Глава 11
Коридор отлично простреливался. Сквозь отверстия в дырчатых стенных панелях сочился едкий дымок: похоже, там горела проводка. На полу валялись куски пластика, упавшее со стены растение с длинными узорчатыми листьями и в придачу два трупа.
Тину интересовали прежде всего трупы: она впервые увидела противника вблизи. Оба довольно-таки бледнокожие и мускулистые, в шлемах с аляповатыми эмблемами и пятнистых коричнево-оранжевых комбинезонах с короткими рукавами. Их настигли отравленные иглы «Цербера», умерли они не сразу – около минуты агонизировали, хрипя и корчась.
Заварушка началась внезапно. В отеле Тина пользовалась ограниченной свободой передвижения – то есть могла гулять по коридору левого крыла на седьмом этаже. Она и гуляла, наблюдая за Люшем, который тоже слонялся по коридору и параллельно что-то вполголоса надиктовывал на свой наручный комп. Голографические песьи морды на его желтой куртке щерились, демонстрируя дурной характер, но сам Люш производил впечатление добродушного парня. Лиргисо сказал, что держит около тридцати процентов акций «Ниарской сетевой бомбы» – таким образом, Люш был без пяти минут его подчиненным, и он поселил репортера вместе с остальной своей свитой.
Тина маневрировала, пытаясь приблизиться к Люшу – без всякого далеко идущего умысла, ей просто хотелось с кем-нибудь поболтать, – однако «Цербер» всякий раз отсекал ее от репортера, а на небольшом табло, утопленном в его сулламьем корпусе, вспыхивала надпись: «Контакты запрещены!» Это напоминало шахматную партию между человеком и роботом. Тина до того увлеклась поединком с «Цербером», что вначале не обратила внимания на посторонний шум. Люш среагировал первым: замер, приоткрыв рот, словно сделал стойку на нечто незримое, но привлекательное; потом сорвался с места, юркнул в свой номер, выскочил оттуда уже в шлеме, без которого на Савайбе никуда, и со скоростью получившего хороший пинок колобка помчался к лифтам. К этому моменту Тина уже поняла, что в отеле нечто происходит. Звон стекла, крики, звуки выстрелов. Грохот совсем близко, по ту сторону дверей – значит, в номерах сейчас небезопасно, коридор более спокойное место.
«Цербер» рассудил так же. Он в мгновение ока запаковал Тину в бронежилет и натянул на нее респиратор, выдрав при этом прядь волос (оба предмета защиты хранились у него в корпусе), развернул прозрачный модульный щит, включил энергетический щит, выдвинул стволы своих орудий (их оказалось больше, чем Тина думала), но в комнату ее не потащил.
Судя по звукам, находившиеся в номерах охранники от кого-то отстреливались. Атакующие ломятся в окна?.. Коридор оставался пустынным, потом из-за угла в него зашвырнули маломощную гранату. Нарядный пластик пола всколыхнулся и осел хаотичным крошевом, со стены свалилось кашпо с растением. Скорчившуюся в углу Тину прикрыли от осколков щиты «Цербера».
Вслед за гранатой в коридор ввалились те двое. «Девку в заложники!» – крикнул один из них, показывая на Тину. Тут-то ее сторож и выпустил свои отравленные иглы. Больше он никому не позволял прорваться в коридор: из-за угла стреляли, он вел ответный огонь. Хороший все-таки робот. Надежный. Если бы он еще и подчинялся Тининым приказам, ему бы цены не было.
Потом наступила тишина – относительная, из-за дверей доносились голоса и стоны. «Цербер» по-прежнему находился в боевой готовности и щиты не убирал. Из-за угла вышел бледный парень в ливрее коридорного, повертел головой, спросил: «Вы не ранены?» – и направился к Тине. Он успел сделать несколько шагов, зашатался и упал.
– Какого черта? – прошипела Тина, стукнув кулаком по корпусу робота. – Это же свой!
«Цербер» вряд ли ее понял.
Из номеров начали выглядывать охранники «Кристалона». Один из них, распахнув дверь, сел на пороге; его рубашка насквозь пропиталась кровью, но бластер он из рук не выпускал.
Появился Лиргисо, в шлеме, озабоченный и с фингалом, как Тина решила вначале. Потом увидела, что это не фингал: видимо, когда произошло нападение, Лиргисо делал макияж – правый глаз накрасил, а левый не успел.
– Твоя тварь убила служащего, – сказала Тина, когда он подошел ближе и «Цербер», повинуясь его команде, убрал щиты.
– Разве? – Лиргисо кисло поморщился (мало мне других неприятностей!), склонился над коридорным. – Он не убит, а парализован! Сама посмотри.
Тина подошла ближе. Разница есть: глаза коридорного закрыты, лицевые мышцы расслаблены, грудная клетка слабо вздымается и опускается; у парней в пятнистых комбинезонах остекленевшие глаза выпучены, на губах выступила розоватая пена, мускулы напряжены в последней дикой судороге.
– Амеик не убьет кого не надо, – усмехнулся Лиргисо. – У него два режима поражения – «враг» и «посторонний», и он никогда их не путает. Амеик у нас умница!
Тине показалось, что сейчас он начнет гладить своего цепного робота-убийцу, как собаку, тая от умиления, но Лиргисо отошел к охранникам. Она стащила респиратор и бронежилет, протянула «Церберу». Тот взял предметы манипулятором с выгравированным на металле изломанным орнаментом и затолкал в нишу, открывшуюся в корпусе.
В отеле были раненые и убитые. Из людей Лиргисо никто не погиб, но двое телохранителей и секретарь-референт Филипп Корде получили ранения настолько серьезные, что их сразу же отправили в частную клинику. Вернулся Люш. Его правая рука была замотана окровавленной тряпкой, зато физиономия сияла, как сверхновая посреди ночного неба. Материал в кармане, даже из отеля выходить не пришлось! Тина услышала, как остановившийся рядом с ним Лиргисо прошептал: «Ты сначала мне свой опус покажешь, а потом уже отправишь на Ниар!» Репортер всплеснул руками и начал протестовать против такой беспардонной цензуры, Лиргисо еле слышно процедил какую-то угрозу – он выглядел раздосадованным и злым.
Тина держала язык за зубами и старалась никому не мешать. Она не хотела, чтобы ее куда-нибудь запихнули и заперли. Ей сейчас нужна информация, как можно больше информации. Кто организовал нападение, с какой целью, могут ли они стать ее союзниками… Пока она не знала ни черта. Скрестив на груди руки, она стояла у стены рядом с «Цербером» и впитывала реплики, отмечала детали. От ее экстрасенсорных способностей ничего не осталось, несколько дней непрерывных бесплодных попыток убедили ее в этом – значит, придется опять начинать с нуля.
Трое охранников Лиргисо приволокли парня в шлеме с пестрой эмблемой и в коричнево-оранжевом комбинезоне. Пленник хрипло ругался. Его руки были скованы за спиной, но он пытался то пнуть кого-нибудь из конвоиров, то плюнуть в Лиргисо.
«Ясно, кто здесь главный объект покушения. Я и не сомневалась… Теперь бы еще выяснить, чем ты их достал!»
Савайбианские полицейские с зелеными светящимися надписями «Полиция» на шлемах и на куртках. Тина мысленно поздравила их с рекордным сроком опоздания: уже и проводку потушили, и раненых развезли по больницам… Где же вы были, ребята?
Офицер заявил, что задержанного он заберет в участок. Лиргисо начал возражать, его негромкий голос звучал мягко и убедительно. Полицейский непреклонно помотал головой. Похоже, что дальнейшую судьбу пленника они представляли себе по-разному.
– Мы его забираем, господин Мерлей, – сухо сказал офицер. – Он арестован в соответствии с савайбианским законом!
Лиргисо покладисто улыбнулся и развел руками – мол, кто же станет спорить с законом! – и шагнул к пленнику.
– Забирайте, пожалуйста! Надеюсь, ты не отвертишься от суда…
Пленник прорычал что-то оскорбительное и рванулся вперед. Молниеносное движение. Если бы Тина могла, как раньше, переключаться в режим замедленного восприятия, она бы увидела в подробностях, что произошло. Как будто Лиргисо не то заслонился, не то попытался оттолкнуть парня, всего лишь на мгновение до него дотронулся… Пленник обмяк и тяжело опустился на пол.
– По-моему, у него обморок, – повернувшись к полицейским, сказал Лиргисо. Его голос звучал озадаченно. – С чего бы это?
Офицер присел около парня, пощупал пульс, достал карманный меданализатор и наконец произнес, тоже озадаченно:
– Какой там обморок! Он умер.
Полицейские забрали тело и ушли. Выдав охране инструкции, Лиргисо подошел к Тине:
– Идем.
Разгромленный «люкс» – это все равно «люкс». Все, что было безнадежно испорчено, отсюда вынесли, и комната, по-прежнему роскошная, стала вдвое просторней. Дырки от пуль и следы высокотемпературного луча придавали стенным панелям натурального розового дерева налет экстремальной экзотики. Окно в полстены закрывали стальные жалюзи. Лиргисо включил компактное противоподслушивающее устройство и только после этого заговорил:
– Тина, как тебе понравилась демонстрация моих возможностей? Это древняя лярнийская техника боя. Настоящее искусство убивать – это совсем не то, что проломить противнику голову пудовым кулаком в лучших тергаронских традициях. Поль даже не подозревает, сколько раз я мог убить его! Причем таким образом, что все списали бы на его слабое здоровье. Он вызывает у меня интерес, поэтому я сохранил ему жизнь. Я добрый, – Лиргисо прервался, достал из бара бутылку и бокалы, разлил вино. – Ты сегодня видела один вариант, а есть и другой… Убить так, что жертва будет очень долго агонизировать, для этого надо ударить в другую точку. Я не рискнул проделать это на глазах у полицейских, а жаль… – Он рассмеялся и подвинул к Тине один из бокалов.
– Кто это такие и почему они на нас напали?
– Местные бандиты. Тина, я гуманный и законопослушный… человек, вот уже четыре года человек. Я никого не трогаю и соблюдаю все савайбианские законы. Почему напали – сложный вопрос… Потому что у них такой образ жизни!
– Ага, как обычно, – кивнула Тина. – Сначала ты никого не трогаешь, а потом все они за тобой гоняются.
– Именно. – Лиргисо пригубил прозрачное вино. – Ты уловила суть.
Трель терминала. Хозяин отеля просит господина Мерлея о приватном разговоре. Лучше безотлагательно.
– Зайдите через полчаса, – небрежно бросил Лиргисо и, выключив связь, вернулся к предыдущей теме: – Я много лет учился этому искусству. Не обошлось без жертв, но любое искусство требует жертв… Оно включает приемы, позволяющие причинить противнику тяжелейшие травмы, и приемы, вызывающие сильную боль без всяких телесных повреждений. Помнишь, как я Тлемлелха тогда отделал? И вершина этой техники – смертоносные удары. Это даже не сила, это просто власть над чужой жизнью. В том числе над твоей, великолепная Тина…
– Ошибаешься. – Тина говорила холодно и равнодушно. – Нельзя иметь власть над тем, чего нет. Моя жизнь закончилась на Незе, а то, что происходит сейчас, – не жизнь.
Лиргисо несколько секунд молча смотрел на нее, потом с силой швырнул об стенку бокал, превратившийся в кучку ледяных осколков на полу.
– После всего, что сегодня было, ты еще и настроение мне испортила! – прошептал он с неподражаемо горькой театральной усмешкой. – Спасибо! Тебе же хуже – когда я злой, я кусаюсь.
– По-моему, ты в любом настроении кусаешься.
– Сегодня ночью я тебя покусаю, чтобы ты почувствовала себя живой! Покойники не боятся укусов. Я тебе такое тело нашел, а ты недовольна…
Он обвел взглядом комнату, словно выискивая, что бы еще расколотить.
– Вот, пожалуйста. – Тина подвинула в его сторону свой бокал с нетронутым вином.
Лиргисо молча взял, выпил вино и поставил бокал на стол. Потом взглянул на золотистое с черными цифрами табло часов на стене, присел перед столиком, где были разложены косметические принадлежности, и начал красить левый глаз.
– Хвала Флассу, что моя косметика уцелела… – промурлыкал он себе под нос. – Тина, знаешь, зачем к нам придет хозяин отеля?
– Зачем?
– Чтобы уговорить меня отсюда съехать.
– Здравомыслящий человек, – одобрила Тина.
У Лиргисо действительно был срыв или он разыграл перед ней представление? Тина не могла остановиться ни на том, ни на другом варианте – пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, возможен еще и третий: срыв с примесью игры.
– За что тебя хотели убить?
– За мою доброту. – Он усмехнулся и сделал паузу, тщательно обрисовывая глаз удлиняющим черным контуром. – Как отметил какой-то умник из вашей расы, великодушные поступки наказуемы… Год назад, когда я впервые посетил Савайбу, я арендовал дом в поселке, где «Кристалон» вел строительные работы, и ко мне забрался грабитель. Здесь много банд, они живут грабежом и прячутся в кавернах рахад – власти утверждают, что ловить их там бесполезно, однако вылавливать и не надо… Перекрыть каверны и нанести одновременные удары по близлежащим узлам рахад – внутри начнется пульсация с газовыми выбросами, к тому же сила излучения возрастет настолько, что никакие шлемы не спасут. Все! Даже трупы выносить не придется, рахады все утилизуют. Красивое решение, я бы так и сделал, но местные власти почему-то не хотят.
Коричневые складчатые массивы Савайбы, с воздуха похожие на горы, представляли собой гигантские конгломераты колоний живых организмов – рахады (название гинтийское). Сложнейшие биосистемы, способные принимать новых симбионтов. Уникальная, пользующаяся спросом на многих планетах сельскохозяйственная продукция. Вполне благоприятные условия для жизни в полостях и кавернах, если не считать генерируемого некоторыми колониями высокочастотного излучения, но от него защищает экранировка.
За прошедшие дни Тина просмотрела достаточно материалов по рахадам и заодно узнала, что такое Рипарол: сообщество ученых, выступающее за постепенное, искусственно споровоцированное видоизменение рахад, результатом которого должно стать вымирание излучающих организмов. Свое название Рипарол получил в честь покойного основателя, известного рахадолога.
Закупорить каверны на отдельном участке и устроить мор находящимся внутри симбионтам – эта идея не относилась к разряду неосуществимых.
– К тебе забрался грабитель, и что было дальше?
– Я задержал его. Это был парнишка из местной банды… или из местного племени, обитающего в кавернах. Они живут одичавшими племенами, но власти Савайбы не любят об этом распространяться – сей факт роняет престиж правительства. – Лиргисо закончил с макияжем и повернулся к Тине, состроив уже изрядно надоевшую ей насмешливую гримасу. – Через две недели неудачливый вор от меня сбежал – ему помогла повариха, которую я нанял в том же поселке. Чтобы я после этого еще раз связался с живой местной прислугой! Она великолепно знала савайбианскую кухню, вот я и соблазнился. Воришка благополучно вернулся к своим, и племя решило, что мне надо отомстить. К ним присоединились еще две таких же шайки… С тех пор я нахожусь в состоянии войны сразу с тремя бандами. Фласс, они спят и видят, как бы заполучить мою голову!
– И при чем тут твоя доброта?
– Если бы я прикончил вора, ничего бы не было, но я пощадил его. Теперь я со всех сторон пострадавший – меня чуть не ограбили, я остался без поварихи, на меня открыли сезон охоты…
– А повариха куда делась? Сбежала вместе с грабителем?
– Нет, я убил ее. Сгоряча, сам потом жалел… Готовка ее была превыше всяких похвал.
– Н-да… – Тина прищурилась. – Знаешь, почему-то я тебе не сочувствую.
Лиргисо хотел что-то сказать, но его прервала трель вызова – пришел хозяин отеля. Энергичный, решительный и в то же время немного растерянный, словно не знал, как подступиться к делу. Ему еще не приходилось выгонять из своего заведения солидных и платежеспособных постояльцев. Он не хотел обсуждать щекотливый вопрос в присутствии Тины, однако Лиргисо заявил, что это его секретарь-референт, можно при ней.
Хозяин вежливо справился о самочувствии господина Мерлея и начал осторожными маневрами подбираться к проблеме. Лиргисо постоянно его сбивал, да еще отпустил замечание насчет безвкусного сочетания цветовых оттенков в интерьере номера, из-за чего оппонент совсем расстроился. Наконец Лиргисо позволил ему заговорить о главном. Порядочно деморализованный к этому моменту хозяин принялся сбивчиво перечислять причины, почему господину Мерлею нельзя оставаться в отеле: налетчики могут вернуться в любую минуту, и тогда не избежать новой перестрелки; он, как собственник заведения, не имеет права подвергать риску жизнь других клиентов и своих работников; некоторые из номеров пострадали настолько, что нуждаются в срочном ремонте, а переселить телохранителей господина Мерлея некуда; заведению нанесен ущерб, значительно превышающий сумму, которую господин Мерлей уплатил за проживание… Лиргисо слушал с насмешливой скучающей улыбочкой, изредка поглядывая на Тину из-под отливающих фиолетовым блеском полуопущенных век – словно предлагал присоединиться к развлечению.
Тине хотелось взять «господина Мерлея» за шиворот и пинком выбросить на улицу, чтобы хозяин воочию увидел, как надо поступать с такими клиентами. Мечты… Конечно, генерального директора компании «Кристалон» никто отсюда силком не вышвырнет. Будут уговаривать и упрашивать, до бесконечности.
– Крис, где мы ночуем – здесь или в другом отеле? – сквозь зубы спросила Тина.
Хозяин замолчал. Лиргисо поднял веки и ухмыльнулся.
– Я-то все ждал, когда ты взорвешься… Дождался наконец!
– Ты не ответил на мой вопрос. Бандиты могут вернуться, а твоим людям нужен отдых.
– Леди, вам нельзя здесь оставаться! – повернулся к ней хозяин и начал по второму разу излагать те же аргументы. Видимо, решил, что главная здесь она.
– Ладно, хватит, – оборвал его Лиргисо, вытаскивая передатчик. – Вы мне возвращаете деньги – и мы отсюда уходим.
– Какие деньги?! Я понес убытки…
– Пусть бандиты возмещают убытки. Или ваше правительство, которое не хочет от бандитов избавиться, хотя способы есть. Вы свободны.
– Господин Мерлей, отелю нанесен колоссальный ущерб…
– Я вас больше не задерживаю, – улыбнулся Лиргисо.
Когда дверь закрылась, он утомленно оперся о подлокотник, прижал к уху передатчик и справился у кого-то, готов ли транспорт. Потом отдал команду роботу, до этого неподвижно стоявшему в нише, и тот начал собирать с туалетного столика косметические принадлежности.
– Великолепная Тина, до чего же ты любишь командовать… Я сразу решил сменить отель, но почему бы не поразвлечься напоследок?
– Хозяин отеля прав.
– Что значит – прав? Не существует никакой правоты, есть только бесконечные столкновения разнообразных интересов. Правота – это одна из милых человеческих иллюзий… Тина, не надо злиться, через полтора часа мы с тобой ляжем в постель в другом отеле.
– За что тебе хотят отомстить?
Лиргисо встал с кресла и начал натягивать поданный роботом черный бронекостюм с серебряными голографическими пауками, которые то появлялись, то исчезали. Наверняка сделано на заказ. Второй такой же он бросил на диван.
– Надевай. Если тебя убьют, это убьет меня наповал, прости за тавтологию.
– Меня уже убили.
– Тогда мы примем меры против рецидива, – ухмыльнулся Лиргисо. – Одевайся. И если ты вынашиваешь планы договориться с моими врагами, можешь сразу скормить их Флассу. Савайбианские бандиты разговаривать с тобой на равных не станут. Ты для них будешь… С чем бы сравнить? – Он прищелкнул пальцами. – Существо-раб, что-то вроде нега или чливьяса на Лярне, пока там не упразднили рабство. В этих племенах отношение к твоему полу хуже, чем на Манокаре.
Человек объяснил бы короче. Лиргисо, переселившись в человеческое тело, продолжал мыслить, как энбоно, иногда это прорывалось в его рассуждениях и формулировках. Если он не морочит ей голову, с теми ребятами в оранжево-коричневых комбинезонах договариваться бесполезно. Учтем.
– Ты так и не объяснил, почему они за тобой гоняются. Что ты сделал с грабителем?
– Ничего такого, из-за чего за мной стоит гоняться. Он вернулся к своим в полном порядке, за исключением нескольких пустяковых травм. Видишь ли, этот сброд на Савайбе считается гордым и независимым… – Лиргисо насмешливо сморщил нос. – Тина, однажды ты назвала меня снобом, но снобизм Живущих-в-Прохладе, или тергаронской военной аристократии, или вообще любой цивилизованной элиты – ничто по сравнению со снобизмом какого-нибудь малочисленного полудикого народца! Всех остальных они презирают и считают быдлом. Когда этот воришка полез за моим имуществом и вдобавок попытался меня зарезать – по меркам своего племени он проявил доблесть. После того как я шутя отобрал у него нож, он растерялся, но тут же встал в позу: он сын гордого народа, а я – инопланетный раб, он меня презирает и так далее… Тина, если уж тебя поймали при попытке грабежа, ты по крайней мере будь вежлив с победителем! М-м, прости за несовершенный оборот, я говорю не о тебе. – Он улыбнулся и развел руками в извиняющемся жесте. – До сих пор иногда путаюсь, в языке энбоно такие двусмысленности невозможны. Мне стало интересно, сколько этот дикарь продержится…
Его прервал сигнал передатчика. Начальник охраны справлялся у босса, как быть с Люшем.
– Он поедет с нами.
– Сказали, что он может остаться в отеле, – разобрала Тина приглушенную реплику.
– Возьмем его с собой, – возразил Лиргисо. – Лучше, чтобы журналист был на глазах.
И продолжил, повернувшись к Тине:
– У меня этот сын гордого народа сломался на четвертый день. Я даже был немного разочарован… К середине второй недели он безропотно выполнял самые унизительные мои требования. Меня раздражала его дикарская спесь, поэтому я обращался с ним грубо. Но кого я не понимаю, так это повариху! Это была старая женщина, жительница поселка. Она не любила бандитов – те когда-то убили ее семью, и у нее не было оснований на меня обижаться – я хорошо оплачивал ее услуги. Однако она выпустила моего пленника, да еще заявила в оправдание, что не могла терпеть это ужасное бесчеловечное непотребство… Нонсенс, как выражается Ольга. Наверное, повариха была сумасшедшая, а я этого не заметил, когда нанимал ее. По-твоему, великолепная Тина, я был не прав?
– Очень хороший вопрос! – усмехнулась Тина. – После того, как ты уверял меня, что правоты не существует…
– Фласс, иногда ты бываешь невыносимой. И охота тебе постоянно выискивать противоречия!
История из тех, где обе стороны друг друга стоят. И надо же попасть в неприятности из-за такой истории… Тина поморщилась, не скрывая досады. Зато бронекостюм сидел на ней как влитой – видимо, Лиргисо заказал его по меркам.
Хозяин отеля, уже не энергичный, а хмурый и осунувшийся, принес деньги – наверное, он и лишнее доплатил бы, лишь бы поскорее выпроводить Лиргисо и никогда больше его не видеть. После этого начались блуждания по Инегбону, смахивающие то ли на фильм, в котором абсурдная ситуация длится, и длится, и не может прийти к завершению, то ли на сон, в котором никак не удается попасть туда, куда хочешь попасть. Еще все это напоминало нравоучительный детский стишок, написанный на каком-то из древних земных языков, Тина видела его перевод в двести сорок седьмом томе «Антологии докосмической эры»: вполне платежеспособного героя этого стишка тоже не пускали ни в один из отелей в чужом городе.
Инегбон находился в гигантской полости рахады, под сводами, облепленными колониями лаколарий, поэтому день и ночь здесь не слишком отличались друг от друга. Лаколарии светились постоянно, разве что небо в разрывах менялось: то белесое, то розовое, то асфальтово-темное. И еще менялся стиль жизни, по ночам Инегбон становился пустынным и довольно опасным городом.
Они рыскали по улицам на двух бронированных вездеходах, оснащенных антигравами. Подниматься в воздушное пространство над савайбианскими городами без специального разрешения нельзя, а Лиргисо дорожил имиджем законопослушного бизнесмена, так что правил они не нарушали. И все равно их никуда не пускали. Вас, господа, слишком много, нет мест… Лиргисо, Тина, три десятка закованных в броню вооруженных охранников и в придачу корреспондент «Ниарской сетевой бомбы» в своей нелепой куртке с собачьими мордами – он единственный был без бронекостюма. Как будто в Инегбоне высадился десант. Никто не хотел с ними связываться!
Вездеходы, как хищные рыбы, скользили по опустевшим улицам, озаренным золотистым сиянием лаколарий. Просветы в куполе словно закупорены – время близится к полуночи. Охранники заподозрили, что за машинами ведется слежка, и приготовили к бою бортовые бластеры, но пока все было спокойно. Лиргисо выглядел опасно злым, что не мешало ему кривить губы в привычной иронической усмешке. Тина откинулась в кресле и смотрела на проплывающие мимо дома: вечный полумрак Инегбона и неоновые отсветы скрадывали изъяны, и все же она заметила, что облицовка многих зданий не в порядке. Плиты либо чем-то изъедены, либо покрыты выпуклыми наростами, причем цвет наростов каждый раз совпадает с цветом основы. По стенам ползали небольшие роботы на присосках – они отскабливали наросты, терли и полировали плиты своими манипуляторами.
Разглядывая всю эту савайбианскую экзотику, Тина одновременно размышляла о делах. О своих делах, пока что безнадежных. Сейчас главное – не сломаться и не впасть в депрессию. Если начнется депрессия, можно упустить шанс, можно его просто не заметить… Надо находиться в постоянной готовности, чтобы воспользоваться первым же случаем, когда он подвернется. Хорошо, если это произойдет завтра. А если через месяц, через два, через полгода? Сохранять готовность к действию в течение настолько долгого срока – реально это для нее или нет? Не исключено, что следующая попытка окажется неудачной, как и предыдущая. Несмотря на это, сохранять готовность и не меняться, и не принимать навязанные правила игры…
Еще один отель. «Радушное королевство». Название многообещающее, однако в этот пятизвездочный замок с балконами, башенками и белоснежными голографическими облаками над крышей их тоже не пустили.
– Я проведу журналистское расследование, – сердито пробормотал Люш. – Выясню, почему к нам здесь так относятся, и сделаю матерьялец для «Сетевой бомбы»…
– Нет необходимости, – мрачно сказал Лиргисо (только этого ему, конечно, и не хватало!). – Савайба – нецивилизованная планета, это все объясняет, а матерьялец ты сделаешь, какой я тебе скажу.
– Я напишу про беспредел преступников и про эти отели, двери которых закрыты для порядочных людей! – не хотел сдаваться Люш. – Так напишу, что с Ниара никто больше сюда не прилетит! Безобразие, переночевать негде…
Видимо, он не знал о той истории с грабителем. Лиргисо раздраженно бросил, что, мол, не пристало журналисту-профессионалу опускаться до критики заурядных бытовых мелочей, потом достал свой черный в алмазных искрах комп и отвернулся.
За иллюминаторами теперь маячило что-то обветшалое, выщербленное, вспученное шишковатыми наростами. Грязные тротуары. Ржавый суставчатый манипулятор какого-то автомата валяется под стеной, изуродованной экземой. Их занесло в трущобы.
– Крис, твои полтора часа истекли, – заметила Тина. – Даже больше. Предлагаю захватить какой-нибудь бомжатник и там переночевать.
– В бомжатнике? – испуганно округлил глаза Люш. – Там же всякие паразиты…
– А больше нас никуда не пустят.
– Тина, тебе не придется ночевать в бомжатнике. – Голос Лиргисо звучал мягко, проникновенно и терпеливо – сразу ясно, что его обладатель самоотверженно заботится об окружающих, слишком черствых, чтобы это оценить. – Не знаю, обрадует тебя это или огорчит, учитывая твои странные вкусы… Я связался через Сеть с фирмой, которая торгует недвижимостью, и сейчас покупаю виллу. Петер, – это было сказано уже не Тине, а в передатчик, – едем на Второй Докторский проспект!
Вилла на окраине Инегбона была выставлена на продажу, но там жили – часть постройки арендовал эксцентричный турист с Земли, которому понравился окружающий ландшафт. Поднятый с постели брокер предупредил, что объект может быть продан только при согласии покупателя на пункт, разрешающий квартиранту оставаться на вилле в течение всего оплаченного им срока. Лиргисо махнул на это рукой и с обаятельной улыбкой протянул брокеру пластиковый конверт с пачкой денег: пусть этот небольшой подарок поспособствует немедленному заключению сделки. Сонный брокер приободрился и полез в карман за передатчиком, чтобы еще кого-то разбудить.
Небо в прорехах живого купола начало светлеть, когда вездеходы подъехали к вилле. Та и правда стояла на самой окраине. Дальше простиралась сумеречная равнина с напоминающими искривленные застывшие смерчи перемычками между куполом и основанием полости. В золотистом свете лаколарий виднелись растения, похожие на мотки проволоки и на многоярусные грибы, вдали как будто блестела вода. Тина почувствовала слабое дуновение теплого ветра, пахнущего какой-то синтетикой… скорее это запах местной органики. И в отеле, и в машинах работали кондиционеры, там не ощущалось никаких посторонних запахов.
– Своеобразная картинка, – усмехнулся Лиргисо. – Не похоже на Лярн, но есть некое сходство в настроении… Помнишь закат над Флассом? И там, и здесь присутствует гнетущее очарование смерти.
– Почему смерти? Насчет Фласса понятно, он жрал все что ни попадя. А здесь?
– Излучение. Попробуй снять шлем, и твой конец будет весьма печальным… Лучше не пробуй снять шлем, Амеик не позволит тебе это сделать.
– Я похожа на самоубийцу?
– Мало ли что ты выкинешь ради того, чтобы лишний раз досадить мне! – устало вздохнул Лиргисо и повернулся к охранникам.
Те уже начали сканировать на предмет взрывчатки приземистое, слепленное из нескольких кубических блоков здание виллы с квадратными балконами и двумя террасами. Окраина – удобное место для нападения… И для обороны: здесь можно дать бой без риска, что потом придется оплачивать ремонт окрестных построек.
– Черная вдова – это такой паук. Водится на Земле, по-моему, в тропиках.
– Черная Вдова – это привидение, – убежденно прошептала Ивена. – У нее клыки и черная шерсть на лице и на руках, и еще хвост, как у черта. Она может съесть твое сердце, если поймает. Ночью нельзя выходить из дома – она там, снаружи, ходит и плачет… А к нам на чердак не заберется, потому что мы в доме.
В Приюте Кротких Вдов было свое привидение. Судя по описанию, оно обладало достаточно сволочным характером. Правда, Поль ни разу его не видел, хотя на всякий случай вдоль и поперек изучил прилегающую территорию. Там, за стенами корпуса, была довольно-таки примитивная система ночного слежения, которую без проблем ослеплял изготовленный Стивом приборчик, была осенняя слякоть, были вереницы бледных фонарей и их дрожащие отражения в бездонных черных лужах – но не было никакой Черной Вдовы.
Ивена уткнулась в Поля, как свернувшийся котенок, и пробормотала:
– Поль, я не хочу всю жизнь тут жить. У меня… мама… была хорошая… – Ее голос начал дрожать, как всегда, когда она вспоминала родителей. – А потом меня дедушка с бабушкой хотели забрать, но меня не отдали и привезли сюда, потому что папа был преступником. Послезавтра День Ответственности… Я лучше убегу на улицу, и пусть Черная Вдова съест мое сердце.
– Что такое День Ответственности?
– Ты не знаешь? – Ивена шмыгнула носом. – Это когда все отвечают. Нас соберут в Судном зале и будут говорить, что мы не должны брать пример со своих родителей. А потом всех новеньких высекут, чтобы запомнили этот день. Мне рассказали, я тоже раньше не знала…
Поль напрягся, его мышцы окаменели.
– Дерьмо! – процедил он на общегалактическом.
– Что ты сказала? – удивилась Ивена.
– Так, ничего особенного. Ивена, я что-нибудь придумаю, чтобы этого не произошло.
– Как ты придумаешь? Здесь каждый год бывает День Ответственности, его никогда не отменяют.
– Раз я сказал…ла, что придумаю, – значит, придумаю.
Вечерний звонок, голосистый и пронзительный, хотя и приглушенный перекрытием.
– Вот, мне уже надо идти, – вздохнула Ивена, изо всех сил прижалась напоследок к Полю, вдруг отстранилась и удивленно спросила: – А ты что-то прячешь там, да?
– Ну, иногда приходится что-нибудь прятать… – промямлил Поль.
Он предвидел, что рано или поздно кто-нибудь здесь задаст ему такой вопрос. Бабушка, а почему у тебя такие большие уши? Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы? Бабушка, а это у тебя что?.. Хорошо хоть, на чердаке темно и Ивена не видит его покрасневшей физиономии.
Она почти неслышно пробралась к выходу, тихонько скрипнула дверью. Выждав с полчаса, Поль тоже покинул чердак.
Юная вдова Полина Вердал скользящей походкой шла по коридору вдоль стены, перед ее лицом подрагивала сетчатая вуаль. Другие кроткие вдовы, особенно те, кто принадлежал к уровням выше четвертого, поглядывали на нее с выражением брезгливого превосходства. Поль почти гордился собой: добиться за столь короткий срок настолько паршивого внутригруппового статуса – это надо суметь! К кишащей в воздухе информационной нежити они с Полиной уже привыкли и разве что слегка морщились, когда проходили сквозь особенно густые скопления «ваты» или «инфузорий».
Эмфида Турнав была у себя. Две смежные комнаты, в несколько слоев задрапированные кружевами, с кружевными накидками на стульях и свисающими с потолка декоративными кружевными фонариками. Изделия воспитанниц, преподнесенные старшей администратор-воспитательнице. Похоже, кружева были красивые, но Полина никак не могла рассмотреть их из-за туманных клочьев «ваты», вяло шевелящейся неряшливой «бахромы» и прочей призрачной флоры Приюта. Жилище Эмфиды заросло этими странными штуками, как давно не чищенный аквариум.
– Полина, милочка, послезавтра тебя ждет работа! – сообщила Эмфида строгим и одновременно приторно-покровительственным тоном. – Ко мне заглянет на чашечку чая очень важная гостья! И я на тебя, милочка, рассчитываю! Поможешь, ладно? Там что-нибудь подать, принести…
Вообще-то служанка пятого или шестого уровня справится с этим куда лучше, чем неловкая Полина Вердал, но Эмфиду одолевало тщеславие: она личность настолько значительная, что даже вдова чиновника второго уровня не считает для себя зазорным ей прислуживать! На это Поль и сделал ставку.
– Неужели сама госпожа вдова президента? – широко раскрыв глаза, спросила Полина восторженным шепотом.
– Мы с Меей Ришсем приятельницы, – величаво улыбнулась Эмфида. – Милочка Мея так скорбит о своей потере, так скорбит… Она приходит сюда за словами утешения. Но это секрет.
– А в каком корпусе она живет? – прошептала наивная Полина.
– Это тоже секрет. – Эмфида погрозила пухлым пальцем.
– Как я благодарна вам за доверие и за утешение, госпожа Эмфида! А что такое День Ответственности, который будет послезавтра?
– Это для воспитания девчонок. А, ты же не возишься с этими сиротами… Это делается, чтобы очистить их от скверны, которой они нахватались от своих непутевых родителей, и привить им истинные ценности. Ох, я и забыла… Приедут инспектора из Министерства Нравственного Попечения, но мы с Меей успеем выпить по чашечке чая до того, как все начнется.
– Сюда приедут мужчины? – Полина манерно потупилась.
– Не мужчины, а инспектора нравственного попечения, почетные воспитатели! У них специальные полномочия на посещение Приюта. Надо же наставлять этих негодниц… Ступай, милочка, ступай.
Полина подобострастно попрощалась и отправилась к себе в комнату, но спать не легла. Два часа спустя, когда свет во всем корпусе погас, она бесшумно распахнула окно и по-кошачьи ловко спрыгнула со второго этажа в темноту, на усыпанный сырой листвой газон. Впрочем, это была уже не Полина Вердал, а базовая личность – сотрудник незийской полиции Поль Лагайм. В черном маскировочном комбинезоне он растворился в ночи, стоило ему удалиться от здания на десяток метров. Поль включил передатчик и вызвал Стива.
– Поль?
– Ага, я. Послезавтра утром доберусь до объекта, будь готов.
– Понял.
– Это не все. Сможешь кое-что забросить мне завтра ночью?
– Что именно?
– «Тысячеликий мираж», он у меня в каюте. Все три коробки, хорошо? Мне оттуда всякие навороты нужны. Еще мой полицейский шокер, он в черно-белой сумке, в футляре. И еще… Кусок какого-нибудь ненужного кабеля, примерно метровой длины – найдется?
– Зачем тебе все это?
– Надо. Потом объясню.
– Ладно, будет. Свяжемся через сутки.
Поль постоял под холодным моросящим дождем, вдыхая сладковатый запах палой листвы. Потом надел стикерпластовые перчатки и наколенники – без них по стене на второй этаж не заберешься – и пошел к корпусу.
Ночью была перестрелка. Не атака, скорее просто напоминание о том, что соплеменники претерпевшего надругательства грабителя про Криса Мерлея не забыли. Со стороны сумеречной долины прилетел аэрокар, сделал несколько кругов над виллой и дал несколько очередей, которые разбились об энергозаслон. Потом начальник охраны приказал переключить силовую защиту в режим пульсации и открыть ответный огонь, синхронно с «мертвыми» промежутками. Аэрокар умчался в коричневатую савайбианскую мглу. Начальник охраны утверждал, что его удалось-таки зацепить, но убедить в этом босса не мог.
Разбуженный посреди ночи квартирант, граф Морис Анатолиди, был очень недоволен и высказал новому собственнику виллы свои претензии.
– Граф, с меня хватит того, что я приобрел эту виллу вместе с вами, – утомленно поморщился Лиргисо. – Не люблю, когда заодно с интересующим меня предметом мне стараются всучить что-нибудь бесполезное.
– Бесполезное?.. Позвольте, вы о чем?! – опешил собеседник. – Как это вы приобрели виллу вместе со мной?!
Лиргисо небрежным жестом протянул руку с пурпурными ногтями и отключил терминал.
– Зачем ты нахамил ему? – спросила Тина. Она сидела в кресле в бронежилете на голое тело, рядом застыл в боевой готовности «Цербер». – В нашем положении лучше не наживать новых врагов.
– Это оскорбление стоило того, чтобы произнести его вслух! Тина, неужели ты не оценила его утонченности?
На другой день Анатолиди отомстил: устроил вечеринку и пригласил гостей, в том числе прислал любезные приглашения Янсе Люшу и Кристине Вернон, а Крис Мерлей такой чести не удостоился.
– Ты туда не пойдешь, – с насмешливой миной рассмотрев адресованную «Кристине Вернон» сверкающую открытку с голографическими виньетками, бросил Лиргисо. – Еще чего не хватало…
– Ты тоже. Тебя не только в приличные отели не пускают, но еще и на аристократические вечеринки.
– Ерунда. – Он усмехнулся с неподражаемым выражением презрения и превосходства. – Что такое человеческая аристократия по сравнению со мной – Живущим-в-Прохладе?
После обеда он куда-то исчез, вместе с десятком телохранителей, а Тина уселась перед терминалом и заказала информацию о племенах, обитающих в кавернах. Ждать пришлось долго – прямой выход в инегбонскую сеть Лиргисо заблокировал, и она, сколько ни билась, ничего не смогла сделать с его блокировкой; запрос ушел кружным путем, исключающим двустороннюю связь.
Комната была изолирована от внешнего мира: на окне бронированные ставни (появились они сегодня на рассвете – Лиргисо связался с филиалом «Кристалона» и продемонстрировал, что его фирма умеет, когда прижмет, работать очень быстро), дверь заперта, у порога расположился «Цербер». Тине было жарко в бронекостюме, который пришлось надеть утром по настоянию Лиргисо, но стоило ей расстегнуть костюм, как Амеик издал предостерегающее шипение.
«Не снимать! Опасность!» – вспыхнула надпись на его табло.
– Если начнется стрельба, я застегнусь.
«Цербер» успокоился, как будто понял сказанное. Возможно, и в самом деле понял, Тина не так уж много знала о «Церберах».
Шероховатые белые стены, добротная, с наивными завитками, пластиковая мебель под дерево, светло-коричневый паркет ромбиками. В одной из стен утоплено большое позолоченное распятие – видимо, прежние хозяева были христианами. Светильники в виде гирлянд, крест-накрест пересекающих потолок. Лиргисо обстановка не понравилась, но он был слишком занят, чтобы возиться с интерьерами, да и вилла интересовала его прежде всего как форт для отражения нападения.
На терминал пришла информация. Просмотрев файлы, Тина откинулась на жесткую спинку стула и скрестила на груди руки, звякнув металлическими сегментами рукавов. С племенами дело обстоит именно так, как говорил Лиргисо: одичавшие группы с ярко выраженным патриархальным укладом и криминальными, с точки зрения цивилизованного социума, нравами; незыблемые традиции, культ силы и доблести, доходящая до фанатизма религиозность, презрение к «варварам», каковыми являются все, кто не принадлежит к людям рахад, как они себя называют. Историческая справка гласила, что люди рахад с самого начала колонизации Савайбы держались за примитивный уклад и противопоставляли себя остальным колонистам, что не мешало им использовать некоторые технические достижения, в частности современное оружие и военную технику.
Люди рахад ведут образ жизни, который можно определить как оседло-кочевой: племя занимает подходящую каверну и остается в ней на несколько лет; когда ресурсы каверны истощены – снимается и переходит на новое место.
Власти Савайбы с племенами считаются, так как опасаются террора. Вся поверхность Савайбы разделена на три сектора – один принадлежит людям, другой гинтийцам, третий кудонцам. В кавернах двух первых секторов люди рахад чувствуют себя как дома. Кудонцы сумели каким-то образом закрыть для них свою территорию. На регулярные грабежи власти смотрят как на неизбежное зло; люди рахад, в свою очередь, стараются соблюдать меру, чтобы не давать повода для карательных акций. Дрянной, но баланс. И те и другие противную сторону не уважают, однако стремятся к сохранению статус-кво.
Тина скептически прищурилась. Если бы Лиргисо засадил ее в тело парня, у нее еще были бы мизерные шансы договориться с людьми рахад – при условии, что удалось бы убедить их в своей «доблести» и неустрашимости. Но сейчас, в этом теле… Она еще раз просмотрела разделы, где описывался внутренний уклад племен. Пожалуй, нет. Ни одной лазейки. Очень похоже на Манокар – с той лишь разницей, что у Манокара иная организационно-экономическая модель.
Жарко. Тина взяла из вазы на столе большой пятнистый плод. Что-то местное, произрастающее в рахадах. Блестящая темная мякоть, по вкусу похоже на апельсин.
Близился вечер, снизу доносилась приглушенная бравурная музыка: у графа Анатолиди началась вечеринка.
Стук двери, шаги за стеной. Потом щелкнул замок, раздвинулись створки внутренней двери, соединяющей комнаты. Лиргисо был в шлеме, с кобурой на поясе. Голографические пауки угрожающе мерцали на его черном бронекостюме. Веки, губы и ногти темно-фиолетовые – успел сменить макияж.
– Великолепная Тина, я сейчас улетаю к кудонцам. До завтра. Я предполагаю вернуться оттуда с оружием против Стива… С самым гуманным в этой Вселенной оружием – билетом домой. После того как эта стихия, возомнившая себя человеком, уберется туда, откуда пришла… – Лиргисо мечтательно улыбнулся. – Не знаю пока, что будет после. Постараюсь придумать что-нибудь занятное. Ты пожелаешь мне удачи?
– Наверное, да, – помолчав, сказала Тина. – Я тоже хочу, чтобы Стив вспомнил свое прошлое, хотя наши с тобой мотивы не совпадают.
– Даже если ты после этого потеряешь власть над ним? – Лиргисо чуть приподнял насмешливо изломанную бровь.
– Какую власть? Власти друг над другом в твоем понимании у нас со Стивом нет. Доверие и дружба – это не власть, но ты просто не знаешь, что это такое.
– Тина, хватит блефовать! Твою власть я ощутил на себе. Ты делаешь вид, что я лишил тебя свободы, хотя на самом деле это я твой пленник! – Он что-то швырнул на стол. Рядом с вазой шлепнулся объемистый пластиковый пакет. – Возьми.
– Что это?
– А ты посмотри.
В пакете было несколько пачек кредиток. Солидная сумма. И документы на имя Кристины Вернон, восемнадцатилетней ниарской гражданки, сотрудницы компании «Кристалон». Тина выложила все это на стол и подняла взгляд. Лиргисо наблюдал за ней.
– Что это значит?
– Воспользуешься, если я не вернусь. Я разработал оригинальный план, нанял помощников, при мне мои новые способности… – Он взглянул на вазу, и та описала восьмерку, шаркнув основанием по столешнице. От неожиданности Тина отпрянула. – Все равно дело рискованное, но я не могу остановиться. Власть – это как наркотик, а Стив стоит между мной и Галактикой. Мне любой ценой нужны эти материалы… Тина, я могу погибнуть. Это очень смешно, однако мне почему-то не все равно, что после этого будет с тобой.
Он прервался. Тина тоже молчала.
– Вернешься на Ниар на яхте, вместе с моими людьми. Я отдал соответствующие распоряжения. С Ниара сможешь улететь на Нез, на билет хватит. Документы настоящие, я их не на рынке покупал, а в правительственном учреждении.
Тина продолжала молчать.
– Амеик тоже достанется тебе. Если я погибну, с тобой свяжется мой инегбонский юрист, и ты получишь доступ к сейфу, куда я положил электронный ключ и инструкцию. Амеик у меня хитро запрограммирован, никто в этих кодах не разберется… На Лярне мы – союзники патрона – постоянно устраивали друг другу компьютерные каверзы, я еще тогда натренировался. – Лиргисо ностальгически усмехнулся. – Я единственный выживший представитель лярнийской хакерской школы. С моей инструкцией ты сможешь перепрограммировать Амеика. Он великолепный телохранитель, еще оценишь.
Каждый раз, когда его имя произносили вслух, «Цербер» совершал короткое неопределенное движение одним из манипуляторов – словно давал понять, что слышит хозяина.
Лиргисо шагнул вперед и бросил взгляд на оконце часов под экраном терминала.
– Мне пора. Ты ведь уже начала надеяться, что я не вернусь? – Он ухмыльнулся и вдруг зло расхохотался. – Тина, теперь я буду вдвойне заинтересован в благополучном исходе, чтобы увидеть твое разочарованное лицо! Остаться в живых, чтобы кому-то досадить, – это для меня всегда было сильнейшим стимулом. До скорой встречи, великолепная Тина!
Он отвесил издевательский полупоклон, отступил к себе в комнату и задвинул дверь. Тина услышала щелчки замков. Все. Убрался. Сложив деньги и документы, она спрятала пакет во внутренний карман бронекостюма.
Игра в благородство? Вряд ли он сомневается в благополучном исходе. Если бы сомневался, он бы туда не полез, пусть и утверждает обратное. Хочет произвести на нее впечатление, изменить к лучшему ее мнение о своей одиозной персоне? Тина ему не верила.
Она связалась через терминал с кухней, заказала кофе и бутерброд с сыром. Аппетита почти не было. Тина устроилась в большом кожаном кресле и стала слушать пробивающуюся снизу музыку: в апартаментах у графа вовсю шла гулянка. Сейчас лучше не думать о будущем. Не надеяться. И все-таки… Если Лиргисо не вернется, она будет свободна.
Кроткая и плодородная вдова Полина Вердал билась в истерике. Лицо спрятано в ладонях, плечи судорожно вздрагивают. Глухие невнятные звуки – не то стоны, не то рыдания. Успокоить ее никак не удавалось, другие кроткие вдовы осуждающе поджимали губы и переглядывались: дурочка – она и есть дурочка.
Началось это безобразие на просмотре фильма «Вспомни место свое». Хороший фильм, поучительный. Про манокарца, который возвращался домой после паломничества на Землю, но на Незе отстал от космолайнера и заблудился в Кеодосе – чудовищном мегаполисе, охваченном скверной. Страшно, кто же спорит… Высоченные здания, в небе то и дело сталкиваются и взрываются аэрокары, по грязным улицам носятся, сшибая прохожих, роботы-убийцы, запрограммированные творить зло. Хозяева планеты, лысые серокожие незийцы, угнетают и обманывают представителей человеческой расы, а те ведут себя так, что их и жалеть-то не хочется. Отвратительные негуманоиды, всякие там силарцы, желийцы и синиссы, подстерегают людей по мрачным закоулкам – чтобы зомбировать их и превратить в своих рабов. Таков внешний мир, на него нельзя смотреть без содрогания, но нужно быть идиоткой, чтобы разрыдаться посреди фильма! Это пристало девчонкам-сиротам, а не вдове уважаемого администратора второго уровня.
Потом было хуже. Герой знакомится с девушкой, брошенной женихом, – от горя та вышла на улицу, чтобы отдаться первому встречному. Она предлагает себя манокарцу и начинает раздеваться. Потрясенный такой безнравственностью герой вытаскивает из брюк ремень и устраивает ей порку. После этого на несчастную девушку снисходит просветление: «Я думала, что все люди одинаковые, а теперь я вижу, что есть и хорошие!» – «Каждый манокарец на моем месте сделал бы то же самое», – заправляя ремень обратно в брюки, скромно отвечает герой. Здесь тем, кто сидел рядом с Полиной, волей-неволей пришлось отвлечься: она опять уткнулась лицом в ладони, начала дрожать всем телом и тонко взвизгивать. Тщетно пытались ее успокоить, она только бормотала: «Я не могу!.. Не могу…»
Девушка остается с манокарцем и понимает, что ее предназначение – быть хранительницей домашнего очага. На Незе много бытовых автоматов, которые делают за женщин их работу; придумано это для того, чтобы женщины стали развратными, ленивыми, злобными и не знали куда себя девать. Но девушка вместе с главным героем улетает на Манокар – там она сможет жить правильно, не зная скверны. Счастливый конец, все улыбаются сквозь слезы.
Полина Вердал к этому времени более-менее успокоилась, так что выводить ее из зала не стали, а зря… Новая истерика началась во время выступления комментатора-искусстводела, допущенного в Приют особым разрешением Министерства Нравственного Попечения. Искусстводел, как водится, объяснял зрительницам, что хотели сказать авторы фильма и какие чувства надлежит испытывать при его просмотре. Его прервали посторонние звуки. Снова Полина! В этот раз ее все-таки увели, чтобы не мешала остальным слушать лекцию. «Не могу… Мой… покойный… господин… был… такой же…» – пыталась она оправдать свое лишенное достоинства поведение. Все равно нехорошо. Другие кроткие вдовы тоже скорбят о своих супругах, но никто, кроме этой Полины, таких несуразных сцен не закатывает!
– Поль, тебе больше не грустно? – спросила вечером Ивена.
– Нет.
– А почему ты так сильно плакала, когда показывали кино?
– Сначала скажи, тебе это кино понравилось?
– Ну-у… – неопределенно протянула девочка и вдруг решительно заявила: – Нет. Скучное. Я люблю сказки и кино про зверей.
– А мне было смешно. Если бы они увидели, что я смеюсь, мне бы влетело, и я сделала вид, что плачу.
– А я испугалась, что тебе плохо…
Ивена с облегчением вздохнула и привычно прижалась к Полю. Он обнял ее за плечики и ощутил, что она дрожит.
– Что с тобой?
– Меня завтра побьют, – прошептала девочка. – День Ответственности… Если я до завтра заболею, меня отправят в больницу, только надо, чтобы высокая температура поднялась. Ты не знаешь, как сделать температуру?
– Ивена, Дня Ответственности не будет. Завтра здесь кое-что случится… Только не пугайся, когда начнется, хорошо? И никому об этом не говори.
– А что случится?
– Кое-что незапланированное. Не пресекать криминал, а предотвращать – это кредо незийской полиции.
– Я не помню про это в кино…
– Кино мощное! Обязательно достану копию, чтобы дома всем показывать. – Поль ухмыльнулся в темноте. – В общем, завтра ничего не бойся. Все будет хорошо.
После отбоя, сняв длинное вдовье платье и натянув маскировочный комбинезон, Полина Вердал распахнула окно и спрыгнула в газон. В этот раз она отошла подальше от корпуса, к группе деревьев. Под порывами ночного ветра поскрипывали ветви, мокро шелестели остатки листвы. Больше никаких звуков. И никакого подозрительного движения в темноте. «Вата», «бахрома», «инфузории» – верные признаки присутствия людей, но сейчас Полина ничего из этого набора поблизости не видела.
– Стив, привет!
– Привет. Твой заказ готов. Где находишься?
– В парке. Вокруг спокойно. Свободный радиус – два метра.
Радужный сноп света. Полина Вердал (Поль не стал ее сворачивать – если что, опасность она почувствует раньше, чем базовая личность) шарахнулась в сторону, под защиту деревьев. Ослепительно яркий световой фонтан. Или громадный костер, переливающийся всеми цветами радуги, и в центре – сотканная из живого света человеческая фигура с сумкой через плечо.
– Поль, в чем дело?
– Стив?! На твою иллюминацию все окрестные патрули слетятся! Выключи это!
– На какую иллюминацию?
Пылающая фигура шагнула к Полю.
– Это у тебя голограмма или что?!
– Поль, с тобой все в порядке? – Голос Стива звучал обеспокоенно.
Поль свернул Полину Вердал (какая там, к черту, страховка, они со Стивом уже засветились, в самом что ни на есть буквальном смысле!), и тут радужное пламя погасло. В двух шагах от Поля стоял Стив, в темном комбинезоне и темном шлеме. Никаких источников света, разве что белки глаз слегка выделяются.
– Я-то в порядке, – растерялся Поль, – но ты же только что горел! Видел бы ты себя со стороны…
– Я горел?
– Погоди, – Поля осенило, – сейчас проверим…
Базовая личность уступила место Полине Вердал, и Стива вновь охватило ослепительное переливчатое пламя.
– Ясно! – Поль вернулся в исходное состояние. – Когда я становлюсь Полиной, у меня восприятие меняется, я вижу непонятные вещи. Если смотреть глазами Полины, ты похож на фонтан цветного огня. Странно, почему я раньше не замечал? Кажется, в Эпотоке я на тебя ни разу не посмотрел… А когда ты привез меня сюда, я был собой и только потом развернул Полину.
– Развернул?..
– Это вроде одновременной работы с несколькими программами. Завтра утром Мея придет пить чай к начальнице корпуса, я буду прислуживать. Угощу их снотворным, сдам тебе Мею, а потом задержусь тут еще на пару часов. Есть одно дело. Ты принес то, что я просил?
– Принес. Зачем тебе кабель метровой длины?
– А, это на хвост.
– На какой еще хвост?
– Я из него хвост себе сделаю, чтобы сзади болтался.
– Понятно… – буркнул Стив. – По-моему, тебе стоит отдохнуть. Давай сейчас на яхту, ладно? Только сначала покажи, где завтра будет чаепитие с нашим объектом.
– Стив, я не спятил! – На всякий случай Поль отступил под сень деревьев. – Я все объясню.
Выслушав объяснения, Стив спросил:
– И ты хочешь провернуть это в одиночку?
– А что такого? Я же прошел спецподготовку по профилактике антисоциальных инцидентов!
– Лучше вдвоем. Тогда завтра утром берем Мею, а потом займемся твоей профилактикой.