На следующее утро Вальмар и Ариана встретились за завтраком. По их поведению никто не мог бы заподозрить, что минувшей ночью случилось нечто необычное. Во второй половине дня шофер встревоженно доложил, что старый «форд» госпожи фон Готхард исчез. Вальмар немедленно позвонил в полицию. Автомобиль был найден вечером. Он стоял возле станции целый и невредимый. Полицейские были уверены, что это проделки юного Герхарда, решившего немного покататься. Эта история их развеселила, а Герхард, призванный для ответа, весьма убедительно бушевал и возмущался. Поскольку дело было внутрисемейным, полицейские удалились, а машину поставили на место в гараж.

– Папа, я не брал автомобиль! – негодовал Герхард.

– Правда? Ну тогда говорить вообще не о чем.

– Нет, я вижу, что ты все-таки меня подозреваешь!

– Это не имеет никакого значения. Главное, что машина вернулась на место. Однако мне хотелось бы, чтобы в будущем ты или твои приятели больше… не одалживали машину Кассандры.

Вальмару было неприятно вести с собственным сыном подобную игру, но выбора не оставалось. Ариана увела Герхарда из кабинета отца и попыталась его утешить.

– Но это нечестно! Я ни в чем не виноват! – кипятился подросток. Потом вдруг с подозрением уставился на сестру. – А может, это твоих рук дело?

– Конечно, нет. Не говори глупостей. Я и водить-то не умею.

– Нет, это ты, я знаю!

– Герхард, не пори чушь.

Брат и сестра расхохотались и поднялись по лестнице на свой этаж. В результате Герхард уверился, что машину брала Ариана.

Несмотря на наигранную веселость, с которой держалась Ариана, отец почувствовал, что с девушкой что-то не в порядке. По утрам она почти все время молчала, а вечером, после гимназии или госпиталя, немедленно удалялась к себе в спальню. Разговоров с отцом она избегала. Так продолжалось целую неделю. Потом Ариана внезапно появилась у Вальмара в кабинете, и он увидел, что глаза ее мокры от слез.

– Ты что-нибудь знаешь о нем, папа? – спросила она, и Вальмар сразу обо всем догадался. Именно этого он и опасался.

– Пока нет. Пройдет немало времени, прежде чем он даст о себе знать.

– Откуда ты знаешь? – Она опустилась в кресло возле камина. – А вдруг он убит?

– И это не исключено, – с тихой печалью ответил он. – Надеюсь, что с ним все в порядке. Так или иначе, его здесь больше нет, он ушел из нашей жизни. Теперь он пойдет своим путем, трудно сказать, куда выведет его эта дорога. Тебе лучше забыть о Максе. Для него мы – частица прежней жизни, с которой он покончил.

Но вид дочери не на шутку испугал Вальмара и, не удержавшись, он спросил:

– Ты что, влюбилась в него?

Ариана резко обернулась к нему, пораженная вопросом. Отец никогда еще не спрашивал ее ни о чем подобном.

– Я не знаю… – Она зажмурилась. – Но я так беспокоилась за него. Он ведь может…

Она слегка покраснела и отвела глаза, не желая говорить всю правду.

– Понятно. Надеюсь, ты все же в него не влюблена. В таких делах не прикажешь, но…

Как объяснить ей? Что тут можно сказать?

– Понимаешь, в наше время лучше не торопиться с любовью, приберечь ее до более спокойной поры. В необычайных обстоятельствах, в период войны многое может показаться романтичным, но ощущение это обманчиво и недолговечно. Пройдет время, может быть, годы, ты встретишься с Максом вновь и увидишь, что он совсем не такой, каким тебе представлялся.

– Я понимаю это, – ответила Ариана.

Да, она понимала, и именно поэтому старалась не слишком сближаться с ранеными в госпитале, в котором работала.

– Я знаю это, папа.

– Вот и хорошо.

Вальмар глубоко вздохнул – приближался еще один опасный поворот, и отступать было уже поздно.

– Пойми, что человека, находящегося в таком положении, как Макс, любить опасно. Он в бегах, его могут схватить. Если ты связала свою судьбу с таким человеком, за тобой тоже начнут охотиться. Даже если лично с тобой ничего плохого не случится, боль утраты может погубить тебя, как она чуть не погубила Макса.

– Но как можно преследовать людей за то, что они кого-то любят? – возмутилась Ариана. – Разве человек может заранее угадать, кто прав, а кто виноват в политической борьбе?

Этот вопрос, такой наивный и в то же время такой закономерный, заставил Вальмара вновь вспомнить о Кассандре. Ее он тоже предупреждал…

– Папа, ты меня слышишь? – спросила Ариана, видя, что мысли отца витают где-то далеко.

– Тебе придется его забыть. Не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности.

Он смотрел на нее сурово, но она не отводила глаз.

– Ты тоже рисковал, когда решил помочь ему.

– Это другое дело. Но в определенном смысле ты права. И все же я не связан с Максом узами любви. – Его взгляд стал еще пристальнее. – Надеюсь, ты тоже.

Ариана не ответила. Вальмар подошел к окну и стал смотреть на озеро. Вдали виднелось Грюневальдское кладбище. Перед его мысленным взором предстала Кассандра – такой, как в последнюю ночь перед самоубийством. А ведь он предупреждал ее, но она смотрела на него теми же глазами, что сейчас Ариана.

– Ариана, я должен рассказать тебе нечто такое, о чем мне меньше всего хотелось бы тебе рассказывать… Речь пойдет о цене любви. О нацистах… о твоей матери.

Его голос звучал приглушенно и нежно. Ариана слушала как завороженная, глядя на стоявшего к ней спиной отца.

– Я не осуждаю ее, не критикую, и я не затаил на нее злобу. В этой истории нет ничего постыдного. Я и она – мы по-настоящему любили друг друга. Но когда мы поженились, Кассандра была слишком юна. Я любил ее, но не всегда понимал. Она во многом была не похожа на других женщин своего времени. В ее душе как бы тлел неугасающий огонек. – Вальмар обернулся к дочери: – Когда ты родилась, она не хотела нанимать няню, хотела воспитывать тебя сама. Мне это желание показалось нелепым, неслыханным. Поэтому я пригласил фрейлейн Хедвиг. После этого в твоей матери что-то переменилось. Она словно потеряла себя и никак не могла отыскать. – Он снова отвернулся и надолго замолчал. – Через десять лет после нашей свадьбы Кассандра встретила мужчину, который был намного моложе меня. Красивый, умный, к тому же известный писатель. Она влюбилась в него. Я знал обо всем с самого начала, даже еще раньше, чем у них начался роман. Знакомые рассказывали, что их видели вместе, да я и сам по ее глазам догадывался о происходящем. Ее глаза вновь засветились жизнью, счастьем, волшебством. – Голос Вальмара стал еще тише. – От этого, пожалуй, я стал любить ее еще больше. Трагедия заключалась не в том, что Кассандра полюбила другого, а в том, что страной завладели фашисты. Человек, которого она полюбила, был евреем. Я предостерегал ее – и ради нее самой, и ради того, кого она любила. Но Кассандра не пожелала его оставить. Она не хотела бросать его и не хотела уходить от меня. По-своему она хранила верность нам обоим. Я даже не могу сказать, что ее увлечение доставляло мне невыносимые страдания. Кассандра относилась ко мне еще лучше, чем прежде. Но в то же время она была предана и своему возлюбленному. Его перестали печатать, его подвергали остракизму, а затем… – Голос Вальмара дрогнул. – А затем они его убили. Кассандра видела, как его схватили, избили, выволокли из дома. Потом они взялись за нее. Подвергли побоям, хотели убить, но она вовремя сообщила им, чья она жена, и тогда ее оставили в покое. Кое-как твоя мать добралась до дома. Когда я вернулся, она говорила и думала только об одном – о том, что опозорила меня, что подвергает всех нас опасности. Ей казалось, что ради спасения семьи она должна пожертвовать своей жизнью… Кроме того, она не могла смириться с утратой. У меня было заседание в банке, я уехал всего на два часа, а когда вернулся, она была уже мертва. Я обнаружил ее в той ванной. – Он неопределенно показал в ту сторону, где неделю назад скрывался Макс. – Такова история твоей матери. Она полюбила человека, которого фашисты хотели уничтожить. Когда же ей пришлось лицом к лицу столкнуться с беспощадной реальностью, она не вынесла ужаса, зверства, страха… Можно сказать, что ее тоже убили нацисты. – Вальмар взглянул на дочь. – Точно так же они могут убить и тебя, если ты полюбишь Макса. Ради Бога, Ариана, не делай этого!

Он закрыл лицо руками, и впервые в жизни Ариана увидела отца плачущим.

Притихшая, дрожащая, она подошла к нему, обняла, и ее слезы оросили его плечо, а ее золотистые волосы упали ему на грудь.

– Извини, папочка… Прости, – повторяла она вновь и вновь, потрясенная рассказом. Впервые покойная мать показалась ей живым, реальным человеком. – Папа, не надо… Прошу тебя… Прости… Я сама не знаю, как это вышло… Я совсем запуталась. Было так странно, что он прячется здесь, в нашем доме. Он был такой испуганный, несчастный. Я хотела ему помочь. Мне было его жалко.

– Мне тоже было его жалко. – Отец поднял лицо. – Но лучше забыть о нем. Когда-нибудь ты встретишь человека, который будет тебе парой. Я надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор. И еще я надеюсь, что времена тогда будут лучше, чем сейчас.

Ариана молча кивнула, утирая слезы.

– Так ты думаешь, мы никогда больше не увидим Макса?

– Может быть, когда-нибудь и увидим. – Он обнял ее за плечи. – Надеюсь.

Она опять кивнула, и какое-то время они стояли молча.

Вальмар, потерявший Кассандру, прижимал к себе девочку, оставленную ему той, кого он любил…

– Пожалуйста, дорогая, будь осторожна. Ведь сейчас война.

– Хорошо, я обещаю. – Она взглянула на него снизу вверх и робко улыбнулась. – Все равно я ни за что не хотела бы с тобой расстаться.

Тут улыбнулся и Вальмар:

– Увы, милая, так будет не всегда.

Две недели спустя в банк «Тильден» пришло письмо без обратного адреса. В конверте оказался листок бумаги, на котором значился только адрес. Итак, Максимилиан Томас обосновался в Люцерне. Больше Вальмар не получал от него никаких известий.