82
К конечной цели своего путешествия — городу Гудбургу — путешественники прибыли задолго до обеденного времени. Миновали последнюю рощу, и вон он, город, с обновленными стенами, восстановленным рвом и высоко надстроенными башнями, над которыми полоскались полотнища флагов — городского и императорского.
— Прямо как праздник, а, Питер? — произнес фон Крисп, любуюсь на город.
Питер не ответил, он только широко улыбался и покачивал головой, как будто не веря, что вернулся в родной город спустя столько времени и пройдя через многие испытания.
Было ясно, что все эти изменения на городской стене связаны с непрекращавшейся войной императора с Хиввой. То ли отцы города не верили в способность императора защитить их, то ли на то было специальное указание, но все указывало на то, что к возможности нападения в Гудбурге относились более чем серьезно.
Впрочем, даже столь неспокойные времена не изменили характер горожан, они, как и прежде, спозаранку отправлялись на дешевые рынки за крепостной стеной, чтобы купить товар оптом, а затем вернуться на центральный рынок для торговли с собственным барышом. Вот и сейчас приезжие из окрестных сел распродавали городским остатки товара и спешили в обратный путь. А горожане с ручными тележками вереницей шли к городским воротам.
— Чего они везут? — спросил Крафт, когда путешественники ехали вдоль вереницы.
— Перекупщики, товар везут, — пояснил Питер.
— Здесь что, все барышники?
— Почти, — улыбнулся Питер.
Путешественники въехали под воротную арку и миновали стражников, которые проводили чужаков внимательными взглядами. В прежние времена таких для выяснения намерений тянули в околоток, теперь же вооруженные иноземцы появлялись в городе довольно часто.
— Северяне, растудыть их так и эдак! — восторженно произнес фон Крисп, оглядываясь на каменные цоколи домов, закопченные барельефы и ребристую черепицу. — Люблю я северные города, их размеренность и порядок.
— Мне тоже нравится, я в Гудбурге впервые, — признался Крафт.
— Ну что, сразу за дело или как? — спросил фон Крисп, поглядывая на основательную «корму» прохожей молочницы.
— Сначала устроимся в гостинице, поставим лошадей в стойла и пойдем пешком, каждым шагом выражая свою основательность, независимость и крепкие тылы. Тогда любой разговор будет происходить иначе, ведь мы будем чувствовать за собой уютные комнаты в каменном доме, а не ждущих у коновязи лошадей.
— Прямо-таки изощренная логика прожженного торгаша! Но до чего же верно сказано, а? — воскликнул потрясенный фон Крисп. — Ты сам это придумал, Питер?
— Нет, конечно, так мой дядя говорил. Он учил, что приезжий торговец не должен идти на переговоры с местными тотчас — прямо с дороги. Те, которые торопятся, думая, что выгадают лучший барыш, — ошибаются, местные их все равно обойдут. А чтобы противостоять им, нужно снять комнату в хорошей гостинице, пообедать и прийти на переговоры в удобном платье, тогда переговоры останутся за тобой.
— Насчет пообедать и хорошей комнаты я полностью согласен, а вот платья у нас, хоть и удобные, но чистый срам, — сказал Крафт.
— Он прав, — согласился капитан. — Нужно потратиться на одежду, ведь мы идем к самым богатым банкирам этого округа, я уже не говорю о городе. Правильно, Питер?
— Совершенно верно. Остановимся в «Белой лилии», и торговцы там сейчас же объявятся — заказывай что хочешь. Правда, за сутки постоя там берут по два рилли с носа.
— Это же грабеж! — для порядка возмутился фон Крисп, и они свернули к «Белой лилии».
Респектабельность гостиницы произвела на капитана приятное впечатление. Ему приходилось бывать в разных городах и гостиницах, но «Белая лилия» поразила его своим великолепием и вышколенностью прислуги. Даже застилать кровати здесь посылали специально обученных служанок, а не заспанных, вечно почесывающихся лакеев.
На троих они сняли двухкомнатные апартаменты, в которых, помимо нужника, присутствовала даже отдельная ванная, куда с чердака по медной трубе спускали нагретую воду.
Через пять минут после заселения в апартаменты наведались лавочные приказчики и поинтересовались нуждами новых постояльцев. Питеру, фон Криспу и Крафту оставалось лишь расписать костюмы своей мечты, и спустя четверть часа им были доставлены весьма похожие.
Нарядившись и обувшись в новые тесные сапоги, гости сдали свою казну в надежное гостиничное хранилище и отправились в дом банкира Августа Нарстада, где у него с партнером Ральфом Хикле была общая контора.
Несмотря на тесноту сапог, настроение у всех троих было отличное. На них посматривали девушки и быстроглазые молодки, возчики через одного предлагали их подвезти, а всякие враги и думать забыли, чтобы искать их так далеко.
Дом Нарстада Питер узнал издали — все те же львы под аркой, гранитное крыльцо и важный лакей у входа, разодетый, как генерал кавалерии.
— Здравствуй, приятель, доложи хозяину, что пришел Питер Фонтен. Я вернулся из дальних краев и хочу побеседовать с господин Нарстадом о делах.
С высоты крыльца лакей смерил Питера презрительным взглядом и, глядя в сторону, проворчал:
— Не велено беспокоить…
Питер и фон Крисп переглянулись.
— Ты не понял, твой хозяин будет рад меня видеть. Поди и сейчас же доложи обо мне!
Лакей тяжко вздохнул и, глядя на Питера сверху вниз, повторил:
— Мэтр Нарстад занят! И будет занят до самого вечера! Коли есть на то необходимость, приходите послезавтра, будет присутственный день, в другие дни никаких посторонних мы не принимаем! Тем более, молодой человек, не следует начинать с вранья, в городе каждый знает, что юноша Фонтен и дядя евойный Земанис приняли мученическую смерть на торговой дороге! Подите вон, пока не позвал сторожа, он с вами разговаривать вовсе не будет!
Питер снова посмотрел на фон Криспа, тот пожал плечами, словно говоря: я это предвидел.
— Ну что ж, я дал тебе возможность выполнить свой долг, — сказал Питер и стал подниматься по крыльцу.
— Фистерн! Фистерн! — начал стучать в дверь лакей. Питер схватил его за ворот и сбросил на мостовую. В этот момент распахнулась дверь и в проеме показался сторож в тесной ливрейке. Его лицо было опухшим ото сна, а кустистые брови сдвинуты к переноснице.
— Кто тут? — только и успел спросить он и, получив толчок в грудь, полетел внутрь.
— Вот так-то оно вернее будет, — сказал фон Крисп, поднимаясь на крыльцо вслед за Крафтом, а на мостовой, держась за поясницу, жалобно стонал пострадавший лакей.
В полутемном холле пахло канифолью, ею натирали деревянные полы. Возле лестницы, опершись на перила, кашлял Фистерн, рядом валялась его дубинка.
— Ты же вроде не бил его, Питер? — удивился фон Крисп.
— Не бил… но я рассердился.
Непрошеные гости стали подниматься по лестнице, эхо их шагов отражалось от стен, густо завешенных картинами и старинными инкрустациями. Высокие окна обрамляли шторы из тяжелой, шитой золотом ткани, все свидетельствовало о чрезмерном богатстве хозяина дома, но многое из роскоши совсем не сочеталось друг с другом и было привезено из разных домов в качестве уплаты за просроченные векселя.
На втором этаже от лестницы расходились два коридора, но Питер уверенно выбрал нужный, поскольку не раз посещал банкиров в компании со своим дядей.
Убранство коридоров было ничуть не скромнее лестницы, все те же бесчисленные картины, бра и старинные гобелены.
— Прибежище жуликов, — сказал фон Крисп, когда они остановились возле двустворчатой двери из красного каштана, также вывезенной из дома одного должника.
— Это здесь, — сказал Питер, дотрагиваясь до бронзовой ручки в виде головы льва.
— Ну, тогда вперед, — сказал фон Крисп, а Крафт, напротив, вжал голову в плечи и простонал:
— О-хо-хо…
Ему, человеку простому, встречаться с настоящим банкиром было боязно.
Стучаться Питер не стал, он толкнул дверь и вошел в вечно сумрачное помещение, пропахшее бумагами, клеем и визельскими чернилами, делавшимися из жженой шерсти.
Нарстад стоял, облокотившись на бюро, и что-то диктовал секретарю, а тот сосредоточенно выводил каждую букву. Мэтр любил идеальную каллиграфию, поскольку это уменьшало возможность разночтений документа, что в финансовых делах имело большое значение.
— Кто вы, что вам здесь нужно? — воскликнул Нарстад и решительно пошел на невесть оттуда взявшегося постороннего.
— Мэтр, вы не узнаете меня? — спросил Питер, делая шаг навстречу.
В глазах банкира промелькнула искра догадки, но он быстро взял себя в руки.
— Не имею чести быть знакомым! Уходите, господа, так нельзя, сюда не ходят с оружием! — начал он давить голосом столь властным, что не раз изменял им судьбы влиятельных людей.
Однако незваные гости не сдвинулись с места, Питер смотрел на Нарстада с пристальным вниманием, ожидая признания, а более опытный фон Крисп — с усмешкой, уж он-то прекрасно понимал этого разбойника.
— Я — Питер Фонтен, мэтр Нарстад, я долго пробыл в плену и теперь вернулся.
— Но… этого не может быть, Питер Фонтен погиб вместе со своим дядей.
— Нух Земанис погиб, а меня взяли в плен и продали в рабство. Но теперь я освободился и вернулся в родной город. Если хотите, мэтр, я в подробностях опишу свой последний визит к вам, когда мы пили чай с засахаренными орехами в вашей комнатке на третьем этаже. Оттуда видно часовую башню, и вы рассказывали мне, что…
— Пи-тер! Пи-тер! — со слезой в голосе воскликнул Август Нарстад и заключил Питера в объятия. — Маль-чик мой! Каких же мучений ты, должно быть, натерпелся! Через какие испытание прошел! А мы-то…
Разжав объятия, банкир достал из-под накидки кружевной платок и с шумом высморкался.
— А мы-то, с партнером…
— С Ральфом Хикле, — подсказал Питер.
— Вот именно, мальчик мой, бывало, думали-гадали, что же с вами случилось…
Нарстад снова высморкался и, потупив взгляд, спросил:
— Как умер Нух, ты видел?
— Его обезглавили, мэтр.
— Какой ужас! На твоих глазах?
— Увы, мэтр.
— А кто эти достойные господа? — спросил банкир, поглядывая из-за плеча Питера на фон Криспа и Крафта.
— Это мои друзья, они помогли мне вернуться.
— Прекрасно! Ты, наверное, пришел узнать, как обстоят дела с наследством Нуха Земаниса?
— В общем, да, мэтр, — признался Питер.
— Я так и знал! Узнаю хватку старого Нуха Земаниса! Что ж, Питер, должен сказать, что мы с партнером блюли твои интересы, как могли, и хотя былого расцвета состояния достигнуть не смогли, но зато ничего не приуменьшили!
Секретарь кашлянул, и Нарстад резко обернулся, как будто его уличили в нечестном поступке.
— Знаешь, Питер, то, что ты вернулся, для нас большая радость. Я сегодня же извещу партнера, и мы примемся за подготовку документов для введения тебя в законное наследство. Работы там много, ведь перечень активов твоего дяди огромен, там ведь… — Нарстад перешел на заговорщицкий шепот, — целые миллионы дукатов…
— Я помню, мэтр, — сказал Питер.
— М-да, — Нарстад вздохнул. — Ну а где же ты остановился?
— В «Золотой лилии».
— О, отличный выбор, видно, что вы не бедствуете! Ну что же…
Секретарь снова кашлянул.
— Ну что же, пока возвращайтесь в апартаменты или погуляйте по городу — у нас здесь большие изменения, вон стену надстроили…
— Да, я видел.
— А мы начнем работу прямо сегодня и станем извещать тебя о том, что уже удалось сделать.
— Спасибо, мэтр Нарстад. Я был уверен в вашей честности. Разумеется, ваш процент не будет забыт и банк получит сполна за все время управления имуществом Нуха Земаниса.
— Благодарю, Питер, ты такой же, как твой дядя… Такой же… — Нарстад шмыгнул носом и вздохнул.
