Строгов с интересом разглядывал оборудование командного поста «Трокстера». Все, что он видел, с земной точки зрения, больше годилось для камеры пыток, чем для управления звездолетом. Николай вместе с Жересом и бывшим квени, который неожиданно оказался знаменитым профессором, стояли на самой верхней из трех террас, опоясывающих колоссальный круглый зал. Со своего места лейтенант хорошо видел каждую деталь помещения. Особое внимание притягивала мрачная, пугающего вида конструкция, расположенная в самом центре зала. Торн почти с благоговением назвал ее эгионом и дал понять, что эту совершеннейшую систему можно считать мозгом всего корабля. Этот самый эгион представлял собой правильный пятнадцатиметровый шар, поверхность которого казалась неоднородной. Присмотревшись, Николай понял, что она состоит из диковинного вычислительного оборудования, сплетенного между собой паутиной экранированных кабелей. Тысячи блоков словно висели в воздухе, напоминая рваный остов погибшего аэростата. Протонный кокон был пуст внутри. В его черной утробе один за другим проплывали узоры голографических схем, диаграмм и чертежей. В экватор машины вросло множество полупрозрачных яйцевидных капсул. Их тусклый свет и необъяснимое внутреннее биение заставляли поверить, что у эгиона стучит сердце.

«Идет предстартовая подготовка корабля, – догадался Строгов. – Но где же пилоты, или весь процесс полностью автоматизирован?»

Предположение не подтвердилось. Ближайший стеклянный саркофаг раскрылся. Из него выбралась одна из тех отвратительных ящериц, которые составляли весь экипаж «Трокстера». Кожа пилота лоснилась и поблескивала в лучах прожекторов, из чего Николай сделал вывод, что капсула содержит некую густую маслянистую жидкость.

«Эх, судя по всему, порулить на этой крошке мне не удастся, – с тоской подумал Строгов. – Как говорится, породой не вышел».

Грустно вздохнув, лейтенант поискал глазами своего командира. За время его наблюдений Жерес с Торном успели перебраться на вторую террасу и сейчас колдовали возле терминала внутренней связи. Когда Николай нагнал своих спутников, те уже созерцали погрузку «головорезов» в главной пассажирской секции.

– Мсье Жерес, я восемь лет занимаюсь изучением человеческого общества на Земле, но до сих пор не могу с уверенностью предсказать поступки людей. Откройте секрет, откуда вы знали, что почти все ваши солдаты добровольно согласятся на этот полет, ведь вы оставили им право выбора.

– Право выбора? – Кристиан удивленно посмотрел на Торна. – Послушайте, профессор, я не знаком с инопланетной моралью, но разве ваши сограждане отказались бы выступить на защиту своей родины, тем более, если они мужчины и солдаты?

Торн изобразил что-то наподобие легкого смущения.

– Вы действительно не знакомы с нашими устоями. Большинство цивилизаций Галактического Союза существует по принципу единого организма, у клеток которого не спрашивают их собственного желания. Да и сами индивидуумы строго придерживаются жизненного пути, предначертанного для них правительством. Этот порядок формировался миллионы лет, и только он обеспечивает наиболее эффективное использование всех без исключения членов общества.

Лицо Строгова перекосила болезненная гримаса.

– Это что же, как в муравейнике: рабочие, солдаты, матки? Одним таскать дохлых жуков, другим воевать с соседями, третьим откладывать яйца, и так с первого до последнего дня. Других вариантов быть не может?

– Ваша модель весьма условна. Однако в общих чертах она действительно иллюстрирует принцип существования многих гуманоидных рас.

По телу Николая пробежала неприятная дрожь. Эволюция тысяч миров закончилась одним и тем же – полным подчинением личности обществу. Идеальная цивилизация не может себе позволить разбазаривать годы человеческой жизни на поиски, метания, разочарования и ошибки. Со дня рождения ты уже не принадлежишь себе. Ты маленький винтик в гигантской машине общества, сломаться которому не даст отшлифованная тысячелетиями спираль ДНК. Строгов осознал все холодное совершенство подобного мира и от всего сердца поблагодарил судьбу за то, что он не является его представителем.

В воздухе повисла некоторая напряженность, разрядить которую взялся Жерес. Он изменил тему разговора:

– Можно связаться с моими людьми? Нужно узнать, как там идут дела.

– Конечно. – Торн повернулся к экрану связи и с помощью светящихся пластин на панели управления набрал нужный код. – Я установил обратную связь, вы можете вызвать кого пожелаете. Эгион выведет на экран изображение того, кто вам ответит.

С легким недоверием Жерес подошел к прибору.

– Командир вызывает «Головорезов», старший офицер, который меня слышит, ответьте.

Приказ был услышан, но десантники явно не могли понять, где находится средство коммуникации, с помощью которого им предстоит связаться с Жересом. Наконец смельчак решился:

– Капитан Лафорт на связи. – Не успели слова Грегуара затихнуть, как его озабоченная физиономия уже заполнила собой весь экран. Капитан стоял посреди небольшого технического помещения, в котором корсиканцы складывали ящики с боеприпасами.

– Грегуар, доложите, на какой стадии находится погрузка.

– Господин майор, минут через десять-пятнадцать мы закончим. На этом ярусе нет никаких транспортных механизмов, поэтому ребятам приходится таскать ящики от шахты лифта на себе. А принимая во внимание размеры корабля, это метров сто.

«Ух ты, наш новобранец нашел контакт с «головорезами»! Учитывая то бедственное положение с комсоставом, в котором мы находимся, это совсем неплохо», – со своей обычной наблюдательностью сделал вывод Николай.

– Пошевеливайтесь. – Майор деловито поглядел на часы. – Старт через тридцать семь минут, и провести его лучше в антиперегрузочных креслах, чем на жестком полу.

– Слушаюсь. – Капитан съежился, как будто ощутив первые позывы нарастающей перегрузки. Подгоняемый этим страхом, он принялся торопить солдат.

«Ну вот, с одним делом покончено, теперь пора приступать к главной части. Не зря же мы с Жересом затащили многоуважаемого профессора в эту преисподнюю».

Как будто читая мысли Строгова, майор тут же обрушил на Торна шквал вопросов:

– Насколько я понимаю, главная достопримечательность этого зала – эгион. Он осуществляет навигацию, управление, связь и бог знает что еще, верно?

Социолог согласно кивнул.

– Эгион – главная управляющая система большинства современных кораблей. Собственно говоря, для нормального функционирования звездолета возможностей эгиона более чем достаточно. Все остальные системы – дублирующие или временно установленные для каждого конкретного полета.

Жерес повертел головой по сторонам.

– Профессор, мы с вами находимся в окружении, по меньшей мере, сотни разнообразных аппаратов. Вы хотите сказать, что все они смонтированы здесь только для посещения нашей старушки Земли?

– Конечно, нет, для полета на Землю мы установили лишь несколько сканеров и систему маскировки.

«Да! – воскликнул про себя Строгов. – Рыбка проглотила наживку, теперь пора подсекать».

– Система маскировки? Профессор, мне как военному человеку не терпится на нее взглянуть. – Николай потупил взгляд. – Если это, конечно, не является тайной.

Неискушенный в человеческих хитростях инопланетянин не заметил повышенный интерес лейтенанта к этой теме.

– Ну что ж, у меня еще есть несколько минут, и я могу вам ее показать. – Торн поманил офицеров за собой. – Система маскировки – это довольно древнее изобретение, которое мы используем при посещении, извините, наиболее отсталых планет. Принцип ее работы очень прост. Весь окружающий пейзаж записывается видеосканером. Затем из записи удаляется изображение корабля или иного маскируемого объекта, а то, что осталось, проецируется на сферический силовой экран. Экран накрывает собой весь объект и часть прилегающей территории. Благодаря этому наблюдатели без опасения быть замеченными могут спокойно работать в защищенной зоне.

– А как же радарные комплексы? – Николай решил разузнать побольше. – Вы же остаетесь невидимыми и для них?

– Силовой экран представляет собой слой атмосферы, уплотненный особыми волновыми установками, которые расположены по всему периметру маскируемого объекта. Сами понимаете, что электромагнитные волны радаров в нем просто вязнут.

Торн остановился возле груды металлолома, мигающей голографическими мониторами. На экранах, сменяя друг друга, пробегали окрестные корсиканские пейзажи. Познакомившись с эгионом, Николай понял, что раса нэйджалов, на чьем корабле они находились, имеет свое, особое представление о технике. Их маскировочная система не являлась исключением. Органы управления могли находиться где угодно и выглядеть как угодно. Ни один узел не поддавался идентификации. При таком раскладе помощь специалиста оказалась бы совсем не лишней.

– Вы знаете, профессор, я всегда считал себя специалистом в электронике, но, честно говоря, сейчас смутно понимаю, что тут к чему. Вы не могли бы мне помочь разобраться в этой штуке… – Строгов попытался изобразить технического фанатика.

– Мне очень жаль, молодой человек, но, во-первых, ваших знаний будет недостаточно, а во-вторых, я представитель гуманитарных наук и сам не очень-то силен в технике.

Настаивать Николай посчитал опасным. С огорченным видом он принялся рассматривать другое чудо техники, примостившееся по соседству.

Противное дребезжание коммуникатора, висящего на груди у Торна, прервало беседу.

– Перед стартом меня вызывает штаб-квартира Совета. Я должен немедленно идти. Вы самостоятельно сможете найти дорогу к Дому бесед, или вызвать провожатого? – Профессор огляделся по сторонам, ища глазами кого-нибудь из экипажа.

Жерес поспешил его остановить.

– Я прекрасно помню дорогу, так что не беспокойтесь, а у членов экипажа и без того полно забот перед стартом.

Торн согласился, но все же предупредил:

– До взлета примерно двадцать минут, вам следует поторопиться.

– Сейчас идем. Я только оторву лейтенанта Строгова от его любимого занятия – изучения новой техники.

Профессор быстро удалился, важно шурша своей почти древнеримской тогой. Как только переборка за ним закрылась, Жерес подскочил к Строгову.

– Ну что, Ник, ты что-нибудь придумал? Что будем делать?

– Тут выбор небольшой: либо думать, либо делать. Отключить маскировку цивилизованным методом не получится. Подбор кода займет уйму времени.

– Ты предлагаешь отказаться от нашей затеи и оставить Грабовского-старшего без главного козыря?

– Я только сказал, что обычным способом эту задачу не решить, но остается вариант номер 666/777.

– Ты уверен, что это сработает?

– Не знаю, но в России многие проблемы решаются именно так.

Жерес взглянул на часы. Времени уже не оставалось.

– Черт с тобой, действуй!

Через мгновение ботинок Николая с хрустом разнес блок, с виду отдаленно напоминающий стеклянный трансформатор.

Оператор Монтажельского центра противовоздушной обороны взволнованно обратился к старшему офицеру:

– Господин майор, у меня здесь что-то происходит.

Майор Лафонтен взглянул на экран радиолокационной станции «Аладьин». Огромное пятно ярко светилось в юго-западном секторе.

– Сержант, откуда взялся этот объект? Вы пробовали его опознать и классифицировать?

Насмерть перепуганный оператор с трудом выдавил из себя:

– Он возник несколько секунд назад прямо на пустом месте, а сейчас со скоростью двенадцать километров в секунду рвется в космос. Компьютер не может идентифицировать, что это.

– Поднимаем «Миражи»! Немедленно!

– А может, не стоит, господин майор? – в разговор вмешался лейтенант Безеваль. – Все равно через минуту эта штуковина выйдет из нашей компетенции. А космическими телами пусть занимаются астрономы.

Лафонтен, немного поразмыслив, потянулся к телефонной трубке.

– Раз уже невозможно ничего предпринять, то хотя бы известим Париж о том, что у нас сперли здоровенный кусок Корсики.