Широкий панорамный экран Дома бесед творил свое обыкновенное чудо. Он даровал людям феерический пейзаж открытого космоса, в котором Земля сияла нежным голубым светом. Ее диск, окаймленный белесой пеленой атмосферы, медленно отдалялся, открывая вокруг себя бесчисленные бриллианты звезд. Величественная, мистическая, завораживающая картина, от которой мурашки так и бегут по телу.

– Кто мог подумать, что мы когда-нибудь это увидим! – Строгов отвернулся от экрана. – За полет к звездам можно отдать полжизни.

– Николай, ты неисправимый романтик. – Лейтенант Самуэль Такер положил руку ему на плечо. – Но в одном ты прав: эта экскурсия укоротит жизнь многим из нас.

– Кто бы это говорил! – вмешался Грабовский. – Человек, который десяток лет назад решил красиво покончить с жизнью. И не нашел для этого ничего лучшего, чем завербоваться в наемники.

Шутка пришлась по вкусу. Со всех сторон послышались аплодисменты и улюлюканье.

– Марк прав, – поддержал друга Строгов. – Мы все здесь немного авантюристы, которые не прочь поиграть с судьбой. Профессор Торн обратился по адресу.

– Не подписывайтесь за всех, лейтенант. – Капитан Лафорт энергично поднялся из антиперегрузочного кресла. – Я не причисляю себя к числу искателей приключений, однако я тоже здесь.

– Интересно, господин капитан, а что заставило вас принять участие в экспедиции? Вы ведь, как говорится, с корабля на бал, и приняли решение в считаные минуты. – Грабовский нашел новую жертву для своих психологических исследований.

– Боюсь, я не поведаю ничего оригинального, кроме того, что впервые в жизни предпринял поступок, достойный самоуважения. У меня две дочери, жизнь которых сейчас зависит от меня больше, чем от кого бы то ни было.

Слова Лафорта прозвучали в резонанс бравурной болтовне молодых офицеров и заставили их прикусить язык. А старшина Готье, с уважением взглянув на капитана, протянул ему руку:

– Я рад служить вместе с вами, господин капитан. Наконец в нашей роте стало одним разумным человеком больше, а то мы с Дювалем уже устали вправлять мозги всей этой горячей пацанве.

– Слушаешь всех вас и чувствуешь себя полным дерьмом, – отозвался молчавший до этого Манзони. – Одни ищут приключения, другие спасают мир, а я, грешник, зарабатываю деньги.

– Риккардо, жадность тебя погубит! Деньги – это грех, – пошутил Марк.

Шутка не исправила пасмурного настроения сержанта. Он исподлобья глянул на Грабовского, но на этот раз удержался от комментариев по поводу благосостояния последнего.

– Считай, всю жизнь мотаюсь по свету. Чертовски устал, ни дома, ни семьи. Если на этот раз повезет остаться живым, хочу купить маленький домик на Сицилии. Чтобы солнце пригревало, море шумело и детишки смеялись в саду.

– Получать деньги за военную службу – это извечный принцип всех наемных армий, и чем больше риск, тем больше оплата. Поэтому ничего постыдного в ваших, сержант, мотивах я не нахожу. – Лафорт вперил взгляд в пустоту и философски заметил: – Увы, так устроен мир, деньги – далеко не последняя составляющая счастья.

«У-у-у! Наверное, не только для Риккардо шестьсот тысяч зеленых послужили весомым аргументом. Только не все готовы в этом сознаться… – Тьюри обвел взглядом зал. – Да, кроме Грабовского богатеньким тут вряд ли кого-нибудь назовешь».

– Господа офицеры!

Команда положила конец пустой болтовне. Вытянувшись по стойке «смирно», десантники встретили командира в сопровождении Торна и еще одного изящного создания бесспорно женского пола. Эта троица спешно проследовала через Дом бесед и остановилась в районе многогранного сооружения, выполняющего роль кафедры или трибуны.

– Вольно, господа! – Жерес был подчеркнуто официален. – Подходите поближе и рассаживайтесь.

– Что-то стряслось, – шепнул Строгов Грабовскому и Тьюри. – Когда майора пробивает на официальность, хорошего не жди.

– Скорее всего, нам не заплатят, – съязвил Мишель. – Это все Грабовский накаркал.

Он поддал Марку кулаком в бок, на что тот захныкал:

– Ребята, только не говорите об этом Риккардо, он меня зарежет, у них, на Сицилии, это национальный вид спорта.

Когда комсостав занял свои места, Жерес приступил к делу:

– Прежде всего хочу представить вам наших товарищей по экспедиции. С профессором Торном все уже знакомы.

Торн привстал со своего места и, следуя земному этикету, поклонился.

– А сейчас позвольте представить вам нашего врача и биолога – доктора Дэю.

«Интересно, мы сейчас наблюдаем женщину или какую-нибудь русалку из туманности Андромеды? – Мишеля в данный момент занимало только это. – О, придумал, спрошу у эксперта!»

– Марк?

Грабовский с неподдельным интересом рассматривал Дэю.

– Марк?

– Да отстань ты, поговорим потом. – Лейтенант казался крайне увлеченным.

– Ладно-ладно, сам вижу, что телка. Не слепой.

Мишель Тьюри попытался найти поддержку у других соседей, но ни Фельтон, ни Дюваль не годились для обсуждения женских прелестей. А обсуждать было что.

Внешность представительницы далеких звезд была гротескно неожиданна и как будто сотворена рукой ярого авангардиста. Невероятно длинные стройные ноги плавно перетекали в широкие аппетитные бедра. Не удержавшись от аналогии, Мишель тут же окрестил их крупом молодой кобылки. Поднимаясь выше, глаза натыкались на тончайшую талию, два бугорка сисек, худощавые плечи и длинную сильную шею, над которой гордо вздымалась лишенная волос голова. Лицо Дэи имело правильные человеческие черты, исключение составляли необычайно узкие прорези глаз и отсутствие бровей и ресниц.

Но самым примечательным была кожа женщины. Она отливала ярко-золотистым цветом, по которому извивался фантастический узор из диковинных звезд, цветов и листьев. Тьюри долго ломал себе голову о происхождении этого орнамента. Это не могла быть татуировка или прозаический боди-арт. Рисунок по своей структуре не отличался от всей остальной кожи, но вместе с тем светился фиолетово-голубым светом. Время от времени по живым фрескам пробегали красные или оранжевые волны, делая внешность Дэи еще более необычной и загадочной.

Вся эта мечта гурмана была облачена в белый облегающий комбинезон, сделанный из тончайшей ткани. Судя по всему, замысел кутюрье и состоял именно в том, чтобы туалет, отвечая нормам приличия, демонстрировал всю красоту сияющего тела. От созерцания этого чуда природы Мишеля оторвал ледяной голос Жереса:

– Мы всего четыре часа в полете, а я уже вынужден сообщить вам о кардинальных изменениях в наших планах. Начиная с сегодняшнего дня статус миссии резко изменился. Из научной экспедиции мы превращаемся в военную операцию, командование которой возложено на меня.

Особенность психологии военного человека заключается в немедленной реакции на главное и полном пренебрежении к неактуальной информации. В данном случае название операции и уровни подчинения не являлись принципиальным вопросом. Главное состояло в том, что поступили новые сведения о противнике. Иначе как объяснить резкое изменение политики Галактического Союза?

Понимая нетерпение своих коллег, майор поспешил продолжить:

– Вчера один из транспортных кораблей подвергся нападению. Во время атаки звездолет находился на связи с координационным центром, в результате чего впервые получена некоторая информация об агрессорах. На основании этих данных Совет принял решение об изменении задач экспедиции.

Поддавшись искушению, Строгов рискнул прервать командира:

– Корабль выпутался из этой передряги?

– Нет, он пропал спустя четыре минуты после нападения. – Жерес сделал вид, что не заметил нарушения субординации.

– А мы будем ознакомлены с информацией, полученной с транспортника?

– Конечно, именно для этой цели здесь и присутствуют профессор Торн и доктор Дэя. Они прокомментируют то, что мы увидим. – Майор обратился к Торну: – Прошу, профессор, ваш выход.

Торн вложил в одно из углублений кафедры плоскую кристаллическую пластину. Ударивший снизу луч пронзил кристалл и образовал над трибуной объемное голографическое изображение – восьмиконечную золотую звезду с искусно вплетенной спиралью нашей Галактики. Профессор слегка тронул один из регуляторов, и эмблема Галактического Союза уступила место отсеку космического корабля.

– Командный отсек, – прошептал Строгов. – Я узнал его вон по той здоровенной железяке. Это эгион – что-то вроде главного компьютера.

– Я так и понял, – согласился Грабовский. – Для камбуза слишком много народу и мало кастрюль.

Ракурс съемки изменился. Теперь она велась камерой, установленной на поверхности эгиона. В поле зрения оказался дежурный пилот на фоне сферических стен рубки. Тьюри совсем не разбирался в антропологии, но моментально причислил это существо к орангутангам в водолазных костюмах. Совершенно неожиданно пилот обратился к базе на чистом французском. По отсутствию эмоций сержант понял, что кино дублировано.

– «Фантерскрипт» вызывает главного координатора.

– Мы вас наблюдаем, «Фантерскрипт», сообщите причину внеочередного сеанса связи и свое местоположение.

– Наши координаты: 12679-й сектор, альфа Меты-547, бета Готекса-98, гамма Энтона-312.

Затем последовало секундное молчание, после которого крайне взволнованный голос главного координатора затараторил:

– Великий космос! Вы находитесь на самом краю Черной зоны! Как вы туда попали? Немедленно покиньте этот сектор!

По лохматой физиономии сложно было оценить душевное состояние астронавта, но Мишель вдруг ясно увидел в его глазах неподдельный ужас. Экипаж понимал свое отчаянное положение и прилагал все возможные и невозможные усилия для спасения жизни. Но, судя по всему, тщетно.

– Мы пытаемся выбраться на планетарных маневровых двигателях, но их мощность слишком мала.

– Что произошло с ускорителями?

– Сейчас это старается понять наш главный инженер вместе с уцелевшими техниками.

– Что значит – уцелевшими? У вас была авария? Есть жертвы?

– Трудно объяснить то, что произошло. Мы еще сами не можем многого понять. Фактом остается лишь исчезновение трех техников, проводивших штатное обслуживание генераторов Z-поля, и полная разбалансировка полей главного ускорителя. В результате этого нас вышвырнуло из Z-пространства прямо в это проклятое место.

Мишель, не отрываясь, слушал диалог пилота с базой, но тут его внимание привлекла переборка за спиной инопланетянина. Хотя она и была сделана из толстенного металла, но за последние несколько секунд явно растеряла большую часть своих кристаллических свойств. Тьюри даже протер глаза, чтобы удостовериться в том, что рябь, побежавшая по доселе твердой поверхности, это реальность, а не оптический обман.

Вслед за этим произошли события, от которых стало не по себе даже бывалым солдатам. Из стены один за другим начали появляться новые действующие лица. Об их присутствии можно было судить лишь по всплескам разжиженного металла и хищному отрывистому шипению. Все иные наблюдения говорили о том, что двенадцать дежурных астронавтов являлись единственными обитателями командного отсека. Ошарашенные хозяева попытались выяснить, что происходит, но это им было не суждено. Невидимое нечто с ужасающей яростью ринулось в атаку. Эгиону досталось первому. Это было понятно по мигающей, теряющей четкость и контрастность картинке. Но совершенная машина вела борьбу за свою жизнь. Меняя блок за блоком и изыскивая резервные энергетические ресурсы, она продолжала вести жуткий репортаж. Кровавый шквал овладел кораблем. Смерть пришла из ниоткуда. Не было ни выстрелов, ни взрывов. Невидимая сила просто рвала живую плоть на кровавые куски, не оставляя пилотам ни одного шанса на спасение.

Все закончилось так же неожиданно, как началось. Вслед за предсмертными воплями наступила оглушительная тишина, и только пятна густой ярко-желтой крови свидетельствовали о разыгравшейся трагедии. Дрожащая тень заслонила видеокамеру, послышался уже знакомый шипящий звук, после чего ослепительная вспышка поставила точку в мистерии ужаса.

– Как тебе кино? – Строгов задумчиво глядел в глубь своего стакана. – Я думаю, что этот боевик сделал заиками всех инопланетных бюрократов.

– Да, зрелище жутковатое, тем более, когда знаешь, что рано или поздно окажешься на месте этих мартышек. – Недолго думая, Грабовский опрокинул в рот янтарную жидкость.

Коньяк был отменный, он легко тек по горлу, согревая тело и душу. Марк повертел в руках бутылку с загадочной надписью «Таврия».

– Всегда получаю удовольствие от твоих запасов. Вы, русские, знаете толк в выпивке.

– Ага, и в закуске. – Строгов махнул рукой. – Давай сюда салями. Бутерброды с ржаным хлебом – это не совсем то, что подают к коньяку на приемах у твоего папаши, но сейчас ты в моей каюте, а значит, почти в России.

– Что ни говори, а полезно заранее узнать о предстоящем походе. – Грабовский развалился на сооружении, напоминающем стоматологическое кресло.

– А еще более полезно ездить на войну на «Ягуаре», – подыграл Николай. – Видел я твой тревожный чемоданчик. Бувиль чуть не надорвался, пока допер его до корабля. У тебя там что, атомная бомба или половина винного погреба дядюшки Поля?

Марк смиренно опустил глаза.

– У всех есть свои слабости. Но ты не волнуйся, с таможней я договорился.

Друзья пропустили еще по одной.

– Ладно, пока мы окончательно не набрались, давай попытаемся понять, что мы видели на экране. Какие мысли, разведка?

– Вопрос «кто» – это первое, что нас должно интересовать. – Марк заглотил здоровенный кусок бутерброда и сразу же потерял возможность говорить.

– Доктор Дэя считает маловероятным скрытное проникновение на корабль чужеродных форм жизни. Биологические датчики всегда начеку. Я не сильно разбираюсь в биологии, но тоже склоняюсь к мысли, что атаковали машины, – высказал предположение Николай.

– Не хочешь мотивировать? – Разведчик со смаком облизал пальцы.

– Пожалуйста. Сначала самые примитивные улики: шипение при передвижении. Очень похоже на работу пневмомеханических систем.

Грабовский скорчил мину, говорящую, что аргументы дохлые.

– Перехожу к более глубокому анализу. Помнишь, как входили они через эту жидкую дверцу?

– Имеешь в виду интервалы появления? Я видел, что ты засекал время при повторах видеозаписи.

– Точно. Две и восемь десятых секунды между каждым последующим визитером. Какие, я тебя спрашиваю, живые существа движутся в таком режиме?

– Н-да, интересное наблюдение… – Марк прикусил губу.

– Следующее: вспомни, каким макаром они убивали? – Николай с отвращением воскресил в памяти кровавую бойню. – Просто разрывали тела на части. Знаешь, какие бешеные усилия необходимы для этого? Работенка как раз для машин.

– Это еще ничего не значит, мы же не знаем, чем они вооружены… – Грабовский пошарил по карманам в поисках сигарет. – Вдруг существуют какие-то вакуумные заряды, вибрационные излучатели или еще черт знает что.

– Исключено. – Строгов протянул Марку два голографических снимка. – Я попросил Торна скопировать несколько кадров. Когда мы пришли, они уже лежали в почтовом ящике.

Снимки изображали последние мгновения жизни одного из пилотов «Фантерскрипта». Первый кадр – изогнутое дугой тело, гримаса боли и ужаса на лице. Второй – разлетающиеся в разные стороны растерзанные куски живой плоти.

– Смотри внимательно! – Николай ткнул пальцем во второй снимок. – Ничего не замечаешь?

– Черт меня подери! – только и смог выдавить из себя Марк.

Из кровавых останков на дюйм выглядывали три острых, слегка загнутых лезвия, напоминающих средневековый трезубец. Желтая кровь покрыла их и сделала видимыми для чувствительного объектива.

– Вот-вот, когда я просматривал видеозапись, не совсем понял, что это такое, просто что-то царапнуло глаз. – Строгов возбужденно прошелся по каюте. – Зато теперь понятно, чем они молотили наших далеких сородичей.

– Факт, конечно, интересный, но нашу проблему он абсолютно не решает. Этот скальпель с одинаковым успехом могла сжимать как рука живого существа, так и манипулятор робота.

Марк наконец отыскал помятую пачку «CAMEL».

– Э, ты что, сдурел? – Николай перехватил руку друга. – Сейчас сюда сползутся все ящерицы во главе с их гадким командором Хризиком.

– Думаешь, они засекут всего одну сигарету?

– Думаю, что проверять мы это не будем. На вот, держи.

Строгов заглянул в стенной шкаф и извлек оттуда небольшой пластиковый футляр. Открыв его, Николай продемонстрировал роскошную гаванскую сигару.

Марк непонимающе посмотрел на приятеля.

– Представляю чудо инопланетной технологии. – Николай Строгов с наигранным вожделением поднес к носу национальный продукт Острова свободы. – Первая разработка соотечественников Торна специально для курильщиков с планеты Земля. Работает очень просто: поворачиваешь золотое колечко, засовываешь в рот и получаешь максимально возможный кайф. Самое главное – ни копоти, ни пепла.

– А кайф-то в чем? – Грабовский с подозрением повертел в руках инопланетную подделку.

– Транслирует в мозг все приятные ощущения, получаемые от курения, включая клубы едкого дыма, кашель, вкус жженой резины, – короче, все, что ты так любишь.

– Где взял?

– Надо почаще навещать родное подразделение. Пока вы с Бувилем пытались незаметно протащить на корабль твой предательски булькающий чемодан, нашим парням выдали целый ящик таких штучек. Ты не заметил, мы в полете уже пятнадцать часов, а пожарную тревогу объявили всего каких-то семь или восемь раз?

В течение следующих нескольких минут обсуждение продолжить не удалось. Николай с унынием смотрел на блаженную физиономию Грабовского, который, подобно миму, выпускал несуществующие кольца дыма.

– Все, хватит балдеть! Работаем дальше. – Строгов положил конец внеплановому перекуру. – Я изложил свои соображения, теперь выкладывай свои.

Марк в спешке сделал еще пару затяжек.

– Что можно сказать? В твоей теории механических убийц есть определенные резоны: биодатчики молчали, бронированную стену проломили, словно шутя, да и маскировать механизмы куда легче, чем живые тела. Все вроде бы так, но что-то тут не клеится. Не пойму, откуда взялась такая жестокость. Да, робот легко может убить. Удар – труп, еще удар – еще труп. Задача считается выполненной, как только противник погиб. Машине нет никакой нужды полосовать жмуриков. А тут… они словно полоумные крушили все вокруг… – Марк запнулся. По его лицу пробежала гримаса первооткрывателя. – Только что мне в голову пришла одна мысль. Я был не прав, когда сказал, что нападавшие крушили все вокруг. Они с жестокостью и циничностью расправились с экипажем, но я не видел каких-либо серьезных повреждений, нанесенных оборудованию. Даже эгион отключился в результате явно не силового воздействия и уже после гибели всех вахтенных офицеров.

Николай не сразу нашел, что ответить.

– Еще не выяснили «Кто?», а уже перешли к вопросу «Зачем?», – наконец сообразил он. – Ты считаешь, что захватчиков интересовал корабль?

– А что же еще! Цивилизация, способная разжижать металл и превращать в невидимок своих солдат, в случае необходимости нашла бы возможность разнести корабль на атомы, не утруждаясь его захватом.

Николай автоматически кивнул, погруженный в свои мысли. Затем он поднял глаза на приятеля.

– Корабль или груз?

– Груз? Интересная мысль! И какой у них имелся груз?

– Сейчас выясним. – Строгов активизировал коммуникационный канал. – Лейтенант Николай Строгов, прошу доступ к базе данных Департамента транспорта.