Вскоре после полуночи отряд покинул свое недоброе убежище. Помимо воли, Арвел пару раз обернулся в седле: скала скоро истаяла в густеющем тумане, оставляя после себя ощущение какой-то незавершенности действия… при других обстоятельствах Хадден не преминул бы спуститься в подземелья, и плевать на все возможные опасности. Он знал, что тайна древнего храма будет теперь преследовать его по пятам, особенно пустыми и темными вечерами, которые случались в его жизни все чаще.

Дождя не было. Липкий, тяжелый туман спрятал звезды, и без Черныша, который вел отряд по известному своему наитию, Хадден никогда не решился бы отправиться в путь. Сейчас, в пепельной муторной тьме, странно было думать о том, что всего через полтора месяца топкая долина превратится в сплошное море зеленой травы, тянущейся к горячему, такому щедрому здесь солнцу.

И солнце это высушит дороги…

Чавканье копыт едва пробивалось сквозь тяжкую, пропитанную влагой ночь. Арвелу казалось, что люди едут не сзади, в пяти буквально локтях от крупа его лошади, а где-то далеко в стороне. Сам он ориентировался на темное пятно впереди – Черныш двигался медленно, иногда останавливаясь, чтобы поглядеть на компас, который ему приходилось подносить к самым глазам.

В такую ночь заблудиться было проще простого, однако все понимали, что иного выхода теперь нет. Идти по голой равнине на территории, занятой вражескими войсками, днем – самоубийственная глупость. Между тем до границы влажных лесов, в глубине которых пряталось то самое ущелье, не менее двух переходов. Арвел не знал, где они спрячутся перед рассветом, ему оставалось только доверять знанию и чутью молодого проводника.

Такая ситуация сильно давила ему на нервы. Инженеру уже случалось действовать на враждебных землях, однако настолько далеко от своих он не уходил ни разу. Каждое задание могло стать последним в его жизни, но с этим Хадден давно свыкся – так же, как солдат привыкает к старым рваным сапогам, истоптавшим тысячи лонов самых разных дорог. Однако – свои всегда были где-то рядом, и долгого возвращения не предполагалось, а сейчас ночь вокруг казалась пустотой, через которую ему предстояло плыть, пока из тьмы не появятся первые лучи рассвета.

«Да рассвет ли это будет? – мрачно спросил себя Хадден. – Нет, тьма просто раздвинется, впуская в себя новый дождь, а в целом для меня не изменится ничего».

– Ваша милость… – услышал он вдруг слабый голос проводника. – Господин Арвел!

Хадден коснулся коленом бока своей лошади и оказался рядом с Чернышом.

– Что случилось? Ты потерял дорогу?

– Пока нет. Но, видите ли – тропа, по которой мы сейчас идем, впереди превращается в болото. Здесь был жуткий ливень, и теперь она залита… Я не уверен, что нам удастся пройти.

Хадден и сам чуял приближение воды, но не придавал этому значения. Блуждать по болоту такой ночью… нет. Достаточно кому-то провалиться в яму, поломать ноги лошадям – и отряд задержится надолго.

– Что ты предлагаешь? – тихо спросил Арвел. – Идти назад?

– Обойти долину по холмам. Мы потеряем много времени, но это не самое худшее. Нас будет видно.

– Видно? Такой ночью?

– Для тех, кто знает местность, ваша милость… А они где-то рядом. Там, – Черныш махнул рукой на восток, – полчаса назад я слышал лязг оружия. Если они учуют нас здесь, в низине, уйти мы не сможем.

Господин королевский инженер сглотнул и почувствовал, как подтянулся его живот. Схватка с войсковым патрулем на краю трясины не устраивала его ни в малейшей степени.

– Хорошо, возвращаемся к холмам, – решил он. – Сколько мы потеряем?

– Часа два, – покачал головой Черныш. – Но если не будем спать на ходу, то к рассвету доберемся до леса, а там хватает глухих оврагов, где нас не заметят даже в упор.

– Ты же говорил, что лес…

– Это еще не тот лес. Мы приближаемся к «влажной полосе». Здесь уже нет ни степей, ни полей – характер растительности меняется, как меняется и рельеф. Лес, в котором мы укроемся, – последний из привычных вам. Дальше, – Черныш сплюнул, – мы сможем двигаться только по охотничьим тропам, иначе – никак. В войсках Претендентов о них не знают, они вообще не суются в заросли. А проводников у них… – он снова плюнул и вздохнул, – проводников у них нет.

Трир развернул отряд, и через десять минут после этого Черныш, махнув рукой налево, начал подъем на первый из гряды холмов, окружающих долину с северо-запада. Когда лошадь Хаддена взобралась по сырому песку к плоской, лишенной растительности вершине, он с ужасом понял, что имел в виду проводник.

Сейчас фигура Черныша вполне отчетливо различалась на фоне вдруг посветлевшего неба. Арвел посмотрел вниз – туда, откуда они только что выбрались. В низине стояла тьма, глухая и недвижная, тогда как здесь, на холме, он ощущал пусть слабый, но все же ветерок, не дающий сгуститься туману.

– Будь я трижды проклят, – прохрипел за спиной Трир.

– Ты считаешь?.. – обернулся Арвел.

– Небо светлеет, скоро появятся звезды. Наша кавалькада будет видна, как фигурки в детском театре теней! Неужели этот психованный гаденыш все-таки завел нас в ловушку?

– Какая ловушка?! Вели людям ехать поживее и не забивай себе голову!..

Грунт под тонким слоем мокрого песка здесь был куда тверже, чем в низине, так что лошади шли без усилий, ходко. Вглядываясь в серый полумрак впереди, Арвел пытался понять, где заканчивается эта гряда, тянущаяся полумесяцем куда-то к западу, но разглядеть ничего не смог. Черныш, впрочем, двигался весьма уверенно, уже не доставая компас – очевидно, он твердо знал, куда именно они должны прийти.

Вверх-вниз, с холма на холм… через полчаса по шляпе Хаддена застучали крупные капли, и он с некоторым облегчением понял, что с востока их догоняют тяжелые низкие тучи. Впервые за очень долгое время дождь показался ему облегчением. Арвел выставил перед собой ладонь, чтобы почувствовать, как падают на нее капельки воды, способной сейчас дать им приют во вновь сгущающейся тьме.

– Сзади! – ударил по ушам крик Эйно, двигавшегося замыкающим. – Нас догоняют!

Мгновенно развернув лошадь, Черныш оказался рядом с Хадденом, прикрывая его собой. Трир выкрикнул какую-то хриплую команду, помчался вдоль быстро разворачивающейся цепочки людей и лошадей – в руке его тускло светился длинный клинок. Арвел дернул повод и, не глядя на Черныша, достающего свое ружье, послал лошадь вниз по склону – косо, навстречу хрипу и лязгу нападающих, которые он теперь слышал совершенно отчетливо. Они мчались по следам отряда и теперь взбирались по отлогому холму, на вершине которого сейчас находился Арвел… поэтому ему нужно было вниз.

Он уже представлял себе рисунок события: преследователи надеялись атаковать их сверху, но выдали себя шумом, и поэтому все сложилось наоборот. Он услышал, как пролаяло ружье Дали, а ответом ему раздался чей-то полный боли крик. Сразу за Дали огонь открыли и остальные. Арвела это сейчас не волновало, ему нужно было во что бы то ни стало обогнуть холм до того, как преследователи поднимутся наверх.

Его лошадка, немного упрямая, но зато сильная и резвая, словно разгадала план хозяина. Чтобы добраться до высоких кустов левее тропы, Хаддену понадобилось совсем немного времени. Прежде чем остановиться, он сунул правую руку в небольшую сумку, привязанную к задней луке седла, и достал оттуда небольшой пузатый цилиндр, а также – штырь с насечкой, один из тех, что сделал для него старый мастер Дотти. Заставив лошадь встать на месте, инженер очень осторожно ввел штырь в отверстие на торце цилиндра и чуть провернул его, – а потом резко дернул на себя. В воздухе запахло острым, кислым дымом.

Арвел привстал в стременах и, размахнувшись, швырнул цилиндр туда, откуда раздавались лязг, топот лошадиных копыт и визгливая ругань людей, уже осознавших, что их план провалился и легкой победы ждать теперь не стоит.

В ночи блеснула ослепительная оранжевая вспышка, и ударил глухой раскат грома.

– Годится! – в полном восторге завопил Хадден, доставая следующую гранату.

В свете второго взрыва он отчетливо увидел, как падают и летят по склону всадники, изуродованные гвоздями, ржавыми гайками и прочей железной дрянью, которой господин инженер любил начинять свои изделия.

На перепуганных, оглушенных и ничего уже не соображающих врагов сверху обрушились Трир, Гро и кто-то еще – Арвел не очень видел, кто именно. Со звоном и стуком мечи врубились в металл доспехов, с характерным чавканьем углубились в плоть, круша кости и выбивая фонтаны крови из разрубленных конечностей. Нападавших было немного, от силы полтора десятка, и дерзость их атаки можно было оправдать только тем, что они наверняка приняли отряд Хаддена за банду дезертиров, двигающуюся с награбленным имуществом. Сами же они, как видел по доспехам и мундирам Арвел, относились к одному из кавалерийских полков Центрального корпуса армии Претендентов – скорее всего, обычный ночной патруль, состоящий из людей не самых обученных, но зато вполне самонадеянных.

На тропе все смешалось, и теперь метать гранаты было нельзя. Грохнуло ружье Дали, слетел с лошади молодой офицер, замешкавшийся у подножия холма. К Триру и его людям неожиданно присоединился Черныш с длинным кавалерийским мечом. Все четверо работали слаженно и – недолго. В воздухе еще пахло удушливым, кислым дымом жуткой взрывчатки, составленной самим Хадденом, но бой уже завершился. Дважды взмахнул кривым ножом Черныш, добивая раненых; Трир сидел на лошади, положив окровавленный меч поперек седла, и смотрел на него сверху вниз без всякого выражения, застыв, будто каменный.

Арвел поднял голову, отыскивая взглядом Дали, и увидел ее стоящей на коленях перед распростертым на песке человеком. Хадден бросил свою лошадь вверх по мокрому склону.

– Кто, Дали? – крикнул он. – Кто?

– Это снова я, – донесся в ответ слабый голос. – И на этот раз мне не повезло…

Спрыгнув на песок, Хадден опустился рядом с несчастным. В панцире Гая, на три пальца пониже груди, темнела аккуратная дырка – кто-то выстрелил практически в упор, и остановить пулю броня не смогла.

Уже все понимая, Арвел на всякий случай заглянул в глаза Дали, но та лишь поджала губы и мотнула головой.

– Да, – произнес Арвел. – Впрочем, так бывает со всеми нами, не правда ли?

– Слабое утешение, – хихикнул лекарь. – Ну да и на том спасибо. Госпожа, я думаю, справится со следующими ранеными получше меня, так что мне уже пора.

С этими словами Гай чуть привстал, пошарил в небольшой сумочке у пояса и достал оттуда крохотный бумажный пакетик.

– Я буду умирать еще довольно долго, а это сейчас совсем не к месту, – пояснил он. – Яд самый лучший, не беспокойтесь. Действует мгновенно, ведь мы… – лекарь закашлялся, – мы, войсковые коновалы, в таких делах толк знаем.

– Я успею прочесть молитву? – спросил Хадден.

– Молитва не понадобится. Позовите Трира – он, в конце концов, мой душеприказчик, и все мои дела теперь придется расхлебывать именно ему.

Капитан провел с Гаем около десяти минут – все это время Арвел стоял на склоне холма, наблюдая, как его люди вместе с Чернышом стаскивают убитых в болото. Пять выживших лошадей быстро расседлали, и они сгрудились в кучку там, внизу, у подножия. Когда Арвел повернулся и подошел к поднявшемуся на ноги Триру, лекарь уже не дышал.

– Хоронить его некогда, – хрипловато произнес из-за спины Хаддена голос Черныша.

– Я знаю, – сухо отозвался Трир. – А ты должен знать, что рано или поздно я убью тебя.

С этими словами он взвалил тощее тело друга себе на плечо и пошел вниз, к воде. Черныш смотрел ему в спину без всякого выражения на лице.

– Я не думаю, что в случившемся есть твоя вина, – проронил Хадден.

– Спасибо, – дернул плечом проводник. – Впрочем, мне не следует удивляться…

– Чему?!

– Ничему более. Пора бы привыкнуть.

Юноша тяжело взобрался на свою лошадь и медленно двинулся вперед. Арвел покачал головой, но не сказал ничего. Дали заканчивала обрабатывать порез на бедре Эйно – кто-то слегка достал его клинком, – и им пора было продолжать свой путь.

– Кто-то должен взять лошадей Гая, – пробормотал Хадден, повернувшись к Гро, который уже ждал остальных в седле.

– Это теперь дело капитана, – ответил тот. – Они служили вместе много лет, ваша милость. С самого, я думаю, начала всей этой поганой истории.

– Вот именно что поганой, – тяжело вздохнул Арвел.

Он прыгнул в седло, тщательно застегнул сумку, в которой ждали своего часа полтора десятка пропитанных лаком картонных цилиндров со смертью, и махнул рукой ожидающему впереди, уже почти на склоне, проводнику. Черныш тотчас же двинулся вперед.

– Не растягиваться! – донесся сзади хриплый голос Трира. – Времени у нас нет!

На следующем холме он догнал Арвела и поехал рядом.

– Я хочу извиниться…

– За что? – инженер недоуменно повернул голову, глянул капитану в глаза. – Между нами не случилось ровным счетом ничего такого, что могло бы потребовать извинений, особенно когда дело касается двух королевских офицеров.

– Я был недостаточно сдержан, – слова давались Триру с трудом, но Арвел не испытывал к нему сочувствия.

– Мне это абсолютно безразлично, – заявил Хадден. – Единственное, что я могу сказать – вызов офицера в отношении нижнего чина недопустим. И да: стоит ли настраивать против себя человека, в чьих руках находятся наши жизни?

– Вот именно – жизни!.. В руках этого психа! Куда он заведет нас в следующий раз?

– Я понял. Хочешь совета, Манли? Заткнись и держи свои фантазии при себе. Нас ждет замок, под стеной которого, может быть, мы ляжем все до одного. Я положу вас всех, Манли, – но я его взорву. Ты слышал, что я сказал?

– Так точно.

– Ну и молодец.

«Я должен был рассказать, что Черныш учуял ублюдков, – думал Хадден, отъезжая от капитана, – и тогда, возможно, Гай остался бы жив… Но мне, как всегда, не хотелось лишний раз теребить людей, я слишком привык к тому, что вокруг меня тертые парни, сами умеющие слышать и видеть! Да и этот усатый балбес Манли вполне мог потребовать военного совета посреди дороги: Чернышу он, видите ли, не верит ни на грош, а меня не считает солдатом. И что же, да помилуют нас луны, будет дальше?»

Он недовольно хлопнул себя ладонью по бедру, и его лошадь, восприняв это как звучную команду, рванула вперед так, что вскоре догнала Черныша.

– Мы идем туда, куда надо, – не поднимая головы, пробурчал проводник, – так что вашей милости более беспокоиться не о чем.

– Я не беспокоюсь, – вздохнул Арвел. – Но тебе следует знать, что капитан принес мне свои извинения по поводу этого гм-м, инцидента.

– Благодарю вас, – хмыкнул Черныш. – Только все это не стоит трудов. Вопросы чести меня не занимают. Я воюю не из преданности Трону и уж тем паче не за деньги, как большинство наших ребят.

– Ты уже говорил что-то в этом роде, но я, признаться, не очень тебя понял.

– Я воюю, чтобы убивать, ваша милость. Других целей у меня нет.