Глава 11

На обзорных экранах частного космического челнока колыхалась тьма глубокого космоса, кое-где украшенная серебряными точками звезд. А прямо по центру главного экрана медленно, почти незаметно для глаза вращалась вокруг своей оси научно-исследовательская станция «Махаббат» – уединенная резиденция и неприступная крепость принца Рашада, ученого, некогда во имя собственного спокойствия и безопасности отказавшегося от королевского титула.

– Десять минут до стыковки, – объявил пилот шаттла. – Рекомендую пристегнуться, господа.

Пассажиров на челноке было четверо – полковник Али Мухаммед и трое преданных ему офицеров, разделявших идеи командира. Полковник понимал, что в случае неблагополучного исхода его миссии они едва ли сумеют ему помочь – разве что милосердно пристрелят, если «Аламут» попытается захватить его живьем. Их было слишком мало. Их всегда было слишком мало – после того как Абдельмаджид разгромил предыдущий заговор королевского совета, никто не решался не то что выступать против него, но даже думать об этом.

Стыковка была осуществлена мастерски. Уже через четверть часа полковник Мухаммед и его офицеры шагали по широкому металлическому коридору станции в сопровождении Хафиза аль-Мешгада, главы личных телохранителей принца Рашада, и четырех вооруженных охранников. Предварительно прибывших на станцию военных проверили на наличие оружия и агрессивных веществ, после чего проводили практически под конвоем в приемную, расположенную недалеко от шлюзовой камеры.

– Ожидайте здесь, господа, – обратился аль-Мешгад к спутникам полковника.

Офицеры безропотно опустились в кресла, стоящие вдоль стен. Самого Мухаммеда телохранители повели дальше по коридорам станции.

Дважды свернув за угол и преодолев несколько автоматических дверей, которые немедленно схлопывались за их спинами, они остановились перед внушительными железными воротами.

– Полковник Мухаммед, Ваше Высочество, – доложил аль-Мешгад по интеркому.

– Пусть войдет, – донеслось из динамика.

Ворота дрогнули и начали распахиваться.

За ними оказался просторный зал с куполообразным потолком и широким техническим пандусом вдоль стен. В центре зала торчала гигантская наклонная труба телескопа, уходящая в потолок. Система управления телескопом на нижнем конце трубы напоминала систему управления корабельным орудием, и, учитывая происхождение этой исследовательской станции, вполне могло оказаться, что когда-то место телескопа занимал стационарный армейский бластер крупного калибра, способный за один выстрел выбрасывать неимоверное количество плазмы.

У основания телескопа в наклонном кресле сидел человек в бедуинском балахоне, приникший к видоискателю. Полковник в сопровождении охраны остановился посреди зала и почтительно поклонился:

– Припадаю к вашим стопам, Ваше Высочество. Да продлит Аллах бессчетно ваши дни, да не укоротится никогда ваша благородная тень.

Принц наконец оторвался от наблюдений.

– Салям алейкум, полковник! – радушно произнес он. – Прошу вас, присаживайтесь.

Повинуясь члену королевской семьи, Мухаммед опустился за небольшой столик, на котором были расставлены кувшины с шербетом, вазы с фруктами и корзиночки с печеньем. Видимо, здесь брат монарха подкреплял свои силы, когда уставал от работы.

Принц Рашад выбрался из кресла перед телескопом и подошел к столику.

– Итак, вы хотели побеседовать со мной, полковник, – произнес он, усаживаясь на пуфик напротив Мухаммеда. – Вообще-то я не люблю гостей, они отвлекают меня от наблюдений за звездным небом. Но я согласился принять и выслушать вас, так как испытываю величайшее уважение к вашему покойному батюшке, с которым мы вместе учились в университете. Угощайтесь, прошу вас, – он указал на столик. – И постарайтесь не отнять у меня слишком много времени.

– Ваше Высочество, – произнес Мухаммед, – это строго конфиденциальный разговор, касающийся судеб отечества. Я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз.

– Это абсолютно исключено, – отрезал аль-Мешгад. – Жизнь Его Величества слишком ценна, чтобы подвергать ее малейшей угрозе.

Мухаммед молча смотрел на принца – почтительно, без вызова, но неотрывно. В этом было разительное отличие одного царственного брата от другого. Абдельмаджид ни при каких условиях не позволил бы своему начальнику охраны публично диктовать, как поступать монаршей особе. В лучшем случае он принял бы к сведению деликатный совет, данный на ухо. Но поступил бы все равно так, как счел бы нужным. А вот Рашад был слишком мягкотелым, слишком нерешительным, слишком податливым. Он всегда боялся брать на свои плечи груз ответственности, потому и заточил себя на космической станции, словно добровольно приняв домашний арест, в то время как на планете бушевали страсти по поводу престолонаследия. Насколько Мухаммед знал, у него здесь даже женщины не было. И не потому, что принца привлекала противоестественная любовь, – просто он всю свою пассионарность, всю свою энергию, в том числе и сексуальную, сублимировал в научные изыскания. Конечно, полковник предпочел бы более деятельного и властолюбивого претендента на престол, но в сложившейся ситуации выбирать не приходилось. Выбирать было просто не из чего.

Принц не менее пристально взирал на полковника, но так и не сумел заставить его смутиться и опустить взгляд.

– Оставь нас, мой добрый Хафиз, – проговорил он наконец. – Я прекрасно знал почтенного отца нашего гостя. Я качал уважаемого Мухаммеда на коленях, когда он был совсем маленьким. Не думаешь же ты, что мой драгоценный гость способен причинить мне вред?

А вот в этом братья были похожи – в том, что, несмотря на разницу в темпераменте, всегда поступали по-своему, даже невзирая на риск и настоятельные советы опытных царедворцев.

Аль-Мешгад не стал перечить своему сюзерену. Коротко поклонившись, он вышел из зала, и следом за ним направились рядовые телохранители принца.

– Итак, мой добрый Али, – произнес Рашад, когда ворота за ними закрылись, – теперь мы говорим без свидетелей. В этом помещении нет подслушивающих устройств, даю вам слово Сауда. О чем вы хотели побеседовать со мной?

Полковник несколько мгновений молчал, собираясь с духом.

– Ваше Высочество! – наконец начал он. – Прошу простить меня, что пока еще не могу величать вас тем титулом, которого вы воистину достойны…

– Оставьте эту верноподданническую мишуру, полковник, – прервал его принц. – Переходите к сути, у меня не так много времени.

– Позвольте мне быть с вами предельно откровенным.

– Я весь внимание, полковник. Откровенность – это та роскошь, которой непросто добиться от людей, когда стоишь на одной из высших ступеней иерархической лестницы. Откровенность с вашей стороны я могу только приветствовать.

– Ваше Высочество, вы наверняка следите за тем, что происходит в королевстве. И, полагаю, вы отдаете себе отчет, что Аль-Сауди все больше отдаляется от заветов Пророка и тех священных принципов, на которых строил государство ваш благородный отец, да приветствует его Аллах в райских садах джанната.

– Безусловно, я наблюдаю за политической обстановкой, и мне нравится далеко не все, что происходит. Но я не вполне понимаю…

– Ваше Высочество! – Мухаммед с головой бухнулся в омут. – Королевство нуждается в переменах. Только не в очередных безумных реформах, а в консервативной реставрации. Ваши подданные жаждут возвращения к постулатам правления великого короля Абдаллы.

– Мои подданные? – удивился Рашад. – Это подданные моего брата…

– Именно ваши! Среди высокопоставленных военных достаточно людей, крайне недовольных сложившимся положением вещей. Нижние слои офицерства, судя по настроениям, готовы поддержать нас, среди рядовых воинов брожение. Мы можем выступить против антинародного режима Абдельмаджида. И мы готовы поддержать на престоле достойного продолжателя королевской династии, который способен повести наше государство к новым сияющим высотам…

– Да вы мятежник, полковник Мухаммед! – Принц прищурился.

– Пока нет. Мятежником был мой отец, которого вы столь уважали, Ваше Высочество.

Рашад печально смотрел на собеседника.

– Стало быть, мой брат был прав, когда истреблял и выселял мятежников с планеты целыми семействами, – проговорил он. – Это омерзительно и недостойно настоящего монарха, но выходит, что тем самым он воистину пытался эффективно обезопасить свою власть. И то, что он остановился на полпути, действительно создало угрозу его правлению.

– Ваше Высочество! – Мухаммед пошел напролом. – Вы – человек истинно королевского величия и мудрости, достойный занимать высший пост в государстве. Ваш долг – занять место короля Абдельмаджида. Это ваш долг перед великими предками, перед державой, перед собственным народом, наконец!..

– Если вы знаете, за что был казнен ваш отец, вы также должны быть в курсе, что я дважды отказался от предложения возглавить королевство. Как вы думаете, почему?

– Тогда была совсем другая ситуация! Сейчас же отчетливо видно, что государство на краю пропасти. Ваше Величество, я умоляю вас, и вместе со мной вас молят многие поколения моих предков, верно служивших благословенной династии Саудов: спасите Аль-Сауди! Спасите память своих предков от несмываемого позора, которым покрывает ее нынешний монарх!..

– Стало быть, вы так ничего и не поняли, – пробурчал принц. – Пожалуйста, не называйте меня больше «Ваше Величество», это не мой титул. Видите ли, полковник, я ученый, а не воин и не государственный деятель. Я никогда не видел себя в роли главы государства. А когда случилась та прискорбная трагедия, в которой погиб почти весь дом Саудов, я окончательно убедился, что политика – дело грязное и отвратительное и лучше держаться от нее подальше, если хочешь уцелеть и не запачкаться. Если ваш мятеж удастся – сколько народу погибнет во время боев? Сколько человек я должен буду казнить, чтобы обезопасить свой престол?..

Мухаммед стиснул кулаки.

– Да, Ваше Величество, – твердо сказал он. – Политика – дело грязное, кровавое и чрезвычайно утомительное. Но есть высшие цели, ради которых надо идти на жертвы.

– Для меня таких целей нет. Я вижу неутешительную динамику развития страны, и она расстраивает меня. Но я не готов проливать кровь и выступать против родного брата, чтобы доходы среднего класса повысились на пятнадцать процентов. Есть вещи важнее денег.

– Во имя Пророка, Ваше Величество! Но неужели вам чисто по-человечески не больно, что великие жизненные блага и королевские почести достаются не избраннику Аллаха, действительно заслуживающему этого, а никчемному выскочке, пьянице и бабнику, ежедневно попирающему все известные ему заветы Пророка?! Вы похоронили себя заживо на этой станции, хотя обязаны блистать при дворе! Вы совершаете величайший грех перед лицом Пророка, потому что заточили священного наследника монаршего престола в орбитальной тюрьме!..

Мухаммед шел ва-банк. Он прекрасно понимал, что может вызвать гнев особы королевской крови, но других козырей у него не было.

Однако флегматичность Рашада было не так-то легко пробить. Он не отреагировал ни на дерзкие речи полковника, ни на явную лесть в свой адрес.

– Похоронил священного наследника, говорите… – Принц побарабанил пальцами по подлокотникам кресла, потом решительно встал. – Пойдемте со мной, мой добрый Али. Я кое-что вам покажу.

Они угрюмо шагали по коридорам станции, думая каждый о своем. Наконец брат монарха пригласил полковника Мухаммеда в одну из неприметных дверей рядом с библиотекой:

– Это здесь.

Перешагнув через порог, Мухаммед не сумел сдержать изумленного возгласа. Эта дверь вела наружу – только не в безвоздушное пространство, не в мертвую черноту космоса, а на безбрежный луг, покрытый изумрудной травой с виднеющимися там и сям на сплошном зеленом ковре одуванчиками. Слева темной стеной вздымался вдалеке лес, прямо перед ними через несколько сот метров мягко шумел морской прибой. Справа береговая линия ограничивалась живописными скалами, а за ними простирались холмы.

По траве пробежала широкая волна, и Мухаммед ощутил на лице ласковое дуновение теплого ветра. Он обернулся на Рашада – тот аккуратно прикрыл входную дверь, очертания которой тут же растворились в пространстве. Теперь иллюзия вообще была полной.

– Прекрасная картина, – проронил полковник, уже понимая, что это больше чем картина. Ему неоднократно доводилось пользоваться визуализаторами, однако он даже не подозревал о существовании столь мощных моделей, делающих иллюзию практически неотличимой от реальной жизни.

– Это не картина, – негромко произнес принц Рашад. – Вы можете пойти пешком в ту сторону и часами блуждать в лесу, пока это вам не надоест, но так и не пройти его насквозь. Вы можете войти в прибой и плыть до тех пор, пока не выбьетесь из сил, но так и не достигнете горизонта. Вы можете побрести по лугу и часа через два наткнетесь на большой водопад, я очень люблю гулять в ту сторону…

– Но ведь это все неправда, – с трудом проговорил Мухаммед. – Это все ненастоящее!

– Вы уверены? – Налетел еще один порыв ветра, и принц с наслаждением подставил ему лицо, блаженно прикрыв глаза. – Это вот неправда? Дойдите до берега, окуните руки в прохладную чистую воду и ополосните лицо: это неправда? Выйдите на луг, и вы ощутите запах цветов. Сорвите в лесу ягоду, и вы почувствуете ее вкус. Это правда, многоуважаемый полковник. Правда – это то, что мы ощущаем, а я ощущаю здесь простор, покой и умиротворение. Я очень не уверен, что, став монархом, я буду пользоваться столь же всеобъемлющей свободой. Ведь это огромная ответственность и масса ритуальных ограничений. И вы сами – вы абсолютно уверены, что там, внизу, на планете, свободны на берегу моря или в лесу так же, как я здесь?..

Полковник медленно опустил взгляд. У него больше не осталось аргументов. Похоже, его миссия потерпела сокрушительное поражение.

– Что же касается королевских почестей… – Рашад задумчиво смотрел вдаль, туда, где море гнало к берегу нескончаемые волны с белыми барашками пены. – Знаете, мой добрый Али, в прошлом месяце я обнаружил в нашем созвездии новую комету. Мне аплодировал научный конгресс астрономов, и комета была названа моим именем. Вы по-прежнему думаете, что мне не хватает почестей?..

На Мухаммеда было жалко смотреть.

– Ну а что касается моих грехов перед лицом Аллаха, как вы изволили выразиться, то Абдельмаджид – такой же Сауд, как и я. Не узурпатор, не представитель недостойной фамилии, не иностранец. Он – вполне законный наследник престола. И то, что он вас не устраивает, не делает его самозванцем. Получается, что я, заточив себя на исследовательской станции, распорядился лишь собственной судьбой, а не судьбой государства.

– Простите, Ваше Высочество, – проговорил полковник прерывающимся голосом. – Я не должен был заводить этот разговор. Я надеюсь, что вы дадите мне хотя бы сутки, чтобы попрощаться с семьей и привести в порядок свои дела. Даю вам слово офицера, что не попытаюсь воспользоваться вашим великодушием, чтобы покинуть королевство. И если в вас есть хоть капля милосердия, прошу вас разрешить мне самому застрелиться по истечении суток с настоящего момента.

– О чем вы, Мухаммед? – Принц Рашад вскинул брови. – Я не собираюсь передавать вас спецслужбам или разрешать вам покончить с собой. Вы доблестный воин и настоящий патриот, если вас действительно интересуют такие проблемы, и не ваша вина, что вам приходится служить недостойному монарху. Я уважаю ваши мужество и самоотречение. Возвращайтесь обратно и преданно служите – не ненавистному королю, но народу и государству. И ради всего святого, выкиньте из головы это мальчишество насчет переворота. Мятеж – всегда тяжкое испытание для простых людей. Подумайте о тех людях, которые погибнут в результате ваших неосторожных действий. Поверьте, вы сможете принести отечеству много пользы и без этих глупостей. А вот если вы сгинете в пыточных подвалах «Аламута», никакой пользы это не принесет ни вам, ни отечеству.

– Спасибо, Ваше Высочество. Если вы не возражаете, теперь я хотел бы вернуться на планету.

– Разумеется, мой добрый Али.

Принц снова распахнул дверь, и они вышли в коридор. Возвращались в гробовом молчании; Рашад шагал впереди, высокий, статный, уверенный в себе, Мухаммед плелся следом – сгорбленный, понурый, с потухшим взором.

– Я очень надеюсь, что вы как следует подумаете над нашей беседой, полковник, – сказал ученый на прощание. – Мне действительно не хотелось бы в ближайшее время прочесть ваш некролог.

– Разумеется, я подумаю, Ваше Высочество, – вежливо ответил Мухаммед.

К вечеру полковник Мухаммед вернулся в расположение своей части, прошел в личный кабинет и тяжело опустился в кресло за огромным столом красного дерева. В голове у него шумело, в душе медленно вращался холодный осенний ветер. Мухаммед не знал, как поступить дальше. Продвижение на трон кого-нибудь из наследников второй очереди, совершенно неочевидных ни для народа, ни для государственных элит, грозило обернуться тяжелыми потрясениями и гражданской войной. Только Рашада готовы были принять все – разумеется, за исключением коррумпированных военных и чиновников. Однако полковник свято верил, что с внутренними врагами новая власть справиться сумеет. А вот если одни благородные семейства, уверенные в своей близости к королевскому роду, пойдут войной на другие, государство ожидает катастрофа. От такой войны общество оправится не скоро, и неизвестно, какая дрянь в результате окажется на престоле – не будут ли потом вспоминать правление короля Абдельмаджида как последние дни золотого века…

На столе ожил селектор, который голосом адъютанта сообщил:

– Господин полковник, с КПП передали – какой-то американец заявляет, что хочет с вами побеседовать. Его зовут мистер Сименс.

– Пусть убирается, – устало проговорил Мухаммед. – Я никого не хочу видеть.

– Он настаивает. Утверждает, что дело крайне важное и срочное. И он попросил, чтобы я передал вам следующие имена: Юсуф, Ислам и Хамид.

Полковник откинулся на спинку кресла, внимательно посмотрел на селектор. Любопытно. Стало быть, незнакомец знает имена мятежных офицеров, которым Мухаммед доверяет как самому себе. Имена трех офицеров, которые сопровождали его сегодня к принцу. Интересно, откуда?

Что ж, хуже этот день все равно не станет. Хуже уже просто некуда.

– Пусть войдет, – пасмурно проговорил полковник, массируя пальцами уголки глаз.