривать город. Правда, там действительно было на что посмотреть: Трнава почти триста лет считалась резиденцией архиепископов и благодаря огромному количеству костелов и монастырей даже получила название «словацкий Рим». После посещения церкви святой Елизаветы, построенной в XIV веке, иезуитского костела, самого большого в Словакии, и монументального готического костела святого Микулаша в архиепископский дворец компания уже не успела. Дворец решено было оставить на завтрашнее утро. Эва поминутно восторгалась красотами архитектуры. Нику сначала смешило, а потом стало раздражать, что Эва с видом знатока называла барокко ренессансом, а все остальное относила к стилю ампир. Однако поправлять Эву она не собиралась. А мужчин, казалось, поведение Эвы забавляло. Во всяком случае, Карел был не менее оживлен, чем его жена, а Андрес всю дорогу загадочно и вежливо улыбался.

Потом, когда ноги уже гудели от прогулки, а голова гудела от Эвиных восклицаний, Андрес предложил вернуться в отель. Не тут-то было! Пани Жидлицкая непременно захотела, чтобы очаровательная девушка Андреса побывала на «колибах» — в некоторых кафе устраивали такие ужины из национальных блюд в сопровождении словацкого национального оркестра. Карел горячо поддержал идею, и робкие попытки Ники отговориться усталостью были пресечены в корне. До номера они с Андресом добрались только в третьем часу ночи, ни на что не способные, а в десять утра Эва разбудила их по телефону и пригласила встретиться через полчаса в ресторане.

Перед тем как отправиться в Пьештяни, Жидлицкие настояли, чтобы компания осмотрела замок Смоленице. «Это же самый красивый местный замок! — восклицала Эва. — Даже в Чехии подобного не найти!» В другое время Ника с удовольствием заехала бы в Смоленице, но теперь ей больше всего на свете хотелось поскорее оказаться в Пьештянах и оставить там пана Жидлицкого вместе с красоткой Эвой — пусть лечит свой ревматизм!

Но Андрес не видел причины, которая помешала бы им посетить Смоленице, поэтому Нике ничего не оставалось, как вздохнуть и согласиться с большинством.

После добровольно-принудительного осмотра замка и обеда в ресторане неподалеку Ника, гоня мысли, как это все было бы чудесно, будь они с Андресом вдвоем, и почти не слыша, что ей говорит Карел, чуть ли не бегом направилась к машине. Мысленно облегченно вздохнув — пытке пришел конец — Ника уселась на переднее сиденье «Мерседеса», опередив Андреса. Впрочем, он тоже задерживаться не стал. Наконец-то они хоть немного побудут наедине!

— Что-то не так? — спросил Андрес, уловив ее настроение, когда они уже ехали по шоссе в направлении Пьештян. — Тебе что-то не понравилось? Обед или замок в Смоленице?

Ника сначала не хотела жаловаться, но потом решила быть откровенной:

— Мне не нравится, что мы с тобой второй день не можем остаться вдвоем, — сказала она, смягчая резкость слов извинительным тоном и улыбкой.

Андрес вопросительно взглянул на нее:

— Тебе не нравятся мои друзья? — Он сказал это спокойно, но Ника уловила в его голосе скрытое недовольство.

— Что ты, конечно, нет, — покривила она душой. — Они очень милые люди, только…

— Только что?

Ну неужели он не понимает!

— Просто я не хочу осматривать достопримечательности. Я хочу быть вдвоем с тобой. — Ника постаралась сказать это так, чтобы он догадался, что именно она имеет в виду. Он догадался и улыбнулся:

— Потерпи до Пьештян. Обещаю, что сегодняшний вечер будет только наш. И мы не станем осматривать никаких достопримечательностей.

Однако обещания своего Андрес сдержать не сумел. Когда они добрались до Пьештян, Эва загорелась идеей показать Нике горячие источники, потом потащила Нику в специальную женскую купальню, а в это время Карел уговорил Андреса заказать ужин в открытом ресторане над рекой Ваг… А на следующий день решено было арендовать яхту и отправиться на остров, где растет виктория регия — знаменитая тропическая кувшинка.

Когда Ника и Андрес вчера наконец попали в свой номер, было опять около двух. Ника с трудом сдерживала раздражение: Эва весь вечер липла к Андресу как пластырь. Дошло до того, что она протанцевала с ним почти все танцы, предоставив Нике в качестве партнера своего мужа. Карел, очевидно, был доволен: он явно выпил лишнего и во время танца слишком крепко прижимал Нику к себе, отпуская по поводу Андреса и своей супруги двусмысленные шуточки. А Андрес был невозмутим и галантен, и вел себя так, словно все идет как положено.

Войдя в номер, Ника молча скинула платье, завернулась в кимоно и отправилась в ванную. Стоя под упругими струями горячей воды, она пыталась успокоиться и расслабиться. В конце концов, ничего страшного не произошло. Завтра вечером они уедут из Пьештян и расстанутся наконец с этой невозможной парочкой. Осталось перетерпеть их общество во время завтрашней прогулки на яхте, и все! Стоит ли портить поездку и ссориться из-за них с Андресом? Может быть, этот Карел Жидлицкий — какая-нибудь очень важная шишка в компьютерном бизнесе. Может быть, на самом деле присутствие Жидлицких Андресу так же неприятно, как и Нике, он просто не хочет это показывать.

Простояв под душем минут пятнадцать и немного успокоившись, Ника расчесала волосы, брызнула на запястья и шею капельку духов «Аллюр» — хорошие духи всегда поднимали ей настроение — и улыбнулась своему отражению. По крайней мере, эта ночь принадлежит только им.

Она вышла из ванной, предвкушая, как через секунду окажется в объятиях Андреса, — и в растерянности замерла на пороге комнаты. В мягком розовом свете бра она увидела, что ее постель разобрана, краешек одеяла откинут, а Андрес лежит на соседней кровати, и глаза его закрыты. Ника подошла ближе — он спал! Спал здоровым сном уставшего человека.

Утром Ника проснулась оттого, что на ее лицо упал солнечный зайчик. Она открыла глаза и тут же снова зажмурилась: Андрес стоял у окна и маленьким зеркальцем пускал зайчиков прямо на Нику.

— Ну что, соня? Выспалась?

Ника улыбнулась, но тут же вспомнила вчерашнюю обиду, и улыбка сошла с ее лица. Андрес, однако, этого не заметил:

— Вставай, вставай. Я уже успел и позавтракать, и договориться насчет яхты. Сейчас пойду осмотрю снаряжение. А ты быстренько собирайся и приходи. Помнишь, где причал?

Конечно, Ника помнила, но ей было бы приятнее, если бы он ее подождал. Андрес был одет для прогулки, в джинсы и безрукавку. Несмотря на начало октября, здесь было так же тепло, как в Москве в конце августа. Он взял со спинки стула свой свитер, небрежно накинул его на плечи и направился к дверям. С порога обернулся:

— Твой завтрак сейчас принесут, я скажу горничной. — Ослепительная улыбка — и дверь за ним закрылась.

И вот Ника стояла на причале и смотрела, как Андрес улыбается этой несносной пани Жидлицкой. Правда, надо отдать ей должное — выглядит Эва для своих лет великолепно, и морской стиль ей очень идет. На Нике же были простые светлые брюки и светло-зеленый хлопковый пуловер крупной вязки — очень удобный пуловер, но фигуру он не подчеркивал, а скорее скрывал. Ника на мгновение пожалела, что предпочла соблазнительности удобство, но тут же на себя рассердилась. А вот не будет она из кожи вон лезть, чтобы переплюнуть Эву. Не будет, и все тут! Ей такие соревнования надоели еще в Лиелупе. Андрес говорил, что любит ее, и она ему верит. А раз любит — значит, в любом наряде Ника для него самая лучшая.

Утвердившись в этой мысли, Ника вышла из своего укрытия и быстро, почти бегом, направилась к яхте.

— Вот и ты! — Андрес шагнул ей навстречу и помог подняться на борт. — А я уже заждался — не идешь и не идешь. — Он слегка притянул Нику к себе. Она на секунду прижалась к его мускулистой груди и легонько поцеловала куда-то чуть пониже виска — на глазах у Эвы. Пусть знает!

— Доброе утро, Вероника! — Эва, как всегда, светски улыбалась. — Вы прекрасно выглядите!

— Доброе утро, — сдержанно отозвалась Ника. — Спасибо. Вы тоже.

Но Эва не унималась:

— Какой у вас великолепный цвет лица! Наверное, вы прекрасно спите!

Ника пожала плечами — если это был намек, то она его не поняла.

— Ну да, — продолжила Эва. — Мне вот никогда не удается выспаться. Даже когда падаю от усталости — все равно приходится… — Она не договорила и многозначительно хихикнула, но Андрес ее вежливо перебил:

— Ну, если все собрались, отчаливаем. Эва, дорогая, скажи Карелу, чтобы поднялся на палубу. Я давно не ходил на яхте, он мне может понадобиться.

Дорога к острову не заняла и часа. Ника все время сидела на палубе рядом с Андресом и поняла, что он кокетничал, называя себя неумелым рулевым: с яхтой Андрес справлялся мастерски. И потом, наблюдая за швартовкой, Ника подумала, что Андрес все, что делает, делает великолепно. И в его компьютерном бизнесе, наверное, такой же порядок, как… как в «бардачке» машины. От этого неожиданного сравнения она невольно рассмеялась.

— Что такое? — повернулся к ней Андрес. — Ты не одобряешь моих действий?

— О нет!

Яхта ткнулась носом в берег. Ника гибко потянулась, побежала по палубе и первая спрыгнула на песок. Следом за ней сбежал Карел.

— Ну вот, мы уже на суше, — сказал он. — Вы долго еще будете там копаться?

Эва тоже неторопливо сошла на берег, но Андрес замешкался.

— Знаете что, — сказал он через некоторое время, — вы идите погуляйте, а я вас чуть попозже догоню. Мне надо тут кое-что проверить.

Ника растерялась:

— Как же ты нас найдешь?

— А вы идите вон по той дорожке, прямо. Кажется, она как раз выводит к пруду с викторией регией, мне так рассказывали. У пруда и встретимся.

Ника в нерешительности взглянула на него:

— Может быть, я тебя подожду?

— Ну что вы, Вероника! — Карел взял ее под руку. — Зачем зря тратить такое прекрасное утро! Пойдемте, пойдемте! — И он потянул ее по дорожке, вьющейся среди декоративных кустарников. Эва пошла следом за ними.

Кустарник вдоль дорожки становился выше и выше и скоро уже образовал нечто вроде живой вьющейся галереи. Дорожка становилась все уже, Эва отстала, но Карел продолжал вести Нику под руку, плотно прижав ее локоть к своему боку. Нике его близость была неприятна, и она попыталась незаметно отстраниться, но ничего не получилось. Карел не заметил этой попытки — или сделал вид, что не заметил. Он без умолку говорил, кажется, восторгался красотами местности и нахваливал уникальные горячие источники Пьештян. Ника слушала вполуха, ожидая, что с минуты на минуту их нагонит Андрес.

— …А вы что об этом думаете?

— Что? — Нике стало неловко. Очевидно, Карел задал ей какой-то вопрос. Заметив ее растерянность, он повторил:

— Вы верите в омолаживание и продление жизни? Говорят, на этом острове есть источник, который не только способствует омолаживанию, но месяц ежедневного купания в нем добавляет десять лет жизни. Только купаться надо непременно на рассвете.

— С возрастом проблема омолаживания начинает волновать тебя все больше и больше, — рассеянно сказала Эва. — Прямо как графиню Эльжбету.

— А кто такая — графиня Эльжбета? — спросила Ника.

— О, Андрес не рассказывал вам эту легенду? — оживился Карел. — Тут недалеко от Пьештян, в долине Вага, есть замок Чахтице. Четыреста лет назад в нем жила графиня Эльжбета Батори. Графиня Эльжбета была очень красивой женщиной и совершенно не менялась с годами. Пошел слух, что она продала душу дьяволу, а в награду получила вечную молодость.

— Ну, душу дьяволу она на самом деле продала, — рассеянно бросила Эва, по пути срывая с кустарника красно-желтый листок.

— Да? — заинтересовалась Ника. — Это как?

Карел еще плотнее прижал к себе ее локоть:

— Чтобы сохранить молодость, графиня Батори купалась в крови юных девушек. Триста девушек она погубила, а может быть, и больше. Когда об этом узнали, то осудили ее на пожизненное заключение в замке. Если вы задержитесь в Пьештянах еще на день, мы можем туда съездить. Правда, от замка остались одни развалины. Ходит слух, что в полнолуние призрак графини возвращается на место преступлений и для молодых девушек, оказавшихся поблизости, это небезопасно. Эльжбета Батори по-прежнему жаждет крови.

От этой истории Нике стало не по себе.

— Это все действительно было? — чуть помолчав, спросила она Карела.

— Истинная правда, — горячо заверил он.

— Какой ужас!

— Ну что вы, дорогая, — Карел погладил Нику по руке, — не надо принимать так близко к сердцу то, что было четыреста лет назад.

Внезапно заросли кустарника кончились. Дорожка вывела к небольшому пруду, на светлой глади которого плавали огромные листья с загнутыми вверх краями. Листья поддерживали очень крупные кувшинки белого и малинового цветов. Таких Ника никогда в жизни не видела. Однако почти все кувшинки были закрыты, и лишь некоторые начали приоткрывать лепестки.

— Вот, Вероника, это и есть знаменитая виктория регия, королева цветов! — торжественно сказал Карел. — Нравится?

— Очень, — искренне сказала Ника. — Но почему здесь только бутоны? Неужели ни одна не расцвела?

— К вечеру все раскроются, — Карел махнул рукой. — Виктория регия цветет всего два дня — день белым цветом, день малиновым. — Он помолчал немного, потом искоса посмотрел на Нику и добавил: — Белый цвет — цвет юности. Но он не смотрелся бы так выигрышно, если бы рядом с ним не было зрелого малинового.

Карел стоял так близко, что Ника чувствовала его дыхание. «Как тяжело он, однако, дышит, — подумала она. — Вот что значит сидячий образ жизни». Близость Карела была неприятна, и Ника сделала движение, чтобы отодвинуться, как вдруг он жестом собственника притянул ее к себе. От неожиданности Ника не сразу сообразила, что происходит, — и тут же мокрый рот Карела накрыл ее губы. Ощущение было такое, как если бы она поцеловала лягушку! Ника уперлась кулаками ему в грудь и резко отклонила голову.

— Вы с ума сошли!

Нику трясло от негодования, но Карел и не думал выпускать ее. Как ни странно, он оказался на редкость сильным. Ника оглянулась, призывая на помощь Эву, но Эва куда-то исчезла. Тогда Ника исхитрилась и ударила Карела локтем в солнечное сплетение.

— Отпусти меня!

Но они стояли слишком близко друг к другу, и удар не получился. Карел от сопротивления совсем взбесился:

— Отпустить? — зло сощурившись, прошипел он. — Не раньше, чем я наслажусь твоим аппетитным телом, детка. Расслабься, и нам не будет плохо. Вот увидишь: я умею доставить удовольствие женщине не хуже, чем твой белобрысый красавчик с рыбьей кровью.

И, зажав ей рот своим, он начал грубо мять ей грудь, немилосердно тискать толстыми липкими пальцами нежную плоть. Однако свитер служил преградой, и Карел несколько ослабил хватку, пытаясь забраться рукой под него.

Первая оторопь у Ники прошла, она сгруппировалась и одним точным движением освободилась из мерзких объятий, отпрыгнула на два шага и застыла. Карел сделал движение по направлению к Нике.

— Только попробуй подойди, — мрачно предупредила она. — Тогда никогда в жизни уже не сможешь ни с кем переспать!

Такого сопротивления Карел не ожидал. Он тупо, как баран, смотрел на Нику.

— Ну детка, — по тону чувствовалось, что он растерялся, — ну что ты…

Он опять двинулся к ней. Ника размахнулась и коротким точным ударом в низ живота заставила его согнуться пополам.

Карел вскрикнул от боли и сквозь зубы пробормотал какое-то чешское ругательство.

— Скажи спасибо, что… — не закончив фразы, Ника махнула рукой, повернулась и пошла по дорожке назад. На душе было мерзко и хотелось заплакать в голос. Ну что же это такое! Ну как он посмел! Он же друг Андреса! Даже если и не друг — приятель, партнер, какая разница! И куда делась Эва? Кажется, только что была рядом с ними и вдруг исчезла. Неужели этот Карел свою собственную жену ни в грош не ставит? Или… Ника остановилась, пораженная догадкой. Да они это нарочно все придумали! Пока Карел пристает к Нике, Эва охмуряет Андреса! Ну точно — не зря она к нему все время липла!

Ника быстро пошла, а потом побежала обратно к причалу и с размаху налетела на Андреса, неторопливо шедшего ей навстречу.

— Что такое? — шутливо сказал он, ловя ее в объятия. — На озере пожар?

Ника прижалась лицом к его груди и почувствовала, что задыхается. Она не могла вымолвить ни слова. Андрес погладил ее по растрепавшимся каштановым волосам:

— Так куда ты так бежишь? И где Эва с Карелом?

От его ласки словно разжалась невидимая рука, державшая Нику за горло, и она разрыдалась. Андрес встревожился всерьез:

— Да скажи мне наконец, что с тобой? Что случилось?

— Карел… — выговорила Ника сквозь слезы, — он… Он… Он пристал ко мне… и…

— Что? Карел?! — изумленно повторил Андрес и вдруг расхохотался.

Меньше всего Ника ожидала такой реакции. Она отпрянула от Андреса — в ее глазах ужас смешался с негодованием:

— Как ты можешь смеяться? Он чуть не изнасиловал меня!

— Карел! — Андрес, все еще улыбаясь, махнул рукой. — Да он и мухи не обидит! Любовь моя, тебе, вероятно, просто показалось. Это была шутка.

— Шутка? — У Ники даже слезы на глазах высохли. — Ничего себе шутка!

— Согласен, шутка не самая удачная. У Карела вообще весьма… хм… своеобразное чувство юмора. Но, уверяю тебя, ничего плохого он бы тебе не сделал.

Ника продолжала во все глаза смотреть на Андреса, ничего не понимая. Да как он может так говорить!

— О, да вот она! — послышался за ее спиной веселый голос Эвы.

Ника затравленно оглянулась. Карел и Эва под руку шли по дорожке — как ни в чем не бывало! Вот Карел подошел к ней и церемонно опустился на одно колено.

— Дорогая Вероника, — патетически начал он. — Прошу простить за пылкость моих чувств к вам, так неумело и некстати проявленную. Надеюсь, что мое неожиданное признание не слишком вас испугало. — Он шутливо склонил голову, имитируя глубокое раскаяние.

Ника слегка отступила назад, но Андрес удержал ее за плечи:

— Ну вот, видишь? Я же тебе говорил!

— Кажется, Карел напугал вас, дорогая? — участливо спросила Эва. — Но не надо на него сердиться. Его шутки часто бывают так нелепы!

Ника не знала, что и думать. С одной стороны, они уверяют ее, что это шутка, но с другой… Она же своими глазами видела его лицо — намерения были заявлены самые серьезные. И не будь она хорошо тренирована… Кто знает, что бы тогда случилось!

— Жду вашего приговора. — Карел продолжал стоять на коленях.

— Простите его скорее, — Эва умоляюще сложила руки. — Его ревматизму такая поза противопоказана.

— Ну, любовь моя, — Андрес наклонился к Никиному уху, — не будь злючкой. Прости.

Ника совсем растерялась.

— Ну если… Если вы все… — пролепетала она. — Если вы все так считаете — хорошо…

— О, как я счастлив! — Карел подскочил как резиновый мячик и быстро чмокнул Нику в щеку. — Как я счастлив!

— Вот и ладно! — Андрес, казалось, тоже был доволен. — Я же знал, что ты у меня умница! А теперь давай вернемся и посмотрим на викторию регию. Я-то ее еще не видел.

Он обнял растерянную Нику и осторожно повел обратно к озеру.