К полуночи полк свернул свое немалое хозяйство. Палатки, походные кузни, артиллерийские мастерские – все было сложено, упаковано и погружено на крытые фуры, запряженные огромными мохнатыми конями из тех пород, что столетиями выводились для самой тяжелой работы на каменистых равнинах Юга. В штабном обозе шли и старые, верные тяжеловозы Арвела, с которыми он не расставался все последние годы. Сам он теперь садился в седло нечасто, потому что согласно особому приказу Уллы его охраняли с особой тщательностью. Хадден не протестовал, более того – карету, большую и удобную, он вычертил сам, а собирал ее один знаменитый на всю Пеллию мастер, изрядно удивленный сложностью конструкции: лишенная каких-либо украшений, она напоминала собой здоровенный, чрезвычайно прочный ящик с узкими окнами, посаженный на тяжелую раму из железного дерева, усиленную к тому же множеством стальных уголков и косынок. Задних осей было две, пакеты их рессор отличались непомерной толщиной, а поворотный круг передней отливал из черной бронзы сам заказчик. Из бронзы же Арвел изготовил и передние ступицы, оснастив их барабанами ленточного тормоза, эту схему он подсмотрел на одной водяной мельнице и сразу же поразился, почему никто не додумался применить ее в транспорте – теперь вознице достаточно было только потянуть большой гнутый рычаг, и тяжеленная крепость на колесах вставала на месте, как вкопанная.

Дали и Трир, отправленные Хадденом в недалекий городок по кой-каким делам, должны были вернуться только утром, так что на месте бывшего лагеря пришлось оставить старшину и десяток солдат с запиской. После обеда с Хонтом Арвел несколько часов поспал, так что наступление ночи встретил вполне бодрым и готовым к дальней дороге. Его новый помощник, уснуть которому в гостевой палатке так и не удалось – уж слишком громко вокруг шумели, – слегка позевывал и даже два раза умывался холодной водой.

– Не переживайте, – весело сказал ему Арвел, – в моем возке вы прекрасно выспитесь.

– В этом? – Хонт указал на темный силуэт, подле которого возились конюхи с четверкой громадных лошадей. – Я сперва подумал, что это передвижная тюрьма для особо опасных преступников…

– Вы еще не были внутри, – засмеялся Хадден, протягивая лавеллеру кружку горячего вина с пряностями. – Мне почти запретили ездить верхом, так что пришлось проектировать себе транспорт. Я, как вы понимаете, военный инженер, а не вельможа, позолота с перьями мне совершенно ни к чему…

– Вы придумали все это сами? Никогда не видел кареты на шести колесах.

– В том-то и дело, господин мой Хонт, в том-то и дело… В бортах и в дверях – войлок и пластинки брони, стекла двойные, рама укреплена по кругу, так что вы представляете себе, сколько все это весит. Лошадей приходится менять довольно часто, ну да что уж тут поделаешь. Зато моя карета способна выдержать самую дурную дорогу, а на войне, как вам известно, таких дорог для нас припасено с избытком.

Лавеллер понимающе хмыкнул. После долгого обеда господин Хадден уже не казался ему ни угрюмым, ни замкнутым. К удивлению Хонта, королевский инженер оказался человеком хоть и задумчивым, но – вполне открытым, по крайней мере в том, что касалось дела. Все остальное пушкаря сейчас не интересовало, потому как задача, поставленная Уллой, казалась ему не просто сложной, а требующей всех его сил… Хонт прополоскал рот горячим вином, глотнул и почувствовал, как ночной холод отступил от его груди.

– Мы будем на месте послезавтра, к вечеру, – сказал он.

– Да, – отозвался Хадден. – Плохих лошадей я не держу, а люди приучены передвигаться очень быстро. Но хотел бы я знать, сколько времени потребуется тем строителям, которых отправили нам в помощь!

– Думаю, они приедут к исходу недели, – покачал головой Хонт. – У нас будет несколько дней, чтобы осмотреться на местности и составить планы.

Хадден не ответил. Его шатер уже был свернут и уложен в фуру, на его месте оставались лишь несколько тяжелых окованных железом ящиков. Из полутьмы, разрываемой светом факелов, появились два десятка солдат – коротко переговорив с ними, инженер кивнул на ящики, и парни взялись за веревочные лямки.

– Это все, – услышал Хонт. – Нам пора садиться: передовой дозор ушел, сейчас пошли и фуры стрелковой роты. Мы едем прямо за ними, таков порядок.

Позади кареты уже стояли всадники в доспехах – их было довольно много, и Хонт-А-Ллор подумал, что с такой охраной ему ездить еще не приходилось. После совершенно немыслимого рейда на острове Наэр, о котором говорила вся армия, Улла и впрямь берег господина инженера пуще любых сокровищ.

Хонт снял шляпу, которая заменяла ему шлем, и поднялся в темное нутро кареты. Солдат, стоявший под раскрытой дверцей с двумя масляными лампами, услужливо протянул ему одну из них.

– Возьмите, господин, – произнес он.

– Там свет сразу справа, – донесся снаружи голос Хаддена, который говорил о чем-то с начальником конвоя. – Зажигайте сами!..

Возле двери на борту кареты действительно обнаружилась небольшая лампа со стеклянным колпаком. Хонт поднес к фитильку огонь и принялся осматриваться, размышляя о том, где бы ему сесть. Всю заднюю часть кареты занимал огромный диван, обитый коричнево-желтой кожей: судя по привинченным к полу железным полоскам, он мог раскладываться, превращаясь в кровать. По бокам находились еще два дивана, более скромных размеров, между ними – складной стол, а в передней части темнел шкаф, плотно сплетенный из лакированной лозы, легкий и одновременно прочный. Под ногами Хонт обнаружил два тюка и картонный короб, очевидно, с провизией. Сдвинув его к шкафу, пушкарь сел на скрипящий кожей боковой диванчик и принялся ждать хозяина.

Хадден говорил со своей охраной недолго. Едва до уха Хонта донесся приглушенный стук множества копыт, инженер резко крикнул что-то, запрыгнул в карету, и лошади взяли с места раньше, чем он успел захлопнуть за собой дверь.

– Ну, вот мы и в дороге, – весело произнес Арвел. – Когда решите спать, я помогу вам разложить койку.

– Сон уже прошел, – отозвался Хонт.

– А вот мне кажется, что сейчас самое время плотно закусить и лечь подремать, – поднял брови инженер. – Мы поедем по королевскому тракту аж до самого Лести, так что лошадей менять не придется. Следовательно, спать мы можем долго, а я, чтоб вы знали, не высыпаюсь уже давненько.

С этими словами Хадден раскрыл покрытый лаком короб и вытащил из него несколько свертков. На столе появился еще теплый белый хлеб и корзинка с вареными яйцами. Хонт, благосклонно кивая, достал свой походный складной нож, совмещенный с вилкой.

– Режьте хлеб, – скомандовал Арвел, – а я пока…

Он подошел к шкафу, сдвинул в сторону дверцу нижнего отделения и потянул оттуда тяжелый глиняный кувшин.

– В скором времени нам будет не до вина, – буркнул он. – А в заливе, я так думаю, осень выйдет ой какой неласковой.

– Вовсе нет, – возразил Хонт, – у них даже зима очень теплая. Благодаря течению весь залив имеет собственный климат, мало похожий на все то, что мы видим вокруг. У них всегда тепло и сыро, даже в солнечные дни нет-нет да и пробьется дождик. Эта низина богата, там никогда не бывает неурожаев. Насколько мне известно, в древние времена за эти земли дрались много и часто.

– Интересно, – Арвел выдернул пробку, разлил вино по низким и широким дорожным стаканам. – Раньше я ни разу не бывал на Бранти и совершенно не интересовался его историей. Помню только, что остров стоит как бы особняком, и хозяев у него было довольно много…

– Ну, я в этой теме не разбираюсь по определению, – вежливо пожал плечами лавеллер. – Знаю только, что Залив Удач и земли вокруг него заселены были в совершенно незапамятные времена, еще до появления письменности и устойчивых религий.

– Устойчивых, – повторил Арвел с задумчивостью в голосе. – Интересное определение, господин Хонт.

– Я сказал то, что я сказал, – лавеллер поднял глаза, и Хадден увидел в них искорки темной, упрямой ярости.

– Э… мм-м, я имел в виду, что такого термина слышать мне еще не приходилось, – инженер почесал шею, желая сменить тему. – Ну да ладно, что нам до религий. Я не хотел спрашивать вас в палатке, но теперь, пожалуй, спрошу… Скажите, Хонт, Улла в личной беседе доводил до вас какие-либо сведения о тех силах, которые нам предстоит отражать?

Хонт-А-Ллор приподнял брови. Вопрос Арвела привел его в недоумение. Какое-то время математик молчал, потом снял очки и стал протирать их тонкой синей тряпицей.

– Вы не доверяете кому-то из своего окружения?

– Нет, – Хадден быстро куснул почернелый от ожогов палец, – дело не в этом… Я просто не люблю поминать имя Уллы там, где оно может быть услышано хоть кем-то. Можете считать это блажью, суеверием или еще чем… не суть. Отвечайте на мой вопрос, Хонт…

– Как вам будет угодно. Ответ отрицательный. Я говорил с его светлостью совсем недолго, и обсуждали мы исключительно проблемы технического характера. Я не фортификатор, господин Арвел, мое дело – артиллерия, так что Улла соизволил пояснить, почему он отправляет меня именно в ваши руки. Но вот о силах противника мы, увы, не говорили. Могу я спросить, что так встревожило вас, господин инженер?

– Улла стал расплывчив, чего за ним ранее не водилось. Нет, письмо написано его рукой, в этом у меня сомнений нет, но все же: он сказал слишком мало, и это обстоятельство вызывает у меня некоторую тревогу. Первое, – Арвел сложил пальцы левой руки в кулак и принялся постукивать по костяшкам указательным пальцем правой, – не указаны сроки. Ни в письме, ни в официальном приказе. Мы с вами догадываемся, что времени у нас мало, однако – сколько же, да помилуют нас луны?! Второе… Я никогда не поверю в то, что наша разведка не смогла добыть сведения о силах, которые Претенденты готовятся обрушить нам на голову. Кто командующий – ведь от этого зависит многое? Каков состав десантных сил, откуда они могут отплыть, какова вероятность остановить их на дальних рубежах – об этом не сказано ни слова.

– Быть может, нам удастся прояснить ситуацию на месте, – осторожно вставил Хонт. – Там нас ждут…

– Возможно, – тряхнул головой Арвел. – Но все же – мне начинает казаться, что Улла потерял доверие к своему окружению, а это очень, очень дурной признак.

Хонт не ответил ничего. Поджав губы, он смотрел в темное окно на противоположном борту кареты, за которым иногда поблескивали низкие звезды.