Книга: Терпкое вино любви
Назад: 2
Дальше: 4

3

Ольга присмотрелась к полицейскому, который дежурил возле ворот участка. Это был совсем молоденький, почти безусый белокурый юноша. Черная форменная кепка смотрелась на нем примерно так же, как выглядят мамины туфли на шпильках на семилетней девочке. Когда Ольга подошла к воротам, он посмотрел на нее с неподдельным интересом. Ольга была одета просто: в джинсы и черную футболку. Темные, с бронзовым отливом волосы собраны сзади в хвост. И все же она обращала на себя внимание. Достаточно было встретиться с этой девушкой взглядом, как с нею уже хотелось говорить, общаться, просто стоять рядом. В ней была какая-то притягательная сила.
— Извините, — вежливо обратилась она к молоденькому полицейскому, — вы не могли бы позволить мне немного отступить от ваших правил? Дело в том, что в этом участке сейчас находится мой… мой брат. Он сидит там уже пять дней. Понимаете, я очень должна поговорить с ним или хотя бы передать записку. Но я не могу показывать свои документы. Понимаете, я из России, я русская…
Француз улыбнулся и покачал головой. Такая красивая девушка, да еще русская! Ему приходилось слышать про русских женщин самое разное — что они красивы, что они ужасные толстушки, что они не умеют следить за собой, что они неряшливы, что они глупы, что они преданны и верны своим мужчинам, что они страстны в постели, что они образованны, что они все до одной фригидны, что они носят зимой штаны с начесом и что они способны убить из ревности… Все эти знания о русских женщинах он получил, в основном, из кино или из досужих разговоров в кафе. Сейчас перед ним стояла настоящая, живая девушка из России. Что привело ее сюда? Брат? Как-то не очень уверенно она произнесла это слово…
— Он действительно ваш брат? Если это так, я смог бы устроить для вас свидание.
Ольга опустила глаза и молча покачала головой.
— Так он вам не брат?.. — полицейский остался доволен собственной проницательностью. — Что ж, тогда свидание отменяется. Единственное, что вы можете сделать, это обойти вокруг здания и тихонько позвать его. Окна камер предварительного заключения выходят на задворки.
— А вы пропустите меня? — взволнованно спросила Ольга.
Молодой человек почесал лоб под козырьком и важно нахмурил белесые брови. Ему было приятно, что лично от него зависит настроение и благополучие такой привлекательной особы. Но, с другой стороны, он знал, что все русское таит в себе смутную опасность.
— Пропустить-то пропущу, — сказал он, — только скажите мне честно, вы на самом деле русская?
— Да, русская я, русская, — ответила Ольга и, увидев, как насторожился вдруг его взгляд, шепотом добавила: — Вы не подумайте, что я из КГБ. Я студентка, учусь в Сорбонне. Завтра я уже уезжаю домой. Мне нужно сказать ему адрес… Понимаете? Иначе он не сможет написать мне письмо… И мы больше никогда не увидимся.
Полицейский надул щеки и вытаращил глаза. Его гримаса словно говорила без слов: «Вот тебе раз!» Затем он снова сделал серьезное лицо и сказал:
— Понимаю… Проходите…
— Только вы… вы никому не говорите, что я из России. Ладно?
— Чтоб мне умереть на этом самом месте… — улыбнулся юноша.
И счастливая Ольга отправилась вокруг серого двухэтажного здания. Уже через две минуты она была под окнами с задней стороны дома. Не успела она открыть рот, как услышала знакомый голос:
— Олья! Оля-ля!
Она рывком повернула голову и в одном из окон второго этажа увидела Мишеля! Все окна в Париже были спрятаны за решетками, а уж это — тем более. Мишель смотрел на нее сквозь прутья и изо всех сил махал руками. К горлу ее подкатил комок.
— Мишель! — внезапно охрипшим голосом откликнулась она. — Здравствуй, Мишель! Как ты там?
— У меня все хорошо! Скоро я выйду! Я обещаю тебе! А как ты? Я ужасно по тебе соскучился!
В голове у Ольги бурей пронеслись события последних дней: ее визит к Жаклин Кантарель, подлый шантаж Натали, вечер с похотливым профессором…
— У меня тоже все хорошо! — выкрикнула она, проглотив слезы. — Я была у Жаклин… Спасибо тебе, что ты нашел ее адрес… К сожалению, серьги так до сих пор и не нашлись, да, видно, теперь уж и не найдутся… Жаклин сказала, что они пропали во время войны… — она запнулась, видя, как Мишель с нежностью смотрит на нее из окна, — Мишель! — крикнула она. — Я завтра уезжаю… Самолет утром…
— Уезжаешь?! — воскликнул Мишель. В голосе его слышался неподдельный ужас. — Как, ты уже уезжаешь? В Россию? И мы уже не увидимся? Но я ведь даже не знаю твоего адреса!
Ольга что есть силы ущипнула себя за бедро, чтобы не заплакать.
— Я ведь за этим и пришла. Запиши мой адрес… — и она прокричала ему свой адрес. Мишель торопливо записал его на сигаретной пачке.
— Как только я выйду отсюда, я тебе напишу! Жди! Я пришлю тебе приглашение, ты ведь сможешь приехать?
Ольга уже, не стесняясь, ревела. По щекам ее ручьями текли слезы. Из других окон повысовывались заключенные и показывали на нее пальцами. Но ей было все равно.
— Я смогу! Да, я смогу! То есть… Не знаю, Мишель… Не буду обещать…
Она вдруг увидела, что из-за угла здания выходит уже знакомый ей толстый начальник полиции, тот самый, который засадил Мишеля в участок. Слезы ее разом высохли.
— До свидания, Мишель! Мне нужно идти! — торопливо выкрикнула она и хотела уже побежать к другому углу здания, как вдруг услышала за своей спиной голос:
— Мадемуазель дальняя родственница из Перпиньяна! Извольте остановиться!
Ольга повернулась в сторону весело шагающего к ней толстяка и встала почти в борцовую стойку. Туловище ее было наклонено вперед, руки чуть ли не сжаты в кулаки. Она приготовилась отразить атаку.
Глядя на нее, толстый начальник полиции засмеялся и покачал головой.
— Я еще не видел, чтобы дальние родственницы прорывались к своим братишкам через полицейские кордоны! — сказал он подойдя к ней. — И я вполне понимаю нашего юного Жанона, — он кивнул в сторону полицейского поста, — трудно устоять против такого шквального огня… — он смерил ее одобрительным взглядом с головы до ног. Кажется, сегодня он был в гораздо более дружелюбном расположении духа.
Ольга посмотрела на него в упор.
— Да, месье начальник, вы совершенно правы, — неожиданно для самой себя выпалила она. — Никакая я ему не родственница. Просто я… я люблю его! — во весь голос выкрикнула она. — И завтра я улетаю в Россию, к себе на родину! А он — остается! Я всего лишь хотела с ним попрощаться… — Ольга почувствовала, что сейчас она снова заплачет и опрометью бросилась к воротам. — Pardon! Pardon mua! — кричала она на бегу.
Потом, гораздо позже, она вспоминала эту сцену с улыбкой, до того она была похожа на жену русского декабриста Анненкова, француженку Полину Гебль из кинофильма «Звезда пленительного счастья». Ей не хватало только болонки и изысканного платья, в котором та ползала в грязи за представителями власти, гортанно крича по-французски: «Monsieur! Ce n’est pas sa faute! Laissez le! Laissez le! Monseur!» — с той разницей, что в фильме француженка догоняла и умоляла, а Ольга сама бежала с поля боя, а вслед ей неслось:
— Куда же вы, мадемуазель! Куда вы! Я могу разрешить вам свидание! — но Ольга уже ничего не слышала.
Она выбежала из ворот, не успев даже кивнуть белобрысому полицейскому, и через десять минут была на Елисейских полях.
Назад: 2
Дальше: 4