58
Пока капитан и Крафт ходили к источнику освежиться, в командирском шалаше навели порядок и Питер принес получетвертной кувшин с вином, а также велел сделать кипяток, чтобы после вина пить чай.
— Травки клади побольше, чтобы горечь была, — пояснил он разбойнику, который взялся вскипятить воду.
— Понимаем, ваше милость, не извольте беспокоиться, — заверил тот. Это был пострадавший от кинжала Питера.
— Как твой бок?
— Уже рука поднимается, ваша милость! Сиваш этот очень мне помог! — обрадованно сообщил тот и продемонстрировал, как поднимается рука.
Вскоре вернулись с источника Крафт и фон Крисп. Оба были румяны и благоухали запахом мыльной полыни, пригодной в качестве мочалки, а также как средство от блох.
— Ну как там наш стол, уже готов?! — с порога шалаша поинтересовался фон Крисп и, увидев кувшин с вином, хлопнул себя по животу. — Что может быть лучше стаканчика вина после помывки в студеной водичке?!
— И не говорите, ваше благородие, я как заново родился, — поддержал его Крафт и, подойдя к Питеру, обнял его еще раз, все еще не веря, что друг нашелся.
Они сели, и капитан, как хозяин, разлил вино по кружкам.
— Больше мы сегодня пить не будем, — сразу предупредил Питер. — Я уже и чай заказал — покрепче.
— Чай, значит, чай, я же помню, у тебя ко мне дело, — согласился капитан. — А теперь выпьем за большую встречу однополчан. Эх, бывает же такое…
И, сделав большие глаза, он выпил всю кружку глоток за глотком. Потом подхватил со стола пучок дикого лука и забросил в рот.
— Ну, давай о деле, я теперь готов слушать… Бр-р-р-р!
Капитана передернуло, он встряхнул головой и, казалось, полностью пришел в себя.
Крафт выпил полкружки, Питер едва пригубил.
— Дело мое простое, ваше благородие, я собираюсь домой ехать — в Гудбург.
— Значит, ты из Гудбурга? Так я и думал!
— Мой дядя, Нух Земанис, погибший при нападении карсаматов на обоз, владел в городе и окрестностях большими активами. Согласно завещанию, до моего совершеннолетия его делами должны управлять банкиры Нарстад и Хикле.
— Но теперь-то ты совершеннолетний! — заметил капитан и стал наливать себе еще.
— Да, сэр. И я смогу вступить в права наследства, если мне удастся живым добраться до своего города. В этом я рассчитываю на вашу помощь, за что щедро расплачусь, когда получу доступ к дядюшкиным средствам.
Капитан залпом выпил следующую кружку, однако выглядел трезвее прежнего.
— Заманчивое предложение, — сказал он, взяв ломтик козьего сыра. — И дело тут не только в деньгах, но и в том, что я больше не могу находиться в этих краях. Эта пыль, грязь, войны, убийства. Даже такому черствому и жестокому…
— Я протестую! — поднял руку захмелевший Крафт.
— Ты просто мало знаешь меня, дружище. Но это неважно, мне нужно уехать отсюда, поменять свою жизнь, иначе я сопьюсь. Раньше я думал, что самая большая моя беда — это игра, но оказалось, что есть еще масса разных премерзких занятий, могущих довести человека до скотского состояния. Пожалуй, я выпью еще, но, господа, последнюю порцию.
Капитан снова выпил и решительно отодвинул от себя кувшин.
— Эй, Морелис!
— Я здесь, ваш благородие! — заглянул в шалаш разбойник.
— Там, кажется, чаю нам приготовили?
— Так точно! Желаете в глиняных гружках?
— Ну разумеется. И сушеных ягод не забудь.
— Как можно? Все положу, что требуется.
Морелис убежал, стало тихо. На живом шатре шалаша запела какая-то птица.
— Я ведь и сам собирался тебе предложить это еще тогда, на марше, но как-то неловко было… И потом, я же императору присягал и должен был исполнить долг, вот и решил повременить, а у Арума вон как вышло…
— Питер, как же ты жил все это время? Весь этот год? — спросил Крафт, до этого сидевший молча.
— Был невольником у молоканов.
— Это ужасно. Небось было хуже, чем на галерах?
— Сначала хуже, но потом я встретил одного хорошего человека, хотя сам он считал себя злодеем.
— А где он теперь?
— Отправился на родину — умирать. Он получил серьезную рану и благодаря этому вспомнил дорогу домой.
— А до этого не помнил?
— Не помнил. Ни дома, ни детства, ни семьи.
— А кто же нанес ему эту рану? — поинтересовался фон Крисп.
— Манукары.
— Манукары? Ты имеешь в виду императорскую гвардейскую кавалерию? Манукарами их называют тураны.
— Да, я ведь жил у молоканов.
— Почему же этот хороший человек воевал против императорских войск?
— Мы все воевали против них, потому что жили в городе молоканов, а они этот город захватывали.
— Но какой смысл воевать за хозяев, Питер? — удивился Крафт.
— Захватчики не щадят никого, для них не имеет значения, кто перед ними — молоканы или их рабы, убивают всех. К тому же Корнелий, мой наставник, не был рабом.
— Кем же мог быть человек среди молоканов, если не рабом?
— Он был защитник.
— Защитник?! — воскликнул фон Крисп. — Я слышал о защитниках, но я думал, это легенды! Они что, действительно охраняют поселения орков?
— Да, но защитниками могут быть и орки, и люди, и даже горные карлики. Корнелий рассказывал мне, а он повидал много.
— И ты видел, как он дрался с гвардейцами? — не унимался капитан.
— Да, видел.
— И что, у него получалось?
— Их тела устилали его путь, они знали, что он очень опасен, но все равно преследовали его.
Они помолчали. От неожиданно поднятой темы у фон Криспа улетучился весь хмель.
— Там, у источника, Морелис рассказал нам, как ты их в Малбурге вчера отделал, — сказал Крафт, задумчиво покусывая сорванный лист. — А когда рассказывал, как ты убил туранов, его благородие от смеха даже в грязь упал.
— И катался там, и хохотал, — улыбнулся фон Крисп и вздохнул: — Подумать только, а ведь речь шла об убийствах.
— Они напали на меня, — пояснил Питер.
— Да я не об этом. Я о собственной реакции. Мне смешно то, что для других ужасно, и это омерзительно. Пора уезжать, господа. Пора.
Фон Крисп поднялся из-за стола, прошелся до выхода, вернулся и снова сел.
— Эй, Морелис, что там с чаем?
— Уже несу! — отозвался тот.
— Я разрешаю им ходить в Малбург, чтобы они тратили жалованье, которое я им выплачиваю. Какой смысл в деньгах, если их невозможно потратить? Но они и там ищут способа подзаработать, вот и тебя пытались ограбить. Буду уезжать, раздам им тысячу рилли на всех, пусть гуляют сколько хотят.
— Лотар все прожрет, — усмехнулся Крафт, который уже знал, что рослый разбойник отличался неуемным аппетитом.
— Скорее всего. А Морелис все изведет на баб. А вот и он!
Появился Морелис с парящими глиняными кружками.
— А у меня еще конфеты остались, — сказал Питер.
— А вот это кстати, я ведь в детстве сладкоежкой был, — сообщил фон Крисп. — Послушай, Морелис, скажи нашим, что я скоро уезжаю. Раздам хорошее жалованье, и только меня и видели.
— Бросаете нас, ваше благородие?
Пораженный известием, Морелис замер с кружками в руках.
— Отбываю на север, но если кто-то захочет составить мне компанию — милости просим. Ты ведь не против, Питер?
— Не против. Люди нам понадобятся.
— Я скажу нашим, ваше благородие, — очнулся Морелис. — Пусть сами думают, как быть.
И он ушел, а компания принялась за чай, нахваливая приготовлявших его разбойников.
— Я вот еще какой вопрос осветить хотел, Питер. Что, если эти банкиры не захотят расставаться с деньгами твоего дяди, суммы-то ведь немалые? — спросил фон Крисп, кроша зубами сахарную конфету и прихлебывая чай.
— Это исключено, Нарстад и Хикле честнейшие люди, дядя всегда имел дело именно с ними и отзывался о них очень хорошо, — возразил Питер.
— Ну что же, приедем, посмотрим и будем рады в этом убедиться. А на какую сумму я могу рассчитывать, если все удачно разрешится?
— Полагаю, две тысячи дукатов будут вам достойной оплатой.
— Две тысячи дукатов! — Капитан хлопнул ладонью по столу. — Помнится, чтобы выкупить свое небольшое имение, моему отцу нужно было всего-то пятьсот дукатов. Но теперь уже слишком поздно.
— А что же ты, Крафт, поедешь с нами в Гудбург?
— Моя родина в другой стороне, но… Ежели ты и мне предложишь денег, я — с вами. Мне бы тоже хотелось начать новую жизнь, но пока не с чем.
— Не переживай, возьмешь такое жалованье, какое захочешь. Уж мне-то твои заслуги доподлинно известны.
— Значит, я тоже еду с вами.
Капитан сделал несколько глотков чая и утер со лба проступивший пот.
— Теперь, я полагаю, самое время составить план передвижения. У нас хоть и не полк, но определенный порядок все равно потребуется.
— Продумать весь путь? — спросил Крафт.
— Вот именно — маршрут следования. У меня тут и чернила имеются, и бумага. А еще составим план, чтобы определиться с количеством амуниции и припасов.
— Сейчас даже лошадь хорошую купить сложно, — заметил Питер. — За все приходится переплачивать.
— Не беда, — отмахнулся капитан. — Уйдем на чем есть, а в северных провинциях, где порядку побольше, купим что полагается. Ты какими деньгами располагаешь, Питер?
— Пять дукатов, четыре рилли и горстка кадастров.
— Неплохо для человека, выбравшегося из рабского ярма, — заметил Крафт.
— Да. Но этого будет мало, впрочем, признаюсь вам, что, кроме той тысячи рилли, которую я планирую раздать своим людям, у меня останется серебра на сто дукатов.
— Кого из своих людей вы думаете взять с собой? — спросил Питер.
— Я бы их всех взял, все же они неплохо натасканы, но все не поедут. Полагаю, мы сможем рассчитывать на пятерых.
На том и порешили. Капитан достал из небольшого сундучка письменные принадлежности и скоро набросал на пергаменте неплохую карту, в которой сумели разобраться и Крафт, и Питер.
Крайней границей здесь была река Тивир, за которой начинались степи и владения Хиввы, далее на север следовали города Арум, Гойя, потом, за длинным переходом и горами, — Пешехар, а с другой стороны пергамента, в самом углу, последняя точка маршрута — Гудбург.
— Эх, даже страшно стало, — признался Крафт. — Как вспомню тот марш, даже мороз по коже.
— Да, проходить через горы придется в другом месте, — согласился фон Крисп. — После того, что мы там пережили, я к этим местам и близко не подойду.
