…В хирургическом кабинете, куда была доставлена больная, Йохим следил за медсестрой, снимающей повязки. Пальцы сестры работали ловко и быстро, порхая над белым коконом, но ему эта процедура казалась бесконечной. Уже были размотаны кипы бинтов, а маска оставалась, и Йохим начал сомневаться, окажется ли под ней лицо, которое он так ждал: в детстве его потрясли кадры английского фильма, в котором человек-невидимка, освободившись от бинтов, попросту исчез. Чтобы успокоиться, он отошел в сторону, изучая хирургические инструменты, разложенные в эмалированном лотке.

– Готово, доктор, – раздался за спиной голос медсестры.

Йохим обернулся и на мгновение, как тогда, в самом начале медицинского поприща – его случайный гость и мученик – зажмурил глаза и впился ногтями в ладони, стараясь собраться с духом.

Через минуту, вооруженный пинцетом с зеркальцем, он был только доктором Динстлером, изучающим рабочий материал, а буря эмоций, всколыхнувшаяся поначалу, была поспешно подавлена и спрятана в дальний ящик сознания – до последующего разбирательства.

Поверхностные повреждения лица мадемуазель Грави затягивались, покрывая, как травка в поле, оставленные боем воронки и рытвины. Волосы, сбритые от правого уха до темени, уже торчали мягким ежиком, открывая лиловато-зеленую гематому, залившую скулу и рассеченную большим вспухшим рубцом до самого глаза. Изуродованный нос, подбородок с рваным швом, стянутым скобками, заплывший, неоткрывающийся глаз и верхняя губа искривленного, нехотя усмехающегося рта вопили о жесточайшем насилии, совершенном слепой варварской силой.

Доктор Динстлер внимательно изучал раны, боясь признаться, что не находил теперь знакомых черт в хаосе искромсанной плоти. Да и так ли это? Не наваждение ли, не хитрое ли изобретение изощренного воображения, все эти «узнавания», скрытые замыслы судьбы и призывы к Деянию?

И в эту ночь он не мог уснуть от предельного напряжения и усталости. Его мысли метались, шарахаясь в тупики, чувства вопили противоречивым разноголосьем, и чем дальше – тем меньше он понимал что-либо, ощущая, как сходит с ума. Порывшись в аптечке, Йохим в отчаянии проглотил три таблетки снотворного, оставленного Нелли, хотя до этого не употребил и одной. Он шептал короткую молитву Корнелии, держась за нее как за спасательный круг…

И проснулся на рассвете, проспав всего четыре часа, с ясной головой и бодрящим предвкушением интересного дела, по которому давно уже чешутся руки.

К вечеру на его столе, заваленном фолиантами научных трудов, лежали три аккуратных листа бумаги с подробным описанием цикла операций. Дотошный план с пунктами и подпунктами шаг за шагом прослеживал все этапы лицевой пластики, предусматривая на каждой ступени возможность трех вариантов – от отрицательного до самого благоприятного. С этими листками к семи часам вечера Динстлер явился к шефу.