Глава 41
Они заселились в мотель, немного поспали, помылись и переоделись. И сейчас стояли перед восьмиэтажным кирпичным зданием с маленькими окнами, построенным лет шестьдесят назад.
Джеймисон взглянула на Декера, потом посмотрела на номер дома, приделанные к фасаду здания металлические цифры.
– Семь-один-один, Дактон. Так это и был ваш дом?
Декер кивнул, не отрывая взгляда от здания:
– Немного изменился. Двадцать лет прошло.
– Это был настоящий научно-исследовательский центр?
– По большей части. В основном они пытались понять, как работает мозг. Они были одними из первых, кто занялся многоплановыми междисциплинарными исследованиями.
– И что это означает?
– Это означает, что они не просто подключали к твоей голове электроды и меряли активность мозга. Они занимались всеми физиологическими штуками – в конце концов, мозг – это орган, и работает он в основном на электрических импульсах. Но еще они проводили консультационные сессии, групповые и индивидуальные. Они хотели изучать людей вроде нас, но еще они хотели… знать нас. Каково иметь исключительный ум, как это повлияло или изменило нашу жизнь.
– Обстоятельные ребята.
– Да, такими они и были.
– И что в результате?
Декер пожал плечами.
– Мне не рассказывали. Я провел здесь несколько месяцев, а потом мне сказали, я могу идти. И никаких повторных исследований. По крайней мере, у меня.
– Погодите, вам сказали, что вы можете идти? Вас держали тут насильно?
– Нет, добровольно.
– Тогда почему?
Декер посмотрел на нее.
– Потому что я был напуган. Джеймисон, мой мозг изменился, то есть во мне изменилось практически все. Эмоции, личность, социальные навыки. Я хотел понять почему. Хотел понять… на что может быть похоже мое будущее. Думаю, мне хотелось выяснить, во что я со временем превращусь.
– Но мне кажется, от этого изменения было много пользы. Я хочу сказать, идеальная память превращает учебу и работу в легкое занятие.
Он вновь посмотрел на здание.
– Вы себе нравитесь?
– Что?
– Вы нравитесь себе как личность?
– Ну, да. В смысле, я могла бы больше заниматься физкультурой, и пора бы уже найти хорошего парня, – но да, я себе нравлюсь.
– Ну, я себе тоже нравился. А потом этот человек исчез. И у меня не было права выбора.
Ее лицо вытянулось.
– Верно. Я об этом не задумывалась.
– И было бы неплохо иметь возможность кое-что забывать. Знаете, люди забывают. Хотят кое-что забыть.
– Декер, даже человек с нормальным умом никогда не забудет того, что случилось с вашей семьей.
– Но я помню каждую подробность, в синем цвете. И я никогда ничего не забуду – даже что чувствовал, когда нашел их тела. До самого последнего дня. Меня время не лечит, мой разум не дает течению времени притуплять воспоминания. Они остаются такими же яркими, как в первый день. Как картина, которая никогда не выцветает. Некоторые люди не могут вернуться в прошлое? А я не могу уйти от него.
– Я сожалею.
Амос обернулся и смерил ее взглядом.
– Я больше не воспринимаю сочувствие, – сказал он. – Я привык. Но не более.
Он вошел в здание, и Джеймисон поспешила за ним.
В списке организаций отсутствовало название исследовательского центра. Декер подошел к стойке и махнул временным полицейским удостоверением, но сидящая там женщина не смогла помочь. Она впервые слышала об организации, которую он назвал. Декер и Джеймисон обошли большой холл. Амос смотрел по сторонам, впитывая все детали.
– Прогулка по аллеям памяти? – лукаво спросила Джеймисон.
Он посмотрел на нее сверху вниз, подняв брови. Она покраснела.
– Извините, я просто пыталась поднять вам настроение. Похоже, юмор действительно с вами не работает.
Но Декер уже шел к маленькому цветочному киоску, стоящему в углу холла. Джеймисон нагнала его, когда он подошел к прилавку.
За прилавком стояла женщина лет пятидесяти. Коренастая, с коротко подстриженными светло-каштановыми волосами. Черные брюки и белая блузка с длинным рукавом составляли ее рабочую одежду.
– Могу я вам помочь? – обратилась она к Декеру.
– Этот киоск здесь уже давно, – начал Амос. – Я его помню.
Она улыбнулась.
– «Флора Доры». Он тут с тех пор, как построили здание, с пятьдесят пятого года. Дора – моя мать. Она его открыла.
– Я и ее помню. Вы на нее похожи.
Женщина улыбнулась еще шире.
– Я взяла киоск на себя десять лет назад. Мама и отец создали хороший бизнес. Когда я училась в колледже, то приезжала сюда и помогала им. А сейчас у меня одна задача – не испортить дело. Кстати, я – Дейзи. Да и как еще меня могли назвать? Я младшая из четырех сестер, и у всех нас цветочные имена.
– Так вы здесь уже десять лет, Дейзи?
Женщина нахмурилась.
– Мне почему-то кажется, что вас не интересует покупка букета.
– Вы правы, – признал Декер.
Он показал свое удостоверение.
– Из другого штата, – заметила она. – Наверное, серьезное дело.
– Так и есть. В этом здании находился исследовательский центр. Ну, он был тут двадцать лет назад. Институт когнитивных исследований…
Дейзи улыбнулась:
– Ну конечно, я их помню. Они были хорошими клиентами.
– Были? То есть сейчас их тут нет?
– Нет, они съехали. Это было… дайте подумать… лет семь назад, или восемь. Я помню большие фургоны. Как правило, если предприятие здесь открылось, здесь оно и остается. Отличное расположение, красивое старое здание, за которым хорошо следят. Первоклассное место. И рукой подать до Чикаго.
– Я полагаю, вы не знаете, куда они переехали?
– Нет, не знаю. А вы не пробовали найти их в телефонном справочнике?
– Пробовал. Их там нет.
– О, очень жаль.
– Все равно спасибо вам, – сказал Декер и повернулся, чтобы уйти.
– Но здесь остался старый доктор Рабинович, – сказала она.
Амос обернулся к ней.
– Гарольд Рабинович?
– Да. А откуда вы знаете его имя?
– Кое-что разузнал, прежде чем сюда приехать, – быстро ответил Декер.
– О, ну хорошо. Он по-прежнему живет тут и, вы не поверите, до сих пор заказывает у нас цветы. Знаете, когнитивы – так мы их звали – были из числа наших лучших клиентов. Мать часто говорила мне, они каждую неделю заказывают свежие цветы. И они посылали много цветов разным людям. Это было очень славно. И для них, и для нашей выручки.
– Так у вас есть его адрес?
Выражение лица цветочницы изменилось.
– Мне не следует давать такую информацию, – нерешительно произнесла она.
– А вы можете дать мне его номер телефона?
– Боюсь, с этим тоже не очень. Вы, вроде бы, человек приличный, но это против наших правил.
– Хорошо, а вы можете позвонить доктору Рабиновичу, – предложил Декер, – и сказать, что его хотел бы увидеть Амос Декер? Если он согласится, вы дадите мне его адрес. А на нет и суда нет.
– Ну, это вроде бы разумно. Так вы его знаете? Я прочитала на вашей карточке, что вы Амос Декер.
– Да, я его знаю.
– Так что ж вы сразу не сказали? Подождите.
Она подошла к телефону, посмотрела в своем компьютере номер и набрала его. Разговаривала она, отвернувшись. Через минуту положила трубку и вернулась к ним. Что-то написала на листке бумаги и отдала Декеру.
– Бинго. Он сказал, что будет рад вас видеть.
Амос посмотрел на листок, потом поднял взгляд на женщину.
– Ваши родители еще живы?
Вопрос несколько удивил Дейзи.
– Мама в центре для престарелых, и ей там нравится. И надо же, составляет им все букеты.
– Тогда передайте ей, что Амос Декер помнит ее цветы. И… что они здорово помогли.
– Конечно, передам. Она будет рада это слышать. Чем больше цветов, тем лучше мир, так мама на это смотрит.
На улице Джеймисон посмотрела на Декера.
– Отлично сработано.
Он не ответил.
– Так цветы помогли, а?
Амос взглянул на нее.
– Да. Они действительно помогли. И что?
– Возможно, вы изменились меньше, чем думаете.
