Йохим принял предложение и, собравшись с силами, отважился позвонить Ванде. Оказалось, что она заключила контракт с престижной фармацевтической фирмой в Калифорнии и вернется в Грац не ранее чем через год. Он облегченно вздохнул, не слишком огорчившись этому. Теперь ничто не мешало Йохиму углубиться в работу, интригующую тем непреодолимым препятствием, которое встало перед лицевой хирургией еще перед Второй мировой войной.

Йохим сразу же ощутил этот предел, сводящий, по существу, все «чудеса» Леже к уровню очень высокого хирургического ремесла.

Как-то раз, еще в начале своего пребывания в санатории, Йохим прочел Нелли целую лекцию.

– Понимаешь, дорогая ты моя фантазерка, никаких сатанинских секретов здесь нет. Секретничают лишь те, кто хочет замолчать перед пронырливой общественностью интерес к собственной внешности или озабоченность старением, ну и, конечно, люди, начинающие в силу тех или иных причин, новую биографию. Но Леже этим не занимается, – поспешил добавить Йохим. Он скрывал от Нелли истинную причину своего пребывания в клинике и историю Натана. – Сама же пластическая хирургия, как заманчиво ни звучит это определение, на сегодняшний день может не так уж много. Не многим больше того, что умела уже пять тысячелетий назад. И чтобы овладеть ее секретами, вовсе не надо продавать душу дьяволу. Хотя, наверное, многие бы и согласились. Но видишь ли, судя по всему, за последние тысячелетия никому так и не удалось заключить эту сделку: все топчутся и толкаются практически на том же месте.

Пластику носа делали уже в Древнем Египте, на что имеются указания в папирусе Эберса, написанного около трех тысяч лет до нашей эры. А в Древней Индии за тысячу лет до нашей эры, как упоминает Суструта в своей книге познания жизни «Аюрведа», проводились операции на лице, причем для пластики носа использовалась кожа со лба и щек. И даже делались попытки сформировать носовые отверстия!

Дело в том, что развитие ринопластики, то есть пластики носа, у древних народов было вызвано вполне бытовым явлением: носов лишались очень многие – и в качестве общественного наказания, и в результате личной мести. В Индии даже существовали специальные палачи-носорубы, а также исполнявшие их обязанности жрецы низшей касты. Одни рубили, а другие тут же пытались как-то помочь увечным. Тогда и был отработан популярный по сей день прием – использование лоскута кожи со лба «на ножке» – то есть поэтапное приживление трансплантата к новому участку, не пересекая поначалу его связи со старым. Лоскуты выкраивались по заранее изготовленной «выкройке» и обычно хорошо приживались к свежим краям «сруба», не отличаясь по цвету. «Индийский способ» получил большое распространение, дойдя до середины двадцатого столетия, естественно в несколько модифицированном виде. Дело в том, что однослойные кожаные лоскуты быстро сморщиваются и нос приобретает весьма непривлекательный вид. Уже древнеиндийские экспериментаторы пробовали практиковать свободную пересадку тканей, то есть без соединительной «ножки». Причем перед тем, как взять лоскут для носа с ягодицы, поколачивали кожу деревяшкой, чтобы увеличить ее жизнеспособность. Но это были лишь отдельные, малоудачные попытки.

Заметив, что Нелли уселась в позе внимательной ученицы, Йохим приосанился, изображая «доктора Динстлера». Голосом одного из грацевских профессоров, рассказывающих о размножении вирусов с интригующими интонациями светской хроники, продолжал:

– В таком состоянии лицевая хирургия находилась вплоть до пятнадцатого века, когда сицилийский военный хирург Бранка стал восстанавливать носы, пользуясь свободной пересадкой кожи лба и щек, а его сын, Антоний, начал производить пластику носа, и губ, и ушей, беря кожу с плеча.

Это было время закрытого сектантства, и приемы многих ремесел, хранящиеся в тайне, передавались только по наследству. Но в тысяча пятьсот девяносто седьмом году в Венеции вышла в свет богато иллюстрированная книга профессора Тальякоцци с подробным изложением и описанием всех этапов операции носа и губ с помощью кожи плеча. Таким образом, лицевая хирургия стала открытой наукой! Однако, несмотря на это, вплоть до начала девятнадцатого столетия она занимала весьма скромное место в медицине. И даже расцвет этой области хирургии в начале двадцатого века был связан все с теми же двумя методами ринопластики – по «индийскому» и «итальянскому» образцу.

И вот тут-то для лицевой пластики пришла пора расцвета: с полей брани Первой мировой войны потянулся нескончаемый поток людей с самыми разнообразными увечьями.

Представляешь этих изуродованных инвалидов, на которых испытывалось неведомое ранее оружие? Теперь приходилось оперировать редко встречавшиеся в мирной жизни травмы – огромные повреждения челюстей, нёба, дефекты губ, век, глаз, устранять аномалии не только мягких, но и твердых тканей. Где-то в середине тридцатых годов в качестве трансплантата твердых тканей стали применять трупный хрящ, затем кость, потом пластмассу… И, собственно… – Йохим пожал плечами. – Все!..

– Что значит «все»? – возмутилась Нелли. – Всем известно, что голливудские звездочки далеко не всем обязаны природе.

– Ах, это же совсем другое дело! Что-то можно подправить, «дотянуть» до совершенства. Но переделать – невозможно! Увы, пока, – констатировал явно озабоченный этим обстоятельством Йохим.

– Вот тебе, дорогой, как раз этим и стоит заняться. А что? Сделаешь из меня Одри Хепберн! – Нелли вздернула пальцем кончик носа и вытаращила глаза.

Но «профессор Динстлер» остался серьезен – уж очень прихватила его «за живое» пластическая хирургия.

Изучив литературу, излагавшую историю и современное состояние этой отрасли медицины. Йохим испытал некое чувство интригующей неудовлетворенности: казалось, поиски коллег Леже уже вплотную подошли к той двери, за которой откроются принципиально новые возможности.

– Э, нет! В том-то и дело, молодой человек, что у этой двери топчутся уже не одно столетие настоящие мастера, – охладил Леже новаторский пыл Йохима. – Мы люди, а не боги. И не стоит притязать на сотворение мира. Совершенствование частностей, отработка деталей, методики, сами по себе очень важны в этом кропотливейшем деле. Взгляните на плоды моих усилий. Взять хотя бы знакомую вам мадам Элизабет – вчера я случайно столкнулся с ней в парке – и не узнал! Так по-новому, молодо и привлекательно выглядело это лицо, которое я по крохе «вылепил» сам.

– Увы, профессор, не вылепили, а лишь только починили, – вздохнул Йохим.

Покорный внешним обстоятельствам, кротко подчиняющийся чужой воле, он вступил на заколдованную территорию, с удивлением обнаружив, как тяготит, как раздражает его здесь привычное смирение…

Нелли все же вернулась к началу занятий в университет, а оставшийся в одиночестве Йохим погрузился в работу. Сосредоточенно и вдумчиво входил он под руководством Леже в ту область медицины, которая могла дать ему магическую власть. Власть над плотью и небрежной природой, власть художника, к которой он всегда тайно стремился.