Середина осени, серая, необычайно холодная и от того колючая, оставила дороги сухими. Над убранными полями носился злой порывистый ветер, старики поговаривали, что зима придет лютая, как бы даже не со снегами, хотя в последнее не верил никто – мыслимое ли дело, снега на Бранти? Лет тридцать назад такое действительно случилось, но тогда белый ужас накрыл всю Пеллию до самого Юга, и только молитвы в тысячах храмов спасли народ от гибели. Молились и сейчас, молились истово, однако просили у богов не хорошей погоды, а – окончания войны, измотавшей всех вокруг до крайней, как думалось уже, степени.

Остров Бранти, предвратье Средней Пеллии, с конца лета стал одним из последних крупных очагов обороны Претендентов, теснимых силами Трона после тяжелого поражения, которое Южная Звезда потерпела на равнинах Наэра, рискнув наступать без резерва артиллерии. Резерв тот, а точнее – артиллерийский парк, задачей которого был решающий удар в развитии атаки, – взорвал, по слухам, некий королевский инженер, сумевший пробраться со своим отрядом через вражеские позиции и дойти до старинного замка, в котором Претенденты хранили сотни, а может быть, и тысячи, своих новейших пушек. Имя инженера хранилось в тайне, известно лишь было, что сам Улла, господин Конюший правой стороны, осыпал его невиданными ранее милостями.

В войсках об этом говорили много всякого, однако ж – только в отсутствие офицеров.

В канун дня святителя Ривни, серым и ветреным полднем, обещающим скорое похолодание, вдоль третьей линии полевых позиций полка барона Метца неторопливо ехали двое вельмож в начищенных доспехах, а с ними – странного вида седоусый господин, явно не пеллиец внешностью. Казался он не стар, но и не молод, острые темные глаза прятал за окулярами в золотой, с крохотными изумрудами оправе; на нем был синий полуплащ нежного бархата, подбитый серебряным мехом какого-то диковинного зверя, да еще – прикрытый сверху сложным чешуйчатым наплечником, а рядом с седлом висела широкополая шляпа, отделанная полосками стали.

Чуть позади маленького отряда равнодушно болтались в седлах два сержанта с нарезными ружьями столичной работы. В обычных полках такого оружия не видали: старый солдат, сидевший на поваленном бревне у давно сожженной корчмы, окинул сержантов заинтересованным взглядом и понимающе присвистнул.

Иноземец в окулярах у него такого интереса почему-то не вызвал.

Через сотню локтей после корчмы отряд довернул правее и принялся взбираться на холм, где виднелась пара больших палаток, над которыми вился сизый дымок. Время от времени шуршание ветра разрывалось звонкими ударами металла о металл, потом снова наступала тишина.

Богато украшенные кони поднялись по тропе на вершину холма, и молодой дворянин, что ехал первым, спрыгнул на землю. Под боковым пологом палатки у наковальни возился, отложив в сторону молоток, высокий худой мужчина в грязном, местами прожженном, сером халате. На голове у него красовалась плотная суконная шапка, к которой были приделаны здоровенные защитные окуляры желтого стекла.

– Эй, ты, – позвал вельможа, расправляя юные свои усы, – скажи-ка нам, где твой хозяин?

Кузнец аккуратно умостил возле наковальни какую-то железку, поднял вверх свои желтые стекла и удивленно уставился на юношу.

– Хозяин? – повторил он.

– Да-да, – в голосе молодого вельможи прозвучало раздражение, – где, я спрашиваю, твой хозяин?

– Там, – кузнец воздел вверх указательный палец, после чего повернулся к гостям задом и заорал что есть мочи: – Охрана! Сволочи, за что я плачу вам деньги?! Как эти красавцы оказались внутри периметра?!

– Все в порядке, ваша милость, – раздался спокойный голос из кустов на подошве холма, – мы пропустили их потому, что эти люди несут на себе флажки командующего.

В следующий миг сержанты обреченно бросили на землю свои ружья: на них смотрели стволы четырехзарядных карабинов. Стрелки в зеленых мундирах королевского инженерного корпуса выступили из пожелтелых кустов неожиданно, и сомневаться в их намерениях не приходилось. Юный дворянин-порученец схватился было за меч, однако у его руки сам собой вырос коренастый младший лейтенант с длинными висячими усами: лицо его выражало такое невыносимое презрение, что вельможа чуть не заплакал.

– Ваша милость, – выплюнул ему в лицо лейтенант, – изволили оскорбить господина тайного советника третьего ранга, в должностном порядке приближенного к его милости господину Конюшему правой стороны… Н-надеюсь, – лейтенант продолжал плеваться, – вам должно быть известно, какие наказания полагаются за такие вещи в условиях войны, кою Трон ведет за свои права.

– Потрошение и повешение, – тихо произнес кто-то за спиной спесивого вельможи. – Причем для всех. В военное время ответственность у нас коллективная. А то, как в детстве: «Эй, ты, где твой хозяин?» Война сейчас, понимать надо. Зови секуляторов, Харми. Брюхо вспорют и повесят. Свидетелей хватит по уши.

– Ладно-ладно, – кузнец швырнул свой молот на землю и махнул рукой. – Последний раз, Гро. Мало мы с тобой видели?..

– Ваша милость, командир, – замотал головой младший лейтенант, – флажки – на лошадях, я не мог поступить иначе.

– Ты убьешь меня своим упрямством. Как только Трир в отъезде, так в полку бардак. Еще раз – и я тебя разжалую.

– Я умру за вас, командир, и вы это прекрасно знаете.

– Так охраняй меня, а не думай о флажках!

Юный вельможа уже стоял на коленях, терпеливо ожидая своей участи. Его спутники, спешившись, торчали чуть поодаль в окружении десятка солдат.

– Да встаньте вы, – раздраженно махнул рукой долговязый кузнец и принялся сдирать с себя драный парусиновый халат. – Что я, в самом деле, потрошить тут вас буду? Меня это не интересует. Мне хотелось бы знать, кто вы и чего ради сюда заехали. Итак, вы здесь: извольте представиться по форме.

Молодой человек нерешительно поднялся на ноги и оправил на себе плащ.

– Барон Филлен, – произнес он, – офицер-порученец его милости князя Дирта, командующего двадцать вторым особым корпусом. Имею при себе служебное письмо к вашей милости. Вот оно, – Филлен сунул руку под панцирь, достал плотный желтый пакет с печатью на шелковом шнуре. – Господину тайному советнику третьего ранга, старшему инженеру Арвелу Хаддену из Юлиха. Прошу принять, ваша милость!

Арвел сунул руки под струю воды из принесенного солдатом кувшина, вытерся хрустким накрахмаленным полотенцем и взял плотный пакет.

– Всем оставаться здесь, – бросил он, рассматривая печать. – Всем, я сказал! – седоусый иностранец отвернулся до ветру, и это не укрылось от глаз господина инженера. – Гро, сейчас я один, с нами нет ни Дали, ни Трира. Ответственность полностью на тебе, и ты, я думаю, понимаешь, о чем я говорю.

Младший лейтенант, остановивший барона, молча кивнул, и тотчас из кустов вокруг холма сами собой выросли еще два десятка стрелков в зеленом. Все они были вооружены четырехзарядными барабанными карабинами, способными сделать четыре выстрела за две секунды, а лица имели тертые и покрытые шрамами – сражаться с такими людьми выходило тяжко.

Печать треснула под корявыми обожженными пальцами инженера, упал с шорохом плотный пакет, и усатый лейтенант, стоящий у плеча своего командира, помимо воли потянулся шеей вперед – отчего немедленно получил короткий болезненный тычок локтем под дых и, кашлянув, отошел в сторону.

– Проверить замки! – заорал он на своих улыбающихся солдат. – Кто забыл продуть капсюль – всем по три плети!

– Заткнись, Гро, – не отвлекаясь от чтения, произнес Арвел. – Твои парни не забывают о том, от чего зависит их жизнь…

«Дорогой друг! Следует Тебе знать, что обстоятельства, предполагавшие некоторый наш оптимизм по поводу весеннего наступления, растворились в тумане. Господа Претенденты, увы, смогли собрать не только значительные силы флота, справиться с которыми Трону сейчас крайне затруднительно, так они, по имеющимся у нас данным, смогли оснастить не менее ста сорока тысяч морской пехоты, готовой обрушиться на нас в некоторых решающих точках.

Одной из таких точек, на которую враг, без сомнения, возлагает большие надежды, является остров Бранти, где Ты сейчас и находишься.

После долгих размышлений Мы, Господа Высокий Совет Обороны, пришли к выводу, что в силу географических особенностей острова высадка, скорее всего, состоится на юго-западе, в месте, издревле известном как Залив Удач. Только там берег позволяет десантным кораблям относительно спокойно высадить сколько-нибудь заметные силы с тяжелой артиллерией. И именно там мы, как назло, не имеем решительно никаких оборонительных сооружений – ибо кто стал бы строить их в рыбачьем порту, который обращен к великому Океану Запада?

В силу этих причин я вынужден, друг мой, оторвать Тебя от непрестанных Твоих трудов на благо Науки и просить немедля отправляться в Залив Удач для принятия мер по укреплению его обороны. Впрочем, на сей раз я немного схитрю. Помимо двухсот тысяч золотых орлов, выделяемых Тебе лично, я отправляю к тебе математика и выдающегося пушкаря из Ла-Велле, господина Хонт-А-Ллора, коего прошу принять со всей возможной лаской и проявить ему доверие. Господин сей, находящийся на пеллийской службе уже более двух лет, проявил себя инженером изрядного таланта и притом человеком большой личной скромности, что я прошу тебя учитывать особо.

Все необходимые карты, планы, а также официальное задание Совета находятся при нем.

Да, и, кстати, на время операции содержание Твоего полка удваивается.

Всегда Твой друг и соученик, Улла».

– Гро! – вздохнул Хадден, запихивая свернутое письмо в карман грязноватых парусиновых шаровар. – Мне некогда вызывать капитана Виттла, ты передашь ему на словах: полк сворачивается немедленно. К полуночи мы должны выступить.

Атвиц позеленел, но тут же взял себя в руки и вытянулся, сомкнув каблуки:

– Будет выполнено, ваша милость!

На него Арвел уже не смотрел. Все еще вздыхая, он подошел к седоусому чужестранцу и коротко поклонился:

– Арвел Хадден из Юлиха. Теперь, как я понимаю, нам предстоит работать вместе?

Лавеллер, шагнув назад, отвесил ему глубокий поклон, странно шаркнул пару раз левой ногой и ответил с резким, каркающим акцентом:

– Хонт-А-Ллор из Грригли, остров Аренд. Много слышал о моем господине. Сочту большой честью защищать интересы Трона Пеллийского под вашей рукой.

Арвел снова поклонился.

– Вина! – крикнул он. – Ах да, молодой Филлен… Вы свободны, барон, и забудьте об этой досаде. Я не имею причин злиться на вас, прошу это запомнить… Кто-нибудь, возьмите лошадь нашего гостя! И пусть принесут закуски, пока не готов обед. Я стал несколько рассеян, дорогой господин Хонт – кажется, можно звать вас и так? – отлично… Так вот, я стал несколько рассеян, потому что в последнее время дел у меня больше, чем я способен сделать… Идемте сюда, в палатку, нам стоит поговорить перед тем, как мы отправимся в путь. Да принесите же кто-нибудь вина, песьи дети! С рассвета я работаю в кузне, и от усталости у меня сохнет в глотке… Вы не поверите, господин Хонт: вокруг моего полка всегда болтается целая стая женщин, торгующих то собой, то всяким мелочным товаром – однако ж, когда мне нужно выстирать сорочку, так ни одной из них не найдешь, хоть убейся. Вот и сейчас…

На этот раз, впрочем, Арвел немного слукавил. Вино и подносы с копченым мясом, сырами и овощами в палатку принесли не солдаты, а три молоденькие девушки в чрезвычайно рискованных нарядах. Хонт-А-Ллор подкрутил ус, и на лице его появилась лукавая улыбка.

– Мне говорили, что в свой полк вы собирали лучших саперов, самых способных и многократно испытанных в боях, – произнес он, опускаясь в складное кресло возле стола.

– Всех командиров я знаю лично, – кивнул Арвел, – так что у меня не было особых забот отослать им приглашение. Отказавшихся не случилось.

– Еще бы! Я слышал, что после того, как ваш полк за неделю сломил сопротивление крепости Барритц, об которую барон Вильфор бился три месяца кряду, господин Улла был призван к Трону для особой благодарности. Это правда?

– Саперы барона просто не хотели видеть уязвимых мест в кольцах обороны, – хмыкнул в ответ Арвел. – И еще у них не было достаточно мощной взрывчатки.

Лавеллер понимающе наклонил голову. Об удивительных смесях инженера Хаддена, способных сносить целые горы, он слышал не раз и не два. Стены твердыни Барритц, считавшейся неприступной, господин Хадден развалил легко – так, словно это была пастушеская хижина. Штабные офицеры Вильфора, придя в себя после серии немыслимой мощности взрывов, не могли поверить своим глазам. Приказ идти на приступ опоздал, и тогда вперед бросились все те же саперы только что сформированного инженерного полка. Именно они первыми ворвались вовнутрь крепости, и им досталась вся слава – к стыду, досаде и убытку солдат Вильфора, которые маялись под древними стенами больше трех месяцев.

– Но сейчас, как я понимаю, вы оставили химию и занялись вопросами механики? – поинтересовался лавеллер.

Арвел выдернул пробку из бутылки синего стекла, разлил вино в бокалы и придвинул к гостю блюдо с ветчинами.

– Именно так, – ответил он. – Вопрос с порохами повышенной мощности я могу считать почти решенным. Я говорю «почти», потому что на данный момент мне трудно говорить о массовом производстве. Здесь есть сложности… Я разослал три десятка писем инженерам королевских пороховых заводов, но положительных отзывов получил всего несколько. Зато – уже были взрывы и смерти.

– Это неизбежность, господин мой Арвел, – развел руками лавеллер.

– Да, но я хочу свести риски к минимуму. Пороха будут, но не завтра. Да и к тому же у нас пока слишком мало пушек, способных эти пороха выдержать. Сейчас меня более всего интересует скорострельность…

Хонт-А-Ллор тихонько вздохнул. Ему очень хотелось есть, но он ждал, пока хозяин возьмется наконец за вино. Арвел тем временем медлил, словно позабыв про стол. Его задумчивый вид заставлял лавеллера терзаться мыслью о том, что знаменитый инженер не рад навязанному приказом Уллы помощнику.

Хаддена часто поминали как человека угрюмого, не подпускающего к себе решительно никого: сейчас Хонт готов был согласиться с такой характеристикой. Господин королевский инженер не мог прогнать его от себя, это так, но много ли сам он сможет сделать под рукой мастера, имеющего привычку работать без помощников?

Когда Арвел поднял бокал с вином, пушкарь не смог сдержать тихий вздох облегчения.

– Вы меня простите, – Хадден, глянув в глаза собеседника, растянул губы в усталой улыбке, – я, наверное, и в самом деле слишком погрузился в себя.

– Нет, ну что вы, господин мой…

– Это невежливо с моей стороны, так что не спорьте. Знаете, о чем я сейчас думал?

– О чем же?

– О том, что прибытие математика мне более чем на руку.

– Вот как?..

– Именно! Давайте наконец поедим, и я расскажу вам, что меня так терзает. Кстати, Хонт! Улла, да будет вам известно, о моих горестях ни сном ни духом, но тем не менее – угадал. Впрочем, его догадливость немало помогла ему в карьере, уж поверьте мне на слово.

Обсуждать фигуру такого уровня, как блистательный Улла, Хонт-А-Ллору не хотелось, поэтому он деликатно усмехнулся в усы и, поставив на стол опустевший бокал, воткнул вилку в ломоть ветчины. Судя по вину и закускам, о деньгах господин Арвел думал мало. Вельможной изысканностью его стол не отличался, однако добыть все это на измученном войной острове Бранти выходило нелегко.

– Вам случалось бывать в этом самом заливе? – негромко спросил Хонт.

– Н-нет, – помотал головой Арвел. – Я даже не знаю толком, где он расположен.

Лавеллер опустил правую руку и похлопал по здоровенной кожаной сумке, стоявшей рядом с креслом.

– Здесь много интересного для нас с вами, господин мой. Прикажете снять печати? Скажу сразу: я там был в конце зимы, но – с другими целями… Так что дело нам предстоит нелегкое.

– Я вижу, – Арвел поджал губы и хитро прищурился, – вам не нравится идея строить оборонительные сооружения в неподходящем месте?

– Именно так, – цыкнул зубом Хонт. – Ужас нашего положения в том, что залив этот оборонять почти невозможно. Местность плоская, как стол, а северный мыс к тому же порядком заболочен. Поставить там пару батарей еще можно – но вот о строительстве бастионов думать не приходится. Городишко – рыбный порт – стоит, по сути, на сваях. Местность эта заселена очень давно, и я сперва не мог понять, в чем тут дело: какой смысл селиться у часто заливаемого берега? И знаете, оказывается, что? Рыбаки объяснили мне и даже показали – мимо этого берега, извиваясь, идет теплое течение, благодаря которому окрестные отмели немыслимо, невозможно богаты рыбой в любое время года. Прямо напротив залива – петля течения. Далее, к северу, оно круто забирает в океан, рождая зимние шторма. Но отмели – это просто дар богов. Отмели кормят сотни тысяч людей не только на Бранти, но и на всех окрестных островах.

– И, конечно же, от залива идут отличные дороги, – понимающе хмыкнул Арвел, – по которым войско Претендентов быстро доберется до любой нужной точки. А у нас, как всегда, слишком мало солдат, чтобы дороги эти перекрыть.

– Не считая Горного Севера, господа Претенденты вовсе не рвутся воевать в слаборазвитых местностях, – заметил Хонт. – Они не любят утруждаться обозами, им проще ограбить и пожечь местное население, совершенно не заботясь о его будущей лояльности. Никогда я еще не видел такой войны, господин мой Арвел…

– И никто не видел, – сумрачно отозвался Хадден.

Он поднялся из кресла, прошелся по кое-как выровненному земляному полу палатки, распахнул крышку большого сундука в дальнем углу. Хонт-А-Ллор увидел, как в его руке появилась большая запыленная бутылка.

– Дело, порученное нам, придется сделать, господин мой Хонт, – произнес Арвел, возвращаясь к столу, – потому как выхода у нас другого нет, хоть убейся. До отъезда еще много времени… доставайте-ка свои бумаги, начнем смотреть, что там да к чему.