Рог общего подъема ударил по ушам настолько неожиданно, что Арвел вскочил на постели, не успев даже раскрыть глаза. Пару секунд он соображал, что происходит, а только потом до него дошло, что сегодня он заспался дольше обычного. Инженер вздохнул, посмотрел на дремлющую рядом Дали – сигнал подъема заставил ее перевернуться на другой бок – и встал. В комнате было холодно, за окном стояла серая утренняя муть. Хадден умылся, пощупал заросшие седой щетиной щеки и решил, что бриться сегодня не будет. Ему хотелось как можно скорее выпить свою чашку отвара со сладкой булкой, а там уже следовало ждать рабочих господина Илка, которых надо отправлять на Южный Рог. Бедняга Филлих, нелегко ему придется с этим самовлюбленным полудурком!..

Арвел влез в сапоги, набросил на плечи плащ и вышел в редеющий туман. Возле палаток слышны были свистки офицеров, строящих людей на утреннюю поверку, чей-то кашель, характерная возня с позвякиванием пряжек, зевками и беззлобной руганью. Пахло дымом от многочисленных печек; в кухне уже заканчивали варить кашу на завтрак, ветерок нес тепло котлов. Хадден приветственно махнул рукой кому-то из поваров, высунувшемуся при звуке его шагов, сел с краю офицерского стола и принялся ждать. Проснуться не удавалось, глаза закрывались буквально сами собой.

Двое поварят бегом принесли ему пышущий жаром медный кувшин отвара, поставили сахарницу со щипчиками, поднос с булками и чашечку варенья. Арвел сонно подмигнул раскрасневшимся от работы на кухне мальчишкам:

– Как дела, поросята? Справляетесь?

– Справляемся, ваша милость, попробуй тут не справиться! – весело затараторил тот, что был постарше. – А вам вот сегодня особая вкусняшка будет, уж господин старший повар расстарается – у-уу!

– Это что еще вы затеяли? Деньги вам еще, кажется, на закупки не выделялись?..

– Да не-ет, ваша милость, это утром самым мясник приезжал. Баранину привез, все такое прочее, а для офицерской кухни – пару козлят, в вине с травами замаринованных.

– Странный какой-то мясник был… – вставил младший.

– Так вот господин старший повар…

– Погоди, – перебил поваренка Арвел, вставая. – Козлята, говоришь? А кто их заказывал? А мясник что, один был? Один, сам? А разгружал кто?

– А мы и разгружали, – немного опешил паренек. – Он и в самом деле какой-то странноватый был, тощий такой – где это мясников тощих видали? И морду все под капюшоном прятал.

– А плащ у него рыбой вонял, рыбой! – пискнул младший поваренок. – Чего у мясника плащ рыбой завоняет, он что, рыбу там на бойне рубит, а?

– Где мясо?

– В холодную отнесли, в чан бросили. До обеда ведь, я думаю…

– Старшего повара! Живо, бегом! Где мясо, показывайте?

Резко побледнев, старший поваренок бросился искать начальство, а его младший товарищ, робея, повел Арвела за кухонный навес, где был вырыт временный погреб. Вдвоем они сдвинули дощатый щит, и Хадден спустился по нескольким ступеням в яму, где лежало завернутое в холсты мясо, а рядом стоял деревянный ушат, на треть наполненный красным уксусом. Арвел нашел на земляном полу какую-то веточку, очень осторожно приподнял прикрывающее козлятину полотно, принюхался. Пахло уксусом – и ничем больше. Хадден нагнулся, потыкал в мясо веточкой, потом издал короткий рык и выскочил из ямы, почти не касаясь ступеней.

– Кто-то это трогал?! – заорал он старшему повару, уже прибежавшему из кухни. – Руками трогали?

– На холсте перегружали, – выпучил глаза тот. – Игмар сюда… ну, это вот… В чан закладывал.

– Игмара отделить от остальных, заставить его мыть руки черным мылом, пока кожа не полезет, а потом тростниковой тереть! Лекаря сюда, быстро! Никому ничего не трогать, слышите?! Я сейчас вернусь! Да! Игмар этот – к каше прикасался? К завтраку вообще?..

– Да он сразу после этого всего спать лег, ваша милость. Он же ж с вечера тесто месил. Вон он дрыхнет в палатке, храп его слышно. Сразу так – умылся и спать лег, пекарь же он у нас…

– Поднять этого пекаря, пусть моется и господина лекаря ждет!

Влетев в свою штабную резиденцию, Арвел забарабанил кулаками в дверь Хонт-А-Ллора.

– Поднимайтесь, старина, живо, вы мне очень нужны! Дело серьезное, скорее!

За дверью стукнуло, через пару секунд на пороге появился лавеллер в вязаной пижаме довольно странного для Арвела покроя. Судя по его виду, он уже не спал.

– Что случилось?

– Похоже, нас хотели травануть. У вас есть увеличительное стекло? Нужно рассмотреть кое-что. Мои глаза, увы, явно похуже ваших, а мне нужна уверенность…

– У меня есть все, – Хонт уже исчез в комнате, – но я математик, а не химик. А с чего вы взяли, что речь идет об отравлении?

– Сами увидите! Богами молю, быстрее!

Пушкарь собирался недолго. Вскоре он вылетел в коридор, держа в руке небольшую сумочку и пару хорошо просмоленных парусиновых рукавиц. Арвел молча хлопнул его по плечу и выскочил на воздух.

Возле кухни уже толклись Трир в расстегнутой форменной куртке, Колло Эстиц и дежурный офицер, рассказывающий о фуре, приехавшей на рассвете. Из палатки, где спал ни в чем не повинный пекарь, раздавались вопли полкового врача капитана Банди:

– Рот раскрой, олух! Язык держи… Дайте мне больше света, балбесы! Сюда лампу, сюда, к морде его! Глаза теперь… на меня смотреть!

– Манли! – еще издалека заорал Арвел, и полковник Трир сразу обернулся, вытянул шею. – Бери всех, кто видел этого мясника, бери солдат, летите за ним!..

– Да он уже… В городе, наверное, – раздраженно махнул рукой дежурный. – Кто мог думать, что так вот?..

– Не важно, ищите в окрестных кварталах! Фуру запомнили? Ищите, ищите!

Трир тут же сорвался с места и помчался к солдатским палаткам. Дежурный, придерживая длинный караульный меч, потрусил в сторону ворот. Не глядя на них, Арвел взял Хонта за рукав и подвел к яме, где лежало злополучное мясо. Пушкарь молча кивнул. Надев рукавицы, он спустился вниз.

– Что вы надеялись тут рассмотреть, господин Арвел?

– Отверстия, Хонт, маленькие дырочки в козлятине. Я почти уверен, что видел их, но поспешил за вами.

– Отверстия в мясе?!

Лавеллер с большим сомнением покачал головой, но все же раскрыл свою маленькую сумку и достал лупу в медной оправе.

– Света вам хватит? – спросил сверху Арвел. – Или лампы подать?

– Не надо, света мне сейчас уже достаточно…

Из палатки тем временем вышел лекарь Банди, вытирающий руки ватой, смоченной в каком-то едком растворе. Лицо у него было смущенное.

– Я, ваша милость, хирург, – сказал он Арвелу, – так что с отравлениями встречаюсь не каждый день. На данный момент у пекаря никаких симптомов нет. Мои помощники сейчас смешают ему рвотное, и я уверен, что он выблюет все на свете – но никаких гарантий, конечно же, быть не может. Если б я хоть представлял, о каком яде идет речь…

– Этим вы, наверное, и займетесь, – отрывисто произнес Хадден, глядя в спину Хонта, согнутую над чаном с козлятиной.

– Я?! Помилуйте, но что вы имеете в виду?

– Обождите минуту! Ну что там, Хонт? Что вы видите?

Лавеллер выпрямился в яме, повернулся к Арвелу, и тот поразился, насколько белыми от еле сдерживаемой ярости были его глаза.

– Вы были правы, господин мой, – заговорил Хонт. – Козленок истыкан чем-то вроде тонкой проволоки… И уверяю вас, повара бы эти дырочки не заметили – а даже заметив, вряд ли придали им значение. Погодите, господа, не суйтесь сюда! Я в рукавицах, так что вытащу чан без посторонней помощи. А туши придется вынимать крюками.

Он снова нагнулся, осторожно поднял деревянную бадью и выставил ее на край ямы, а потом поднялся сам. Доктор тотчас же протянул ему комок мокрой ваты.

– Смойте на всякий случай, – сказал он.

Хонт не ответил – сперва он отошел на пять шагов в сторону, где еще тлел ночной костер, и бросил в него свои рукавицы, а только потом вернулся к яме и взял вату.

– Банди, идите на кухню, пусть выворачивают в эту яму котлы с кашей, моют все на свете и моются сами. И рвотное всем, до упаду. Солдатам придется завтракать запасами солонины. И обедать тоже. Это не рядовой случай. Козлята предназначались для офицерской кухни, и да расчленит меня святитель Бран, если б хоть один из поваров заподозрил такое предательство!

– Я распоряжусь выдать сухари и открою крепкое вино, – кивнул Банди. – Ребята переживут, подумаешь… Какие-то запасы есть у всех и каждого.

– Не уходите далеко, вы мне скоро понадобитесь. Ну, что? – когда лекарь скрылся под кухонным навесом, Арвел повернулся к Хонту. – Каково ваше мнение?

– Весьма рациональная диверсия, – деревянным голосом ответил пушкарь. – Признаться, с таким делом я еще не сталкивался. Скажите, как вы догадались про дырочки в мясе? Их же действительно почти не разглядеть?

– А-аа, – Хадден махнул рукой и скривился. – Это, старина, давний южный способ.

– Но яд, способный выдержать варку?

– Да, у них есть такой яд, И не один. Мясо должно лежать в маринаде – в вине, например, и тогда яд пропитывает всю плоть, а потом уже никакая тепловая обработка не может его вывести. Стоит съесть хоть кусочек – и вас вряд ли спасут. Пекарь, может, и не умрет, посмотрим. Если до вечера у него не начнутся галлюцинации, значит, родился заново – велю подать ему бочонок, и пусть пьет хоть три дня кряду. Но избавиться от завтрака все равно необходимо.

Хонт закончил протирать ладони, отошел к костру и бросил туда вату, которая сразу же схватилась неярким голубым пламенем.

– Дырочки я обнаружил только на козлятах, – сказал он.

– На баранине – нет?

– Баранину везли те, кого послал цех. А козлят, я думаю, подложили.

– Вот как… – сдавленно проговорил Арвел. – Мне следовало догадаться. Эй, солдат! – повернулся он к одному из караульных, которых пригнал на всякий случай помощник дежурного по лагерю, – Беги ко мне на квартиру, подними госпожу Дали. Скажи ей, что дело серьезное.

– Да, кажись, вон она уже сама идет, – ответил за солдата кряжистый старшина с караульной пикой на плече. – Точно ваша милость, вон госпожа, проснулась уже.

Арвел облизнул губы. Посмотрев на него, Хонт сунул руку под куртку и достал небольшую фляжку.

– Глотните, – сказал он, – день сегодня будет дурной до крайности. Кому-то придется объясняться с цеховыми. И да, с Филлихом я не поеду. Если позволите, я помогу ему отправить рабочих – они уже близко, я думаю, – а потом останусь с вами.

По выражению лица Дали Арвел понял, что ей уже рассказали обо всем. На плече у девушки висела небольшая холщовая сумка, грубо прошитая кожаным шнурком; Хадден знал, что там у нее хранятся кое-какие химикалии. При нем она доставала эту сумку лишь однажды, тогда, когда в их палатку принесли князя Юнгмара с запущенной гнойной раной шеи. Князь выжил, хотя крутить головой ему с той поры было трудновато.

– Яд подтвердился? – ни с кем не здороваясь, спросила Дали.

– С большой долей вероятности, – ответил Хонт. – Введен в мясо с помощью проволоки.

– Пекарь успел принять рвотное?

– Кажется… – Арвел завертел головой, отыскивая помощников лекаря, – кажется, смесь еще не готова.

– Хорошо. Сейчас мы узнаем точно. Таких ядов… – Дали помедлила, жуя в задумчивости губами, – таких ядов всего два. Один из них убивает человека почти сразу, второй – в течение шести-семи часов. Это ты, наверное, знаешь. Он менее надежен, потому что противоядие может составить любой травник, знакомый с самим ядом… Но здесь, в Средней Пеллии, таких травников почти нет.

С этими словами она нырнула в палатку, где ждал рвотного вусмерть перепуганный пекарь, уже трижды вымывший руки едким мылом. Арвел услышал его всхлип, а потом – тихий голос Дали. Их кухни тем временем выбрался господин старший повар с красными от мытья ладонями, тихонько вздохнул, посмотрел на Арвела вопросительно, как собака. Хадден развел руками. Хонт, которому кто-то принес складной парусиновый стульчик, бросил чистить свою трубку, со свистом выдохнул и постарался выдавить ободряющую улыбку, но получилось у него не очень. Старший повар издал тихий стон.

– Никогда такого не видал, господа мои… А ведь было дело, с топором мясницким позицию держал!

Дали вышла из палатки, застегнула медную пряжку на своей сумке и подняла на Арвела усталые глаза:

– Если яд все же попал в организм, то через несколько минут у него начнется озноб и обильный пот. Его нужно будет перенести в теплое место и как следует укрыть, но уже к обеду пекарь придет в себя и будет совершенно здоров. Сейчас я составлю смесь на всю кухонную команду. Распорядись, чтобы нашли место, где они смогут лечь.

– Я все понял, госпожа, – Арвел и не слышал, как возле кухни снова появился капитан Банди. – Сейчас мои парни поднимут госпитальную палатку и пригонят солдат греть печи.

Голос лекаря немного подрагивал, однако Хадден не решился бы ставить ему это в упрек – массовое отравление было событием из ряда вон, о таком просто никто не слышал. Одно дело перепившаяся солдатня, да даже червивое мясо в окопах – подумаешь! – и уж совсем другое изощренный яд в маринованном козленке…

Хонт набил трубку, вырубил огня, и до Арвела донесся терпкий дымок. Он редко видел пушкаря курящим, обычно люди, постоянно имеющие дело с порохами, не курят вообще, и сейчас знакомый профиль с трубкой в зубах казался немного странным.

– Так что же, нам всем тоже… – снова подал голос старший повар, но договорить не успел – из палатки, шатаясь, выбрался пекарь Игмар.

Выглядел он страшно: парня трясло, глаза его вылезали из орбит, а лицо казалось едва ли не синим. Хватая руками воздух, он упал на колени и завалился бы набок, но Арвел успел подхватить его, не давая рухнуть. Бросив пику, подбежал старшина из караула, за ним двое солдат, один из которых снимал на ходу свой широкий просмоленный плащ. Пекаря уложили, возле него присела Дали.

– Яд, – коротко сказала она, ощупав лоб трясущегося Игмара. – Все-таки сунул палец в рот…

– С ним все нормально? – тревожно наклонился Арвел.

– Слишком сильная реакция, но скоро ему станет полегче. Несите его в тепло! Он в сознании, и ему очень холодно!

– Когда ему можно будет дать хотя бы воды? – спросил Банди.

– Он попросит минут через двадцать. Пока его будет колотить – не переживайте, так и должно быть. Через эту гадость придется пройти всей кухонной команде. Арвел… – Дали подняла голову, невесело улыбнулась, – я пойду к мальчишкам, им, наверное, страшнее всех.

– Кухня вымыта? – крикнул Хадден в спину старшему повару.

– Все до блеска! – ответил тот. – Котлы домывают второй раз.

Арвел поискал глазами Эстица. Поскольку никаких приказов не было, тот на всякий случай стоял неподалеку, периодически прикладываясь к фляжке. Рядом с ним находились двое старшин в легких доспехах и при карабинах – мало ли что. Капитан выглядел бледновато, но старался держаться. Человек военной кости, Хаддена он откровенно побаивался, видя в нем не столько инженера, сколько могущественного вельможу с большими связями, а таким людям, как он давно усвоил, лучше подчиняться без разговоров.

– Всех наших шлюх, – скаля зубы, заговорил Хадден, – всех до единой – сюда. Кто откажется – сразу на все четыре стороны. Сковородки чтоб сверкали, скажешь им, я приду бриться и вместо зеркала возьму первую попавшуюся. Будет грязь – плетей на пушках. Все это мясо – сжечь прямо в яме, яму засыпать известкой. Козлят – туда же… Я думал послать за городскими аптекарями, но теперь уже не надо, – пояснил он Хонту.

– Да все и так яснее ясного, – Хонт скривился и вдруг привстал: – Кто-то едет… Как бы это не строители. Чего их несет сюда, кто пропустил?

Хадден обернулся, быстро шагнул в сторону, чтобы лучше видеть, о чем говорит лавеллер. К кухне приближалась небольшая фура с полосатым тентом, влекомая двумя лошадьми. На козлах сидел солдат, а немного позади фуры маячила физиономия Трира. Арвел похолодел. Он сразу понял, что случилось.

«Объясняться с цехом мясников… – плетью ожгла его мысль. – Этого только не хватало!»

Трир вылетел вперед, спрыгнул с лошади, помог вознице развернуть фуру кормой к кухне и заорал что есть мочи:

– Лекаря, скорее! Тут раненый, кровью истекает!

Арвел ожидал увидеть раненого солдата, но вместо этого из фуры выгрузили здоровенного молодого парня в кожаном переднике и цеховой суконке под ним. В левом боку виднелась узкая рана – не пулевая, это ясно было сразу, но, кажется, и не кинжальная. Суконка и добротные холщовые штаны мясника были темны от крови. В глубине фуры Хадден разглядел второго – но тот, судя по его скрюченной позе, был уже мертв.

– Самострел, – скрипнул зубами Хонт, указывая на оперенный стальной болт, глубоко ушедший в спину мертвеца. – А дела все веселее!