12
Первую парижскую ночь Светлана почти не спала, она то засыпала, будто проваливалась в бездну, то просыпалась и вздрагивала от неприятно щемившего сердца. В восемь утра девушка уже вышла из небольшого и весьма скромного отеля, который ей удалось разыскать вчера вечером. Париж не разочаровал ее и утром, сменив свой богатый, сверкающий миллионами электрических и неоновых огней наряд на солнечную шаловливость и легкомысленное плавание белых облаков по нежно-голубому небесному океану, на мокрый умывающийся асфальт и ароматный запах воздушных круассанов.
Неуверенной, испуганной походкой брела Светлана по улицам города своих грез. От вчерашних самоуверенных мыслей, родившихся под влиянием великолепия ночного Парижа, не осталось и следа. Она еще раз прочитала записанный в книжке и уже выученный наизусть адрес модельного агентства, которым снабдила ее Вероника, и, мысленно подбадривая себя, направилась к метро. С трудом разобравшись, куда ей ехать, девушка подошла к дверям остановившегося поезда, но, сколько она ни ждала, двери так и не открылись. Пришлось ждать следующего, и, уже не надеясь на себя, Света пристроилась к пассажирам, первый из которых повернул ручку на двери вагона.
Светлана представляла себе парижское модельное агентство мраморным дворцом, отделанным золотом, но вместо дворца она оказалась перед большими черными, наглухо закрытыми дверями-воротами. Несколько раз безуспешно толкнув их руками, Света решилась осторожно постучать, но никто не открыл ей и на стук.
«Все кончено, наверное, агентство поменяло адрес или вообще закрылось, — кусая губы и беспомощно моргая ресницами, подумала она в отчаянии. — А может быть, я перепутала улицу? — И Светлана опять достала свою записную книжку. — Нет… правильно… но все-таки я спрошу кого-нибудь».
Пешеходы торопливо пробегали перед ней, а Света все никак не могла решиться остановить одного из них. Наконец, преодолев языковую робость, Светлана обратилась к женщине в черном свитере по-английски, спросила, правильно ли она нашла эту улицу. На что женщина, приветливо улыбнувшись, ответила, как поняла Света, что она не говорит на английском языке.
Обескураженная Светка еще минут пятнадцать простояла у величественных ворот в надежде, что они откроются, затем осторожно приоткрыла дверь с колокольчиком в бутик, расположенный рядом с неприступными воротами, и обратилась к молоденькой продавщице. Та дружелюбно закивала и спокойно объяснила ей, что мадемуазель не ошиблась и что модельное агентство и в самом деле находится рядом.
— Но ворота! — огорченно воскликнула Светка.
— Да, ворота! — утвердительно ответила она.
— Они не открываются!
— Как не открываются? Не может этого быть. — И продавщица удивленно пожала плечами. — Вы нажимали кнопку?
— Нажимали кнопку? — с ужасом, что она не так понимает, автоматически повторила девушка. — Какую?
Продавщица в недоумении посмотрела на нее.
— Как какую? Простите, а вы откуда приехали?
— Из России.
— А… — протянула она и, с сожалением и участием глядя на Светку, сказала: — Пойдемте!
Продавщица нажала на кнопку, расположенную на каменном выступе ворот, и они с легким мелодичным поскрипыванием открылись. Светка как завороженная смотрела на самооткрывающуюся дверь и, испугавшись, что она опять закроется, торопливо поблагодарив свою спасительницу, нырнула в широкий, мрачный проход, в который выходило сразу несколько дверей. На ее счастье, около одной из них висела табличка нужного ей агентства. Светлана вошла в подъезд и в темноте поднялась по крутой лестнице. На одном из пролетов она остановилась у окна и, достав пудреницу, стала приводить себя в порядок.
«Как назло, сегодня я выгляжу просто ужасно, — волнуясь, думала она, пышной кисточкой штрихуя лицо. — Ладно! Надо собраться». И, повторяя про себя, как заклинание: «Я — самая красивая и удачливая», — Света подошла к двери, на которой по-французски и уже по-английски было написано: «Входить без звонка». Девушка нажала на массивную ручку и очутилась… в парижском модельном агентстве! Уж здесь-то Света ожидала увидеть зеркала, цветы и даже сама не знала — чего еще… Но перед ней возникла просторная прихожая со старым кожаным диваном и журнальным столиком, с разбросанными по нему журналами. Светлана опешила, не такое она ожидала увидеть. В соседней, большой, комнате она увидела огромный круглый стол, заваленный бумагами, фотографиями, и сидящих вокруг него сотрудников. Светка ждала, что к ней кто-нибудь выйдет, но, как ни странно, никто не обратил на нее никакого внимания. Осторожно, чуть ли не на цыпочках, она подошла к столу и робким голосом спросила:
— Простите, к кому мне можно обратиться?
На нее подняла вопросительные глаза одна из сотрудниц:
— По какому вопросу?
— Я… я хотела бы работать манекенщицей в вашем агентстве, — произнесла Светлана замогильным голосом.
— Подождите минутку в гостиной, — ответила сотрудница.
Светка, будто тень, вышла из комнаты и боязливо опустилась на диван.
Через минуту появилась разговаривавшая с ней женщина и, внимательно посмотрев на нее, сразу же по-деловому попросила портфолио. Она перелистала все страницы, задерживаясь на некоторых фотографиях, потом предложила Светлане пройтись.
— К сожалению, сейчас мы никого не набираем, но у вас есть все данные, чтобы работать манекенщицей.
«А то я не знала», — обиженно подумала девушка.
— Я вам дам адреса других агентств, — произнесла сотрудница и выпорхнула из гостиной.
Ошеломленная неудачей, Света, словно в тумане, спрятала в сумку свой портфолио, взяла протянутый сотрудницей лист со списком агентств и, изобразив на печальных губах подобие улыбки, побрела на улицу.
«А чего я хотела? Все правильно. Этого и следовало ожидать. Значит, опять в Таганрог, — безвольно думала она, шагая по улице. — В Таганрог! — испугавшись даже мысли о своем городе, невольно воскликнула она. — Нет-нет, ни за что на свете».
Света искала указанные в списке улицы, нажимала на кнопки перед подъездами, поднималась по лестницам, улыбалась, прохаживалась перед разглядывающими ее менеджерами и, выслушав очередное: «Вы очень красивая, но сейчас вакансии нет», уходила. К вечеру она уже не могла сделать и шага. Купив по дороге в отель сандвич и пакетик сока, Светлана, потеряв чувствительность в ногах, упала на кровать и заснула глубоким сном.
На следующий день повторилось то же самое, она ходила, улыбалась, выслушивала комплименты и получала очередные отказы. Потом опять мрачная ночь и опять хождения в надежде на удачу. На четвертый день пребывания в Париже под глазами у Светланы появились синие тени, к тому же она так натерла ноги, что даже не могла надеть комнатные туфли. Девушка тоскливо пересчитала свои деньги, сидя на широкой кровати в номере отеля.
«Еще два-три дня протяну, а потом придется уезжать», — уже не ощущая ужаса от своего провала, безучастно подумала она.
Ей вспомнилась Вероника, подлец Игнат, Москва, и стало так грустно и больно, что, не выдержав, она завыла тоненьким голоском, прижавшись к подушке.
Солнечным утром, отлично понимая безрезультатность своих попыток, она опять отправилась по модельным агентствам. Выйдя из метро на площади Опера, Света остановилась в нерешительности, в какое из агентств ей направиться сначала, в то, что с левой стороны от площади, или в то, что с правой. Помог случай, толпа туристов неожиданно поглотила девушку и потянула ее влево.
Остановившись у ворот агентства, Светлана, сначала искавшая укромный уголок, чтобы достать зеркало и припудриться, уже не обращая ни на кого внимания, отойдя чуть в сторону, вынула пудреницу и расческу.
Девушка поднялась на третий этаж, уже зная, что предварительно надо включить свет в подъезде, и вошла в очередное агентство. К ней вышел любезный сотрудник и, усадив ее на диван, принялся рассматривать портфолио. Он смотрел на фотографии, потом на Светлану, потом опять на фотографии: уточнил ее объемы и рост, попросил пройтись; затем закрыл портфолио и в задумчивости постукивал им по своим коленям. Светка почувствовала, что — все! — это крах! Голливудская, радостная, чуть самонадеянная, наигранная улыбка сползла с ее губ, она опустила глаза, уже не заботясь, какое впечатление производит ее вид на менеджера, и, глубоко вздохнув, собралась встать и уйти. Неожиданно сотрудник агентства вновь открыл портфолио, торопливо перелистал, нашел запомнившуюся ему фотографию и внимательным долгим профессиональным взглядом посмотрел на таявшую в печали Свету, затем что-то пробормотал по-французски и, попросив подождать несколько минут, скрылся с ее портфолио в соседней комнате. Появившись вновь, он попросил подождать еще немного, сказав, что на нее хочет посмотреть директор агентства. Эта новость не встрепенула Свету, она так же безучастно продолжала сидеть на диване.
Директором агентства оказался молодой и очень симпатичный мужчина. Он тоже попросил ее пройтись, чрезвычайно внимательно оглядел ее фигуру и без тени смущения принялся разглядывать ее лицо. По-видимому, он остался доволен Светланой и, перекинувшись словами со своим сотрудником, сказал:
— Если мадемуазель желает, то мы могли бы сразу же заключить контракт.
Светка безучастно кивнула, а потом вдруг кровь ударила ей в лицо, превратив его в огненно-красный бутон. Глаза вопросительно впились в директора.
— Что?! — онемевшим языком спросила она.
— Мы могли бы заключить контракт, — повторил тот.
Девушка глубоко вздохнула, не в силах поверить в реальность происходящего, и чуть дрожащим голосом произнесла:
— Да, конечно, да!
— В таком случае Матье займется вами, — буднично сказал директор. — А потом зайдете ко мне.
Матье повел ошалевшую от счастья Светлану в комнату с длинным столом, с двух сторон которого сидели сотрудники. Матье имел свой совсем маленький столик с настольной лампой. Пока он занимался подготовкой документов, Света с любопытством оглядывала стены комнаты, увешанные деревянными стендами с прозрачными ячейками, в каждой из которых лежали мини-альбомы манекенщиц. Не удержавшись, Светлана подошла и взяла один из них. На первой страничке помещалась крупная фотография невероятно красивой и сексапильной итальянки, внизу было имя — Кьяра и объемы, с другой стороны находились более мелкие фотокопии с ее снимков в разнообразных позах. Оклик Матье отвлек ее от итальянской красавицы. Он усадил девушку на стул, навел ярчайший свет лампы на ее лицо и, словно реставратор, принялся изучать его малейшие недостатки и всевозможные достоинства, попросил улыбнуться, чтобы получше увидеть зубы, тщательнейшим образом рассмотрел ее кисти рук, при этом результаты своих исследований он записывал на специальную карточку. После этого Света оказалась в кабинете директора, который, вооружившись сантиметром, самолично принялся ее обмеривать. Обмеривалось все, что можно было обмерить. Попросив девушку поднять юбку и снять колготки, он изучил ее ноги, уточнив, нет ли у нее на более сокровенных местах татуировок или шрамов. Объемы Светланы он заносил в две графы и, лукаво улыбнувшись, объяснил почему:
— Одни, точные, для нас, другие, улучшенные, для клиентов.
Затем Света опять вернулась к Матье, который уже подготовил контракт.
— Против съемок обнаженной не возражаете? — спросил он.
Светка боялась ответить отказом, да, впрочем, в тот момент ей было все равно.
— Хорошо! — сказал Матье, сделав пометку в карточке. — Вот контракт. К сожалению, только на французском языке, но я вам сейчас объясню самое главное.
Светлана слушала невнимательно, даже не пытаясь вникнуть. Она была согласна на любые условия и ей хотелось только одного: поскорее поставить свою подпись. Девушка взяла ручку и, не веря, что то, о чем она мечтала, уже сбылось, подписала свой первый контракт с — парижским! — модельным агентством.
Когда Света, расцеловавшись по французскому обычаю с Матье, вышла на улицу, то не смогла сдержать вырывавшееся из ее груди, глаз, губ счастье. Оно светилось, улыбалось, подпрыгивало. В голове Светки творилось что-то невообразимое, она ошалела, она не знала, что делать с таким объемом счастья, она боялась задохнуться от восторга.
«Эй, Париж! — хотелось ей крикнуть во весь голос. — Ты даже не представляешь, кто идет по твоим улицам! Королева подиумов, будущая топ-модель».
* * *
Света резко проснулась от глухого удара по чему-то твердому, она открыла глаза и повернулась на другой бок, недовольно подумав: «Опять эта зараза со своей дурацкой зарядкой!»
Агентство поселило Светлану вместе с тремя девушками из бывшего соцлагеря, соответственно, и бытовые условия здесь были ненавязчивые, чтобы они чувствовали себя как дома. Матье объяснил, что это временно, буквально на месяц, потом Света будет жить только с одной девушкой в двухкомнатной квартире. Месяц уже закончился, а о переезде не было ни слова.
Полька Малгожата каждое утро будила всех своей зарядкой. Сначала она долго шуршала в ящике комода, затем или ударяла по этому же комоду гантелей, или еще что-нибудь роняла, но обязательно с превеликим шумом. Две другие тоже были не лучше. Югославка возвращалась домой очень поздно и, не думая о других, занималась своими делами, включив яркую настольную лампу у кровати. Чешка была веселая, болтливая и совершенно бесцеремонная. Надо сказать, что появление Светы произвело на них удручающее впечатление, во-первых, лишний человек, а во-вторых, и это было самое главное, девушки сразу же, поджав завистливо губы, оценили ее внешние данные. За глаза они ее с нескрываемым презрением называли «наша красавица».
Теперь, как и в Москве, жизнь Светланы проходила в беготне по кастингам. В модельном агентстве она брала адреса Домов моды, которым требовались в данный момент манекенщицы, и отправлялась на просмотры, прихватив свои композитки. На первый лист композитки Матье поместил заинтересовавшую его фотографию, собственно говоря, благодаря которой он увидел в Светлане что-то такое, чего не было у других. Это была фотография, которую Игнат назвал «Грустная мадонна». Света тут же вспомнила и о его совете — ни в коем случае не использовать бодрый, самодовольный голливудский штамп с широкой зубастой улыбкой и выражением лица «Все о'кей!». Приняв это во внимание, она стремилась стать «русской мадонной» на парижских подиумах.
«Сначала надо создать свой неповторимый образ, а потом уже можно его варьировать, чтобы не надоесть публике», — глубокомысленно решила девушка.
Сегодня у Светы были кастинги в трех Домах моды: в империи «Кристиан Диор», у мэтра Леонара, не боящегося сочетать несочетаемое, и у Клода Монтана с его классической непредсказуемостью. Поэтому она хотела выспаться, чтобы предстать во всей своей красоте, которая, как ей казалось, стала потихоньку исчезать. Волнения и заботы о своей внешности сводили ее с ума. Она с завистью думала о знаменитых топ-моделях, которые жили в собственных шикарных особняках и могли ложиться и вставать, когда было угодно или нужно им, а не кому-то другому, могли позволить себе принять душистую расслабляющую ванну, не говоря уже о других изысках обеспеченной жизни.
«Нет, уже больше не усну, — тоскливо подумала Света, — придется вставать».
Она поднялась и, вяло потягиваясь, направилась в ванную, включила душ и брезгливо встала в низенькую ванну, предварительно смыв волосы, оставшиеся после купания Малгожаты.
«Жизнь парижской манекенщицы гораздо лучше выглядит из Москвы», — усмехнулась Светка.
То, что с ней происходило, казалось Светлане то дурным, то восхитительным сном. Она все никак не могла поверить, что теперь живет в Париже, что она видит, ощущает его наяву, и в то же время она боялась думать, что ей придется еще довольно долго проживать под одной крышей с подружками поневоле и сносить их ставшее невыносимым присутствие.
С бьющимся неровными ударами сердцем Света замерла перед офисом «Кристиан Диор». Открыв стеклянную дверь, она вошла в строгий мраморно-зеркальный вестибюль и, получив именную визитку у сотрудницы, направилась в указанную ей комнату. Она шла медленно, смакуя каждый шаг, она останавливала время, чтобы ощутить всю прелесть осуществления неосуществимого: она — Света Волкова — в офисе «Кристиан Диор». Девушка коснулась холодной мраморной стены, чтобы лишний раз убедиться, что это не сон. Но потом уже точно был не сон, а реальность с ее постоянными подножками и каверзами. Сердитая сотрудница, производившая отбор манекенщиц, в две минуты забраковала ее, безапелляционно заявив, что она слишком толстая для Дома моды «Кристиан Диор». Света вышла, ошалевшая от такой несправедливости.
«Кто же тогда худой? — зло подумала она. — Только привидения на кладбище…»
Настроение было ужасное: хотелось плакать и не хотелось жить. Но Светлана уже немного научилась владеть своими чувствами и смогла заставить себя отвлечься от провала и думать только о следующем кастинге.
У Клода Монтана все было как у художника-импрессиониста: огромный прозрачный потолок, под которым вольготно чувствовала себя его вселенская фантазия, длинные металлические трубы вдоль стен, унизанные вешалками с одеждой, разбросанные по полу плакаты, фотографии. Сама атмосфера, казалось, влекла к творчеству и бесконечному поиску неуловимо нового.
Свету встретил красивый молодой человек с длинными волосами. Он приветливо поздоровался с ней, внимательно рассмотрел композитку, попросил немного пройтись и, пожелав: «Bon après-midi», проводил до дверей.
Далее путь Светланы лежал в Дом моды «Леонар», который поразил ее своим изысканным великолепием. Над стеклянными дверями, заключенными в металлическую рамку, золотыми буквами сияло имя владельца; в круглом из блестящего бежевого мрамора вестибюле ее встретила сотрудница и, узнав, что она пришла на кастинг, любезно сказала:
— Второй этаж, мадемуазель.
Светка, зачарованно смотря по сторонам, направилась к лифту, задержав свой взгляд на внутреннем садике, раскинувшемся среди мрамора и стекла. Выйдя из лифта, Светлана удивленно заморгала ресницами.
«Куда это я попала?»
Она приоткрыла большую металлическую дверь и покачала головой: «И как меня в подземный гараж занесло? Наверное, вместо кнопки «2», я нажала «— 2».
Света опять вызвала лифт. В это время открылась металлическая дверь гаража, и появился чрезвычайно элегантный мужчина, который с любопытством взглянул на нее.
— Вы на кастинг, — утвердительно сказал он.
— Да, — кивнула Света.
На что элегантный незнакомец одобрительно сказал:
— Очень хорошо.
Они вместе поднялись на второй этаж, и не успели двери лифта открыться, как перед Светкой возникла одна из ее соперниц — очередная манекенщица, уже возвращавшаяся с кастинга.
Незнакомец любезно показал Светлане, куда идти, а сам направился в сторону кабинетов.
— Мсье Леонар… — разнесся по огромному залу шепот сотрудников, который ошеломил девушку.
«Боже! Я ехала в лифте с самим мсье Леонаром!»
Света как во сне сделала несколько шагов и остановилась перед величественным белым подиумом, над которым светилось имя «Леонар». Самые неожиданные мысли и желания охватили Светлану, и, сделав спину по-королевски несгибаемой, она решительно пошла вперед с уверенностью в победе.
Здесь все повторилось по схеме:
— Здравствуйте! Вашу композитку! Пройдитесь, пожалуйста… Спасибо. До свидания.
Теперь ей оставалось только ждать результатов. Если манекенщицу отбирали на кастинге, то ставили об этом в известность ее модельное агентство. А Свете было просто необходимо пройти отбор. Деньги, полученные после нескольких первых небольших показов, уже почти кончились, и, если так пойдет дальше, ей придется перейти на хлеб и воду. К тому же, и это больше всего волновало девушку, если она не будет пользоваться успехом на кастингах, агентство потеряет к ней интерес и расторгнет контракт.
Полоса удач не заставила себя долго ждать и выделила Свету среди других манекенщиц. Она с успехом прошла сразу десять кастингов. Теперь Светка с восторгом в глазах и надеждой на блестящее будущее металась между съемками в журналах, рекламных роликах и показами, самым значительным среди которых был показ в Доме моды «Леонар».
Очаровательная суматоха, шуршание кружев, блеск шелка, воздушные волны шифона, яркие ароматные краски визажистов, душистые лаки парикмахеров опьянили Светку, она была счастлива; она простила жизни все ее каверзы и ждала от нее теперь только праздников. Каждый наряд, который предстояло ей демонстрировать, вызывал у нее бурю восторга, она смотрела на себя в зеркало и мысленно твердила: «Это я, это я… не кто-нибудь из журнала, а я…»
По гримерной эхом разнесся слух, что в сегодняшнем дефиле будет участвовать сама Кристина.
— Кто, кто это такая? — заволновалась Светка, желавшая быть в курсе всего.
— Ты не знаешь? — удивленно зашептала японка, с которой Света уже несколько раз участвовала в показах. — Странно… Кристина Эриксен — без пяти минут самая модная топ-модель Парижа, ее еще называют Королевой Кристиной.
— Боже мой, как же я этого не знала, — растерявшись, расстроенным голосом пробормотала Света.
— Вот она! — и японка дернула Светку за руку.
— Так это же… — рот Светланы открылся от удивления.
Мимо них прошла необыкновенная, одаренная более чем земной красотой девушка с синими, словно глубь океана, глазами, белокуро-золотистыми волосами, стройными, без малейшего изъяна, ногами.
— …Так это же та модель из журнала! — невольно прошептала вслух Светка, зачарованно глядя вслед красавице.
Да, это была именно та самая модель из журнала, образ которой сотрудница московского агентства «Шарм» предложила взять Светлане за образец.
«Боже мой! Что же ты делаешь, Париж! — задыхаясь от избытка восторженных чувств, подумала Света. — Ты даешь возможность дотронуться рукой до звезд. Самые далекие, самые недоступные звезды спускаются на твои подиумы».
Светка очнулась от своих размышлений. Ее зацепил корреспондентский шлейф Кристины Эриксен, который, сверкая вспышками, мчался вслед за ней.
Задрав голову, чтобы не выпустить из виду восходящую звезду, сдавленными спазмами восторга губами Светлана выдохнула:
— Вот бы и мне так!
Подиум для Светланы был троном, возвеличивающим ее над всеми. Ступив на его белоснежную, но весьма скользкую гладь, она ощущала себя королевой, все остальные манекенщицы превращались в придворных дам.
В ярко-красном с желтыми и синими разводами платье Светлана летящим шагом с профессиональным колыханием бедер, с таинственной полуулыбкой на губах пронеслась по подиуму, а потом появилась вновь в темно-фиолетовом платье с желтой атласной лентой, опоясывающей бедра и переходящей в пышный бант посередине. Девушка почувствовала, что фотокорреспонденты обращают на нее внимание. Это открытие окрылило ее, еще ярче зажгло синие глаза, и еще выше поднялась прелестная головка. В заключение дефиле в подвенечном платье на подиуме появилась Кристина Эриксен, а Света и все остальные манекенщицы в белых нарядах играли лишь роль обрамления белоснежного шедевра кутюрье и космической красоты Королевы Кристины.
После показа восторженная толпа окружила восходящую звезду. Все остальные девушки, переставшие существовать для зрителей, как только они сняли роскошные творения кутюрье, принялись стирать праздничный грим с лиц. К некоторым, двум или трем, правда, подходили корреспонденты, что-то спрашивали, записывали. Светлана специально долго не смывала макияж и несколько раз нарочито медленно прошла мимо одного корреспондента, беседовавшего с итальянской манекенщицей, но он даже не взглянул на нее.
Холодок досады вкрался в душу девушки, праздничное настроение было испорчено. Светлана мысленно ругала сама себя: «Я же только начинаю… и никто не становится за несколько дефиле топ-моделью. Надо работать, надо ждать».
А вот ждать Света боялась. Просто не было времени. Девятнадцатый год… а тут, в Париже, столько четырнадцатилетних, шестнадцатилетних манекенщиц, и, конечно, у них преимущество. Менеджеры модельного бизнеса, как и все люди, предпочитают товар с долголетним сроком действия.
«Ну, хорошо, хорошо, — успокаивала себя Света. — Даже если я останусь просто манекенщицей, это все равно не так уж плохо, ведь не где-нибудь, а в Париже! Нет, нет! — кричала Светкина жажда славы и денег. — Именно потому, что в Париже, я хочу быть лучшей, я хочу дотронуться до сияющей вершины успеха!»
И она с завистью оглянулась на восторженно ахающую толпу поклонников без пяти минут звезды.
Ногти лезвиями вошли в ее ладони, лицо помрачнело, а взгляд стал сине-черным.
«Я должна стать лучшей!»
* * *
Успех, к глубокому удивлению Светы, оказалось, приносит не столько удовольствия, сколько зависти и недоброжелательства со стороны других, менее удачливых искательниц счастья. «Подруги» по совместному проживанию не замедлили скривить недовольные мины, увидев в журнале фотографию Светки среди других участниц престижного дефиле. Со своей стороны, Света ответила презрительным молчанием на их завистливое перешептывание. Она была занята более важной задачей: на полученный гонорар купить себе шикарное платье. Теперь в промежутках между кастингами, дефиле, съемками в журналах она бегала по бутикам в поисках чего-нибудь необыкновенного. Наконец ее ищущий взгляд приковало к себе черное узкое короткое платье с белым обрамлением вокруг шеи, переходящим в лиф. Оно охватило девушку своими синтетическими объятиями, и она замерла перед зеркалом, пораженная собственной красотой, не говоря уже о продавщице, застывшей буквально с открытым ртом.
Прибежав домой, Светка, раздеваясь на ходу, от нетерпения вновь поскорее надеть на себя умопомрачительное платье, громко мурлыкала любимые песни и пританцовывала от радости. Она с наслаждением рассматривала себя в зеркальной глади старого шкафа, когда открылась дверь и сразу три сожительницы вошли в комнату.
Все эмоции человеческой зависти отразились на их лицах. Повисшее в воздухе гробовое молчание нарушила сгоравшая от нетерпения дотронуться до платья Малгожата. Она сказала: «Неплохо!» — и вроде бы небрежно, а на самом деле изнывая от всепоглощающего любопытства, провела рукой по шелковистому материалу.
— Тебе нравится! — звонко воскликнула Света.
Когда у тебя все получается и ты счастлива, то напрочь забываешь, что другие вовсе не рады за тебя и требовать от них радости нельзя. В этот момент Светка просто не понимала, откуда взялись такие вытянутые постные физиономии, ведь она купила такое платье!..
Несмотря на усталость и зная, что утром ей не дадут выспаться, Света в тот же вечер отправилась одна обновлять свой наряд. На улице глаза мужчин так и лучились от восторга, лаская Светкину фигуру и мысленно снимая с нее ничуть не заинтересовавшее их платье.
Бешеный ритм жизни, который закрутил Светлану, начал сказываться. Она постоянно недосыпала. Каждое утро она начинала с придирчивого осмотра своего лица, и всякий раз ей казалось, что синева под глазами становится все ярче, а на щеках появляются складки усталости. Она возненавидела своих сожительниц. Ей казалось, впрочем, она в этом не ошибалась, что они специально не дают ей выспаться, подолгу занимают ванную, электроплиту. Но предел терпению наступил, когда, вернувшись с очередной съемки рекламного ролика, Света не обнаружила платья в своем чемодане. Ничего не понимая, девушка подняла глаза на югославку и спросила, не знает ли она, где ее платье. На что та презрительно фыркнула и вроде бы случайно задела полой своего халата Светкину пудреницу, которая, нежно звякнув, разлетелась на кусочки.
— Пардон! — бросила югославка и прошествовала в ванную.
«Нет, это просто невыносимо, — подумала Светлана. — Они полагают, что я буду терпеть их хамство. Завтра же пойду в агентство и потребую, чтобы мне предоставили другую квартиру, и заявлю о пропаже платья. Жить с воровками я не намерена».
Но не успела еще Света закончить свою мысленную гневную тираду, как отворилась дверь и в комнату вошла Малгожата в ее платье.
— Привет! — крикнула она. — Я взяла твое платье.
— Кто тебе разрешил?! — яростно воскликнула Светка, подскочив к ней.
— У меня была важная встреча, и мне надо было хорошо выглядеть, — нагло заявила она.
— Я не люблю, когда кто-то надевает мои вещи, — делая ударение на каждом слове, мрачно произнесла Светлана.
— Матерь Божья! Да что случилось с твоим платьем? Возьми, пожалуйста!
Малгожата сняла его и, скомкав, швырнула на кровать. Света еле сдержалась, чтобы не ударить по лицу эту наглую девку. Она схватила свое платье и бросилась в ванную отстирывать его от запаха чужого тела. Через дверь она слышала ядовитый смех ее сожительниц. Ярость душила Свету, но она неимоверным усилием воли сдерживала слезы.
Плакать на глазах врагов… Никогда!
Света вернулась в комнату, взяла сумку и вместо желанного отдыха отправилась бродить по улицам. Девушка была просто не в состоянии видеть эти опостылевшие физиономии.
Светлана присела на лавочку в парке Тюильри и, стараясь хоть на время вычеркнуть из памяти весь ужас ее быта, с удовольствием разглядывала башни, освещенные розовым светом заката.
«Господи! — взмолилась она, вновь очутившись перед дверьми своего общежития. — Помоги мне побыстрее заработать денег, чтобы я смогла сама снимать квартиру».
Обессиленная, кое-как умывшись, Светка повалилась на кровать и, как ей показалось, тут же проснулась от очередного удара гантелей Малгожаты по комоду. Утро… но у нее не было сил, чтобы подняться. Девушка опять провалилась в сон, прерываемый каждые пять минут шумом, смехом, стуком ее соседок.
Света не выдержала, начала вянуть, чахнуть от такой жизни, и это немедленно сказалось на кастингах. Ее все чаще стали забраковывать, чему немало удивлялись в агентстве. Светлане казалось, что еще немного и она войдет в круг манекенщиц, которыми интересуется пресса, ей казалось, еще одно усилие, еще один удачный показ… но вместо подъема она стремительно покатилась вниз.
В октябре, когда наступил фестиваль моды, вместо шикарного дефиле под хрустальными пирамидами Лувра Света в компании других неудачниц демонстрировала коллекции pret-a-porter в магазине «Галери Лафайетт». Она, конечно, резко отличалась от всех манекенщиц, но никто, кажется, уже не замечал этого. Скатившись вниз, гораздо труднее не то чтобы подняться наверх, а хотя бы вернуться к тому, что ты потерял. Шагая по низенькому выступу над полом, который назвать подиумом у Светы не поворачивался язык, она испытывала ни с чем не сравнимые адские мучения во время демонстрации коллекции столь любимого ею Карла Лагерфельда. Устроители шоу заботились только о зрителях, и поэтому в центре, на огромном настенном экране, сложенном из больших квадратов, шла демонстрация этой же коллекции, заснятой в Лувре. Бедные девушки на фоне звездных соперниц смотрелись столь плачевно, что на них никто даже не обращал внимания.
В узком белом атласном платье с глубоким овальным декольте на спине, которое колыхалось в такт каждому шагу, Светлана, стиснув зубы, летела по сцене. Она была готова сжать ладонями острые как бритва лезвия кинжалов, она была готова смотреть, как льется ее алая кровь, она была готова на коленях проползти через весь Париж, чтобы только волшебная, сверхъестественная сила, сжалившись над ней, перенесла ее с этого жуткого магазинного дефиле на звездный подиум Лувра. Светлана летала, невольно поддавшись темпу музыки, в унисон с топ-моделями, приводя в панику манекенщиц, которые были не способны подхватить высокопрофессиональный ритм, они сбивались, толкались, путались и злились на Светку.
Отработав последний день фестиваля и получив свой более чем скромный гонорар, Света понуро побрела домой. Что впереди? Опять провалы на кастингах, недовольные взгляды Матье, злорадное шушуканье «подруг»… Подойдя к ненавистной двери квартиры, девушка услышала раскаты музыки и смеха, жилички веселились, у них были гости, а ей хотелось только одного — отдохнуть. Она молча вошла, посмотрела на танцующих, на свою кровать с сидящими и пьющими на ней и тут же выскочила на улицу.
* * *
Прижав к груди сумку с единственным дорогим платьем, которое Света после наглой выходки Малгожаты боялась оставлять, она, с трудом передвигая ноги, брела по улицам и плакала. Светлана была уже не в состоянии сдерживать слезы. Она понимала, что больше не стоит обманывать себя и что конец ее еще так и не начавшейся карьеры вот-вот наступит. Она примелькается на кастингах в качестве вечной неудачницы, и ее будут забраковывать, даже как следует не рассмотрев. Страх очередного провала сковывал все ее существо, и у нее не было сил побороть его.
Не разбирая пути, брела Светлана по улицам, еще робко освещенным редкими огнями, которые через час алмазными гирляндами обовьют весь город.
«Куда, куда мне уйти, чтобы больше никого не видеть и выспаться, хоть бы одну ночь, за все полгода?»
Безумные прожекты теснились в голове девушки.
«Может быть, снять номер в отеле? Но это столько денег! Может быть, все-таки попросить в агентстве переселить меня? Но в моем плачевном положении мне лучше вообще поменьше показываться на глаза Матье. Что же делать? У меня нет больше сил жить в одной квартире с этими тварями».
Стихшие было слезы вновь полились.
«Вероника, Вероника, — мысленно простонала девушка, — если бы ты знала, как мне плохо… хоть бы голос твой услышать… если бы ты знала, ты никогда бы не отправила меня сюда…»
Света прошла шикарное Фобур Сент-Оноре, свернула на Вандомскую площадь и, останавливаясь перед каждой витриной ювелирных бутиков, надолго застывала, созерцая россыпи драгоценных камней.
«Неужели мне придется расстаться со всем этим, расстаться со своей мечтой и вернуться в Таганрог?» — в ужасе думала девушка, выйдя на залитую золотистыми огнями площадь Опера.
Ей казалось, что сегодняшний вечер будет прощальным. Не в силах больше двигаться, Светка устало опустилась на плетеный стул кафе «Де ля Пэ». Она с тоскливой завистью оглядывала, как ей казалось, счастливые и спокойные лица спешащих мимо и сидящих за столиками. Невольно Света остановила свой взгляд на молодой, чрезвычайно элегантно одетой женщине, которая лениво пила кофе и так же лениво просматривала газету. Во всех ее движениях скользили достоинство и уверенность.
«Ах, как бы мне хотелось вот так же спокойно сидеть и читать газету!..»
Неожиданно Светка вздрогнула, приподнялась со стула и впилась глазами в название газеты, набранное славянским шрифтом, — «Русская мысль».
«Она — русская!» — радостно подумала Светка и уже хотела было подойти к ней, но испугалась и замерла в нерешительности.
Но ей так нужно было кому-то рассказать о постигших ее неудачах, спросить совета, просто услышать русский голос. Наконец, извинившись, она все-таки рискнула подойти.
Женщина и в самом деле встретила ее не то чтобы неприветливо, но как-то сухо, и по всему было видно — желала поскорее отделаться от бесцеремонной девчонки. Света опустилась на стул рядом с ней и хотела было завязать для начала непринужденную беседу, но не выдержала и сразу начала с того, что терзало ей сердце:
— Я здесь совсем одна…
Незнакомка что-то ответила ей безразличным тоном, от которого у Светки появились в глазах слезы, и она разрыдалась, потеряв над собой контроль. Женщина испугалась ее бурных рыданий и принялась утешать. Светка и сама бы хотела остановиться, но ничего не могла поделать со своей истерикой. Незнакомка гладила ее по плечам и просила успокоиться. Тогда Светлана в перерывах между всхлипываниями упросила ее не уходить, а остаться с нею и хоть немного поговорить. Узнав, как ее зовут, молодая женщина сказала:
— Ну что же, Света, вы столько наплакали, что здесь стало сыро. Пойдемте в другое место. Я знаю отличное кафе, и совсем недалеко отсюда. Да, меня зовут Лера.
Глядя на Валерию преданными глазами и готовая идти за ней хоть на край света, девушка засеменила рядом, боясь потерять ее в круговороте толпы.
Они шли молча, перекинувшись всего несколькими незначительными фразами. Светке стало стыдно своей слабости, и она уже пожалела о том, что навязалась со своими проблемами к чужой женщине, поэтому решила, что не будет плакаться, а просто поговорит и, может быть, спросит совета. Но когда они вошли в кафе, поднялись на второй этаж, сели за освещенный розовой лампой столик и Светлана взглянула в серые глаза Валерии, то, захлебываясь, перескакивая с одного на другое, принялась рассказывать ей о себе. Теплое красное вино с корицей, заказанное Лерой, благотворно отразилось на настроении девушки, и ей показалось, что все не так страшно, как она думает. Светка успокоилась и уже более внятно продолжала рассказывать о своих злоключениях.
— Самое странное то, что я не могу понять — почему? Мне оставалось совсем немного, чтобы попасть в круг интересующих прессу манекенщиц, и вдруг… Мне теперь даже стыдно заходить в агентство, но ужаснее всего то, что я стала бояться кастингов, я уже знаю их результат… Просто не представляю, что мне делать… Возвращаться обратно? — И Светлана вопросительно посмотрела на Валерию.
— Возвратиться ты всегда успеешь, — спокойно сказала Лера. — Надо все-таки попытаться еще. Я, конечно, не большой специалист в модельном бизнесе, но когда я увидела тебя, то тут же подумала — какая красивая девушка.
— Если бы так думали те, от кого зависит моя судьба на кастингах, — глубоко вздохнув, грустно произнесла Света.
— Но, понимаешь, у тебя несколько усталый вид и какие-то потерянные глаза… Мне кажется, тебе надо больше верить в себя…
— Ой, Лера, чего только я не делала, как только не заставляла себя, не убеждала, что я — самая-самая, перед каждым кастингом. Все напрасно… А усталый вид… Мне бы хоть одну ночь выспаться нормально… Им-то, этим дурам, все равно, они крутятся в середине между «хуже некуда» и «нормально»; выше не поднимутся, ниже не скатятся, такие всегда нужны… А меня или берут, вернее брали, только на солидные показы, или же бракуют…
— Понятно, выбиваешься из общей массы средненьких манекенщиц, а на высший уровень не тянешь…
— Наверное, так…
— Однако уже поздно, — сказала Лера, взглянув на часы.
— Да, — обреченно протянула Светка, с ужасом думая о необходимости возвращения в жуткую квартиру. — Спасибо тебе, Лера, что поговорила со мной. Я еще попытаюсь что-нибудь сделать…
— Что ж ты сделаешь, невыспавшаяся, с синими кругами под глазами?.. Раз уж наши пути сошлись, я тебе постараюсь помочь. Пошли ночевать ко мне!
— К тебе?! — Светкины глаза загорелись, как электрические звездочки на елке. — Правда?!
— Да и вообще, можешь пожить у меня недели две. Муж мой сейчас в командировке, — Лера не стала разъяснять свои отношения с Эрве, — а потом видно будет.
Всю дорогу до дома Светка заливалась радостным смехом и через каждые пять минут благодарила Леру.
— Господи, хоть одну ночь высплюсь!
Квартира Леры поразила ее роскошью и большими размерами. Она осторожно передвигалась по ковровому покрытию пола, словно боялась потревожить его ворсинки. Валерия позвала ее на кухню и, разложив перед ней деликатесы, предложила отведать. Такого Светка никогда не пробовала. Они выпили еще немного вина, и на глазах девушки появились слезы безграничной благодарности, она прижалась к Лериной щеке и крепко поцеловала ее.
— Какое счастье, — сонным голосом прошептала Светлана, — что в этом огромном городе я сумела встретить тебя!
Валерия ободряюще похлопала ее по спине и повела в ванную, сверкавшую белизной. Затем Светка упала на шелковые ароматные подушки и погрузилась в сладкий бархатный сон.
Утром Светлана потянулась, открыла глаза и в недоумении уставилась на голубой шелковый пододеяльник.
— Ах! — С одной стороны, ей опять стало неловко, а с другой — она была счастлива, что не увидит своих сожительниц. Девушка взглянула на часы. — Двенадцать! — невольно вскричала она. — Мне же на кастинг.
Светлана выскочила из комнаты и крикнула:
— Лера!
— Иди сюда, я на кухне!
— Лера! Доброе утро! Я так заспалась, еще немного, и опоздала бы на просмотр.
— Ничего страшного, — ответила та. — И вообще, ни сегодня, ни завтра никаких просмотров.
— Как? — удивилась Светлана.
— А вот так! Позвони в свое агентство и скажи, что заболела.
— Заболела? Зачем? — недоумевала девушка.
— Ну какой у тебя вид! Света, ты должна отдохнуть, привести себя в порядок, а потом уже убивать всех наповал своей красотой на кастингах. Ты же измучилась!
Светка грустно кивала в такт Лериным словам.
— Сейчас позавтракаем, потом съездишь, заберешь свои вещи…
— Правда?! — раздался ликующий вопль Светки. — Лера, ты не передумала и я смогу пожить у тебя?!
Валерия добродушно рассмеялась.
— Знаешь, Лера, я все, все умею делать, я домработницей работала… я… я… — Она задыхалась от переполнявшего ее желания чем-то отплатить Валерии за ее безграничную доброту.
— Ну, во-первых, убирать я и сама люблю. — Лера умолчала о своем немалом стаже горничной и официантки. — Эрве мне уже столько раз предлагал нанять женщину, но я не хочу, лучше меня все равно никто не сделает, а во-вторых, ты должна как следует отдохнуть. Ну хорошо, хорошо, — согласилась она на немой Светкин протест, — будешь помогать.
С гордой осанкой королевы, вернувшейся взять свои фамильные драгоценности в лачугу, в которой она была вынуждена прозябать в обществе сброда в период временного изгнания, Светлана вошла в ненавистную ей квартиру. Не удостоив презренных ни единым словом, она собрала вещи и, не соизволив закрыть дверь, сбежала по ступенькам, оставив своих соседок с разинутыми ртами.
«Ради таких минут, может, и стоит жить!» — довольно усмехнувшись, подумала Светка.
