Вальмар фон Готхард спустился по лестнице на цыпочках и подошел к входной двери. Он велел Максу Томасу приблизиться к дому разувшись, чтобы гравий не скрипел под каблуками. Кроме того, он снабдил друга ключом от ворот. Макс вышел из дома около одиннадцати, а сейчас было уже почти три часа ночи. В небе светила полная луна, и из окна было отчетливо видно, как темная фигура быстро пересекает лужайку перед особняком. Вальмар впустил Макса в дом. Оба не произнесли ни слова, лишь кивнули друг другу. Томас насухо вытер ноги, чтобы не оставлять грязных следов на белом мраморном полу. Вальмару понравилось, что Макс настолько владеет собой, что может обращать внимание на подобные детали. Он уже не плакал и не казался сломленным, как несколько часов назад. Похоже, Макс понял: его жизнь и спасение зависят от хладнокровия и находчивости.

Мужчины быстро поднялись по лестнице и через несколько секунд оказались перед запертой дверью на втором этаже. Вальмар замер на месте, не решаясь войти туда. Но Ариана, ждавшая за дверью, услышала их тихие шаги и приоткрыла дверь. Увидев в щель напряженное лицо Макса, она пропустила его внутрь. Вальмар же остался за дверью, по-прежнему не решаясь войти. Фон Готхард подумал, что ему тоже, как Максу, пора забыть о прошлом и смелее входить в эти двери.

Он сделал шаг вперед и последовал за Арианой в маленькую комнату, некогда бывшую кабинетом Кассандры. За минувшие годы комната совсем не изменилась, разве что розовые обои немного выцвели. В углу по-прежнему стоял шезлонг, на который Ариана положила несколько теплых одеял – там будет спать Макс.

Приложив палец к губам, девушка прошептала:

– Мне кажется, ему лучше спать здесь. Даже если кто-то заглянет в эти комнаты, из спальни шезлонга не видно.

Вальмар молча кивнул, а Макс взглянул на Ариану с благодарностью. Вокруг глаз у него залегли усталые морщинки. Вальмар еще раз взглянул на друга, кивнул ему, и вместе с дочерью они вышли из кабинета. Фон Готхард надеялся, что до следующей ночи сумеет раздобыть для Макса новые документы.

Они с дочерью расстались без слов, каждый отправился спать к себе. Ариана долго не могла уснуть, думая о Максе и об опасном путешествии, которое ему предстояло совершить. Еще она вспоминала Сару, маленькую, худенькую женщину с темными смеющимися глазами. Сара вечно рассказывала всякие смешные истории, к Ариане она всегда была очень добра. Казалось, с тех пор миновала целая вечность. Ариана часто думала о Саре в последние три года, гадала, куда увезли ее и детей. Теперь наконец все стало ясно.

О том же самом думал и Макс Томас, лежа под атласным покрывалом в комнате женщины, которую видел всего один раз в жизни. Она была необычайно хороша собой, с чудесными золотистыми волосами. Более прекрасной женщины он не встречал. А вскоре после этого она умерла. Говорили, что от гриппа. Но Макс догадался, что умерла она вовсе не от болезни. Недаром он чувствовал в последние годы странную близость к Вальмару. Безошибочное чутье подсказывало ему, что фон Готхард тоже пострадал от нацистов. Подобная мысль казалась невероятной, но Макс знал, что не ошибается.

Сам фон Готхард тоже не спал. Он стоял возле окна и смотрел на освещенное лунным светом озеро, однако видел перед собой не ночные воды, а прекрасное, сияющее улыбкой лицо Кассандры. Он страстно любил ее, в этой самой спальне они не раз мечтали о будущем. Теперь все здесь стало пустым, безжизненным, тусклым. Вальмару нелегко дался тот шаг через порог запертой комнаты. И потом глаза Арианы были удивительно похожи на бездонные синие глаза ее матери. Вальмар печально отвернулся от окна, разделся и лег в постель.

– Ну как, вы поговорили с ним? – шепотом спросила фрау Клеммер, встретившись с Арианой в прихожей.

– О чем? – удивилась девушка – голова у нее была занята совсем другим.

– Как о чем? О комнатах вашей матери.

«Какая странная девочка, – подумала фрау Клеммер. – Такая рассеянная, такая отстраненная. Неужели она забыла? В этих синих глазах явно есть что-то загадочное…»

– Ах да… То есть нет, он не согласился.

– И рассердился, да?

– Нет, не рассердился. Но ответил решительным отказом. Придется мне пока пожить у себя, как прежде.

– А может быть, проявить настойчивость? Господин фон Готхард подумает-подумает, да, глядишь, и согласится.

Ариана решительно покачала головой:

– Нет, у него и так достаточно забот.

Экономка пожала плечами и пошла дальше. Девочку понять трудно, думала она, но ведь и мать ее была особой престранной.

Когда Ариана утром уходила в гимназию, отца дома уже не было – он уехал в банк на своем «роллс-ройсе». Больше всего Ариана хотела бы провести весь день дома, с Максом, но Вальмар сказал, что она должна вести себя точь-в-точь как в обычные дни. Иначе это может вызвать подозрения. Вальмар сам запер покои Кассандры на ключ.

Уроки тянулись томительно долго, Ариана думала о Максе, беспокоилась за него. Бедняга, как это, должно быть, странно – сидеть взаперти в чужом доме.

В конце концов наступило время возвращаться домой. Ариана неторопливым шагом пересекла прихожую, поздоровалась с Бертольдом, поднялась по лестнице к себе на третий этаж. Анна хотела подать чай, но девушка отказалась – сказала, что хочет заняться прической. Минут через пятнадцать она осторожно спустилась на второй этаж. Вынула из кармана ключ, который два дня назад взяла у фрау Клеммер, повернула его в замке.

Дверь бесшумно распахнулась. Ариана проскользнула внутрь, быстро пересекла спальню и на пороге кабинета столкнулась с усталым и небритым, но улыбающимся Максом.

– Здравствуйте, – прошептала она.

Макс улыбнулся и предложил ей присесть.

– Вы ели?

Он покачал головой.

– Так я и думала. Вот, держите. – Ариана достала из кармана юбки бутерброд. – Попозже принесу вам молока.

Утром, перед уходом в гимназию, она оставила ему ведерко с водой. Воду в ванной лучше было не включать. После стольких лет бездействия трубы наверняка проржавели и будут гудеть, слуги сразу догадаются, что в комнатах хозяйки кто-то есть.

– С вами все в порядке? – спросила Ариана.

– Все отлично, – ответил Макс с набитым ртом. – Вам не следовало утруждать себя. Но я рад, что вы это сделали, – добавил он с улыбкой.

Сегодня Макс выглядел помолодевшим, словно сбросил с плеч годы тревог и волнений. Вид у него, правда, все равно был усталый, а на щеках проступила щетина, но выражение страдания, так поразившее накануне Ариану, исчезло.

– Как прошли уроки?

– Ужасно. Я все время думала только о вас.

– Ну и зря. Мне здесь было хорошо.

Макс Томас провел в тайнике всего несколько часов, но у него уже было такое ощущение, будто он отрезан от всего мира. Ему не хватало шума автобусов, телефонных звонков, знакомых стен рабочего кабинета, даже грохота кованых сапог по мостовой. Отсюда все это казалось бесконечно далеким. Макс словно попал в другой мир – поблекший, полузабытый мир розового шелка и атласа, принадлежавший женщине, которой давно уже нет на свете. Ариана и Макс оглядывали комнату с одним и тем же чувством.

– А какая она была… ваша мать? – спросил он.

Ариана пожала плечами:

– Я сама толком не знаю. Она умерла, когда мне было девять лет, да и до этого виделись мы нечасто.

Она вспомнила, как они с Герхардом стояли под дождем на кладбище, крепко вцепившись в руки отца.

– Она была очень красивая. Больше я ничего о ней не помню.

– Да, она была невероятно хороша собой. Я видел ее один раз. Мне показалось, что ваша мать – самая прекрасная женщина на свете.

Ариана кивнула.

– Она поднималась к нам в детскую, вся благоухая духами, в вечерних нарядах. Ее платья восхитительно шуршали шелком, бархатом и атласом. Мама всегда казалась мне таинственной и загадочной. Наверно, такой она для меня и останется.

Ариана грустно посмотрела на него своими огромными глазами:

– Вы уже думали над тем, куда отправитесь?

Им приходилось разговаривать шепотом, и Макс улыбнулся – слишком уж она была похожа на девочку, пытающуюся выведать у взрослого секрет.

– Да, в общих чертах. Думаю, ваш отец прав. Сначала нужно попасть в Швейцарию. Потом, после конца войны, попробую перебраться в Штаты. У моего отца там был двоюродный брат. Не знаю, жив ли он, но нужно ведь с чего-то начинать.

– И сюда вы больше не вернетесь? – с испугом спросила Ариана.

Он покачал головой.

– Никогда-никогда?

– Никогда. – Он тихо вздохнул. – Я не хочу больше все это видеть.

Ариане показалось удивительным, что этот человек хочет перечеркнуть всю свою предыдущую жизнь. Но может быть, он прав. Вот и отец тоже столько лет отказывался переступать порог этих комнат. Наверное, есть места, куда человеку не следует возвращаться. Это слишком больно, слишком мучительно. Когда Ариана подняла глаза, она увидела, что Макс смотрит на нее с мягкой улыбкой.

– Может быть, после войны вы с отцом приедете навестить меня в Америке?

Ариана засмеялась:

– Ну, это будет еще очень нескоро.

– Надеюсь, раньше, чем вы думаете.

Макс протянул к ней руку, крепко стиснул пальцы. И тогда Ариана наклонилась и нежно поцеловала его в лоб. Наступило молчание. Макс прижимал к лицу ее руку, а она гладила его по голове. Какое-то время спустя он сказал, что ей нужно уходить – долго оставаться здесь опасно. На самом деле Макса тревожило, что его стали одолевать мысли и чувства, явно неуместные в данной ситуации.

Когда вечером Вальмар зашел к своему другу, вид у него был гораздо более усталый и подавленный, чем у Макса. Однако фон Готхарду все же удалось раздобыть проездные документы и паспорт на имя Эрнста-Йозефа Фрая. Фотография на бумаге была самого Томаса, а печати выглядели как настоящие.

– Неплохая работа, – заметил Макс, разглядывая документы. – Что теперь? – спросил он у Вальмара, который в этой розовой комнате явно чувствовал себя неуютно.

– Еще вы получите карту, немного денег. Вот разрешение на поездку в приграничный район. Доедете туда на поезде, а дальше действуйте по обстановке. Надеюсь, этого вам хватит. – Он протянул Максу конверт с деньгами. – Больше взять не смог, иначе служащим могло бы показаться подозрительным.

– Вы меня просто изумляете, – с искренним восхищением сказал Макс. Старик предусмотрел буквально все!

– Надеюсь, что я ничего не забыл. Дело для меня, сами понимаете, новое. Однако опыт может пригодиться.

– Вы и в самом деле подумываете об отъезде? – пристально взглянул на него Вальмар. – Но почему?

– На то есть свои причины. Трудно предсказать, что произойдет, когда земля затрясется у них под ногами. Кроме того, я должен думать о Герхарде. Ведь осенью ему исполнится шестнадцать. Если война к тому времени не закончится, его могут мобилизовать. Тогда и наступит момент.

Макс понимающе кивнул. Если бы у него был сын, он пошел бы на что угодно, лишь бы не отдавать его нацистам.

Но Вальмару приходилось думать не только о сыне, но и о дочери. Берлин слишком переполнен офицерами в блестящих мундирах. Ариана так хороша собой, так обворожительна, так беззащитна. Как бы не случилось беды. Эти солдафоны могут начать приставать к ней, причинить ей боль. Не дай Бог какой-нибудь высокопоставленный генерал начнет оказывать девочке знаки внимания… Ариана стала уже совсем взрослая, через пару месяцев она окончит гимназию. Больше всего Вальмара беспокоило то, что девочка продолжает работать медсестрой в госпитале Мартина Лютера. Вот о чем размышлял фон Готхард, пока Макс разглядывал свои новые документы.

– Вальмар, чем я могу вас отблагодарить?

– Доберитесь до безопасного места. Начните новую жизнь. Больше мне ничего от вас не нужно.

– Могу я по крайней мере сообщить вам о своем новом адресе?

– Да, но очень осторожно. Просто пришлите записку с адресом, без имени. Я пойму, от кого она.

Макс кивнул.

– Поезд уходит в полночь.

Вальмар вынул из кармана ключи от машины.

– В гараже за домом вы найдете старый синий «форд». Когда-то на нем ездила Кассандра. Сегодня утром я проверил автомобиль. Как это ни странно, он все еще функционирует. Подозреваю, что слуги время от времени пользуются машиной тайком от меня. Доедете на «форде» до станции, а потом оставьте машину на площади. Утром я сообщу в полицию, что автомобиль угнали. К тому времени вы будете далеко. Я позабочусь о том, чтобы сегодня все улеглись пораньше. Вам нужно уехать в половине двенадцатого, и я надеюсь, что к тому времени все будут уже спать. Вот, собственно, и все, что я хотел вам сказать. Остается только одно.

Максу казалось, что все и так уже сказано. Интересно, что же еще осталось? Но Вальмару сделанного показалось недостаточно. Он отправился в спальню Кассандры и снял со стены две картины. Складным ножом он отделил рамы, которыми холсты были обрамлены по меньшей мере лет двадцать. Маленькая картина Ренуара досталась Вальмару от матери. Пейзаж Коро он сам купил жене в Париже, во время медового месяца. Без лишних слов фон Готхард свернул оба холста в трубку и протянул другу.

– Вот, берите. Делайте с ними все, что захотите, – продайте, обменяйте, можете даже съесть. Эти картины стоят немалых денег. Надеюсь, этого хватит, чтобы начать новую жизнь.

– Нет, Вальмар, нет! Это стоит больше, чем я оставляю денег в банке! – Почти все состояние Макса ушло на поиски Сары и детей.

– Берите, берите. Нечего им здесь висеть попусту. Вам эти картины принесут больше пользы… А мне смотреть на них тяжело. Слишком долго находились они в этой комнате… Отныне картины ваши. Считайте, что это подарок друга.

В этот момент в комнату бесшумно вошла Ариана. Увидев на глазах Макса слезы, она недоуменно застыла на месте, но взгляд ее тут же упал на пустые картинные рамы, и девушка сразу все поняла.

– Макс, вам уже пора уходить? – спросила она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Через несколько часов. Ваш отец… Вальмар, я просто не знаю, что сказать.

– Прощайте, Максимилиан. Желаю удачи.

Мужчины крепко пожали друг другу руки, Макс еле сдерживал слезы.

После этого фон Готхард вышел, а Ариана задержалась на несколько минут. Едва они остались наедине, Макс потянулся к ней, и они поцеловались.

Семейный ужин прошел как обычно. Покой нарушал лишь Герхард, кидавший в спину Бертольду хлебные шарики. Вальмар устроил ему нагоняй, но юноша лишь ухмыльнулся и тут же бросил хлебным мякишем в сестру.

– Если ты будешь безобразничать, – насупился Вальмар, – я велю, чтобы тебе подавали ужин в детскую!

– Извини, папа.

Выходки Герхарда сегодня совсем не веселили Вальмара и Ариану. Вскоре за столом воцарилось гробовое молчание.

После ужина Вальмар удалился к себе в кабинет, Ариана закрылась в спальне, а Герхард занялся какими-то своими мальчишескими делами. Девушка хотела спуститься к Максимилиану, но не решилась. Отец строго-настрого предупредил ее о соблюдении мер предосторожности. Слуги не должны были ничего заподозрить. Успех предприятия зависел исключительно от соблюдения тайны, да и безопасность всех, кто ему помогал, тоже. Несколько часов Ариана просто просидела у себя в комнате, а в пол-одиннадцатого, как велел отец, выключила свет. Она ждала, думала, молилась и в конце концов не выдержала. В двадцать минут двенадцатого девушка бесшумно спустилась по лестнице и проскользнула в дверь, которая вела в покои Кассандры.

Макс стоял сразу за дверью, словно знал, что она придет. На сей раз поцелуй был таким долгим, что Ариана чуть не задохнулась. Затем, застегнув пальто, Макс отстранился.

– Теперь мне пора идти. – Он нежно улыбнулся. – Берегите себя, милая. До следующей встречи…

– Я люблю вас, – беззвучно прошептала Ариана. – Да хранит вас Господь.

Макс кивнул и поднял портфель, где, спрятанные среди газет, лежали бесценные полотна.

– Мы встретимся, когда все это безумие закончится. – Он произнес это таким тоном, словно отправлялся не в опасное путешествие, а к себе в контору. – Возможно, это произойдет в Нью-Йорке.

– Вы сошли с ума, – улыбнулась она.

– Может быть. – Его глаза посерьезнели. – Знайте, что я вас тоже люблю.

Это было правдой. Девушка разбередила ему сердце. Она возникла в жизни Томаса в тот самый момент, когда он больше всего нуждался в дружеском участии.

Молча Макс Томас шагнул к двери; Ариана пропустила его вперед, потом повернула ключ. Помахав ему на прощание рукой, она поднялась наверх, а Макс, стараясь не шуметь, спустился по лестнице вниз. Вскоре Ариана услышала, как во дворе негромко заурчал мотор «форда».

– Прощайте, милый, – прошептала она, стоя у окна.

Девушка смотрела в темноту долго, не меньше получаса, думая о первом в своей жизни поцелуе и о мужчине, с которым они, возможно, никогда больше не увидятся.