13

Пробравшись вдоль густого кустарника, Питер и Крафт вышли к небольшой, образованной ручьем запруде. По ее берегам в разных позах лежали бездыханные тела. Двое из них принадлежали матросам с галеры Питера и Крафта, еще четверо — гребцам с сорокавесельной. Те, кто напал на них, забрали одежду и засаленные бахоты, чтобы складывать богатства.

Еще одно тело плавало посреди запруды лицом вниз, и замедленное течение ручья вращало его на месте.

— Смотри, там, на дне, — огромные рубины! — закричал Крафт и побежал по склону, Питер последовал за ним. Азарт разгорался в нем все сильнее, и оба приятеля обрушились в запруду, подняв брызги и не обращая внимания на следы недавней трагедии.

Рубины здесь были и впрямь крупные — некоторые даже побольше голубиного яйца. За особенно ценные экземпляры между Питером и Крафтом разгоралась борьба с толчками и ругательствами, а за редкий желтоватый камень они даже схватились не на шутку, но Крафт оставил свою пику на берегу, а Питер держал оружие при себе. Он направил острие на Крафта, и тот был вынужден отступить, переведя все в шутку.

Когда все лучшие камни были собраны, Питер заметил, что у плававшего в воде трупа, помимо других ран, отсутствует ухо. Решив проверить догадку, он перевернул тело и узнал боцмана. Тот выглядел именно так, каким привиделся Питеру тогда, на нижней палубе.

— Пойдем, здесь уже ничего не осталось, — позвал Крафт, уходя дальше по берегу.

— Иду, — ответил Питер. Выбрался из запруды и с задумчивым видом пошел следом.

Следующие пару часов они провели в лихорадочных поисках, однако каждая находка подстегивала не только азарт, но и соперничество, заставляя настороженно коситься в сторону друг друга. Брала свое и разыгравшаяся зависть — каждому казалось, что у другого в корзинке камни и крупнее, и искристее.

Когда натыкались на жертв дележки сокровищ, ненадолго приходили в себя, считая тех, кого знали. Питер нашел здесь и Бычка, и Рыжего с кинжалом в груди, и орка Бумо с отсеченной головой — все подтверждало его прежние видения.

Где они находились и в какую сторону шли, Крафт и Питер давно уже не понимали, волоча чужие корзины с сокровищами и поминутно что-то роняя. Когда переходили сырые балки или небольшие долины, обязательно натыкались на останки прежних охотников за сокровищами. Здесь были кости людей, орков и вьючных животных, на которых намеревались вывозить богатство на берег. Почерневшая сталь клинков, позеленевшая медь доспехов и оскаленные, в нелепых улыбках, черепа.

При виде этих картин внутри Питера что-то вздрагивало, какая-то мысль пыталась пробиться, обратить на себя внимание, но все затмевалось новой гонкой, желанием собрать как можно больше драгоценностей.

Схватки между приятелями-соперниками стали вспыхивать все чаще, и каждая последующая была жестче предыдущей. Приближалась развязка, которая должна была навсегда оставить их на этом «счастливом» острове. Местом, где бывшим товарищам суждено было убить друг друга, оказалась светлая роща, куда они пришли, уже выбиваясь из сил. Утопая в мягком мху, Питер и Крафт сгибались под тяжестью много раз перебранных и переложенных узлов.

— Эй, смотри, там еще один, — сказал Крафт, заметив очередной скелет, который лежал, привалясь к широкому стволу дерева. Это был не простой солдат, а, скорее, владелец галеры или даже целой флотилии. На нем была кованая кольчуга, отделанный золотом шлем. Клочья потускневшей парчи указывали на то, что при жизни этот человек любил нарядные и дорогие платья. Устало привалясь к дереву, он и теперь обнимал три истлевших туеска с крупными синеватыми камнями и, должно быть, до последнего мгновения ощущал себя самым богатым на свете.

— Самые большие — мои! — объявил Крафт, наставляя на Питеру свою пику.

— Бери… — отмахнулся тот, хотя еще полчаса назад вступал в драку за каждый камешек, о чем свидетельствовали ссадины и порезы по всему телу — и у него, и у Крафта. Они должны были убить друг друга, но… Питер вдруг почувствовал странную апатию.

— Вот и мы так… — сказал он, бросая ношу и опускаясь на траву.

— Что?! — переспросил Крафт, одной рукой торопливо перекладывая синие камни в переполненный узелок, а другой крепко держа пику.

— Этот человек надеялся, что выживет и вернется с богатством домой, но получил в спину стрелу…

— Стрелу?

Крафт осмотрел останки и увидел застрявший между ребер проржавевший наконечник.

— А ты глазастый! Вот только самые большие камешки почему-то первым обнаруживаю я, а не ты, деревенщина!

— Они мне больше не нужны, Крафт…

— Чего?

Напарник недоверчиво посмотрел на Питера, затем его глаза скользнули по оброненным узлам с камнями. Некоторые вывалились на траву и теперь не отпускали внимания Крафта.

— Ты хочешь сказать, что я могу… взять твои камни?

Задав этот вопрос, Крафт обеими руками ухватился за пику и наставил ее на Питера, ожидая какого-то подвоха. Ну мыслимое ли дело отказаться от такого богатства?

— Забирай все, мне это больше не нужно, — подтвердил Питер и отошел на несколько шагов.

— Ха-ха! Ну и дурак! — воскликнул Крафт и бросился к сокровищам Питера. Сначала он хотел выбрать лучшее, но лучшее было — все! Питер тоже отбирал все самое лучшее, так что Крафту невозможно было сделать выбор. Он стал подтаскивать узлы Питера поближе к своим, приговаривая:

— Ну, дурак, ну, ненормальный… Деревенщина…

— Скоро будет вечер, а у нас нет еды.

— Я не голоден, — обронил Крафт, лихорадочно ощупывая новые поступления, словно юнец — прелести хмельной проститутки.

— Я иду искать галеру, там остались орехи и курага, — сообщил Питер и, повернувшись, пошел прочь.

— Скатертью дорога, придурок! — привычно ответил Крафт, но затем по-другому глянул вслед уходящему приятелю: — Эй, Питер, постой! Я возьму свои камни!

— Я не буду тебя ждать — догоняй.

— Нет, ну как же?

Крафт стал растерянно оглядываться, пытаясь найти что-то, что помогло бы ему волочь на себе весь этот груз, но Питер уходил все дальше, а он оставался возле скелета.

В конце концов Крафт взвалил на себя свой прежний груз и прихватил пару узелков Питера.

— Постой, Питер! Постой, я уже иду!

Однако напарник шел слишком быстро, и Крафт не поспевал. К тому же жадность Питера уже не подпитывала жадность самого Крафта, и та, в одиночку, начала сдавать позиции.

Вконец вымотанный, Крафт остановился, посмотрел с тоской на удаляющегося Питера, а затем бросил с таким трудом собранные сокровища, оставив себе лишь небольшой узелок.

Вскоре он нагнал Питера.

— Я с тобой, — запыхавшись, сообщил он.

— А как же сокровища? — ухмыльнулся тот.

— Вот, — ответил Крафт, показав оставшийся мешочек с желтоватыми рубинами.

— Брось, — сказал Питер, глядя перед собой.

— Ты с ума сошел, это же последнее, что у нас осталось! — Крафт прижал камни к груди, боясь даже подумать, что и их придется оставить.

— Неужели ты еще не понял, что эти сокровища — как пламя для мотылька. Они привлекают, но не позволяют овладеть собой. Этот остров — огромная ловушка, никто не уходит отсюда живым, пока остается во власти золота и цветных камешков. Крафт, неужели ты не понял этого, видя эти горы костей в каждой яме? Этот остров собирает свои жертвы столетиями, а может, и тысячелетиями, то, что мы с тобой еще не убили друг друга, — чудо!

— Да. — Крафт опустил руку с мешочком и, вздохнув, уронил его в траву.

— Идем, — сказал Питер и пошел вперед, туда, где в конце долины снова начинался подъем.

— И что ты теперь думаешь делать?

— Для начала нужно вернуться к галере, там есть хоть какая-то еда. Здесь я не видел ни ягод, ни рыбы в ручье, здесь ничего нет.

— Да, я тоже это заметил, — вздохнул Крафт. Он все еще переживал о брошенных сокровищах.

Выбранное Питером направление оказалось верным, и через какие-то полтора часа приятели вышли из леса недалеко от того места, откуда начинали поход за сокровищами.

Теперь они спускались по песчаным наносам, оставляя позади заколдованный лес и бесчисленные сокровища. Внизу, совсем рядом, блестела жемчугом прибойная полоса, но приятели устали и кое-как плелись по песку и нагретым солнцем золотым слиткам.

Потерявший все свои сокровища Крафт по привычке нагибался за особенно крупными жемчужинами, но, встречаясь со взглядом Питера, нехотя оставлял их.

— Ну и что нам теперь делать? — спросил он, когда приятели остановились напротив своей галеры.

— Поднимемся на борт, проверим запас воды, орехов, может, и еще чего-нибудь найдем.

— А потом?

— Будем ждать ветра. — Питер посмотрел по сторонам и вздохнул. Полуразрушенные остовы брошенных судов еще держались лишь потому, что никогда не испытывали настоящей силы ветра. Здесь всегда был штиль.

— Здесь всегда штиль, — произнес вслух Крафт.

— А водоросли откуда? Смотри. — Питер подошел к засохшей гирлянде и поддел ее босой ногой. — Вон как далеко от воды — значит, бывают волны…

— А как нам поможет ветер, если галера на мели?

— Ну… Если ветер будет с берега… Он может снять галеру с мели.

— Это только мечты, Питер.

— Давай хотя бы осмотрим кладовой трюм — определим, сколько у нас воды, сколько орехов.

— Тогда можно и на сорокавесельную наведаться, — добавил Крафт. — Там всякого добра поболе будет. Может, даже лодка найдется, а?

— Ты поплывешь на лодке через кольцо морских змеев? — искренне удивился Питер и стал заходить в воду. Воспользовавшись случаем, Крафт поднял несколько крупных жемчужин и спрятал в складках бахота.

Помогая друг другу, приятели взобрались на борт по обрывку каната и обнаружили, что за время их отсутствия на палубе ничего не изменилось — те же тряпки, потерянные в спешке мелочи: пуговицы и кожаные шнурки. Несколько пятен крови — последствие подбитых носов галерных, когда те устроили потасовку у трапа.

— Пойдем в кладовку, — сказал Питер, и они спустились по скрипучему трапу в кладовой трюм.

Внутри было темно, жарко и пахло прогорклым оливковым маслом. Прежде здесь хранились сушеное мясо, рыба, фрукты и крупа, теперь же остались только пять мешков орехов и пара связок подточенной жучком сушеной рыбы.

Однако больше всего Питера интересовала пресная вода. Она хранилась в двух огромных, поставленных в деревянные обоймы амфорах. Этого запаса команде хватало на два месяца, но сейчас воды оставалось меньше. Питер постучал по одной амфоре — она оказалась пустой. Другая была заполнена примерно на две трети.

Помимо продуктов и воды, под нижними полками обнаружился большой запас дровяных щепочек, старательно наколотых коком. В прежние времена матросы каждый день ели горячее.

— Порядок, — улыбнулся Крафт. — Значит, не пропадем.

— Если выберемся с острова, — добавил Питер.

Они снова поднялись на палубу, где не было теперь ни камбуза, ни любовно обустроенных покоев капитана, ни даже палубной тюрьмы — синдона. На его месте осталось несколько расщепленных досок, обильно политых обесцвеченной от времени и солнца кровью, что говорило об участи оставшихся в синдоне узников.

— Ты думаешь о Густаве? — спросил Питер.

— Да, — сказал Крафт, глядя на обломки. — Наверное, даже я не сделал бы ему хуже, если бы он попался мне в руки.

— Продал нас в надежде добраться до своих коровок в литонском крае, а вышло вон как.