Глава 12

Погода была словно на заказ! И хотя на небе почти отсутствовали облака и солнце явилось миру во всей красе и силе, довольно свежий ветерок сносил надоедливую мошкару и смягчал жару.

Огромную поляну за поселком, на которой испокон веков проводились праздники, заполнили толпы народа. Яркое разноцветье палаток с обилием угощений и напитков, нарядов на любой вкус и возраст, пестрые платья женщин и сдержанные цвета одежды мужчин — все слилось в калейдоскоп веселья и радости. Гремящая музыка, звук лопающихся воздушных шаров, визги и смех детворы, толпящейся у временных павильонов с различными аттракционами, — праздника ждали долго, и люди настроились веселиться от души.

Лена то и дело раскланивалась с родителями своих учеников, с учителями и просто знакомыми. Жор Жорыч, приканчивающий, судя по его умиротворенному виду, не первый шашлык, призывно помахал рукой, приглашая присоединиться. Она, улыбнувшись, провела по горлу ребром ладони, и Симонян с огорчением развел руками.

— Ничего не поделаешь, придется одному справляться. — Он комично надул щеки и обратил взор на следующий шампур.

На противоположном конце поляны Лена заметила Веру, отчаянно жестикулирующую у судейского стола. До жеребьевки оставалось более часа, и Лена стала искать глазами Алексея. Он стоял недалеко от Веры и что-то серьезно говорил в микрофон вертлявому юнцу из районной газеты. Закончив давать интервью, с улыбкой пожал парню руку, и тут же его окружили поселковые активистки во главе с Фаиной, начали теребить и тянуть к столам с сибирскими разносолами. Лена пожалела, что пропустила торжественное открытие праздника. Она его просто-напросто проспала, отец не стал ее почему-то будить, и, если бы не звонок подруги, она вполне могла бы проспать и соревнования.

Поверх голов она заметила, что Алексей напряженно вглядывается в толпу. Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, он покорно следовал за женщинами. Внезапно их глаза встретились. Лена увидела вспыхнувший в его глазах огонек и вытянувшиеся, словно в поцелуе, губы. Алексей пригладил волосы рукой, его смеющиеся глаза лучились радостью. Лена почувствовала неимоверное счастье: он стал для нее единственным и только ей принадлежащим мужчиной. Ковалев продолжал смотреть на нее, и поселковые кумушки уже завертели головами, чтобы запечатлеть объект его пристального внимания.

Лена поднесла пальцы к губам и легко поцеловала их. Алексей засмеялся и переключил внимание на женщин и их угощение.

Несмотря на то что обоим пришлось поспать чуть более трех часов, молодые люди чувствовали необыкновенный подъем. Ощущение счастья переполняло их, и жители поселка, пристально наблюдавшие за поведением нового директора, отметили, что он, как никогда, весел, остроумен и весьма демократичен в отношениях с подчиненными. Сегодня он был нарасхват: фотографировался с ребятишками, целовал новобрачных, поздравлял с золотой свадьбой, вручал подарки и премии лучшим охотникам, животноводам, егерям, сборщикам папоротника.

Отец тоже работал вовсю. Его седая шевелюра мелькала в разных концах поляны. Утром Лена так и не смогла с ним переговорить.

Пока она спала, он успел совершить утренний моцион по березовой роще в обществе Эльвиры Андреевны.

А детям было невдомек, что оба родителя, обеспокоенные их странным поведением, словно сговорившись, проснулись под утро и заметили курсирование Алексея от дома к дому и, честно говоря, испугались.

Укрывшись в тени развесистой березы, они долго совещались, сидя на стволе поваленного дерева, в конце концов пришли к консенсусу и выработали тактику дальнейших действий.

На Лену тем временем налетели ее десятиклассницы. В ярких заморских одеждах, с лопающимися пузырями жвачки, они восхищенными глазами оглядывали классную руководительницу. Разворачивая ее в разные стороны, девчонки восторженно щебетали:

— Лен Максимовна, вы тоже участвуете?

Они дергали за пластмассовый прозрачный прямоугольник жидкостного компаса, висевшего у нее на груди, отметили плотную цвета хаки эластичную повязку на голове и такого же цвета жилет со множеством разного размера карманчиков.

Это были подарки Сереги. И она, бережно относясь к ним, надевала эти вещи в редких случаях.

Жилет был очень удобен. В нем нашлось место для эластичного бинта, и для небольшой аптечки, и для сверхпрочного карабина, который ей подарили на Домбае в прошлом году чешские альпинисты.

Парни помалкивали, но они между собой отметили, что классная у них выглядит «классно» во всех отношениях.

Кое-как освободившись от подопечных, Лена пообещала им постараться прийти первой, помахала на прощание рукой и в ответ услышала шумные заверения, что все они, их родители, близкие и дальние родственники будут болеть только за нее.

Через смеющуюся, жующую, толкающуюся толпу Лена пробивалась к Вере. С удивлением заметила, что теперь уже ее подруга завладела вниманием Алексея. Что-то оживленно ему объясняя, она повела Ковалева к судейскому столу. Алексей на мгновение отвернулся и, отыскав глазами Лену, опять едва заметно улыбнулся ей.

До жеребьевки оставались считанные минуты, и она с еще большим усердием продолжала проталкиваться к Вере. Практически все участники были уже в сборе. Среди них выделялся Герман. В коротких джинсовых шортах, тесно обтягивающих его мускулистые ноги, с обнаженным торсом, с красной пиратской повязкой на голове, он несколько смахивал на Рембо, но Рембо белобрысого, нашей российской закваски. Он важно хмурился и, стараясь не рассмеяться, сжимал руку в локте, демонстрируя детворе мощные бицепсы. Увидев Лену, поднял руку в шутливом приветствии:

— О Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!

Краем глаза Лена заметила, что Алексей быстрым шагом отправился к автомобильной стоянке, сел в машину и уехал.

Сияющая Верка обняла подругу, закружила ее, оглядывая со всех сторон.

— Н-да, вооружена и очень опасна… — Она повернулась к Герману:

— Тебе не кажется, брат, что о такой женщине можно только мечтать: коня на скаку остановит, в горящую избу войдет!..

Герман расхохотался, но Лене стало не по себе от его оценивающего взгляда, скользнувшего по ней с головы до ног. Она отвела глаза.

— Что-то они с жеребьевкой тянут, вам не кажется?

— Кажется, кажется, это я их уговорила отложить на полчаса, — хмыкнула Верка.

— Зачем? — Лена недоуменно посмотрела на подругу. — Что случилось?

— Что случилось, то случилось — кошка двойней окотилась, — дурашливо пропела Верка и подмигнула Герману. — Я нашла недостающего участника.

Лену будто окатило ледяной водой, а сердце сильно забилось где-то в пятках.

— Кажется, я догадываюсь, кто это.

— И правильно догадываешься. Вон он, легок на помине, и с полной боевой выкладкой.

От стоянки машин легким шагом шел Алексей.

Случайно или намеренно, он надел точно такой же, как у Лены, жилет, только вместо повязки у него на голове была солдатская панама. Он подошел и встал рядом с ними в шеренгу участников. Как и Герман, он был на голову выше всех остальных мужчин.

И Лена с гордостью подумала, что Ковалев — самый красивый мужчина среди собравшихся. Они обменялись быстрыми взглядами, и девушка почувствовала, что он тоже постоянно думает о ней.

Главный судья между тем объявил о начале жеребьевки. Спортсмены внутренне подтянулись и напряглись. Успех во многом зависел от партнера, и в душе Лена была убеждена, что каждая из десяти участниц надеется выйти на трассу с Алексеем или Германом. Слишком уж откровенные взгляды бросали девицы на симпатичных мужчин. Она и сама ждала, что случай сведет ее с Алексеем, но повезло Барби. Наташка взвизгнула от радости, подхватила Ковалева под локоть, прижалась к его плечу. Лена ощутила непонятную злость и вдруг поняла, что ревнует, по-глупому, по-девчоночьи ревнует. Она закусила губу. Неужели она все-таки влюбилась в это синеглазое чудовище? И, встретив его обращенный к ней сияющий взгляд, мысленно подтвердила: да, влюбилась, и, кажется, бесповоротно и навсегда. Ее ошеломило сделанное открытие, и она даже не услышала, как выкрикнули ее фамилию, а следом фамилию Германа. Опомнилась она оттого, что Герман принялся пожимать ей руку, а Верка чуть не плакала. Ей выпало бежать вместе с парнишкой-метеорологом, с которым в прошлом году потерпела неудачу Лена. Обиженно надув губы, она тихо жаловалась подруге:

— Уговаривала, уговаривала Ковалева, думала, мне или, на худой конец, тебе достанется, так нет же, этой тетере повезло! Смотри: вырядилась, все прелести напоказ. А уж штанишки точно на первом же сучке оставит.

Наталья в плотно обтягивающих бедра трикотажных брючках до колен и в ярко-красной майке без рукавов являла собой воплощение счастья и ожидание удачи. Отец принялся фотографировать их, и Лена с тайной завистью наблюдала за соперницей. Наталья весело щебетала, то и дело поднимала лицо вверх, заглядывала в глаза Алексею. Он тоже был весел. Наклонившись к объективу, он сделал зверское лицо и, изобразив характерный жест, выкрикнул; «Yes!» Толпа, прильнувшая к заградительному канату, громко захохотала и одобрительно зааплодировала.

Тем временем судьи объявили очередность на старте. Лена и Герман выступали последними, через пятнадцать минут после Наташи и Алексея.

Верке и тут не повезло. Ей с метеорологом выпал второй номер, а по опыту участники знали: предпочтительнее бежать последними — не тратилось время на ориентирование. Бежать по проложенному следу было, конечно, легче, и это давало дополнительный выигрыш во времени.

Выбрав свободное место в тени большой березы, пары уселись дожидаться вызова на старт. Герман отправился зачем-то к палаткам, и Лена осталась одна.

На «рафике» подкатил Витя-Петя, развозивший судей на трассе. Он обратил внимание на одиноко сидящую девушку, поздоровался, потом, закурив сигарету, пристроился рядом.

— Какой бежишь? — Он пыхнул сигаретным дымком.

— Последней. — Лена заметила Алексея, быстро шагающего в ее сторону, и внутренне напряглась.

Витя-Петя, не замечая реакции собеседницы, растянулся на траве.

— В партнеры кого вытянула? — спросил он.

— Германа, Вериного брата.

— Ничего, он мужик здоровый! Орел! А что, Ковалев тоже участвует? — Он заметил боевой прикид Алексея и от изумления присел. — Ничего себе видок! Вы что, с одного склада одевались? — Нет, с разных. — Лена засмеялась. — Что тебя, Виктор Петрович, поразило, или позавидовал? У нас до последнего момента одного участника не хватало, вот Вера и уломала начальство. А почему тебе было не попробовать?

— Куда уж мне! Да и нельзя, ведь я трассу готовил, знаю ее как свои пять пальцев.

Алексей продолжал упорно пробираться к Лене сквозь плотные толпы односельчан. С противоположной стороны приближался Герман с двумя порциями мороженого. На полпути мужчины встретились, пожали друг другу руки.

— Ты смотри, Герка какой стал! Сто лет его не видел. А Ковалев-то, Ковалев. — Физрук повернулся к Лене:

— Говорят, ты с ним в соседях? Ну и как?

Контакт налажен?

— Контакт? Есть контакт! — Лена, озорно улыбнувшись, взяла под козырек. — Все о'кей, господин начальник трассы. — И подошла к мужчинам.

— Добрый день, Елена Максимовна. — Алексей пожал ей руку. — Вижу, настроение у вас отличное. — В его глазах плясали только ей понятные чертики.

— Конечно, а как вы себя чувствуете? — Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали достаточно ехидно.

— Готов к любым испытаниям!

Намек был понят, и по промелькнувшей в глазах смешинке она догадалась, что он имеет в виду нечто другое, чем предстоящие состязания. Ее пробрал легкий озноб. Судя по всему, предстоящая ночь обещала быть не менее захватывающей.

— Первый раз по этой трассе идете? — спросил Герман.

— Первый, и все надежды только на Наташу, на ее опыт. — Алексей кивнул в сторону девушки, настороженно взирающей на них.

В этот момент уходила со старта Верка, и они поспешили устроиться поближе к началу трассы. Зрители постепенно рассосались, отправившись на более зрелищные мероприятия. По прошлому опыту все знали, что до появления первых пар пройдет не менее полутора-двух часов. За это время можно успеть посмотреть все веселые, с большой выдумкой организованные конкурсы. На другой стороне поляны слышался стук топора, визг пилы, прерываемые остроумными комментариями ведущих, взрывами хохота и всеобщего восторга.

В прошлом году Лене так и не удалось многое посмотреть, но теперь успокаивало то, что отец наверняка все отснимет и она позже полностью увидит праздник на кассете.

Алексей и Герман о чем-то тихо переговаривались. Лена кожей ощущала присутствие любимого, и только боязнь выдать себя не позволяла ей постоянно оглядываться в его сторону. Наталья молчала.

Провожая взглядом каждую убегающую пару, она угрюмо грызла травинку. Лена попробовала начать разговор, но девушка отвечала односложно, с явной неохотой, и Лена прекратила проявлять инициативу. Смутно она догадывалась, что Наталья неспроста ее игнорирует, но в данный момент ее это совсем не волновало.

Выкрикнули Ковалева и Терентьеву. Алексей легко поднялся с земли, еще раз пожал руку Герману, к Лене не подошел, но слегка приподнял сжатую в кулак руку, едва заметно кивнул.

Пристально наблюдая за ждущей команды парой, Лена заметила, как напряглось лицо Алексея, подобрались мускулы. Казалось, он позабыл обо всем на свете и настроился лишь на одну волну — во что бы то ни стало одержать победу.

— Да, Лена, противник у нас серьезный. — Герман тоже оценил его настрой. — Попотеть придется.

Одна надежда, что он где-то на трассе споткнется.

Без тренировки — трудновато.

Судья сделал отмашку флажком: «Пошли!»

Лена увидела, как Алексей стремительным броском преодолел крутой каменистый подъем, сильным рывком потянул Наталью за собой. Красная майка мелькнула по склону, и они скрылись в лесу.

Лена достала из кармана эластичный бинт, обмотала колени. Теперь им не грозило быть ободранными о камни и валежник.

Через четверть часа уже им пришлось преодолевать первый подъем. Лена обошлась без помощи, но Герман сбил дыхание, и девушка на несколько секунд сбавила темп. Далеко внизу, у самого подножия горы, мелькнул красный флажок — Наташина майка. Лена показала Герману:

— Вон они где идут. Сейчас мы немного срежем по склону и, вполне возможно, нагоним их.

Они, словно дикие козы, помчались вниз через завалы камней и заросли карликовой березы. Герман догнал ее.

— Лена, а это честно — так срезать путь?

— В том-то и дело. — Лена остановилась на мгновение, проследила за маленьким красным пятном. — Они должны все сделать, чтобы оторваться от нас, но раз не успели, значит, будут служить нам путеводной красной звездой. Наше дело отыскать все контрольные пункты, набрать как можно меньше штрафных очков. А уж как мы пройдем трассу — на четвереньках проползем или на крыльях пролетим, — наше личное дело.

Пятно мелькнуло на россыпи огромных валунов, и они продолжили преследование. Герман шел тяжеловато, но не отставал. В конце концов он взмолился:

— Лена, пустите меня вперед. Я же не болонка, чтобы вести меня на поводке.

— Вперед я вас не пропущу, трассу я лучше знаю, а вот почему бы вам рядом не бежать?

Виктор Петрович Цыганков потрудился на славу, проложив трассу по таким труднопроходимым местам, что Лена только диву давалась, как он со своей комплекцией преодолел многочисленные ручьи, горы валежника и грозящие то и дело поплыть под ногами каменистые осыпи. У Германа раскраснелось лицо, мощный торс обильно покрылся потом, но сама она чувствовала себя легко и бодро. Особенно пришлось попотеть с последним контрольным пунктом, на котором им предстояло стрелять по мишеням. И если бы не зоркий глаз Германа, заметивший тонкую струйку дыма (на их счастье, судья закурил в тот момент), они пропустили бы его, а значит, потеряли бы все шансы на победу. Здесь им удалось увидеть спины соперников. По повороту головы Лена поняла, что их тоже заметили. Подхватив Наталью за руку, Алексей буквально удвоил скорость, и они исчезли из виду.

Старшина из поселкового отделения милиции удивленно крутил мишени. Наталья стреляла слабо, большинство пуль ушло в молоко, но Алексей все положил в десятку, набрав максимальное количество очков.

— Да, — старшина озадаченно поскреб в затылке, — с таким директором нужно держать глаз востро.

Лена и Герман тоже стреляли неплохо, но рекорд Алексея все-таки повторить не удалось.

— И где же вы так научились стрелять, Лена? — спросил Мухин, когда после стрельбы они устроили минутную передышку.

— У меня бабушка снайпер. Всю войну прошла, множество орденов и медалей имеет. Представляли ее к Герою, но она какому-то генералу по морде въехала, так что награды не получила.

— Чувствуется бабушкина выучка. Если вы в нее по всем статьям пошли, то я того генерала понимаю.

— Нет, я больше на маму похожа, но и от бабушки кое-что досталось. Характером я в нее, говорят.

Взглянув на часы, они опять вышли на трассу.

Теперь маршрут пролегал по хорошо утоптанной тропе, и вскоре они выбежали на поляну. Предстояло пройти совсем немного, но выполнить при этом самые сложные задания. Соперники уже достигли реки. Алексей, придерживая байдарку, помог Наталье спуститься в нее, заправил кожух, подал весло.

Дальнейшее у Лены уже не было времени разглядывать. Им предстояло преодолеть два круга на лошадях без седла с одной уздечкой. Лошади находились внутри небольшого загона, и их нужно было сначала поймать, чтобы выполнить задание. Животные, взволнованные шумом и громкими криками болельщиков, беспокойно бегали по загону и непрерывно взбрыкивали задними ногами. Кое-как Лене и Герману удалось справиться со строптивцами, но еще труднее было проскакать нужную дистанцию, не свалившись. Лена то и дело скатывалась то на шею лошади, то на бок, но каким-то чудом все-таки удержалась. Герману, казалось, было легче. Лошадь под ним была пониже, и он, обхватив ее бока длинными ногами, опередил Лену почти на два корпуса. Но и она не посрамила чести, почти догнала его к концу второго круга. Верка крикнула, что у них пока лучшее время, но впереди был водный слалом и самое трудное испытание — подъем по скале.

Выбежав на берег, они увидели, что Алексей и Наташа уже на подходе к последней преграде. Казалось, все участники праздника собрались посмотреть на финиш самых перспективных пар. Лену и Германа дружелюбно похлопывали по спине, жали руки, одобрительно смеялись. После изнурительного бега по тайге и не менее изматывающей скачки на лошадях вся эта радостно галдящая толпа сливалась перед ней в одну сверкающую разноцветную ленту, от взгляда на которую рябило в глазах и кружилась голова.

Было одно желание: присесть и хоть на минуту прикрыть глаза. Но, решительно тряхнув головой, Лена отогнала мысли об отдыхе и сосредоточилась на том, что делалось за рекой. Они с Германом получили небольшую передышку, так как время, пока они дожидались байдарки, в зачет не входило.

— Смотри, смотри, как идет! — прошептала за спиной Верка. — Словно по асфальту, а Наталья отстает.

Алексей и Наташа шли по скале параллельными маршрутами. Лена с удивлением наблюдала за уверенно взбирающимся на скалу мужчиной. Она поднималась по этой стене множество раз и на память знала все зацепочки, расщелины, карнизы, которые помогали достигнуть вершины. Но Ковалев шел по стене впервые, без тренировок и пока не уступал ей по времени.

Участники соревнований совершали восхождение обычно с верхней и нижней страховкой. Предосторожности не были лишними, так как жара, утомительный бег по горной тайге, а потом еще и этот подъем могли привести к печальным последствиям.

Алексей тем временем достиг вершины. Девушка тоже довольно быстро набрала темп и быстро проходила участок с отрицательным уклоном. Вдруг что-то случилось. Толпа ахнула и подалась вперед.

Наталья буквально на несколько секунд замерла на месте и вдруг резко скользнула вниз, страховка удержала ее, но она внезапно перевернулась вниз головой и, как большая беспомощная птица, закружилась на веревке, пытаясь за нее ухватиться и подтянуться вверх. Что-то кричали вверху и внизу страхующие.

Лена видела: они пытаются подтянуть девушку вверх.

Но видно, что-то не ладилось, и Наташа продолжала беспомощно висеть в воздухе. Алексей бросил несколько слов парням, отстегнул нижнюю страховку и на одной верхней пошел вниз.

Верка где-то раздобыла бинокль, и они втроем, вырывая его из рук друг у друга, пытались рассмотреть происходящее на скале. Алексей достиг небольшого выступа, прозванного за свою незначительность «тараканьим лобиком», и протянул руку, пытаясь ухватить напарницу за страховочную веревку. Дотянуться ему не удалось, а девушка уже висела без движения.

— Похоже, она потеряла сознание, — заметил Герман.

Лена разглядела в бинокль, что правая нога Натальи залита кровью, очевидно, травма и стала причиной ее падения. Алексей тем временем резко оттолкнулся от карниза и повис рядом с Наташей, обхватив ее за талию. Она обняла его за шею, подтянулась, и они начали осторожно спускаться вниз.

Толпа радостно взревела, захлопала в ладоши.

— Все, теперь Ковалев навечно национальный герой Привольного и его окрестностей, — попробовала пошутить Вера, но заметила сердитый взгляд брата и, на удивление, сразу же примолкла.

Алексей и Наташа благополучно достигли подножия скалы, но время уже было потеряно. Алексей наложил на ногу девушки временную повязку и помог ей забраться в байдарку. Начав движение, он попытался придерживать лодку за корму, но Наталья, решительно оттолкнувшись от берега веслом, повела байдарку через бурный Казыгаш.

— Молодец Барби! Отказалась от помощи, иначе бы их сняли с соревнований, — пояснила Вера Герману.

У самого берега, где поток закручивало между двух огромных камней, Наталья все-таки не справилась с управлением, потеряла весло и, пытаясь его поймать, перевернулась. Алексей бросился за ней, судьи ловили байдарку, к берегу бежали врач и две медсестры с носилками. Мокрый, грязный, Алексей поднял девушку на руки и так, вместе с ней, преодолел последние метры до финиша. Судьи пожимали им руки, медики тщетно пытались пробиться сквозь обступившую их толпу. Лена с берега смотрела на мокрые, счастливые лица и на то, как Алексей подсаживает Наташу в «скорую помощь» и крепко целует ее в губы.

Чисто механически Лена прошла все восемь слаломных ворот. Удача и здесь сопутствовала им. Без единого штрафного очка, как никогда быстро, она взлетела по скале и спустилась с нее. Герман только качал головой:

— Скажите, и этому вас бабушка научила?

— Нет, на этот раз отец руку приложил, с пяти лет меня в горы с собой таскал.

Лена старалась убедить себя, что поцелуй Алексея был простой благодарностью девушке за проявленное упорство, но сосущая боль под ложечкой не проходила. Она старалась не показать вида, отвечала Герману легко и беззаботно. Они успешно прошли оставшиеся метры до финиша.

— Пока у вас самое лучшее время, — сказал Витя-Петя, — но дождемся результатов от судей с трассы.

Жаль, Ковалеву не повезло, остался без места, — посетовал физрук, — а ведь как здорово шел!

Лена огляделась по сторонам. Алексея нигде не было видно, неужели он так расстроен поражением, что даже не хочет поздравить их? Болельщики напирали все сильнее, и Максиму Максимовичу с трудом удалось пробиться к победителям. Не успев заснять их победный финиш, он с помощью судей попытался очистить финишную прямую. Лене и Герману опять пришлось вернуться на берег. Отец, глядя в окуляр камеры, закричал:

— Не вытирайте пот, не вытирайте, кому говорю!

Герман, не смотрите в объектив. Обхватите Лену за плечи, а ты его, пробегите так последние метры. Теперь вы, Герман, поднимите торжествующе руку.

Лена со злостью подумала, что отец не совсем кстати проявляет задатки великого режиссера. Герман улыбался, как на рекламном ролике новой зубной пасты. Зубы яркой полоской выделялись на чумазом лице. Он поднял руку в извечном жесте победителей, а потом вдруг подхватил Лену на руки и, словно не было десятка километров пути по тайге, закружил ее по поляне. В толпе засвистели, заулюлюкали. Герман поставил девушку на ноги, заключил в могучие объятия и припал к ее губам. Краем глаза Лена заметила Алексея. Побледневший, с крепко сжатыми губами, он наблюдал за целующейся парочкой. Лена оттолкнула Германа, но Алексей презрительно смерил ее взглядом и быстрым шагом спустился к джипу. Она растерянно смотрела ему вслед, неужели он не понял, что поцелуй Германа — его благодарность за победу, за их общий успех, и ведь он сам только что принародно поцеловал Наташу за то же самое.

Джип скрылся под горой, а она продолжала смотреть ему вслед.

— Что это с Ковалевым? — подошла к ней Верка. — Так переживает, даже не предложил до дому довезти? Ничего, мы и без него управимся. Садись в машину, отец отвезет нас помыться, переодеться, награждение все равно часа через три.

Через некоторое время они, чистые, причесанные, подкрашенные, опять появились на поляне.

Лена надела мягкое белое трикотажное платье, как чулок обтягивающее ее изящную фигурку. Верка, увидев ее в этом наряде, восторженно всплеснула руками:

— Сегодня мужиков придется по всей округе собирать и в поленницы укладывать. Не платье, а сплошной отпад!

Герман тоже оглядел ее и восхищенно поднял большой палец вверх.

На поляне вовсю шло веселье. Играл духовой оркестр пожарных, пары кружились в вальсе. Детей поубавилось, поэтому стало тише и спокойнее. На лес медленно опустился вечер, и огни праздничной иллюминации разноцветными бликами скользили по лицам танцующих. Верка убежала узнать, когда же начнется церемония награждения победителей, и Герман, слегка поклонившись, пригласил Лену на медленный танец. Положив ей руки на талию, он вел ее по кругу. Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась.

Алексей стоял неподалеку, рядом с Наташей. Девушка подхватила его под руку, прижалась бедром, безмятежно улыбалась. Выглядела она вполне бодро, успела переодеться в красивый брючный костюм, и только легкая хромота напоминала о случившемся с ней несчастье. Алексей же, наоборот, был необычайно бледен. Равнодушно скользнул он взглядом по танцующим и отвернулся.

У Лены на мгновение замерло сердце. Сколько раз она себе давала зарок не окунаться безоглядно в счастье, после этого ждут лишь горе и потери. Но почему судьба опять наказывает ее? Или все, что было ночью, так легко забылось, и он в одночасье переключился на более молоденький и хорошенький объект? И она еще вздумала забивать себе голову выдумками, что любит его. Нет, она найдет повод и время, чтобы высказать ему все, что о нем думает. А теперь назло всем будет веселиться и флиртовать напропалую.

Оркестр перестал играть, и объявили о начале церемонии награждения. Танцующие радостно загалдели и потекли к эстраде, перед которой предварительно расставили длинные скамейки.

Сначала шло награждение по отдельным видам соревнований. Вручали памятные ленты, различные призы. С досадой Лена наблюдала, как усердствует на сцене Алексей. Вместе с Жор Жорычем и Зотихой он поздравлял победителей, обнимал их, пожимал руки.

Зрители радостно хлопали, победители радостно улыбались. Всеобщая радость на фоне радостного директора Ковалева. Лена презрительно фыркнула про себя:

«Жалкий лицемер, насквозь фальшивый и беспринципный лицедей».

Она упивалась эпитетами, призванными углубить отрицательную характеристику директора лесхоза. Но тут дошла очередь и до них.

— На сцену приглашаются участники соревнований на звание Господин и Госпожа Удача, — торжественно провозгласил ведущий, директор местного Дома культуры. — В этом году почетного звания в честной и упорной борьбе добились наши односельчане Мухин Герман и Гангут Елена!

Оркестр грянул туш, на шею победителям надели огромные венки из кашкары. Жор Жорыч вручил им почетные дипломы и увесистые хрустальные вазы. Теперь предстояло сказать ответное слово. Лена пролепетала несколько слов благодарности болельщикам и устроителям праздника. Ей как можно скорее хотелось покинуть шумное сборище, забиться в угол, никого не видеть и не слышать. Но тут дали слово Герману. Обняв ее за плечи, он поднял левую руку, призывая возбужденную толпу несколько умерить свой пыл.

— Друзья, спасибо за ваше внимание! Сейчас я навряд ли бы стоял здесь, если бы не эта прекрасная девушка. Она словно на аркане протащила меня по таежной грязи в сегодняшние князи. Вот таких женщин, мужики, и надо брать в жены! Ни себя, ни мужа не даст в обиду! — Он заключил Лену в объятия, впился жадным поцелуем в губы.

Поцелуй был проявлением благодарности, но Лена решительно отстранилась, посмотрела Герману в глаза:

— Вам не кажется, что сегодня с поцелуями некоторый перебор?

Герман растерянно пригладил рукой волосы:

— Извините меня, дурака, но я совсем не хотел вас обидеть.

Директор Дома культуры протиснулся к ним с гитарой, и зрители принялись скандировать: «Песню!

Песню!»

— Нам что, и петь предстоит? — ужаснулся Герман. — Да мне слон еще в детстве на ухо наступил!

— Не беспокойтесь, товарищ майор! — Заведующий поселковой культурой подал гитару Лене. — Как всегда, традиционную… «Ваше благородие, госпожа Удача».

Отказываться было бесполезно, и она запела. Зрители с готовностью подхватили. Песня закончилась, но ее не отпускали, требуя продолжения. Люди уже не умещались на скамейках, сидели на траве, стояли, прислонившись к деревьям. В одной из таких групп она заметила Алексея и Наташу. Мужчина явно смотрел в ее сторону. Тень скрывала лицо, но она кожей ощущала его взгляд. Слезы переполнили глаза, скопились в горле, но она продолжала петь вместе с людьми, улыбаясь из последних сил. Алексей прошел между рядов скамеек, встал сбоку от эстрады. Лена отметила закушенную от обиды губу соперницы и пожалела ее: «Глупая, неужели не поняла, что женщина для таких, как Ковалев, лишь объект непродолжительного удовольствия».

К Алексею подошел Максим Максимович, опустил чехол с видеокамерой на скамью, молча закурил.

Лена поправила на плече ремень гитары, оглядела окруживших маленькую сцену зрителей, увидела своих взъерошенных девчонок, Ильюшку, примостившегося на ступеньках эстрады, Филиппа, смотревшего исподлобья, но как-то потерянно, грустно, — все до боли знакомые лица. И, поддавшись необъяснимому порыву, она тихо проговорила:

— А теперь я спою вам любимую песню моего мужа. Он погиб в Афганистане четыре года назад.

Она склонилась над гитарой, чтобы скрыть вырвавшиеся на волю слезы.

Печальная мелодия взлетела над поляной, закружила над притихшими людьми, отозвалась далеким протяжным стоном в скалах. Алексей, весь подавшись вперед, с изумлением вглядывался в девушку.

Гитара плакала вместе с девушкой, горюя о безвозвратно ушедшей любви. Женщины, не стыдясь, вытирали слезы, старики в орденах и медалях пригорюнились на скамейках, даже молодежь, до этого беспечно лузгавшая семечки и затевавшая шутливые потасовки на траве, затихла, слушая бесхитростные слова, сочиненные, возможно, их одногодком, так и не вернувшимся со страшной войны.

Максим Максимович увидел, как зашевелились губы Алексея, и вслед за ним и Леной тихо подхватил припев:

Алексей резко повернулся к Гангуту. Синие глаза потемнели, смотрели настороженно.

— Откуда она знает эту песню? Это мой друг сочинил, и я нигде, кроме Афгана, ее не слышал.

— Эту песню очень любил петь муж Лены, Сережа Айвазовский.

— Айваз? — потрясенно прошептал Алексей. — Так это Айваз был ее мужем?!

— А вы разве его знали? — Максим Максимович был потрясен не менее Ковалева.

— В одном училище четыре года вместе, потом в Афганистане почти два года. Он же меня, раненного, на себе вынес, от душманского плена спас. — Алексей горестно потряс головой. — Господи, я ведь даже не знал, что он жениться успел. Мы с ним по молодости зарок дали: не обзаводиться семьей до полковничьих звезд.

— Полковничьи звезды он успел получить, — тихо сказал Максим Максимович, — и еще одну звезду — Героя…

— Что же она мне ничего не сказала? — Ковалев схватил Максима Максимовича за отворот рубашки. — Что же вы молчали?

— Алеша, во-первых, отпустите меня. Люди смотрят, подумают, что у нас драка назревает. — Гангут поправил воротник. — Во-вторых, значит, не о том спрашивали ее, дорогой мой. — И он, подхватив видеокамеру, поспешил вдоль рядов зрителей. Но, пройдя несколько шагов, остановился:

— Почитайте сегодняшнюю «Комсомолку», Алеша, там моя статья о Сергее.

На сцене молодой парень в форме десантных войск обнял Лену:

— Спасибо, сестренка!

Девушка спустилась с эстрады, подошла к отцу, и они, не оглядываясь, пошли к машине Мухиных.