Глава 10

Протянувшийся на несколько сот километров Катлайский хребет, белесые от пыли необитаемые равнины… Какая там может быть работа?

Клоду сказали, что его привезут на базу и дальнейшие инструкции он получит на месте. Дело несложное, деньги хорошие. Задаток уже перевели на его счет, и он смог оплатить в одной из сетевых библиотек поиск информации об этом районе. Информация сводилась к географическим и климатическим характеристикам. Там нет ни разработок полезных ископаемых, ни метеорологических станций, ни захоронений промышленных отходов – ничего.

Уже несколько дней его грызла тревога. Наверное, он бы не забеспокоился, если б не прежний опыт: история с особняком в Аркадийском округе и квартирантами, которые чуть его не прикончили. Каспера Винго порекомендовала ему Адела, и она же нашла для него эту загадочную работу… Не то чтобы Клод разочаровался в Аделе, однако он усвоил, что ее рекомендации не всегда хороши. Их отношения все-таки дали трещину, и пока она была не толще волоска, но проявляла тенденцию к расширению.

Клод перебрал в памяти всех своих родственников (он виделся с ними не чаще двух-трех раз в год и знал, что они его не одобряют – не столько из-за стычки с церковью Благоусердия, сколько потому, что он сдуру ввязался в заведомо невыгодный конфликт), знакомых девушек, приятелей, с которыми его связывало пристрастие к интеллектуальным дискуссиям, и теперь пытался выбрать среди них кандидата в хранители тайны. У него крепло подозрение, что на необъятных равнинах у подножия Катлайского хребта он может попросту исчезнуть. Перед отъездом надо кому-нибудь сообщить, куда он отправляется и с чьей подачи, чтобы исчезновение не стало совсем уж бесследным. Всего полгода назад такое недоверие к Аделе Найзер показалось бы ему кощунственным, но времена меняются.

В итоге Клод отобрал четыре подходящие кандидатуры: двоюродный брат его матери, который держал мастерскую по техобслуживанию аэрокаров в Эрбийском округе; две девушки (и та и другая в свое время от него ушли, но без взаимных обид); бывший однокурсник, безусловно порядочный парень. Теперь надо остановиться на ком-то одном.

Клод сидел в кафе «Самилла» под открытым небом, точнее, под накрывающим центр Линоба защитным куполом; с авансом в кармане он мог позволить себе такую роскошь. Кафе находилось на плоской крыше четырехэтажного дома. С двух сторон площадку ограничивали глухие стены соседних в ряду зданий, более высоких – там висели видеоэкраны, без конца транслирующие рекламу. Справа и слева тянулись улицы, подернутые мутноватым маревом, – несмотря на усилия изношенных кондиционирующих установок, воздух под куполом был перенасыщен влагой. Наверху, за толстыми прозрачными плитами, голубело небо и светлыми силуэтами скользили снавы. Ниже сияло пятно солнца.

Поломав голову, Клод решил передоверить выбор наидостойнейшей кандидатуры судьбе: если первым мимо его столика пройдет мужчина, он отправит сообщение дяде из Эрбийского округа или однокурснику, если женщина – одной из бывших подружек. Столик стоял возле парапета, отделяющего площадку от края крыши, и дождаться, чтобы кто-нибудь прошел мимо, было проблематично. Клод, однако, не стал менять раз принятое решение, а то не сработает.

Он вздрогнул, когда на окрашенную лазурным светом белую столешницу упала чья-то тень.

– Привет, Клод.

Друг Линды. Выглядел он не так плохо, как в первые дни после взрыва, но его серые с рыжими пятнами глаза смотрели по-прежнему безрадостно.

– Привет… – Клод спохватился, что до сих пор не знает, как его зовут. – Хочешь чего-нибудь выпить? У меня завелись деньги…

– Кофе.

Он уселся напротив. Его длинное, коричневое от загара лицо тревожило Клода своей неопределенностью – как будто в прошлый раз черты были немного другие… Но Клод обладал не настолько хорошей памятью, чтобы утверждать это наверняка. Другое дело, если бы заснять этого парня видеокамерой. Похоже на игру воображения, однако повторяющееся впечатление насчет лица было слишком навязчивым, чтобы его проигнорировать.

И тут Клода осенило: никаких родственников, однокурсников и бывших подружек – вот кого надо предупредить о своем возможном исчезновении! Ему, конечно, велели молчать, но… если работа в районе Катлайского хребта не таит в себе никакой каверзы, Аделе из-за его откровенности хуже не станет.

– Послушай, это ведь ты был в Аркадии? – в лоб спросил Клод, когда принесли приготовленный по фирменному рецепту кофе с роскошной шапкой коричневато-молочной пены.

Тот слегка пожал плечами.

– Я тебя узнал. Понятия не имею, кто ты такой, но можно попросить об одолжении? – Он поймал себя на том, что говорит слишком напористо, и сразу смутился – это было ему несвойственно.

– Попроси, – безразлично согласился собеседник.

– Мне тут работу предлагают… Поехать черт знает куда и сделать неизвестно что, на месте растолкуют. Сказали, квалификация не нужна. Это не голову морочат, мне уже заплатили аванс, потому и сижу здесь, – он неловко усмехнулся. – Извини, что я к тебе так пристал. Почему-то кажется, что я могу оттуда не вернуться, вот и решил кому-нибудь рассказать. Чтобы хоть люди знали, куда я делся…

– Откуда ты можешь не вернуться?

– Это где-то в районе Катлайских гор, а я навел справки – там же вообще ничего нет! Не представляю, что за работа…

От безразличия следа не осталось. Клод почувствовал себя неуютно под его внезапно потяжелевшим взглядом.

– Кто предложил тебе эту работу?

Он ответил, хоть и с запинкой:

– Адела Найзер. Собственно, я сам напросился… Но она давно уже обещала мне помочь.

– Почему ты решил, что можешь не вернуться?

– Не знаю. Конечно, это глупо… У меня плохое предчувствие, а деньги нужны.

– Мне тоже интересно, что там такое. Пожалуй, я тебя подстрахую, не возражаешь?

Клод не рискнул бы поручиться, что от его возражений был бы какой-нибудь толк, но он и не собирался возражать. Он от души обрадовался и впервые за последние несколько дней перестал чувствовать себя обреченным.

…Несколько секунд провисев над местностью, аэрокар рухнул в гущу кустарника. Тлемлелх взвизгнул – не в момент падения, а уже после, когда обзор перекрыли ветки и черная иззубренная листва и только далеко вверху остался клочок зеленоватого неба.

– Лучше не болтаться на виду, – оглянувшись на пассажира, объяснила Тина. – У них может быть оружие класса «земля – воздух», в два счета собьют.

– Ты не могла предупредить?

– Я же сказала тебе пристегнуться.

– Но не сказала, что мы упадем! Иногда ты ведешь себя как энбоно.

– Это комплимент или упрек?

– Это констатация, – огрызнулся Тлемлелх и вернулся к своей излюбленной теме: – Когда мы наконец отправимся мстить Лиргисо?

– Хоть сейчас. Ты знаешь, где его искать?

– Сегодня пятый день шестидневья, и Лиргисо должен находиться на острове Креб, на Лунном Присутствии.

– Что такое Лунное Присутствие?

– Присутствие среди свежесрезанных лунных цветов. Там решаются многие важные вопросы общественной жизни, ибо там собираются самые могущественные – энбоно с наивысшим статусом.

Понятно. Местный клуб политической и финансовой элиты.

– Этот Креб хорошо охраняется?

– Его не от кого охранять, кхей-саро.

– От нас, например.

Тлемлелх язвительно рассмеялся:

– О да, сегодня им стоило бы позаботиться о своей безопасности… Мы обрушимся на них, как аргхмо! Но там нет специальной охраны – можно свалиться к ним на этой машине прямо с неба.

– С завода их могут предупредить о том, что мы угнали машину. – Она достала из рюкзака футляр с картой Мигона, развернула шелковистый свиток. – Покажи, где находится Креб?

– Здесь, – тонкий зеленый палец Тлемлелха с длинным алмазно-переливчатым когтем указал на треугольник посреди заштрихованного участка. – Верни мои пистолеты, кхей-саро.

– Лучше возьми парализаторы. Подожди, я сниму эту шкуру, без нее удобней.

Выбравшись из кресла, Тина стащила маскировочный костюм, надела кожаные штаны и зашнуровала ботинки. Застегнула на талии пояс с оружием.

– Жаль, что ты так чудовищно выглядишь, – наблюдая за ней, вздохнул Тлемлелх. – В облике нега ты была похожа на нега, столь же некрасивого, как и все его сородичи, но это, по крайней мере, привычно для глаз. Однако твой истинный демонический вид оскорбляет естество нашего прекрасного мира! Скажи, неужели вы сами не пугаетесь друг друга?

– Иногда пугаемся. Тлемлелх, вот что, не вздумай убивать Лиргисо. Мне надо кое-что у него спросить.

– Ладно, кхей-саро, – помолчав, снова вздохнул Тлемлелх. – Спросишь, и потом я утащу его с собой во Фласс. Наши с ним взаимоотношения слишком сложны, чтобы выразить их простыми словами… Тина, что ты делаешь, если твои отношения с кем-то превращаются в парадоксальную и мучительную смесь притяжения, восхищения и ненависти?

– Думаю, я разорвала бы такие отношения и не стала бы их возобновлять. Но со мной такого не бывает, потому что мне этого не надо.

– Видимо, ты примитивно организованное существо, – пошевелив слуховыми отростками, с сочувствием заметил энбоно. – Не хочу оскорбить тебя, кхей-саро, но тебе, к моему искреннему сожалению, недоступна та бездна утонченных переживаний, в которую я сейчас погружен.

– Ага. Давай-ка пристегнись.

Когда заросли черного бриллиса с головокружительной скоростью ушли вниз, Тлемлелх вновь ощутил холодок страха, однако на этот раз страх был перемешан с восторгом. Полет на машине демонов (до него уже дошло, что никакие они не демоны, а еще одна чужая раса, но он продолжал про себя называть их так из-за их невыразимо ужасного облика) ему понравился. Совсем не то, что езда на тьянгаре. Хотел бы он иметь такую машину! Тогда он мог бы ежедневно испытывать изумительные, ни с чем не сравнимые ощущения… Панорама внизу скользила и менялась, а он только растерянно шевелил слуховыми отростками, впервые в жизни глядя на страну Изумрудного солнца сверху. Он ничего не узнавал, и горло перехватывало то ли от нервного смеха, то ли от рыданий.

– Под нами Креб, – сообщила Тина.

Вон то пятно треугольных очертаний, покрытое извилистым темным орнаментом?.. Потом он понял, что орнамент – это знаменитые колоннады Креба, а ярко-зеленая гладь с вкраплениями желтого и розового – охваченное непрерывным цветением Кребийское болото, а широкая светлая полоса – каменный мост, соединяющий остров с берегом. Сосредоточившись на каком-нибудь из фрагментов простирающейся внизу панорамы, Тлемлелх начинал понимать, что это такое, но воспринять ее целиком не мог – картина словно взрывалась, и все плыло перед глазами.

– Тлемлелх, очнись! Что с тобой?

– Это необыкновенно… – он сделал рукой беспомощный жест. – Это сильнее, чем аргхмо!

– Ясно, шок… У меня при первом полете тоже так было. Лучше вспомни о Лиргисо, вот сейчас это будет кстати. Внимание, идем на посадку!

На этот раз он завизжал не от страха, а от восторга.

– Хватит! – крикнула Тина. Он замолчал. – Есть тут Лиргисо?

Машина висела над хорошо знакомой ему площадкой, усыпанной многолепестковыми лунно-белыми цветами. Оплетенная радужной паутиной старинная колоннада. Бассейны, кресла, причудливо вырезанные мраморные столики для бокалов с вином и вазочек с ягодами дурманника. Множество энбоно – почти всех он знал если не поименно, то хотя бы в лицо – во все глаза смотрели на свалившуюся с неба невидаль.

– Его тут нет. Это не его любимое место. Наверное, он вон там, видишь, где зеркальный бассейн? Полетели туда! Смотри, Тина, все нас боятся! Это потому, что ты демон! Сворачивай в ту сторону!

Машина проскользнула меж двух рядов синих с золотой росписью колонн – она едва не задевала их боками, но все же ни разу не задела – и вылетела на другую площадку, где находился огромный бассейн с зеркальным дном. Конечно же, Лиргисо был здесь! Он сидел на бортике бассейна в компании немолодого энбоно из Корпорации Хранителей Знания и юного мерзавца Конкургла. Все трое держали бокалы в виде серебряных спиральных раковин – и все трое оцепенели, увидев машину. Как и остальное общество.

– Это он! – завизжал Тлемлелх. – Видишь, вон тот, слева! У него синий гребень с блестками!

В одно мгновение машина очутилась перед указанной компанией. От неожиданности Конкургл бултыхнулся с бортика в воду, и Тлемлелх не сдержал ликующего злорадного смеха. Лиргисо и сотрудник Корпорации вскочили. Лиргисо явно был изумлен, и все же его хватило на то, чтобы придать своему подвижному лицу выражение иронии. Зато Хранитель Знания выглядел взбешенным.

– Что это за вторжение, человек-саро?! – заорал он, когда дверца кабины отъехала в сторону. – По уговору, вы не должны здесь появляться! Да еще в таком виде!

Густой аромат лунных цветов, уже начинающих увядать, и запах расплесканного вина.

Тина высунулась из кабины, схватила Лиргисо за руку, рывком втащила внутрь и швырнула в свободное кресло. Дверца встала на место. Тлемлелх попытался пнуть Лиргисо, но удар достался Тине – та, склонившись над пленником, застегивала страховочные ремни. Она бросила на Тлемлелха мрачный взгляд и что-то пробормотала.

– Спасибо, Тлемлелх! – перевела коробочка.

– Это тебе спасибо, кхей-саро, – растерявшись (за что же она благодарит?), возразил энбоно.

Тина упала в кресло перед пультом, пристегнулась сама, и машина после нескольких осторожных маневров меж стрельчатых кребийских арок взмыла в небо.

– Тлемлелх, ты?

Дар речи вернулся к Лиргисо. Он казался крайне удивленным, но головы не потерял и расстегнуть ремни не пытался. Словно не в первый раз поднимается в воздух в такой машине… Тлемлелх отметил эту деталь, несмотря на охвативший его вихрь противоречивых чувств.

– Я! А ты не рассчитывал на встречу со мной, да? Ты думал, меня пожрал Фласс? Мы с тобой отправимся туда вместе, блистательный Лиргисо! Ты ведь устроил ту непотребную пакость потому, что тебе позарез понадобился мой никчемный завод на Гийнглайском канале, который твои приятели-неги превратили в выгребную яму! Скажи, Лиргисо, это очень приятно – предаваться любовным утехам с негами? У тебя ведь обширный опыт в этой области…

– А ты все так же болтлив, несравненный Тлемлелх… И позолота у тебя на когтях опять облупилась!

Тлемлелх глянул на свои когти – все в порядке, никаких изъянов! – поднял взгляд на насмешливую, хотя и напряженную физиономию Лиргисо и неумело треснул мерзавца по губам. Тыльной стороной ладони, где переливались зашлифованные бледно-золотистые топазы. Из разбитых губ брызнула кровь, но Лиргисо даже не попытался заслониться. Их кресла стояли позади кресла Тины, почти бок о бок, – что позволяло им выяснять отношения, не расстегивая страховочных ремней. Тлемлелх снова ударил, кровь потекла сильнее, но тут что-то несильно толкнуло его под ребра. Просунув руку под подлокотником кресла, Лиргисо пытался вытащить парализатор из его кобуры… Уже вытащил!

– Тина! – взвизгнул Тлемлелх.

Тина повернулась, молниеносно отклонилась – оглушительный треск выдранных с мясом ремней, – и в следующую секунду кабина наполнилась запахом чего-то горелого, едкого, ни на что не похожего. Тлемлелх закашлялся, услышал возглас и кашель Лиргисо. Парализатор упал на пол. В его корпусе чернела небольшая дырка с оплавленными краями, оттуда сочился дымок. Тихо загудел какой-то прибор. Тина встала и начала выдвигать шкафчики сбоку от пульта; вытащив из одного моток прозрачной ленты, она несколько раз обернула ее вокруг запястий Лиргисо. Между тем воздух очистился, удушливый запах исчез. Тлемлелх замахнулся, чтобы еще раз ударить врага – он уже начал входить во вкус, – но Тина перехватила его руку.

– Сейчас ты его бить не будешь.

– Почему, кхей-саро? Он же связан!

– Вот поэтому и не будешь.

Тлемлелх не понял ее логики. Похоже, это демоническое существо не всегда мыслит здраво… На то и кхейгла. Зато она умеет очень быстро действовать! Каким образом ей удалось повредить парализатор? Ведь в тот момент, когда она повернулась, у нее не было оружия…

– Тлемлелх, ты всегда был дураком, – голос Лиргисо звучал невнятно.

– А ты урод! – огрызнулся Тлемлелх. – Хочешь полюбоваться, как ты выглядишь? Вот, смотри!

Он достал из брюшного кармана маленькое зеркальце в оправе из розового перламутра, с которым никогда не расставался, и поднес к лицу Лиргисо. Разбитые губы распухли, на подбородке темнела кровь, так что выглядел тот неважно.

– Нравится? – насмешливо поинтересовался Тлемлелх.

Лиргисо промолчал. Как бы он ни был ироничен и самоуверен, некрасивый энбоно – это всегда трагедия. Это низкий статус, ехидные взгляды, перешептывания за спиной, отсутствие общения и выгодных связей, одиночество… Это ранний уход во Фласс. Тлемлелх мог представить, что Лиргисо почувствовал, когда увидел свое изуродованное побоями лицо! Попав в плен, тот сумел сохранить некоторое самообладание, однако сейчас полностью сник.

Тут Тлемлелх припомнил, что это не те травмы, которые оставляют след навсегда. Бывало, что прислуживающие ему неги или чливьясы дрались между собой, и через некоторое время синяки у пострадавших проходили. Несмотря на свой хваленый ум, Лиргисо слишком подавлен зрелищем обезображенного лица, чтобы об этом подумать. Тем лучше! Если еще и глаз ему подбить, это окончательно его сломает. Однажды Хумаик подрался с соседским негом и потом ходил с фингалом на протяжении двух лунных циклов – Тлемлелх тогда потребовал, чтобы он носил нарядную вышитую повязку, дабы не уронить статус хозяина. Если оделить таким же фингалом Лиргисо, это будет достойная месть.

– Тина! – позвал он. – Надеюсь, ты не будешь возражать, несравненная кхей-саро, если я еще раз его стукну?

– Заткнись! – невежливо отозвалась Тина. – И оставь его в покое. У нас проблема.

– Какая?

Он слегка удивился: разве есть другие проблемы кроме той, которая зовется Лиргисо?

– Погоня. Посмотри в правый иллюминатор. В правый!

– От кого вы ждете сообразительности, кхей-саро? – подал голос Лиргисо.

Видимо, он уже понял, что разбитая физиономия рано или поздно заживет, раз опять принялся за свое.

Проигнорировав реплику этого пижона, Тлемлелх с достоинством повернулся от левого иллюминатора к правому. Два далеких темных предмета в безоблачном пространстве. Не птицы…

– Это машины, – объяснила Тина. – Одна такого же класса, как у нас, другая потяжелее, а я осталась без ремней.

– Мои искренние извинения, кхей-саро! – опять встрял Лиргисо.

Не обращая на него внимания, Тина схватила моток хрустящей прозрачной ленты и обернула вокруг спинки своего кресла.

– Твои искренние извинения и все твои искренние чувства – это такой же абсурд, как нег с художественным вкусом! – осадил подлеца Тлемлелх.

Лиргисо рассмеялся, самообладание возвращалось к нему до обидного быстро. Тлемлелх все-таки предпринял попытку поставить ему фингал, но Лиргисо проворно отклонился в противоположную сторону, и удар пришелся по мягкой спинке кресла. Для того чтобы дотянуться до него наверняка, пришлось бы расстегнуть ремни.

– Эй, кончайте! – потребовала Тина. – И держитесь.

– Мы будем от них убегать? – оглянувшись на правый иллюминатор – машин там уже не было, – спросил Тлемлелх.

– Нет, мы будем с ними драться.

Тина бросала машину то влево, то вправо, то вниз, то вверх, зигзагами, чтобы противник не мог взять ее на прицел. Главное – избежать какого бы то ни было алгоритма. Ее научил этому Стив. Если бы он сидел сейчас в кресле пилота, они бы ушли наверняка, однако Тина чувствовала, что ее шансы не очень-то велики. Оторваться от другого «Торнадо» либо сбить его она еще могла бы, но с тяжелым «Конунгом» такой номер не пройдет. Вообще-то, ей повезло, что они гонятся за ней вдвоем и «Конунг» не может выпустить самонаводящиеся ракеты, поскольку тогда у смертоносной автоматики будет выбор между своим «Торнадо» и чужим, на кого бог пошлет. Но сейчас и без ракет горячо. Во-первых, «Конунг» превосходит «Торнадо» в скорости; во-вторых, эта бронированная махина способна протаранить легкий аэрокар без всяких ощутимых для себя последствий.

Благодаря приличному отрыву Тине пока удавалось выдерживать гонку, но дистанция постепенно сокращалась. Материк остался далеко позади. Внизу холмилась, поблескивая на солнце, подобная черному стеклу поверхность Фласса. Небо – наполненная солнечным сиянием зеленая бездна. На экране локатора два объекта, «Конунг» значительно опережает «Торнадо».

Несколько раз оживал динамик: ей предлагали повернуть к берегу, освободить заложника и сдаться. Возможно, противники не станут стрелять, раз на борту Лиргисо.

Энбоно продолжали издеваться друг над другом, перепалка занимала их больше, чем исход погони. Автопереводчик добросовестно переводил все реплики на общегалактический, но Тина не прислушивалась. Когда «Конунг» ее догонит, придется маневрировать, и нет гарантии, что она не вылетит из кресла без страховочных ремней… Она притянула себя к спинке кресла скотчем – лучше, чем ничего, только вряд ли один слой скотча выдержит серьезную нагрузку.

Она сделала ошибку. Когда Тлемлелх завизжал и она, обернувшись, увидела в руках у Лиргисо парализатор, она отклонилась рефлекторно, не заботясь о сохранности ремней. Оборудование этой машины рассчитано на обычного человека, а обычный человек не смог бы разорвать ремни безопасности. Будь у нее время подумать, она не стала бы дергаться, один парализующий заряд для нее не опасен, но, когда в тебя целятся, ситуация не располагает к анализу. Для того чтобы обезоружить Лиргисо, пришлось воспользоваться одним из двух инфракрасных лазеров, имплантированных в кисти рук, и на ближайшие три часа он разряжен. Но это несущественно, а вот ремней жалко. Тина до некоторой степени разделяла чувства Тлемлелха к Лиргисо: этот тип умеет устраивать пакости.

– Кхей-саро Тина, послушайте меня! – параллельно с переливчатыми выкриками энбоно надрывался переводчик. – Вы можете обменять меня на свою жизнь и свободу, как вам это понравится? Я готов выступить как гарант, мое слово имеет вес!

– Тина, его слово имеет вес, однако на слово ему поверит только бестолковый нег! – это уже Тлемлелх. – Лучше умереть вместе с ним, чем отпустить его! Фласс под нами, если что – сбрось туда нас обоих, только, пожалуйста, одновременно!

– Умоляю вас, Тина, вот этого не надо! Он даже во чреве у Фласса будет болтать глупости, а я всегда мечтал умереть в тишине! Тлемлелх, ты знаешь о своей заслуженной репутации самого безмозглого среди самых красивых энбоно Могндоэфры? Весьма оригинальное первенство…

Звук удара.

– Если мои союзники захватят нас живыми, я отыграюсь. Такую возможность ты не учел?

– Тебя-то не захватят живым, Лиргисо, можешь выкинуть надежду во Фласс! Мы с тобой умрем раньше. Если нас попробуют взять на абордаж, я тебя застрелю.

Насколько же они отличаются от людей… Похоже, что перспектива близкой смерти их не очень-то пугала. В отличие от энбоно, Тина хотела остаться в живых, и выбраться с Лярна, и снова увидеть Стива, и сделать много чего еще… Вдобавок мысль о том, что она втянула в рискованную историю двух посторонних, которые могут из-за нее погибнуть, не доставляла ей удовольствия. Но «Конунг» приближался, и она понятия не имела, как на этот раз выкрутится и выкрутится ли вообще.

Пора маневрировать. Не обращая больше внимания на треп энбоно, Тина заложила вираж, уходя от надвигающейся ребристой громады. Второй преследователь, «Торнадо», темнел маленьким пятнышком вдали, в пустом зеленом пространстве. Их расчет прост: «Конунг» свяжет боем более маневренного противника, пока не подоспеет напарник, и тогда шансы Тины упадут до нуля… Хотя есть один трюк, которым иногда пользуются тергаронские пилоты.

В очередной раз ускользнув от неповоротливого «Конунга», Тина включила оба бортовых бластера на непрерывный огонь, резко развернулась и пошла в лобовую атаку, стремясь совместить хотя бы одну из линий огня с какой-нибудь амбразурой в бронированном корпусе. Надолго боезапаса не хватит, но этот прием из тех, которые надо осуществлять быстро, не растягивая… «Конунг» качнулся в воздухе и завалился набок. Взрыв в кабине – тем, кто находился внутри, не позавидуешь. «Торнадо» тоже сильно тряхнуло. Не доверяя скотчу, Тина мертвой хваткой вцепилась в подлокотники, стараясь слиться в одно целое с креслом.

Аэрокар падал вслед за потерявшим управление «Конунгом». Судя по данным на экране монитора технического контроля, поврежден двигатель – «Конунг» успел-таки напоследок выстрелить. Ощущение невесомости, кто-то из энбоно восторженно завопил. Наверное, Тлемлелх, похоже на него!

«Конунг» врезался в черный студенистый холм и без единого всплеска исчез. Теперь на очереди аэрокар… Стеклянистая поверхность надвинулась, в кабине стало темно. Удара не было. Тина почувствовала, что движение замедляется постепенно – своего рода плавное торможение. Наконец машина остановилась: пол внизу, потолок наверху, крена почти нет. Словно Фласс решил позаботиться об удобствах для свалившейся с неба добычи.

– Тина, где мы? – прозвучал в наступившей тишине голос Тлемлелха.

– Во Флассе, где же еще, – отозвался Лиргисо. – Сбылась твоя дурацкая мечта. Умереть в твоей компании, как это пошло…

Опять звук удара.

Тина запустила тестирование. Двигатель – вдребезги, зато взрыв аэрокару не угрожает. Система регенерации воздуха работает… Пока работает. Энергозапаса надолго не хватит, но около суток они втроем продержатся, тем более что Тина может переключиться на замкнутый кислородный обмен: два часа не дышать, потом несколько вдохов и выдохов, потом снова два часа не дышать… Другой вопрос, не подведет ли корпус. Он не бронированный, а вещество студня содержит агрессивный растворитель, позволяющий ему быстро расправляться с органикой. Хорошо, если на металлы это не действует. Тина вспомнила фермы разрушенных построек, которые видела с берега: скорее всего, не действует. А как насчет стекла и пластика? Сейчас аэрокар неподвижно висел в темном желе. Слабо потрескивал, отдавая Флассу тепло, нагревшийся при падении корпус.

За триплексом иллюминаторов не было кромешной тьмы, там фосфоресцировали какие-то нити и движущиеся комочки. Где-то рядом должен находиться «Конунг»… Он тяжелее и наверняка ушел глубже. Радиосвязи нет – очевидно, Фласс ее блокирует. Слабое призрачное мерцание озаряло кабину, Тина могла различить размытый полумраком пульт, свои руки, дверцы шкафчиков. Выдвинув из ладони лезвие, она освободилась от скотча – против ожиданий, тот выдержал нагрузку.

– Тина, тут есть лампы?

– Есть, но лучше их не включать. У нас ограниченный запас энергии.

– Ненадолго, кхей-саро! Я хочу посмотреть на Лиргисо. Кажется, я все-таки подбил ему глаз.

– Если экономить энергию, дольше проживем.

– Какое это имеет значение? – удивился Тлемлелх. – Ты не перестаешь поражать меня!

– Кхей-саро, прошу вас, развяжите мне руки, – вкрадчиво попросил Лиргисо. – Все мы скоро умрем, и я готов удовлетворить ваше любопытство, чтобы скоротать время. Наверное, у вас есть вопросы? На все отвечу, только не позволяйте этому самовлюбленному дураку меня бить. Серьезно, у меня уже все лицо в крови…

– Хорошо. – Тина нажала на кнопку в подлокотнике, и пилотское кресло развернулось на сто восемьдесят градусов. – Тлемлелх, ты уже расквитался с ним. Давай лучше послушаем, что он расскажет.

Она полоснула своим лезвием по скотчу, стягивающему запястья Лиргисо. Тлемлелх напрягся и отстранился, однако его недруг не собирался лезть в драку.

– Благодарю вас. Можно чем-нибудь вытереть лицо? Буду признателен…

Найдя в одном из шкафчиков тряпку, Тина приоткрыла скользящую дверцу санузла позади пассажирских кресел. Из стены выступал прозрачный пузырь умывальника. Намочила тряпку, протянула Лиргисо. Тот очень вежливо поблагодарил, а Тлемлелх предупредил:

– Тина, осторожно. Этот мерзавец ловит энбоно на свое обаяние, а после предает. Он найдет способ совершить пакость даже здесь, в глотке у Фласса. Неважно для чего – он ценит предательство ради предательства! Этот прислужник негов растоптал мою репутацию, чтобы угодить кучке обнаглевших полузверей и демонов, которые загадили мой завод до неузнаваемости, – хотел бы я знать, что он получил от них за эту услугу?

Лиргисо отнял от лица испачканную кровью тряпку и хрипло засмеялся:

– Тлемлелх, я понимаю, что можно быть дураком, но не настолько же… Все наоборот. Это не я служил негам и людям, это они нам служат – мне и моим единомышленникам. И наша цель стоит любых жертв, ибо наша цель – возрождение великого Лярна. Честно говоря, мне было жаль тебя, но ты слишком бестолков, и мы решили, что наилучший выход – отправить тебя в гости к Флассу. Заметь, я хотел сделать это деликатным способом, доставив тебе удовольствие напоследок…

Тлемлелх взвыл и вцепился ему в горло. Свалившись на пол, оба запутались в плаще. Тине не сразу удалось оторвать их друг от друга, при этом кто-то из энбоно оцарапал ей плечо.

– Если вы не воздержитесь от мордобоя, я свяжу вас обоих! – предупредила она, разозлившись.

– Лучше только Тлемлелха, – запротестовал Лиргисо. – Я миролюбив, я хочу умереть спокойно. Не только вы пострадали, мне он тоже шею поцарапал.

– Тина, это он, а не я! – начал оправдываться Тлемлелх. – Не удивлюсь, если у него когти смазаны ядом!

– На меня яды не действуют. – Тина вернулась в кресло. – Думаю, вам стоит устроить дуэль, если мы отсюда выберемся, но сейчас это плохая идея. Надо беречь кислород.

– Мы не выберемся, – не выказывая особой печали по этому поводу, возразил Лиргисо. – Фласс никого не отпускает.

– Для тех, кого поглотил Фласс, нет ни надежды, ни будущего, – поддержал его Тлемлелх. – Можно считать, мы уже мертвы, пусть и кажемся друг другу живыми.

Хотя бы в этом они были единодушны.

– Лиргисо, как вы установили контакт с людьми? – спросила Тина.

– Не знаю, кхей-саро. Это произошло задолго до моего рождения. Когда я был юным энбоно, один из моих влиятельных покровителей, оценив мои способности, предложил мне вступить в тайное общество… Разумеется, я согласился и постепенно обрел достаточно большое влияние. Мы давно уже работаем с людьми, давно используем людей… Не обижайтесь, кхей-саро, но те представители вашей расы, с которыми мы имеем дело, находятся в подчиненном положении.

– А что, если люди используют вас? Те представители моей расы, с которыми вы имеете дело, – это в основном преступники. Вы об этом знаете?

– Без риска не обойтись, но наш патрон умеет держать их в повиновении. – Лиргисо осторожно потрогал длинную кровоточащую царапину на шее.

– У людей, которые работают на Лярне, тоже есть свой патрон. Некий господин Густав. Как эти два патрона между собой ладят?

Лиргисо откинулся в кресле и рассмеялся заразительным переливчатым смехом, словно она сказала что-то очень веселое.

– Они прекрасно ладят, кхей-саро. Без преувеличений, прекрасно!

– Ну а если они что-нибудь не поделят?

– Такое исключено. Знаете почему?.. Ладно, не буду вас мучить, все равно не угадаете… Это одно и то же лицо.

– Он человек или энбоно?

– И то и другое сразу, кхей-саро. Энбоно в теле человека. Ваша очаровательная гримаса выражает удивление?

– Меня удивляет легковерие энбоно. Преступник, которого в нашем мире разыскивают, чтобы посадить в тюрьму, морочит вам голову, и вы играете в его игру…

– Резонная догадка, но неверная, – Лиргисо улыбнулся распухшими губами, в полумраке блеснули его зубы. – Он уже на протяжении нескольких веков осуществляет свой план, меняя по мере надобности человеческие тела.

– Какое отвратительное извращение! – ахнул Тлемлелх. – Жить в человеческом теле, таком уродливом… Ни один достойный энбоно на это не согласится.

– Дорогой Тлемлелх, у него не было выбора. Как ты думаешь, почему мы храним тайну и не афишируем нашу деятельность среди непосвященных энбоно?

– Почему?

– А ты подумай, Тлемлелх, это полезное упражнение – особенно для таких, как ты. Тина не знает историю Лярна, но у тебя есть все исходные данные, чтобы с первого раза угадать. Если мы заявим о себе, в Могндоэфре такое начнется… – Откинувшись на спинку кресла, он смотрел на Тлемлелха, чуть прищурив свои круглые глаза, и ритмично шевелил слуховыми отростками. – Давай подскажу: кого энбоно боятся больше, чем Фласса, больше, чем аргхмо?

– Что?.. – еле слышно произнес Тлемлелх (переводчик повторял за ним с нормальной громкостью). – Злой Император, будь он навеки… Этого не может быть!

– Нашего патрона зовут Сефаргл, – с усмешкой закончил Лиргисо.

Тине это имя ни о чем не говорило, зато Тлемлелх завопил:

– Это же преступление против энбоно! Ваше тайное общество надо отправить во Фласс! Такого кошмара я даже от тебя не ожидал…

– Ну вот, видите, кхей-саро, – Лиргисо снова усмехнулся. – Типичная реакция типичного среднего энбоно… Поэтому нам и приходится обитать в тумане тайны.

– Хорошо, что я скоро умру, – после долгой паузы прошептал Тлемлелх. – Фласс поглотит меня, и я не стану очевидцем и жертвой новых ужасов под Изумрудным солнцем…

– Наконец-то ты признал, что я сделал для тебя доброе дело, – отметил Лиргисо.

Тлемлелх был настолько подавлен, что даже ударить его не попытался.

– А что натворил этот ваш Сефаргл? – повернулась к нему Тина.

Чуть-чуть расправив свернувшиеся в спирали слуховые отростки, Тлемлелх тихо ответил:

– Тогда произошел чудовищный геноцид. Лярн был центром Империи из шестнадцати планет, колонизованных энбоно. Теперь ничего не осталось, кроме Лярна, постепенно пожираемого Флассом. Правление Сефаргла, будь он навеки мертв (тут Лиргисо издал негромкий иронический смешок), у многих вызывало недовольство, и началось восстание. Пятнадцать планет-колоний Злой Император уничтожил… теперь это мертвые небесные тела, лишенные атмосферы. Трудно все это представить, но так написано в учебниках. Когда Сефаргл объявил об этом населению Лярна, восстание вспыхнуло с новой силой. Потом он применил оружие, породившее Фласс, я уже говорил тебе. С тех пор наша культура угасает, как россыпь слабо тлеющих угольков. Рано или поздно весь Лярн будет захвачен Флассом, и тогда мы исчезнем.

– Патрон хочет предотвратить столь душераздирающий финал, – вмешался Лиргисо, – но понять это способны лишь немногие избранные. Увы, наш несравненный, но недалекий Тлемлелх только что продемонстрировал характерное для большинства энбоно отношение к Императору. Изумительная кхей-саро, я буду вашим вечным должником, если вы позволите мне выпить глоток воды или лучше вина… Только не надо человеческих напитков, у них отвратительный вкус.

В одном из шкафчиков обнаружилось два десятка банок с газировкой валгрианского производства, в другом – несколько бутылок из материала, похожего на янтарь, запечатанных пробками, на которых были нарисованы изящные замысловатые значки.

– Вот это, – оживился Лиргисо. – Не могу выразить, как я вам признателен! А бокала для вкушения живительной влаги не найдется?

Бокала не нашлось. Аккуратно вывинтив пробку, он насмешливо прокомментировал:

– Из горлышка пьют только неги и чливьясы… И умирающие от жажды энбоно, если рядом нет никого, кроме представителя чужой расы и ополоумевшего от страха Тлемлелха.

– Жаль, что никто не видит, – вздохнул последний, когда Лиргисо приложился к бутылке. – Этот пижон так изничтожил свой статус, что никто из Живущих-в-Прохладе после этого даже отвечать на его приветствие не стал бы!

– А что здесь такого? – удивилась Тина.

– Пить из горлышка не принято.

Видимо, он считал, что этот комментарий все объясняет. Пожав плечами, Тина спросила:

– Кто такие Живущие-в-Прохладе?

– О, это самые совершенные, красивые, влиятельные, безупречные среди энбоно… Я принадлежу к их числу, и Лиргисо, к сожалению, тоже.

Лярнийский аналог аристократии?

Разбитые губы плохо слушались Лиргисо, струйки вина стекали по подбородку и по усыпанному драгоценными камнями нагому торсу. Кабину наполнил густой пряный аромат, настолько непривычный для человеческого обоняния, что Тина никак не могла решить, нравится он ей или нет. Сообразив кое-что, она взглянула на Тлемлелха:

– Послушай, а ведь юридически ты находишься не в таком уж слабом положении! Я имею в виду, если мы выберемся. Созданное Сефарглом общество действует нелегально, и если к Сефарглу у вас относятся так плохо, власти, безусловно, возьмут твою сторону. Думаю, больше у тебя неприятностей не будет.

– Тина, ты ничего не поняла! – Тлемлелх горько усмехнулся. – Ну да, Корпорация Поддержания Порядка арестует виновных, конфискует их имущество, только для меня все равно ничего не изменится. Лиргисо меня уничтожил. Пусть его притянут к ответу – после того, что со мной случилось в Обители Алых Цветов, спасти мой статус уже невозможно. Все будут надо мной насмехаться, никто не станет общаться со мной…

– Так пошли их подальше. – Она спохватилась, что употребила идиому. – То есть не обращай на них внимания. Можно жить и в одиночку.

– Ты говоришь безумные вещи. Нельзя жить в одиночку.

– Я предвидел, какова будет реакция Тлемлелха на наши тайные игры, – поставив бутылку на пол, сообщил Лиргисо. – Рано или поздно он додумался бы сообщить властям, началось бы расследование… Нам этого не надо, мы и так балансируем на грани. Слишком велика в массах истерия и ненависть к патрону. Тлемлелх, я был искренне опечален тем, что придется скормить тебя Флассу. Должен признаться, я к тебе по-своему привязан, ты так забавлял меня во время нашего совместного досуга…

Тлемлелх уже достаточно оправился, чтобы изо всех сил садануть его по лодыжке. Лиргисо удержался от стона, но поморщился.

– Тина, мы же договорились, что он меня бить не будет, – напомнил он с упреком.

– Хочешь, дам совет? Не говори ему гадостей, тогда он не станет драться.

– Лиргисо иначе не может! – фыркнул Тлемлелх. – В нем столько яда, что он сам отравится, если не будет выплескивать его на других.

– У моей расы есть золотое правило: поступайте с другими так, как вы хотели бы, чтобы другие поступали с вами.

Оба энбоно выглядели невероятно удивленными и медленно, словно в трансе, шевелили слуховыми отростками.

– До чего странные правила изобретают иногда иные расы… – произнес наконец Тлемлелх. – Такого я не встречал даже у мыслителей-игроков, которые упражняются в создании умозрительных логических систем! Одно время я сам увлекался этим искусством…

– Пока не понял, что твои жалкие попытки скорее позорят тебя, нежели украшают твою репутацию вожделенными интеллектуальными блестками, – подхватил Лиргисо. – А вот я создал несколько логических систем, весьма высоко оцененных знатоками, – но до такого занятного парадокса даже я не додумался, жаль… Тина, неужели существа вашей расы всегда именно так и поступают? Например, те люди, которые убили энбоно в Кущах Миноргла и вырезали все благородные камни из его тела? Ах, вы же не знаете об этой дикой истории, приношу извинения. Она случилась некоторое время назад, людей потом выследили и убили сборщики нанага. Разве эти люди хотели, чтобы кто-нибудь поступил так же с ними?

– Думаю, нет. Далеко не все представители моей расы следуют этому правилу.

– Вот видите, оно слишком ограничивает. Например, если Тлемлелх начнет ему следовать…

Тлемлелх ударил раньше, чем Лиргисо успел договорить, но тот на сей раз догадался выставить предплечье, усыпанное с тыльной стороны зашлифованными сапфирами. Тлемлелх ушиб руку и зашипел от боли, а Лиргисо растянул в ухмылке распухшие губы.

– Лиргисо, что это за проход в Яганле? – спросила Тина, не давая им продолжить.

– А… Пространственная лазейка между Лярном и Валгрой, природа которой неизвестна даже патрону. В то время, когда была Империя, ваша раса только-только начала обживаться на Валгре. Нас Валгра не интересовала, там слишком сухой и жестокий для нас климат. Лазейку патрон берег про запас, на всякий случай. И ушел через нее, когда все здесь повернулось против него.

– Эта лазейка – естественное образование?

– Почем я знаю, кхей-саро… Патрон утверждает, что она была всегда. Природа любит странные шутки, совсем как мы. Как надолго нам хватит воздуха?

– Учитывая, что я могу обходиться без кислорода, – на сутки, максимум на двое. Система регенерации воздуха в порядке, но энергозапас почти на нуле. Слишком неудачно нас подбили.

– Надо было сдаваться, когда предлагали, – Лиргисо совсем по-человечески подмигнул, оставив Тину в недоумении: у энбоно тоже есть такой жест – или он позаимствовал его у людей?

– Что ж, смерть – это, по крайней мере, освобождение, – вздохнул Тлемлелх.

– От чего? – повернулась к нему Тина.

– От всего, чем изобилует наша жизнь. От боли, от разочарований, от одиночества… От риска, что тебя настигнет аргхмо.

Он выбрался из кресла, достал из рюкзака золотой бокал, тускло отразивший призрачное свечение колышущихся за иллюминаторами порождений Фласса. Взял из шкафчика бутылку лярнийского вина. Вернулся на свое место. Налил, сделал несколько медленных глотков.

– Тлемлелх, у меня есть одно оригинальное предложение, – заговорил наблюдавший за ним Лиргисо. – Таю надежду, что оно тебе понравится… Давай последуем совету Тины? Нам всего-то сутки осталось жить, и если каждый из нас поступит с другим так, как он хотел бы, чтобы другой поступил с ним, это скрасит наши последние часы.

До Тины не дошло, что он имеет в виду, и она смотрела в недоумении, зато Тлемлелх понял с полуслова.

– Не могу сказать, что твое предложение лишено заманчивости, но где? Не на полу ведь…

– О, не беспокойся. Я уже летал на таких машинах и знаю, как они устроены. Эти два кресла можно преобразовать в диванчик. Если ты любезно соизволишь встать…

– Тина, извини, что мы не приглашаем тебя присоединиться, – освободив кресло, обратился к ней Тлемлелх. – К сожалению, облик людей слишком ужасен…

– Почему не приглашаем? – возразил Лиргисо. – Я не такой ксенофоб, как ты, Тлемлелх. Я более-менее разбираюсь в людях и могу сказать, что Тина по меркам своей расы очень даже красивое существо, как мы с тобой среди энбоно. А нежная человеческая кожа на ощупь весьма приятна. Тина, не хотите предаться вместе с нами интимным играм? Это будет занятный и необычный эксперимент…

– Спасибо. Лучше я отвернусь, чтобы не мешать вам. Неужели вы способны в такой ситуации думать о сексе?

Оба энбоно, переглянувшись, переливчато рассмеялись.

– А ты не способна? – с оттенком сочувствия, как ей показалось, спросил Тлемлелх. – До чего же вы странная и несчастная раса!

Он сбросил плащ, расстегнул и отшвырнул в угол пояс с кобурами. Лиргисо обнял его за плечи.

Нажав на кнопку в подлокотнике, Тина развернулась к пульту. Если энбоно не очень-то понимали ее, то она не очень-то понимала их. С такой интерпретацией знаменитого золотого правила она еще не сталкивалась… Ладно, их отношения – это их личное дело. Она знала немало людей, которые в аналогичной ситуации предпочли бы напиться до свинского состояния, и это было бы соседство похуже, чем предающиеся любовным утехам энбоно.

Остановив дыхание, она переключилась на замкнутую систему обмена, засекла время. Снаружи, за триплексом, волновались во тьме покрытые тонкими волосками белесо мерцающие нити, не имеющие ни конца, ни начала.

Будь здесь Стив, они бы выбрались. Он бы вывел разбитый аэрокар из Фласса одним усилием воли. Он не раз пытался научить этому Тину, но она, видимо, не обладала необходимыми задатками. А сейчас это для нее вопрос жизни и смерти.

«Двигаться к берегу!»

Она постаралась представить во всех деталях, как машина сквозь темную студенистую толщу движется туда, где воздух и солнечный свет. Сформировать мысленный приказ. Вложить в него как можно больше силы. Так это делается или нет?.. В какой-то момент ей показалось, что у нее кружится голова и перед глазами все плывет, а потом, сообразив, что происходит, она в изумлении уставилась на меняющуюся среду за лобовым стеклом.

Аэрокар двигался сквозь толщу Фласса. Непонятно куда.