Глава 21
– И как вы нашли картины? – небрежно развалившись в кресле, Барок посмотрел на собеседника. – Согласитесь, впечатляют?
Еще бы они не впечатляли. Он лично повесил вытащенные из памяти Баррокаина зуф Истадуч-он узоры на все тридцать шесть отобранных картин. Узоры назывались «Тихий смех» и предназначались для придания хорошего настроения. На Торквинии им иногда даже пользовались врачи для выведения больного из депрессии. Барок проверил эффект на самом Лю Хо Юнге – тот мгновенно начал блаженно улыбаться. Работает. Все же в этом проклятом Несуществующими богами мире еще хоть капли магии, но сохранились.
И теперь им с Рудольфом предстояло сделать первый, самый важный шаг: рассказать о «таланте» «мастера» Лю Хо Юнга всей галактике.
Барок с помощью Рудольфа долго изучал наиболее влиятельных игроков на рынке торговли произведениями искусств и, наконец, остановил свой выбор на «Лукас Трансгалактик». Во-первых, они были одними из старейших лидеров этого рынка. Во-вторых, у них имелись представительства практически во всех галактических слоях всех государств. И в-третьих, они не имели излишне тесных связей с Азиатским Содружеством – все мало-мальски значимые офисы «Лукаса» располагались либо в Сакс-Союзе, либо в РФМ. А это позволяло надеяться, что детальную информацию, которую неизбежно захотят получить спецслужбы всех заинтересовавшихся империй, им придется добывать не самым простым путем, так как весь объем не будет сконцентрирован в одном месте.
Они с Рудольфом не поскупились на гала-курьера, отправив одну из картин с наложенным узором в офис «Л.Т.». В приложенном письме выражалась надежда на плодотворное сотрудничество и намек на то, что длительное рассмотрение вопроса не будет способствовать заключению контракта.
Надо отдать должное «Лукас Трансгалактик», они не зря занимали на рынке свое место. С момента отправки образца курьером прошло десять дней, и на связь с Рудольфом вышел представитель «Л.Т.», только что прибывший на Наньдан очередным гала-люксом.
Первым делом Барок отправил его на съемную квартиру, где он оборудовал нечто вроде экспозиции. Тридцать шесть картин, заряженных «Тихим смехом» создавали в комнате непередаваемое ощущение легкости. Вышедший из квартиры агент улыбался счастливой улыбкой младенца, не успевшего узнать ни одной из грязных сторон жизни. И только по одной этой улыбке Барок понял, что первая часть их плана выполнена.
Теперь осталась техника. Всего лишь определить коммерческую составляющую сотрудничества. Но и тут проблем не предвиделось: Барок не был настроен торговаться. Ужин в дорогом ресторане, отдельный кабинет, тишина и лучшее вино, которое можно было найти на окраине империи. Барок считал, что бюджет Технократии может себе это позволить. В конце концов, «индикты» уже почти четыре месяца позволяют Алидаде и другим пяти планетам образования вдвое сократить лицензионные отчисления за пользование орбитальным преобразователем. Так что переживут. Тем более что эти расходы проговаривались в соглашении между Академическим Советом и Рудольфом.
– И как вы нашли картины? Согласитесь, впечатляют.
– Неплохо, очень неплохо, – согласился тот. – Действительно, необычно. По моему мнению, некоторые шансы на продвижение их на рынок присутствуют.
Барок только усмехнулся. Сидящий перед ним человек ни чем не напоминал бизнесмена. Яркие цвета ультрамодной одежды, вызывающие аксессуары, ухоженные ногти, тщательно уложенная пышная прическа. Любой житель Авангардов, отвыкший от привычек метрополий, увидел бы в нем всего лишь изнеженного жителя центральных слоев. Барок увидел то же самое. И видел до тех пор, пока не заглянул в глаза представителю «Лукас Трансгалактик». А после этого решил, что разговаривать надо максимально жестко. Говорить с человеком, имеющим такой взгляд, по-другому просто не было смысла.
– Они уникальны, – Барок согнал улыбку со своего лица.
Ужин был съеден, вино выпито, вечер входил в стадию цифр.
– Нигде в галактике вы не найдете ничего подобного. И я готов отдать «Лукас Трансгалактик» эксклюзивные права на распространение произведений Лю Хо Юнга. При соблюдении моих условий.
– Вы упоминали об этом, – агент расслабленно качнул бокалом, показывая покой и умиротворение. – И я готов обсудить ваши просьбы. Но для начала, я бы очень хотел познакомиться с нашим гением.
Тонкий голос агента и нарочитая мягкость движений говорили о том, что этот человек симпатизирует собеседнику, готов пойти на все его условия и просит всего лишь о небольшом одолжении.
И, наверное, кого-нибудь он бы даже убедил. Но Баррокаин зуф Истадуч-он слишком долго дышал воздухом разных миров, чтобы поверить в поведенческие сигналы. Он не раз и не два видел тщедушных шаманов Первого Круга, мановением руки сносящих скалы и поворачивающих вспять реки. Да он и сам был далеко не тем, кого видел его собеседник. И поэтому никаких поблажек не будет.
– Исключено, – он растянул губы в улыбке, в которой не было и намека на веселье. – Лю Хо Юнг предпочитает мизантропию, все его дела веду только я. Документы, подтверждающие мои полномочия, вы видели. И формулировка «просьбы», – Барок решил с самого начала уйти от псевдоприятельских отношений, – применительно к нашему сотрудничеству, не уместна. Это не просьбы, а параметры соглашения. Они выполняются – сделка есть. Не выполняются – сделки нет, и мы ищем других партнеров.
– Говорите, – агент перестал играть в неопределенную сексуальную ориентацию и косить под расслабленную богему. Его бокал встал на стол рядом с рудольфовским. Теперь напротив Барока сидел делец.
– Картины продаются только пулом по тридцать шесть штук на планету, – начал заколачивать голосом гвозди Барок. – Не получается за один раз – продажи нет. Увозить картины с планеты нельзя – это должно быть включено в условия продажи. Не менее половины картин должно быть продано в присутственные места, которые посещаются большим количеством людей. Музеи, картинные галереи и тому подобное. Это все.
Он замолчал, глядя в глаза агенту. Агент тоже молчал, выдерживая этот взгляд. Молчали они долго, очень долго. Настолько долго, что даже Рудольф, которому Барок строго-настрого запретил высовываться, вылез из своей норы, пытаясь понять, что происходит.
– Хорошо, – неизвестно что агент увидел в глазах Барока, но долгих обсуждений не последовало. – Мы готовы принять эти условия, но со своей стороны выдвинем ряд коммерческих параметров, которые тоже должны будут выдерживаться неукоснительно.
– Выдвигайте, – у Барока не было ни малейшего желания торговаться, поэтому данный вопрос сомнения у него не вызывал. – Я не думаю, что тут будут какие-то сложности. Мне не принципиальна цена отдельной картины, меня интересует ширина охвата галактики.
Он напрягся, увидев недоумение в глазах агента, и добавил, потакая образу жадного дельца.
– Скорость работ Лю Хо Юнга достаточно велика, и мы собираемся зарабатывать на имени и объемах….
Через неделю агент уехал, увозя с собой подписанное соглашение. А еще через месяц Барок с дрожью в руках ощутил первую тонкую струйку эмоций, начавшую сочиться через настроенный канал. Мембрана на пути домой прогнулась на полпальца….
…
– Рудольф, график?
– Держим. Плюс три планеты, минус одна – узор разрушен, картину вывезли с планеты.
– Уроды! – выплюнул Барок.
– «Л.Т.» приносит извинения и готово выплатить компенсацию.
– В какое место нам их компенсация…? Нам охват нужен.
– Ну, не скажи, – Рудольф высунулся из-за своего полога, где в тишине занимался теоретическими выкладками. – Ты уйдешь, а мне эти деньги очень и очень пригодятся.
– Согласен, – выдавил Барок. – Но мне каждая задержка как нож острый.
– Не торопись, – посоветовал Рудольф. – Я тебя очень хорошо понимаю, но в таких процессах спешка ни к чему хорошему не приводит. Лучше мы все как надо подготовим, зато не придется заново начинать. Да и ничего страшного не произошло. Мы четко идем по графику накоплений. Каждый день дает новую информацию. Я ее обрабатываю, накапливаю статистику. И, кстати, у меня в расчетах появилась одна странность.
– Ну? – рыкнул Барок.
– Коэффициент эластичности мембраны все время меняется. Пока еще мало данных, но такое ощущение, что сколько бы мы туда не закачали, мембрана подстроится. Извини….
И только в конце фразы он сообразил, что значила эта информация для Барока. Но как ни странно, взрыва не последовало. Барок только отмахнулся:
– Ничего, посмотрим, как пойдет дальше. Мы же узоры ставили пока только на накопление.
– Там есть еще какой-то эффект? – сделал стойку Рудольф. – Скажи. Мне для расчетов надо. А то что я как слепой котенок тычусь.
– Нет пока ничего, – откашлялся Барок. – Это не объяснить, это надо показывать на месте. Будем готовы – расскажу. Пока – просто накапливаем. Сколько нам по расчетам еще нужно?
– В штуках при средней интенсивности – шестьдесят….
– Думаешь, наш наркоманский друг выдержит?
– Куда он денется, – окончательно убедившись в безволии старого приятеля, бесповоротно рухнувшего в пучину наркотического бреда, Рудольф вымел из своей головы любое подобие жалости. Человек, добровольно отринувший свою сущность, для него существовать перестал. – Выдержит как миленький. Ариш убивает далеко не сразу, и к тому же почти до самого конца поддерживает тебя в нормальном состоянии. Это потом – р-раз, и закапывайте.
– И когда по твоим расчетам будет этот «р-раз»? – забеспокоился Барок.
– Не волнуйся, год как минимум он еще протянет. А нам по графику осталось не больше двух месяцев. Так что все планово.
– Я тебя за язык не тянул, – пообещал Барок.
…
– Бари, – тихий голос Рудольфа царапнул наслаждающееся сознание Барока. – Бари, у нас проблема.
– Что?!
– Только что пришла очередная эмиссия от планово включившегося узора. Критическая масса пройдена. Остался запас, который мы хотим накопить, и все. Но ….
– Рудольф, ты с ума сошел?!
– Бари, мои расчеты показывают что-то странное….
– Рудольф, ты дурак, или как?! Я занят. МЫ заняты!
– Рудольф? – с придыханием спросила обнаженная Сильвия, на которой замер, скорчившись в нелепой позе Барок. – У тебя все в порядке?
Очередная безумная ночь летела на крыльях страсти, в окно таращились завидующие звезды, Барок шалел от невероятной женщины…, а тут этот кретин….
– Руди, пошел к черту! Что бы там ни случилось, какая бы масса ни накопилась, поверь, все идет по плану. Я обещал тебе дополнительный эффект – он будет. Нам остался месяц – не больше. Расслабься. И вообще, как ты можешь о делах говорить в такой момент? … Все хорошо, красавица, все хорошо.
Это он Сильвии.
– Сейчас не моя очередь, – резонно заметил Рудольф, заставив Барока стиснуть зубы от бешенства.
– Ну погоди, слизняк, – пообещал он, сквозь зубы, возобновляя ласки. – Вот сам за нее возьмешься, а я у тебя в голове буду интегральные уравнения решать.
– Ты не представляешь, как это возбуждает, – фыркнул в ответ Рудольф, пропадая за своим пологом.
– Извращенец, – выплюнул Барок ему вслед. Кажется, получилось вслух.
– Полностью с тобой согласна, – донесся лихорадочный шепот Сильвии из горячей глубины кровати. – Но мне нравится….
Над домом высыпали звезды. День выдался сумасшедший (впрочем, как обычно в эти последние дни) и Рудольф отправился спать на свою половину сознания, не дожидаясь пока Барок составит ему компанию.
А он бы и не составил ее еще долго. Барок, пользуясь свободной минутой, сидел на крыльце, невидяще смотря в глубину звездного неба, и старался напоследок почувствовать мир вокруг себя. Мир, который он почти полюбил, но который он вот-вот покинет. Мембрана на пути домой в полумраке обросла светлячками, которые исправно поставляли расходящиеся по галактике узоры. Контакты. Тысячи и тысячи контактов, которые при поступлении команды тут же перебросят Бароку все, что сможет забрать узор. Еще немного, и их хватит, чтобы прорвать мембрану. И цена вопроса уже переставала быть значимой. По крайней мере, для него. Путь домой становился реальностью, приближающейся с каждым мгновением. Почти все уже сделано. Еще неделя, максимум – другая, и можно будет начинать. Ему останется всего один шаг. Тот самый, о котором он не счел нужным сообщать Рудольфу…. Зачем расстраивать?
