Глава 38
Было уже поздно. Они сидели скрестив ноги на полу хранилища и перебирали коробки. Джеймисон вернулась несколько минут назад с ужином в виде китайской еды навынос. Она разложила салфетки, бумажные тарелки и пластиковые приборы, наполнила тарелку Декера и только потом взяла свою.
Амос с некоторым удивлением посмотрел на нее.
– Я не домовитая, – пояснила она, – зато старшая из семи детей. Привыкла во время еды работать за родителей.
Он кивнул и откусил кусок спринг-ролла, пока Джеймисон отправляла в рот полную ложку яичного супа. Кроме еды, она прихватила две бутылки пива. Декер глотнул из своей и поставил бутылку на пол.
Алекс оглядела контейнер.
– Вы вправду всё хранили, да?
– Вещи, которые важны для меня.
– Я не вижу тут ничего из ваших футбольных времен.
Амос пожал плечами и ткнул вилкой в кусок креветки.
– Они не важны.
Джеймисон медленно кивнула.
– Но разве не больно держать здесь эти вещи после того, что случилось с вашей семьей? Одежду дочери? Поваренные книги жены? Письма? Фотографии?
– Больно их лишиться. – Он взглянул на нее. – Как долго вы были замужем?
– Слишком долго.
Декер выжидающе смотрел.
– Два года и три месяца, – наконец ответила Алекс. – По правде говоря, не так уж долго.
– И что случилось?
– Дела пошли не так. Он оказался не тем парнем, которым я его считала. Наверное, и я оказалась не той женщиной, которой он меня считал.
– Дети?
– Слава богу, нет. С ними все было бы намного труднее.
– Да, это верно. Дети делают все лучше. И труднее.
Она оперлась о картонную коробку и подтянула к себе ноги, потягивая пиво. Потом пристукнула пальцем по голове.
– Так этот удар как-то изменил ваш мозг?
Декер кивнул и глотнул пива.
– Я видела в одной из коробок какие-то отчеты из того института. Там было необычно?
Он оставил пиво и потеребил бороду.
– Вы хотите спросить, чувствовал ли я себя морской свинкой? Да.
– А как туда попали остальные?
– Официально ничего не сообщали. Думаю, врачебная тайна. Но слухи ходили. Многие с этим родились. Несколько, вроде меня, перенесли черепно-мозговую травму. Я думаю, кое-кто в институте знал обо мне, раз уж этот удар показали по телевизору.
– У вас всех был схожий…
– Дар? Основа одна. Почти абсолютное запоминание. Сверх этого отличия были невелики. Один человек мог играть на любом музыкальном инструменте, просто взяв его в руки, без всякого обучения. Другой мог разложить в уме любое число на простые. Там была женщина, которую в семь лет признали грандмастером памяти.
– Грандмастер памяти? И что она должна была сделать?
– Три задачи. Первая – запомнить за час тысячу случайных чисел. Следующая – запомнить за час порядок десяти карточных колод. И последняя – запомнить порядок одной колоды за две минуты.
– Ого, кто бы знал, что все так просто, – ехидно заметила Джеймисон.
– Во всем мире есть примерно сто пятьдесят человек, которые успешно справились со всеми тремя задачами.
– Не думала, что их так много.
– А их и не много – на фоне семи миллиардов людей.
– А вы это можете?
– Никогда не пробовал. Незачем.
Оба замолчали. Джеймисон пристально разглядывала Декера.
– Да, вы – мотивация этого парня. Но вы осознаете, что дело не в вас?
– Тринадцать человек убиты из-за того, что у него ко мне претензии. Так что дело определенно во мне.
– Не вы нажимали на спуск. Это сделал он. И что бы он о вас ни думал, это не оправдывает его поступков.
– Скажите это семьям жертв.
– Вы – семья жертв.
Декер отставил тарелку и с трудом поднялся. Колени и спина жутко болели, и ему хотелось отлить. Он вышел наружу, завернул за угол, расстегнул штаны и облегчился.
И удивился, услышав голос Джеймисон. Видимо, она вышла следом.
– Вам не следует грызть себя. Именно этого он и хочет. Вы сами знаете. Часть той же схемы. Он забирается вам в голову и выигрывает на двух фронтах. Во-первых, его мозги бьют ваши, и он получает личное удовлетворение. И если вы не в состоянии здраво рассуждать, у вас нет шанса взять его. Для него ситуация беспроигрышная. И он на это рассчитывает.
Декер застегнул штаны и повернулся к ней.
– Я знаю.
– Так не дайте ему.
– Легче сказать, чем сделать.
– Возможно, для человека со средним умом. Но вы – не один из них.
Амос двинулся к ней, вынуждая ее отступить к стенке хранилища.
– Думаете, если у меня подкрученные мозги, у меня нет эмоций? Думаете, я ничего не чувствую? Это вы думаете? Тогда вы ошибаетесь.
– Я думаю не это. Я думаю, тот парень ничего не чувствует. Он в этом смысле ненормальный. А вы – нет.
– Тогда что за хрень вы несете?
– Декер, вы можете чувствовать, что хотите. Сейчас вы дико злитесь. Я это вижу. Вы думаете, резня начинается и заканчивается у вас на пороге. Может, вы хотите кого-то ударить. Врезать кулаком в стену. Хорошо, только не позволяйте ему спутать вам мозги. Они вам понадобятся, чтобы однажды надеть на эту сволочь наручники, а потом увидеть его последний вздох в смертной камере. Хотите выиграть этот матч? Вот так вы его выиграете. Победитель живет, проигравший получает иглу.
Декер отступил. Журналистка не двигалась.
Он отвел взгляд, потом уставился себе под ноги. А потом пошел обратно в хранилище, искать дальше.
* * *
Двумя часами позже они перекопали все коробки – и получили чистый ноль.
Декер сидел, прислонившись к стеллажу.
– Я просмотрел все с того дня, когда надел форму, – хотел проверить, кого я мог так разозлить. Никого. Я никогда не оскорблял людей в «Севен-илевен». Я закатывал плохих парней, само собой, но не сделал ничего, потянувшего бы на такую вендетту.
Он потер лицо и закрыл глаза.
Джеймисон растерла шею и с внезапным удивлением взглянула на него.
– А почему вы вернулись только к тому моменту, когда стали полицейским?
Он открыл глаза.
– Я уже просмотрел всех в Мэнсфилде, кто мог что-то иметь против меня. Джеймисон, там ничего нет. Ничего.
– То есть вы проверили свою жизнь в Берлингтоне, до отъезда и после возвращения. А между ними?
– Что, думаете, на это пошел парень, который меня тогда снес? Когда у него сдали колени и плечи, его выписали из команды. У него закончились деньги, и он решил заняться торговлей наркотиками. Сейчас сидит в тюрьме, где-то в Луизиане. И я никогда не был настолько хорошим футболистом, чтобы мне завидовали. Ни в колледже, ни в профессионалах.
Джеймисон зевнула.
– Но если Себастьян Леопольд причастен к этому, зачем он сказал полиции, что вы оскорбили его в «Севен-илевен», когда вы не делали ничего подобного?
– Вы спрашиваете, зачем убийце лгать?
– Я спрашиваю, как вы можете его не знать, если так его обидели, что он стал убивать людей? Возможно, у него не было вообще никакого повода. Но мне кажется, этот парень не делает ничего случайного. Ваша семья, Мэнсфилдская школа. Сообщения для вас. Вы можете рассказать мне, о чем там говорилось?
– Одно было написано на стене моего старого дома.
– И что там было?
Он процитировал.
– А другие?
Амос рассказал ей о нотном шифре, написанном на стене комнаты Дебби Уотсон. И о словах, вырезанных на спине Лафферти.
– Господи, – воскликнула Алекс. – И в каждом послании он зовет вас «братан»?
Декер кивнул.
– И говорит, что у вас много общего. Что вы оба – всё, что есть друг у друга.
– Да.
– И в последнем сообщении утверждает, что вы контролируете происходящее. И можете решить, когда закончить.
Декер посмотрел на нее.
– В смысле, он или я.
– И он явно хочет быть тем, кто останется на ногах.
– Полагаю, да.
– Хорошо. Но мне кажется, он считает, что соревнуется с тобой. Братья. Часть чего-то, что мы просто не видим.
Амос открыл глаза.
– Вроде команды?
– Вы никогда не служили в армии?
Декер покачал головой.
– Тогда, возможно, вроде команды.
– Я же говорил вам, я никогда не был настолько хорошим футболистом, чтобы вывести кого-то из себя. Я не забирал чужой позиции вместе с зарплатой. Кроме того, я не представлю, чтобы кто-то стал убивать людей только потому, что в футбольной команде колледжа он сидел дальше меня на скамейке запасных. А у профи я был просто лишним куском мяса. Я никогда не был незаменимым.
– Но вы убеждены, что Леопольд замешан в этом?
– Да.
– Основываясь на предчувствиях?
– Основываясь на факте, что он исчез. Я проверил все приюты для бездомных в городе. Он ни разу там не был. Он играл со мной. Он вышел из бара, зная, что исчезнет. И официантка работала вместе с ним. Это у нее разборка со мной. Именно ее я хочу заполучить.
– Но вы упоминали, что эта официантка может быть мужчиной.
– Да. На самом деле, наш стрелок – это она. Леопольд оба раза был за решеткой. Это должен быть второй человек.
– И он нацепил на себя те штуки, которые вы нашли в мастерской, чтобы казаться крупнее.
– Хитрый ход, поскольку копы живут и умирают с описанием внешности. Как только у них появляются рост и размеры, они просто перестают замечать людей вне этой рамки. В нас это вбивают.
– То есть Леопольд и/или стрелок могут знать, как рассуждают копы?
– Да.
Джеймисон задумалась.
– Тогда получается, он выдал всем только один явный факт. Сказал, что вы оскорбили его в вашем местном «Севен-илевен». Но вы уверены, что он соврал. Тогда нам нужно вернуться и заново начать… Декер?
Тот уже поднялся на ноги и смотрел на нее сверху вниз.
– В чем дело? – спросила она.
– Вы сказали, это наш единственный явный факт.
– Ну да. Но…
– Но это не он.
– Не что?
– Факт.
Он без лишних слов торопливо вышел из хранилища. Джеймисон вскочила на ноги, схватила сумку и побежала следом.
