Рассвет пришел с густым туманом, несущим пронзительную сырость, так что Арвел, проснувшись, подкинул дров в почти прогоревшую за ночь печку, а потом, сделав глоток из кружки со сладким отваром, снова забрался под одеяло. За окнами длинного одноэтажного дома, служившего прежде квартирой офицеров морской пехоты, стояла тишина, прерываемая лишь звяканьем да бульканьем: поварская команда, помня, что сегодня солдатам велено отсыпаться после дороги, встала намного позже обычного.

Люди коменданта изрядно потрудились, чтобы превратить бывшую учебную часть, где когда-то отмеряли мозгов королевским рекрутам, в нечто пригодное для размещения почти тысячи человек. Офицерская квартира была отремонтирована и кое-как меблирована, на кухне перекрыли свежей соломой крышу, подняли длинные деревянные навесы, под которыми уже почти не сыро в палатках, а главное – завезли огромное количество бруса и доски, так что построить временные бараки не составляло никакого труда.

Арвел позволил себе дремать до тех пор, пока ветер с моря не прогнал туман, явив на востоке по-осеннему белесый солнечный диск. В просторной комнате с белеными стенами стало слишком светло, и Хадден, посвистывая, слез с постели. Умывшись в медном тазу, он растер лицо льняным полотенцем, оделся потеплее и вышел. К его спальне примыкала длинная комната с узкой кроватью для денщика, сейчас вся, до самого потолка заставленная ящиками с инструментами и прочим имуществом господина инженера. Ящики стояли столь тесно, что Арвелу пришлось буквально протискиваться через проход между ними. Он вышел в коридорчик, послушал, как храпит в своей комнате пушкарь Хонт, изрядно поднабравшийся вчера у коменданта, и, покачав головой, распахнул обитую железом входную дверь. Стоящий у крыльца часовой вытянулся и раскрыл было рот для рапорта, но Арвел остановил его коротким взмахом руки:

– Ребят разбудишь…

Солдат ответил ему благодарной улыбкой. Этот марш вряд ли утомил опытных саперов, но – впереди было очень много тяжелой работы, а Хадден крайне не любил гонять людей попусту.

Старший повар, давно усвоивший, что его милость господин инженер встает очень рано, встретил его самым радушным образом.

– Офицерский стол у нас будет вон там, – взяв Арвела под локоть, повар отвел его под соломенный навес, и на длинном столе молниеносно появилась тарелка гороховой каши, блюдо с копченым мясом, мелко нарезанные овощи в масле и глиняный кувшинчик. За спиной у Хаддена встал мальчишка-поваренок с полотенцем в руках, готовый прислуживать, но Арвел отослал его: сейчас он совершенно не нуждался в компании.

Пока он завтракал, полковой лагерь начал просыпаться. Вечером, как в таких случаях положено, солдаты опорожнили свои фляги, и теперь многие вставали с дурной головой. Среди палаток появились женщины с тележками, уже раздобывшие в городе пиво – сейчас на их товар был особенный спрос. Следя за ними взглядом, Арвел понимающе хмыкнул: для кого-то война смерть и разруха, а иным отнюдь – возможность сколотить кой-какой капиталец. Денежки у его солдат водились, за этим Хадден следил строго, так что прелестные дамы, сопровождавшие полк в трудах его бранных, выглядели вполне достойно.

– Эй, Кита! – гаркнул он, завидев крепкую молодуху в трехцветной, сшитой из кусочков, кожаной куртке, из-под которой спускалась до пят бархатная юбка. – Иди сюда!

Девушка немедленно повернула свою тележку и заспешила на зов.

– Уже успела в город? – поинтересовался Хадден, не без удовольствия разглядывая ее чуть смуглые щеки северянки и тонкую, гордую линию шеи. – Что там у тебя сегодня?

– Здешние лавочники встают затемно, – Кита кокетливо поправила медно-рыжий локон возле уха, блеснула темными глазками, – так что с товаром все отлично. Желаете вина, ваша милость? Для вас найду самое лучшее!..

– Мне не надо, – инженер помахал пальцем перед ее носом и указал на длинное строение из замшелого камня под новой черепичной крышей, – а вот там уже, поди, проснулся господин Хонт из Ла-Велле, он вчера был не слишком осторожен с кувшином.

– А их милость приставать не ста-анут? – подбоченились девица.

– Станут, так золотой с него стрясешь. Иди – скажешь часовому, что я велел. В похмельном виде сей господин мне сейчас совершенно ни к чему.

Что там будет с Китой, Хадден смотреть не стал. Поваренок собрал со стола, Арвел церемонно, с полупоклоном, помахал рукой старшему повару и быстро пошел в сторону конюшен, где за низкими бревенчатыми изгородями виднелись десятки груженых фур.

Здесь с караулом все было особо строго, по-боевому: двенадцать солдат, старшина и офицер. Дежурным начальником стоял лейтенант Филлих, немолодой, весьма опытный инженер, подорвавший множество вражеских бастионов.

– Ночь прошла тихо, – доложил он Хаддену. – Да местность почти безлюдная, кому тут бродить? Там, – он указал рукой куда-то на восток, за густую рощу, – лесопилка с водяными колесами. Нам будет удобно, если что.

– Вас сменят через час? – спросил Арвел.

– Именно так, ваша милость. Да я и не устал, в общем-то.

– Это очень хорошо. Через пару часов сюда приедет комендант полковник Саллен, и мы с ним отправимся смотреть берег. Мне хотелось бы, что вы, господин Филлих, оказали нам честь…

Лейтенант понимающе кивнул.

– Я буду готов, ваша милость. Мне взять с собой кого-нибудь еще?

– Нет, охранять нас будет Гро с его головорезами. Город для нас пока чужой, Филлих, и мне не хотелось бы привлекать излишнего внимания. Надеюсь, вы меня понимаете?

Оставив дежурного, Арвел прошел между плотно стоящими фурами. В глубине, ряду то ли в третьем, то ли в четвертом, стояли шесть особо выделяющихся повозок – на тяжелых широких колесах, с двойным парусиновым верхом, пропитанным к тому же древесным соком для защиты от влаги. Возле одной из них Хадден остановился, разомкнул пряжки ремней, что стягивали парусину в задней части, и заглянул внутрь.

Там, на толстом слое соломы, лежали два длинных цилиндра, туго обмотанные кожами. Несколько секунд Арвел смотрел на них, потом резко запахнул парусиновый полог и потянул ремни. На лице его появилась задумчивая улыбка.

Саллен прибыл точно в назначенное время. Его сопровождали все те же, вчерашние лейтенанты, немного бледные после вечерних возлияний. Арвел встретил коменданта возле штаб-квартиры, предложил вина – тот учтиво отказался – и приказал Гро подвести лошадь Хонта. Восемь солдат в полном снаряжении уже ждали возле кухни.

– Погода благоволит нам, господин мой, – заметил Саллен, указав на ясное солнце, – не жарко и не сыро. Дорога будет легкой.

– Насчет «не сыро» я бы возразил, – пробурчал лавеллер, – ночью я порядком замерз.

– Не надо было жалеть дров, – рассмеялся Арвел.

– Ах, какие там дрова…

Из-за навеса, под которым стояли палатки пятой минной роты, выехал Филлих на плотной черной кобыле. Под форменной курткой из тисненой кожи виден был начищенный панцирь – с виду простецкий, без всяких украшений, однако Арвел хорошо знал, из какой стали и с какими ухищрениями изготовлен этот доспех. Несколько вмятинок говорили о том, что панцирь уже не раз спасал жизнь своему хозяину. Лейтенант вежливо поклонился коменданту, кивнул его юным спутникам и повернулся к Арвелу с улыбкой на устах:

– Ваша милость ничего не сказали насчет чертежных принадлежностей, но я, – с этими словами он повернулся в седле и хлопнул рукой по большой плоской сумке, висевшей за стременем, – решил взять с собой походный столик.

– Очень верное решение, – поднял палец Арвел. – Итак, господа! Мы полностью отдаемся в руки нашего коменданта и следуем за ним! Вперед!

Хаддену подвели огромного серого тяжеловоза с мохнатыми копытами. Справа и слева в кобурах висели четырехзарядные карабины. Арвел запрыгнул в седло, привычно намотал повод на левое запястье и ласково похлопал жеребца по шее.

– Ступай, Кил, – сказал он ему.

– Ваш конь слушается вас получше иной собаки, – удивленно заметил Саллен, когда они выехали из лагеря.

– Я взял его и его брата совсем малышами, – отозвался Арвел, – раньше, чем обычно жеребят отлучают от матери. Их мать погибла, так что у меня не было другого выхода.

– Наверное, с ними было много мороки?

– Не сказал бы… Эти мои кони – особой южной породы, которую выводили не одно столетие. Они очень сильны, выносливы и умеют находить корм самостоятельно – даже среди камней. Не так давно я был в одном замке… так вот Кил и его братец Рил заработали там весьма приличные деньги. Справились с семью кобылами: хозяин замка помешан на разведении лошадей.

– Славное дельце! – захохотал комендант. – Думаю, что потомство тоже пойдет с хорошей прибылью. Но для меня этакий тяжеловоз под седлом выглядит странно.

– В бою такой конь просто пройдет сквозь строй, даже не вспотев, – усмехнулся Арвел. – В старые времена, в эпоху латной конницы, эта порода ценилась чрезвычайно высоко. Сейчас их мало кто разводит…

Маленький отряд въехал в город, под копытами застучала серая брусчатка. Арвел с улыбкой смотрел на каменные дома в три-четыре этажа, нависающие над проезжей частью балконами. Сюда ярость зимнего моря не прорывалась, так что строения на сваях, о которых говорил Хонт, располагались ближе к берегу. Многочисленные лавки в первых этажах сияли чисто вымытыми витринами, в дверях некоторых из них стояли хозяева – опрятные, улыбчивые, розовощекие… Завидев военного коменданта, все они приподнимали шляпы и кланялись, при этом Арвел отметил, что ни о каком подобострастии не было и речи – в старых цеховых городах Пеллии люди знали себе цену. Чиновник судейского ведомства в фиолетовом плаще, ехавший навстречу в пестрой двуколке, велел кучеру натянуть вожжи и обменялся с Салленом несколькими фразами, после чего, явно довольный собой, взмахнул бархатной шляпой и покатил себе дальше.

– Вас тут уважают, – произнес Хадден, поравнявшись с комендантом.

– Здесь живут достойные люди, – чуть рассеянно ответил полковник, – которым совершенно не хочется терять то, что у них есть. Их лояльность Трону основана не на идеалистических порывах, а, напротив, на здравом смысле. Такой фундамент кажется мне более прочным.

– Да, – кивнул Хадден, – я понимаю. Капиталы, которым много столетий.

– Н-не только капиталы. Капитал есть результат труда, и эти люди считают основой своего благосостояния честность и трудолюбие. Они много и упорно работают, причем с самого детства, не оглядываясь на богатство фамилии, на место в цеховой иерархии…

Саллен умолк, насупив брови. Арвел видел, что комендант хочет сказать что-то еще, но предпочитает промолчать, не до конца доверяя своему собеседнику. Тут не было загадки: при всей своей внешней простоте Хадден виделся ему пусть не вельможей, но все же человеком, приближенным к столичным небожителям, и откровенничать с ним не стоило.

К западу город постепенно менял свой облик. Море было все ближе, жилые дома, лавки и конторы уступали место длинным строениям из бруса, пропитанного древесным маслом. Здесь пахло дегтем, смолой, тянуло угольным дымом печей, и все сильнее ощущался запах рыбы – рыбы коптящейся, рыбы засоленной, рыбы залитой в бочках крутым красным уксусом. Бочки делались тут же, тысячи их стояли за низкими решетчатыми заборчиками цехов.

Великие Отмели, основа богатства и процветания Каффа, не скудели никогда.

Ведомый комендантом отряд миновал зеленый от мхов каменный мост через широкую реку, и Арвел увидел, наконец, прибрежную полосу, часто заливаемую в зимние шторма. Островерхие деревянные домики мастеровых стояли на почернелых каменных столбах высотой в полтора человеческих роста. По узким зеленым каналам, на берега которых выходили зады рыбных цехов, сновали длинные лодки, заваленные бухтами бечевы, разнокалиберными бочками, тюками крупной морской соли и прочими вещами, необходимыми для переработки даров океана. Где-то далеко впереди виднелись мачты больших кораблей в порту.

– Мы повернем левее, – сказал Саллен, – потому что другим путем нам к Южному Рогу не добраться – только если через пустоши, в объезд города. Но это лонов тридцать, так что…

– Я понимаю, – согласился Арвел, вспоминая карту.

Еще через два моста рыбная вонь стала совершенно нестерпимой. Хонт, ехавший сзади вместе с лейтенантом Филлихом, достал из набедренной сумки большой платок и завязал им нижнюю часть лица. Глаза его выражали тихое страдание. Довольно широкая, мощенная камнем улица, ведущая на юг, была запружена тяжелыми фурами и телегами, так что Гро, который выехал вперед, то и дело привставал в стременах, требуя дать дорогу. Недостаточно расторопные получали толчок в спину тупым концом копья одного из солдат, который шаг в шаг следовал за своим лейтенантом.

– Скоро вони станет меньше, – усмехнулся Саллен, – просто сейчас мы проезжаем через кварталы, в которых рыбные потроха перегнивают на удобрения.

– Святитель Бран!.. – выдохнул Арвел.

– Что ж тут такого, ваша милость, – это честный товар, пользующийся большим спросом у местных фермеров. Поле, удобренное таким образом, дает прекрасный урожай, и это тоже одна из особенностей Залива Удач.

Арвел не ответил: он уже задыхался и начинал бояться, что сейчас его вырвет. Комендант держался, как человек привычный, а вот его юные офицеры, судя по их перекошенным физиономиям, чувствовали себя не самым лучшим образом.

Мучился Хадден недолго. Дорога стала песчаной, телеги остались позади, и с моря вдруг задул крепкий соленый ветер. Впереди виднелись крыши небольших домиков, окруженных желтеющими садами.

Через несколько минут он, наконец, увидел океан.

По мелкой волне тяжело шли на запад две груженые шхуны, но не они привлекли внимание Хаддена: Южный Рог, острый выступ которого виден был сейчас вполне отчетливо, огибало большое судно совершенно необычной конструкции. Ничего подобного Арвел еще не видел: двухкорпусный, несущий два огромных треугольных паруса, этот корабль казался пришельцем из какого-то иного мира.

– Такие суда строят только здесь, на Бранти, – произнес Саллен, поймав изумленный взгляд инженера, – и это довольно древняя конструкция. Говорят, чтобы построить такое, нужны какие-то особые знания, которыми здешние корабелы делиться не желают.

– Но… зачем? – выдавил Хадден, всматриваясь в решетчатую надстройку на поперечной палубе, где под соломенным навесом виднелась фигурка рулевого.

– Этот тип здесь называют «фарейль», что в переводе со старого островного диалекта означает «устойчиво несущийся». Осадка, как вы можете видеть, невелика, при этом перевернуть такой корабль довольно трудно: в итоге местные рыбаки выходят на лов даже в разгар зимних штормов – и, как правило, успешно возвращаются домой. На посудинах привычного нам вида зимний лов невозможен – вот в заливе и придумали такое чудище. Их тут сотни, вы еще увидите, как возвращаются они с отмелей и весь горизонт заполнен парусами: незабываемое зрелище.

– Н-да, – пробормотал Хадден.

Фарейль с каким-то цветастым вымпелом на двуногой передней мачте несся с такой скоростью, что быстро исчез из виду, спрятавшись за далекими крышами цехов на берегу. Отряд тем временем выбрался на узкую желтую дорогу, которая, петляя меж бревенчатых изгородей, за которыми мирно паслись овцы, вела к оконечности Рога.

– Там, впереди – какой-то жертвенник? – поинтересовался Хадден, указывая на нечто, вроде покосившейся деревянной башенки, возле рощицы низкорослых широких деревьев.

– Нет, – мотнул головой комендант. – Насколько я помню, там когда-то пытались устроить каменоломню, но дело не пошло. Говорят, в скале нашли кости и доспехи каких-то демонов, и люди испугались настолько, что потом лет пятьдесят сюда даже мальчишки с удочками не бегали.

– Демонов? – с любопытством переспросил Хонт. – И как же они выглядели?

– Да откуда же мне знать? – дернул плечом Саллен. – Я человек практический и такой ерундой никогда не интересовался. Надо жертвовать – жертвую, сказали воскурить – со всем почтением, а уж что касается храмового вина, так мне тут равных мало. Но вот демоны – нет, господа мои, это не ко мне.

– М-да, – задумчиво пробормотал пушкарь. – Доспехи демонов… хм.

Вблизи башенка оказалась частью полностью сгнившего и утонувшего во мхах амбара, за которым виднелась заросшая кустарником яма – все, что осталось от каменоломни. Арвел в ее сторону даже не глянул, он спешил вперед, к острой оконечности мыса, глубоко вдающейся в океан.

– Основание под нами скальное, – вдруг подал голос лейтенант Филлих, подъехав поближе к своему командиру. – Так что какую-никакую артиллерийскую позицию мы здесь поставим накрепко.

Арвел ответил ему кивком. До края скалы, лишенной растительности, оставалось не более двухсот шагов. Хадден слез с коня, махнул рукой, приказывая Филлиху ехать за ним, и быстро пошел вперед, иногда с силой стуча каблуком сапога по тропе.

Площадка над обрывом оказалась шире, чем ему показалось вначале – локтей сто, не меньше. Позиция выглядела вполне перспективно, здесь можно было разместить довольно большую батарею.

– С учетом стен… – пробормотал Арвел, подходя к самому краю скалы, – а если мы еще и вгрыземся в камень… то достать нас будет почти невозможно. Будь скала повыше, корабельные пушки не смогли бы стрелять с нужным углом возвышения – но, увы… Филлих!

– Я, ваша милость!

– Доставайте столик, инструменты и начинайте съемку позиции. Возьмите у господина коменданта его юных героев, пусть они держат вам рейки – практическое занятие пойдет им на пользу.

За спиной лейтенанта спрыгнул с лошади Хонт. В руках он держал большую подзорную трубу.

– Позиция будет здесь? – блеснул он стеклами окуляров.

– Вы не ошиблись, друг мой, – хмыкнул Арвел. – Батарею мы поставим именно тут. И на этой скале, как вы догадываетесь, нам следует возвести нечто вроде цитадели. Попробуем рубить камень там, в яме. Не получится – придется возить.

Хонт, молча кивнув, раздвинул трубу и принялся высматривать что-то среди серебристо-зеленой волны океана.

– Сектора, вот что меня занимает, – пробормотал он. – Бой будет трудным, и промах может привести к непоправимым последствиям. Если только мы пропустим их к порту – все пропало, мы и сами поляжем где-то здесь, а подобное в мои планы не входит, не-ет…

Пушкарь резко сложил трубу и развернулся на каблуках.

– Господин комендант! – позвал он. – Я вижу за седлом у вас некий кожаный тубус – значит ли это, что вы прихватили с собою карты?

– Именно так, господин Хонт, – с поклоном ответил Саллен, – это те самые карты, о которых вы думаете. Буду рад, если они окажутся полезны вашей милости.

– Давайте их сюда! Какое счастье, что вы оказались столь предусмотрительны. Каково ваше мнение, удастся ли нам разглядеть отсюда ближние мели?

– Если вы позволите мне воспользоваться вашей замечательной трубой, я скажу вам точно, – хохотнул комендант, подходя с тубусом в руке. – Но вообще-то, я думаю, что да. Вода здесь достаточно прозрачная, а ветер относительно слаб. Как я понимаю, вы желаете уточнить позицию относительно возможного курса десантных кораблей?

– Все несколько сложнее, – вздохнул Хонт. – Скала невысокая – сколько там до воды, – локтей десять?

– Все пятнадцать, – сообщил Хадден, глянув с обрыва вниз.

– Во-от… Следовательно, позиция сложна. Конфигурацию бастионов следует рассчитать таким образом, чтобы каждое орудие било именно туда, куда надо, потому что ворочать их взад-вперед у нас просто не будет времени.

Саллен понимающе приподнял брови. Он хорошо знал, что много пушек Трон выделить не может, несмотря на всю значимость острова Бранти – их просто неоткуда снять, бои сейчас идут по весьма широкой дуге в несколько тысяч лонов, и каждый ствол, особенно крупного калибра, на особом учете. Раз так, основой обороны должно стать хитроумие инженеров, именно этим и объяснялось особое внимание Уллы, приславшего в Залив лучших своих людей.

Поглядев на Хонта и Саллена, увлеченно высматривающих в трубу ближние мели, среди которых, скорее всего, и пойдут десантные суда, Арвел отошел в сторону. На юго-востоке от Рога, за неширокой зеленой речкой, начиналась топкая низина, заросшая низкими хвойными деревцами. Хадден видел желтую нитку дороги, теряющуюся на горизонте, и спрашивал себя, куда она может вести – если верить карте, никаких крупных селений в том краю не было до самой бухты Дорн в сотне лонов отсюда. Может, отдельные фермы? Он подошел к столику Филлиха, на котором лежали карты коменданта, развернул одну из них, провел по линии берега пальцем, а потом в глубокой задумчивости вернулся к южному краю скалы, заросшему жестким кустарником. В голове его зрела довольно неожиданная идея, требующая серьезной проработки.

– Не зуб, а полукруг, – доносился до него терпеливый голос Хонта, спорящего с Филлихом по поводу будущих бастионов, – потому как долгим обстрел с моря не будет, и незачем городить лишние сложности. Я постарался бы укрепить южный фас позиции, потому что пройти собственно Рог, то есть выбраться в акваторию порта, мы им не дадим. Следовательно, что? Давайте смотреть на вероятные секторы! А они у нас – мигрируют с юго-запада на запад…

– Камня потребуется ужасающее количество, – вздымал над головой тощие руки Филлих.

– Ну зачем ужасающее! У вас, насколько я помню, несколько рот опытнейших саперов…

– Позволю себе напомнить, что нам предстоят еще кое-какие работы по укреплению позиций в городе!

– Но Совет вот-вот пришлет строителей!..

– На них я бы не слишком рассчитывал, господин мой Хонт. Эта публика пойдет в лучшем случае каменотесами. Мастеров среди них не будет, поверьте на слово, их сейчас не найдешь – нигде, ни за какие деньги. Моим саперам, следовательно, придется брать на себя работу инженерного склада, а они отнюдь не все такие уж прям умники, как вы думаете! Одно дело дисциплинированно махать лопатой, и совсем другое – управляться с отвесом, угольником и таблицами…

– Мы найдем толковых мастеров в городе. В конце концов, здесь строят постоянно, и строят, как я видел, красиво.

– Мне хотелось бы в это верить, ваша милость, однако я давно привык во всем полагаться на свои силы. Война сделала меня изрядным скептиком, да уж!

Филлих закончил с пометками в своем блокноте и вернулся за столик, где один из лейтенантов Саллена усердно тер для него палочку туши.

– Позиция невелика, – примирительно сказал он подошедшему Хонту, – но я отнюдь не вижу ее простой. Если вы поможете мне сложить карты, то я прямо сейчас при помощи линейки и карандаша готов обосновать свои суждения…

– Бесспорно, – согласился Хонт, – но не кажется ли вам, что относительно простое вам видится сложным?

– Но, помилуйте, вы же не хотите, чтобы нас сбили отсюда первыми же попаданиями? Мы на скале, господин мой, а не в траншее, нам есть куда падать!

Слушать перепалку инженеров Арвел не желал. Вежливым кивком он подозвал к себе коменданта и спросил, указывая на юг:

– А что у нас там, дорогой полковник? На ваших картах я не вижу решительно ничего, кроме собственно береговой линии. Вам, я надеюсь, случалось заезжать в эти края?

– Только до речки, ваша милость, – немного смутился Саллен. – Дальше тянется унылая низина, раньше там добывали торф для города, но лет сорок назад в Малесси, что к северу от нас, нашли большие залежи угля, и совсем неглубоко, так что разработка оказалась дешева, – после этого торф если и режут, так только окрестные фермеры, которым ни к чему таскаться лишний раз на городские рынки. Берег там плох, ручьи превратили его чуть ли не в болото, так что земли эти – неудобья в чистом виде, и я даже не скажу вам, кому они могут принадлежать.

– Местность, следовательно, совершенно безлюдна? – уточнил Хадден.

– Я не скажу вам точно, господин инженер, но, видимо, так. Если там кто и живет, так только какие-нибудь бедолаги, добывающие красную иву для корзинщиков, ведь больше на этом берегу делать нечего.

Арвел поблагодарил его и велел доставать из седельных сумок захваченную с собой провизию: Филлих закончил со своими трудами, так что делать тут было больше нечего. Жареная свинина и свежий хлеб оказались весьма кстати. Ели стоя, пустив по кругу объемистую флягу Гро, который оказался в одной компании с начальством, чем втайне был взволнован и скептически поглядывал иногда на юношей из свиты коменданта, а уж те, в свою очередь, смотрели на покрытого шрамами ветерана с невероятным почтением, так как офицеры, выслужившиеся из рядовых, пользовались в армии рядом особых привилегий.

Было решено начать разметку завтра же утром, и Филлих, взяв у Гро короткое копье, вогнал его в глубокую расщелину на самом краю скалы, а потом украсил зеленой лентой, обнаружившейся у лейтенанта в сумке. По этому поводу Саллен вздохнул, сходил к своей лошади и вернулся с глиняной бутылью, запечатанной почтенного вида пробкой.

– Во славу инженерных войск Его Величества! – провозгласил он.

Хадден закатил глаза, но не сказал ничего. В конце концов, главное на сегодня они сделали, и сделали недурно.

– Да, недурно, – шепотом повторил он, снова повернувшись к зеленым рощицам на юге от мыса.

Спуск происходил уже не в том стройном порядке, что раньше. Хонт и Филлих, ехавшие сразу за солдатами Гро, наперебой рассказывали друг другу смешные истории, происходившие с ними когда-то, Саллен, наоборот, немного кунял носом, разомлев после плотного перекуса, а его лейтенантам так и вовсе стало не по себе, ибо в глиняной бутылке оказалось отнюдь не вино, а крепкая настойка на лесной ягоде. Все трое ехали позади, стараясь не привлекать к себе внимания, и то и дело хлебали воду из седельных фляжек.

Возле сгнившего амбара каменоломни Арвел вдруг увидел фигурку всадника на рыжей лошади; Гро заметил его одновременно со своим командиром и, молниеносно выхватив из кобуры карабин, помчался вперед. Хадден видел, как он остановился, направив на незнакомца оружие, но тот нисколько не испугался, а почтительно снял с головы серую шапочку с пером и сказал ему что-то, после чего старый вояка опустил оружие.

Арвел объехал хохочущих соратников и остановился рядом с Гро.

– Этот молодой господин утверждает, будто имеет срочное дело до вашей милости, – произнес тот. – Оружия у него, как я могу видеть, при себе нет.

– Если вы тот человек, о котором идет речь…

Темноволосый юноша был подстрижен накоротко, а ладони его оказались покрыты мозолями и мелкими царапинами, как бывает у всякого подмастерья, однако одет он был не без претензии, что говорило о тугой мошне его семьи – видно, паренек происходил из цеховой старшины города. Держался он с достоинством, но без той полудетской спеси, которая часто встречается у юных барончиков, лелеющих первый пушок на верхней губе.

– Я Арвел Хадден, военный инженер на службе Трона. Какие заботы привели вас ко мне, юноша?

– Мое имя Фелл, я сын одного из цеховых мастеров этого города, – парень изящно поклонился и вытащил из-за пазухи желтый лист, сложенный вдвое и запечатанный каменной смолой.

Арвел взял бумагу, посмотрел на свет.

– Приказано ждать ответа? – тихо спросил он.

– Желательно, – облизнул губы подмастерье. – Если вам будет угодно…

– Хорошо, – кивнул Хадден, срывая печать.

«Во имя святителя Милла, буду ждать Вас каждый вечер в таверне «Старый горшок», в кабинете, зарезервированном для заседаний старшин Благородного Цеха каменщиков, так как волею лиц, к коим я испытываю самую искреннюю привязанность, я должен передать Вашей Милости некие бумаги и не только. Всегда ваш, Э. Ф. К.».

Поминание святителя Милла было тайным словом Милнара, начальника секретной службы князя Уллы; Арвел хорошо знал, что Милнар имеет обширную сеть преданных ему людей, среди которых можно было встретить кого угодно, от храмового нищего до наместника, так что письмо его не удивило, скорее, наоборот, он почувствовал некоторое облегчение.

– Буду сегодня вечером, – произнес Арвел, – и привет почтенному папаше.