43
Питер решил последовать совету Корнелия и на другой день, после завтрака в своем роскошном для невольника жилище, отправился в лес «прочищать мозги».
Свинарник он обошел стороной, ему было неприятно слышать все эти бесконечные «доброе утро, господин Питер», а также замечать, как все ниже становятся при виде его поклоны его вчерашних товарищей-невольников.
В зимнем лесу было, как обычно, сыро, но дождь прекратился ночью и тропинки успели подсохнуть.
«Если я просто уйду, меня никто не кинется искать», — подумал Питер и оглянулся. Он некстати вспомнил о тех незнакомцах в темных капюшонах, которые не так давно навещали его. Что, если они опять прячутся за облетевшими кустами, чтобы снова спросить: кто ты, Питер?
— Если бы я только знал — кто я теперь? — начал он рассуждать вслух. — Неволя меняет людей, вот и я кажусь себе каким-то незнакомым. Иногда вроде бы я — это я, а в другой раз — иначе…
Он вздохнул, остановился перед большой лужей и, оттолкнувшись, перепрыгнул на другой ее берег.
Несмотря на то что он придержал меч, ему послышался звон железа.
Питер остановился, потряс ножнами, но больше ничего не зазвенело. Он постоял еще немного, прислушиваясь к тишине леса. Вот по макушкам пробежал ветер, сорвал старый пожелтевший листок и принялся крутить его, не давая упасть на землю.
«Надо прочистить мозги», — сказал себе Питер и пошел дальше, отмечая, что опять по привычке идет к реке.
Снова зазвенел металл, звук разлетелся по всему лесу. Затем последовал приглушенный удар о землю и крик сорвавшейся с ветки перепуганной птицы. Она, как стрела, пронеслась над головой Питера, напугав и его тоже.
Присев на корточки, он вытянул из ножен меч и стал прислушиваться. Как будто эти звуки донеслись откуда-то с запада, но сказать точнее было трудно, отсыревшие ветки, что валялись на земле, ломались почти беззвучно, и чужих шагов было не разобрать.
Питер сошел с тропы и, углубившись в голый кустарник, затаился. Вот появился человек с мечом в ножнах и арбалетом, который держал вдоль тела. Дойдя до тропы, незнакомец остановился, давая Питеру как следует разглядеть себя.
Вне всякого сомнения, это был солдат императорской армии, об этом говорил вышитый на кожаном панцире герб. Голова солдата была прикрыта легким кожаным шлемом, усиленным осаженными по колодке стальными пластинами, короткий плащ синего сукна был заброшен на спину, сапоги потемнели от сырости.
Ярдах в тридцати от него на тропу вышел еще один солдат, а с другой стороны — еще двое.
Они стали жестами переговариваться друг с другом, выясняя, куда подевался тот, кто шел по тропе.
«Поймают — убьют», — подумал Питер и стал осторожно пятиться. Он действовал почти безупречно, не выдавая себя ни одним шорохом, однако взлетевшая вдруг из-под его ноги птица наделала немало шума и сразу привлекла к нему внимание.
Можно было не сомневаться, что теперь он обнаружен, и Питер помчался прочь от тропы — в глубь леса. Он ожидал услышать голоса загонщиков, однако те преследовали молча. Лишь приглушенный треск сучков и быстрые шаги за спиной говорили о том, что они не отстают.
Щелкнул арбалет, болт вспорол землю под ногами, Питер с опозданием отскочил в сторону и принялся петлять, боясь, что его вот-вот подстрелят. Судя по шуму, охотники пытались его окружить, но тут, на счастье Питера, кустарник закончился, сменившись дубовым лесом со старыми основательными деревьями.
Пробежав еще немного, Питер спрятался за одним из них и стал прислушиваться, стараясь наладить дыхание. Вот послышался шорох, потом тяжелое сопение.
Охотник сделал еще один шаг, и Питер увидел поднятый арбалет. Ударив по нему мечом, он выбил оружие и, выскочив из-за дерева, ударил еще раз, но солдат отпрянул, и кончик меча лишь оставил царапину на кожаном панцире.
Подхватив тяжелый арбалет, Питер с размаху швырнул его в другого солдата. Удар был сильным, солдат упал и стал отползать на четвереньках, путаясь в плаще.
Один, два, а где еще двое?
Даже не услышав, а почувствовав движение, Питер резко развернулся, и меч в его руке описал полукруг, врезавшись в сталь другого меча.
Получив внезапный отпор, третий противник отпрянул, помешав четвертому. Теперь Питер был один против двоих, и один из них достал кинжал.
— Попробуешь бросить — убью, — пригрозил Питер.
— Думаешь, напугал? — криво усмехнулся тот, но кинжал в ножны убрал.
Это послужило для Питера сигналом, он атаковал другого, чередуя удары сверху с быстрой подсечкой по бедрам. Это сразу принесло преимущество, противник получил порез на ноге. Второй бросился ему на помощь, но Питер быстрым выпадом заставил его отступить, а затем снова атаковал раненого и, прижав его к дереву, ударом кулака в висок вывел из игры.
Видя, что он не стал добивать раненого, второй солдат убрал меч в ножны.
— Мы пойдем своей дорогой, а ты своей, идет?
— Идет, если ваша не будет пересекаться с моей.
— Нам это не нужно, — заверил солдат, обходя кругом, чтобы оказать помощь своему товарищу.
Оставив их, Питер побежал прочь, чтобы предупредить тех, кто был в свинарнике. Вне всякого сомнения, это были разведчики — легкая поступь, кожаные панцири и короткие мечи свидетельствовали об этом. Но разведку высылают перед основными силами, значит, следовало ждать кавалерию.
Несколько раз Питер оборачивался, ему казалось, что его все еще преследуют. Но погони не было, и он бежал снова, следя за тем, чтобы не заблудиться. Вереди показалась просека, пришлось сбавить шаг, чтобы преодолеть открытое пространство с наибольшей осторожностью.
Топот копыт предупредил Питера об опасности, он упал на землю и вскоре увидел с десяток всадников, которые вертели головами во все стороны, а вел их тот самый разведчик, что доставал кинжал.
Вот и все — никого нет. Питер выждал еще немного и, пригибаясь, перебежал просеку, но не прошел он по лесу и нескольких шагов, как снова услышал топот — всадники возвращались. Должно быть, они нарочно спешились где-то неподалеку и наблюдали за просекой, поджидая добычу.
— Эх, надо было ползком… — с запозданием укорил себя Питер и помчался со всех ног.
Лес в этом месте оказался редким, и всадники неслись за ним следом. Дело близилось к развязке, это было очень обидно — победить четверых, чтобы потом так глупо попасться!
Питер перемахнул через русло ручья, проскочил под кустами терновника — лошади в колючки не пошли — и услышал, как ругаются кавалеристы, выводя их в обход. Они не соблюдали тишины, были уверены в своих силах.
«Догонят ведь!» — сокрушался Питер и, чтобы бежать быстрее, выскочил на тропу, определив, что где-то неподалеку стоял на поляне навес.
«Вот и прочистил мозги! Эх, Корнелий…»
Кавалеристы выскочили на тропу и понеслись во весь опор. Можно было выиграть еще полминуты, снова побежав в лес, но и там повсюду могли пройти конные, Питер знал это.
Топот совсем рядом, звон упряжи и дыханье лошадей…
Потом удар, громкий вскрик, и шум падения тела. Недовольные выкрики, ругательства и снова падение!
Не понимая, что происходит, Питер обернулся и увидел скучившихся всадников, сверкающие мечи и мелькающего между лошадиными ногами человека. Вот еще один всадник свалился с лошади, потом еще.
— Да рубите же его, рубите! — кричал кто-то.
— Поддень его, поддень! Он уже с другой стороны!
Всадники крутились на узкой тропе, дергали поводья и мешали друг другу, а Корнелий появлялся словно из ниоткуда, сдергивал их за пояса и добавлял дубинкой, чтобы не мешались.
Один сумел развернуть лошадь и погнал ее в лес, но Корнелий подхватил упавший шлем и так бросил его, что сбил и этого. Лошадь пробежала еще немного, а затем вернулась к остальным, караулившим своих обездвиженных наездников.
— Ты почему убегал? — строго спросил Корнелий, направляясь к Питеру.
— Я… Я испугался, они меня издалека гонят!
— Так они же на лошадях, а ты худенький, быстрый. Режь подруги да и вали их с седлами, в лесу они тебе неопасны. Понял?
— Теперь понял, — кивнул Питер, глядя на обыкновенную палку в руках Корнелия. — Это что — манукары?
— Это? — Корнелий обернулся и посмотрел на разгромленный отряд. — Нет, брат, манукаров так просто не возьмешь. У них и подпруги на цепочке, и на ногах подхваты.
— А что такое подхваты?
— Пойдем, по дороге расскажу, — сказал Корнелий и зашагал по едва приметной тропинке, направляясь к навесу. Питер догнал его и пошел рядом.
— Подхваты — это вроде шпор, они также цепляются на сапоги особым замком, но выходят сбоку и немного вперед. Бывают подхваты просто шипом, бывают клинком. Когда пехота бросается под ноги лошадям, чтобы ножиком повредить или кол подставить, тут можно и подхват применить. Некоторые умельцы подхватом и голову снести могут — вот такое это оружие.
— Здорово! — покачал головой Питер, затем обернулся.
— Не бойся, они за нами не пойдут. Прочухаются и назад — доложить, что тут засада.
— А ты откуда знаешь?
— Ну не станут же они рассказывать, что их побили мальчишка и мужик с палкой? — Корнелий улыбнулся. — В военном деле, помимо оружия и выучки имеется особая политика.
— Эй, это же наши зубаны! — воскликнул Питер, увидев привязанных к столбу навеса животных.
— Ну конечно, ты думал, я сюда пешком пришел?
— А как ты узнал, что на меня напали? — спросил Питер, осторожно подходя к зубанам, чтобы определить своего знакомца.
— Я ничего не узнавал, я тут с самого утра был — прямо за тобой и поехал.
— Ты узнал, что солдаты уже в лесу?
— Да что ты заладил — узнал да узнал?
Корнелий потянул зубана за уздечку, тот было начал сопротивляться, но хозяин показал ему кулак, и зубан все понял.
— Я об этих солдатах еще вчера известие получил, — продолжал Корнелий, забравшись в седло. — Ну и отправил тебя, чтобы ты с ними познакомился…
— Они же могли меня убить, Корнелий! — негодующе закричал Питер.
— Как же, интересно, они могли тебя убить? Я что, ради забавы с тобой через речку ходил?
Растерянный Питер попытался развернуть зубана, но тот показал зубы и зарычал, не желая подставлять седло.
— Врежь ему между глаз! — напомнил Корнелий.
— Так плети нет!
— Ударь ладонью, чтобы он искры увидел!
Питер ударил что было сил. Щелчок получился звонкий, зубан замотал головой, а потом прикрыл глаза и жалобно застонал.
— Проняло мерзавца, — усмехнулся Корнелий.
Питер запрыгнул на покоренного скакуна и следом за Корнелием поехал из леса.
— А что же люди в свинарнике — мы будем им сообщать? — спросил он, когда они проезжали недалеко от построек хозяйства.
— Там давно никого нет, даже всех свиней за ночь перетащили. Визг был — за пять миль слышно, удивительно, что ты не знаешь.
— Я спал крепко… На новом месте да в чистоте.
Питер вздохнул. Только его дела пошли на лад, причем безо всяких побегов и путешествий на гибельные острова, как появились императорские солдаты. И снова все меняется, и снова ожидается война, которая наверняка лишит его маленькой, чисто выбеленной комнатки в пристройке у конюшни.
Подъезжая к глиняному городку, Питер подивился внешним переменам — крепости было не узнать. Повсюду на кривеньких башенках и отсыревших стенах стояли вооруженные пиками молоканы, а у ворот громоздились каменные завалы, и орки-каменщики торопливо возводили второй ряд створа ворот, чтобы те не выпали от первого же удара.
Работавших охранял отряд из молодых молоканов, все как на подбор богатыри, с дерзкими ухмылками и обнаженными тесаками в руках. Их поколению еще не приходилось видеть войны, и они были уверены, что опрокинут любого врага.
Тем не менее они с уважением пропустили двух всадников — немолокан, признавая силу и умение Корнелия, правда, только по рассказам старших. При их жизни защитник в больших столкновениях не участвовал.
