115

Странные дела происходили в постели с красавицей Середой. С одной стороны, она имела прекрасные формы и отзывалась на каждое прикосновение Мартина, однако он все больше понимал, о чем говорил Рони.

Раньше Мартин совсем не понимал молодого напарника, полагая, что причиной невнятного рассказа о любовном свидании является бестолковость Рони, но теперь он был с ним полностью солидарен. Мартин ловил себя на ощущении, что он одновременно находился в постели с Середой и в то же время оказывался в неведомом крае, будто совершая прыжки на тысячи миль. Там и солнце светило иначе, и воздух был другим, и деревья.

– Тебе хорошо со мной, Мартин? – спросила Середа, прерывисто дыша, и Мартин вернулся «в здесь и сейчас».

– О, да, мне очень хорошо, – ответил он, совсем не узнавая собственного голоса. Его сознание будто сузилось, и он теперь слышал только дыхание Середы, видел локоны ее волос, губы и глаза, взгляд которых пьянил.

– В твоей жизни теперь только я, Мартин… В твоей жизни только я… В твоей короткой жизни…

«Пора», – пронеслось в голове Мартина, он выхватил из-под перины приготовленный деревянный шип и уколол Середу в ягодицу.

Она взревела, словно раненый зверь, и взлетела к потолку, разрывая кружевные балдахины. Мартин видел ее в странном обличье, как будто это была не прекрасная женщина, разгоряченная любовью, а какое-то жуткое существо, напоминавшее сплюснутого червя. Этот червь трепетал краями тонких плавников-ресничек и щелкал отточенными жалами.

В обрывках кружевного шелка Середа упала рядом с Мартином и вдруг расхохоталась, заходясь все сильнее, пока не стала хрипло и натужно кашлять.

Наконец она справилась с приступом, поднялась с кровати и, накинув халат, зло посмотрела на Мартина.

– А ты умеешь действовать жестко, Мартин, – сказала она.

– Я просто… – развел руками Мартин. – Я не предполагал, что это подействует на тебя так сильно.

– Я не понимаю тебя, но это уже неважно. Пришел миг расплаты.

– Со мной? – спросил Мартин, садясь в кровати и чувствуя себя беззащитным.

– Не с тобой, но – тобой.

После этих слов перина под Мартином разверзлась, кровать будто переломилась надвое, и он сорвался в холодную бездну и полетел вниз так быстро, что стало закладывать уши.

Вдруг чья-то крепкая рука остановила его падение, и Мартин стал раскачиваться между сырыми стенами ямы, чувствуя внизу некую непреодолимо влекущую к себе силу.

– Кто здесь?! – крикнул он.

– Друзья, Мартин… – отозвался невидимый в темноте спаситель, поудобнее перехватывая руку спасенного.

– Густав?..

– Он самый. Держишься за меня крепко?

– Да, крепко!.. А ты-то как ухитряешься держаться?!

– Я хорошо закрепился – давно тебя жду. Сейчас раскачаю и подброшу в нору.

– Какую нору?

– Лисью. Как влетишь – растопырь руки и ноги, чтобы не вынесло.

– Хорошо!.. – сказал Мартин, но, видимо, не заметил тот момент, когда влетел в лисью нору, поэтому зачерпнул полный рот глины и стал отплевываться.

– Двигайся! – проорал над ухом Густав, и Мартин переполз в глубь норы.

– Здесь такая темень, я совсем ничего не вижу!..

– Все увидишь, не спеши, дай только отдышаться.

– Ты что, знал, что она меня сбросит? – спросил Мартин, затравленно озираясь и силясь обнаружить хоть лучик света. Но тщетно, он был глубоко под землей.

– Да, знал.

– Но ведь ты служишь ей, правильно?

– Служу. Но только там – снаружи, а здесь у меня свои дела.

– Я не понял.

– Я морлинг-претифад.

– Ты… из этих самых?

– Да, они называют нас отступниками. На самом деле отступники они.

– Я замерз и совсем ничего не понимаю…

– Да, ты совсем не одет.

– А с чего это я должен быть одет в постели с женщиной?! – раздраженно воскликнул Мартин. Первый шок начал проходить, и он чувствовал, что здесь очень холодно – по глинистым стенкам норы стекала ледяная родниковая вода.

– Эх, знал бы ты, кто она на самом деле… эта женщина.

– Не надо, не пугай меня. Мне кажется, я уже все видел. Что мы теперь будем делать?

– Я должен вернуть тебя к твоим друзьям.

– И что потом?

– Не знаю, – признался морлинг. – Полагаю, во второй раз ты так не подставишься и уберешься из Змеебада живым.

– Я должен забрать некий предмет.

– Золотую пантомиму, я знаю.

– Уй-й-й! Как же холодно! – пожаловался Мартин, и его зубы отбили громкую дробь. – Всегда удивлялся, каково вам, морлингам и глостерам, в таком холоде жить, а?

– Сейчас я тебе помогу, надо только найти нужную грибницу…

– Грибницу? И где будем искать?

– А вон они растут, прямо на стенах…

– Я ничего не вижу.

– Съешь грибницу, все увидишь и согреешься. Ну-ка, посторонись еще.

Мартин подался назад, коснувшись спиной холодной и сырой стены, и его зубы снова стали выбивать дробь.

– Уф-ф-ф… Да что ж-ж-же это так-к-кое… Меня так даже в камере не колотил-л-ло… Даже зим-м-мой!..

– Это потому, что глостеры близко. Они воруют тепло.

– Чего?

– На, съешь вот это, – сказал Густав и ткнул Мартину в плечо какой-то мокрой мочалкой.

– Что это?

– Грибница. Ты должен съесть ее всю.

– Всю?

– Всю. И мой тебе совет: чтобы снадобье подействовало, ты должен съесть это быстро.

– Почему быстро?

– Потому что растягивать удовольствие не получится, рот сведет судорогой. И не нужно пока вопросов, Мартин, становится все холоднее, и глостеры все ближе, они уже почуяли тебя – торопись!..

Мартин зажмурил глаза и стал торопливо жевать сочные корни грибницы. На зубах хрустел песок, вкуса Мартин почти не различал, он лишь контролировал, сколько грибницы уже съел и сколько еще осталось.

На последней трети стало приходить понимание, почему следовало есть так быстро. Рот, горло, желудок и даже рука, в которой он держал грибницу, начинали покалывать, а потом уже и сильно жечь. Последний пучок Мартин засунул в рот уже на пределе ощущений – так сильно горело во рту. Челюсти едва двигались, и, не дожевав остаток, он был вынужден проглотить его целиком.

Следующие несколько минут его трясло и бросало попеременно то в жар, то в холод, он что-то бессвязно лопотал, пытался вскочить и бился головой о низкий потолок. Но вдруг все резко прекратилось, и он обнаружил себя сидящим на полу сырой норы, а неподалеку на корточках сидел морлинг Густав. И теперь Мартин его видел так, будто наступили сумерки.

– Ну как, стало теплее? – спросил Морлинг.

– Стало. А лисья нора, почему она такая большая и почему так глубоко?

– На самом деле это лишь название, а нору делали совсем не лисы.

– А кто?

– С ними нам лучше не встречаться. Ползи за мной, мы должны перебраться в реку.

– В реку?

– В подземную реку. По ней мы оторвемся от глостеров, я уже слышу, как они ввинчиваются в грунт – где-то совсем рядом.