ГЛАВА 3
Красивая жизнь

– Счастливо, парни! – коротко стриженный крепыш, у которого была простая и емкая кличка Хмурый, захлопнул дверь штаб-квартиры Лысого.

– Ну что, куда мы теперь? – спросил Лукас.

– На кудыкину гору, – буркнул Глеб. – Такое нехорошее чувство у меня образовалось, словно меня только что кинули. Вот потому я и одиночка, что все бугры одинаковы – лишь бы карманы своим почистить да к делу приспособить, чтобы чужими руками жар загребать. А кому на терках в первую очередь ящик дубовый светит? Вот то-то и оно.

– Дубовый ящик? – удивился лемуриец.

– Ну, деревянный пиджак… Не втыкаешь? Цинковая консервная банка! Еще бывает пеньковый галстук. Это когда веревку на шею накидывают и петельку затягивают. Бетонные ботинки. Ставят тебя в тазик, заливают ножки бетоном, ждут, пока застынет, и кидают в реку. В общем, гроб всем светит, кто на бугра поставит, а на себя надеяться перестанет. Слышал такую пословицу?

– Нет.

– Конечно, не слышал. Это я только что придумал.

– Гроб – это то, в чем хоронят людей?

– А лемурийцев по-другому хоронят? – Жмых приподнял правую бровь.

– Конечно. У нас умерших сжигают в специальных печах. На которых затем готовится поминальное угощение. А уж если и зарывают в землю, то только при крайней необходимости, когда горючего мало, в пластиковом пакете…

– Как собак! – вздохнул Глеб.

– Разве покойному не все равно, в пластиковом пакете его похоронят или в дубовом ящике?

– Кто его знает. Может, и не все равно. Мне бы было не все равно, во всяком случае. Эх, сдается мне, не даст нам Лысый здесь развернуться. А я-то надеялся пожить вволю.

– Зато мы теперь на законных основаниях на этой планете, – высказал Лукас оптимистичную мысль. – То есть не совсем на законных… Но зато с… пропиской?

– Подпиской! – поправил Глеб. – Хотя что это за подписка… Одних запретов две дюжины Лысый на нас навесил.

– Дюжина – это шестнадцать?

– Десять, только старинными словами… Ты, поэт, должен знать… Всякие там пуды, унции, гривенники, червонцы… Каждый раз «десять» говорить скучно. Вот и понапридумывали люди дурных слов.

– Надо записать, – заявил Лукас, вытаскивая из кармана коробок сегнетоэлектрического диктофона размером с зажигалку. – Дюжина, пуд, гривенник, червонец, – пробормотал он в микрофон.

Жмых едва не подпрыгнул.

– Ты ходил к Лысому с диктофоном?

– Ну да! А что?

– Да ничего! Дать бы тебе по роже! Диктофон – это ж хуже, чем пушка… Объяснял бы ты ему, что ты поэт, если бы у тебя этот диктофон из кармашка достали… Лысый бы сразу решил, что ты – легавый. Или подручный легавых… Какому коску в своем уме придет в голову таскать с собой диктофон? Я из-за тебя тоже мог попалиться…

– Хорошо, что все обошлось, – равнодушно обронил Лукас.

У Глеба даже руки затряслись от желания отвесить лемурийцу хорошую затрещину. Сдержало его только воспоминание о способности поэта впадать в боевой раж.

– Да Лысый вроде бы и не говорил лишнего… – пробормотал Глеб. – Законник выискался… Тут не шалите, здесь не берите. То не так, это не так! Прямо инспектор воскресной школы проповедников-мормусонов! Сам-то, гад, небось, что хочет, то и творит. – Глеб с досадой сплюнул. – А нам что теперь делать?!

– Может, проведаем наши дома? – предложил Лукас. – Если город небольшой, то мы вполне в состоянии дойти пешком до окраины, где они находятся.

– Идея неплохая, – оживился Жмых, – Может, заберем деньги из гостиничных сейфов и переместим туда? Хотя, с другой стороны, кто поручится, что там они будут в большей безопасности?! Личной охраны у нас пока нет. Пошлет Лысый туда своих людишек и оставит нас без наличности, чтобы мы скорее к нему прибились и ездили потом на терки с тяжелыми волынами.

– Ты думаешь, Лысый хочет записать нас в нетрадиционный ансамбль? – Вид у Лукаса сделался затравленный.

– Что-о-о? – изумился Жмых.

– Ты сам говоришь, ездить с волынками… Да еще и с тяжелыми… на… на терки? Мы что, кого-то будем тереть? Или нас будут тереть? Я не совсем понял?

Глеб скривился, сплюнул в сторону.

– Вроде бы долго уже возле меня трешься. Должен по-нашему ботать. А ты все такой же несообразительный, как в глубоком детстве, пока тебя приемные родители не взяли… Может, зря ты то заведение покинул, а?

Упоминание интерната для дефективных, о котором он имел несчастье проболтаться Глебу, всерьез рассердило Лукаса. Он сжал кулаки и надвинулся на Жмыха:

– Думай, что говоришь!

– Я-то думаю. А ты слушай. И мотай на ус. Иначе на этой планете долго не протянешь. Волына – это не волынка, это пушка. Пистолет! А терка – это когда серьезные люди перетирают меж собой всякие скользкие темы. Ну, базарят о гнилых вопросах… Воткнул? Нет? В смысле – понял? Словом, договариваются, как и где втюхивать лохам разные штуки…

– А почему они трутся с пистолетами? – поинтересовался лемуриец. – Если они решили потереться, а не подраться?

– Тьфу ты, – Глеб сплюнул, – во-первых, не трутся, а трут, а во-вторых, не потереться, а перетереть. Тут важно умение правильно образовывать слова. Какой ты, к чертям собачьим, поэт, если не можешь просечь такую простую фишку.

– Так насчет пистолетов, – напомнил Лукас, пропуская оскорбление мимо ушей.

– Тут когда как получится, – пожал плечами Жмых. – Договариваешься, договариваешься, смотришь – а дело уже до драки дошло. К тому же тот, у кого волыны нет, – лох. А лоху чего только не втюхают…

– Лох? – переспросил Лукас. – Кто это?

– Лохом быть плохо, – сообщил Глеб, – и это, пожалуй, все, что я могу тебе сказать по этой теме.

– Я не хочу быть лохом, – объявил Лукас. – Знаешь, у меня даже четверостишие родилось по этому поводу:

– Чушь какая-то! – крякнул Жмых. – Интернат для дефективных. Дурная считалочка для тупых… Или дразнилка.

– Что ты хочешь от десятисекундного экспромта?! – обиделся лемуриец. – И вообще, это примитивизм. Тебе знаком такой жанровый подвид поэзии? Между прочим, на этой планете, где мы носимся как угорелые и нет никакой возможности подумать о возвышенном и прекрасном, мне одна только дрянь в голову и лезет… А ведь сегодня нам еще ехать в казино. В настоящую терку…

Жмых помрачнел. Отправляться в казино на встречу с рангунами ему очень не хотелось. Впрочем, от его желания или нежелания участвовать в бандитских Разборках мало что зависело. На Дроэдеме заправлял лысый, как девичья коленка, большой босс. Надо будет – заставит и воевать. С волками жить – по-волчьи выть. А бугор своего никогда не упустит.

Глеб и Лукас прошли уже пару километров по пустынной улице, оглядываясь вокруг. Хотя на Дроэдеме они провели уже довольно много времени, кое-что по-прежнему было для них в диковинку. Например, парящие над отдельными домами матовые шары, которые медленно поворачивались вокруг своей оси, словно камеры слежения. Или ровно подстриженный ромбовидной формы кустарник, высаженный вдоль заборов.

– Обрати внимание, Глеб Эдуард, какая точность, – восхитился Лукас, – какое удивительное совершенство линий, форм.

– Хотел бы я поглядеть на того садовника. Парень – настоящий виртуоз. Наверное, при желании может из кустарника и голую бабу слепить. С квадратными сиськами. Смотреться будет неплохо, да только на ощупь, должно быть, жестковатая. – Глеб запрокинул голову и захохотал.

– А ты не прочь пообниматься с такой? – заинтересовался лемуриец.

– Чего-о-о-о?! – Смеяться Жмыху сразу расхотелось. – Говори, говори, да не заговаривайся. Я на астероидах даже со снежными бабами дела не имел… Хотя многие лепили и крутили с ними, это правда… Но я – никогда! Ни-ни.

– Магазинов что-то я не вижу, – ушел от скользкой ледяной темы Лукас. Он продолжал вглядываться в обширные лужайки перед пустующими домами.

– Зачем тебе магазины?!

– Купил бы что-нибудь поесть. И приодеться не помешало бы. Люблю, знаешь ли, выглядеть красиво. В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и мысли. А в лемурийце, существе тонкой душевной организации, и подавно!

– Да, я бы тоже от нового прикида не отказался, – буркнул Жмых. – Хоть моя организация и не такая тонкая, как у душевнобольных. Подумать только, столько беготни бестолковой! Выпачкались, как мамбусианские хорьки! Хорошо, хоть постирались на «Одноногой черепахе» после посещения вонючих ассенизаторских колодцев…

– В отеле должна быть какая-нибудь лавка… И ресторан.

– Да ты что?! В отеле, наверное, три шкуры дерут! – воскликнул Глеб. – Мы же не лохи какие-нибудь, в отеле затариваться… Нет, нужно найти магазин, который местные посещают. Купить там прикид по масти. И жратвы, конечно. Например, пельмешек. Ты пельмешки любишь?

– Я вегетарианец, – скривился лемуриец. – Есть мясо убитых животных – безнравственно.

– Зато вкусно и питательно. А вареники любишь? Быстрозамороженные, такие, что только сунь их в микроволновку – и они начинают шкварчать, пузыриться, растекаться по стенкам и пахнут на всю кухню…

– Вареники? Пузыриться? И растекаться?

– Ну да… Если включить режим помощнее, они пузырятся. Еще как. Или ты вообще не умеешь готовить? Шикуешь, наверное, на свои огромные бабуленции? Привык в дорогих ресторанах жрать?

– На дорогие рестораны пока не заработал, – коротко ответил Лукас.

– Хочешь сказать «пока не украл», – Глеб хохотнул. – Работой ты себя не озадачиваешь. Это видно. Я тебя хорошо изучил, хакер. Так чем же ты питаешься?

– Я виртуозно сооружаю овощные салаты. И питаюсь почти исключительно овощами.

– Тебя легко прокормить, – констатировал Жмых. – А про меня моя последняя говорила: тебя, Глебчик, легче убить, чем прокормить. Мда… Стерва. Что-то я не вижу здесь ни магазинов, ни такси, ни хотя бы местных жителей. Куда они все подевались?

– Один, кажется, спешит нам навстречу. Вон, маленький, мохнатый!

По дороге действительно брел некто, похожий на маленькую большеголовую обезьянку.

– Не знаю я таких рас в Галактике, – насторожился Жмых. – Что это за порода такая? Или это вообще дикое местное животное? Ты на всякий случай держись от него подальше. Не ровен час, куснет за палец, подцепишь какую-нибудь заразу.

– Он похож на рангуна…

– Обалдел?! Рангуны выше двух метров ростом. А этот не больше метра… И голова здоровая больно. И круглая, как тыква. Хе.

– Уважаемый! – окликнул неведомое существо Лукас, когда они почти поравнялись. – Не скажете, где мы можем найти магазин?

Жмых захохотал:

– Ну, ты даешь! Уважаемый… Да это ж просто дикий зверек местной породы! Гляди-ка, на нем и одежды нет!

Существо повернулось к Глебу и хрюкнуло с обидой.

– Сам ты обезьяна, уродец бритый! – пропищало оно тонким голоском. – А одежда мне пока не положена по возрастному цензу!

– Вот так так! Оно еще и наглеет! – нахмурился Жмых. – Ну, ошибся я насчет зверька. А кто же ты такой? Не скажешь? Для общей информации?

– Я – рангун, – с гордостью отозвалось существо.

– Карликовый, что ли?

– Просто я еще маленький, – пояснил детеныш рангуна. – Мне только двадцать лет.

– Двадцать лет, – хмыкнул Жмых. – Ишь оно как… Я тебя ненамного старше, мохнатый… А уже в штанах хожу.

– Но зато намного глупее, – уточнил детеныш рангуна.

– Рангуны – одна из самых мудрых рас в Галактике, – подхватил Лукас. – Взросление каждой особи занимает около пятидесяти лет. Двадцать лет рангунов, таким образом, соответствуют двенадцати годам человеческого ребенка. Или пятнадцати годам лемурийца.

– То-то он по-русски так шпарит…

– Я учу в школе русский, китайский, корейский и таргарийский языки, – отчеканил маленький рангун. – В дальнейшем планирую также освоить суахили, батви и лемурийский.

– И лемурийский?! Молодец какой, – обрадовался Лукас. Поголовье носителей его родного языка год от года уменьшалось. Причиной тому отчасти был буйный нрав лемурийцев, а отчасти бедственное экономическое положение планеты. Предприниматели с Лемурии в цивилизованном космосе действовали крайне неуспешно и заслужили в межгалактическом бизнес-сообшестве самую дурную славу невоздержанных в переговорном процессе, жадных и нечистых на руку дельцов.

– Ладно, мелкий, – насупился Жмых, – скажи-ка лучше, как нам пройти в магазин? Или хотя бы в кафе какое-нибудь?

Маленький рангун смерил незнакомцев презрительным взглядом, решая, видимо, стоит ли иметь с ними дело, и наконец, выдержав исполненную достоинства паузу, проговорил:

– За красным домом повернете направо – там увидите тропинку. Она ведет к висячему мосту над рекой. Перейдете по мосту реку, минуете два квартала и выйдете к самому лучшему магазину в городе. В нем можно купить все или почти все. Жвачки там – сто сорок пять сортов. – Он оскалился в улыбке, и стало заметно, что зубов у него совсем немного.

– Жвачки… Нам бы жрачки, а не жвачки, – нахмурился Глеб. – И тебе тоже, мелкий, по всему видно, с жвачкой завязывать пора. И так все зубы вылезли.

– Жвачка для зубов полезна, – откликнулся рангуненок.

– Только не для твоих.

– Да иди ты, дядя.

– Ах ты, мелкий наглец! – Глеб собирался уже отвесить ребенку подзатыльник, но Лукас остановил его: – Не надо. – Он извлек из кармана пятикопеечную монету и протянул рангуненку. – Спасибо. Вот, держи.

Тот смерил лемурийца долгим, исполненным оскорбленного достоинства взглядом, но монету взял. И, выпятив грудь, поспешил дальше, по своим делам.

– И куда он ее денет? У него ведь даже штанов нет. И карманов, соответственно, тоже, – проворчал Глеб. – Не понравился он мне что-то…

– Обычный ребенок. Двадцать лет. Трудный возраст. А куда он деньги денет – уже не наше дело. Главное – не остаться в долгу за указание пути, – ответил лемуриец.

– Иногда я тебя не понимаю.

– Есть такая старая лемурийская традиция. Если кто-то указывает тебе путь, ты непременно должен с ним расплатиться. Если же ты не расплатился с ним, ты становишься его должником. Путь должника – путь в никуда. Тягостная дорога меж каменистых скал.

– Интересный обычай, – отметил Глеб. Про себя он подумал, что ему, человеку разумному, подобная традиция ни к чему. В своей жизни он множество раз брал деньги в долг и никогда не отдавал. Ему не единожды показывали дорогу, но ни разу он не подумал о расплате за «указание пути». И должником он себя не чувствовал, и тягости «дороги меж каменистых скал» не ощущал. Обычная дорожка. Кривая. А кто по ней пошел, тот может надеяться только на счастливый фарт и забыть об общечеловеческих ценностях и традициях.

– Часто ты вот так деньги раздаешь? – поинтересовался Жмых. – Без всякого на то повода?

– Я бы воздавал по заслугам всем без исключения, – сообщил Лукас, – но проблема заключается в том, что у меня почти никогда не бывает мелочи в карманах…

– У меня все наоборот, – буркнул Жмых. – Хорошо живется тем, у кого на счету в банке пара лимонов!

За большим красным домом действительно обнаружилась тропинка. Ходили по ней, по всей видимости, не часто – дорожка вся заросла ярко-зеленой травой. Но вела она прямо к реке, уходя в сторону от жилых построек.

Узкий подвесной мостик опасно закачался, как только Глеб вступил на него.

– Выдержит? – забеспокоился Лукас.

– Надеюсь… Нечего разводить панику. Падать невысоко. К тому же в воду.

– Интересно, в этой реке водятся хищные рыбы? Крокодилы? Плотоядные черепахи? Черви-сосальщики?

– Сильно в этом сомневаюсь… Вон какая водичка прозрачная. И рыбки, гляди, красивые, красочные. Не река, а экзотический аквариум.

На другой стороне моста дома были преимущественно одноэтажными, приземистыми, зато удлиненными, занимающими большую площадь. Вместо плодовых деревьев во дворах красовались пальмы и хвощи. На лужайках росла фиолетовая и красная трава.

– Интересный райончик, – прокомментировал Жмых. – Прежде я такого не видел. Сколько любителей редкостей собралось в одном месте!

– Фиолетовая трава – не такая уж и редкость, – возразил Лукас. – На Лемурии ее полным-полно.

– В Мамбасу тоже встречается… Только я не видел, чтобы на всей улице жители украшали фиолетовой травой свои лужайки…

Рангуненок не обманул – впереди показалось большое здание супермаркета. На вывеске не оказалось ни единого слова – только общегалактический символ, понятный любому разумному существу – тележка с колесиками.

– Деньги у тебя остались? – поинтересовался Глеб.

– Двести рублей.

– У меня – пятьсот. Думаю, хватит и на еду, и на рубашки.

– И на приличный стилус, – добавил лемуриец. – Я уже сутки, как не записывал стихи… Диктофон – совсем не то… Нужно чувствовать перо в руке! А стихи приходят ко мне все время. И я очень опасаюсь, что забуду какую-нибудь удачную строку. Что она не вырастет в четверостишие, или в сонет, или даже в поэму…

– Это было бы страшной трагедией, – фыркнул Жмых, представляя стихи, которые вереницами, на хилых ножках, держась друг за друга тонкими лапками, ковыляют к Лукасу. Физиономии у стихов были по большей части скучные и отталкивающие. – Пошли, нечего торчать перед входом!

Супермаркет был самым что ни на есть обычным. Только посетителями и менеджерами оказались сплошь рангуны.

– Сдается мне, мы попали в рангунский квартал, – тихо сказал Лукас.

– Не в квартал – на их половину города, – отозвался Жмых. – Реку перешли, а река разделяет город на две части… Сразу можно было догадаться! Ну и что теперь?! Мы ничего плохого не замышляем. Купим себе еды и пойдем обратно… По тому самому мостику… Не хочется мне что-то оставаться здесь дольше, чем нужно.

Лукас сбрасывал с полок в корзину вакуумные пакеты с огурцами и помидорами, болгарским перцем и мендельянским луком, таргарийской спаржей и умбикусом. Жмых набирал мясные продукты: говядину и свинину, руммятину и куриные грудки. В довершение к мясным продуктам он бросил в корзину огромный пакет с замороженными креветками – как утверждала этикетка, самыми что ни на есть настоящими.

– Надо бы взять пива, но далеко нести, – рассуждал Жмых. – Купим пива возле отеля. Бутылок шесть или восемь. А лучше – ящик.

– Или закажем, чтобы привезли домой, – добавил Лукас. – Там написано, что доставка осуществляется всего за пять процентов от стоимости заказа.

– Где?

– Да вон! – Лемуриец ткнул пальцем, указывая на мудреную вязь на большом плакате у входа.

– По-рангунски читаешь? – удивился Глеб.

– Читаю. Тоже гипнотическое обучение. Говорить не могу, но читаю без всяких проблем.

– Здорово… У тебя голова не лопается оттого, что ты так много всего знаешь?

– Нет. Хотя стихи я начал писать как раз после двух первых сеансов гипнообучения.

– И это неспроста, – кивнул Глеб, – по мне, лучше уж знать поменьше, зато быть спокойным за свои мозги.

Он начал продвигаться к автоматическим кассам, размышляя, не попытаться ли выкатить тележку с продуктами без оплаты – охраны нигде не видно – или лучше все же оставить эксперименты и честно заплатить за продукты. Все же они были на рангунской половине города, а здесь Лысый воровать не велел, чтоб ему пусто было!

– Смотри – вон еще человек, – сообщил Лукас, тыкая пальцем в чью-то согбенную жирную спину.

Жмых взглянул на человека в белом пиджаке и крякнул.

– Этого просто не может быть!

– Ну, почему же, мы ведь зашли сюда – почему не зайти еще кому-то из хомо сапиенсов? Рангуны – гостеприимный, щедрый народ. Наверное, и цены в этом супермаркете приемлемые… Вот и ходят сюда люди из дальних районов города.

– Что ты зарядил: рангуны – то, рангуны – се. Любишь ты их как-то слишком. Подозрительно! Я б так их давил на месте. Да Лысый не велел!

– Вместе со мной в университете учились выдающиеся представители этой славной расы, – не унимался лемуриец.

– Заткнись! – коротко бросил Глеб и устремился прочь.

– Почему ты так груб, Глеб Эдуард?! – крикнул Лукас ему в спину. – Разве я сказал что-то лишнее или обидное?!

Глеб подбежал к человеку в белом пиджаке, схватил его за плечо, развернул и без предисловий ударил его в челюсть.

– А! А-а-а!!! – заорал бедняга.

– Снимай пиджак, сволочь! – рявкнул Жмых.

– Позвольте? Почему? А-а-а!!!

– Снимай, или хуже будет!

– Я сейчас… Но позвольте… Вы же мне его сами подарили!

Глеб замахнулся, но Лукас перехватил его руку.

– Ты что, Глеб Эдуард? Почему ты напал на этого человека прямо в супермаркете?! Мы могли бы хотя бы выйти на улицу… А еще лучше – убраться из квартала рангунов… Я так понял, Лысый не велел нам промышлять здесь грабежом!

Жмых свирепо воззрился на лемурийца.

– При чем тут Лысый со своими наездами! Какой грабеж? Я свои вещи возвращаю! Понял?!

– Свои вещи? – Лукас пребывал в явном замешательстве.

– Да! Свой кожаный пиджак! Он был у меня задолго до того, как я познакомился с тобой! А потом этот гад его забрал.

– Но ты ведь прежде не бывал на Дроэдеме?

– Зато я бывал в Мамбасу… И мой пиджак ушел от меня там. Я сам очень удивлен, но сомнений быть не может. Знаешь, кто перед нами? Доктор Кротов из Мамбасу! Как ты здесь оказался, а, козлорогий?

Перепуганный толстяк, уже стащивший с себя пиджак, приложил палец к губам:

– Умоляю вас, не называйте моего имени!

– Его кличка – Козлорогий? – уточнил Лукас.

– Почти. Во всяком случае, я его так называю. По мне, очень неплохое погоняло…

– Нет! – заорал толстяк.

– Ну, когда-то нет… А теперь, Кротов из Мамбасу, будешь ты козлорогим!

– Умоляю, не называйте хотя бы моей фамилии и имени! И места, откуда я прибыл! – горячо зашептал доктор.

– Чего это?

– Я на Дроэдеме всего несколько часов… И мне не хотелось бы, чтобы меня обнаружили.

– Ты что, шпик?! – Глеб схватил Кротова за воротник. – Ну, говори. Следил за нами?! Кто тебя послал?! – Он отвесил доктору оплеуху.

– Пустите меня! Пустите! – закричал тот. – Я все расскажу. – И забормотал впопыхах: – Я искал свой катер, который вы бросили в космопорте. В это время полиция обнаружила в моем сейфе приличный запас мутагенов и запрещенных наркотиков. Точнее, неприличный запас, так они сказали. И все из-за вашего проклятого налета! Иначе ко мне в сейф никто бы и не сунулся… Хорошо, что Бетти позвонила и успела меня предупредить. Не возвращаясь в больницу, я купил место в космическом челноке, который направлялся па Нангон. Со мною вместе летели рангуны, они-то и рассказали мне, что есть такая планета – Дроэдем – Настоящий рай на земле. Я поменял билет и после стыковочной пересадки прилетел сюда. Рангуны помогли мне устроиться. Я поселился здесь же, рядом, по соседству! Собираюсь открыть врачебную практику, лишние проблемы мне ни к чему! Как удачно, что в университете я специализировался не только по биологии людей, но и по внутреннему строению всяких тварей… Рангунов, я хотел сказать… Глеб переваривал услышанное.

– Значит, ты не следил за мной, а попал сюда случайно?! – выдавил он. – Верится с трудом. А какая Бетти тебя предупредила? Бетти-с-Простреленной-Ляжкой?

Доктор Кротов испуганно всхлипнул.

– С простреленной ляжкой? Нет! С ногами у нее все в порядке. У нее очень даже милые ножки… Правда, она немножко полненькая и долго не могла найти себе парня. А я всегда относился к ней с нежностью. И вот она… вот она… – Кротов забормотал что-то нечленораздельно под нос.

– Ты что же, изменял жене, подлец?! – заинтересовался Глеб. – По виду не скажешь, что ты на такое способен… Тихий, скромный работник больницы. А туда же – за медсестрами бегает. Ты в курсе, что это домогательство на службе! Статья по нашим законам!

– Да, в общем. Да. Она, в общем-то, была очень хороща в постели. Ну, не в постели, на кушетке в ординаторской. – После этого признания доктор густо покраснел и зашмыгал носом.

– Развратник ты, Крот, как я погляжу! – Глеб широко улыбнулся. – Бетти на кушетке, ну надо же.

Тут Жмых сообразил, что Бетти-с-Простреленной-Ляжкой – всего лишь плод его воображения. Что на самом деле такой девушки никогда не было. Или была? Может, он увидел в больнице или возле нее полную медсестру с бэйджем, на котором было написано имя «Бетти», на подсознательном уровне запомнил и потом рассказал о ней полицейским? Очень кстати, это прибавило достоверности его рассказу о налете на городскую больницу…

– Я могу идти?! – поинтересовался Кротов, стараясь заглянуть Глебу в глаза. – Я же вам ничего плохого не сделал. Даже вернул пиджак… Правда? Отпустите меня, пожалуйста!

– Отпустим? – Жмых обернулся к Лукасу. – Или прикончим гада?

– Пусть идет! – коротко бросил поэт.

Его слова прозвучали, как выстрел стартового пистолета. Доктор Кротов пулей вылетел из супермаркета и побежал прочь – подальше от страшного бандита и его подельника с холодными светлыми глазами с узкими вертикальными зрачками.

– Здорово испугался толстяк, – заметил Глеб, шаря по карманам пиджака. Нашел двадцатку, присвистнул от радости – мелочь, а приятно – и сунул ее обратно. – Надо же, с рангунами связался. И они его сюда привезли. Да еще и вместе с моим пиджаком. Прямо сказка какая-то.

– У меня плохие предчувствия, – сказал Лукас, – давай оплатим покупки и отправимся к нашим домам. Пока не поздно.

– А у меня никаких предчувствий, – объявил Глеб, – но если ты настаиваешь… Как только мы все это барахло потащим?

– Можно спросить у персонала, где вызвать такси. Правда, ты у них на глазах отобрал у этого несчастного пиджак. Да еще и избил его.

– Ну и что? Судя по их виду, им нет никакого дела ни до пиджака, ни до избиения несчастного. Очень спокойный здесь народ. Это из-за отсутствия полиции, наверное. Полиция раздражает граждан, заставляет их быть излишне суетливыми.

Лукас обернулся. Рангунши за кассами имели самый невозмутимый вид, словно ничего из ряда вон выходящего в магазине не происходило. В рыбном отделе продавец рубил большим ножом рыбьи головы. До беспокойных покупателей ему не было никакого дела. Рядом с хлебобулочными изделиями сидел другой рангун – в оранжевой униформе. Руки на коленях, взгляд устремлен в никуда. Со стороны кажется, будто о чем-то размышляет. Лукасу вдруг отчего-то стало очень не по себе. У него возникло чувство, что он на сцене, участвует в дешевой постановке, и всё вокруг – декорации, и все кругом – актеры. А тот, кто заказал этот странный, дорогой спектакль, сидит в кресле на последнем ряду, прячется в кромешной темноте и смеется над ними.

– Странно, Глеб, – сказал лемуриец. – Почему они не вызовут отряд самообороны, чтобы приструнить тебя?

– Но-но, ты чего?! – обиделся Глеб. – Чего ты на меня попер? Обиделся, что ли?!

– Просто рассуждаю эмпирически. И та драка в кафе. Ты помнишь, что сказал официант. «Посуда за счет заведения!». Он вел себя так, словно ожидал, что все это произойдет.

– Ты о чем это? – удивился Глеб.

– Я и сам не знаю, – ответил Лукас, – но на этой планете происходит что-то странное. Ты просто оглядись вокруг.

Жмых покрутил головой.

– Ну, огляделся. И что?

– А то, что им нет до нас никакого дела. Представь, что было бы, если бы что-нибудь подобное произошло в Мамбасу.

– Что было бы?! Вызвали бы копов, и пришлось бы сваливать по-быстрому.

– Вот видишь. А здесь они словно ждут, что ты совершишь то или иное действие. Мне даже кажется, – лемуриец перешел на шепот, – они знают, что мы будем делать, потому и ведут себя именно так. Они предвидят наши поступки.

– Да ну, ты сбрендил. – Глеб обернулся и поглядел на продавца рыбы. – Из-за того, что они слишком спокойные, ты уже придумал, что они что-то там предвидят.

– Давай убираться отсюда, – сдавленным голосом проговорил Лукас, – мне бы, конечно, очень хотелось, чтобы я ошибался, но здесь явно происходит что-то очень и очень странное.

Глеб пожал плечами и покатил тележку к кассе. Кассирша доведенными до автоматизма, точными движениями сканировала покупки и бросала их в упаковщик. Из упаковщика покупки выползали аккуратно расфасованными в полиэтиленовые пакеты. Лукас внимательно наблюдал за действиями рангунши и мрачнел все больше.

– Слышь, милая, – обратился к ней Глеб, – мы бы хотели таксо заказать. Как бы это быстрее провернуть?

– Вы можете вызвать такси у нас, – сообщила кассирша. – Наше такси доставит вас и покупки домой с максимально разрещенной скоростью и максимальным комфортом. У нас общий тариф по всему Дроэдему. Два рубля за час.

– Годится, – кивнул Глеб, протягивая двадцатку доктора Кротова. – И проследи, милая, чтобы катер был по первому разряду. Мы любим, когда по первому.

– Конечно, – рангунша кивнула, нажала кнопку и быстро заговорила по-рангунски в микрофон коммутатора. – Катер прибудет в течение десяти минут, – объявила она, завершив переговоры. – Расплатитесь с пилотом за доставку. Вот сдача за ваши покупки.

– Прекрасно. – Глеб деловито кивнул и обернулся к Лукасу: – Ну что, ты все еще маешься предчувствиями?

Тот коротко кивнул.

– Пойдем, постоим на улице, подышим воздухом, подождем прибытия катера, – предложил Глеб.

Едва они миновали автоматические двери, Жмых заметил целую толпу рангунов, направляющуюся к супермаркету. В толпе выделялись огромный рангун с широкой грудью и непохожий на остальных, задыхающийся от быстрого шага человечек – доктор Кротов. Приглядевшись внимательнее, Глеб заметил еще одного старого знакомца – ухмыляющегося Клешню.

– Вот тебе и предчувствия! – ахнул Глеб. – Похоже, толстячок привел толпу мохнатых друзей. Будущих пациентов…

– Ты! – заорал огромный рангун издалека. – Иди сюда!

– Начинается. – Глеб оглянулся на Лукаса. – По ходу, у нас серьезные неприятности. Целая толпа неприятностей. Не отмахаемся.

– Ты что, оглох?! Я к тебе обращаюсь!

– Я тебя отлично слышу, нечего вопить на всю улицу! – проорал Глеб. Рука нащупала в кармане компактный «лузер», и на душе сразу стало спокойнее.

– Ты борзый, как я погляжу! – В руке рангуна блеснула сталь, он кинулся к Жмыху, намереваясь пустить нож в дело. И замер как вкопанный. Глеб действовал мгновенно, сделал шаг назад и направил пистолет в лицо рангуна. Остальные члены шайки тоже остановились, не торопясь ввязываться в драку. Кротов постарался затеряться в лохматой толпе.

Повисла пауза. Краем глаза Жмых видел, что Лукас – молодчина – тоже выхватил пистолет и держит рангунов на мушке.

– Ты кто такой?! – с вызовом проговорил главарь.

– Жмых.

– Откуда взялся?

– Оттуда же, откуда и все.

– Прибыл на сладкое на днях, – скривился Клешня. – Позволь, Стира, я его сам разделаю. У меня к нему кое-какие счеты имеются.

– Счеты, говоришь, – покосился на рангуна главарь, – гляди-ка, какой шустрый человечек. Не успел прилететь, а уже нажил себе двух врагов. И когда только ухитрился?

– Мы с ним в космопорте пересеклись, – пояснил Клешня. – Он, гад, меня обманул и пушкой мне своей угрожал. За копа себя выдавал.

– Так он и теперь тебе пушкой угрожает. Правда, не пушка это вовсе, – Стира скривился, – а смешная пукалка. Вот это пушка.

С этими словами он молниеносным движением выхватил из заплечной кобуры оружие. С двумя сухими щелчками оно разложилось в двуствольный лучемет слоновьего калибра.

Все произошло настолько быстро, что Глеб не успел нажать на курок. Да и глупо было бы это делать – главаря он убьет, остальные его на куски порежут… Теперь человек и рангун стояли друг против друга с заряженным оружием. Жмых опасался делать лишние движения.

– Ну? – Стира улыбнулся. – Что ты на это скажешь?

– Хорошая волына, – одобрил Глеб, – я вот подумал, почему бы нам пушки не спрятать и не побазарить как следует. А то ведь неровен час подстрелишь ты нас, и Лысый будет сильно недоволен.

– Лысый?! – насторожился Стира. – Так вы под Лысым ходите?

– А то, – ответил Глеб с вызовом. – Лысый – наш бугор.

– Везде этот Лысый, – с неудовольствием проворчал главарь, но лучемет убирать не торопился. – Чего вы тогда на нашей территории делаете? Раз вы под Лысым, он должен был вас предупредить, что мы у себя беспредельничать не разрешаем.

– Мы и не беспредельничали, – ответил Глеб.

– Он у меня пиджак отнял, – пискнул Кротов, скрывающийся за толпой рангунов.

– Это был мой пиджак, – рассердился Жмых, – я ему временно дал его поносить. Еще в Мамбасу. Слышал о Мамбасу? Чудик Кротов оттуда… Мутагенами торговал там, прикидываясь доктором, чтобы медсестер соблазнять. Вроде не по профилю работа, а пиджак он у меня слямзил… Такая вот сволочь!

– Правда? – поинтересовался Стира. – Ты прежде не рассказывал, что наркотой и химией занимался и шмотки воровал…

– Я доктор! Доктор! – заорал Кротов.

– А насчет пиджака? Украл?

– Не совсем. Мы обменялись одеждой…

– Значит, правда, – сделал вывод главарь и сразу поскучнел, горящие глаза потускнели, и плечи опустились. Он сгорбился и стал даже выглядеть старше. – Ладно, – проговорил он. – Видать, ошибочка у нас вышла. – Нажал на кнопку и сунул сложившийся в считаные секунды двуствольный лучемет в кобуру. – Вы вот что, – обратился он к Жмыху. – Валите из этой части города. Ни людям, ни лемурийцам здесь не место. Если они подо мной не ходят. Чтобы я вас здесь не видел. И Лысому передайте, что с ним по этому поводу на стрелке терки будут. У меня пушкой под носом размахивать нечего. Еще и на моей территории. Пусть инструктирует впредь своих подробнее.

– Босс, – заговорил Клешня, – у меня к ним свои счеты. Можно, я хотя бы…

– Ты что, не слышал?! – возвысил голос Стира. – Это люди Лысого. Хочешь их получить, все вопросы к Лысому. Тебе война нужна? Мне нет.

– И мне нет, – злобно посверкивая маленькими глазками, проворчал Клешня. – Но с этими ребятами мы еще встретимся. А лучше – может быть, я провожу их до выхода из нашей зоны?

– Нет, – коротко бросил Стира. – Сами доберутся. Уходим.

Рангуны побрели прочь по улице. Зрелище было комичное – особенно сзади: обезьянье общество покидает цирк…

– Гы-гы, – вполголоса хохотнул Жмых. – Хорошо иметь надежную крышу.

– Если эта крыша не имеет тебя, – отозвался Лукас.

– Что? А, да… Пожалуй, ты прав. Пойдем быстрее к нашей Парниковой роще!

Лукас кивнул и бодро зашагал вперед, толкая перед собой тележку. Жмых устремился было за ним, но потом закричал:

– Стой!

– Что такое? Ты считаешь, что нужно оставить в магазине тележку? Мы можем завезти ее потом… – оптимистично заявил Лукас.

– Ноги моей не будет в этом проклятом обезьяньем магазине! Но мы же вызвали такси! Со всеми этими рангунами я совершенно о нем забыл. Водитель, надо сказать, не торопится.

– Вот и ладно… Сэкономим два рубля. Посмотрим город.

Жмых недобро взглянул на лемурийца.

– Два рубля тебе жалко? Ну и жлобство… Меня уже ноги не держат!

– Был у меня один приятель, – наставительно начал Лукас.

– Это тот самый, которого ты пришил? – перебил его Глеб. – Который, по твоим словам, сам коня привязал?

– Никого я не пришивал и не привязывал, – помрачнел лемуриец. – Если ты о моем компаньоне из Мамбасу, на трагическую смерть которого ты все время намекаешь, то нет, я говорю не о нем…

– Ладно, не обижайся, – примирительно произнес Глеб. – После недавней свары я сам не свой.

– Так вот, – продолжил Лукас, – этот приятель все свои деньги прокатывал на речном трамвайчике…

И когда другие объедались мороженым и сладостями, а также личинками жуков-листогрызов, он сидел и смотрел на реку. Туда, куда улетали его денежки. Вот что значит быть расточительным. А у него денег было больше, чем у всех нас. Троюродная бабушка присылала.

– Понял, все это происходило в интернате для дефективных, – кивнул Жмых.

– Да, ты догадлив, Глеб Эдуард… Не желаешь покатить тележку?

Жмых хотел воспротивиться тому, что его привлекают к работе, но потом решил – несправедливо заставлять ишачить только Лукаса. Тем более идея позаимствовать тележку из супермаркета была его. А тележка – хорощая штука. В хозяйстве пригодится. Возвращать ее Глеб не намеревался в любом случае.

До висячего мостика через реку, разделявшую город пополам, оставалось метров десять, когда сзади послышался рев турбин реактивного катера.

– Копы! – выдохнул Жмых, бросая тележку. – Спалились!

– Но ведь… – начал Лукас.

Глеб его не слушал. Выхватив из кармана довольно грязный носовой платок, он принялся усиленно протирать им ручки тележки из супермаркета.

– Что ты делаешь? – испугался лемуриец.

– Уничтожаю улики…

– Но здесь нет полиции! Глеб застыл.

– Да… Действительно… Значит, за нами гонятся рангуны из универсама. Они не будут искать улики. Просто изобьют нас до полусмерти за свою ржавую, несмазанную тележку. И бросят истекать кровью посреди улицы!

Желтый катер приблизился к земле, завис над дорожкой. Из него показался крупный рангун.

– Это не наше! – закричал Жмых. – Нас попросили довезти! Не бейте нас, мы за все заплатим!

Рангун и бровью не повел. Казалось, он даже не слышал воплей Глеба.

– Такси заказывали? – басовито пророкотал он, хмурясь.

– Сейчас и за это вломят! – воскликнул Жмых. – За то, что не дождались! Да, нужно было постоять на месте… Два рубля… Речной трамвайчик! Будь ты проклят, Лукас Раук! У нас даже документов нет! Этот рангун может размазать нас по асфальту… Расстрелять из винтовки… Мы не граждане! И на Лысого кивать бесполезно – не все ведь подчиняются коскам и буграм!

Глеб напряженно огляделся вокруг, собираясь делать ноги.

– Любезный, вы не будете нас бить? – осведомился более конструктивно настроенный лемуриец урангуна-пилота.

– Не буду, – коротко ответил рангун.

– Он нас просто задушит! – заорал Жмых. – Проклятая планета! Проклятый супермаркет! Проклятое воровство!

– Я довезу вас домой! – пророкотал рангун.

– Конечно! Нельзя же убивать нас прямо здесь! Надо еще забрать все наши деньги… Но нет, я так просто не сдамся! – заорал Жмых, выхватывая пистолет. – На землю, урод волосатый! Выпрыгивай из машины, ложись мордой в землю!

Рангун заглушил двигатель, послушно вылез из опустившегося на землю катера и, не слишком торопясь, покорно лег на землю. Жмых подбежал к машине, заглянул внутрь. Самое обычное скоростное такси. Точно такие во множестве носились над Мамбасу. Мягкие кресла, мини-бар, и никакого оружия…

– Похоже, он и вправду таксист, – буркнул Глеб.

– Я – таксист, – отозвался рангун. – Прилетел за вами… Вы же катер заказывали… По первому разряду!

– А как ты нас нашел? – подозрительно осведомился Глеб.

– Кассир прилепила метку на товар… Покупателям часто хочется прогуляться до того, как машина прибудет. Чтобы найти их было проще, такси идет по радиомаячку.

– Вставай, – объявил Глеб. – Ты это… извини нас. Мы погорячились немного. Думали, за нами бандиты гонятся. Они напали на нас около магазина. И мы решили, что ты их подручный. За недоразумение получишь в два раза больше денег, чем положено по счетчику.

– На порошок бы накинуть, – выдохнул рангун.

– Что? На порошок? Это как?

– Мне нужен порошок…

– Нюхаешь? Колешься? – заинтересовался Глеб. – То-то я смотрю, ты какой-то странный… Замедленный, что ли… И спокойный, как слон в жаркую погоду…

– Не нюхаю я и не колюсь… Мне мундир стирать придется. А стирального порошка нам очень мало выдают…

– Выдают? – охнул Глеб. – Ты что же, за бесплатно работаешь?

Рангун замялся, но было ясно – дело нечисто.

«Наверное, Стира всех таксистов под себя подмял… Они копейку от него утаить боятся… – подумал Глеб. – Да, дела здесь творятся еще те…»

Тележка прекрасно вошла в багажное отделение реактивного катера. Жмых и Лукас опустились на мягкие сиденья. Глеб откупорил банку с пивом, лемуриец извлек из недр холодильника бутылочку клюквенного морса.

– Трогай, – вальяжно бросил Глеб. – Будет тебе и на порошок, и на мыло… Телефон оставь, чтобы с диспетчерами не связываться – заработаешь себе на ультразвуковую стиральную машину. Нам такси часто нужно будет.

– Но ведь очередь… Все ждут такси…

– Ты совсем глупый, что ли? – спросил Глеб. – Я тебе и предлагаю поработать мимо кассы. И тебе хорошо, и нам приятно. Мы звоним тебе на личный телефон, ты прилетаешь за нами и отвозишь, куда требуется. Вне очереди. Деньги идут не в таксопарк, а тебе. Усек?

– Усек, – ответил таксист.

– Телефон давай.

– У меня нет личного телефона. Только в машине, – ответил рангун.

– А дома?

– Я живу в общежитии…

– Дела! Но в машине-то номер есть?

– Два двенадцать восемьдесят пять ноль шесть, – объявил таксист.

– Знакомый номер… Кажется, у какого-то моего кореша был такой или похожий, – задумался Глеб. – Ладно, не важно, теперь жди звонков.

Город проплывал под катером. Совсем мало представителей разумных галактических рас, животные отсутствовали вовсе, зато здесь было очень много зелени. Уютные, радующие глаз очертания домов и беседок среди рощ. Ажурные мостики через бурлящие потоки, фонтаны и тихие ручейки…

– Далеко эта Парниковая роща от гостиницы «Левый берег»? – поинтересовался Лукас.

– Другой конец города, – откликнулся рангун. – Парниковая роща – самая окраина.

– Почему роща зовется Парниковой? – спросил Жмых. – Здесь вроде и так холодов не бывает.

– Там прохладный климат создается искусственно. Выращиваются влаголюбивые культуры… Клюква, морошка…

– А на севере их выращивать нельзя?

– На севере кислорода мало. Высокогорье. И почва другая. Скалы.

– Действительно, – хмыкнул Глеб. – Да и возить далеко…

Впереди засверкали тысячи стекол огромных теплиц – оранжерей с регулируемым климатом.

– Вот и Парниковая роща, – объяснил рангун. – Где ваши дома?

– Пес их знает, – ответил Жмых. – Мы тут впервые. Ты помнишь адреса, Лукас?

– Второй Парниковый квартал, строения пять и семь, – отозвался лемуриец.

– Слышал? – спросил Жмых.

– Слышал. Вон те два дома. Прямо на лужайку садиться?

– Э, нет! – воспротивился Жмых. – Нечего нам лужайку выхлопами травить, колесами топтать… На дорогу садись. Дальше мы пешком.

Реактивный катер опустился на бетонированную дорожку перед домами.

– С вас два рубля, – заявил таксист. – И вы обещали на порошок, извините…

Жмых щедрой рукой бросил рангуну пятерку.

– Четырех пятидесяти хватило бы, – прошипел Лукас, выгружая из багажного отсека тележку.

– Не твои деньги даю! – возмутился Жмых. – И вообще, ты мне еще два рубля должен… Ладно, пойдем дома смотреть. Который тут твой, а который – мой?

Катер поднялся и улетел. Человек и лемуриец остались на улице совсем одни.

– Мой – пятый, – заявил Лукас. – Твой – седьмой.

– Седьмой – это хорошо. Счастливый номер, – обрадовался Жмых. – Сдается мне только, никто здесь, кроме нас, не живет. Как полагаешь, Лукас?

– Меньше народу – дышится легче, – равнодушно ответил лемуриец. – Никто не будет мне мешать писать стихи… Топать по утрам, носясь вокруг дома в пропитанной потом спортивной обуви и коротких полинявших трусах… Собаки не будут тявкать, просясь, чтобы их выпустили во двор. Или спустили с цепи…

– Да, тишина здесь подходящая, – кивнул Жмых. – Может, пойдем пока ко мне? Обед приготовим, поедим? Кстати, насчет собак. Ты видел здесь хотя бы одну?

– Нет, не видел, – покачал головой лемуриец.

– Вот и я тоже не видел. Хотя зенки в окошко, пока летели, пялил очень активно. Нет тут собак, похоже. Совсем нет. Тебе это не кажется странным?

– Не знаю, – пожал плечами Лукас. – Я не очень-то люблю собак. Мне все равно. Может быть, на планете карантин.

– Все может быть. На собак мне, конечно, наплевать… А вот кошек я люблю.

– Кошек здесь тоже нет.

– То-то и оно. Ну, так что, пойдем ко мне?

– Я хочу отдохнуть, – неожиданно воспротивился Лукас. – Солнце сядет через час, я полагаю. Пора спать. Поем сейчас салатов и на боковую…

– Ну и иди, – обиделся Жмых, которому не очень хотелось отдыхать в одиночестве. – Жуй свою цветную капусту…

Лемуриец взял пакеты с овощами и пошел к дому номер пять. Глеб покатил тележку к седьмому дому.

Дверь в двухэтажный кирпичный особняк была приоткрыта. Как только Жмых вошел в коридор, механический голос произнес:

– Приветствую вас, новый хозяин! Сообщите кодовое слово для блокирования и разблокирования входа.

– Зашибись! – выдохнул Глеб. «Интеллектуальный» замок – это все-таки круто. Не так легко взломать дверь, которая узнает своего хозяина.

– Команда принята, – бесстрастно заявил механический голос. – Определимся с контрольным вопросом, который нужно задать вам, если вы забудете пароль?

– Оборзел, что ли? – возмутился Глеб.

– Вопрос принят. Каким будет контрольный ответ?

– Да с какой стати я должен забывать кодовые слова? И вообще, кому нужны эти слова? Реагировать только на мой голос, двери открывать только передо мной, – попытался вразумить компьютер Жмых.

– Ответ длинен и некорректен. Придумайте другой ответ.

– Какой еще ответ?! – вспылил Глеб.

– К контрольному вопросу, – без тени эмоций пояснил механический голос. – Вопрос звучит следующим образом: оборзел, что ли?

– Стоп! Мне не нравится этот вопрос!

– Вопрос записан в логические цепи системы блокировки входа. Для перенастройки логических цепей необходимо вызвать техника. Пожалуйста, придумайте короткий ответ.

– Ладно, не надо техника! – крикнул Жмых.

– Ответ принят, – заявил компьютер. – Добро пожаловать в ваше новое жилье! Располагайтесь! Ванна и душ на втором этаже. Также там имеются две спальни и бильярдный стол, тренажерный зал и малая гостиная. На первом этаже расположены кабинет, большая гостиная, кухня, столовая, библиотека, спальня для гостей и мини-сауна. Напоминаю: контрольное слово для входа в дом «зашибись». Контрольный вопрос: «Оборзел, что ли?» Контрольный ответ: «Не надо техника».

– Чтоб ты сдох, – крякнул Глеб, толкая перед собой тележку в поисках кухни. И подумал, что уж Лукас-то для своего дома наверняка придумал что-нибудь умное, высокопарное. Наверное, презрительно скривится, когда услышит, какие контрольные слова и вопросы теперь числятся в системе «интеллектуального» дома Глеба.

Кухня обнаружилась в самом конце длинного коридора. Обширное помещение было оборудовано по последнему слову техники. Встроенная в стену мощнейшая микроволновая печь подмигивала сенсорной панелью. Другую стену занимал полнофункциональный кухонный комбайн, способный очищать овощи и рубить их для составления всевозможных салатов. Огромный холодильник выше человеческого роста, широкий, словно стенной шкаф для верхней одежды, сиял девственной белизной.

Глеб подкатил тележку к холодильнику, потянулся к дверце и понял, что ручка отсутствует.

– Опа! – сказал он, попробовал открыть дверцу, зацепившись за нее с краю, но тщетно.

– Ну, ты! – рассердился Жмых. – Ручку, что ли, забыли сделать?!

– Вас приветствует холодильный агрегат! – громовым голосом отозвался холодильник, так что Глеб отскочил назад, едва не опрокинув тележку.

– Ты чего так орешь?! – рявкнул он. – Хочешь, чтобы у меня был разрыв сердца?!

– Перехожу в рабочий режим! – сообщил холодильник, небольшой экран, расположенный посередине дверцы, засветился. В нем появилось объемное голографическое изображение – добродушная улыбающаяся физиономия. – Какие будут указания? – спросил холодильник приятным баритоном, шевеля анимированными губами.

– Ух ты! – обрадовался Глеб. – Круто. Тоже будешь контрольное слово спрашивать?

– Я ожидаю команд! – проворковал холодильник.

– Понятно. Открыть дверцу, я буду продукты загружать.

Дверца, щелкнув, распахнулась. На Глеба пахнуло свежей прохладой. Он принялся перекладывать мясо и креветки на полки. Потом отогнал тележку к окну. И решил, что неплохо бы для начала принять ванну. А уже потом он сможет приготовить что-нибудь, чтобы набить желудок.

– Пожалуйста, введите код доступа! – проговорил холодильник. Благодушное лицо растворилось, на экране появилась панель кнопок с цифрами.

– Что?! – опешил Глеб. – Не нужен мне код доступа. Будешь так открывать дверь.

– Пожалуйста, введите код доступа, – повторил холодильник.

– Ладно уж, если без этого нельзя, – Жмых быстро пробежал по цифрам на панели управления. – Годится?

– Код принят, – откликнулся холодильник.

– Вот и славно. – Насвистывая, Глеб отправился принимать водные процедуры.

В ванной обнаружился мини-бар, а в нем – несколько бутылок виски, коньяка, а также упаковка светлого «Жигулевского» пива, известного по всей Галактике уникальным вкусом и доступной ценой. Нежась в гидромассажной ванне, под упругими струями теплой воды, Жмых откупорил бутылку виски и бутылку пива и принялся поочередно прихлебывать напитки из горлышка.

В шкафчике возле ванны нашлось три махровых халата, один из них – как раз его размера. Глеб выбрал самый мохнатый, с узором из зеленых крокодильчиков, надел пушистые тапочки в виде белых зайчиков и направился в кухню. По дороге завернул в спальню, осмотрелся и здесь обнаружил второй мини-бар. Этот был куда больше первого и весь под завязку оказался забит спиртным. Огромный телевизор во всю стену включился по первому требованию хозяина дома. Пощелкав по программам, Глеб после созерцания рангунов, таргарийцев и прочей галактической шушеры отыскал наконец-таки человеческий порноканал, занявший его на некоторое время. Было приятно прихлебывать пиво и предаваться воспоминаниям. В кухню Глеб пришел уже порядком повеселевшим.

– Открывай, – скомандовал он холодильнику. – Жрать пора.

– Пожалуйста, введите код. – Добродушное лицо уплыло в голографические дали, на туманном экране возник ряд кнопок.

– Так, – задумался Глеб. – Какой там код?

Он потыкал в кнопки, набирая, как ему показалось, те же цифры, что и раньше.

– Код неверный, – мягко проговорил холодильник, – попробуйте повторить.

– Открывай, собака, – заволновался Глеб. – Жрать хочу! Так, так и вот так!

– Код неверный.

– Ах ты, гад! – выдохнул Жмых. – А ну, отдавай мою жратву!

Он занес кулак, собираясь треснуть по глупому кухонному прибору, но передумал.

Следующие два часа Глеб провел в тщетных попытках ввести правильный код. Он ругался, грозил холодильнику, умолял его, требовал, поминутно отхлебывал из бутылки и вводил, вводил, вводил всевозможные комбинации проклятых цифр. Его мучил голод, его душила жгучая ярость, и постепенно глаза его наливались кровью.

Глеба разбудил удар гонга. Такой дверной звонок не для тех, кто по утрам страдает похмельем. Жмых Даже вскрикнул. После вчерашних возлияний в голове ощущалась мутная тяжесть. Ломило виски. Он поднялся с кровати, накинул рубашку, отхлебнул из открытой бутылки теплого и выдохшегося «Жигулевского» и, покачиваясь, выбрался в коридор.

– Открыть дверь! – сиплым голосом скомандовал Жмых.

На этот раз заминки не произошло. У входа стоял сияющий, гладко выбритый и причесанный лемуриец. Ночи с порноканалом и бутылками алкоголя поэт, судя по всему, предпочел здоровый сон.

– Проходи! – пригласил Глеб и, шаркая ногами, побрел в глубь дома.

– Долго размышлял вчера вечером, – объявил Лукас, следуя за хозяином по коридору, – писал стихи и думал обо всем.

– Ну и? – насторожился Глеб.

– Я решил, что ты должен помочь мне снять деньги со счета.

– Именно я?! С чего это?!

– Только послушай. Я вдруг понял, что за время, прошедшее с тех пор, как мы познакомились, мы стали хорошими друзьями. А потому, если ты поможешь мне снять два миллиона, я отдам тебе полпроцента от одного из двух миллионов! То есть пять тысяч рублей.

– Поразительная щедрость, – буркнул Глеб – Без моей помощи тебе никак не обойтись?

– Мне бы не хотелось, чтобы мои сенсорные данные были распознаны компьютером банка…

– Опа! – воскликнул Жмых. – Неплохо придумано! А меня чтобы копы заловили еще теплого? Слушай, твоя наглость меня просто поражает!

В просторном холле Лукас продолжил объяснения:

– Сенсорные данные – это не отпечатки пальцев, не узор на сетчатке и не рисунок ушных раковин. Но они так же индивидуальны для каждого человека. Это манера работы с компьютером. Характер движения мышью, скорость нажатия клавиш, замедление при наборе каждой буквы… У каждого ведь есть свои любимые буквы. Словом, твои сенсорные данные неизвестны защитным программам Мамба-банка. И никогда тебе не понадобятся – ты же не хакер. А меня они могут узнать. Поэтому ты под моим руководством сделаешь ввод – заранее, мы запишем все действия, чтобы не тратить время при межпланетной связи, – и денежки наши.

– Ну, разве что так, – протянул Жмых. – Хотя все равно чую я какой-то подвох… Ну да ладно. С моими статьями электронный взлом – мелочи. Только половиной процента от одного миллиона ты не отделаешься…

– Да? Ну ладно, – вздохнул лемуриец. – Договоримся. Ты все же настоящий друг!

Жмых пожалел о том, что согласился. Но пока что его не заставляли вводить в компьютер никаких данных – можно и еще подумать над предложением хакера. Он откупорил новую бутылку пива и поинтересовался:

– Знаешь, Лукас, чем хороший друг отличается от настоящего? Хороший друг отдаст тебе полпроцента от одного из двух миллионов, а настоящий – поможет закопать труп.

– Глубокая мысль, – отметил лемуриец.

– Так как насчет трупа? Помог бы мне избавиться от трупа?

– Я не очень люблю трупы, – сознался Лукас.

– Можно подумать, я от них в восторге! – фыркнул Жмых. – Тут вопрос принципиальный, мог бы ты помочь или нет, если бы возникла такая необходимость?

– Ну, наверное, мог бы. – Лукас насторожился. – А что, что-то случилось вчера?

– Да нет, ничего особенного не случилось, – хмуро ответил Глеб.

– Ты что, кого-то убил?!

– Ну, м-м-м. Вообще-то, да.

– Так я и знал! – воскликнул лемуриец. – У меня с самого начала было нехорошее предчувствие. Кто же пал твоей жертвой?!

– Я прикончил… слишком умный холодильник.

– Что?!

– Что-что. Я выпил. Хотел поесть, а он мне не давал. Тогда я спустился в подвал, нашел там топор. Знаешь, такой славный, большой, на длинной ручке, поднялся в кухню и принялся рубить эту сволочь до тех пор, пока он не отдал мою еду. Теперь меня мучают угрызения совести. У него, к несчастью, было такое добродушное лицо…

– Так вот что за груда искореженного металла в углу…

– Да. Это мой бывший помощник и друг…

– Ужасно, – вздохнул Лукас. – Но я ожидал худшего. А зачем тебе прятать останки холодильника? Ведь это все же был твой холодильник… Хоть и разумный…

– Он напоминает мне об очень неприятных вещах. К тому же я здорово порезался, когда его крушил. Весь пол в крови… Не заметил? Уже подсохла, значит… Словом, холодильник нужно выбросить. А продукты я буду хранить у тебя. Пельмени и мясо я затолкал в бар, но теперь туда не помещается пиво… Кстати, ты помнишь код доступа к своему холодильнику?

– Конечно. Я набрал «ноль» – это означает, что код доступа не нужен. Вот у нас в интернате для детей с задержкой в развитии я бы никогда так не сделал… Но, поскольку я живу в доме один…

– Ясно, – мрачно кивнул Жмых. Голова болела.

Холодильник оказался довольно тяжелым, а, главное, неудобным. Таща его, нужно было постоянно следить за тем, чтобы не порезаться о покореженную жесть. В саду железо решили не закапывать – Лукас, как оказалось, вечером успел основательно изучить окрестности и выяснил, что мусорные контейнеры находятся неподалеку – в трех домах от жилья Жмыха. Но, уже миновав один дом, Жмых обессиленно опустил руки и заявил:

– Давай бросим его здесь. Я больше не могу.

– Посреди улицы? – изумился Лукас.

– Да хоть бы и так… Я сдохну, если дотащу его до ящиков… Кто тебе дороже – я или холодильник?

– Надо было купить машину. Грузовичок. На нем удобно возить всякий мусор…

– Да, и устроиться в мусорщики, – скривился Жмых. – Никогда не понимал – кто идет в мусорщики, когда есть столько других профессий? Неужели у кого-то тяга возиться с мусором? Или они надеются найти в контейнерах какие-то ценные вещи?

– В мусорщики идут не от хорошей жизни, – пожал плечами Лукас. – Давай, по крайней мере, отнесем твой холодильник к забору. Или бросим на лужайке дома номер девять…

– А что нам скажет хозяин? – нахмурился Жмых.

– Квартал полностью необитаем. Люди не очень-то любят кладбища, – брякнул вдруг лемуриец.

– Эй! Ты чего? Я не понял… Какие кладбища? – испугался Жмых.

– Самые обычные. Кладбище начинается сразу за пятнадцатые домом. Чуть дальше, чем стоят мусорные контейнеры. Поэтому здесь и жилье дешевле на десять процентов, чем в других кварталах. Вот я и выбрал дома в этом районе… По мне, так кладбища даже оживляют пасторальный пейзаж…

– Оживляют?

– Ну, может быть, не совсем оживляют. Однако делают его более романтичным. На старом сельском кладбище, где есть время подумать о бренном, так вольготно пишется!

Жмых, уже поднявший холодильник, уронил его обратно на бетон шоссе. Бывший холодильник обиженно загремел. Больше ничто гробовую тишину не нарушило.

– Ну и угораздило нас! – выдохнул Глеб. – Хорошо, что мы не купили этот самый пятнадцатый дом… Да еще и безлюдный квартал… Не нравится мне все это!

– Почему не нравится? Хорошо. В кладбищах сокрыта особая прелесть, у них есть своя, темная эстетика… Вчера я гулял по тихому погосту и размышлял о жизни, о том, что нас ждет впереди… И сегодня вечером тоже туда собираюсь. Между прочим, пригласил девушку. Выяснилось, что она любит гулять при луне…

– Здесь нет луны! У этой планеты нет спутников!

– Да? Жаль, – вздохнул Лукас. – Ну, ничего…Там, на кладбище, есть свет… Правда, его немного. Нонам вполне хватит. А какие планы на вечер у тебя, Глеб Эдуард?

Жмых огляделся. Такой дружелюбный пейзаж, красивые дома, зеленые лужайки… И безумный лемуриец рядом. Любитель кладбищенской эстетики. Только назовешь ли его самого нормальным после вчерашней истории с холодильником?

Нет, на этой планете решительно что-то не так… Спокойные служащие, покорные таксисты, нервные, но аккуратные бандиты… Может, избыток кислорода действует? И все от него словно пьяны? А опьянение, как известно, у всех происходит по-разному.

Глеб потряс головой, взялся за край холодильника.

– В соседнем доме точно никого нет? – спросил он.

– Точно. Я заходил в дома… Бродил по этажам…Думал о том, кто мог бы здесь жить…

– И как же тебя пустили?

– Не знаю… Двери не были заблокированы.

– Поразительная беспечность! Хватай холодильник, занесем его в этот дом.

– Зачем? – изумился Лукас.

– Это ближе, чем на свалку. К тому же прихватим оттуда целый холодильник. Пусть будущий хозяин разбирается с продавцами. Может, он появится тут через месяц-другой. У него был холодильник? Был. Он и есть… А что его слегка порубили вандалы – нужно двери закрывать!

Пыхтя, Глеб и Лукас втащили разбитый холодильник в дом под номером девять. Электронные системы не были активированы, но оборудование в дом завезли. Был здесь и стереовизор, и бар – правда, без алкоголя, и целый холодильник.

– Видишь, какие-то гопники уже вылакали из бара всю водку и пиво, – заметил Глеб. – А почему? Из-за безалаберности хозяев… На них можно списать и уничтожение холодильника. Подняли этот, понесли!

Крякнув, Жмых опрокинул новенький холодильник на Лукаса. Тот едва успел подхватить его. Глеб тем временем оторвал свой край от земли и бодро зашагал спиной вперед. Лемуриец едва поспевал за ним.

– Надо думать, стереовизором здесь никого не удивишь, – вздохнул Жмых. – Украсть его проще, чем продать… Да и серийные номера записаны…

– У холодильников они тоже записаны, – пискнул Лукас.

– Ну и что? Эка невидаль – перепутали номера техники в соседних домах. Ты скажи – кому в своем Уме придет рубить свой холодильник?

– А ты был не в своем уме?

– Я был пьян… А он так жалобно пищал… И до последнего удара умолял меня вызвать техника…

Не прошло и часа, как партнеры, которые медленно, но верно становились приятелями, а в чем-то и подельниками, установили холодильник в доме Жмыха, с Глеба градом катился пот, да и Лукас выглядел не лучшим образом.

– Это дело надо обмыть, – заявил Жмых. – Пива, поэт?

– Промочить горло не помешает, – неожиданно согласился лемуриец.

– Может, ты и мясо будешь?

– Нет. Буду вареники. Которые пузырятся и шкварчат…

Глеб полез в бар, достал пакет с картофельными и капустными варениками, высыпал их в стеклянное блюдо, кинул сверху большой кусок масла и поставил в микроволновку, в которой задействовал все возможные режимы нагрева, включая гриль.

– Минут пять – и сытная еда будет готова, – пообещал он Лукасу. – «Жигулевского»?

– А лемурийского эля нет?

– Не знаю. Посмотри сам… Там куча всяких бутылей…

Лукас выбрал себе какой-то напиток, а потерявший много влаги Жмых выпил три бутылки подряд. Поэтому взрыв нескольких вареников в микроволновой печи его не смутил.

– Малость перегрелись, – прокомментировал он, доставляя дымящееся блюдо с кипящим маслом и ошметками теста, картошки и капусты. – Лопай, поэт! Потом напишешь об этом поэму!

– О лопнувших варениках? – скривился Лукас.

– О дружбе и о том, как нужно жить… Тихо и мирно…

Задумавшись о мирной жизни, Глеб сразу вспомнил, что не сегодня, так завтра Лысый потребует их присутствия на очередной разборке, и помрачнел. Ну почему жизнь так устроена, что обязательно нужно все время на кого-то оглядываться? Если не на полицию, то на бугров, если не на них, то на отряды самообороны? Лысый еще узнает о холодильнике и позовет с отчетом… Нашелся праведник! И живет в какой– то дыре, насквозь провонявшей куревом и парами дешевого алкоголя…

Откупорив очередную бутылку с непонятными надписями на этикетке, Жмых отхлебнул и подивился крепости пива. Прямо ерш, разлитый в бутылки.

– Таргарийское, – сообщил Лукас. – Я такое не люблю.

– Тем хуже для тебя, – Глеб осушил бутылку залпом и отбросил в сторону.

Проснулся Жмых, когда солнце опускалось за горизонт. Он сидел на стуле, уронив голову на грудь. Рядом стояла сковорода с застывшими остатками вареников и несколько пустых бутылок. Пива не было. Лукас тоже куда-то исчез. Тело затекло в неудобной позе и отзывалось болью на каждое движение. А в холле гремели удары гонга.

Глеб поднялся, побрел к двери. По дороге сообразил, что звонят не в дверь – внимания к себе требовал видеофон. Не блокируя изображения – сейчас он просто не сообразил бы, как это делается, – Жмых нажал на кнопку активации аппарата. На экране появилась мерзкая черная физиономия.

– Чего надо? – прохрипел Глеб.

– Хреново тебе? – поинтересовался Факир. – Хе-хе. Дай-ка я угадаю. Дорвался до мини-бара в своем новом доме и весь его опустошил?

– Мне лучше, чем некоторым, но гораздо хуже, чем многим, – сипло ответил Жмых. – Чего тебе надо?!

Глядя за спину Глеба, Факир заметил:

– Лысый просил передать, что стрелку сегодня отменили. Но не радуйся сильно – ее перенесли на ночь. Точнее сообщу позже. Или заеду. Тогда и пойдем на дело. Не напивайся слишком. Больничные у нас не в ходу. Сам знаешь.

– Не лечи меня. А что намечается?

– Сюрпризы тоже не любишь?

– Не люблю.

– Ладно, скажу по дружбе, только потому, что я человек простой, склонный к всепрощению. Будем мочить рангунов.

– Что, всех?! – опешил Глеб.

– Зачем всех?! – удивился Факир. – Только некоторых… Самых борзых.

– Хм, – задумался Жмых. В его мозгу тут же стали прокручиваться варианты, как под эти разборки подвести устранение Клешни. Его присутствие в городе всерьез беспокоило Глеба. Он по опыту знал, что от врагов лучше избавляться, даже если они находятся от тебя в паре галактических парсеков, а уж если совсем рядом – жди неприятностей. Тем более что Клешня явно имел по отношению к нему схожие планы. Тертый коск.

– Передай Лысому, мы всегда готовы ему помочь, – сказал Жмых.

Факир широко улыбнулся, демонстрируя редкую проницательность.

– Послушай, Жмых, – проговорил он. – Помнится, мы с тобой раньше неплохо ладили.

– И что?

– А то, что нынешние наши размолвки после того, как вы примкнули к Лысому, должны разрешиться. Мне кажется, не стоит таким правильным, цивильным коскам упираться рогом лоб в лоб, когда можно быть хорошими друзьями.

«Опять хорошие друзья, – подумал Глеб, – и хоть бы один настоящий».

Вспомнилась добродушная физиономия убитого холодильника, и на душе сделалось муторно.

– Я без претензий, – проговорил Жмых.

– Вот и отлично, – Факир снова улыбнулся, – в знак того, что мы оба без претензий, я за вами заеду лично. Годится?!

– Хорошо.

Экран видеофона погас. Глеб оттолкнулся от столика, с трудом сохраняя равновесие, добрел до входной двери, распахнул ее. С улицы пахнуло свежестью, ароматом цветов и травы.

«Надо бы купить пива, – подумал Глеб. – Поищу. Может, и в этом пустынном квартале встретится какой-нибудь, пусть даже самый завалящий универсам…»

Он побрел по улице, следя за номерами домов. Девятый. Тот самый, где они сперли холодильник. Одиннадцатый… Тринадцатый. Мрачноватый дом, стекла затемненные. А тут еще и солнце опустилось за горизонт. Вот и мусорные контейнеры. Пустые. Понятное дело – кто будет выносить мусор, если район совсем безлюдный? Разве что Лукас – кожуру от овощей, которые он потребляет в немереном количестве… Интересно, где он сейчас, кстати? Наверное, опять шастает по окрестностям, знакомится с местностью. А зачем?! Вот в чем вопрос. Нет, не прост этот хакер, совсем не прост. Надо бы проследить за ним повнимательнее…

Вот и пятнадцатый дом. За ним – высокие деревья… Но дальше – огоньки. Много огоньков… Парк развлечений? Или супермаркет? Хорошо бы маленький магазинчик, торгующий пивом.

Дорожка делала крюк, уводя в сторону от огней. Глеб ломанулся напрямик, через рощицу, раздвигая жесткий кустарник. Очень хотелось промочить горло. Темнота все сгущалась. Он прищурился, шагнул на открытое пространство и увидел перед собой что-то очень и очень странное. Стеклянный куб, в котором лежал рангун с потемневшим лицом и судорожно сжатыми кулаками. Снизу куб подсвечивался цветными лампочками. Живым рангун не выглядел…

Вглядевшись внимательнее, Глеб убедился в правоте этого предположения. Трудно быть живым с двумя дырками во лбу – загримированными, но все же отчетливо различимыми… А вот в стеклянном кубе дырок не было… Значит, тело рангуна залили в стекло.

Дыхание Глеба перехватило. Он поднял глаза и увидел десятки, сотни светящихся кубов, в которых лежали мертвые тела. Рангуны, люди, таргарийцы… Казалось, дух смерти витает над площадкой – несмотря на то, что все кубы были наглухо запаяны… Возле одного из них маячили два силуэта. Они двигались, шевелили руками. Казалось, одно из существ впилось в горло другому. А то безвольно опустило руки, склонило голову… Все происходило беззвучно, в гробовой тишине. Даже ветви не шелестели. Безветрие, тишь и могильный ужас…

Жмых попытался бежать – и не смог. Сердце бешено колотилось в груди. Существо, к шее которого приник высокий монстр, изменило положение, и Глеб убедился, что перед ним – девушка. В белом платье, с длинными темными волосами. Помочь ей? Нет, жизнь дороже… Бежать, бежать! Но сдвинуться с места он не мог.

Не в силах больше сдерживаться, Глеб заорал во весь голос. Тоскливо, пронзительно, безнадежно… Кто поможет ему здесь, в пустынном районе на далекой планете? И кто захочет помогать, связываться с потусторонними силами? Фигуры обернулись к нему. Лица сияли мертвенной белизной. В полумраке черты их было не различить.

– Что вам надо? Что надо вам от меня?! – прокричал Жмых, хотя и так ясно было, что нужно кладбищенским обитателям – крови, живой и свежей крови!

– Как хорошо, что ты появился, – глухо ответил мужской голос. – Я все ждал, когда ты придешь… Но так и не дождался…

– Тебе плохо, Глеб Эдуард? – участливо спросил тонкий девичий голосок. – Мы с твоим другом решили немного прогуляться… Он рассказывал мне об эстетике смерти. Показывал эти удивительные могилы. Странно здесь хоронят, не правда ли?

Не выбирая, куда присесть, Жмых кулем осел на землю.

– Что вы здесь делаете? – прохрипел он. – Гады!

– Ну, не стоит принимать это так близко к сердцу, – подходя ближе, смущенно улыбнулась Алиса. – И ругаться не надо. Я понимаю, ты, наверное, расстроился. Ты уже большой мальчик, да и мы с Лукасом совсем взрослые… Да, мы целовались. Ну и что? Еще не все потеряно, Глеб Эдуард! Выше голову!

Лукас, лицо которого прежде выражало высшую степень одухотворенности, услышав последние слова Алисы, заметно помрачнел.

– Да наплевать мне на вас, голубки! – выкрикнул Глеб. – Воркуйте, сколько хотите. Вы меня перепугали до смерти! Вы только посмотрите на себя! Жуть-то какая здесь творится! Тут же кладбище! Это ж… Это же… А город когда построили?! Это как тут за такое короткое время столько покойников набралось? А?! Кто-нибудь мне скажет из вас?! Воркуют тут… Посреди всей этой жути. Ур-р-роды!

– Хм, – озадачился Лукас, – признаться, я об этом не думал. А ведь, и правда, многовато мертвецов для планеты, которую только несколько лет назад колонизировали.

Повисла тяжелая пауза. Ее прервала Алиса.

– Фи, мальчики, ну что вы такие мрачные?

– Молчи, дура! – крикнул Глеб.

– Но-но! – поднял руку Лукас.

– Не хотел никого обидеть, – мельком взглянув в узкие щелочки зрачков лемурийца, отыграл назад Глеб. – Но, во-первых, мы на кладбище. Тут даже клоун мрачным будет. Во-вторых, мы на одном из самых больших кладбищ, которые мне в жизни доводилось видеть. В-третьих, да вы только посмотрите на этих мертвецов! Судя по их лицам, ни один из них сам по себе не подох. Вон как зубы скалят.

– Я как раз говорил Алисе, – вмешался Лукас глядя на Глеба с возмущением, – все представленные здесь, м-м-м, представители разумных галактических рас умерли не от старости, все они приняли мучительную, насильственную смерть. Это место словно предупреждает нас. Будь осторожен! Оглядывайся через плечо, если хочешь жить! Ведь смерть постоянно следует за тобой, она может прийти в любой день и час, в любом месте пространства и времени. Для смерти нет ограничений…

– Так и знал, что с этой планетой что-то не так! – Жмых сплюнул. – Похоже, до нас палачи, отряды самообороны или кто там еще пока просто не успели добраться. А как доберутся, так мало нам не покажется. Надо вооружаться, Лукас. Пупком чую – надо вооружаться. И лучше бы нам заиметь какую-нибудь тяжелую артиллерию.

– Может, все не так уж плохо, – поэт вдруг просиял, – кажется, я понял. Все трупы привезены сюда издалека. Наверное, раньше эту планету использовали для захоронения умерших не своей смертью покойников, а потом уже построили город. Кладбище, скорее всего, потом куда-нибудь перенесут.

– Планета-кладбище?! – переспросил Жмых. – Никогда не слышал о таком. Думаешь, это действительно возможно?

– Ну, конечно, возможно, – сказала Алиса, – и я даже что-то такое читала раньше. Были такие проекты. Планета-кладбище.

– Значит, эти проекты осуществились, – подтвердил Лукас. – Мы видим их реальное воплощение, и это лучшее тому подтверждение.

– Бред какой-то, – Глеб почесал в затылке, – значит из планеты-кладбища кому-то захотелось сделать рай на земле. Он взял да и сделал.

– А кладбище решил оставить, – подхватил лемуриец, – как напоминание о тщете всего сущего. Что может быть логичнее? Что может быть красочнее и красивее? Теперь у меня возникло непреодолимое желание узнать, кто этот таинственный благотворитель, и познакомиться с ним, сказать ему спасибо за столь мудрый, учащий нас жизни прожект.

– Какой еще благотворитель?! Наверное, барыга какой-нибудь имеет с этой планеты хорошие бабки. Капусту тут отмывает или еще что-нибудь в этом роде. Я тебе по опыту могу сказать. Благотворителей в природе не существует. Это все сказки для бедных. Вот, помню, грабил я одного благотворителя, про которого все говорили, что он, дескать, альтруист до мозга костей. А как попросил я его поделиться со мной его состоянием, так сразу стало видно, какой он благотворитель. Кричал благотворитель, ругался, грозил мне расправой. Благотворитель, тоже мне.

С кладбища потянуло холодным ветерком, и Глеб захлопнул рот.

– Парниковая роща, а ночью прохладно, – заметила Алиса.

– Пойдем ко мне! – предложил Лукас. – Там, в спокойной атмосфере, выпьем шампанского и все обсудим.

– Сколько можно пить! – возмутился Глеб. – У меня уже мозги отрубаются. Квасим и квасим, как синюхи унылые.

– Ты разве тоже пойдешь?… – Лукас осекся.

– Интересное кино, – нахмурился Жмых, – ты, значит, с этой кралей отправляешься пить шампанское. А я в одиночестве буду сидеть?

– Глеб Эдуард, – Алиса покачала головой, – с каких это пор я стала для тебя кралей?

– С тех пор, как целовалась тут с этим! В общем, все. Адье, увидимся, голубки. – Жмых развернулся на каблуках и зашагал прочь.

– Глеб Эдуард! – крикнул ему вслед Лукас. – Ты что, обиделся? Поверь мне, друг мой, я вовсе не хотел огорчить тебя!

– Мамбусианский хорек тебе друг, – пробормотал Глеб.

В доме было темно и пустынно.

– Свет! – проорал Глеб,. Вспыхнули яркие лампы. Жмых прошел в кухню, откупорил бутылку виски, разглядывая добродушную морду холодильника. Голографическая физиономия пялилась на него.

– Чего моргалы вылупил?! – спросил Глеб. Захотелось пойти в подвал за топором и порубить и этот холодильник к чертовой матери. Специально они, что ли, такие морды сделали?! Чтобы покупатели чаще меняли холодильники?! Глеб уже совсем было собрался взяться за топор, но потом вспомнил, как тащили они чертов холодильник, и передумал.

Виски обожгло горло, провалилось внутрь.

Неизменный порноканал в спальне окончательно доканал Глеба. Шампанское они пошли пить, как же…

Жмых отключил стереовизор и принялся метаться по помещению, ища глазами, что бы такого разорвать на части или изничтожить. В Мамбасу, впадая в подобное деструктивное настроение, он, по обыкновению, направлялся в ближайший бар и ввязывался в драку. Но в этом пустынном районе, прилегающем к кладбищу, даже подраться было не с кем. Не громить же, в самом деле, последние пристанища беззащитных мертвецов, ко всему прочему заключенных в прочные стеклянные кубы. Еще привлекут за вандализм. Вечером погромишь кладбищенские постройки, а утром гонг – отряд самообороны явился с тобой разбираться.

Глеб взмахнул руками, намереваясь вцепиться себе в шевелюру, зацепил стоявшую на столике бутылку. Она рухнула на пол, содержимое стало быстро разливаться вокруг.

«Интересно, что они там делают, – подумал Жмых, – наверное, закончили развлекаться и обсуждают, какой я жалкий обидчивый идиот. Ну, погодите же, подонки, сейчас я вам покажу».

Глеб выбежал из дома и побежал по гравийной дорожке к жилищу Лукаса. В окнах пятого строения свет горел приглушенно. Дверь была плотно закрыта, занавески на окнах задвинуты. Жмых заскрипел зубами от ярости. А лемуриецто – настоящий ловелас, времени зря не теряет. Ладно, сейчас они получат свое!

Глеб приблизился к двери и нажал на звонок. Он ожидал удара гонга, но вместо этого в доме запел соловей, выводя незатейливую попсовую мелодию мягкими трелями.

«Все перенастроил, – поразился Жмых, – да, неплохо быть хакером!».

– Никого нет дома, – ответил бархатистый голос в ночи, похожий на голос холодильника.

– Кто это? – поднял голову Глеб.

– Автоматический секретарь.

– Не дури меня, морда. Как это никого нет, когда в комнатах свет горит?

– Никого нет дома! – повторил автоматический секретарь.

– А я говорю, есть.

– Никого нет дома!

– Эй, Лукас, – заорал Жмых во все горло, – а ну вылезай, хорек, хватит прятаться! Это я, Глеб. Есть разговор. Понял?!

В доме царила тишина. Глеб прислушался и уловил медленную спокойную мелодию. Тем, кто находился внутри, не было до него никакого дела.

– Ах, так! – разъярился Глеб. – Ну, погодите же. – Он огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы ему помочь попасть в дом, и обнаружил неподалеку кусок щебня. К его удивлению, камень отлетел от стекла, не причинив ему никакого вреда. Бронированное!

Поколотив в дверь добрых минут десять, Жмых развернулся и направился к своему дому. Во время прошлого визита в подвал он заметил канистру с надписью «Горючее» и охотничьи спички. Теперь они могут пригодиться.

– Никого нет дома! – приветствовал его возвращение автоматический секретарь.

– Сейчас посмотрим, – скривился Глеб и принялся обильно поливать крыльцо и дверь горючим, прошел вдоль фасада с перевернутой канистрой, полил ударопрочное стекло и подоконник. Его лицо светилось темным торжеством, когда он чиркнул спичкой и поднес ее к разлитой лужице у двери.

Эффект превзошел все его ожидания. Вместо того чтобы воспламениться, жидкость сдетонировала с оглушительным хлопком, вся сразу. Глеб с воплем пролетел несколько метров по воздуху и приземлился в заросли кустов, проделав в них внушительную брешь.

Зато дверь распахнулась спустя мгновение. На пороге стояли ошарашенный Лукас в цветастом халате и Алиса с растрепанной прической.

– Что здесь произошло? – лемуриец обалдело оглядывался кругом. – Свет.

Перед домом зажегся прожектор, высветив изрядно пострадавшую опаленную лужайку и брешь в кустах.

– В нас что, попал метеорит? – спросила Алиса. В это мгновение в кустах послышалось шевеление.

– Кто здесь?! – Лукас нахмурился.

– Это я, я. – Из кустов с кряхтением полезло что-то черное, в оборванной, покрытой сажей одежде.

– Глеб Эдуард?! – с сомнением поинтересовался лемуриец.

– Точно, – прохрипел Глеб, – мне очень… кхе… кхе… нехорошо.

– Боже, что с тобой случилось? – Алиса подбежала поближе, помогая Жмыху выбраться на освещенное место. Пахло от разгоряченной девушки очень соблазнительно.

– Сам не знаю, – соврал он, – я всего лишь хотел сказать вам «спокойной ночи», подошел к двери, а тут как бабахнет. Ну и дальше я смутно что помню.

Он покачнулся, и Алисе пришлось подхватить его под локоть.

– Ему совсем плохо, – проговорила она, глядя на Лукаса широко открытыми глазами.

– А что здесь делает эта канистра? – с подозрением поинтересовался поэт.

– Какая… канистра? – выдавил Глеб. – Не знаю ничего ни о какой канистре.

– Мне кажется, знаешь.

– Какая еще канистра?! – прикрикнула на лемурийца Алиса. – Какой же ты черствый! Никакие ожидала от тебя!

– Но…

– Ты не проводишь меня до моего дома? – жалобным голоском попросил Глеб, – боюсь, один я не дойду…

– Конечно же, провожу, не волнуйся, милый, – Алиса провела по щеке пострадавшего, стирая следы сажи.

– Может, я сам его провожу, – начал Лукас, впрочем, без особого энтузиазма. Видно было, что поэт устал.

– Нет! – выкрикнул Глеб, и уже тише добавил: – Ты лучше оставайся здесь со своей канистрой. Она тебе дороже друга!

Алиса бросила на Лукаса красноречивый, исполненный презрения взгляд, отвернулась и повела ковыляющего, стонущего Глеба по дорожке к седьмому дому.

– Я в душ, – объявил Глеб. Алису он привел в спальню, так как с другими комнатами пока еще не освоился, а в некоторых даже ни разу не побывал. – Надо смыть копоть и гарь. Боюсь, правда, как бы мне там не стало плохо… Метеорит, похоже, попал мне прямо в голову…

– В голову?! – поразилась Алиса. – Да нет же, это, наверное, осколок отлетел… Прямого попадания метеорита ты бы, конечно, не пережил.

– Все равно, мне очень плохо. Так ты мне не поможешь?

– Помогу – в чем?

– Принять душ. Я могу поскользнуться на скользком кафеле… Голова так и кружится…

Алиса прищурилась:

– Глеб Эдуард… За кого ты меня принимаешь? Я, между прочим, девушка приличная. Давай, я подожду тебя… в спальне.

– Тоже дело, – кивнул Жмых, – но ты понимаешь, мне так хреново, что один я, наверное, могу не справиться со всеми этими ручками. Их там – миллион! И от горячей воды у меня может случиться болевой шок. Посмотри, все тело в ожогах.

– Ну, хорошо, иди в ванну без меня. А если будет совсем невмоготу – позовешь.

«Конечно, будет!» – подумал Жмых и, пока девушка не передумала, юркнул в душ. Там он сорвал с себя обгоревшие тряпки, отшвырнул их в дальний угол и включил воду на полную мощность. Обожженная кожа на лице саднила, но тело почти не пострадало – спасла одежда из натурального хлопка.

Тем временем из спальни начали раздаваться явственные стоны.

«Это еще что такое? – удивился Глеб. – Неужели Лукас посмел заявиться ко мне, да еще и пристает к Алисе в моей спальне? Что ему, своего дома мало?».

Осторожно выглянув из приоткрытой двери, Жмых заметил мелькание теней на стене. Одна тень была слишком уж волосата.

«Стереовизор, – догадался Глеб. – Он так и остался на том канале, который я смотрел прошлой ночью. Даже неудобно как-то».

Стоны усиливались. Алиса и не думала переключить канал или хотя бы приглушить звук.

«Мерзавка, – скрипнул зубами Жмых. – Я, может быть, валяюсь тут на кафеле с окровавленной головой и переломанными ногами – а она порнографические фильмы смотрит. Дрянь».

– Алиса! – по возможности слабым голосом позвал он. – Помоги мне, Алиса!

Никто не отозвался.

– Алиса! – заорал Жмых уже во всю глотку.

– Иду, иду, Глебчик, – раздался нежный голосок.

Жмых поспешно снял с крючка полотенце, перепоясался им. Не стоит подвергать испытанию стыдливость девушки. Может и убежать.

Дверь распахнулась – Алиса стояла на пороге в умопомрачительном белом кружевном белье.

«Правда, ноги у нее кривоваты, – скептически заметил внутренний голос Жмыха. – Но попка очень даже… Просто замечательная попка! И ноги не волосатые. Наверное, регулярно пользуется эпилятором».

– Тебе стало плохо, Глеб? – спросила девушка.

– Да… Очень… – во рту у Жмыха как-то сразу пересохло. – Зачем ты разделась?

– Чтобы не замочить одежду. У меня ведь длинное платье… Я потру тебе спинку. И постою за дверью – вдруг ты упадешь на пол. Тогда я позову Лукаса…

– И вы вместе ограбите мой дом, – мрачно заявил Глеб.

– Нет, тогда мы отвезем тебя в больницу!

– Не дождетесь! – решительно заявил Жмых. – Иди-ка сюда… Я обопрусь на тебя.

Алиса доверчиво шагнула в ванную комнату, Глеб резко притянул ее к себе.

– Совсем плохо? – засмущалась девушка. – У тебя канал какой-то странный включен… Там люди занимаются такими делами…

– Какими же такими?

– Странными.

– А вы с Лукасом совсем недавно занимались не такими же делами?

– Ну, это совсем другое. Лукас так поэтичен!

– Иди ко мне! – хрипло приказал Глеб, хотя ближе к нему Алиса уже быть не могла. – Я тоже поэтичен!

– Нет, ты страстен и отважен. Но все остальное – потом. Пойди, порежь рыбу. Я искупаюсь и приду.

– Какую рыбу?

– Красную. Тебе надо подкрепиться. Да и я проголодалась.

«Искупаться – это дело», – подумал Жмых, вспомнив о Лукасе. Как-то нехорошо обнимать женщину, которую час назад ласкал кто-то другой.

Время перевалило за полночь, когда Жмых поднялся с дивана, нетвердой походкой подошел к столу и соорудил себе большой бутерброд: тонкий ломтик хлеба, приличный слой настоящего сливочного масла на нем, кусок семги сверху, ломтик лимона, а поверх лимона – горка черной икры.

– Тебе бутерброд сделать? – спросил Глеб у Алисы.

– Нет, – мурлыкнула полуодетая девушка. – Мне и так хорошо.

– Спасибо тебе, – опустив глаза, заявил Жмых.

– Что ты, не стоит благодарности. Я тоже получила удовольствие. Ты очень милый.

– Да я не о том. Ты заказала всю эту рыбу, икру, шампанское. Настоящее французское, говоришь?

– Да. С Земли. Восемьсот рублей за бутылку…

– Ничего себе… Такие расходы! Зачем? Неужели я тебе так понравился?

– Тебе жалко денег? – нахмурилась Алиса. – Мне кажется, к нашему первому вечеру подходило только настоящее французское шампанское!

– Правда, – глупо улыбнулся Жмых. – Ты замечательная девушка. Тем более заказывала все за свои… Это так непривычно…

– За свои? Что ты, Глеб Эдуард! Я заказывала еду за твой счет. Мы же в твоем доме. Так что кредит оформлен на твое имя.

Надкушенный бутерброд замер на половине пути ко рту Глеба.

– Стало быть, расплачиваться придется мне? Лукас небось не покупал французское шампанское! – ревниво заметил Жмых.

– Да, твой приятель очень поэтичен, но жадноват. Он ограничился местными сортами. Зато заказал десятилитровую бочку. И мы искупались в шампанском. Зарядили его в душевую установку и купались, купались… Облизывали друг друга.

Глеб густо покраснел. Как сказал тот таргариец в отеле? Шлендра? И правда, настоящая шлендра… Да еще и кривоногая! Ну, ладно, впредь надо быть умнее.

– Я спать хочу, – выдавил из себя Жмых. – Ты останешься у меня?

– Останусь? Нет, что ты… Да и тебе спать не придется. Я слышу, кто-то уже возится у двери. Наверное, это Лукас и Факир.

– Лукас и Факир? – переспросил Глеб, судорожно вспоминая, где его верный «лузер». По всей видимости, пистолет он потерял… – То ли на первом этаже, то ли в спальне… Что же делать?

– Да, я позвала их к нам. Сейчас поедем в казино. На остров. Будем играть, есть, пить и веселиться до Утра!

– Не наелась еще, – буркнул Жмых сквозь зубы. – А ты не боишься, что Лукас нас прирежет? Да и Факир не питает ко мне особо теплых чувств!

– Что ты! Лукас тебя очень любит. И Факир тоже замечательный человек! Смелый, решительный…

– И к тому же негр, – добавил Жмых. – Тебе не кажется, что он чем-то похож на рангуна?

– Все гуманоидные расы похожи, – ответила девушка.

Внизу раздался звон гонга. Глеб поискал глазами какое-нибудь достойное оружие, не нашел ничего приличного, кроме ножа, которым разделывал рыбу, сжал его в кулаке и пошел вниз.

– Кто? – хрипло спросил он из-за двери.

– Два каких-то субъекта, – ответила входная дверь. Лицо двери чем-то напоминало лицо Алисы.

«Дом шпионит за мной, – с содроганием подумал Жмых. – Дверь пытается прикинуться моей девушкой. Скоро еще холодильник начнет со мной заигрывать… Может, и тот, погибший, пытался предпринять что-то в этом роде? А я просто не понял тонких движений его механической души?»

– Они утверждают, что являются вашими друзьями, – продолжила дверь. – Один из них десять минут пробовал разные коды доступа. Но вы, хозяин, придумали очень хорошие пароли. Он их не раскусил, как ни старался.

– Оружие у них есть? – спросил Глеб.

– В руках – нет, – доложила дверь.

– Открывай!

Дверь распахнулась. На пороге топтались Лукас и Факир. Позади них в черном небе горели яркие звезды.

– Спишь, что ли? – буркнул Факир.

– Не совсем, – уклончиво ответил Глеб.

– Алиса у тебя?

– Да. В ее номере сломался душ, она попросилась искупаться. Правда, шампанского у меня не было, но, как оказалось, и простая вода смывает грязь неплохо.

Жмых пристально посмотрел на Лукаса. Тот опустил глаза. Не иначе, в голове его крутились те же самые мысли, что у Глеба некоторое время назад.

– Едем в казино? Накажем каких-нибудь лохов в покер? – спросил Факир и подмигнул.

– Надо заказать такси, – проворчал Глеб. – А я и так попал сегодня на пару кусков…

– У меня катер, – хмыкнул Факир. – Что касается денег, хочешь сохранить их – не связывайся с женщинами…

Алиса спустилась вниз все в том же белом платье – порядком замызганном. На нем были и пятна от шампанского, и чешуйки от рыбы… Впрочем, в полутьме казино все эти мелочи никто не заметит. А фасон у платья был очень даже подходящий для вечернего променада.

– Оружие брать? – спросил Глеб.

– Если подался в пацифисты или хочешь сдохнуть, что в иной ситуации одно и то же, – не бери, – фыркнул Факир. – Но учти, я твою шкуру прикрывать не стану. У меня будут задачи поважнее.

– Какие именно?

– Как какие? Прикрывать свою шкуру.

– Обидно, потому что я где-то потерял свой пистолет, – угрюмо сообщил Жмых. – Мы тут пили, пили…

– И опять пили, – подхватил Факир, – и ты посеял пушку. Ну ты даешь! Пушку всегда держи при себе. Особенно когда пьешь. В кобуре или за поясом. Только лучше сзади, а не спереди. А то отстрелишь себе что-нибудь и будешь потом ходить с расстроенным выражением на лице до глубокой старости, когда это что-нибудь тебе уже будет не нужно.

– Вот он, – Лукас протянул Глебу пистолет. – Нашел на лужайке перед домом. Когда бродил под звездами и размышлял о превратностях судьбы.

– Ты настоящий друг, – проникновенно проговорил Глеб, взял пистолет и положил на столик нож для разделки рыбы, который он прежде прятал за спиной. – Мог бы пойти и пристрелить меня, но не стал этого делать!

– Я собирался, – опустил глаза Лукас. – Но потом решил, что женщины не стоят этого. Я всего лишь написал поэму о коварстве и любви. Небольшую, в тридцать строф. Прочту вам ее на досуге.

– А сейчас – в катер, – бросил Факир. – До острова полчаса лету на полной скорости.

– В катер, в катер! – Алиса захлопала в ладоши и побежала к катеру первой.

– Ты это… – чернокожий остановил ее жестом. – В общем, Лысый просил передать… Ты не думай, это не моя воля. Но, в общем, в казино тебе лучше сегодня не соваться.

– Что такое?! – Алиса надула губки и выпялила глаза на Факира. – Это еще почему?

– Тут такое дело, – замялся Факир, – там, возможно, сегодня будет не очень спокойно. Вдруг пальба начнется, ну и…

– На такой случай у меня есть вот это, – девушка легким движением руки приподняла подол платья и продемонстрировала маленький пистолетик в кобуре, закрепленной высоко над коленом.

– Да, это впечатляет, – кивнул Факир, – но ты же знаешь, Алиса, если Лысый сказал «нет» – значит, нет. Будь моя воля, я бы, конечно…

– Ах, так, – рассердилась девушка, – ну и пожалуйста! – Она резко развернулась и убежала в глубь дома.

– Тем лучше! – сказал Глеб. – Она уже успела мне порядком надоесть. Только как же покер?

– Я пошутил насчет покера. Ты что, забыл – у нас разборка с рангунами…

– А эта шлендра еще хотела за нами увязаться, – пробормотал Глеб. – Совсем крышу сорвало…

Лукас воззрился на Жмыха так свирепо, что тот невольно сжал пистолет покрепче и сделал шаг назад.

– Чего тебе?! Не слышал, что сказал Лысый?! Ее с собой не брать.

– Как ты смеешь обзывать прекрасную девушку такими оскорбительными словами? – гневно начал лемуриец. Факир положил ему руку на плечо:

– Не стоит ссориться, бравые парни. Ох-х!! Через мгновение негр уже лежал на полу, а Лукас выкручивал ему запястье, и непременно сломал бы, если бы Глеб не поспешил Факиру на помощь и не оторвал от него разъяренного лемурийца. Вместе они оттащили Лукаса в ванную и, связав парой банных полотенец, оставили остывать.

Пришлось переждать несколько минут, пока поэт придет в себя, перестанет рваться, брызгать слюной и вращать налитыми кровью глазами.

Еще через десять минут троица направилась к оставленному на улице катеру.

– Не скучай тут! – крикнул Глеб девушке. – Я скоро вернусь!

Она ничего не ответила. Наверное, продолжала дуться.

Катер у Факира оказался открытым. Эдакое полукруглое блюдце-кабриолет. Четыре удобных сиденья, высокие борта – и никакой крыши над головой.

Переднее сиденье осталось пустым. Глеб и Лукас уселись позади. Катер резко взмыл в воздух и понесся над ночным, сияющим разноцветными огнями городом. Хорошо просматривалось с высоты огромное кладбище с тускло мерцающими стеклянными саркофагами.

– Райончик вы выбрали, – усмехнулся Факир, кивая на кладбище.

– Зато тихо, – миролюбиво ответил Жмых, хотя Днем раньше думал о выборе Лукаса с большим скептицизмом. – Что за странный обычай хоронить покойников в стекле?

– На каждой планете свои порядки. А что, очень даже интересно – подойти, посмотреть, поразмыслить… Многие тела очень даже неплохо сохраняются…

– Ну, ладно… Кто-то и мумии родственников дома держит – это ясно. А подсветка зачем?

– Да чтоб ночью видно было, – объяснил Факир, поражаясь, видимо, несообразительности Глеба.

– Нуда, конечно… Действительно, ночами здесь темно. Луны нет. Только зачем ночью на них смотреть? Тоже обычай такой?

– Близкие покойных, как правило, ведут ночной образ жизни, – встрял в беседу Лукас. – Вот все и сделано для их удобства.

– Понятно, – кивнул Глеб. – Что-то планета эта нравится мне все меньше… А в стеклянный ящик я вообще не хочу.

– Кто хочет? – хохотнул Факир. – Но рано или поздно придется. В стекло. В назидание потомкам, так сказать… И хорошо еще, если здесь оставят. А то некоторых покупают музеи…

– Какие музеи? – волосы на голове Глеба зашевелились.

– Разные… Сюда, на Дроэдем, приезжают очень значительные персоны. Не тебе и не мне чета. Маньяки, убийцы, главари мафии целых планет… Лысый – это что, мелкая сошка… Лысый уже восьмой смотрящий здесь. Знаешь, сколько народу до него положили, всего-то за два года?

– А и не скажешь, что тут бандитское место… Люди спокойно гуляют, – кивнул Жмых на празднично одетую толпу – катер как раз пролетал над набережной.

– Так ведь потому и спокойно, что беспредела нет. Война временно прекращена. Все присматриваются, прислушиваются… Нуда поймешь скоро. Сейчас в казино прилетим – много интересного там увидишь. Гляди-ка, а вон кто-то летит нам навстречу.

Впереди, подсвеченный сигнальными огнями, невысоко над землей летел темный в вечернем полумраке катер. Внезапно послышался тихий хлопок, из толпы со свистом вылетел сияющий шар и устремился вверх. Еще секунду ничего не происходило, потом раздался оглушительный взрыв, и катер разметало по окрестностям пылающими ошметками. На головы гуляющих посыпался огненный дождь. Большинство из них кинулось врассыпную, другие попадали на землю, закрывая голову руками.

Факир резко повернул штурвал, и катер понесся над темными волнами океана.

– Что это было?! – свистящим шепотом поинтересовался Жмых.

– Пес его знает, – ответил Факир. Настроение у него после этого происшествия сразу же упало.

– Спокойный город, говоришь. Никто не беспредельничает. А это как называется?!

– Да успокойся ты! Почем я знаю, что это было. Может, какой-нибудь рангун балует. А может, и кто из наших. Знаешь, сколько раз уже перемирие нарушалось? И всякий раз Лысому таких трудов стоит навести порядок. Вообще говоря, я ему не завидую. Ты хоть представляешь, что он для нас делает?

– И что он для нас делает?

– Да если бы не он, – Факир обернулся к Глебу, на миг оторвавшись от панели управления, – тут бы давно начался передел собственности и сфер влияния. Знаешь, что это значит? Это значит, – продолжил он, не дожидаясь ответа, – что на Дроэдеме была бы настоящая война, и тут бы столько косков полегло, сколько тебе и не снилось. И не в пример больше, чем сейчас гибнет по собственной глупости.

– А ведь тот тип мог и в наш катер выстрелить, – задумчиво проговорил Лукас. – Он, кажется, не выбирал, в кого стрелять.

– Ну, не думаю, что так уж наобум стрелял… Опознавательные сигналы есть у каждого катера… Сдается мне, кто-то больше меня насолил ближнему своему… – Негр хохотнул. – А вообще, тут очень многие надеются развязать войну. Кое-кому это даже выгодно.

– Кому? – спросил Глеб.

– Ты сам как считаешь?! Думаешь, Лысый всех под свое крыло берет? Или этот, что у рангунов главный, Стира? Нет, они бойцов тщательно отбирают. Чтобы все кадры были опытные и могли принести пользу группе. Ясно? А коски и просто лихие людишки сюда все летят и летят со всей Галактики. Будто тут медом намазано. Иных, кто к делу совсем не пригоден и не желает под бугром жить, удается сразу пристукнуть, но есть и такие, кто на дно ляжет, затаится и ждет своего часа, пока ему представится такая возможность – стравить рангунов и людей. Хапнуть побольше в мутной воде и отвалить. Понял?

– А отряды самообороны чем заняты? – спросил Глеб.

– Да что отряды самообороны, – Факир махнул рукой, – так, одно название. Ты их видел?! Сонное царство. Нет. Реальная власть в городе – это Лысый и Стира. И. вам, ребятки, очень сильно повезло, что вы к ним попали. А не попали бы, были бы вы сейчас у нас на крючке. И искали бы вас наши, чтобы пришить при первом удобном случае.

– Слушай, Факир, – сощурился Глеб, – ты уже про кладбище кое-что рассказывал…

– Про кладбище? Да, это ты вовремя вспомнил, – опять захохотал негр.

– Ну да… Что музеи покойников здесь покупают…

– Нет, ну не всех, конечно. Ты, скажем, кому нужен? Или даже я? Вот Лысого, может, и купят… Он у себя на родине, у Дзеты Змееносца, пять банков ограбил за три месяца. Десять лимонов снял.

– Что-то не слыхал я о таком авторитете – Дзете Змееносце, – протянул Жмых. – Или он, типа, фраер богатый? Но погоняло у него вполне подходящее, да…

Факир на мгновение опешил, за него ответил Лукас:

– Глеб Эдуард, Дзета Змееносца – звезда. Около нее существует процветающая колония.

– Дзета Змееносца – звезда? – хмыкнул Глеб в крайнем изумлении. – Никогда прежде не слышал… Для звезды тоже странноватое имя, я бы сказал… Ее не в честь коска назвали, нет?

– Змееносец – древнее созвездие! – в негодовании воскликнул лемуриец. – Земное созвездие, заметь! А дзета – буква греческого алфавита! Ваши звезды в созвездиях так и обозначают: буквой, заменяющей порядковый номер, и названием созвездия: Эпсилон Эридана, Альфа Спики… Понял?

– Ну, допустим, – смущенно ответил Глеб. – Учил в школе, да забыл… Я астрономией как-то не очень увлекался. Но вы меня задурить не пытайтесь! Я насчет кладбища и стеклянных гробов! Откуда там столько покойников?!

– Откуда же мне знать? – откликнулся Факир. – Я там и был-то всего пару раз – если не считать тех разов, когда мимо пролетал. На похоронах Одноглазого Да Бобби-попрыгунчика. А хоронят покойников на этом кладбище эти самые кусачие мухи, как я их называю, – отряды самообороны. У них целое здание на южной окраине города, похожее на заводик по производству ядохимикатов. Видел я, как покойников туда Доставляли, а потом выгружали по конвейеру стеклянные кубы, в которые этих жмуриков запечатывали. Такой вот у них закон хоронить мертвецов. Что-то там с экологией связано. И этот закон непреложный, который соблюдать надо. Потому что нарушать его и выгоды-то особой нет. Все похороны – на казенный счет.

– Странный закон, – заметил Лукас.

– Да уж не страннее, чем на печах с покойниками закусь поминальную готовить, как это у вас делают, – неожиданно вступился за местные порядки Жмых. – Хотя, и правда, несколько любопытно…

– Меньше знаешь – крепче спишь, – сказал Факир. – Хватит о кладбище думать. Лучше пораскинуть мозгами, как там не оказаться самим. Подлетаем.

Огромный белый дворец возвышался над морем на добрую сотню метров, издалека напоминая неприступную крепость. Его плоская крыша представляла собой идеальную посадочную площадку. На крыше толпились люди, явно чего-то ожидая.

– Не шмальнут по нам? – поинтересовался Глеб. – Не хотелось бы откинуть копыта в таком молодом возрасте.

– Не боись, Жмых, это свои, – ответил Факир, – рангуны с воды будут высаживаться. Такой уговор был. Крыша наша – первый этаж ихний. Это чтобы без драки все прошло.

– Очень разумно придумано, – отметил Лукас.

– Без драки? – переспросил Глеб. – Ты же сказал, рангунов мочить будем.

– Раньше времени и без команды бугра никого мочить не будем. И потом – кто бугров знает, может, еще договоримся с рангунами и никого мочить не придется. Вполне возможно, что Стира на нашу предъяву правильно отреагирует, сольет своих, как в прошлый раз, – и привет. Бах, бах. И разъехались.

– Бах, бах. И разъехались? – переспросил Лукас.

– Ну, скажет Стира, мол, прав ты, Лысый, без базара, а мои рангуны были не правы. Бери вот этих троих, которые закон наш нарушили. Ну, эти трое, конечно, сразу в бутылку полезут. Но мы их тут же порешим. И рангуны помогут.

– Ах, вот как, ясно, – кивнул Лукас.

– Но ты особо не обольщайся, – Факир покосился на лемурийца, – так на моей памяти всего два раза было, а в третий раз может и не прокапать. Вот скажет Стира, что для него предъява Лысого веса не имеет, и порешат нас всем скопом. Втыкаешь?

– Да, – кивнул Лукас.

– До чего же рангуны наглые ублюдки! – выдохнул Глеб.

Факир одобрительно хмыкнул.

– Почему ты обвиняешь рангунов? – поинтересовался лемуриец.

– Потому! – насупился Глеб. – Они всегда во всем виноваты. Все плохое из-за этих сволочей лохматых происходит. Если где-то какой-то беспредел случился – значит, все, значит, ищи рангуна.

– Точно, – отозвался Факир. – Ну, всё, прибыли.

Катер опустился на крышу. Его обступили личности весьма мрачного вида. Негр выпрыгнул на пластик первым.

– Здорово, пацаны!

– Привет, Факир. Как сам?

Жмыха и Лукаса все игнорировали – не задевали, но и здороваться не спешили.

А Факир скалил белые зубы и кричал во все горло:

– Привет, Гнутый! Здорово, Бобер! А Шмыга где? Нет? Значит, сдается мне, это Шмыгу сбили сейчас над набережной… Чей-то катер файерболом достали, из толпы… Только ошметки во все стороны полетели. Ну, почем я знаю, живой или нет… Мы дальше полетели. Чем бы я ему помог? Самим под файербол подставляться?! Ну его. Но, сдается мне, отбегал Шмыга, оттрубил свое в этом мире. Пора в стеклянный ящик…

Лысый, стоял в дальнем углу крыши, поодаль от Посадочной площадки, в окружении плечистых телохранителей. Заметив, что Жмых смотрит на него, бугор поманил Глеба пальцем.

– Эх, чего-то ему надо, – помрачнел Жмых. – Пошли, что ли, со мной, Лукас! Ты после драки как себя чувствуешь – нормально?

– Терпимо, – сквозь зубы процедил лемуриец.

– Так пошли. Может, опять драться придется…

– Пожалуй, я лучше тут постою. Боюсь, меня что-нибудь разозлит, и я неправильно отреагирую.

– Хм, пожалуй ты прав. Ладно, пойду один.

Жмых направился к Лысому. Телохранители расступились – некоторые из них держали руки в пиджачных карманах, пальцы их явно лежали на спусковых крючках.

Лысый улыбнулся Глебу, как старому знакомому, которого не видел много лет.

– Шустрый ты парень, Жмых…

– Есть немного…

– И даже не немного, а, пожалуй что, слишком шустрый… Наслышан, наслышан, как ты пиджачок свой вернул. Нужен он тебе был очень, наверное, – тут такие пиджаки по пять рублей, и цвет любой на выбор…

– Он был мне дорог как память.

– Память, значит. Занятно. А теперь вот рангуны мне предъяву кидают – напал, мол, такой-то и такой-то на их человечка, на их территории. А кто такой этот человечек, который теперь на рангунов работает, – даже мои ребята не знают. Может, киллер со стажем или авторитет из окраинного мира… Что скажешь?

– Доктор он. Из больницы в Мамбасу. На наркотиках чуть не погорел. Сбежал. Сюда подался. Слить меня собираешься, да, Лысый?! – Жмых сглотнул.

– Кого интересует, друг мой, погорел он, не погорел? Здесь мы все чисты перед законом, – ответил Лысый, игнорируя последний вопрос.

– Слить меня хочешь? – повторил Жмых.

Бугор вздохнул, смерил его полным усталости взглядом.

– Ладно, не гоношись. Стой спокойно и молчи, когда о тебе разговор пойдет. Я своих людей не сливаю. Не то что ты мне очень дорог – репутацией дорожу. Так что за пушку не хватайся – а то свои же поло-дат. Усек?

– Хорошо, – кивнул Жмых, хотя хорошего тут было мало.

Ситуация нравилась ему все меньше. Интуиция подсказывала, что бугор скорее сольет парочку своих людей, чем будет устраивать пальбу и воевать с рангунами.

– Понятливый мальчик. На, возьми!

Лысый протянул Глебу красивый вороненый пистолет.

– С чего такая щедрость? – удивился Жмых. – Засвеченная пушка, что ли? Хочешь меня копам сдать?

– Здесь нет копов, дурачок. Я хочу поручить тебе важное задание. Если начнется шум – пальнешь из этой штуки в рангуна… Ну, по ходу базара ты поймешь, в какого.

– Да я не киллер вовсе, – нахмурился Глеб.

– Это не пистолет, а парализатор, – объяснил Лысый.

– Что-то я не совсем понимаю…

– А тебе понимать и не надо. Ты делай, что говорят. Ладно, свободен, – буркнул Лысый. – Пока свободен.

Жмых кивнул, сунул подаренный парализатор за пояс, вернулся к Лукасу Тот стоял на самом краю крыши, разглядывая пейзаж с самым безмятежным видом. На крышу садились катера. По воде к казино подъезжали моторные лодки и роскошные яхты, набитые рангунами под завязку.

– Так, вроде все собрались, спускаемся в большой зал! – крикнул Лысый. – Без моей команды не шмалять. Кто рыпнется – свои положат. Вы меня знаете. Всей толпой они направились вниз по лестнице. Большой зал оказался не просто большим, а по-настоящему огромным – половина поля для проведения Больших межгалактических игр, не меньше. И рангунов в нем отиралось видимо-невидимо. Сотни полторы, а то и две. Людей было куда меньше – шестьдесят, максимум семьдесят.

– Что-то расклад меня не веселит, – прошептал Глеб, оказавшись снова рядом с Факиром.

– Не дрейфь, Жмых. Врукопашную с этими гориллами никто не полезет. А волынщики у нас лучше ихних. Враз всех пошмаляют.

Глеб погладил рукоять парализатора. Интересно, что замышляет Лысый? В кого надо стрелять и когда?

Люди столпились в одном конце зала, рангуны – в другом.

Лысый вышел вперед, пожевывая незажженную сигару. Могучий рангун, с которым Глеб уже успел познакомиться, вальяжной походкой бывалого каторжника выкатился навстречу бугру.

– Я тебя внимательно слушаю, – нараспев проговорил он, растягивая слова, и ухмыльнулся. Толпа за его спиной одобрительно зашумела.

– Слушай наши предъявы, Стира, – преувеличенно тихо заговорил Лысый. – Твои рангуны сожгли дом на нашей половине города и перебили всех его обитателей. Это раз. Твои рангуны ограбили ювелирный магазин – причем взяли не только кассу, но и весь товар, дочиста. Так мы не договаривались. Хозяин магазина, честный фраер, платил мне за охрану. Твои рангуны меня подставили. Ну и Мишку Косого замочил твой Рбуцердук, из гранатомета, когда тот мирно прогуливался со своей цыпочкой по бульвару. В таком раскладе ему даже бронежилет не помог. И от цыпочки только ошметки остались, да… А кто сбил Катер Шмыги, мы еще даже не знаем – но, думаю, тема для разговора и по этому пункту нашей культур-мультурной программы будет.

– Пустая предъява? – насупился рангун. – Или есть что пощупать, что посмотреть, кого послушать?

– Была бы пустая – я б с тобой базар не вел. Мы не в суде, Стира. Люди говорят – я слушаю.

– Ладно, тогда слушай ответную предъяву. Твои люди остановили на моей половине города инкассаторскую машину. Сейф открыть не смогли, но охранников избили – моих парней покалечили. Это не беспредел, по-твоему?

– Люди избили рангунов? – сощурился Лысый. – Не смеши козявок в моем большом носу.

– Что оставалось делать моим ребятам, когда машину у них на глазах изрешетили из крупнокалиберных пулеметов? Пришлось терпилами выступить.

– Это было предупреждение, – объявил Лысый после недолгих раздумий. – Мы никого не убили, денег не взяли. Так что ты не должен быть в претензии.

Стира насупился.

– А я в претензии. И парни мои в претензии. А еще новичок из ваших напал на моего человека.

– Ну? – переспросил Лысый.

– Да, человека, – подтвердил главарь рангунов. – Он работает на меня. Твой малый, борзанутый по самые гланды, избил его. Да еще пушкой тыкал мне в лицо. Это не законная предъява?

– Но доктор Кротов из Мамбасу остался жив? – продемонстрировал осведомленность Лысый, довольный произведенным эффектом – лицо у главаря рангунов заметно вытянулось. – Тебя мой новичок не знал, Стира. Иначе не стал бы размахивать пушкой. Он – правильный коск, бугров уважает. А что ты сам бегаешь на разборки вместо своих рангунов – тут я не виноват…

Толпа за спиной Лысого одобрительно загудела. Послышались издевательские смешки.

– У меня предложение – я сдаю тебе Рбуцердука, а ты мне сдаешь этого наглого. Как там его кличут – погоняло у него сложное такое – Грушедавилка, что ли?

– Соковыжималка, – осклабился Лысый. – Рбуцердука накажи сам – не люблю я кровавых сцен, да и мир, пусть и худой, мне куда дороже Мишки Косого. Но заплатить придется – пятьсот тысяч, думаю, будет в самый раз. Плюс двойная цена награбленного в нашем магазине. Ну и за дом – отдай мне квартал у реки с вашей стороны. Людей все больше, им нужно где-то селиться… К тому же там чудесная аптека, два винных магазинчика… Такое вот предложение у меня.

– Что ж, – Стира нахмурился, – сдается мне, базар у нас совсем не дельный выходит. Давай так, триста тысяч наличными и вот этого наглого, – он ткнул указательным пальцем в Глеба, – в расход.

– А как насчет квартала? – поинтересовался Лысый.

– Нет, квартал я тебе не отдам. В этом квартале наши рангуны живут. Что я их, переселять буду?

Глеб стоял словно пораженный громом и слушал, как главари торгуются. С ним вопрос, кажется, уже решился. Он попятился, но уперся в стоящих за его спиной бандитов. Те подтолкнули его поближе к центру. После того как он стал разменной монетой в деле обретения худого мира, внимания на него обращали гораздо больше.

– Пять килограммов палладия, – перечислял рангун, – двадцать граммов осмия, сто штук многокаратных бруликов, триста тысяч рублей наличными.

– Волки позорные! – заорал Жмых, выхватывая парализатор. – А ну, Лысый, отойди в сторону! Слить меня захотел?! Да? Слить?! Ну, елки зеленые, я вам этого так не оставлю!

– Да ты чего, Глеб, никто тебя сливать не собирается, – попытался уладить ситуацию Факир, – ты чего на бугра попер?! Совсем разум потерял.

– Стоять! – прикрикнул на него Глеб и для убедительности ударил чернокожего рукояткой парализатора в лоб.

Толпа шатнулась к Жмыху, десятки рук собирались его схватить. Только памятуя о приказах бугров, коски не доставали оружие. Боялись, что положат свои же…

Глеб закричал диким голосом и несколько раз выстрелил в пол. Один из паралитических зарядов угодил в металлическую пластину и отрикошетил Стире в грудь. Рангун открыл рот в попытке закричать, дернулся всем телом, вскинул лапы и стал заваливаться на спину. Стиру подхватили рангуны.

– Ты что, гнида, делаешь! Бей гада! – послышались истерические крики лишившихся бугра лохматых бандитов.

Глеб попятился, но путь к отступлению ему преграждали люди.

– Я не хотел, – проговорил он, – вы сами.

– Ты – покойник! – выдавил Лысый, глядя на него исподлобья. В этот момент у главаря людей был такой вид, словно он собирается удавить Жмыха голыми руками. Глаза налились кровью, ноздри широкого носа раздувались.

– Ах, как страшно! – констатировал Глеб, поднял парализатор и нажал на курок. Лысого отбросило на несколько шагов, он врезался в толпу и остался лежать на пластиковом полу, разбросав руки и ноги и уставившись в потолок бессмысленным взглядом.

– Лукас! – крикнул Жмых.

Лемурийца нигде не было видно. Из толпы рангунов кто-то выстрелил в Глеба – и промахнулся. Пуля попала в человека. Тот рухнул, обливаясь кровью.

– Наших мочат!

Жмых упал на пол, закрыв голову руками. В тот же миг зал вздрогнул – начался такой грохот, что Глеб едва не оглох. И люди, и рангуны, как по команде, выхватили оружие и открыли огонь. Лишившееся главарей преступное сообщество Дроэдема потеряло голову. Худой мир в одночасье обратился в кровопролитную войну.

Кто– то швырнул несколько дымовых гранат, от которых помещение быстро стало заполняться вонючим, едким дымом. Несмотря на плохую видимость, первые ряды бойцов буквально смело пулевым штормом. Остальные заняли оборонительную позицию, переворачивая столы и стулья, и принялись палить по врагам.

Часть людей и рангунов успели выбраться из зала. Они кашляли. Из глаз градом лились слезы. В коридоре и на лестнице шел бой – свистели пули, рвались гранаты.

Потеряв во всеобщем хаосе, свисте, грохоте и дыму ориентацию в пространстве, Жмых полз куда-то по-пластунски. Приподнял голову и увидел, что ползет к рангунам. Хотел развернуться, но понял, что свои его прикончат еще скорее. Разумнее всего в этой ситуации было притвориться мертвым. Что он и сделал. Упал лицом вниз и не шевелился. Так он лежал до тех пор, пока какая-то сволочь в сапогах не наступила ему на руку кованым каблуком. Глеб вскрикнул и хватил негодяя кулаком между ног. Поскольку хитрость его открылась, он вскочил, сжал горло бандита стальным захватом и, прикрываясь им как щитом, побрел к двери. Тело несчастного приняло в себя не меньше пятидесяти пуль и паралитических зарядов, пока они добрались до двери. Поначалу он дергался и стонал, потом затих. В коридоре Жмых отбросил труп и помчался по лестнице вверх. За ним сразу же началась погоня. Кто-то не очень меткий стрелял ему в спину – две пули впечатались в стену, а одна модернизированная разрывная взорвалась на ступенях, разбросав снопы голубых искр. Глебу и в этот раз повезло – ни одна из ядовитых искр до него не долетела.

На следующей лестничной площадке он наткнулся на убитого рангуна. В лапе мертвец сжимал гранатомет. Жмых схватил оружие, убедился, что гранатомет заряжен, дослал патрон и присел на колено, ожидая преследователей. Они не замедлили появиться. Один из телохранителей Лысого – самый здоровый, с красным, мокрым от пота лицом и горящими безумным огнем глазами, и несколько косков-людей, все вооруженные длинноствольными пистолетами. Они выбежали из-за поворота лестницы и хотели было ринуться вверх по ступенькам, но увидели Глеба. Один из них вскинул пистолет, и в следующее мгновение Жмых нажал на курок. Взрывной волной останки бедолаг разбросало по ступеням. Отбросив гранатомет, Глеб перехватил пистолет и ринулся наверх – на крышу. Там можно взять какой-нибудь катер и убраться отсюда. Его немного беспокоило отсутствие лемурийца, но он считал, что в подобной ситуации каждый сам за себя.

«Да и Алисе будет проще определиться с выбором, если поэта грохнут, – подумал Жмых и рассмеялся, – не придется мучиться бедняжке».

Лукас обнаружился на крыше. Он сидел в одном из катеров с открытой дверцей.

– Скорее сюда! – крикнул поэт. Жмых запрыгнул в катер, и они взлетели.

– Так и знал, что с тобой все будет в порядке, – лемуриец посмотрел на Глеба и улыбнулся.

– Ты меня ждал? – поразился Жмых.

– Да, – ответил Лукас, – мы ведь друзья, не так ли.

– Хм… Ты меня потряс. – Глеб задумался. – Знаешь, что я думаю? – сказал он спустя несколько минут. – Думаю, теперь мы и правда друзья. – Он поглядел в задний иллюминатор – над величественным дворцом казино поднимался в синее небо черный дым. – Ну и кашу мы заварили, дружище!

– Война будет? – спросил Лукас.

– Пожалуй, да. Но есть и плюсы.

– Какие?

– Мы теперь вне закона, Лукас. Мы можем спокойно грабить простых обывателей, и нам за это ничего не будет. Точнее, нам уже все равно… Это несколько сглаживает ту неприятность, что нас в любой момент могут пристрелить. Причем как люди, так и рангуны.