11
— Ее здесь нет.
Дрю окинул Джемми испующим взглядом.
— А можно узнать, где она?
— Джеки в «Адельфи» с Максом и Брайном Уэллсом, нашим художником-постановщиком. Но не думаю, что вы сможете с ней увидеться.
Дрю помрачнел и, тяжело переминаясь с ноги на ногу, бросил взгляд мимо Джемми, словно не доверял его словам.
— Ее здесь нет, — повторил Джемми. — На самом деле.
— Да уж, паренек, надеюсь, ты не врешь. Монашку вроде тебя это не к лицу.
— Вы можете позвонить ей, — сказал Джемми, не обращая внимания на его слова.
— Ну конечно… — процедил Дрю. — Чтобы убедиться, что никто не берет трубку. В лучшем случае услышать от такого ухажера, как ты, что она очень занята.
— Я не ухажер.
Дрю пришел сюда от отчаяния.
Все его планы, которые он так тщательно выстроил, рухнули. Анжела словно сквозь землю провалилась. Несколько раз он оставлял для нее записки, но не получил ответа. Что ж, он даст ей еще одну неделю, хотя она этого и не заслуживает. А уж потом пусть пеняет на себя. Он ей устроит сладкую жизнь.
Он взглянул на Джемми и ощутил черную зависть. Здесь Джеки или нет, но он был уверен в том, что, увы, ничего не добьется и что теперь она будет гораздо осторожнее. Теперь у нее в любимчиках этот несостоявшийся священник, этот мальчишка Джемми Тарли.
— Значит, не ухажер… — протянул он. — Однако ж ты так и вертишься около нее. Глаз не сводишь с ее красивой задницы.
Джемми молчал.
— У нас с тобой очень много общего, — не унимался Дрю. — Мы оба добиваемся одного и того же.
— Не думаю, чтобы между нами было что-то общее, — твердо сказал Джемми.
— Слушай, почему бы нам не перекусить вместе и не поболтать, а? Я бы тебе это доказал.
— Мне нужно работать.
— Ну да, конечно… — недоверчиво проговорил Дрю, кивая в сторону коридора. — Кажется, уже все разошлись.
— Но мне еще нужно поработать.
Дрю покачал головой.
— Ты что, боишься?
— Нет.
— Тогда давай поговорим, давай где-нибудь посидим, отдохнем?
— Боюсь, не получится…
— Может быть, я нуждаюсь в твоем совете, — продолжал Дрю заискивающе. — Держу пари, что тебе это и в голову не могло прийти.
— Каком еще совете?
— Ну как же, насчет Джеки.
— Нет.
— Погоди, ведь ты же знаешь, что у нас с ней осложнились отношения?
Джемми кивнул.
— Ну вот, — продолжал Дрю, стараясь подольститься к Джемми. — Я просто хочу извиниться. Разве это так много? Я сильно ее обидел и теперь хочу загладить свою вину. — Он испытующе посмотрел на Джемми. — Что ты об этом думаешь, а?
Вообще-то он и не рассчитывал на ответ. Этот святоша сам по уши влюблен в Джеки. А что же Джеки? Пожалуй, не будет ничего необычного, если и она начнет заглядываться на этого Тарзана. Кажется, он даже где-то читал о том, что мечта каждой женщины — такой вот сексапильный, смазливый сукин сын, как этот Джемми Тарли.
— Не понимаю, что я могу для вас сделать…
— Хотя бы давай просто поболтаем. Прошу тебя, сделай мне такое одолжение. Мне так это нужно!
— Я не знаю, когда освобожусь, — заколебался Джемми.
Если честно, то у него и не было никакой особо срочной работы. Просто нужно было рассортировать счета и корреспонденцию Джеки.
— Послушай, я понимаю, что не нравлюсь тебе. Это очевидно. Может быть, другого отношения я и не заслуживаю, но, поверь, единственное, что я пытаюсь сделать, это протянуть тебе руку дружбы… По крайней мере забудем о наших разногласиях!
В памяти Джемми зазвучали незабываемые слова. Что-то вроде древних заповедей. «Возлюби ближнего как самого себя… Будьте милосердны, и помилованы будете…»
— Видишь это кафе напротив? — не отставал Дрю. — Я буду ждать тебя там, и, когда ты закончишь, мы возьмем кофе, пиццу и поболтаем. Договорились?
В квартире горел свет, и она увидела, как на мгновение в окне показался темный силуэт мужчины и исчез. Это был Ричард. Люси знала, что он ждет ее, а она опять задерживается. Эти поздние возвращения стали входить у нее в привычку. Она и сама толком не понимала, зачем ей это нужно. Просто ни у нее, ни у Ричарда не хватало духу откровенно обо всем поговорить, и она избегала его. И все-таки она любила его, разве нет? Во всяком случае не могла вообразить своей жизни без него. Стало быть, избегать его было, мягко говоря, странно…
Люси смотрела на пар, в который превращалось на морозном воздухе ее дыхание. Она остановилась, чтобы перейти от дома через улицу на набережную узкого канала, в котором отражался Камден Лок. Несмотря на мороз, вода в канале все еще не покрылась льдом. Неожиданно на пустынной улице появился автомобиль. Люси остановилась, чтобы пропустить его, но автомобиль притормозил и остановился у тротуара. За рулем сидел Роджер.
Люси хотела обойти машину, но Роджер уже распахнул дверцу и успел остановить ее, когда она проходила мимо.
— Бога ради, оставь меня в покое! — сказала она.
— Ты не можешь так просто уйти! — яростно воскликнул он.
Люси удивилась. Раньше, насколько она помнит, его ничем нельзя было вывести из себя. Должно быть, он все еще не оправился от шока.
— Я уже говорила тебе в прошлый раз, что между нами ничего не будет. Я согласилась с тобой встретиться только для того, чтобы сказать тебе это в лицо. Чтобы ты не питал никаких иллюзий.
Роджер хотел что-то сказать, но запнулся.
— Что, не можешь в это поверить? — усмехнулась она, вдруг почувствовав нечто вроде триумфа.
Первый раз в жизни у нее хватило сил настоять на своем. Никогда прежде ей этого не удавалось. Ни с одним мужчиной. Просто недоставало храбрости.
— Чего ты хочешь этим добиться?
Люси удивленно покачала головой.
— А ты чего хочешь добиться, Роджер? Тебе не на что надеяться.
— Я извинился. Разве нет?
— Только потому, что испугался за свою безукоризненную репутацию. Испугался, что я осложню тебе жизнь.
— Это неправда.
— О Господи… Уходи! — раздраженно крикнула она. — Оставь меня в покое!
Люси пошла через улицу, но он двинулся за ней.
— А как насчет Дика?
— Я ему сама все расскажу, — не очень веря, что у нее хватит на это духу, выпалила Люси.
— Я сильно в этом сомневаюсь, — усмехнулся Роджер, бросив быстрый взгляд на окно ее квартиры.
Из окна на них смотрел Ричард.
Люси вдруг почувствовала, что ей на плечо легла рука Роджера.
— Убери руки, Роджер, или я закричу. Ты знаешь, что я это сделаю.
Он неохотно отпустил ее. Жестоко униженный, как он ненавидел ее в этот момент!.. Ричард все еще стоял у окна. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Дик исчез. Роджер ощутил что-то вроде удовлетворения. Словно получил какое-то преимущество перед соперником.
— Ты же знаешь, я с ума по тебе схожу, — продолжал он, не отставая от Люси.
— Только потому, что я к тебе равнодушна. А кроме того, если ты до сих пор не заметил, у меня есть мужчина, который мне очень нравится.
— И поэтому ты встречалась со мной? — поинтересовался Роджер, и его губы растянулись в иронической усмешке.
— Именно так, — ответила она и добавила, словно для самой себя: — Хотя это и было довольно глупо с моей стороны.
— Думаешь, он не знает? Боже, как ты наивна!
— Оставь, Роджер!
— Ему очень хотелось получить роль… — Роджер кивнул в сторону их окна. — Вот поэтому он и притворялся, что ничего не замечает. Мечтал об этой дерьмовой работе, вот и все!
— Если бы я не знала Ричарда так, как знаю его только я, то, может быть, и поверила бы твоему дешевому вранью, — сказала она и, помолчав, с горечью добавила: — Почему бы тебе не приберечь свои актерские таланты для следующей «мыльной оперы»? — Люси ускорила шаг, презрительно бросая слова через плечо: — И еще хочу тебе кое-что сказать. Даже если бы ты был единственным мужчиной на земле, я бы все равно к тебе на пушечный выстрел не подошла…
— Но ведь на самом деле ты так не думаешь, Люси!
— Я думаю именно так!
— Давай хотя бы останемся друзьями?
Она не ответила.
— Ну так как же, а?
— Роджер, ты и понятия не имеешь, что такое дружба!
Его душила злость, но внешне Роджер держался спокойно. Он преградил ей дорогу.
Люси инстинктивно отпрянула и угодила прямо в живую изгородь. Но Роджер был уже слишком близко. Он подхватил ее и, крепко обняв, начал целовать. Он жадно прижимался к ней, и по инерции они сделали еще несколько шагов в заросли. Люси пыталась закричать, но с ее губ слетел лишь приглушенный стон. Она беспомощно билась в его объятиях, стараясь уклониться от его губ.
Его гладко выбритая щека прижалась к ее щеке. Это был просто подарок судьбы. Ей ничего не стоило открыть пошире рот и поглубже вонзить зубы в эту ненавистную плоть. К тому же она вспомнила о том старом приемчике, которому много лет назад, когда она была еще девочкой, ее учил отец. Никогда раньше она не решилась бы на такое: и стыдно, и страшно…
Но теперь ее рука с легкостью нащупала сквозь шерстяные брюки его возбужденный член. Она изо всех сил сдавила его прямо сквозь материю. Вот уж Роджер завопил!..
Когда Люси вошла в квартиру, Ричард сидел в своем кресле со стаканом в руке.
Он помог ей снять пальто, но она все еще стояла в тесном пространстве маленькой прихожей и не шевелилась.
— Ну как Роджер? — спросил он без всякого выражения.
Люси наклонилась и уткнулась лицом в свое пальто, которое уже висело на своем обычном крючке. Пальто еще было пропитано уличным холодом. Оно было также обсыпано иголками и сухими листочками, которые попали на него во время схватки с Роджером.
— Ты хочешь сказать, что все видел? — спросила она, поднимая голову и недоуменно глядя на Ричарда.
— Это было трудно не заметить, моя милая, — саркастически заметил он. — Надеюсь, в будущем ты будешь более тщательно скрывать свои увлечения…
— И ты просто стоял и смотрел?!
— А что я должен был делать? — удивился Ричард. — Мне показалось, что ты вот-вот пригласишь его к нам на стаканчик виски. — Ты что, с ума сошел?
— Да нет, Люси. Все в порядке, — устало сказал он. — Я уже знал об этом.
— О чем ты знал?
— О тебе и о Роджере.
Люси закрыла глаза, не зная, смеяться ей или плакать.
— Налей мне, пожалуйста, выпить, — попросила она.
Ричард механически налил в стакан красного вина, которое еще оставалось в бутылке после того, как он сам успел к ней основательно приложиться.
— Нам не следует сейчас об этом говорить, — сдержанно сказал он, стараясь сохранять спокойствие. — Ты выглядишь неважно.
— И тебе не хочется узнать, что мне пришлось вытерпеть?
— Избавь меня от подробностей, Люси!
— Ох, Ричард!.. — тяжело вздохнула она. — Неужели ты действительно ничего не понимаешь?
— Не уверен, что мне бы этого хотелось…
Люси устало улыбнулась.
— Думаю, Роджеру сейчас не сладко. Пожалуй, он еще не скоро оправится.
— Ради Бога! Зачем мне все это знать?!
— Думаю, ты будешь изрядно удивлен…
У нее словно гора с плеч свалилась. Она начала смеяться, а потом и хохотать — едва ли не истерически.
Ричард был бледен. Бледен и уязвлен.
— Я от тебя этого не ожидал, Люси, — трагически произнес он, все еще не понимая, в чем дело.
— Иди сюда, ты, идиот! — Она протянула ему руку. — Ну-ка, давай обними меня крепко-крепко! Не то я сейчас сделаю с тобой то, что сделала с Роджером!
На его лице сначала отразилась крайняя степень недоумения, которое вскоре сменилось облегчением. Как и она, он вздохнул свободнее. Проклятые сомнения были развеяны, и он снова мог любить ее.
— Но теперь, само собой, — продолжала Люси, — тебе не стоит рассчитывать на роль в сериале.
— Черт возьми, что ты такое говоришь?
— Это довольно долгая и местами не очень веселая история… — проговорила она спокойно. — Ну же, Ричард! Не стой, как столб! Иди сюда, пожалуйста!
Он придвинулся ближе и внимательно посмотрел на нее.
— У тебе в волосах листья…
— Наплевать! — печально сказала она. — Просто сядь рядом и обними меня. Хорошо?
— Да, конечно…
Ричард сел рядом и обнял ее, а она прижалась к нему и уткнулась лицом в его плечо, чувствуя родной запах его старого рабочего свитера.
— Тебе совсем не обязательно рассказывать мне эту свою «не очень веселую историю», — прошептал он, целуя ее волосы. — Ведь у нас для этого еще будет достаточно времени. Разве нет?
Люси молча кивнула. Только теперь по ее щекам покатились тяжелые горючие слезы.
Прищурившись, Роуз взглянула на будильник, стоявший на книжной полке. Барби осторожно покосилась на нее.
— Он не придет.
— С чего ты взяла?
— Он сказал, что придет в половине восьмого, а сейчас уже почти девять.
— Это я и без тебя знаю, Барби.
— Он мог хотя бы позвонить.
— Он, вероятно, задержался на совещании.
— Господи, Роуз, ты же не знаешь себе цены!..
— Очень может быть.
— В конце концов, можно было выкроить минуту, чтобы позвонить. Или попросить кого-нибудь. — Барби многозначительно помолчала. — Ты со мной не согласна?
— Ну почему ты так плохо относишься к Дрю? — вдруг воскликнула Роуз. — Что он такого сделал?
— Что он сделал — на это наплевать. Как он изводит тебя сейчас — вот на что я не могу смотреть равнодушно!
— Он вовсе меня не изводит!
— Ты снова нюхала кокаин?
Роуз замотала головой.
— Я ведь знаю, Роуз! Ты даже не потрудилась скрыть следы.
Роуз вспыхнула.
— Просто у меня оставалось немного…
На самом деле у Дрю был свой запас, и они нанюхивались вместе каждый вечер.
— Он дает тебе кокаин, да?
— Нет.
— Ох, Роуз!..
— Я ему не безразлична, неужели ты не видишь? Посмотри, ведь он живет у меня. Значит, я ему нужна!
— Вот именно. Наверное, ему больше некуда идти.
— Не говори глупостей. У него полно денег.
— Значит, он помогает тебе деньгами?
Роуз протяжно вздохнула.
— А вот это уже не твое дело.
Барби невесело рассмеялась.
— Значит, нет.
— Нет, он дает мне деньги! — солгала Роуз и снова покраснела.
— Послушай, Роуз, — начала Барби более мягко. — У меня вовсе нет никакого предубеждения против него. Но что-то тут явно нечисто.
— Ты даже не хочешь поверить ему!
— А с какой стати? Он бесплатно живет в этой квартире, словно в гостинице, — сказала Барби. — И зачем тебе это, спрашивается, надо? У тебя, может быть, появился исключительный шанс сделать карьеру, а ты всем жертвуешь ради него. — Она покачала головой. — Я просто не понимаю, вот и все.
— А я тебя и не прошу понимать, — враждебно отозвалась Роуз. — А кроме того, пусть тебя это больше не волнует. Ведь я скоро переезжаю!
— Но я не хочу, чтобы ты переезжала, Роуз. И ты это знаешь. — Барби помолчала, с грустью глядя на подругу. — И еще я не хочу, чтобы ты снова страдала…
— А с чего ты взяла, что он заставит меня страдать? — проворчала Роуз. — Откуда такая уверенность?
— Ты никогда не замечаешь, когда тебе грозит беда… Даже когда она уже стучится в дверь!
Более того, у Барби было предчувствие, что на этот раз все закончится гораздо хуже, чем раньше. Она не знала, как убедить Роуз, не находила нужных слов.
— Это несправедливо, — быстро сказала Роуз. — Кроме того, может быть, судьба нарочно заставляет нас в прошлом пережить несчастную любовь, чтобы потом мы не пропустили настоящую…
— Но тогда где он, Роуз? Если ты ему не безразлична, то почему он не позвонил? Он ведь прекрасно знает, что ты сидишь и ждешь! — Барби покачала головой. — Специально нарядилась для него — и все напрасно! Боже мой, Роуз, сколько раз еще тебе нужно пройти через это, чтобы поумнеть?
— Знаю, что ты хочешь сказать. Но, может быть, ты просто не понимаешь, что происходит…
— Что ты имеешь в виду?
— Только не обижайся, — проговорила Роуз, стараясь казаться спокойной. — Дрю и я, мы… А может быть, ты просто нам завидуешь, а?
Барби задохнулась от возмущения.
— Ушам своим не верю! — воскликнула она раздраженно. — Если у тебе поворачивается язык говорить такое, то я напрасно трачу слова. — Барби вскочила. — Ну, как знаешь. А я пойду приму ванну и лягу пораньше спать. Мне здесь действительно нечего делать.
Роуз тоскливо посмотрела на подругу, удивляясь, почему все складывается так ужасно. Она сидела, поджав под себя ноги, и мечтала, чтобы поскорее пришел Дрю. Ей казалось, что еще немного и она не выдержит. А главное, ей хотелось, чтобы Барби убедилась в своей неправоте.
Она видела, что его что-то беспокоит. Когда утром она уходила на студию, Дрю не сказал ей ни слова. А когда она наклонилась, чтобы поцеловать его на прощание, он притворился, что спит. Кроме того, ведь не он, а она сама напросилась на этот «романтичный ужин вдвоем».
Она глубже вжалась в кресло, положила подбородок на поджатые к груди колени и словно ребенок погрузилась в беспокойное ожидание, прислушиваясь к шагам на лестнице.
Джемми нравился вечерний Лондон. Все изъяны города исчезали под покровом ночи, и трудно было остаться равнодушным перед россыпью ярких уличных огней и многолюдными улицами. Когда он смотрел на спешащих мимо него людей, ему казалось, что у каждого из них есть свои важные и интересные дела.
Только у него самого не было никаких дел. Ни важных, ни интересных… Он бросил быстрый взгляд на Дрю, который молча сидел рядом на заднем сиденье такси, скрестив на груди руки и погрузившись в собственные мысли. Когда они вышли из кафе, едва обмолвившись за ужином несколькими словами, Дрю даже не потрудился объяснить, куда они направляются.
Такси свернуло на Бонд-стрит, а потом еще раз направо, развернулось на площади и, промчавшись несколькими переулками, остановилось у какого-то большого белого дома с железными перильцами у крыльца и обшарпанным желто-синим навесом.
— Приехали, — сказал Дрю. — У тебе есть наличные, чтобы заплатить шефу? — поинтересовался он у Джемми, кивнув в сторону водителя. — У меня только кредитные карточки.
Не говоря ни слова, Джемми достал купюру в пять фунтов, которая тут же исчезла в кармане водителя.
— Ну пошли, — сказал Дрю, показав на вход в здание. — Не беспокойся, я член этого клуба.
Джемми последовал за ним и оказался в маленькой прихожей, отделанной малиновым бархатом. Слева была стойка, за которой сидела женщина лет пятидесяти, а рядом с ней, скрестив руки на груди, стоял огромный негр в костюме и черном галстуке.
— Ее зовут Этель, Джемми, — сказал Дрю. — Ну же, поздоровайся с дамой!
Джемми медленно кивнул и увидел, как ее тонкие губы растянулись в привычной улыбке.
— Нам сюда, мой мальчик…
Дрю взял его под руку и увлек по ступенькам в полутемный подвал, из которого доносилась приглушенная музыка.
Когда они спустились туда, в конце коридора обнаружился еще один громила, дежуривший у небольшого зальчика с несколькими потертыми диванами, столиками, отделанными под бронзу, и тусклым освещением. В глубине помещения находился узкий бар. У стойки бара на высоких табуретах примостились несколько полураздетых девушек в тесных юбочках и туфлях на очень высоких каблуках.
— Вперед, парень! — бодро продолжал Дрю. — Я покажу тебе, что такое настоящая жизнь. — Он перевел взгляд с обольстительно улыбающихся красоток на бледное лицо Джемми. — Впрочем, для некоторых праведников, предпочитающих чахнуть над Библией, такая жизнь не под силу… — Дрю усмехнулся с едва скрываемым презрением. — Поверь, я вполне могу понять, что ты немного робеешь. Может быть, даже трусишь… Большинство мужчин, как ни стараются, не способны по-настоящему понять, что такое женщина. Бедные ублюдки… — Он многозначительно помолчал. — Кстати, ты, наверное, девственник, разве нет?
Джемми не ответил.
— Думаю, так оно и есть. Ведь ты у нас бывший священник.
— Я никогда не был священником.
— Ну едва не сделался им, черт возьми!
Джемми отрицательно покачал головой. Ничего подобного. У него никогда не было ни намерения, ни желания становиться священником. Об этом мечтал его отец, а это другое дело.
— Как знаешь, — с легким раздражением кивнул Дрю. — Впрочем, у тебя и так все на лице написано.
— Что написано у меня на лице? — немного смущенно спросил Джемми.
— Что ты не крутой парень, — самодовольно сказал Дрю. — Но у тебя, — добавил он со снисходительной улыбкой, — еще все впереди.
— Ну а ты, значит, крутой?
— Что ты, черт побери, имеешь в виду?
— Ты ведь предпочитаешь женщин в возрасте? Разве нет?
Дрю покраснел.
— Иногда. Для разнообразия. Что тут такого?
— Да нет, ничего, — с невинным видом пожал плечами Джемми.
Дрю внимательно посмотрел на него, но потом успокоился.
— Ладно, — сказал он, — давай лучше выпьем… — Тут он кивнул на девушек. — Они не кусаются, Джемми. Честное слово… Если, конечно, ты сам об этом не попросишь.
Джемми бросил быстрый взгляд на девушек. Они не слишком отличались от тех красоток, которых он видел на окраинах Найроби. Та же готовность услужить. Та же жадность к деньгам.
Они сели на продавленный велюровый диван. В полумраке дешевая мебель вполне могла сойти за шикарную, а толстый узорчатый ковер казался вполне чистым. Тем не менее Джемми догадывался, что, как только наступит утро, все это предстанет совсем в ином свете.
— Здесь подают только шампанское, Джемми.
В подобных заведениях это было принято. Кроме того, за каждую бутылку брали втридорога. Едва Дрю объяснил это, как появилась девушка с шампанским и несколькими бокалами.
Джемми смотрел, как она плавно покачивает бедрами, подходя к ним. Это была азиатка с оливковой кожей, огромными глазами и черными волосами до пояса. Вместе с азиаткой подошла и другая девушка со светлыми, как у Джеки, волосами. Впрочем, на этом сходство между ней и Джеки заканчивалось. У нее была миниатюрная, но крепкая фигурка и пышная грудь, едва не разрывавшая по швам тесную кофточку. Она посмотрела на него и призывно улыбнулась, потом присела около него, а другая девушка расставила стаканы и подала Дрю бутылку шампанского, чтобы тот открыл.
— Как тебя зовут? — спросила Джемми девушка.
Она положила ногу на ногу, чуть коснувшись его бедра. Он не знал, как ему вести себя и как реагировать.
— Меня зовут Лаура, — представилась она и, взяв бокал, едва коснулась губами шампанского.
Ей не полагалось много пить. Она должна была пить ровно столько, чтобы клиенты чувствовали себя комфортно и у них появлялось желание заказать еще шампанского.
— Что же ты, Джемми! — воскликнул Дрю. — Ты совсем не пьешь! Разве это не прекрасно — выпить за здоровье очаровательных юных леди и начать развлекаться?
Девушка придвинулась к Джемми ближе и положила ладонь ему на плечо. Он покосился на Дрю и увидел, что азиатка что-то прошептала тому на ухо, потом оба посмотрели на него, и девушка захихикала, прикрывая влажные алые губки маленькой смуглой рукой, словно поведала некую тайну.
— Ты застенчивый, да? — проговорила Лаура, коснувшись пальцем запястья Джемми. — Обычно сюда приходят шумные пьяные типы с таким вот брюхом и редеющими волосами. Ты совсем не похож на них… — Она помолчала и закурила сигарету. — Жасмин всегда достаются симпатичные парни. Она говорит им, что она полинезийка. Звучит романтично и интригующе. Куда лучше, чем девушка из Бангладеш. А мне обычно достаются толстяки за сорок с тройным подбородком. Но сегодня, кажется, совсем другое дело… — Она кивнула в сторону Дрю и выпустила струйку дыма. — Он парень что надо, это сразу видно. Но до тебя ему далеко…
Джемми удивило, что в ее голосе слышалось неподдельное восхищение. Он чувствовал на себе ее изучающий взгляд. Потом она крепко пожала его руку, словно хотела что-то сказать, но он боялся повернуться к ней, потому что знал, что тогда придется смотреть на ее груди, на ее ноги… Поглубже вздохнув, он постарался сосредоточиться на окружающей обстановке. На стенах, обклеенных тиснеными обоями, горели маленькие светильники с розовыми абажурами, а над небольшой танцплощадкой висел вращающийся шар, сверкающий бесчисленными зеркальными гранями.
Джемми не спускал глаз с этого вращающегося шара, который рассыпал бледные лучи во все уголки помещения. Светящиеся пылинки медленно проплывали в спертом воздухе. Внезапно на Джемми накатила мучительная, едва переносимая тоска по дому. Он взял бокал и залпом осушил его. Лаура тут же снова наполнила бокал, и он даже ничего не возразил.
— Давай выпей все сразу! — услышал он ее голос.
Джемми поперхнулся шипучим напитком, слезы ударили в глаза, он закашлялся и едва не опрокинул бокал. Девушка подала ему салфетку, и он заметил, как Дрю ухмыльнулся, а его подружка-азиатка снова захихикала.
— Погаси свой праведный жар, Джемми! — воскликнул Дрю с громким смехом.
— Давай потанцуем, — предложила Лаура.
Он едва чувствовал под собой ноги, когда она взяла его за руку и увлекла по направлению к маленькому пространству танцплощадки, где их тела приблизились друг к другу и соприкоснулись. Лаура была небольшого роста, и ее лицо было как раз вровень с его грудью. Когда она подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо, Джемми опустил глаза и увидел, как ее пышная почти обнаженная грудь тесно прижимается к его рубашке.
Кровь бросилась ему в лицо. Голова закружилась, и Джемми почувствовал, что теряет над собой контроль. Лаура что-то говорила ему, и он старался вникнуть в ее безобидную болтовню, однако смысл ее слов ускользал от него. Впрочем, он понимал, что это и ни к чему.
Джемми закрыл глаза и напрягся, когда руки Лауры коснулись его талии, заскользили по его спине и она начала тихонько повторять: «Расслабься, просто расслабься!» И он вдруг действительно расслабился. Это оказалось не так уж трудно. Он ощущал необычайную легкость во всем теле, все беспокойные мысли куда-то исчезли, но он вовсе не чувствовал, что пьян, наоборот, в голове была исключительная ясность.
Лаура медленно и умело двигалась, терлась своим телом о его тело, и ему показалось, что у него между ног запылал факел.
— Мы можем пойти туда…
Джемми непонимающе взглянул на нее. Ее лицо слегка расплывалось в его глазах.
— Там, — сказала она и кивнула на закрытую дверь, — там нам никто не помешает…
Ему показалось, что с ее губ сорвался раздраженный вздох, когда она потянула его за руку к двери и легонько подтолкнула внутрь. Это была крохотная квадратная ниша с одним диванчиком, обитым красной искусственной кожей. На стене висело большое зеркало, и свет здесь был совсем тусклый. Ниша была размером чуть больше исповедальной кабинки.
— Мне бы следовало взять с тебя деньги, но я не буду этого делать, — тихо сказала Лаура и стала расстегивать его рубашку.
Она стала тереться своим круглым горячим лицом о его грудь. Она взяла его руки и положила на свою грудь, а потом принялась расстегивать его джинсы. Джемми вздрогнул и затаил дыхание, когда ее пальцы крепко обхватили его член. Ему показалось, что он вот-вот умрет, но тут он с удивлением и ужасом увидел, что Лаура опускается на колени и берет его член в свой влажный горячий рот. Он почувствовал, что больше не в состоянии себя сдерживать, и, беспомощно застонав, содрогнулся, чувствуя, как острое наслаждение нахлынуло и почти мгновенно прошло. Все было кончено. Он хотел что-то сказать, но язык не слушался.
— Господи! — тихо воскликнула она. — Так ты девственник, да?
Что она такое говорит? Разве Господь может присутствовать в этой комнатенке?!.
Его глаза остановились на ее простеньком кукольном личике со странным изгибом губ. Ее рот был чуть приоткрыт и были видны ее мелкие, не слишком хорошие зубы, а на щеках были следы пудры. Джемми скользнул взглядом по ее груди, но теперь они показались ему жалкой плотью, испещренной голубыми прожилками вен.
Он отвел взгляд и увидел, что с одного края зеркало надтреснуто, а дверь покрыта густым слоем пыли. Спохватившись, Джемми обнаружил, что его вялый член лежит на приспущенных белых трусах, и поспешно натянул на себя джинсы и встал.
Лаура все еще стояла на коленях, и, не говоря ни слова, он шагнул мимо нее к двери. Где-то в глубине сознания промелькнул смутный образ. Ее поза напоминала позу кающейся грешницы.
Джемми хотел сказать ей, чтобы она встала, но язык по-прежнему не слушался. Лаура тихонько коснулась его бедра, заверив, что все в порядке.
Он чувствовал, что нужно что-то ответить и тогда действительно можно будет считать, что все в порядке, но так и не нашел подходящих слов.
Это был один из самых просторных театров. Как раз для мюзикла. Ряды красных плюшевых кресел доходили до самой оркестровой ямы, расположенной сразу перед сценой. В зале «Адельфи» имелись также ложи, устроенные одна над другой по обе стороны от сцены. В одной из них, естественно, разместится актер, изображающий президента Кеннеди. Подумав об этом, Джеки не удержалась от удовлетворенного вздоха.
Пять долгих лет понадобилось ей, чтобы оказаться здесь. Но все-таки она добилась своего. Несмотря ни на что. Даже на сопротивление собственной матери.
— Ну как впечатление? Неплохо, а?
Джеки обернулась и увидела Макса. Макс был любезен как никогда.
— О да! — ответила она.
— Здесь есть какой-то неуловимый запах настоящего театра. Он действует словно наркотик, ты не находишь?
— Надеюсь, зал не будет пустовать… — нервно рассмеялась она.
— Один мой приятель, продюсер, обязательно ставит перед премьерой свечку и молится святому Иуде, небесному покровителю всех неудачников.
— Надеюсь, у нас нет оснований для беспокойства.
— Последний год был для Уэст-энда очень неудачным.
— Даже два года.
— Не то, что для Нью-Йорка.
— Это правда, — кивнула Джеки. — Однако и там, по последним подсчетам, двадцать один из тридцати семи бродвейских театров пустуют…
— Такая вот дрянная у нас профессия, моя дорогая. И не так уж важно, где именно ты берешься ставить спектакль. Впрочем, мы бы ведь все равно не променяли свое дело ни на какое другое. — Макс пожал плечами. — Во всяком случае я терпеть не могу слушать нытье по поводу сложной ситуации с театрами. Вероятно, это временное явление.
— Цыплят по осени считают.
— Что-что?
— Есть такая пословица.
— Если ты помнишь, мы начнем считать наших цыплят уже через две недели, — сухо сказал он.
— То-то и оно, — улыбнулась она.
— Кстати, у меня уже есть несколько жалоб от актеров. Кое-кто недоволен маленькими гримерными. Среди них и Руперт.
— Это тот, что бережет свои голосовые связки и вечно обмотан шарфом?
— Однако он наш Артур Миллер. Ни больше, ни меньше, — вздохнул Макс. — Тоже мне примадонна. У других не менее нежные связки!.. Если бы у него было такое слабое горло, он бы у нас сидел в запасе. И он это знает…
— Еще есть жалобы?
— Все стонут, что нет комнаты отдыха. Однако в целом труппа чрезвычайно довольна театром.
— Прекрасно. Ну а что касается комнаты отдыха, то и во многих других театрах она отсутствует. Кроме того, здесь недалеко есть два приличных паба.
— Кстати, чтобы ты знала, по словам Боба, нашего швейцара, в одном здешнем заведении, в «Пикоке», собираются завсегдатаи «Адельфи».
— Понятно… А что касается уборных, то я попрошу придумать нашего театрального менеджера что-нибудь.
Несколько секунд Джеки молчала. Ее взгляд скользнул в глубину сцены, где собралась труппа.
— А как Роуз Лил?
— Кажется, утром она выглядела получше.
— Мне это не нравится, Макс.
— Понимаю. С ней довольно сложно работать. Я еще не встречал актрис с такими перепадами настроения.
— Она не говорила, что с ней?
Он отрицательно покачал головой.
— Ну и что ты предлагаешь?
Макс понял, что именно она имеет в виду.
— Что ж, давай обсудим твою идею, — сказал он. — В подобных обстоятельствах имеет смысл, чтобы Роуз и Люси играли в спектакле попеременно.
Джеки удивленно посмотрела на него.
— А я думала, ты будешь возражать…
— Я же не полный идиот, Джеки, — улыбнулся Макс. — Бываю немного упрямым — это верно. Признаю.
— Ловлю тебя на слове. — Джеки недоуменно покачала головой. — Тебя словно подменили, Макс, — улыбнулась она. — Хотела бы я знать, в чем тут дело.
— О чем ты говоришь? — пробормотал он, покраснев. — Ну ладно, пора идти.
— Но ведь еще только пять часов…
— Дорогой мой продюсер, у меня куча дел, а Альдо прямо сейчас начнет репетицию. Так что, с твоего позволения, я ухожу. Мы поговорим с тобой утром.
Джеки с улыбкой смотрела ему вслед, однако ее продолжало мучить легкое любопытство. Макса действительно словно подменили, и этому должно было быть какое-то объяснение.
Ее внимание привлекли звуки, доносящиеся из оркестровой ямы, и она уселась в одно из кресел, чтобы наблюдать за первой репетицией «Мэрилин» в стенах настоящего театра. Сколько лет она ждала этого момента!..
Вообще-то Макс и сам не мог припомнить, когда с ним последний раз случилось нечто подобное.
Первая любовь ранней юности была давно забыта, а все, что у него раз за разом происходило с женщинами, можно было сравнить разве что с похождениями кобеля. Кроме животного вожделения, он, пожалуй, не испытывал никаких других чувств. Никакой там романтики, страстного ожидания и трепета.
Однако на Рождество родители Полли преподнесли ему такой подарок. Тем, что на праздники к ним приехала младшая дочка — маленькая очаровательная Надя. Макс и сам до конца не понимал, что с ним происходит. Это было как наваждение. Он словно начал слышать какую-то волшебную музыку, которой прежде никогда в жизни не слышал. Это был, как он сам говорил, какой-то сентиментальный бред.
Идя по улице, Макс глупо улыбался при воспоминании, как он и Надя держали друг друга за руки, когда выпадала такая возможность, целовались, конечно, когда никого не было рядом, но это все, что между ними было. Удивляясь самому себе, Макс медленно качал головой. Впрочем, главное, что он чувствовал себя счастливым. Разве остальное имело какое-то значение?
Надя ждала его на чай в «Савое». Потом ей нужно было на поезд, чтобы успеть в школу: она сдавала экзамены. Так что это было очень короткое свидание. Они оба ждали этого свидания, хотя у него не было перед ней, конечно, никаких обязательств. Он ей вообще ничего не обещал. Не говоря о том, что старшая из сестер — Полли по-прежнему занимала определенное место в его планах на будущее. И уж, конечно, не говоря о том, что всемогущий папаша сэр Мюрдо вполне мог придушить Макса своими собственными руками, если бы только до него дошли эти замечательные новости — о Максе и Наде.
Макс остановился у светофора на противоположной стороне улицы перед знакомым входом в «Савой». Он знал, что она уже ждет его. Надя всегда приходила на свидания первой, и на ее лице было написано страстное ожидание. Она казалась ему ангелоподобным существом, подобных которому он никогда не встречал. Когда светофор переключился, Макс глотнул воздуха: его сердце сжалось от внезапного панического чувства. Смутное сомнение — и ничего больше.
Ангелоподобное существо Надя была как-никак сестрой его невесты. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какие у него могли возникнуть осложнения. От одной мысли об этом у Макса мутилось в голове.
Ричард начал дрожать. Вода из душа становилась все холоднее и холоднее, а это означало, что накрылся электрический нагреватель. Ричард громко выругался. Сколько раз он говорил домовладельцу, чтобы тот проверил нагревательную колонку, но старый хрен и не думал чесаться!
Он закрутил кран и вылез из ванны, оставляя на полу лужицы воды. Открыв дверцу, за которой располагался нагреватель, он начал щелкать выключателем, однако проклятая контрольная лампочка не желала загораться. После небольшой паузы Ричард повторил свою попытку, на этот раз мысленно умоляя нагреватель быть более благосклонным, и, к его вящему удивлению, аппарат вдруг ожил и заработал нормально.
Возвращаясь в ванну, Ричард торжествовал так, словно только что успешно обезвредил бомбу и за дверью его дожидались пресса и благодарные жители Лондона, чтобы чествовать героя. Самодовольно ухмыляясь, он поставил одну ногу на край ванны и стал откручивать кран. Потом он потянулся к переключателю, чтобы включить душ. Все было прекрасно, как никогда. Вода быстро нагревалась… В этот момент зазвонил телефон.
— О Господи!.. — пробормотал Ричард, набрасывая на себя полотенце.
В квартире всегда было очень холодно, даже если нормально функционировало отопление.
Прошлепав мокрыми ногами по ковру, он снял трубку.
— Алло?
— Дик, какого черта! — услышал он. — Куда ты запропастился?
— Это ты, Роджер? — усмехнулся Ричард. — Какой приятный сюрприз.
— Никакого сюрприза!.. Почему тебя сегодня нет?
— Где?
— На студии, где же еще?
— Я занят.
— Черт тебя побери, что значит — занят? Ты должен быть здесь, на съемке, на репетициях.
— Я переделываю рукопись и очень занят, Роджер.
На мгновение Роджер умолк.
— Ты что, шутишь? — пробормотал он.
— Если честно, я пришел к заключению, что роль священника — пустая трата времени. Я решил послать ее подальше.
— Не веди себя как идиот!
— Кроме того, я решил не дожидаться, пока ты устроишь так, чтобы меня прогнали…
— Ты что, забыл, что подписал контракт?
— Дешевый контракт.
— Мы можем прибавить.
— Не думаю, Роджер.
— Или облить тебя грязью в телевизионных кругах.
— Ну-ну, давайте! Тогда весь ваш поганый сериал накроется. Здесь вам не Лос-Анджелес. Если мы начнем кидаться грязью, еще неизвестно, кто больше пострадает.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Люси очень огорчена тем вечером… — Он услышал, как Роджер лязгнул зубами. — Она мне все рассказала.
— Неужели?..
— Поэтому ты, надеюсь, понимаешь, что у меня нет никакого желания работать с таким жалким подонком, как ты. Вообще-то тебе нужно только радоваться, что я не появился сегодня в студии. Я за себя не отвечаю. — Последнюю фразу Ричард выговорил с особым удовольствием. — Надеюсь, ты также отдаешь себе отчет, что я могу рассказать в газете о том, что ты вовсе не такой уж джентльмен, каким хочешь казаться перед публикой.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Можешь все отрицать, сколько душе угодно, но ты знаешь, Роджер, что такие грязные выходки даром не проходят. Тем более для таких героев «мыльных опер», как ты!
— У тебя разыгралось воображение, Дик, — сдержанно сказал Роджер. — А ведь я как раз хотел тебе сказать, что твоя актерская карьера может весьма скоро закончиться.
— Да что ты говоришь? Не без твоего участия, я полагаю? — усмехнулся Ричард. — Как это благородно с твоей стороны!
— Я не привык мстить по мелочам! — Это что, реплика из сериала? — расхохотался Ричард.
— Как жаль, что ты не способен употребить свое остроумие с большей пользой.
— Кажется, ты пытаешься иронизировать?
— Как бы там ни было, но у меня есть кое-какое положение, я известный актер. Это на тот случай, если ты забыл… — Роджер сделал паузу. — Конечно, Люси осталась с тобой… Но ты, я думаю, знаешь, как называют таких девушек, как она?..
— Скотина!
— Хотя бы раз в жизни взгляни правде в глаза, Дик!..
— Не смей называть меня Диком!
— А правда в том, что ты просто неудачник. И всегда будешь неудачником.
— Это снова реплика из сериала?
— Вы два сапога пара.
— Иди к черту, мерзавец!..
Ричард бросил трубку. Несмотря на все смелые слова, брошенные Роджеру, тот все-таки заставил его почувствовать себя жалким клоуном. Он пересек комнату и взял письмо, с утра лежащее на столе. Это было письмо от литературного агента, который приглашал его встретиться и потолковать насчет рукописи.
Полотенце, которым он обмотался, сползло, и от холода Ричард покрылся мурашками. Подняв полотенце, он поспешил обратно в ванную, моля Бога, чтобы нагревательная колонка еще функционировала.
Когда подъехало такси, Джеки как раз стояла у окна. На улице был легкий туман, и, когда Клэр вылезала из машины, она показалась Джеки призраком из прошлого. На ней было длинное узкое переливающееся платье, а на худенькие плечи наброшена шаль. Джеки поспешила открыть дверь и впустить Клэр и с первого же мгновения поняла, что случилось что-то плохое.
— Ты неудачно съездила? — спросила она, обнимая мачеху.
— В общем, нет. Просто очень устала.
— Проходи же. Сейчас согреешься. У меня как раз готов обед. Но, может быть, сначала выпьешь?
— Да, пожалуйста. — Клэр сняла шаль и, медленно подойдя к камину, протянула к огню ладони. — Налей бренди. Я продрогла насквозь.
— У тебя все в порядке? — спросила Джеки. — Кажется, ты не просто устала.
— Бренди мне поможет, — спокойно ответила Клэр и бросила на Джеки быстрый взгляд. — Ты выпьешь со мной?
— Я? — Джеки неуверенно улыбнулась. — Я выпью джина с тоником.
— Прекрасное бренди, — сказала Клэр немного погодя. — Замечательно согревает.
Джеки села и внимательно посмотрела на мачеху. Ее подозрения еще больше усилились.
— Что случилось, Клэр?
Клэр стояла и молчала, однако в выражении ее спокойного лица промелькнуло что-то такое, что заставило Джеки болезненно вздрогнуть.
— Я обещала ему ничего не рассказывать, — тихо проговорила Клэр. — Я обещала.
Джеки перевела дыхание.
— Рассказывай!
Клэр рассматривала свой стакан с бренди, а потом взглянула на Джеки. Потом она снова отпила бренди и потерла ладонью лоб.
— Он болен, — наконец выдохнула она, и ее глаза подозрительно заблестели.
— Что с ним? — спросила Джеки, почувствовав, как сжалось горло.
— Печень.
Можно подумать, что одно это слово должно было все объяснить. На Джеки словно напал столбняк. Она молча смотрела на Клэр.
— Его еще два года назад предупреждали, что ему нельзя пить. Однако он не придал этому значения…
— Я думала, что он бросил пить… — дрожащим голосом проговорила Джеки.
— Совсем ненадолго. В общем, все осталось по-прежнему. — Клэр вздохнула. — До сентября я время от времени находила под кроватью пустую бутылку из-под водки, а потом все началось снова. Но он не обращал на это внимания. Он так хотел получить эту чертову роль!
— Но ведь он не пьет водку! — возразила Джеки, словно надеясь, что здесь какая-то ошибка.
Впрочем, она знала, что никакой ошибки быть, увы, не могло.
— Пьет, — ответила Клэр. — Пьет тайком, не желая огорчать меня. Он думает, что я не чувствую запаха! — Она помолчала. — Я надеялась на его здравый смысл. Я думала, что он и сам все прекрасно понимает… Иногда мне кажется, что он считает себя бессмертным и собирается жить вечно…
Джеки в замешательстве посмотрела на Клэр, все еще не веря в происходящее.
— Что ты такое говоришь?
— Ох, Джеки!.. — прошептала Клэр, и этот шепот испугал Джеки сильнее всяких слов.
— Нет! — воскликнула она.
— У него распадается печень, — медленно сказала Клэр. — Очень тяжелый случай…
Джеки побледнела как полотно.
— Я не верю. Неужели ничего нельзя сделать?
Клэр отрицательно покачала головой.
— Господи, ведь делают трансплантацию печени? — воскликнула Джеки.
— Джеки, — начала Клэр, прищурив глаза, словно от яркого света, — твоему отцу шестьдесят два года, и он никогда не заботился о своем здоровье. Мы обе это знаем. Следовательно, общее состояние его здоровья оставляет желать лучшего. Кроме того, у него слабое сердце, и маловероятно, что он перенесет сложную операцию. Тем более трансплантацию…
Клэр вспомнила, как она пробовала подсовывать отцу витамины, но он словно не замечал их. Его нельзя было заставить их принимать. Она готовила ему диетические блюда, но он едва к ним притрагивался. Несколько раз она пыталась убедить его, что нужно обратиться к врачу, чтобы избавиться от алкогольной зависимости, которая убивала его много лет. Все напрасно…
— Врач, с которым я говорила в Глазго, — продолжала Клэр, — сказал, что пациентам с алкогольным циррозом не делают операций по трансплантации. Опыт показывает, что сразу после лечения они снова начинают пить…
— Ну и что же? — покачала головой Джеки. — Ты хочешь убедить меня, что никто ничего не может сделать?
Клэр ничего не ответила, но у нее начали дрожать руки.
— Но почему он не хочет, чтобы я знала об этом? — спросила Джеки без всякого выражения.
— Он взял с меня слово, чтобы я ничего тебе не рассказывала, потому что не хочет никакой суеты. Не хочет сейчас осложнять твою жизнь…
— Так вот почему ты так срочно выехала в Шотландию?
— Ему стало плохо прямо на съемках.
— А теперь?
— Он хочет закончить фильм, — ответила Клэр. — И он его закончит.
— Даже если это его убьет?
— А что ты хочешь от него? Чтобы он лег в больницу?.. Но это убьет его еще быстрее!
Они снова помолчали. Потом Джеки спросила:
— Почему же ты все-таки сказала мне?
Если честно, то она малодушно желала вообще ни о чем не знать. Так ребенок предпочитает находиться в счастливом неведении, лишь бы не смотреть в глаза жестокой правде жизни.
— Просто я испугалась, — ответила Клэр. — Я подумала, что не смогу вынести одна эти шесть месяцев…
Значит, шесть месяцев.
— А еще потому, — продолжала она, — что ты можешь обвинить меня потом, когда узнаешь, что я скрывала это от тебя… — Клэр виновато улыбнулась. — Ведь некоторые люди обычно говорят в таких случаях: «Ах, если бы я только знал!» Или: «Мне столько нужно было ему сказать!..»
Джеки отвела глаза. Шесть месяцев. Как она выдержит это?
— Хочешь еще бренди?
— Только немного… — Клэр с трудом подняла на нее взгляд. — Он будет мне звонить в девять, чтобы убедиться, что я хорошо добралась. Так что скоро мне нужно будет уходить… Может, пойдем вместе? Переночуешь у меня…
— Нет, — прошептала Джеки, пройдя на другой конец комнаты за бутылкой бренди. — Кажется, мне лучше побыть одной.
— Мне не следовало тебе сейчас об этом рассказывать, — сокрушенно покачала головой Клэр. — Я поступила крайне неосмотрительно. Прости! Я должна была сдержать себя хотя бы до премьеры мюзикла…
У нее на глазах появились слезы, а губы задрожали.
— Ради Бога, Клэр! Все в порядке. — Джеки подошла к ней и, присев рядом с ее креслом, вложила в ее руки бутылку. — Только не обвиняй себя ни в чем! — Она вздохнула. — Папе бы это не понравилось, ты понимаешь?
Она наклонила голову и почувствовала, как рука Клэр гладит ее по волосам. Она прижалась щекой к коленям Клэр.
— Я должна тебе еще кое-что сказать, — помолчав, проговорила Клэр. — Надеюсь, эти новости не покажутся тебе слишком неприятными…
Джеки вздохнула.
— Не нужно лишних слов. Просто скажи, и все.
— Твой приятель Дрю… Дэвид проверил: он совсем не тот, за кого себя выдает. Он даже не итальянец. — Она помолчала. — Он не понравился твоему отцу с самого начала. Не сердись на отца, он только хотел уберечь тебя от неприятностей.
— Теперь все равно, — ответила Джеки, поднимая глаза на Клэр. — Да и как вообще я могу на него сердиться в этой ситуации?
— Конечно. Я понимаю… Тем более он заботился о твоем будущем. Он сразу обо всем догадался.
— Он имел полное право не доверять Дрю. Жаль только, что я сама слишком поздно все поняла.
— Разве что-то случилось?
Джеки на секунду прикрыла глаза и представила себе, сколько душевных сил она потратила зря. Человек, которого она любила, не ставил ее ни во что с самого начала их отношений. Теперь все это казалось таким банальным.
— Теперь это уже неважно, — сказала она.
— Расскажи, Джеки!
— Он все время лгал мне… К тому же у него была другая женщина.
— Да что ты!
— Да. У него был роман с моей матерью.
— С Анжелой?! — поразилась Клэр.
Джеки кивнула.
— Джеки, милая…
— Только, ради Бога, не говори папе!
— Нет, что ты! Конечно.
— У него поднимется давление… — Ее собственный голос гулко отдавался у нее в ушах. Папа… На нее вдруг накатил какой-то жуткий, сверхъестественный страх. Она едва не задохнулась от него.
Джеки медленно поднялась, прошла в ванную комнату и прислонилась к раковине.
Расстроенная Клэр дожидалась ее у двери.
— Мне не нужно было к тебе приходить! — воскликнула она со слезами на глазах. — Что я наделала! Я рассказала тебе об этом в самый неподходящий момент!.. Дэвид никогда не простит, что я сообщила тебе о Дрю, когда ты так устала и измотана…
Джеки слегка поморщилась и обняла мачеху.
— Разве для подобных новостей бывает подходящий момент? — вздохнула она.
— Постарайся не рассказывать ему, — прошептала Клэр. — Ради меня.
Джеки ничего не ответила. Только кивнула и уткнулась в теплое плечо Клэр. Она была готова зарыдать, но в какой-то момент сдержалась, вспомнив, каким видела отца последний раз на ступенях дома в Хампстиде: высокий, привлекательный, полный энергии и оптимизма.
Дом был погружен в неестественную тишину. Обычно, когда Джеки принимала ванну, она включала негромкую музыку. Но сегодня ей было не до музыки. Она вообще не представляла себе, что когда-нибудь сможет слушать музыку, смеяться и тому подобное… Ей казалось, что она уже никогда в жизни не будет ничему радоваться.
Джеки взглянула на часы. Было десять вечера. Клэр ушла около двух часов назад. За это время она успела принять ванну и даже попыталась работать. Но она словно утратила ощущение реальности происходящего. Она дышала, двигалась, но все это было словно во сне.
Когда позвонили у входной двери, она, вздрогнув, вскочила и поплотнее запахнула на себе халат. Она подумала, что явился Дрю. Но, открыв дверь, с облегчением вздохнула.
— Джемми!.. — пробормотала она.
— Клэр мне все рассказала, — просто сказал он.
Джеки пропустила его в дом.
— Я в порядке, — сказала она. — Совсем не стоило приезжать…
— Но Клэр беспокоилась, — возразил он и, помолчав, добавил: — И я тоже…
— Со мной все в порядке, — повторила она.
Джемми прошел мимо нее в гостиную и сразу заметил открытую бутылку джина на бюро.
— Я выпила два стакана, — сказала Джеки с вызовом. — Два полных стакана.
— Ты не обязана передо мной отчитываться.
— Можешь снять пальто и присоединиться.
Джемми молча повиновался, наблюдая, как она пересекает комнату и готовит ему выпивку. В ее движениях чувствовалась едва сдерживаемая ярость. Казалось, только задень ее и она взорвется.
— Как это любезно с вашей стороны, что вы помните обо мне!.. Как видишь, я не перерезала себе горло и не сунула голову в духовку. Я сама могу справиться со своими проблемами.
Джеки протянула ему стакан.
— Хорошо, когда в такие моменты кто-то есть рядом… — проговорил Джемми.
— Ты так полагаешь? — с неожиданной холодностью удивилась она.
— Однажды мне так хотелось, чтобы кто-то оказался рядом, но я был один…
Он посмотрел в свой стакан, а потом сделал глоток.
Джеки вспыхнула. Эти слова словно привели ее в чувство.
— Я говорю так совсем не для того, чтобы ты меня жалела, — добавил он. — Просто так было…
Джеки отвела взгляд.
— Клэр говорила с отцом? Как он себя чувствует? И как чувствует себя сама Клэр?
— Он сказал, что чувствует себя нормально. Но после его звонка Клэр ушла к себе в мастерскую. Она не выходила оттуда, пока я не ушел.
— Попыталась уйти в работу, — проговорила Джеки, бесцельно переведя взгляд с одного предмета на другой. — Бедняжка Клэр…
— Может, ты присядешь?
— Я не хочу присаживаться, Джемми, — глухо сказала она. — И я не нуждаюсь в том, чтобы со мной нянчились.
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
Джеки не ответила, но потом отрицательно покачала головой и посмотрела прямо ему в глаза.
— Я не хотела быть грубой. Прости.
— Все в порядке. Я же понимаю…
— Я в этом не уверена.
— Потому что я младше тебя и потому что я из другого мира, да?
Он повторял ее собственные слова, которые она говорила ему несколько недель назад.
Джеки пристально посмотрела на него и немного погодя спросила:
— Ты останешься ночевать?
— Клэр об этом и просила.
— Так да или нет?
Джемми открыл рот, не зная, что ответить, но внезапно понял, что именно Джеки имела в виду.
— В комнате для гостей?.. — пробормотал он.
— В моей, — сказала она, не спуская с него глаз.
— Но почему именно сейчас? — с сильно забившимся сердцем спросил он.
— А почему бы и нет?
— Ты действительно этого хочешь?
— Да.
Она не обманывала ни его, ни себя.
Страшась одиночества и мрака, которые поджидали Джеки у нее в комнате, она страстно желала укрыться в его объятиях, надеясь, что он спасет ее от боли и тоски. Но она желала этого и раньше и в глубине души сама осознавала это. Теперь ей уже было все равно, что ею движет. Она отбросила всякую осторожность и соображения нравственности, которым пыталась следовать и которые показались ей теперь такими бессмысленными и жалкими в сравнении с огромной печалью, переполнявшей ее сердце.
У ее постели горел маленький ночник, а он стоял, затаив дыхание, прислушиваясь, не идет ли Джеки.
Вот она вошла и закрыла дверь, и он глубоко вздохнул, когда она подошла ближе. Полы ее халата слегка касались ковра.
— Джемми!
Он поднял голову и взглянул ей в лицо. Бесконечно долгое мгновение она всматривалась в него, а потом протянула руки и коснулась ладонями его щек — так, как уже однажды касалась. Она приблизила его рот к своим нежным губам, о которых он грезил долгими ночами. Первый легкий поцелуй заставил обоих задрожать от желания.
Джеки медленно отодвинулась, и ее пальцы стали перебирать пуговицы на его рубашке, осторожно расстегивая их одну за другой. Потом рубашка соскользнула с его плеч и упала на пол. После секундного колебания ее ладони коснулись его груди, заскользили по его плечам, рукам — до самых кончиков пальцев. Она взяла его руки и положила на пояс своего халата, и узел на поясе послушно развязался, легко поддавшись его неловким пальцам. Халат распахнулся, и ему открылась шелковистая белизна ее кожи.
Его снова бросило в жар, когда Джеки подняла глаза и остановила взгляд на его губах, и он наклонился к ней, и их губы встретились, языки слились, и ее язык проник в его рот. Джемми чувствовал, как ее нежные руки стягивают с него джинсы, а сама она старается не отрываться от его губ, медленно приближая главный момент.
Она подвела его к постели и, усадив, неторопливо и заботливо сняла с него туфли и носки, оставив их около кровати. Все еще оставаясь на коленях, она начала гладить его ноги. Ее волосы рассыпались по плечам и закрыли лицо, и он мог без стеснения любоваться ее телом, все еще прикрытым тонкой материей, и ее руками — сильными, горячими и нежными одновременно. Его удивило, что эти прекрасные руки ласкают его ноги, а движения ее чутких пальцев заставляют его испытывать такую сладкую муку.
Вдруг он вспомнил Дрю и девушку из ночного клуба и внутренне содрогнулся. Но, когда взглянул на золотистые волосы Джеки, на ее прекрасную склоненную фигуру, неприятные образы рассеялись словно дым.
Она медленно поднялась и, стоя всего в нескольких сантиметрах от него, наклонилась и медленно коснулась кончиком пальца его губ. Потом сбросила с плеч халат и приблизила его лицо к своему маленькому круглому животу. Когда он коснулся губами и языком ее теплой бархатистой кожи, то услышал, как с ее губ слетел стон, а тело Джеки затрепетало под его руками. Тогда он нежно взял ее ладонями за талию, потрясенный удивительной прелестью ее наготы.
Потом, не произнося ни слова, она села к нему на колени, сплетая свои ноги с его ногами, и, обняв за шею, стала осыпать жадными поцелуями его лицо. Сколько раз он мечтал о подобном счастье!.. Прижавшись своими упругими грудями к его груди, Джеки раздвинула ноги и стала медленно приближаться к нему, словно замершему в ожидании чуда. Джемми застонал и закрыл глаза. Его губы беззвучно шевелились, а тело напряженно выгнулось.
Вдруг он услышал ее тихий шепот, ее ободряющие слова. Помогая ему, она нежно направила его член в себя. И в этот момент оба смотрели друг другу в глаза. Но затем ее глаза закрылись, а голова запрокинулась назад, и она устремилась навстречу ему, чтобы слиться с ним в страстном объятии.
Звонки телефона вырвали ее из сна, и Джеки рывком села на постели, с трудом приходя в себя.
— Алло…
Она бросила быстрый взгляд на лежащего рядом Джемми, а потом на часы. Было только пятнадцать минут восьмого.
— Джеки, это Альдо.
— Что случилось?
— Я только что приехал в театр, и сразу позвонили с телевидения. Оказывается, Роуз до сих пор не приехала, чтобы принять участие в утреннем эфире. На телевидении, мягко говоря, озабочены ее отсутствием.
— О Господи!.. — недоуменно воскликнула Джеки. — А ты пробовал ей позвонить?
— Естественно. Но никто не отвечает.
— Может, она уже в пути?
— Остается надеяться…
— А ты пробовал поговорить с Максом? Он тоже должен быть там.
— Да, я уже с ним говорил, и он вызвал Люси. Она постарается подготовиться к эфиру, чтобы по крайней мере что-нибудь спеть. Даже если не останется времени для интервью.
— А когда ты последний раз проходил с ней песенные номера?
— Вообще-то не далее как в пятницу. И Роуз, и Люси вместе репетировали балладу.
— Ну это еще ничего… Как бы там ни было, одна из них должна спеть эту песню, Альдо! Ведь это самая суть «Мэрилин»!.. Сколько я потратила сил, задействовала все связи, чтобы добиться этого эфира! Скоро премьера, и для нас это жизненно важно! — Джеки тоскливо вздохнула. — Послушай, если Роуз так и не приедет, я сама дозвонюсь до нее еще до того, как отправлюсь в театр, и выясню наконец, что там, черт возьми, у нее происходит!
— Ладно.
— Спасибо, что позвонил, Альдо.
Джеки положила трубку и перевела дыхание.
— День начинается не лучшим образом… — Взглянув на Джемми, она протянула руку и тронула его волосы. — Мне надо вставать…
Он обнял ее за талию.
— Неужели ты просто так и уйдешь? — спросил он.
Джеки улыбнулась, хотя на душе у нее было очень тревожно.
— Спасибо тебе за эту ночь…
Прошедшей ночью, когда в изнеможении они замерли в тесном объятии, она выплакалась у него на груди, и ей полегчало.
— Побудь со мной еще немного, — тихо попросил Джемми.
И она, конечно, не смогла ему отказать, легла рядом, уютно устроившись в его объятиях.
— Знаешь, что ты сделала? — спросил он.
Вместо ответа она поцеловала его.
— Ты освободила меня!
— Ты все еще вспоминаешь о прошлом — об отце, о семинарии?..
— Я и сам не пойму. — Джемми гладил ее по волосам, чувствуя нежное прикосновение ее грудей. — Кажется, это было в другой жизни.
— Твое бегство… Тебе оно нелегко далось? Ведь там, наверное, осталось что-то, что ты любил?..
— Я любил тишину церкви, маленькую скромную часовню с простым деревянным распятием. Мне нравился покой библиотеки, старые книги. Я даже успел полюбить латынь…
— Но ты не упомянул веру в Бога.
— А у меня и не было веры. По крайней мере в том смысле, как это от меня требовалось. Едва ли не с рождения мне внушали, что мое предназначение — быть священником. — Джемми помолчал. — Говорят, в старые времена именно так детям вправляли мозги. Нечто подобное, кажется, до сих пор случается в Италии, Ирландии и Польше. Если один из детей в семье, вырастая, становится священником, это считается очень почетным. Все равно, что породниться с королевской фамилией.
— Ты, оказывается, весьма циничный молодой человек…
— Такое, говорят, случается с людьми, потерявшими веру. Впрочем, я бы не сказал, что она у меня вообще когда-нибудь была… — Он глубоко вздохнул и залюбовался ее милым лицом. — Единственное, что мне привили, — это ненависть к ритуалам и всяческим церемониям, а также к строгой иерархии. Но больше всего я, кажется, возненавидел бесчеловечную идею «смертного греха» и все связанные с этим дикие суеверия, которые вбивают в голову бедным детям, пока их не начинает от этого тошнить. Нечто подобное случилось и со мной… Впрочем, теперь церковь старается идти в ногу с современным миром и не требует, как раньше, одного слепого поклонения…
— И что же, ты кому-нибудь, кроме меня, излагал свои еретические воззрения? — тихо спросила Джеки.
— Нет.
— А почему?
— Может быть, опоздал с этим…
Они помолчали, а потом Джеки приподнялась, опершись на локоть, и спросила:
— Так что же ты теперь собираешься делать?
— Вернусь назад.
— Ты хочешь сказать — в Кению?
— Да… — Джемми нежно тронул ее за плечо. — Я думаю об этом почти так же часто, как и о тебе.
— Но немедленно, я надеюсь, ты туда не намерен отправиться?
— Нет, конечно.
Cейчас он даже думать об этом не мог. Он желал ее так сильно, что при одной мысли о том, что она принадлежит ему, забывал обо всем остальном. Его широкие ладони скользнули по ее красивому телу. Джемми и представить себе не мог, что в обладании женщиной заключено столько наслаждения. Он обнял ее, с удивлением ощущая в своем теле какую-то новую силу и энергию, которая влекла его соединиться с женщиной, с любимой женщиной, а все остальное уже не имело значения.
Он нежно перевернул ее на спину; страсть захватила его целиком, и любая мысль казалась ненужной и пустой. Джемми остро чувствовал каждый изгиб ее тела, каждое ее движение… Но, когда все кончилось, на него внезапно обрушились все мысли и все переживания Джеки, как будто в этот момент слились не только их тела, но и души.
Конечно, пройдет время, и в его жизни появится много других вещей, пока ему неизвестных, однако сейчас он верил, что этот миг навсегда останется в его памяти. Он запомнит и эту комнату, и дыхание Джеки у своей щеки, и вкус ее губ, и изумительное ощущение освобождения от одиночества.
Что же такое любовь? Радость или бедствие?..
…А может быть, божественный дар?
