Книга: Женщина без мужчины
Назад: 10
Дальше: 12

Книга вторая
УДАРЫ СУДЬБЫ

11

— Я первая жена Уоллеса.
— Неправда. Его жена погибла в войну при бомбежке Лондона!
— Кто вам это сказал?
— Уоллес.
— Он всегда немного преувеличивал…
Натали не могла оправиться от изумления.
— Что значит — преувеличивал?
Марго улыбнулась чуть хитро.
— Он любил сочинять… Во всяком случае, я его первая жена. И, как видите, пока не умерла…
Гнев Натали смешивался с желанием истерически рассмеяться. Ей столько пришлось пережить за последнее время — и трагедию, и фарс.
— Зачем вы полезли в мой дом?
— Откуда я знала, что вы там? Вы оставили свой «БМВ» в Нью-Йорке.
— Вы перерезали телефонный провод и испортили сигнализацию. Вы были вооружены…
Марго вновь с опасением глянула на соседку.
— Потише, пожалуйста!
— Вы испортили сигнализацию! — Как старуха могла это сделать, оставалось для Натали тайной, окутанной мраком. Это больше всего бесило ее.
— Я все исправлю.
— Не шутите со мной, Марго! Я готова заявить на вас в полицию. Думаю, газетчикам придется по душе эта история. Вы скажете мне наконец правду?
— Я хотела узнать, какую контрабанду вывез Уоллес из России.
— Разве он занимался контрабандой? — Изумлению Натали не было границ. — Вы бредите. Он не мог поставить под удар весь наш бизнес!
— Ваш бизнес — только малая часть того, чем занимался Уоллес.
Натали готова была выплеснуть на старушку Марго тысячу вопросов. Люба тоже намекала на какие-то таинственные операции Уоллеса в России. Неужели поездки на пушные аукционы были только прикрытием для более важных и, вероятно, опасных дел? Один вопрос Натали не могла не задать сразу же:
— Вы знаете, кто застрелил его?
— Я не могу вам сказать.
— Вы скажете… или я тут же зову полицию.
Марго вздрогнула от испуга.
— Поверьте, я не знаю конкретно эту женщину, но, уверяю вас, это не любовная история.
Натали ощутила какую-то расслабленность во всем теле. Напряжение, мучившее ее все время, как будто начало ослабевать. Впервые после смерти Уоллеса кто-то твердо заявил Натали, что муж не изменял ей. Но Марго тут же подпортила ей настроение, добавив с ехидством:
— Впрочем, про Уоллеса ничего нельзя сказать наверняка.
Натали парировала не без злости:
— Признайтесь, Марго, вы не принадлежите к тому типу женщин, которыми увлекался Уоллес.
— Не ворошите прошлое. — Женщина погрустнела. — Конечно, он предпочитал более высоких и более костлявых. Вроде вас.
— А Люба?
— Кто?
Ее реакция казалась искренней, но Натали не верила ей.
— Выкладывайте, Марго, все до конца. Как вы стали его женой?
— Я встретила его в Германии в 1939 году. Он был совсем юным и крутился среди нацистских бонз. Он добивался разрешения на вывоз из страны в Англию еврейских детей. Мне было девятнадцать. У меня на руках были маленькие сестры. Что-то пошло не так, как ожидалось, и наш специальный эшелон задержался на границе. Шло время. Мы умирали от страха. В конце концов подъехал генерал в открытом автомобиле, махнул рукой охране, и мы продолжили свой путь. Из окна я увидела молодого парня, сидящего в машине между генералом и его адъютантом. Он приветливо улыбнулся мне как раз в тот момент, когда немец спроваживал нас через границу.
Мы вновь случайно встретились через пару недель на улице в Лондоне, и он затащил меня в постель, потратив на это меньше времени, чем я сейчас трачу на рассказ об этом примечательном событии. В уплату за мою потерянную невинность он поведал мне правду о том, что произошло тогда на границе.
Натали было неприятно слушать о любовных приключениях Уоллеса, пусть даже с тех пор прошло почти полсотни лет.
— Уоллес в машине держал генеральского адъютанта под прицелом. Он сунул пистолет ему меж ребер. А до этого он застрелил генерала.
— Как? Генерал же махнул рукой!
— Уоллес махал его рукой. Генерал был уже трупом.
— Выдуманная история! — пожала плечами Натали.
— Может быть, но в духе тех времен!
— Он мне ее не рассказывал…
— Забыл или не хотел ворошить прошлое.
— А что было дальше? — все-таки спросила Натали.
Марго ответила не без хвастовства:
— Я завербовалась туда же, где уже служил он. И меня забросили обратно в Германию. Я там неплохо поработала.
Это уже кое-что объясняло. Например, умение старой леди справиться с сигнализацией.
— Но у меня сдали нервы. Я возвратилась в Лондон. С разведкой было покончено. На фабрике моего отца в Лейпциге я научилась шить белье. И в Лондоне стала зарабатывать себе на жизнь этим же ремеслом. Самая мирная профессия!
— Он говорил мне, что вы погибли при бомбежке!
— Уоллес никогда не лгал от начала до конца. Чаще всего он рассказывал полуправду. Моя подруга действительно попала под бомбу на Стренде в сороковом году.
— Кем она была для него?
— Не знаю и никогда теперь не узнаю, — усмехнулась Марго. — И вы тоже, Натали. Кстати, она была похожа на вас. Его любимый тип женщин.
— А история про его встречи с Трумэном?
— Он вам это рассказал?
— Это правда или полуправда?
— Может быть, и правда. Вы знаете про его отца?
— Да.
— Его отца союзники отдали на растерзание Сталину. И вот тогда Уоллес вспыхнул от ярости. Он решил воспользоваться случаем. Трумэн награждал медалями отличившихся во время войны сотрудников спецслужб. Уоллес был в их числе. Вы знаете, каким он мог быть настойчивым, когда чего-либо хотел. Я представляю, как он загнал президента в угол в Белом доме и внушал ему, что Сталину нельзя верить ни в чем, что в Кремле засели хитрые гангстеры, которые водят западных простаков за нос и неуклонно добиваются своих преступных целей.
Любую информацию, поступающую из России, убеждал президента Уоллес, надо проверять и перепроверять. Русские — мастера разыгрывать спектакли перед западной аудиторией, а Сталин талантливейший из режиссеров. В России нет ничего очевидного, ничего, что можно принимать на веру, — ни правдивой статистики, ни нейтральной прессы. Заявления или обещания их вождей — словесная шелуха. Разведывательные службы Британии и США напичканы советскими агентами и занимаются дезинформацией. А хуже всего то, что, чем больше разрастается их штат, тем сильнее они влияют на политику и могут манипулировать самим президентом, навязывая ему свое мнение.
Гарри Трумэн сделался багровым. Уоллес ожидал такой реакции. В гневе президент становился красным, как вареный рак. Уоллес все рассчитал заранее. Трумэн ненавидел само слово «шпионаж», всякие секреты, явки, шифры, клички, коды, пароли. Профессиональных агентов он к себе почти не допускал. Ему казалось, что взрослые дяди играют, как подростки, в шпионов за счет налогоплательщиков. Он укорял себя за то, что согласился на создание новой структуры — Центрального разведывательного управления. Будущее послевоенных поколений он поначалу представлял в радужном свете. Две великие империи поделят земной шар пополам и уж как-нибудь договорятся между собой. Я уверена, ваш отец рассказывал вам об этом.
— Что вы знаете о моем отце и обо мне? — удивилась Натали.
— Кое-что знаю! — Марго вновь хихикнула. — В общем, Трумэн угодил в ловушку, поставленную Уоллесом. Он не любил профессионалов-разведчиков, не доверял им, но нуждался в информации. Уоллес нашел для него удобный выход из положения. Он предложил ему свои услуги в качестве частного лица, которое берет на себя сбор сведений в России, сплетет там свою сеть и будет докладывать обо всем лично президенту — только ему одному. Трумэну это понравилось…
— Все неправда! — воскликнула Натали. — То, что вы рассказали, могло случиться сейчас, в наше время — частные армии или секретные службы и тому подобное, — но не сорок лет назад. То, что я слышала от деда про Трумэна, напрочь опровергает ваш рассказ. Трумэн был такой человек, что не пустил бы Уоллеса на порог своей резиденции.
Марго сочувственно посмотрела на Натали.
— Вы наивны, дорогая! Вряд ли ваш дедушка знал о Трумэне хоть десятую долю того, что знал о нем Уоллес. Конечно, Трумэн поставил свои условия. Никаких тайных операций, диверсий, убийств… Никаких «гарвардских ковбоев», как он их называл, роющих подземный туннель под Кремль, чтобы заложить динамит в ночной горшок Сталина. Он придерживался честных правил игры и не лазил в чужой карман, не отнимал хлеб у ЦРУ. Он жаждал объективной информации из непредвзятых уст. Это и обещал ему Уоллес. Никакой войны, никаких расходов. Брак не по расчету, а по любви.
У Уоллеса были все шансы преуспеть в таком деле. Торговля пушниной — для России источник получения западной валюты, и каждый такой купец — там желанный гость. Все увивались вокруг Уоллеса, все старались ему угодить. За водкой под икру языки развязывались быстро. Уоллес умел поддержать любой разговор — вам ли этого не знать? Партийные и беспартийные — все слетались к нему на огонек и хоть по капельке что-то приносили на крылышках. Уоллес плел свою паутину, а Трумэн потирал руки от удовольствия…
— Вам откуда все это известно?
— Мы же были мужем и женой. Я открыла контору в Лондоне…
— Кто платил за все?
— Только не Трумэн. Уоллес достаточно зарабатывал на мехах. Вероятно, он имел какие-то налоговые льготы…
— И много людей работало на Уоллеса?
— Много.
— Двадцать? Тридцать?
— Сотни.
— Это дорого стоит.
— Ошибаетесь, милая. На него работали даром. Уоллес никогда не платил за любовь… тем более за дружбу. Он был «голубем мира». Русские верили, что торговля с Западом выгодна для всех. Лучше торговать, чем воевать. Они по-дружески доверяли ему некоторые секреты, а он не предавал их, потому что дальше Трумена информация никуда не шла.
Натали вспомнила слово «предатель», произнесенное незнакомкой в момент убийства.
— Что же делали вы?
— Помогала Уоллесу чем могла. Лондон ведь международный перекресток. У меня был склад…
— Чего?
— И товаров… и сведений.
— Он вам доверял?
— Конечно. И до развода, и после. Вместе с Уоллесом мы готовили блюдо, которое он подавал потом президенту на стол.
— Мне не верится, что такой занятой человек, как президент, уделял столько времени торговцу пушниной.
— Уоллес умел подать самую суть. А с годами его приятели в России поднимались все выше и выше по служебной лестнице и все ценнее становилась добываемая ими информация. В России нужные знакомства стоят дороже денег.
— Блат?
Марго кивнула и рассмеялась.
— Там все делается по блату… даже место на кладбище. Уоллес имел блат повсюду.
— Как же Трумэн решился на такой риск?
— Чем рисковал Трумэн? Ничем. Предположим, «Смерш» взялся бы за Уоллеса и приставил ему к яйцам электроды — ты это имела в виду?
— Может быть.
— И Уоллес заорал бы под пыткой: «Я работал на Трумэна!» Ну и что? Трумэн бы спросил: «Кто этот Уоллес? Я не знаю такого». И все преспокойно бы это скушали. Ведь все их беседы протекали с глазу на глаз.
— Как долго это продолжалось?
— А ты как думаешь? — спросила Марго ехидно. — Кто из президентов отказался бы от такого наследства? Эйзенхауэр, во всяком случае, был не дурак. Когда происходила смена президентской команды, Уоллеса передавали по эстафете. Уоллес приходил к вновь избранному счастливчику и объяснял правила игры. Если новый президент кому-нибудь проговорится о хобби скромного торговца пушниной — супруге ли, начальнику генштаба, госсекретарю, кому угодно, — Уоллес тут же завязывает с этим делом. Ведь он по собственной воле рискует жизнью за «железным занавесом» без всякой помощи и вознаграждения. Если президент не нуждается в нем больше — он будет счастлив посвятить все свое время меховой торговле.
— И кто в конце концов указал ему на дверь? Картер?
— Сама догадаешься, если пораскинешь мозгами.
— Скажите мне, я должна знать!
— Прогнала бы ты Уоллеса, будь ты на месте президента? Вряд ли. Кто откажется подглядывать в замочную скважину без всякого риска, что тебя застукают? Уоллес был именно такой щелью в «железном занавесе», через которую все видно и слышно. Разве плохо иметь глаза и уши везде — в Кремле, в ЦК партии, на правительственных дачах? И очень приятно знать больше, чем директор ЦРУ, который с умным видом морочит тебе голову сверхсекретными докладами. Сиди себе в Овальном кабинете и украдкой посмеивайся! Вздумают, например, аналитики из Министерства обороны или НАСА испугать президента советской ракетной программой, а ему не страшно. Он-то знает, что командующий стратегическими ракетными войсками СССР однажды признался своей любовнице, что дальность полета их ракет вдвое меньше расчетной. А любовница эта — внучка другого советского маршала, а маршал этот послал свою внучку в Париж в составе торговой миссии, а в Париже она случайно повстречала Уоллеса, знакомого ей по Москве, и он вызвался показать ей «настоящий» Париж. И они повеселились вдоволь и обменялись сплетнями и анекдотами, и вот теперь президент все знает о советских ракетах. Уоллес был мастер ублажать тех, кого надо.
— Что значит — ублажать? Он что, спал с русскими женщинами, чтобы выведать военные секреты СССР?
— Он был мастер на все руки.
— Вы хотите меня уверить, что уважаемого во всем мире торговца пушниной шестидесяти пяти лет от роду, который был моим мужем, пристрелили за шпионаж против России?
— Красивая смерть! И вовремя он сделал вас своей вдовой, освободив вакансию. Вы еще молоды. Все могло кончиться не так удачно для вас. — Марго перешла на холодный, вежливый тон.
— По-вашему, я должна благодарить судьбу?
— А разве нет?
— Замолчите! Заткнитесь!
— Потише, милая. Я тоже когда-то ревновала. Я тоже была его женой… Конечно, вы оба счастливо отделались, и я вижу по твоим глазам: ты рада, что его убили враги, а не оскорбленная любовница.
Марго вдруг сменила тему беседы:
— Теперь твоя очередь рассказывать, Натали. Кто такая Люба?
— Какая Люба? — встрепенулась Натали.
— Ты сама назвала имя — Люба! Не скрытничай. Выкладывай все до конца.
Натали надоело лгать и выкручиваться. Она почувствовала облегчение от мысли, что может поделиться с кем-то своей тайной.
— Уоллес имел в доме секретный телефон. Я обнаружила его случайно. Позвонила неизвестная женщина, заговорила по-русски, назвалась Любой. Она не знала, что Уоллеса уже нет в живых. Мы встретились. Она все выпытывала, что Уоллес говорил мне о ней. Я ее убеждала, что он ничего не говорил… Она призналась, что виделась с ним в России. Сказала, что Уоллес считался там важной персоной, имел блат и работал «налево». Вам понятно?
— Разумеется… Продолжай.
— Она спросила, упоминал ли Уоллес когда-нибудь кого-то Миллионера.
— Это кличка?
— Не знаю. Мне про Миллионера он не говорил. Люба еще сказала что-то невнятное: то ли «Уоллес — дурак», то ли «его одурачили»… И очень удивилась, узнав, что Уоллес собирался взять меня с собой в Россию. Как вы думаете, кто она?
— Если она его агент — тебе повезло… Ты в порядке. Если же это КГБ закинул удочку — будь настороже!
— При чем тут я?
— Ты ответила на телефонный звонок… Ты уже влипла в паутину, милая. Только неизвестно, в чью — Уоллеса или КГБ.
— Люба была напугана, — продолжала Натали, решив быть до конца откровенной с Марго. — Увидев какую-то пожилую пару, она сорвалась с места. Ее будто ветром сдуло… Она убежала через кухню ресторана и скрылась…
— Интересно, кого она так боялась?
— Она оставила на столе газету. Она еще раньше старалась привлечь мое внимание к одному объявлению. Там было слово «жемчуг».
— Жемчуг?
— Жемчуг! «Жемчужины» — это порнографическая книжонка. Я нашла ее в столе рядом с телефоном.
— Вот старый негодяй! — рассмеялась Марго. — Это в его духе использовать порнуху для шифровки.
— Это как-то связано? Объявление в газете и книга?
— Это послание Уоллесу, а может быть, тебе. Ответ должен быть зашифрован через книгу-код.
— Что это такое — книга-код?
— Способ шифровки. Ты пишешь сообщение цифрами, которые обозначают страницы, строчку и слово. Просто и надежно… Конечно, до тех пор, пока они не догадаются, какая используется книга. Сложность в том, что надо выбрать книгу, где содержатся нужные слова. С помощью «Мадам Бовари» нелегко передать информацию о советских танковых дивизиях.
— В газетном объявлении не было никаких цифр.
— То был обычный сигнал. Люба рассчитывала, что ты знаешь пароль, и надеялась получить отзыв. Она проверяла тебя, но ты не прошла проверку…
— Она допытывалась, что привез мне Уоллес. Вы тоже задали подобный вопрос! Говорите, что вы искали в моем доме?
Марго ответила со всей серьезностью:
— Точно не знаю, но что-то достаточно малых размеров, чтобы спрятать от любых зорких глаз на границе, и достаточно важное, чтобы решиться на убийство.
— Что же это может быть?
— Зная методы Уоллеса, я бы предположила, что это магнитофонная запись. Личное послание к кому-то.
— В его диктофоне осталась пустая кассета. Полиция прослушала ее несколько раз.
— Вряд ли он стал бы провозить ее на себе.
— Теперь я поняла. Это вы учинили разгром в нашей городской квартире.
— Что?
— Вы там тоже что-то искали.
Марго вскочила с кровати. Сломанные ребра заставили ее вскрикнуть от боли. Превозмогая боль, она достала из шкафа дорожный костюм из грубого твида.
— Помогите мне одеться!
— Что с вами?
— Я не была в вашей квартире! — Она стиснула зубы. Каждое резкое движение причиняло ей страдание, но она держалась мужественно. — Поймите! Охота началась, и не я одна иду по следу. Черт побери! Какую дьявольскую штуку притащил он из России?
— Вам надо лежать. Вы ранены.
— Лучше быть раненой, чем мертвой.
Назад: 10
Дальше: 12