Глава 9

Три-четыре дня. Или неделя. Или чуть меньше двух суток. У Тины не было возможности следить за временем, она плавала в водах полусна, почти не осознавая себя. Наверное, то же самое испытывают простейшие организмы, обитающие в прогретых солнцем верхних слоях первобытного океана.

Потом появился Лиргисо, что-то переключил на пульте, и ее сознание перешло из пассивного режима в активный.

– У тебя все зажило, – сообщил Лиргисо, привычно облокотившись о крышку «кокона». – И рука, и селезенка. А я замял историю с убийством в Эфезаме, за что можешь сказать мне спасибо, и забрал из ремонта «Церберов».

Он выглядел собранным и напряженно-веселым. Губы и веки синие с металлическим отливом, черная с синими блестками рубашка, на пальцах перстни с сапфирами и черными алмазами.

– Говоришь, забрал из ремонта? – не удержалась от усмешки Тина. – Это хорошо…

– Грустно, когда тебя постоянно недооценивают, – вздохнул Лиргисо с наигранной обидой. – Неужели я похож на дурака? Я же не сказал, что позволю тебе опять пережечь их.

– А куда ты денешься?

– Варианты есть, хотя ты вряд ли будешь в восторге. – Он загадочно подмигнул и уселся в кресло, придвинутое к прозрачной стенке «кокона». – Отложим это на потом, великолепная Тина, сейчас есть более насущное дело. Несколько минут назад я ввел тебе микроскопическую дозу мезгена и с нетерпением ожидаю результатов теста.

Мезген – препарат из числа так называемых «сывороток правды». Считается самым эффективным и самым разрушительным, Тина о нем слышала. Она попыталась сесть, но фиксаторы «кокона» ее удержали.

– Что ты собрался выяснять у меня под мезгеном? Что я написала в том письме? Это я тебе и так перескажу, слово в слово.

Главное – не показывать тревогу. Да что там тревогу – страх, темный и муторный, захлестнувший ее с головой.

«Не показывать» не получилось, однако злорадствовать Лиргисо не стал. Видимо, понял, что испугалась она не его, а перспективы загнуться с мезгеном в крови.

– Не бойся. Я же сказал, что провожу тест. Около сорока процентов людей переносят мезген без осложнений, у остальных шестидесяти процентов возникают тяжелые аллергические реакции. Если окажется, что ты принадлежишь к этим шестидесяти процентам, я введу тебе другой препарат. Мне нужна информация, но не ценой твоей жизни. – Он усмехнулся и добавил: – Я всегда считал, что глупо настолько ценить чью-то чужую жизнь, но ничего не могу с собой поделать… Это как тогда на Лярне, когда я не смог в тебя выстрелить.

– Какая информация тебе нужна? Что я делала в Эфезаме?

– Ерунда какая… В Эфезаме ты заколола уличную воровку по кличке Сладкая Си и проломила голову ее напарнице, Чумной Вильде. Грамотно совершать преступления ты не умеешь, великолепная Тина, поэтому уже через час полиция располагала твоим фотороботом. Скажи спасибо, что я нашел тебя раньше! Я задействовал свои связи, чтобы дело закрыли. Следствие решило, что с твоей стороны это была вынужденная самооборона, так что никто не упирался. Не хочешь поблагодарить? – Не дождавшись ответа, он состроил понимающе-разочарованную гримасу, потом продолжил: – Меня интересует другая информация, куда более важная и ценная. Я готов заранее перед тобой извиниться, но я выжму из тебя все, до последней капли. Тина, речь идет об осуществлении моей самой сокровенной мечты, я не могу этим пренебречь!

– Твоя сокровенная мечта – накачать меня психотропной дрянью и посмотреть, что будет дальше?

– Ты действительно не понимаешь, что я хочу получить, или притворяешься?

Лиргисо пристально смотрел на нее. Постепенно разгорающийся блеск в его глазах, холодный и хищный, заставлял думать, что он немного не в себе: настолько одержим какой-то идеей, что все остальное потеряло для него значение. Так голодное животное смотрит сквозь прутья клетки на кусок мяса.

– Не понимаю.

– Мне нужно все, чему учил тебя Стив. Полный объем информации. Если я начну расспрашивать тебя без вспомогательных средств, ты что-то намеренно утаишь, о чем-то не вспомнишь… Мезген хорош тем, что исключает такую возможность.

– Зачем тебе это?

– Фласс… – Он закатил глаза к потолку. – Увы, меня это даже не удивляет! Меня всегда шокировало твое безразличие к могуществу. Ты получила знания из первых рук, от существа, которое по человеческим и лярнийским меркам имеет право называться богом, – и ведь наверняка ты усвоила едва ли сотую долю того, чему Стив пытался тебя научить! А я всю жизнь мечтал о могуществе, разве я могу отказаться от такого шанса?

Он зажмурился и провел по лицу ладонью – осторожно, чтобы не размазать мерцающие тени на веках. Его покрытые металлическим лаком ногти и камни в перстнях холодно сверкнули в свете молочно-белых шарообразных бра, чередующихся с такими же белыми шарами, из которых выплескивались нежные побеги декоративной анерелии.

– Ты уверен, что у тебя есть эта самая возможность? – заговорила Тина, когда он положил руку на подлокотник и открыл глаза. – Могущество Стива – не для людей и не для энбоно. Я научилась немногому, хотя он очень старался натренировать меня. Я человек, ты энбоно в теле человека, а Стив принадлежит к совсем другой расе, и то, что для него естественно, для нас может оказаться недоступным.

Лиргисо фыркнул:

– Ты говоришь это после того, как привела в негодность моих роботов на пятизначную сумму? Даже то немногое, что ты продемонстрировала, меня весьма впечатлило, и я не откажусь от таких фокусов! Но я подозреваю, что сумею взять больше. Я способней, чем ты. Открыть тебе одну маленькую тайну? – Не дождавшись ответа, он спросил: – Помнишь, когда я связался с вами из бункера, я жаловался на головную боль? Потом Стив заметил, что я несколько раз включал и выключал излучатели, и я объяснил, что не сразу разобрался… Это был блеф. Как только я вошел в бункер, у меня заболела голова, однако стоило мне выключить излучатели – недомогание исчезло. Я специально включал и выключал их, чтобы проверить. Излучение, опасное для Стива, на моего патрона вообще не влияло, на тебя, как я понимаю, тоже… Зато мне от него становилось нехорошо. Ты понимаешь, что это значит?

– Это может быть простым совпадением.

– Может быть, а может и не быть, великолепная Тина. Одно время я практиковался в магии – не так, как Тлемлелх, когда ему взбрело в голову позвать на помощь демона, а всерьез. И кое-чему научился, хотя никогда не афишировал свои преимущества.

– Например?

– Чтобы я продемонстрировал тебе свое секретное оружие? – Он многозначительно ухмыльнулся. – После твоей недостойной выходки с доносом в иммиграционный контроль?

– Сложно продемонстрировать то, чего нет.

– Тина, не провоцируй. Не поддамся.

– Если бы у тебя было какое-то секретное оружие, ты бы им воспользовался, когда мы с Тлемлелхом тебя захватили.

– Как сказать… Я пытался, но на тебя это не подействовало. Это действует не на всех. А Тлемлелха не было смысла выводить из игры, я ведь и так с ним справился. Ничего, то оружие, которое я возьму у тебя, будет намного эффективней… Давай проверим, как ты себя чувствуешь. – Он встал, подошел к мониторам, его синие губы дрогнули в торжествующей улыбке. – Тина, прими мои поздравления! Никаких аллергических реакций. Завтра получишь полную дозу.

Администратор третьего уровня Гредал распекал своего подчиненного, исполнителя пятого уровня Покиса, пропустившего плановый медосмотр: вот уже полчаса втолковывал, что, поскольку граждане пятого и шестого уровней не обладают достаточной разумностью, государство контролирует их здоровье и уклонение от медосмотров свидетельствует о безответственности, хуже того, о преступном неповиновении, – когда прозвучал сигнал видеофона.

Лицо Зарнава. Грубоватое, румяное, с крупными, как под лупой, порами. Обычно Зарнав производил впечатление жизнерадостного прямодушного служаки, всецело преданного Делу и своему начальству (другой вопрос, что скрывалось под этим впечатлением), – но сейчас его румянец слинял, как рисунок на дешевой одноразовой куртке после стирки. Припухшие веки подрагивали, темные, навыкате, глаза смотрели беспомощно.

– Ваше превосходительство, чрезвычайная ситуация! – доложил Зарнав. – В Оржиме, около Приюта Кротких Вдов, замечены Элмер и Томек. Они рвутся в Приют, ваше превосходительство, говорят, что хотят на экскурсию!

– Вот как… – осмыслив сообщение, пробормотал Гредал. – Все не так через так…

Эту присказку он прихватил в раннем детстве, на женской половине родительского дома. Потом его отучили твердить ее по каждому поводу, но иногда бессмысленная фраза вырывалась сама собой. Зарнав услышал ее в первый раз и озадаченно уставился на руководителя, но тот уже взял себя в руки и распорядился:

– Летим туда! Где Макодис? Найди его! Как что-нибудь случится, так никого нет на месте!

Только в коридоре он вспомнил, что Покиса следовало отправить в экзекуторскую, чтобы дурень получил три удара электроплетью или шесть ударов обычной плетью, для профилактики. Ладно, с Покисом потом… Сначала надо спасти от туристов Приют Кротких Вдов.

С Элмера и Томека станется вломиться туда и до полусмерти перепугать беззащитных скорбящих женщин. А Гредала, Зарнава и Макодиса потом до полусмерти забьют электроплетью – за то, что не предотвратили безобразие.

Приют Кротких Вдов – это целый городок на окраине Оржима. Скопление невысоких скромных построек из серого кирпича, с клумбами, ухоженными огородиками и фруктовым садом. Живут там бездетные вдовы, не имеющие родственников, способных о них позаботиться, либо пожелавшие предаваться скорби среди других скорбящих. Там же находится приют для девочек, потерявших родителей: опекая их, вдовы исполняют свое высшее предназначение. Государство отправляет туда дочерей казненных преступников, чтобы сироты могли получить правильное воспитание. Приют Кротких Вдов – продукт истинно манокарского гуманизма, и пускать туда двух инопланетных раздолбаев, для которых нет ничего святого, ни в коем случае нельзя!

Аэрокар с Гредалом и его помощниками мчался, в клочья раздирая воздух, и все-таки в Оржим к началу действия опоздал. Перед главными воротами Приюта, массивными, украшенными металлическими лентами и колосьями, туристов не было, зато топталось с десяток полицейских. Растерянные, почти безумные физиономии красноречивей всяких слов свидетельствовали о том, что произошло.

– Они там, ваше превосходительство, – промямлил старший по чину. – Внутри… Ихний робот сделал так, что ворота сами перед ними открылись, а потом закрылись. Они сказали, у них обзорная экскурсия по Приюту. Ваше превосходительство, мы не виноваты!

– Виноваты, – холодно произнес Гредал перед тем, как постучать в мокрую металлическую дверцу. – Все виноваты. Невиноватых не бывает.

Если немедленно не приструнить Элмера с Томеком, порки не миновать, – но, быть может, удастся свалить вину на разгильдяев-полицейских? Впрочем, наказаны будут все, как обычно в таких случаях.

После препирательств с пожилой привратницей, которая была испугана вторжением инопланетян и все же открывать посторонним мужчинам без санкции оржимской администрации не хотела (Гредалу пришлось продемонстрировать электронный жетон, удостоверяющий его особые полномочия), они наконец-то попали на территораю Приюта.

Окутанные осенней хмарью невзрачные дома, длинная мокрая аллея, и в конце ее – нечто неуместное здесь, несуразно яркое. Элмер и Томек со своим роботом.

– За ними! – приказал Гредал. – Бегом!

Подавая пример подчиненным, он побежал рысцой по скрипучему влажному гравию. Иногда наступал в лужи, поднимая фонтаны брызг, но это не мешало ему двигаться к цели. Справа от него недовольно (или, наоборот, с преувеличенным усердием?) сопел Зарнав, слева и чуть позади топал Макодис, не привыкший к бодрым пробежкам.

Заметив их, туристы остановились.

– Привет! Как хорошо, что вы пришли! – издали заорал Томек. – Вы нам все тут покажете, а то у них даже путеводителя нету!

Элмер, непроницаемый в своих зеркальных очках, молча смотрел на чиновников. На груди у него призывно алела мишень, и Гредала начало разбирать неуместное, учитывая драматизм ситуации, любопытство: а что будет, если в него выстрелить? Чем хорош его хваленый костюм?

Гредал заставил себя отвести взгляд от мишени и сказал:

– Вы должны покинуть территорию Приюта! Посторонним запрещено здесь находиться.

– Ага, ничего себе! – Смазливое лицо Томека обиженно сморщилось. – Слышишь, Элмер? Мало того, что у них здесь нет мужского туалета и кафетерия для туристов, так еще и запрещено!

– Глушь. А ты чего хотел? – презрительно процедил Элмер.

– Нам по фиг, запрещено или нет! – повернулся Томек к манокарцам. – А будете нас отсюда выгонять, мы в Галактическую Ассамблею пожалуемся!

Вот этого надо избежать любой ценой… Будь на Манокаре президент, Гредал действовал бы в соответствии с его генеральной линией, не забивая себе голову размышлениями, но пока что президент – это джокер. О нем известно только одно: через некоторое время он появится. Пожелает он полностью отгородиться от охваченного скверной внешнего мира, как Пенгав, или пойдет на осторожные ограниченные контакты, как Ришсем, можно только гадать. Придется балансировать на грани, учитывая обе перспективы.

– Здесь находиться строго запрещено, господа, но мы, пожалуй, могли бы в виде исключения устроить для вас десятиминутную обзорную экскурсию… Чтобы вы получили представление о традиционных манокарских ценностях. Только прошу вас учесть, что здесь коротают свой век тишайшие создания, давайте не будем их пугать! Прогуляемся по аллеям, я расскажу вам об этом уникальном Приюте, и потом мы вместе его покинем. Вас это устраивает? – Гредал выжидательно уставился на туристов.

– Десятиминутную? – Капризный Томек недовольно прищурился. – А мы хотим полуторачасовую!

– Здесь нет ничего для вас интересного, господа, – вздохнул Гредал. – Для полуторачасовой экскурсии материала не наберется. И настоятельно прошу вас проявить такт, давайте не будем беспокоить скорбящих вдов. Идемте, посмотрим яблоневые насаждения. У вас есть редкая возможность увидеть грядки, за которыми ухаживают не роботы, а заботливые человеческие руки!

– Яблоки на грядках? – оживился Томек. – Во, Элмер, наконец-то экзотика!

– На грядках растут овощи, а яблоки – на яблонях, – терпеливо объяснил балбесу Гредал. – На Манокаре это знает каждый ребенок, который прилежно учится в школе. Видите, господа, вот зеленеет райский сад нашего Приюта! – Он показал на аккуратный массив частично облетевших деревьев с округлыми желтыми кронами. – Смело можно сказать, что здесь не ступала нога робота!

– Почему? – равнодушно осведомился Элмер.

Гредал ждал этого вопроса.

– Потому что Манокар – не просто одна из многих населенных людьми планет. Манокар – это заповедный уголок истинных человеческих ценностей! Женщины, которые укрылись в Приюте, не хотят предаваться праздности. Они живут, как трудолюбивые бессловесные пчелки, и все делают сами, без помощи автоматов. Они также воспитывают собранных со всего Манокара сирот, подавая им пример кротости и неприхотливости!

– А много их тут? – вертя головой, спросил Томек. – Чего-то ни одной вдовы не видно…

– Их напугало ваше вторжение, – укоризненно объяснил Гредал. – Да, их достаточно много. Дай мне цифры! – бросил он Макодису, который вместе с Зарнавом следовал за своим начальником и туристами. – Сейчас, господа, немного терпения…

Они приближались к сельскохозяйственным угодьям Приюта: обширные квадраты черной земли, разделенные гравиевыми дорожками.

– Как видите, наши пчелки уже собрали все овощи, – пояснил Гредал и повернулся к Макодису, который почтительно тронул его за локоть, протягивая электронный блокнот. – Итак, господа, могу сообщить интересующие вас цифры. В настоящее время здесь проживает четыре тысячи двести тридцать восемь вдов, принадлежащих к разным уровням, от первого до шестого, а также две тысячи сто двенадцать воспитанниц.

– Много! – удивился Томек. – А чья была идея собрать всех вдов и сирот в одном месте?

Осторожно. Если сейчас сказануть что-нибудь не то, это может повлечь далеко идущие последствия – во всяком случае, для Гредала.

– Все гуманные традиции Манокара уходят корнями в далекое прошлое, – ответил он обтекаемо. – Слабейшие должны поддерживать друг друга, в то время как сильнейшие ведут Манокар к великому будущему.

– Сколько в Приюте мужчин? – спросил Элмер.

– Ни одного, – строго сказал Гредал. – То, что мы здесь находимся, – беспрецедентное нарушение правил Приюта… Поэтому я прошу вас, господа, надолго здесь не задерживаться! Конечно, при необходимости в Приют допускаются врачи, техники, работники органов безопасности, но они делают свое дело, не вступая в излишние контакты с женщинами. Так заведено, такой порядок существовал здесь и сто, и двести лет назад… Я надеюсь, ваше любопытство удовлетворено и теперь вы согласитесь покинуть Приют Кротких Вдов?

Импровизированная «экскурсия» – это был блестящий ход. Элмер и Томек убрались, не накуролесив, а Гредал вернулся к себе в кабинет и сел писать отчет. Порки не будет. Он не просто спровадил туристов из Приюта Кротких Вдов, а сумел наглядно продемонстрировать им превосходство истинных ценностей Манокара над охватившим Галактику нравственным хаосом; он также показал, что способен держать под контролем разнузданных инопланетян – ценное качество для сотрудника госбезопасности. У Гредала зародилась слабенькая надежда, что эта сумасшедшая история с туристами не обернется для него крахом.

– И как мы теперь подберемся к этой Мее Ришсем? – Поль отхлебнул, морщась, обжигающе горячий кофе и буркнул: – Четыре тысячи двести тридцать восемь кротких вдов, застрелиться можно…

Стив со своей чашкой сидел напротив, на вращающемся стуле около компьютера. Стул этот был особый, фирменная модель «Дизайна Лагайм» – с виду хрупкая, но на поверку прочная и удобная конструкция из плоских переливчатых прямоугольников. Зеркальные очки Стив снял, «туристический» костюм с мишенью все еще был на нем. Рыжевато-серые глаза смотрели отрешенно и сосредоточенно. Поль не понял, услышал его Стив или нет, однако вскоре тот отозвался:

– Я тоже об этом думаю. Придется туда внедриться… У нас есть два варианта внедрения – один простой, другой посложнее. Вначале опробуем простой: завтра я отправлюсь туда как техник.

– Разве ты сойдешь за манокарца?

– Попробую.

О том, что вдова президента Мея Ришсем поселилась в Приюте Кротких Вдов, они узнали минувшей ночью: Стив наткнулся на эту информацию, когда потрошил базу данных одного из правительственных медицинских учреждений в Аркатаме. Посетить Приют и выследить Мею – вначале им представлялось, что это будет проще простого. Оказалось, это все равно что искать иголку – пусть не в стоге сена, но среди россыпи других таких же иголок.

– А сложный вариант какой?

– Потом скажу. Если первый не сработает.

Уклончивый ответ заставил Поля насторожиться. Как и мелькнувшее на миг выражение, нерешительно-виноватое, несвойственное Стиву. Когда начальство Поля смотрело на него с таким выражением, это означало, что запланированный выходной отменяется, вместо отдыха придется лезть в какую-нибудь чертову дыру.

– Ты хоть намекни.

– Если ничего не выйдет у меня, внедришься ты, – неохотно расшифровал свою мысль Стив.

– Думаешь, я сойду за манокарца? – Поль скептически прищурился. – Наши ребята иногда внедряются в банды, но я никогда этим не занимался. У меня другая специализация. Надо будет – рискну, только я не уверен в результате. А если туда автоматику заслать?

– Там местной автоматики до черта, как и во всех манокарских заведениях. В два счета засекут.

Поль кивнул и переключился на другую тему:

– Знаешь, на что похож Манокар? На комп, в котором все отлажено и подчинено строгой иерархии, для каждого файла своя папка и все операции жестко регламентированы. А мы с тобой – вроде компьютерного вируса.

– Ага, – сразу подхватил Стив. – Только мы не первый вирус, а второй. Первый поработал за некоторое время до нас, вот это меня тоже очень интересует… Причем мы с тобой – довольно безобидный для системы вирус, производим внешние эффекты, но пока ничего не портим. А первый тут много чего попортил, хотя и не заявлял о своем присутствии на каждом шагу, как это делаем мы.

– Ришсем? – предположил Поль.

– Нет. Ришсема можно сравнить с программой, которая должна была модернизировать устаревшую систему. И начало было хорошее, но вдруг эта программа стала сбоить и откалывать странные номера. Кстати, по времени перелом в настроениях Ришсема совпадает с признаками, указывающими на присутствие первого вируса. Только учти, я сужу по косвенным данным, других у меня пока нет.

– Хорошо бы узнать, кто это. В смысле, вирус номер один.

– Незадолго до нашего прибытия на Манокар он перестал проявлять активность. Затаился. Я все жду, когда он опять себя обнаружит.

Что может чувствовать компьютер, работающий в режиме непрерывной выдачи информации? Наверное, ничего. Компьютеры не чувствуют. Зато человек, которого накачали мезгеном, ощущает изнуряющий внутренний жар и вдобавок – словесное недержание, непреодолимую потребность рассказывать, рассказывать, рассказывать… Память похожа на взбаламученный заиленный пруд, все ее прежде упорядоченные слои подняты и перемешаны, воспоминания наползают друг на друга.

Сначала Тина старалась справиться с этим хаосом, удержать слои от окончательного перемешивания. Потом ей стало не до того, все силы уходили на защиту своего «я» от активированных отголосков прошлого. На вопросы Лиргисо она отвечала как автомат. После каждого вопроса жар – или то, что она определила как «жар», – усиливался, и был только один способ от него спастись: выдать запрошенные данные. Иногда она добавляла кое-что от себя: говорила, что мечтает прикончить Лиргисо, или просто ругалась, как пьяный тергаронский сержант.

Ругань заставляла Лиргисо морщиться, но он терпел. Его интересовали все инструкции и объяснения, которые Тина когда-либо получала от Стива, вплоть до малейших подробностей; все демонстрации, тренировки, примеры.

Дважды Тина была близка к обмороку, и Лиргисо вводил ей стимулятор. Он выглядел одержимым. Не приходилось сомневаться, что ради этой информации он не остановится ни перед чем.

– Тебе все это впрок не пойдет, – балансируя между забытьем, куда не давал ей соскользнуть стимулятор, и начинающей плавиться от перегрева реальностью, прошептала Тина. – Ты психопат, и амбиции у тебя как у классического психопата. Дай мне выспаться, завтра продолжим.

– Завтра нельзя. – Лиргисо смотрел на нее сквозь крышку «кокона», в его синих глазах горели холодные лихорадочные огоньки. – Тогда придется ввести тебе еще одну дозу, а это вредно. Я видел, что происходит с людьми после таких опытов, я же не в первый раз пользуюсь мезгеном.

– Скотина.

– Мы должны закончить сегодня. После этого сможешь отдохнуть, «кокон» выведет всю отраву из твоего организма, до последней молекулы, а сейчас не будем терять время. Тина, вспомни, когда я готовил для вас информационный пакет по Лярну, я тоже находился на грани истощения, и вы тоже с этим не считались! Надеюсь, ты усвоишь этот урок.

– Так бы и дала по морде…

– Я разрешу тебе это сделать, но потом. Тина, это жизненно важная для меня информация, я не могу от нее отказаться! Продолжаем. Что говорил Стив, когда пытался научить тебя бесконтактно воспламенять предметы?

Наконец у нее не осталось ничего, скрытого от Лиргисо. На всякий случай он задал два десятка контрольных вопросов, потом обессиленно откинулся в кресле. Он тоже казался измученным, под глазами залегли тени, слившиеся с серебристо-серой подводкой. Протянул руку, взял у робота чашку с кофе, машинально отхлебнул. На откидном столике робота уже стояло несколько пустых чашек разной формы, из черного полупрозрачного стекла.

– Теперь ты свалишь отсюда? – спросила Тина.

– Что?.. – Лиргисо встрепенулся, словно звук голоса вырвал его из полусна. – Да, свалю… Фласс!.. – Рука с чашкой дрогнула, он изумленно раскрыл глаза. – Я уже начинаю изъясняться, как ты! Вот до чего доводят постоянные контакты с людьми… У Живущих-в-Прохладе это называется – потерять стиль.

Он встал, подошел к пульту «кокона», что-то переключил и добавил:

– Будешь спать, пока я от тебя не отдохну! Сегодня я столько мата наслушался, что хватит на целую преисподнюю с дюжиной филиалов. Тина, тебе не стыдно употреблять такие слова?

– От Глены заразился?

Лиргисо адресовал ей возмущенный взгляд и отвернулся к мониторам. У него не было сил спорить.

Тина прикрыла глаза. Жар, иссушающий сознание, понемногу сменялся прохладой сумерек, которые то ли сгущались вокруг, то ли заполняли ее изнутри. Обрывки бессчетных растревоженных воспоминаний растворялись в этих сумерках, медленно оседали на дно.

– В этом не было смысла, – прошептала Тина перед тем, как отключиться. – Ты все равно не сможешь применить эту информацию…

Лиргисо что-то сказал в ответ, но она уже ничего не слышала.

Поль устроился на угловом диванчике и угрюмо смотрел на экран внешнего обзора: там, в беспросветной тьме, колыхалась, передвигаясь короткими рывками по диагонали, слабо светящаяся смазанная лента. Какая-то из здешних змееподобных рыб.

Смотрел Поль не на рыбу, а мимо, в одну точку. Мог бы сразу сообразить, что Стив имел в виду, когда говорил о «сложном варианте внедрения»! Нет ведь, не понял. Не захотел понять. Слишком отталкивал его пресловутый «сложный вариант».

С «простым вариантом» не вышло. Стив побывал в Приюте под видом техника, но ничего не выяснил. С ним никто не пошел на контакт.

Угнетенный малопривлекательной перспективой Поль молчал слишком долго, и в конце концов Стив заговорил:

– Послушай, если я сам могу сделать грязную или тяжелую работу, я ее делаю. Но здесь не получится, моя способность к трансформации недостаточно развита, чтобы я настолько радикально изменил свою внешность. Я совсем не похож на женщину.

– А я, значит, похож!

– Это единственный способ подобраться к Мее Ришсем, – после паузы напомнил Стив. – Мы обязательно должны допросить ее, вдруг она что-то знает.

– Да не уговаривай, – буркнул Поль с досадой. – Я все понимаю и уже согласился. Для того чтобы вытащить Тину, я полезу туда в любом виде, лишь бы был результат. Но до чего это отвратно!

– Что здесь отвратного? – пожал плечами Стив. – Обычная маскировка. Будь у меня подходящая внешность, я бы сам внедрился, но я не смогу ни рост убавить, ни плечи сделать более узкими. Трансформации поддаются только мягкие ткани. Специфика есть, конечно, потому я и сказал, что работа тяжелая. Тебе придется откорректировать речь, чтобы говорить по-манокарски без акцента, и заучить наизусть всякие словесные формулы, которые здесь в ходу.

– Не проблема. Изображать женщину – вот что отвратно. К тебе когда-нибудь приставали мужчины?

– Нет. – Стива такой вопрос как будто удивил.

– Ну, ничего странного, у тебя имидж не тот. А ко мне пристают. Между прочим, я только здесь от этого отдохнул. Я не гомофоб, но меня достали. Рано или поздно кого-нибудь убью.

– В Приюте не будет мужчин. Одни вдовы, кроткие и плодородные. Ты найдешь среди них Мею Ришсем и вызовешь меня, на этом твоя миссия закончится.

– Ладно, – Поль вздохнул, – идет. А если я что-нибудь не то ляпну или сделаю? Я ведь не знаю, как себя вести, и готовиться некогда.

– Это я учел. Все, что ты ляпнешь или сделаешь, спишут на душевное расстройство: после того как ты овдовела, твой рассудок помутился. Тихое помешательство, опасности для окружающих ты не представляешь.

– Итак, я свихнувшаяся вдова! Совсем хорошо… Как насчет документов?

– Документы я обеспечу. И загружу во все базы фальшивые данные, подтверждающие твое существование. У тебя будет подкожный передатчик, в случае опасности я тебя сразу оттуда выдерну.

– Сначала я найду объект, – возразил Поль. – Раз мы затеваем такую бредовую операцию, от нее должен быть толк – чтобы хоть не зря дурью маяться!

Не прошло и двух часов, как они были на Незе, в Ольгином доме. Считается, что на преодоление расстояния должно уходить время, адекватное расстоянию, но Стив так не думал. Старт, разгон, нырок в гиперпространство, выход оттуда в системе Рейлти-Оло, незийского солнца, а потом посадка в космопорте с соблюдением обычных формальностей. Выполнение формальностей заняло больше времени, чем все предыдущие этапы, вместе взятые.

– Зачем столько бюрократии? – спросил Стив. – Ты мне, как должностное лицо, можешь объяснить? Это же нетипично для Неза.

– Заслон от нелегалов. – Помолчав, Поль добавил: – Правда, нелегалы все равно этот заслон обходят, а мы их потом по всему Незу ловим.

– Вот-вот, – усмехнулся Стив.

Они пробивались через толпу в громадном, как стадион, центральном зале космопорта, когда их окликнула юная незийка в форме иммиграционного контроля. Кажется, ее звали Эвде-Хон.

– Поль Лагайм, это ты? Привет! Свяжись с управлением. Насчет тебя пришли какие-то анонимки, м’гис Рибелше даже розыск на тебя собирался объявить.

– Вот это номер… – пробормотал Поль. – Какие анонимки?

– Не знаю.

– Телепортируемся, – шепнул Стив, когда Эвде-Хон отошла. – Мало ли что…

Они телепортировались к Ольге, в комнату с ниарской елью. Кот, дремавший в изодранном кресле, поднял голову, окинул их недовольным взглядом и опять свернулся в клубок. Дома была только Ли, она объяснила насчет анонимок:

– Это не жалоба, наоборот. Кто-то с Ниара сообщил, что на тебя готовится покушение, поэтому твое начальство бегает на ушах по стенам и требует, чтобы тебя немедленно предъявили. Мама хотела с вами связаться, но не знает, как это сделать. Вы нашли Тину?

– Пока нет, – хмуро отозвался Стив.

Блеск в глазах у Ли угас. После короткого молчания она сообщила:

– Тлемлелх очень переживает, Тина ведь когда-то спасла его. Зелгони сказал, что у него началась депрессия. Стив, Зелгони просил тебя позвонить, когда появишься.

– Сейчас позвоню. – Стив направился к двери, на ходу вынимая из кармана передатчик, но на полпути остановился и бросил: – Поль, давай в темпе. Мы здесь до вечера.

Поль присел перед терминалом, вызвал каталог товаров и заказал с доставкой на дом корсет с гелевым бюстом и накладками на бедрах. За этим они со Стивом и прилетели на Нез: на благословенном Манокаре такую вещицу в магазине не купишь.

– Зачем тебе эта штука? – с любопытством спросила Ли.

– Для шпионажа.

Потом он связался с управлением иммиграционного контроля. Руководство обрадовалось так, словно уже не чаяло увидеть его живым, и велело явиться для объяснений. Поль выглянул в коридор: Стив с передатчиком в руке сидел на подоконнике и беседовал с Зелгони – втолковывал адвокату, что время терпит и вопрос о том, кто унаследует банковские счета Тины Хэдис, не обязательно решать в ближайшие дни.

– Я на работу, – поймав паузу, предупредил Поль. – Вызывают, я ненадолго.

Стив отрицательно мотнул головой. Пришлось дождаться, когда он закончит разговор.

– Вместе, – сказал он, пряча передатчик. – Вдруг твой кирпич именно сейчас надумает упасть?

Аэрокар Поля стоял в гараже под внутренним двориком. Стив просканировал его на предмет взрывчатки – на всякий случай, – и они отправились в иммиграционный контроль. Машина по крутой траектории устремилась в зенит, навстречу слепящему солнцу, потом спикировала на площадку у подножия приплюснутого сине-белого цилиндра.

Начальник отдела йакнавен Рибелше, толстый пожилой незиец с матовой темно-серой кожей и прикрепленным к мочке уха блестящим полицейским значком (привилегия, которой удостаивается не каждый: чтобы носить полицейский значок таким образом, нужно дослужиться как минимум до чина йакнавена и вдобавок иметь особые заслуги), ознакомил Поля с письмами.

Первое было анонимным:

Два других подписаны именем некоего Теренца Мерлея:

– Что скажешь? – спросил Рибелше.

– Не знаю… – Поль озадаченно разглядывал послания, отпечатанные на белой с голубоватыми разводами почтовой бумаге. – Откуда это взялось?

– Пришло с Ниара, космической почтой. Вначале – письмо без подписи, и мы тут маленько всполошились… Начали тебя искать. Следующие два письма корреспондент подписал, тогда я отправил на Ниар запрос. Теренц Мерлей признан невменяемым и недееспособным, регулярно проходит курс лечения в частной клинике. Очень обижен на своего племянника Криса, генерального директора компании «Кристалон». Слабоумный Теренц – акционер «Кристалона», а Крис его к своему бизнесу даже близко не подпускает. Вроде бы все прояснилось, но я хочу послушать тебя.

– Моя сестра ведет дела с Крисом Мерлеем, – после короткой заминки сообщил Поль (Крис – слишком одиозная личность, чтобы без сопротивления сознаться в том, что Ольга с ним сотрудничает). – «Дизайн Лагайм» и «Кристалон», у них совместные контракты. Я советовал ей не работать с Крисом, но она меня не послушала.

– А что так? – Лишенные ресниц тяжелые серые веки йакнавена чуть сощурились.

– У меня нет фактов, которые подтверждали бы, что Крис Мерлей – преступник, но, если бы такой тип попался мне среди нелегалов, я бы сразу арестовал его.

– Твои экстрасенсорные ощущения?

– Да, м’гис.

– Понятно… – Рибелше навязчивым машинальным жестом потрогал свой значок в ухе, потом сцепил толстые пальцы и оперся локтями о распечатки документов, разложенные на столе. – Ясно, что перепиской нас осчастливил псих, но вдруг этот Крис что-нибудь сболтнул в его присутствии? Какую-нибудь угрозу в твой адрес… Из отпуска скоро собираешься?

– Пока не знаю, м’гис.

Поль заопасался, что ему сейчас предложат немедленно выйти на работу, но Рибелше отпустил его, напоследок посоветовав ни с кем не драться и вообще быть осторожней. Пока Поль брел по коридору к холлу с лифтами, ехал вниз, спускался по широкой каменной лестнице к площадке с аэрокарами, в голове у него шла интенсивная обработка полученных данных. Тот «кирпич», который должен на него свалиться, – результат происков Криса? По смутным впечатлениям, так оно и есть, но ведь угроза-то оказалась пшиком, интеллектуальным продуктом слабоумного Теренца, отстраненного от семейного бизнеса. Или одно другому не мешает и реальная угроза существует параллелльно с закидонами Теренца? Поль двигался медленно, как в полусне, а Стив распахнул дверцу машины и смотрел на него нетерпеливо и вопросительно.

– Разнос? – поинтересовался он, когда Поль наконец-то забрался в кабину.

– Нет. Путаница с фактами.

По дороге в силарскую больницу Поль прикрыл глаза, отключился от внешнего мира и попытался определить, есть угроза или нет. Ощущение темной тошнотворной жути, как и в прошлые разы. Его «кирпич» висит, где висел, никуда не делся.

Аэрокар уже опускался на парковочную площадку, когда выкристаллизовалась еще одна деталь, зацепившая Поля: первое письмо, анонимное, по стилю разительно отличалось от двух последующих, подписанных Теренцем Мерлеем. Как будто писали разные люди. Не исключено, что Теренц страдает раздвоением личности… но это не единственно возможное объяснение.

В больнице уже знакомый Полю целитель Менаалами провел с ним сеанс коррекции произношения, по той же методике, по какой Поль и Стив выучили манокарский язык. Прямая загрузка информации в мозг, потом – тщательный просмотр полученных данных, чтобы среди них не затесалось никаких команд, недоступных на сознательном уровне.

После этой процедуры Стив и Поль навестили Веронику. Видеть Тину – ее серые глаза, симпатичное загорелое лицо, руки с бледными участками кожи на тыльной стороне ладоней, где спрятаны имплантированные лазеры, – и знать, что это не она, что на самом деле она где-то далеко… Стив не мог долго на нее смотреть. Молча повернулся и вышел.

Поль отметил, что разница все-таки есть: другое выражение лица, другой взгляд. Светлые волосы пышно взбиты, отдельные пряди завиты – Тина никогда не делала такую прическу. И одежда не та, что нравилась Тине: на Веронике было длинное платье из ткани, меняющей цвет в зависимости от освещения, с пеной золотистых кружев вокруг выреза. Туфельки на позолоченных шпильках.

В этот раз Вероника не ругалась, зато ныла и упрашивала Поля поскорее разыскать Тину. Ее беспокоили два момента. Во-первых, она вбила себе в голову, что Тина «перемещаться обратно» не захочет: «Конечно, она теперь стала красивей, и настоящим человеком, а не роботом, больно ей надо все возвращать как было!» Во-вторых, она боялась, что Тина в ее теле «перестала быть девушкой» и тогда сама она после обмена тоже будет «испорченная».

– Мне бы твои проблемы, – процедил Поль.

– А ты ничего не понимаешь, у вас в полиции все такие! – огрызнулась Вероника и после этого заплакала, давясь сухими рыданиями – у киборгов не бывает слез.

Поль сказал, что Тину во что бы то ни стало найдут и устроят обратный обмен, но Вероника продолжала хныкать, и он смылся.

В Кеодосе начинался час пик, им пришлось лавировать по воздушным коридорам, подчиняясь «пиковым» правилам. У Стива с этим не было затруднений, и до Ольгиного особняка они добрались в рекордно короткий для вечерней сутолоки срок. Ольга была дома. Спросила про письма в полицию. Поль рассказал, от себя добавив, что Крис наверняка планировал какую-то пакость, так что его спятивший родственничек основывался на реальных фактах.

– Поль, надень корсет и дай мне свои мерки, – окликнул устроившийся перед терминалом Стив. – Закажем тебе вдовью одежду. Оля, поможешь с фасоном?

– Кому нужна вдовья одежда? – удивилась Ольга.

– Мне, – криво усмехнулся Поль. – Я овдовел!

Она непонимающе уставилась на брата, потом что-то сообразила и кивнула.

Вскоре звякнул серебряный колокольчик, подвешенный возле окошка пневмопочты: начали прибывать заказанные предметы. Аэрозоль «Нота», меняющий тембр голоса. Прибор для эпиляции, гарантированно устраняющий волосяной покров на срок от восьми до десяти недель.

– Теперь я стану похож на Криса, – заметил Поль кисло.

Ольга вздохнула, а Стив проворчал:

– Дался тебе этот Крис…

– Я не знаю другой такой сволочи, – объяснил Поль. – А на тебя он какое впечатление произвел?

– Я его ни разу не видел.

– Он от макушки до пят эпилированный, кроме бровей и ресниц. Глена Мерлей, такая, знаешь, благообразная стервоза, рассказывала, что эпиляцию он сделал в припадке умопомрачения, после того как добрые люди стукнули его по голове. Жалко, что не добили… У него капитальная эпиляция, на всю жизнь.

– Стив, ты поменьше слушай этого непримиримого рыжего мизантропа. – Ольга сердито взглянула на брата. – У него почти все или сволочи, или стервозы. Хорошо хоть, есть исключения… Лучше не судить о людях на основе его характеристик. Крис – умный и тонкий человек, очень коммуникабельный, но при этом страшно одинокий. Мы с ним уже полтора года работаем вместе, и ничего плохого про него я сказать не могу.

– Перед тобой он не выделывался, как передо мной, потому и не можешь, – резким движением разорвав упаковку эпилятора, бросил Поль.

– Да ты же всегда первый начинаешь!

Через час они телепортировались на яхту, связались с диспетчером космопорта и стартовали, а еще через полтора часа вышли из гиперпространства в глубине Змеиного океана на Манокаре. Увидев на экране внешнего обзора хоровод окутанных зеленоватым свечением медуз, Поль вначале решил, что это очередной глюк гиперпространства, но потом понял, что не глюк – призраки гиперпространства выглядят иначе.

– Ты что, вышел прямо под водой?! – Он повернулся к Стиву, откинувшемуся в пилотском кресле. – Разве так можно?

– Ага.

– А если бы мы во что-нибудь влепились? Или в кого-нибудь? – Поля запоздало пробрал озноб.

– Не влепились бы. Я чувствую структуру и плотность пространства и другие его параметры. Ты ведь, когда пилотируешь машину, не будешь пытаться пролететь сквозь дом?

– Нет. Я увижу дом и обогну его.

– Я тоже улавливаю, есть впереди что-нибудь или нет. Только это не зрение. Не знаю, с чем сравнить…

Пока Стив вводил в базы данных манокарских учреждений информацию, подтверждающую реальность Полины Вердал, двадцатитрехлетней вдовы администратора второго уровня Бенефилия Вердала (такой чиновник некоторое время назад скончался в Эпотоке, большом промышленном городе), Поль сформировал виртуальную личность Полины.

Опыт у него был: Томек. Превращаясь в Томека, Поль переставал воспринимать окружающее на сверхчувственном уровне и терял свою обычную агрессивность. Томек был безобидным нахалом, он мог устроить скандал, но драк не затевал.

Полина Вердал не похожа ни на Томека, ни на базовую личность. Тихая, замкнутая, погруженная в свои переживания, не склонная к конфликтам. А вот лишать ее экстрасенсорных ощущений ни в коем случае нельзя: если наметится критическая ситуация, Полина должна вовремя обнаружить опасность. Теперь что касается помешательства… Как такового помешательства нет. Полина способна к аналитическому мышлению, воспринимает окружающее адекватно, однако ее повышенная чувствительность и рассеянность заставили врачей сделать вывод, что с головой у нее не все в порядке. Легкое психическое расстройство. Манокар настолько зациклен на стандартизации, что любое отклонение от общепринятых стандартов здесь расценивают как проявление ненормальности.

Потом Стив и Поль телепортировались в Эпоток – охваченный холодным блеском дождя город с широкими серыми проспектами и копирующими друг друга зданиями, с дисциплинированными, словно погруженными в гипнотический транс толпами, с плавающими в небе голографическими призывами выполнять свой долг, уважать вышестоящих, любить Манокар и ненавидеть скверну.

Дом покойного Бенефилия Вердала, обнесенный глухой оградой с типичными для Эпотока пластолитовыми барельефами, отличался от соседних построек не больше, чем песчинка от других песчинок. Тут жили две вдовы Вердала с детьми. Согласно фальшивым данным, третья, бездетная супруга покойного отправилась в Оржим, в Приют Кротких Вдов.

Поль ненадолго свернул личность Томека и стал Полиной Вердал – он должен был увидеть дом и город ее глазами. Лучше бы он этого не делал. Эпоток снизу доверху окутывает грязная «вата», здесь можно задохнуться… Ладно, будем считать, что Полине здесь никогда не нравилось и после смерти своего господина она обрадовалась шансу отсюда убраться.

Снова став собой, Поль сравнил ощущения и с досадой хмыкнул: перестарался. У Полины Вердал сверхчувственное восприятие еще острее, чем у него, – никогда бы не подумал, что это возможно! С одной стороны, в будущем может пригодиться, а с другой – до чего же он – она – теперь намучается в Приюте… Но менять параметры поздно, виртуальная личность сформирована. Играть в другого человека Поль не умел, зато, когда возникла необходимость в Томеке, он обнаружил, что способен на управляемое раздвоение сознания. Стив ничего в этом роде не практиковал – просто изображал Элмера, на сто процентов оставаясь Стивом Баталовым, а Поль так не мог.

Они находились на одном из проспектов Эпотока, и прохожие обтекали «туристов», стараясь не смотреть в их сторону – только некоторая скованность движений и скользящие беспокойные взгляды указывали на то, что манокарские граждане все-таки замечают присутствие Элмера и Томека, – и тут на тротуар спикировала машина, высадившая Гредала, Зарнава и Макодиса. Горемычная тройка сотрудников госбезопасности, которым велено разобраться с «туристами». Поль в глубине души жалел этих невезучих парней.

– Подождем их или как? – спросил Стив.

– Или как, – отозвался Поль. – Я уже загрузился впечатлениями, хватит.

Салон яхты. Робот сложил зонтики и двинулся к двери, а Поль снял черную шляпу Томека – такие шляпы называются «сомбреро» – и провел рукой по своей шевелюре.

– Парик забыли купить.

– Я тебе длинные отращу.

– Еще возиться, красить их… – Его ужаснула такая перспектива.

– Зачем красить? Будешь рыжей вдовой. Не хочешь перед стартом телепортацию освоить? Вдруг пригодится…

– Не-ет. – Поль даже отшатнулся. – Во-первых, у меня не получится…

– Все у тебя получится. А во-вторых?

– Ну… – Он замялся. – Стоит мне подумать, что я могу промахнуться и оказаться внутри какой-нибудь стены, и у меня поджилки трясутся. Разве со стороны не заметно?

– Ты окажешься там, где захочешь. Это просто, а я никого не могу убедить. Тина тоже не захотела учиться – она не боялась, но решила, что для нее это невозможно. Тебе когда-нибудь приходилось преодолевать страхи – допустим, перед водой или перед прыжками с высоты?

– Нет. Но у меня был страх перед драками.

– Вот как? – Стив выглядел удивленным. – Я-то думал, что это твое любимое занятие…

– Раньше я боялся драк и начал драться специально, чтобы что-то с этим сделать. – Поль усмехнулся. – Теперь не боюсь. Когда избавляешься от страха, кажется странным, что он вообще мог существовать. Как будто исчезает голограмма, которую ты принимал за твердый предмет.

– С твоим отношением к телепортации будет то же самое.

– Как-нибудь потом, – решил Поль. – Отращивай волосы.

Он долго разглядывал в зеркале свое отражение с роскошной рыжей гривой до пояса, потом попытался сделать прическу, распространенную у манокарок. Прическа не получалась. В конце концов подключившийся Стив кое-как заплел волосы в косу, свернул в узел на затылке и закрепил взятыми у Ольги шпильками.

– Вроде как надо… – пробормотал он с изрядной долей сомнения.

– Криво, – рассмотрев прическу в сдвоенном зеркале, возразил Поль. – Узел смещен влево, а должен быть по центру, и вот здесь сбоку пряди торчат.

– Переделать?

– Да мы замаемся переделывать, и так сойдет.

Он надел гелевый корсет и черное траурное платье с рюшами, опять подошел к зеркалу и угрюмо процедил:

– Застрелиться… Увидел бы меня сейчас Крис, то-то бы обрадовался!

– Здесь нет Криса, – спокойно напомнил Стив. – Не забудь морщины нарисовать. Как у Люаны, помнишь? Вывести изображение?

– Ага, давай.

Тонкие коричневые линии – на лбу, возле внешних уголков глаз, от крыльев носа к углам губ. Обязательная для взрослой манокарки вуаль прикроет все это безобразие, и на том спасибо.

– И выражение лица подходящее, – одобрил Стив. – Скорбное – именно то, что требуется.

– Сначала ты сделал меня вдовой, а теперь смеешься над моим горем! Ладно, вези меня в Приют, где я смогу оплакать свою участь. Кстати, на чем ты меня туда повезешь?

– Машину угоню. Я уже присмотрел.

Холодным дождливым вечером перед главными воротами Приюта Кротких Вдов в Оржиме затормозил автомобиль. Шофер нажал на кнопку звонка.

– Работник шестого уровня Саберав, – доложил он привратнице. – Я доставил из Эпотока госпожу Полину Вердал, кроткую и плодородную вдову его превосходительства господина Вердала.

Все это уже было – выход из «кокона», болотно-зеленый коридор с россыпью миниатюрных светильников, подъем в лифте – но было иначе. Лифт остановился на втором этаже, где Тина побывала перед побегом. На сводчатом потолке светятся молочно-белые кораллы. Объемные изображения в толще псевдохрустальных стен: лярнийский куст, усыпанный многолепестковыми бутонами сложной формы; труп в обрывках паутины, на разложившемся лице сидит желтоглазая тварь, пронизывающая зрителя гипнотическим взглядом.

– Это мое творение, – вскользь бросил Лиргисо. – Можно сказать, автопортрет. У меня раньше были такие глаза, помнишь?

– Определенно похож, – подтвердила Тина.

Лиргисо картинным жестом распахнул перед ней зеркально-черную дверь. Алый зал с диванами, столами, подиумом и утопленными в стенах овальными экранами. В прошлый раз зал выглядел лучше: тогда здесь царил беспорядок после ночной пирушки, а сейчас – наводящий оторопь разгром. Экраны в трещинах, диваны разворочены, столы расколоты. Подиум смахивает то ли на фрагмент древней постройки, откопанный археологами, то ли на останки чего-то неопознанного на месте теракта. В центре помещения темнеет лужа свернувшейся крови, возле ее кромки застыл робот-уборщик. Похоже, неисправный.

– Нравится? – спросил Лиргисо.

– Тебе устроили разборку?

Он засмеялся. Потом, насмешливо щуря глаза в «прорезях» асимметричной лярнийской полумаски, возразил:

– Если бы мне устроили разборку, я бы не веселился. Фласс свидетель, я не настолько мазохист. Тина, я сам все это сделал!

– Ну, тогда поздравляю… – оглядев зал, пробормотала Тина. И на пару шагов отступила от Лиргисо. Спятил. С такими, как он, это иногда случается.

Маневр пропал впустую: Лиргисо тут же обнял ее и притянул к себе.

– По-твоему, я сошел с ума? Успокойся, я безумен не больше, чем до сих пор. Я принимаю твои поздравления, они вполне уместны. Тебя интересует, как я это сделал? Смотри!

Он показал на предпоследний уцелевший овал темного стекла. Несколько секунд ничего не происходило, и вдруг экран треснул, осколки посыпались на пол. Тина напряглась.

– А теперь обрати свое драгоценное внимание на тот стол!

Покалеченный стол сорвался с места, с разгона врезался в стенку, отъехал и рухнул в лужу прокисшей крови, придавив робота-черепаху. Раздался хруст: последний из экранов расколола ветвящаяся, как молния, трещина. Лиргисо опять засмеялся.

– Я же говорил, что я способней тебя и сумею взять больше! Ну да, ты у нас тергаронский киборг, ты в таких презренных штучках не нуждаешься! Стив разработал для тебя уникальнейшую методику, я был потрясен, когда свел воедино все полученные данные. Именно этого мне и не хватало… На Лярне я регулярно практиковался в магических упражнениях по древним трактатам, но эффективной методикой не располагал. Фласс, пренебречь таким сокровищем… Твой снобизм кого угодно шокирует, и сейчас ты за это расплатишься!

Лиргисо опрокинул ее на пол, покрытый жестким пурпурным ворсом, и нанес два легких точечных удара, отчего руки онемели. После первого печального опыта он всегда принимал меры предосторожности.

– Для этого можно пойти в спальню.

– Я хочу здесь!

Он нежно поцеловал ее висок и внезапно впился зубами в кожу на скуле.

– Не смей кусаться, чертов извращенец!

– Мне это нравится. – Лиргисо улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. – И я не собираюсь отказываться от того, что мне нравится, из-за твоей забавной для киборга изнеженности. Ты, конечно, можешь меня попросить… Вдруг сработает? Хотя гарантировать ничего не могу!

– Сволочь.

– Еще какая! – согласился Лиргисо. – Зато я до сумасшествия тебя люблю, а ты не знаешь, что такое любовь. Ты вообще ничего не знаешь, кроме своих придуманных принципов. Разрушить мою прежнюю жизнь из-за абстрактной этической схоластики – до чего это было глупо и жестоко! За это тебя надо еще раз укусить. Лежи смирно и не дергайся.

– Слушай, я ведь тебя убью! Несмотря на все обещания.

– Не убьешь. – Он ухмыльнулся. – Во-первых, я неплохо тебя изучил, великолепная Тина, и я не делаю с тобой ничего такого, за что ты действительно можешь убить. А во-вторых, уничтожить меня – сложная задача, особенно теперь. Когда-то у меня был шанс попасть в Галактическую Ассамблею, но вы со Стивом решили, что лучше будет засадить меня в тюрьму. Ничего, теперь меня ждет власть бо́льшая, чем я имел на Лярне, бо́льшая, чем у Галактической Ассамблеи. Теперь вся Галактика принадлежит мне!

«Итак, у него сорвало последние тормоза. А ведь он много чего может натворить… И все это из-за информации, которую он получил от меня?»

Произошла катастрофа. Лиргисо, обладающий могуществом Стива… Пусть не совсем таким же, но близким… Этого ни в коем случае нельзя было допускать.

– Тебе идет это испуганное выражение. – Лиргисо осторожно погладил ее укушенную скулу. – Ты боишься меня или боишься за бедную Галактику? Позволь мне тебя утешить…

Потом он привел в порядок свою одежду, помог Тине подняться и усадил ее на уцелевший кусок растерзанного дивана. Алый бархат и клочья белой синтелоновой начинки. Оглядевшись, Лиргисо подтащил поближе такое же изувеченное кресло и устроился на подлокотнике.

– Кого ты убил? – Тина взглянула на темную лужу посреди зала.

– Он меня раздражал. Убил я его или нет – юридически спорный вопрос… Я всего лишь заставил двигаться осколки, которые его изранили. Видишь, они валяются на полу?

Рассыпанные вокруг лужи осколки зашевелились и начали подниматься в воздух – жутковатый рой тускло поблескивающих неживых лезвий неправильной формы. На тех, что покрупнее, можно было разглядеть засохшие бурые пятна. Немного повисев, рой со стеклянным шелестом осыпался на ковер.

– Пока мне трудно контролировать такое количество предметов одновременно, – усмехнулся Лиргисо, – но вчера ночью я был в ударе! От трупа я избавился, а все остальное оставил как есть, чтобы показать тебе.

«Считай, что ты напросился. Думаешь, на тебя нет управы?»

Тина сосредоточилась и попыталась приподнять крупный осколок, валяющийся около ножки разломанного надвое стола. Никакого результата. Не шевелится. Она заметила, что Лиргисо внимательно наблюдает за ней, чуть улыбаясь уголками губ. А если переместить вон тот обломок?.. Опять ничего. Сколько Тина ни пробовала, ей не удавалось взять под контроль ни один из предметов.

– Не получается? – мягко спросил Лиргисо. – И не получится. Больше у тебя ничего не получится, великолепная Тина. Увы, я и сам знаю, что я сволочь, но с сегодняшнего дня я буду держать тебя на… м-м, стоит ли сообщать тебе название? Пусть это останется тайной. Первую дозу ты получила сегодня утром.

– Ты вколол мне какую-то дрянь?

– Это секретная разработка ниарского правительства. – Его сочувствующая улыбка выглядела искренней. – Препарат, блокирующий экстрасенсорные способности. Эффективный, как ты смогла убедиться, безвредный и до безумия дорогой. Того, что я раздобыл, нам хватит на год. Достаточно делать по одной инъекции с интервалом в тридцать дней – и на сверхъестественном можно поставить крест, как выражаются люди. Не знаю, можно ли с помощью этого препарата обезвредить Стива… Подозреваю, что нет, но для тебя – в самый раз.

– Эта отрава влияет на работу мозга? – Тина судорожно сжала в кулак пальцы, все еще слабые, малочувствительные.

– Это самый щадящий препарат, если сравнивать с аналогами. Никаких вредных последствий, я специально консультировался. Я не хочу, чтобы ты утратила остроту ума или чувство юмора. – Он наклонился вперед и погладил ее колено. – Тина, это временная мера. После того как Стив уйдет к себе домой, а я наберу достаточную силу, я перестану делать тебе инъекции. Или если ты надумаешь перейти на мою сторону – тоже вариант, самый для меня желательный…

Она столкнула с колена его руку с кроваво-алыми ногтями.

– Ты мне нужен, как Флассу пивной автомат. А если тебе самому такую дрянь вколоть?

– Постараюсь, чтобы со мной этого не случилось, – улыбка, скользнувшая по его серебристо-серым губам, показалась Тине натянутой. – Не понимаю, что тебя так расстроило! Я забрал у тебя то, в чем ты не очень-то и нуждалась. Другое дело, если бы ты, как я, с детства грезила могуществом… Хочешь получить одну разгадку?

Тина вопросительно взглянула на него.

– Ты рассказала, что предчувствие угрожающей тебе опасности впервые возникло у Стива, когда мы втроем посетили цветочный дом в Кеодосе. Ты была со Стивом, а я развлекался с двумя девушками. Одна из них была похожа на тебя, я еще покусал ее… и после подумал: если переместить тебя в обыкновенное человеческое тело, я смогу делать с тобой все, что захочу, – как с этой девушкой. Вначале идея показалась мне забавной и несерьезной, а потом я решил: почему бы и нет? – Он улыбнулся углом рта, отчего на щеке обозначились резкие насмешливые складки, достал из кармана пульт, набрал какую-то команду. – Тина, я вытянул из тебя все, что относилось к методикам Стива, но один вопрос задать так и не рискнул. Несколько раз собирался и не посмел…

Подъехал сверкающий черным лаком робот-официант. Лиргисо взял с откидного столика рюмку в виде крохотного серебряного черепа, другую подал Тине. Коньяк.

– Я это не пью. Что-нибудь полегче есть?

У нее сейчас нет фильтров, нейтрализующих воздействие алкоголя, а напиться в компании Лиргисо – это последнее, что ей хотелось бы сделать.

На столике появился серебряный бокал в виде вставшей на хвост морской твари с разинутой пастью. Игнорируя вызывающую форму посудины, Тина взяла, пригубила. Десертное вино. Вроде бы неплохое. Она не разбиралась в спиртном, но Лиргисо наверняка разбирается.

– Знаешь, о чем я не спросил?

Грустная усмешка, непохожая на его обычные гримасы. Тину заинтриговал не столько вопрос, сколько это выражение, нетипичное для Лиргисо.

– О чем?

– О том, как ты на самом деле ко мне относишься. Человек, которому ввели мезген, не может что-то утаить или солгать. Ты сказала, что я тебе нужен, как Флассу пивной автомат, – но откуда я знаю, что это не блеф? Я ведь и сам не раз играл в такие игры. А вот если бы ты сказала то же самое под мезгеном… Узнать, что ты не испытываешь ко мне ничего, кроме заурядной неприязни, – это было бы слишком больно.

Он залпом выпил коньяк из одной рюмки, потом из другой.

– Предпочитаешь баловаться иллюзиями?

– Предпочитаю не убивать надежду. Пусть живет. Тина, мы с тобой летим на Савайбу. Завтра. – На лицо Лиргисо вернулось обычное для него выражение иронии. – Сможешь оценить все прелести своего нового положения. Савайба закрыта для киборгов, а теперь ты там побываешь.

Сотканный из разноцветных блесток лозунг: «Протестуй против Рипарола на Савайбе!» На одной из кеодосских площадей раздавали в толпе шарики, те лопались – и в воздухе мерцали эти призывы, чтобы через несколько секунд осесть на тротуар переливчатой пылью. Тина тогда все еще была тергаронским киборгом, рядом с ней были Стив и Поль. Резь в сердце, словно всадили и начали медленно поворачивать нож, – физически неощутимая, но до чего острая… Не сейчас. Не в присутствии Лиргисо.

– Предполагается, что на Савайбе я что-то забыла?

– Предполагается, что у меня там дела и ты летишь со мной. Оставить тебя здесь без присмотра… Это будет рискованный опыт. Когда ты на Валгре сдала меня в тюрьму, я покинул это приятное заведение на четвертые сутки. Ты похожа на меня, поэтому рисковать не будем.

– Я похожа на тебя? Знаешь, мне давно уже не говорили таких гадостей!

– Я почему-то думал, что сказал тебе комплимент… – ехидно ухмыльнулся Лиргисо.

– Потому что коньяка перебрал. Полетишь на Савайбу в обществе голой девки с макияжем?

– Тина, ты не должна говорить о себе в таких выражениях! – Он зло поморщился. – Учти, мне это не нравится. Если это еще раз повторится, я притащу сюда кого-нибудь с улицы – первого, кто попадется, – и убью. У тебя на глазах.

Тина поняла: он так и сделает. Пусть он не сумасшедший, нормальным его тоже не назовешь. Холодные яростные огоньки, тлеющие в глубине зрачков Лиргисо, угасли, он усмехнулся.

– По-твоему, это будет адекватно? – тихо спросила Тина.

– Да. Никто не смеет унижать наши отношения, даже ты. – Он помолчал, глубоко вздохнул и добавил: – Одежду и обувь получишь сегодня вечером.

Несмотря на только что пережитый легкий шок, вызванный его вспышкой, Тина ощутила эмоцию, которая с некоторой натяжкой могла сойти за радость.

– Значит, я могу заказать по каталогу то, что мне нужно?

– Фласс, только не это! – Он в театральном ужасе закатил глаза к потолку. – Сам закажу. Твоя манера одеваться всегда вызывала у меня оторопь. Все эти любимые тобой мешковатые комбинезоны и похожие на военные вездеходы ботинки… Лучше я подберу тебе одежду на свой вкус. Пойдем, – он встал, – провожу тебя в твою тюрьму, а то мне пора в «Кристалон».

«Хотя бы узнаю, что такое Рипарол. И почему против него надо протестовать».